CC BY
88УДК 343 ББК 67
DOI 10.24411/2073-3313-2018-10063
ПРАВО ЧЕЛОВЕКА НА СВОБОДУ И ЛИЧНУЮ НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ РОССИИ
Практика Европейского Суда по правам человека по применению ст. 5 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод
Артем Григорьевич СААКЯН, доцент кафедры Нижегородской Академии Министерства внутренних дел Российской Федерации, кандидат юридических наук E-mail: artem111787@mail.ru
Научная специальность: 12.00.09 — уголовный процесс
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы о праве человека на свободу и личную неприкосновенность в уголовном судопроизводстве России, а также практика Европейского Суда по правам человека по применению ст. 5 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод
Ключевые слова: уголовное судопроизводство в Российской Федерации, право человека на свободу и личную неприкосновенность, практика Европейского Суда по правам человека, применение Европейским Судом по правам человека ст. 5 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Annotation. The article deals with the issues of the human right to freedom and personal inviolability in the criminal proceedings of Russia, as well as the practice of the European Court of human rights on the application of article 5 of the European Convention on human rights and fundamental freedoms.
Keywords: criminal proceedings in the Russian Federation, the right to liberty and security of person, practice of the European Court of human rights, application of article 5 of the European Convention on human rights and fundamental freedoms by the European Court of human rights.
Уголовное судопроизводство в Российской Федерации имеет своим назначением как защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, так и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
Таким образом, правозащитные цели поставлены Федеральным законом во главу деятельности органов предварительного расследования, которые в своей работе должны руководствоваться не только действующими нормами национального законодательства, но и не противо-
речащими положениям Конституции Российской Федерации нормами ратифицированных Российской Федерацией международных договоров (конвенций).
К одному из важнейших ратифицированных нашей страной международных договоров, имеющих непосредственное отношение к деятельности органов предварительного следствия и дознания, относится Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. Эту Конвенцию называют также Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, поскольку она применяется 47 ратифи-
ЗАКОН И ПРАВО • 07-2018
цировавшими ее государствами европейского континента.
Российская Федерация ратифицировала данную Конвенцию Федеральным законом «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» от 30 марта 1998 г.
Представляется важным отметить, что при этом Российская Федерация признала для себя ipso facto (в силу самого факта, по факту) и без специального соглашения обязательной юрисдикцию Европейского Суда по правам человека по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. Поэтому для российских правоприменителей, а в уголовно-процессуальной деятельности это, в первую очередь, органы дознания и предварительного следствия, весьма важно хорошо знать практику применения Европейским Судом по правам человека норм и положений названной нами Конвенции и Приложений — Протоколов к ней.
Важнейшими положениями Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, имеющими непосредственное отношение к деятельности органов предварительного следствия и дознания, являются, в частности, нормы, содержащиеся в ст. 5 данной Конвенции («Право на свободу и личную неприкосновенность»).
Напомним, что в соответствии с п. 1 указанной статьи каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто в 47 подписавших и ратифицировавших Конвенцию европейских странах не может быть лишен свободы иначе, как в особо определенных Конвенцией случаях и только в порядке, который установлен законом.
К этим особо определенным Конвенцией случаям относятся, в частности, законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом; законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом; законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения; законное заключение под стражу лиц с целью предот-
вращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг и ряд других случаев.
При этом прецедентная практика Европейского Суда по правам человека (далее — Европейский Суд) подчеркивает первостепенное значение права на свободу в демократическом обществе (см., например, рассмотренные Европейским Судом дела Winterwerp v. Netherlands, Storck v. Germany и ряд других), его взаимосвязь с принципом правовой определенности и верховенством права, и то, что общей целью ст. 5 Конвенции является обеспечение того, что никто не должен быть лишен своей свободы «произвольным образом» (см., например, рассмотренные Европейским Судом дела Engel v. Netherlands, а также El-Masri v. the former Yugoslav Republik of Makedonia).
В соответствии с этим прецедентная практика Европейского Суда по вопросу о конкретных основаниях для задержания в силу указанных и иных подпунктов п. 1 названной статьи Конвенции подчеркивает процессуальную и материально-правовую правомерность содержания под стражей1.
Пункты 2—5 названной нами ст. 5 Конвенции, в свою очередь, устанавливают, в частности, что каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение, а каждый задержанный или заключенный под стражу незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному согласно закону судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда.
При этом данное освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.
Кроме того, каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным, а если такие арест или заключение под стражу произведены в нарушение положений рассматриваемой статьи, то также право на компенсацию.
