CC BY
108
М.В. Вронская
Право на охрану здоровья: историко-теоретический аспект
До XIX века и исследователи, и официальные документы редко упоминали право на охрану здоровья. В то же время на протяжении веков в различных цивилизациях общественная санитария являлась основой улучшения и охраны здоровья населения (элементом политики народосбережения). Например, важным достижением институтов публичной власти эпохи средневековья стало создание административной системы, занимающейся предотвращением заболеваний, надзором за санитарией и охраной общественного здоровья, просуществовавшей до XIX века.
Поворотной точкой в истории охраны здоровья стал XVIII век. В это время было осознано значение здоровья для общества, предприняты усилия для решения различных проблем здравоохранения [1, р. 78], заложены начала правовой политики в этой сфере.
Несколько иное выражение нашла концепция охраны здоровья в Европе. Так, под влиянием философии просвещенного абсолютизма было заявлено, что монарх несет ответственность за защиту здоровья народа [1, р. 78]. Был разработан план по созданию «медицинской полиции», которая административными мерами проводила определенную политику в сфере здравоохранения. В целях правовой регламентации организации здравоохранения был составлен кодекс здоровья, охватывавший широкий спектр проблем и призванный поддерживать в надлежащем состоянии здоровье людей. Однако юридическим документом этот кодекс так и не стал*.
В своем нынешнем виде охрана здоровья появилась благодаря европейской промышленной революции XIX в. [2, р. 170]. Индустриальное общество с его вредными условиями жизни и труда стало источником серьезных проблем для здоровья людей.
Поэтому неслучайно, что политики осознали социальные и экономические последствия болезней и стали разрабатывать такие меры по развитию общественного здравоохранения, которые бы позволили поднять уровень жизни. Так, Э. Чедвик, который находился под влиянием философа-утилитариста И. Бентама, утверждал, что существование здорового рабочего класса должно принести выгоду всему обществу (здесь видится аналогия современной социальной политики В.В. Путина, основным направлением которого является реализация концепции «человеческого капитала» или «инвестиций в человека».-М.В.).
Не последнее место в истории развития охраны здоровья сыграло движение в Германии в 1820 г., участники которого всячески подчеркивали, что государство несет ответственность как за здоровье граждан, так и за улучшение качества медицинского обслуживания для бедных [1, р. 94].
Все вышесказанное свидетельствует о постепенном осознании значимости здоровья как права человека в государственном и международном масштабе. Со временем убежденность в том, что государство несет ответственность за здоровье своих граждан росла.
Параллельно с повышением значимости здоровья как права разворачивалось признание социальных прав человека. Здесь огромную роль сыграло пробуждение социальной ответственности в конце XIX в. После Второй мировой войны развитие идеи экономических, социальных и культурных прав были закреплены в различных международных соглашениях и декларациях, а также в национальных конституциях, принятых в то время.
В 1946 году начала свое существование Всемирная организация здравоохранения. В этом же году был подписан Устав Всемирной организации здравоохранения, в котором формулируется право человека на здоровье. В нем определяется право на «максимально возможный уровень физического, интеллектуального и социального благополучия». Наряду с первым официально-закрепленным пониманием здоровья в Уставе ВОЗ были закреплены предписания, отражающие то, что здоровье людей нельзя улучшить только через организацию служб здравоохранения, правительства, нужно защищать и улучшать здоровье людей, «обеспечивая принятие соответствующих социальных мер». Таким образом, можно сказать, что этот текст ВОЗ стал первым нормативным правовым актом, предписывающим обязанность упоминания права на здоровье и его охрану во многих международных соглашениях и национальном законодательстве.
Итак, право на охрану здоровья появилось в конце XIX - начале XX веков, что обусловлено становлением и развитием социальных прав человека (прав второго поколения), которые предполагают активную роль государства в их обеспечении.
В то же время относительно короткий исторический путь развития охраны здоровья как права человека, а также современные процессы модернизации политико-правовых институтов государственности не позволяют окончательно сформировать концепцию понимания феномена охраны здоровья в контексте прав человека.
В этом плане уместным является краткий обзор научных взглядов на данную проблему.
В первую очередь, необходимо проанализировать соотношение понятий «права на охрану здоровья» и «права на здоровье».
На международном уровне чаще всего используется термин «право на здоровье». Эта категория лучше других соответствует духу международных соглашений по правам человека, определяющих здоровье как одно из таких прав. Данные соглашения провозглашают также право на защиту здоровья, на здоровую окружающую среду, на защиту от профессиональных заболеваний, тем самым проявляя комплексный (собирательный) характер «права на здоровье». Однако термин «право на здоровье» подвергался жесткой критике со стороны научного сообщества по причине того, что данный термин провозглашает право людей на нечто, что не может быть гарантировано, т.е. на «идеальное здоровье», «сохранение здоровым». Значение такого глубоко субъективного понятия, как здоровье, может существенно разниться от человека к человеку или от страны к стране [3, р. 104-105].
