CC BY
151Ф.А. ГАЙДА
ПРАВИТЕЛЬСТВО И ОППОЗИЦИЯ В РОССИИ НАКАНУНЕ ФЕВРАЛЯ 1917г.: К ВОПРОСУ О ВОЗМОЖНОСТИ ДИАЛОГА
«Обновленный строй», созданный в Российской империи в 1905— 1907 гг., по формальным очертаниям был вполне сравним с политическими системами большинства европейских стран, хотя в его основе лежал менее прочный социально-экономический фундамент, в том числе низкий уровень благосостояния и грамотности населения, слабые традиции самоуправления, набиравшая темпы экономическая трансформация, порождающая рост социальных проблем, а также ярко выраженная полиэтнич-ность. Начавшаяся в 1914 г. Великая война лишь усугубляла эти обстоятельства. На этом фоне развивался конфликт внутри российской политической элиты, между двумя основными ее составляющими - бюрократией и недавно образовавшимся классом профессиональных политиков. На протяжении войны оппозиция наращивала свои силы, и процесс этот сопровождался следующими обстоятельствами: во-первых, она преимущественно опиралась на государственные учреждения (в первую очередь, на Государственную думу) или организации, имевшие мощную государственную поддержку (львиная доля бюджетов Земгора и военно-промышленных комитетов формировалась из казенных субсидий и авансов); во-вторых, возникший в 1915 г. широкий антиправительственный фронт объединялся под отрицательными лозунгами, а позитивная программа имела второстепенное значение.
Провозглашенное в самом начале войны «священное единение» стало попыткой власти сплотить общество вокруг себя под национальными, а не социальными лозунгами. Общественность приняла это, однако для обеих сторон «единение» имело тактический характер. Оно изначально не было рассчитано на срок более нескольких месяцев. Созданные на базе органов местного самоуправления общественные организации получили доступ к обеспечению тыла, однако они почти сразу включились в политическую борьбу. Развивавшийся с 1915 г. внутриполитический кризис привел к смещению центра тяжести в Думе от правых октябристов к каде-
48
там, что делало кризис Третьеиюньской системы. Неофициально возглавляемый кадетами Прогрессивный блок требовал создания «министерства доверия», однако этот лозунг так и остался сугубо декларативным: парламентское большинство не смогло согласовать единого списка кандидатов в министры, как и почти всех законопроектов, на принятии которых настаивало [7, с. 188-190, 207-219]. Однако с лета 1915 г. власть оказалась под давлением оппозиции и вплоть до революции не нашла сил для того, чтобы вернуть себе стратегическую инициативу.
С осени 1915 г. в правительственной среде происходили серьезные изменения: вместо «либералов» и «консерваторов» на сцену вышли прагматики-технократы (А.Ф. Трепов, Д.С. Шуваев, А.А. Риттих и др.) и политиканы (А.Н. Хвостов, Б.В. Штюрмер, А.Д. Протопопов). Первые стремились к соглашению правительства и общества на «деловой» основе. Вторые пытались «переиграть» оппозицию или заключить с ней тактический сговор на конъюнктурной почве. Одним из следствий и признаков кризиса управления в это время стало вмешательство в большую политику императрицы Александры Федоровны (хотя его не следует преувеличивать: как правило, оно не было решающим [6]). По мере нарастания кризиса усиливалось и внутреннее противостояние в правительственном аппарате, неспособность справляться со все более сложными задачами управления и развития увеличивалась. При этом и оппозиция осенью 1915 г. оказалась перед дилеммой: дальнейшая радикализация или политическая гибель (соглашательство привело бы к резкому ослаблению влияния). Прогрессивный блок существовал в состоянии перманентного внутреннего кризиса, что подталкивало его лидеров к желанию удержать инициативу любой ценой и, следовательно, ко все более резким шагам [7, с. 246-248].
