CC BY
34
Это требование диктуется тем, что примечания в наших законах содержат во многих случаях самостоятельные правила и поэтому должны быть изложены в виде отдельных статей» [9, с. 26]. Ил-
по той причине, что оно вплетено в ткань ее содержания. Лишь вследствие данного факта примечание обладает нормативной силой. Отсюда понятно, что и нетипичность примечания заклю-
люстрацией такого подхода, по их мнению, можно чается в том, что оно включено не во все право-считать примечание к ст. 6 УК РСФСР 1926 г., вые нормы. согласно которому «не является преступлением действие, которое хотя формально и подпадает под признаки какой-либо статьи Особенной части настоящего Кодекса, но в силу явной малозначительности и отсутствия вредных последствий лишено характера общественно опасного».
Литература
1. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1988.
2. Собрание законодательства Российской
Данный подход оказал влияние на законодатель- империи. СПб., 1893. Изд. по Продолжению 1895 г. ную практику в сфере уголовного законодательст- Т. 11, ч. 1, ст. 2618.
ва. Так, Уголовный кодекс 1960 г. учел рекомен- 3. Настольная книга по народному образова-дации ученых. Уголовный кодекс 1996 г. также был нию. СПб., 1901. Т. 2.
разработан в связи с научными исследованиями.
Следует отметить рациональность предложения данных ученых о том, что «отказавшись от применения примечаний, мы достигнем равноценного значения всех правил, включаемых в закон. Это будет способствовать всестороннему усвоению и правильному использованию этих правил» [9, с. 26]. Вместе с тем следует отметить, что за данной рациональностью теряется важное свойство примечаний, которые являются важной формой конкретизации правовой нормы. В этом смысле примечание не только относится к формированию структуры нормативно-правового акта, но и является элементом механизма правового регулирования. Как справедливо полагает К. К. Панько, «с их помощью отражаются общие моменты развития и действия права, а потому они необходимы для характеристики генезиса и функционирования законов как формы права» [10].
По нашему мнению, для примечания характерна вся совокупность свойств нормы именно
4. Настольная книга по народному образованию. СПб., 1904. Т. 3.
5. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Свод законов Российской империи / под ред. И. Д. Мордухай-Болтовского. СПб., 1912. Т. XV.
6. Уголовное уложение (статьи, введенные в действие) // Свод законов Российской империи / под ред. И. Д. Мордухай-Болтовского. СПб., 1912. Т. XV.
7. Собрание узаконений РСФСР. 1928. № 65, ст. 468.
8. Перетерский И. «Примечания» в законе (один из вопросов законодательной техники) // Советское право. 1928. № 2.
9. Чхиквадзе В. М., Керимов Д. А. Роль советской правовой науки в совершенствовании законодательства // Вопросы кодификации. М., 1957.
10. Панько К. К. Примечание как нетипичное средство уголовного нормотворчества // Мировой судья. 2006. № 9.
© 2014 г. Ю. И. Литвинова, Н. В. Пономарева
ПРАВО НАЦИЙ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В статье исследуется проблема трансформации современного права в контексте проблемы самоопределения. Автор полагает, что основой современного права является гуманизм, который наиболее полное выражение находит в современной концепции права народа на самоопределение. Но роль самоопределения как правового института снижается в контексте развития националистических тенденций.
Ключевые слова: современное право, самоопределение, гуманизм, современная концепция прав человека, право на самоопределение, правовой институт, национализм.
Очевидно, что обострение национальных отношений в мире, обусловленное целым рядом экономических, политических, мировоззренческих и
многих других причин, делает наиболее злободневными вопросы, связанные с основаниями таких явлений правовой действительности, сис-
темы культурных ценностей и национального самосознания, как национальное самоопределение. Очевидно, что данные явления не имеют непосредственной связи, различаются как объемом понятий, так и их признаками. Между тем, реально складывающиеся национальные отношения порой взаимообуславливают их, когда либо национализм культивирует тенденции самоопределения, либо политика самоопределения является предпосылкой развития национализма. Последние события на Украине подтверждают это положение, а украинский национализм является порождением не только кризиса государственной власти, но и слабостью государственной политики в данной сфере.