В частности, К. Касс отмечал: «Здоровье - это жизненное состояние, оно не может быть дано, а отнято или подорвано другими людьми может быть только косвенным образом. Смысла провозглашать право на здоровье нет, так же как нет смысла провозглашать право человека на мудрость или храбрость. Эти душевные и физические качества требуют от каждого, кто к ним стремится, дарования, постоянного внимания и усилий, а также дисциплины. Переложить ответственность за собственное здоровье на кого-то еще было бы не просто нечестным, это означало бы навязать ему обязанность, которую невозможно выполнять» [4, р. 5-6].
В свою очередь, Р. Эббинг считает, что термин «право на уход за здоровьем» является более реалистичным: «Было бы более реалистичным сформулировать это право как право на уход за здоровьем. Система охраны здоровья должна быть в распоряжении человека в той степени, в которой это представляется реальным, включая то, что обязательства системы перед человеком должны быть в рамках нормальных возможностей. В отличие от права на здоровье, право на уход за здоровьем может быть справедливо востребовано человеком, так как существует законная обязанность государства оказывать ему медицинскую помощь» [3, р. 105].
Интерес представляет позиция Р. Будахрейн, который считает, что сама концепция «права на здоровье» построена на представлениях западного мира и не применима к такой стране как, например, Марокко (в этом же аспекте можно говорить и о России) [6, с. 40]. В подтверждение своей концепции он приводит следующие аргументы:
Во-первых, уровень развития Марокко еще не позволяет стране гарантировать своим гражданам такое право и принимать соответствующие меры.
Во-вторых, концепция «права на здоровье» слишком расплывчата и широка, это позволяет включать в нее аспекты, выходящие за рамки защиты здоровья и относящиеся, скорее, к социальному благополучию людей. Последнее означает участие в поддержании этого права государственных институтов, обеспечивающих социальную безопасность и помощь.
Думается, в концепции Р. Будахрейна синтезированы «право на здоровье», и «право на охрану здоровья», последнему из которых, корреспондируется обязанность государства проводить политику и создавать меры, направленные на обеспечение социального благополучия всего общества и отдельно взятого человека.
В защиту правомерности использования термина «право на здоровье» выступает Б. Тобес, который в своей работе «Право на здоровье: теория и практика», приводит следующие три основных довода [6, с. 47]:
1. Этот термин является наилучшим с точки зрения соответствия международным документам и соглашениям по правам человека. Фраза «право на здоровье» ближе всего к тому «праву на наивысший достижимый уровень здоровья», о котором говорится в статье 12 Международного соглашения по экономическим, социальным и культурным правам (далее по тексту МСЭСКП), самого известного договора из тех, где говорится о праве на здоровье [7]. «Право на наивысший достижимый уровень физического и душевного благополучия» легче сократить до «права на здоровье», чем до «права на уход за здоровьем». Важно также то, что меры, содержащиеся в 12 статье МСЭСКП и сходных с этим документах, касаются не только охраны здоровья, но и широкого спектра других мер применительно к общественному здоровью, которые должны предприниматься государствами. Именно поэтому использование более узкого термина «право на уход за здоровьем» (аналогия российского права на охрану здоровье) не в состоянии отразить этого широкого спектра требуемых мер.
2. Термин «право на здоровье» часто используют для отсылки на более полные и детальные тексты соглашений. Употребление подобных отсылок является довольно распространенной практикой в дискуссиях о правах человека, и такие термины, как «право на жизнь», «право на личную жизнь», «право на справедливый суд», «право на жилье» и приобрели вполне ясный и практичный смысл [8, р. 485].
3. Он помогает осознать, что речь идет не только об охране здоровья, но и о праве на ряд условий, без которых невозможно здоровье, таких как доступ к чистой питьевой воде и здоровая экологическая
обстановка. Чистая питьевая вода и удовлетворительная санитария необходимы для здоровья людей. В то же время эти аспекты не затрагиваются термином «право на охрану здоровья». Право на здоровье не включает в себя в обязательном порядке хорошее здоровье каждого отдельно взятого человека. Право на здоровье не есть право быть здоровым, не есть оно и право использовать все достижения медицины. Это право гарантирует доступ к определенному числу служб, требований и свобод, связанных с медициной и здоровьем. Оно также учитывает возможности того или иного государства и потребности его граждан.
Из всего вышеизложенного следует, что вопрос соотношения «права на здоровье» и «права на охрану здоровья» носит дискуссионный характер, в связи с чем не все доводы Б. Тобеса представляются убедительными. Однако они подтверждают целесообразность их четкого законодательного разграничения и содержательного определения.