Политический кризис осени 1916 г. развивался на фоне продовольственного вопроса, однако непосредственными причинами последующих событий стали внутреннее состояние оппозиции и назначение главой МВД А. Д. Протопопова, которое стало самым необычным кадровым решением подобного уровня за весь период последнего царствования: ключевой пост в правительстве получал высокопоставленный представитель оппозиции (товарищ председателя Думы). При этом он не имел никакого административного опыта. Кандидатуру Протопопова ранее активно лоббировал председатель Думы М.В. Родзянко [17, с. 18], умеренные думские круги и банки [10, с. 106]. Сам Александр Дмитриевич давно мечтал занять какой-нибудь министерский пост [22, с. 79-81, 88-89, 178]. Директор департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Н.П. Харламов впоследствии не сомневался «в том, что если бы Протопопов не попал в министры в сентябре 16-го года, то он оказался бы таковым в марте 17-го года, в составе Временного правительства, в первом кабинете обществен-
49
ного доверия»1. Императрица заинтересовалась Протопоповым всего за девять дней до его назначения, но быстро стала его сторонницей. По ее мнению, назначение депутата сорвало бы в Думе предстоявшую критику власти. Сам кандидат в министры поддерживался Г.Е. Распутиным (они были знакомы четыре года) и, что было наиболее важно, выражал личную лояльность. Николай II писал жене: «Протопопов - хороший человек, у него много дел с заводами и т.п. <.. .> Я должен обдумать этот вопрос, так как он застигает меня совершенно врасплох. Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама это знаешь - поэтому надо быть осторожным, особенно при назначениях на высокие должности» [17, т. 5. С. 11-12, 16-18, 51, 58, 79]. Тем не менее назначение состоялось. Пожалуй, нельзя было найти другого человека, который имел бы положительную репутацию у столь широкого и разнохарактерного круга лиц.
Как вспоминал министр финансов П. Л. Барк, премьер Б.В. Штюрмер посчитал назначение Протопопова удобным способом наладить отношения с Думой [4, с. 103-104]. Но Штюрмер ошибся в расчетах. 3 октября собралось совещание Прогрессивного блока. Кадетский лидер П.Н. Милюков констатировал «ужас положения внутри и вне» думского большинства. Назначение высокопоставленного думца без согласования с оппозицией было изображено Милюковым как провокация и серьезный удар по престижу законодательной палаты. «Назначение Протопопова - признак разложения Думы: наш разврат, который надо заклеймить», - соглашался земец-октябрист (соратник Протопопова по фракции) гр. Д.П. Капнист [18, с. 82-83]. Бывшие коллеги нового главы МВД теперь считали его предателем. При этом Протопопов вовсе не собирался портить с ними отношения. Сразу после назначения он даже отправился к Штюрмеру передать желание депутатов собраться ранее предполагаемого срока начала думской сессии 1 ноября[1]. Однако обвинения в предательстве даром не прошли. 19 октября думское руководство и актив парламентского блока встретились с новым управляющим МВД по его просьбе. Протопопов демонстративно явился в жандармской форме (до него последним публично носившим ее министром был убитый в 1904 г. В.К. фон Плеве). Милюков заявил Протопопову, что вхождение думца в правительство компрометируют всю Думу. Однако попытки уговорить Протопопова покинуть занятый пост ни к чему не привели2 [23, с. 314-320].
Вступив в конфликт с оппозицией, Протопопов одновременно проявил полную некомпетентность в делах министерства. Будучи первоначально сторонником либеральных реформ в сфере печати и местного са-
1 Харламов Н.П. Записки бюрократа. Воспоминания. Последний министр последнего самодержца (А. Д. Протопопов). См.: НИОР РГБ.Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 1.
2 ГА РФ.Ф. 579. Оп. 1. Д. 382. Л. 1-12.