Согласно п. 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Феде-
ЗАКОН И ПРАВО • 07-2018
рации» следует учитывать, что «наличие обоснованного подозрения в том, что заключенное под стражу лицо совершило преступление, является необходимым условием для законности ареста. Вместе с тем такое подозрение не может оставаться единственным основанием для продолжительного содержания под стражей. Должны существовать и иные обстоятельства, которые могли бы оправдать изоляцию лица от общества, в частности, возможность того, что подозреваемый, обвиняемый или подсудимый могут продолжить преступную деятельность либо скрыться от предварительного следствия или суда, либо сфальсифицировать доказательства по уголовному делу, вступить в сговор со свидетелями. При этом указанные обстоятельства должны быть реальными, обоснованными, т.е. подтверждаться достоверными сведениями. В случае продления сроков содержания под стражей суды должны указывать конкретные обстоятельства, оправдывающие продление этих сроков, а также доказательства, подтверждающие наличие этих обстоятельств»2.
Важнейшее значение при рассмотрении практики применения Европейским Судом положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод имеет определение судом значений слов «задержание» и «заключение под стражу» как наиболее существенной формы ограничения свободы передвижения человека.
Классический случай содержания под стражей в смысле положений ст. 5 Конвенции имеет место, когда лицо надежно удерживается в закрытой тюрьме. Однако Европейский Суд указал, что «лишение свободы может ... принимать множество других форм. Их разнообразие увеличивается путем изменения в правовых стандартах и отношениях, и Конвенция должна толковаться в свете понятий, доминирующих в настоящее время в демократических государствах».
Указанная позиция применена, в частности, в деле Guzzardi v. Italy. Заявитель по этому делу был обязан согласно судебному обязательному постановлению о месте жительства проживать на протяжении 16 месяцев на отдаленном острове у берегов Сардинии, будучи подозреваемым в незаконной мафиозной деятельности. Его передвижение было ограничено деревней, находящейся на острове, площадью 2,5 кв. км, на котором проживали исключительно лица, в отношении которых были вынесены такие же судебные постановления, при том, что жене и ребенку заявителя разрешили проживать с ним вместе.
Несмотря на то что заявитель мог свободно передвигаться по территории деревни и вокруг
нее не было ограждения, он не мог посещать другие части острова. Жителям острова разрешалось заходить на территорию деревни, но они редко это делали. Заявитель должен был отмечаться у чиновников дважды в сутки и был обязан соблюдать комендантский час.
Проводя аналогию с условиями, обычно существующими в современной колонии-поселении, Европейский Суд постановил одиннадцатью голосами «за» и семью — «против», что условия жизни заявителя включали достаточную степень лишения свободы, на которую распространяется действие ст. 5 Конвенции.
Европейский Суд при этом также отметил, что по мере того, как степень физических ограничений уменьшается (например, от содержания в тюремной камере до поселения в деревне), начинают действовать такие факторы, как, например, социальная изоляция и другие обстоятельства содержания под стражей, установленные Европейским Судом.
Например, очевидно, что, с одной стороны, домашний арест на 24 часа — это лишение свободы (см. рассмотренные Европейским Судом дела N.C. v. Italy, а также Nikolova v. Bulgaria). С другой стороны, при рассмотрении дела Raimondo v. Italy Европейский Суд не установил наличия лишения свободы.
Существо же дела сводилось к следующему: заявитель находился под специальным полицейским надзором, ему не разрешалось уходить из дома, не предупредив об этом полицию. Он должен был оставаться дома между 21.00 и 7.00 часами, если только не было уважительных причин не делать этого, и власти должны были быть информированы об его отсутствии.
Статья 5 Конвенции не распространяется и на такой домашний арест заявителя, который действовал между 19.00 и 7.00 часами в будни и круглосуточно в выходные дни, так как заявителю было «разрешено проводить время на работе, а также дома» на период почти 16 месяцев, в течение которых действовал данный режим (см. рассмотренное Европейским Судом дело Trijonis v. Lithuania).
1 Харрис Д., Бойл М.О. и Уорбрик К. Право Европейской Конвенции по правам человека: научное издание. М.: Изд-во «Развитие правовых систем». 2017. С. 383 (здесь и далее).
2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 г. № 5 (ред. от 05.03.2013 г.) «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» / Рос. газ. 2003. № 244. 2 дек.; Бюллетень ВС РФ. 2003. № 12.
ЗАКОН И ПРАВО • 07-2018