В итоге отметим, что за исключением отдельных авторов, большинство исследователей используют либо «право на здоровье», либо «право на охрану здоровья» и «право на защиту здоровья». В то же время в одном их взгляды сходятся - это в понимании сущности этих прав как социальных, что явно не отражает объективной реальности.
Однако представляется необоснованным придание единого смыслового значения столь разнородным категориям, ибо их разграничение возможно. При этом за основу дифференциации следует взять природу этих прав и, соответственно, сферу жизни человека, к которым они относятся. На основании этого определим, к какой категории (поколению) прав они отнесены.
Так, «право на здоровье» - это нематериальное благо, присущее человеку от рождения, которое можно рассматривать в качестве личного (гражданского) права человека. Это право предполагает невмешательство государства в данную личную сферу. На основании этого видно, что по своей природе право на здоровье может быть отнесено к правам первого поколения, в то время, как «право на охрану здоровья» («право на защиту здоровья» - термин, применяемый учеными-международниками), предполагает активное вмешательство государства с тем, чтобы создавать социальные программы и вести всестороннюю организационную и хозяйственную деятельность, которая бы позволила гарантировать данные (социальные) права [9, с. 139], и может быть отнесено правам второго поколения.
В дополнение к этому в контексте современной социальной правовой политики «право на здоровье» видится в качестве государственной установки (цели государства), а «право на охрану здоровья» в качестве средства достижимости и обеспеченности права на здоровье.
Возникновение подобного рода вопросов связано также с тем, что экономические, социальные и культурные права (права второго поколения), как правило, рассматриваются как существенно отличные от прав гражданских (личных) и политических (права первого поколения). Неоднократно показывалось, что эти права взаимозависимы и в равной степени важны [10], но на практике к экономическим, социальным и культурным правам часто относятся как к менее важным, чем права гражданские и политические.
К гражданским и политическим правам человека часто апеллируют в национальном судопроизводстве, существуют механизмы подачи жалоб на несоблюдение этих прав и защиты их на международном уровне. Напротив, экономические, социальные и культурные права часто признаются не подлежащими рассмотрению в суде, так как они рассматриваются чаще в качестве общих рекомендаций для государств, нежели в качестве прав.
Относительно заниженный статус экономических, социальных и культурных прав объясняется многими причинами. Одной из них является то, что эти права часто определяются недостаточно точно и потому они кажутся неконкретными. Однако гражданские и политические права тоже часто определяются очень расплывчато (право на жизнь, свободу, достоинство, личную неприкосновенность), но это не мешает им сохранять практическое значение.
По-видимому, сложность в определении и придании более значимого статуса прав второго поколения объясняется тем фактом, что эти права требуют активных мер государства по их реализации. Другими словами, они подразумевают положительные обязательства того или иного государства. Проблема состоит в том, что часто бывает довольно сложно определить, каким образом и в какой степени государства должны гарантировать своим гражданам право на охрану здоровья, жилье и другие экономические, социальные и культурные права. Тем не менее было справедливо замечено, что в этом отношении между правами экономическими, социальными, культурными и правами гражданскими, политическими больше общего, чем привыкли думать некоторые ученые и исследователи*.
В итоге отметим, что по своей природе право на охрану здоровья человека относится к социальным правам (правам второго поколения), для «реализации которых требуется организационная, планирующая и иные формы деятельности государства по их обеспечению» [5, с. 137], и современное
понимание феномена права на охрану здоровья видится как средство обеспечения права человека на здоровье (естественного права).
Все вышеизложенное свидетельствует об актуальности теоретического осмысления и моделирования современного понимания охраны здоровья человека как политико-правового института развитого социального государства XXI века.
Литература
1. Sigerist H.E. Medicine and Human Welfare, New Haven. London: Yale University Press / Oxford University Press, 1941.
2. Rosen G., A History of Public Health. London: The Johns Hopkins University Press, 1993.
3. Abbing. R. H.D.C., International Organizations in Europe and the Right to Health Care, Deventer: Kluwer, 1979.
4. Boyle J. M., Jr., The Concept of Health and the Right to Health, Social Thought, Summer, Vol. 3, 1977.
5. Права человека: итоги века, тенденции, перспективы / Под общ. ред. Е.А. Лукашевой. М.: НОРМА, 2002.
6. Тобес Б. Право на здоровье. Теория и практика. М.: Устойчивый мир, 2001.
7. http://base.safework.ru/iloenc?doc&nd= 857400104&nh=0&ssect=1
8. Mahoney K.E., Mahoney Р. Human Rights in the Twenty-first Century. Deventer Kluwer., 1993.
9. Права человека: итоги века, тенденции и перспективы / Под общ. ред. Е.А. Лукашевой. М.: НОРМА, 2002.
10. Всемирная конференция ООН по правам человека, Венская декларация и программа действий, UN Doc. A/CONF.157/23, 12 июля 1993 г., § 5.