50
моуправления, а также в национальном вопросе [11, с. 281], Протопопов при своих деловых качествах вряд ли смог чего-либо добиться1. Министерскую работу за него вел начальник Управления по делам воинской повинности С.А. Куколь-Яснопольский, в октябре назначенный товарищем министра. Основное внимание Протопопов решил уделить печати и общественным организациям. Если в Думе он был их сторонником, то теперь выражал уверенность, что именно печать разложила верхи и низы общества [21, с. 111-113]. 16 октября управляющий издал секретный циркуляр губернаторам и градоначальникам, в котором отмечал нежелание «некоторых губернаторов» контролировать деятельность общественных организаций и напоминал им об их «широких полномочиях» в сфере общественной безопасности и надзора за всеми отраслями местного управления. В секретном циркуляре от 9 января 1917 г. Протопопов вынужден был повторить свою мысль о «широких полномочиях» губернаторов»2. По поводу оппозиционной резолюции дворянского съезда на рубеже ноября-декабря 1916 г. на полях обзора печати Протопопов написал: «Вся эта оппозиция выросла на почве расстройства продовольственной части и тягот военных. Число ее вожаков невелико. Выразители ее - Дума, частица Государственного совета и группа дворян (далеко не все, не купечество, не капитал и не деревня). Ошибки самого правительства, взрастившие не общественность, а лже-таковую в виде союзов (существующих до сих пор даже без государственного контроля), дают оппозиции видимость основания и составляют декорацию "земли Русской". Власть сильнее оппозиции и должна в это верить, тогда поверят и другие» [здесь и далее: подчеркнуто в тексте - Ф. Г. ]3. В эти месяцы Протопопов любил говорить, что «кровью зальет Россию» в случае подавления революции. Н.П. Харламов вспоминал слова министра: «В России некому революцию делать, <...> что же вы думаете, ее думские болтуны сделают? Вы их не знаете и потому переоцениваете. А я знаю их хорошо. Всем им - ломаный грош цена. И какие они революционеры?!! На словах только»4. При этом Протопопов быстро и на глазах у всей страны продемонстрировал слабость как в администрировании, так и в ведомственной борьбе. Например, он не смог добиться передачи в ведение МВД столь важного в военное время продовольственного дела [9, с. 278-279; 16, с. 71-78]. Пресса даже в условиях военной цензуры открыто писала о внутриправительственном конфликте в этом вопросе [19].
1 Харламов Н.П. Указ. соч. См: ОР РГБ.Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 14-14 об.; Путилов А.С. Период кн. Голицына. См.: РГАЛИ.Ф. 1208. Оп. 1. Д. 46. Л. 28.
2 РГИА.Ф. 1284. Оп. 241. Д. 133. Л. 5, 10, 23-23 об.
3 ГА РФ.Ф. 1467. Оп. 1. Д. 450. Л. 46-46 об.
4 НИОР РГБ.Ф. 261. Оп. 20. Д. 5. Л. 12 об.
51
Парламентский блок собирался сделать продовольственный вопрос основным средством борьбы на предстоящей сессии. Единого плана решения проблемы выработано не было, поскольку у правого и левого крыла блока были прямого противоположные рецепты. Однако было решено не вступать в сотрудничество с правительством и разоблачать правительственную программу с думской трибуны [7, с. 224-225]. «Это - такая подлая вещь, что мы перегрыземся и устроим кавардак, а с другой стороны, нет более сильного средства против Штюрмера», - признавал В.В. Шульгин на заседаниях бюро блока [3, с. 85]. Кадеты связывали свои политические надежды именно с продовольственным вопросом. И.И. Петрункевич писал Милюкову: «Для этого, временно, Дума должна превратиться в своего рода конвент. Не думайте, чтобы этот план был утопичен только потому, что он сейчас неисполним: завтра, когда стихия разразится полной анархией, он станет неизбежен. В Германии назначили диктатора продовольственной части и потерпели крушение, потому что какой же авторитет в стране может иметь назначенный чиновник. Но диктатор-Дума - это авторитет всенародного решения»1.