В словаре С. И. Ожегова «самоопределение» трактуется как «выявление народом своей воли в отношении своего национального и государственного устройства» [1, с. 693]. «Национализм» же определяется как «.. .идеология и политика, исходящая из идей национального превосходства и противопоставления своей нации другим.» [ 1, с. 396]. Нельзя сказать, что национализм является идейным источником национального самоопределения, поскольку оно может иметь в качестве доминирующих мотивов не абсолютизацию роли своей нации в истории, национальное пре восходство и др., а экономические и политические интересы, реализация которых далеко не всегда сопровождается обострением национального самосознания, ведущего к национализму. В то же время, следует отметить, что национальное самоопределение как процесс политический всегда сопряжено с осознанием единых, жизненно важных интересов не только этносов, поскольку, собственно, политическое содержание этого явления заключается как раз в реализации этих интересов. Это, в свою очередь, означает, что процесс национального самоопределения невозможен без развитого национального самосознания. Так, например, крымский референдум стал примером консолидации именно на основе социокультурной идентичности народов, населяющих полуостров, одновременно показав важность законодательного обеспечения самоопределения как важнейшей составляющей современной концепции прав и свобод человека.
Таким образом, предварительно можно заключить, что если национализм всегда предполагает национальное самоопределение как институциональную правовую форму реализации осознанных интересов нации, как правило, за счет ущемления интересов других наций, то национальное самоопределение как таковое есть более широкое явление политической и правовой жизни, а зна-
чит, далеко не всегда предполагает национализм в качестве ведущего фактора данного процесса.
В то же время, следует подчеркнуть, что национализм - это явление, постоянно воспроизводимое в истории. Так, XX в. дает три всплеска национализма. Первый из них, начинаясь после Первой мировой войны 1914-1918 гг., приходится на межвоенные годы. В то время национализм бурно развивается в Европе. Другой всплеск начинается после Второй мировой войны 1939-1945 гг. и распространяется в колониальных и полуколониальных странах. Третий всплеск, начинаясь после окончания «холодной войны», продолжается и по сей день. Поле его действия чрезвычайно велико. Но прежде всего, это страны Третьего мира (Латинская Америка, Африка, Юго-Восточная Азия). Хотя каждый из этих всплесков национального консерватизма обусловлен своими конкретно-историческими причинами, следует отметить, что все они, прежде всего, решали задачу самоопределения. При этом государство рассматривалось как способ решения этой задачи.
Поэтому национализм в качестве консервативной тенденции в национальном сознании всегда сопряжен с этническим, социальным, культурным и политическим самоопределением. То есть, он всегда противостоит интегративным (универсалистским) идеологиям. И чем больше развита этническая озабоченность, концептуально выражаемая как угроза самобытной культуре, тем в более крайних формах может проявляться национальный консерватизм. Примечательно, что если в прошлом национализм решал в основном задачу развития национального самосознания в процессе государственного строительства, предполагал интеграцию нескольких родственных этносов в нацию, то теперь он реализуется в рамках этно-лингвистической идентичности, в пределах одного этноса. Упорное игнорирование нынешней украинской властью полилингвистической реальности страны есть не что иное, как дань национализму. И сколько бы ни открещивалась эта власть от национал-фашистских одиозных бандеровских лидеров, ее националистская суть от этого не меняется. Курьез заключается в том, что данная власть вопреки всякой логике в то же время отнюдь не противостоит западному универсализму, но, напротив, выступает за слияние с Западом!
Тем не менее, несмотря на отмеченные выше тенденции развития национализма, следует говорить об императивной важности сформированной в результате длительной социокультурной эволюции, политического и правового развития общества идеи национального самоопределения. Она органически вписывается в общий контекст го-
сударственности или идеи государственности как политической и правовой технологии реализации самоопределения.
Очевидно, следует говорить о двух идеологически альтернативных политико-правовых моделях национального самоопределения. Так, вполне оформились и нормативно действуют как в политическом и правовом дискурсе, так и в политической практике либеральная и консервативная идеи национального самоопределения. Либеральная идея самоопределения основывается на личной свободе индивидуума, реализуемой институтами демократии. По мнению одного из либеральных исследователей проблемы национального самоопределения Т. Фляйнера, «самоопределение нужно изначально рассматривать как самоопределение каждого индивидуума. Так как в современном обществе люди больше не могут жить так, как им заблагорассудится, поскольку они объединены в единый социум, необходимо, чтобы частичная потеря своей независимости или самоопределения компенсировалась участием в процессе принятия решения на государственном уровне. Таким образом, демократия - первая цель, которую необходимо достигнуть на пути к самоопределению. Чем ниже располагается демократический орган, посредством которого индивидуумы участвуют в процессе принятия решения, тем большую степень самоопределения получает индивидуум» [2].