В проекте декларации блока, написанном Милюковым к предстоявшей сессии, власть обвинялась в измене и развязывании гражданской войны, а Государственная дума призывалась к решительной борьбе за установление власти, облеченной народным доверием. Если бы блок отказался принять проект декларации, кадетская фракция намеревалась выступить самостоятельно с еще более резкими призывами к свержению правительства. В результате прогрессисты посчитали проект Милюкова слишком вялым, а правое крыло блока - слишком радикальным. После отклонения на заседании бюро умеренного проекта В.В. Шульгина лидер фракции центра П.Н. Крупенский секретно передал милюковский проект правительству. В результате правое крыло настояло на переработке документа, снятии обвинений в измене и гражданской войне, замене требования «народного доверия» на лозунг «доверия думского большинства». Тем самым декларация теряла новизну и ударную силу. После этого прогрессисты заявили о выходе из блока [7, с. 225-227].
Декларация вышла бледной, и Милюкову пришлось спасать остатки парламентского большинства. В конце первого дня сессии 1 ноября он выступил со своей знаменитой речью, содержавшей обвинения императрицы и премьера в государственной измене. Единственным ответным шагом правительства на выступление Милюкова и впоследствии других депутатов было то, что эти речи не были опубликованы. Совет министров предложил Штюрмеру выступить с ответом, но престарелый премьер, будучи совершенно деморализован, отказался [8, с. 282]. 3 ноября правительство
1 ГА РФ.Ф. 102. Оп. 265. Д. 1056. Л. 699-699 об. 5 октября 1916 г.
52
приняло решение о привлечении Милюкова к суду за клевету [15, с. 544545], но делать это на практике не торопилось. Протопопов также предложил распустить Думу, но не получил поддержки. В результате по негласному поручению правительства в палате с примирительными речами о патриотическом единстве с депутатами выступили военный министр Д.С. Шуваев и морской министр И.К. Григорович [8, с. 282-284]. Этот поступок в Думе был воспринят как раскол правительства. Вскоре Милюков был демонстративно приглашен на обед французским послом М. Палеоло-гом; там также присутствовал британский посол Дж. Бьюкенен и не было ни одного представителя российской власти. Речь шла о послевоенной судьбе Германии и Австро-Венгрии. В российском МИД встречу посчитали «примериванием» Милюкова на пост главы ведомства [12, с. 217-219].
10 ноября Штюрмер получил отставку, на его место был назначен наиболее активный член Совета министров - А.Ф. Трепов. Он сразу попытался сформулировать новую политику в отношении Думы. Трепов известил Родзянко, что премьеру было указано «работать в мире» с парламентом. В ответ Родзянко потребовал «полного разрыва с политикой Штюрмера». Трепов предполагал добиться отставки наиболее непопулярных министров, и в первую очередь Протопопова. Уже 10 ноября Николай II был намерен это сделать. Он писал супруге: «Мне жаль Прот.[опопова] - хороший, честный человек, но он перескакивает с одной мысли на другую и не может решиться держаться определенного мнения. Я это с самого начала заметил. <...> Рискованно оставлять в руках такого человека мин.[истерство] внутр.[енних] дел в такие времена!» [17, с. 146]. Только личное вмешательство императрицы, срочно прибывшей в Ставку 13 ноября и остававшейся там до 4 декабря, сохранило Протопопову его пост [16, с. 30; 17. Т. 5. С. 147-153, 163-164, 171-173]. При этом фигура Протопопова оказалась крайне важна и для оппозиции. Корреспондент кадетской газеты «Русские ведомости» Н.В. Аркадакский писал в частном письме: «Если А.Д. Протопопов останется <...>, у Государственной] думы <...> будет определенный объект для решительных нападок, так как без этого она рисковала снова затянуться в совершенно несвоевременную теперь будничную работу»1.
Думская декларация Трепова, выступившего 19 ноября, содержала обещания срочно подготовить реформу городского самоуправления, ввести волостное земство и снять национальные ограничения на получение высшего образования. Премьер также сообщил о соглашении с союзниками, по которому Россия по окончании войны получала черноморские проливы. Однако договориться не удалось. Милюков заявил: «Увы, гг., мы перед прежними маленькими, чужими народу людьми. В их среде по-
1 ГА РФ.Ф. 102. Оп. 265. Д. 1047. Л. 56. Н.В. Аркадакский - Н.М. Михайлову, 15 ноября 1916 г.