Следует отметить, что либеральная модель национального самоопределения реализована во многих странах. Достаточно упомянуть Швейцарию, Канаду, США, Австралию. Однако наиболее полно она представлена опытом Швейцарии. Либеральная идея самоопределения состоит в отождествлении национального (этнического) и гражданского. Таким образом, реализация правовой и политической системой гражданских свобод объявляется гарантией реализации и этнических интересов. И хотя в Швейцарии каждый кантон согласно Конституции утверждает в качестве государственного язык этнического большинства, вопрос о национальной идентичности и ее институционально-правовом обеспечении не стоит.
Следует отметить, что наиболее полное воплощение либеральная идея национального самоопределения получила в доктрине мультикульту-рализма, которая провозглашает этническую фрагментацию общества на основе равенства прав всех граждан, независимо от расовой принадлежности, вероисповедания и национальности, способом национального самоопределения. Однако практика США, Канады и Австралии пока-
зала, что такой подход к проблеме национального самоопределения не решает задачи интеграции общества, которая происходит, вопреки ожиданиям, на основе гражданства. Кроме того, этническая консолидация, объективно возникающая в качестве неизбежной тенденции, ведет к дезин-теграционным процессам.
В отличие от либеральной, консервативная идея национального самоопределения основана на коллективной свободе. При этом идея направлена на формирование тех условий социальной, политической и правовой действительности, которые влекут за собой воспроизводство факторов коллективной консолидации в виде традиций, ценностей, образа жизни, составляющих основу коллективной самоидентификации. Концептуально это выражено в виде руководящей, исторически преемственной идеи, ведущей нацию, а вместе с ней и другие народы, к социальной гармонии. Следует сказать, что данная идея имеет очевидные признаки национализма. В определенных исторических условиях она может консолидировать многонациональное общество. Но современный международный политический контекст делает ее скорее деструктивной, чем созидательной. Как правило, подобную идею национального самоопределения культивируют страны с четко выраженным этническим большинством. Однако реальная практика редко находит применение данной идее. Глобализация, скорее, определяет либеральное направление решения национального вопроса, легитимируя либеральную идею самоопределения.
Анализ правового поля России позволяет утверждать, что в стране нашла политическую и правовую институционализацию либеральная идея национального самоопределения. Нормы Конституции России, провозглашая право наций на самоопределение, формируя структуру федеративных отношений, наделяя субъекты федерации большим объемом полномочий, тем не менее, сводят этот процесс к гражданской сфере. Так, если говорить о законодательстве, имеющем отношение к этничности, то оно в основном концентрируется либо на вопросах правовых запретов дискриминации, ксенофобии или национального экстремизма, либо на проблемах реализации прав и свобод этнических меньшинств. В данном контексте наибольшее значение приобретает Федеральный закон «О национально-культурной автономии» 1996 г. (в новой редакции 2003 г.), который фактически переводит вопрос национального самоопределения из политической в гражданскую сферу. Это подтверждается и тем, что современные тенденции формирования государст-
венной национальной политики связаны с ослаблением государственного регулирования национальных отношений.
Так или иначе, в нашей стране сформировалось правовое поле межнациональных отношений, в котором большую роль играет право народов на национальное самоопределение. Здесь следует затронуть немаловажный аспект, связанный с одной из юридико-технических сторон реализации данного права, которая существенно влияет на правоприменительный и законотворческий процессы. Государственная правовая политика в этой сфере всегда была направлена на воспроизводство аксиологических доминант, выраженных в содержании, которое вкладывалось в соответствующие понятия, используемые в законодательном творчестве. В целом вся совокупность указанных аксиологических особенностей во многом обусловлена неюридическим определением и интерпретацией личности. При этом в сфере этнических отношений это означает понимание этноса, нации, народа в качестве субъекта общественных отношений. Если данное обстоятельство не закреплено соответствующими правовыми нормами и институтами, не учитывается государственной национальной политикой, то это означает не что иное, как дискриминацию.
Существует целая система механизмов, обеспечивающих институционализацию государством этничности в России. Такими «.. .эффективными механизмами и инструментами институализации этничности в России стали переписи, в результате которых были созданы и уточнены "этнические карты", в свою очередь ставшие инструментом территориализации этничности; паспортизация населения; коренизация и этнофедерализм, упрочившие территориализацию и создавшие новые области деятельности для порожденных этими программами национальных элит; языковая и образовательная политика, ставшие механизмами индивидуальных и семейных стратегий, в которых этническая идентичность играла первостепенную роль; наконец, депортации и этнические чистки, разорвавшие смешанные в этническом отношении семьи и ужесточившие межгрупповые границы. Трудность осознания известного рода "искусственности" этнической идентичности ("искусственности" не в смысле придуманности, но в смысле продукта человеческой деятельности, своеобразной "сделанности" и "произведенно-сти") обусловлена, прежде всего, тем обстоятельством, что созданные новыми институтами субъекты социальной деятельности уже с трудом мыслят самих себя в отрыве от этих институтов, а сами социальные институты и практики рас-
сматривают, скорее, как неизменную природу, нежели как продукт усилий.» [3, с. 74].
В международном праве для обозначения сферы этнического приняты понятия «коренной народ» и «национальное меньшинство». Преамбула Конституции РФ содержит следующую формулу: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации.., исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, принимаем Конституцию Российской Федерации».
Термин народ (народы), помимо этого, содержится еще в шести статьях: статья 3 (1). Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. 3 (2). Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. 3 (3). Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы.
Статья 5 (3). Федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единой системе государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации.
Статья 9 (1). Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории.
Статья 68 (3). Российская Федерация гарантирует всем ее народам право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития.
Статья 69. Российская Федерация гарантирует права коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации.
Статья 82. При вступлении в должность Президент Российской Федерации приносит народу следующую присягу:
«Клянусь при осуществлении полномочий Президента Российской Федерации уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, соблюдать и защищать Конституцию Российской Федерации, защищать суверенитет и независимость, безопасность и целостность государства, верно служить народу».
Рассмотрение и анализ всех приведенных контекстов употребления термина «народ» позволя-
ет утверждать, что за ним скрываются два разных понятия, а следовательно, и две различных концепции: народ - «население», «согражданст-во», и народ - «этническая общность», причем не всегда ясно, какое из понятий употребляется в конкретном контексте, как неясна и позиция авторов текста Конституции РФ относительно некоторых существенных положений. Так, например, ст. 3 (1) и 82 бесспорно имеют в виду согра-жданство, в то время как ст. 68 (3) и 69 столь же бесспорно имеют дело с понятием «этническая общность».
Содержание термина «многонациональный народ» (Преамбула Конституции и ст. 3.1) может быть раскрыто лишь при анализе еще одного термина - «национальность». Тем не менее, уже теперь можно утверждать, что здесь имеется в виду население (согражданство), особо характеризуемое с точки зрения его этнической (национальной) принадлежности как неоднородное, по-лиэтничное, то есть мы имеем дело с понятием «народ» (первое значение) в его соотнесенности с одним из компонентов значения понятия «народ» во втором значении.
В заключении статьи следует подчеркнуть, что право народов на самоопределение является
одним из важнейших достояний современной цивилизации. Совершенствование юридических механизмов регулирования отношений в этой сфере имеет огромное значение в современном мире в контексте очередного всплеска национализма и экстремизма, во многом обусловленных непоследовательностью реализации этого права в разных регионах мира. Поэтому как в правотворческом процессе, так и в процессе правоприменения необходимо со всей ответственностью относиться к данному институту, не искажая духовно-ценностную основу данного права, как в его интерпретации, так и в его реализации.
Литература
1. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990.
2. Фляйнер Т. Правовые механизмы и процедуры для предотвращения и решения национальных конфликтов из опыта швейцарской конституции // Казанский федералист. 2003. № 3.
3. Соколовский С. В. Перспективы развития этнонациональной политики в Российской Федерации. М., 2004.