53
прежнему нет никого, кого бы народ знал и кому бы он верил». Борьба блока, по словам его лидера, должна была продолжаться до удовлетворения всех его требований. Дума потребовала устранения влияния «темных безответственных сил» и создания кабинета, готового «в своей деятельности опираться на Государственную думу и провести в жизнь программу ее большинства» [8, стб. 240-259, 314, 347, 396]. Через несколько дней громкую резолюцию об устранении от власти «темных сил» и создании правительства, опирающегося на «доверие страны», принял Государственный совет [5, с. 159-160]. 1 декабря была принята резолюция съезда объединенного дворянства с призывом «решительно устранить влияние темных сил на дела государственные» [14, с. 713-715].
В то же время усилились слухи о подготовке дворцового переворота. Председатель Центрального военно-промышленного комитета А.И. Гучков, особенно подогревавший их, демонстративно заявлял в прессе: «Что будет дальше - для меня ясно, но что именно - пока я не считаю возможным высказать в печати» [2]. Однако активность на этом направлении имела преимущественно имитационный характер с целью давления на власть и усиления собственного образа значимой политической силы. Кроме того, генералитет тем самым убеждался в патриотическом настрое оппозиции и ее готовности довести страну до победы - в отличие от «темных сил», окруживших трон [7, с. 252-257]. После выступления Милюкова свою деятельность резко активизировала и Рабочая группа ЦВПК [7, с. 257, 262-263]. Дума оказывалась непререкаемым центром борьбы с властью.
В результате деятельность Трепова приобрела более правый характер. 26 ноября в докладе императору премьер инициировал чистку состава Государственного совета. Состав палаты был изменен, что привело к преобладанию в ней правых [5, с. 163-165]; председателем на 1917 г. назначался И.Г. Щегловитов. 13 декабря Трепов предложил императору прекратить сессию Думы до 19 января 1917 г., но в случае ее оппозиционного поведения при возобновлении сессии распустить окончательно через два-три дня [17, т. 5, с. 173, 186-187, 192]. Премьер также инициировал запрет съездов Земгора и продовольственного совещания, поскольку они собирались принять политические резолюции1. При этом Трепов не оставлял попыток избавиться от Протопопова. В результате премьер решился на отчаянный шаг: он предложил Распутину полное содержание и 200 тыс. руб. за отставку Протопопова или хотя бы перемещение его на пост министра торговли и промышленности. Когда об этом стало известно императрице, она в письме Николаю II прямо обвинила премьера в сговоре с Думой [13, с. 237-240; 17, с. 153, 188-193].
1 РГИА.Ф. 1276. Оп. 12. Д. 1818. Л. 6-6 об., 12-13 об., 16-16 об., 49-50.
54
Убийство Распутина стало символическим завершением полуторамесячной кампании по «штурму власти». Министр народного просвещения гр. П.Н. Игнатьев предрекал военную революцию: «Вспомните те средства разрушения, которые есть теперь на руках у нашей молодежи, якобы офицерского звания!.. Вот чего я теперь опасаюсь. и начало показано!»1. Однако верховная власть не предпринимала ответных мер - ни в одном, ни в другом направлении. Занявший после отставки Трепова 22 декабря пост премьера лично преданный монарху кандидат - кн. Н. Д. Голицын - также пытался добиться отставки Протопопова для установления более гладких отношений с Думой, но столь же безуспешно2. При этом не состоялся и разгон Думы. 21 декабря бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков написал царю письмо, в котором призывал, во избежание новой революции, призвать Думу к порядку. Он напоминал, что в 1905 г. внутренняя смута оказалась более грозным врагом, чем Япония3. 8 февраля 1917 г. Маклакову было передано желание императора о составлении текста манифеста о роспуске Думы, проект был составлен4, но дальнейшего хода не получил.
О настроениях думцев писал 24 февраля (9 марта) 1917 г. участник французской военной миссии в Петрограде генерал Н. де Кастельно (он, по собственным словам, активно общался с депутатами и особенно долго говорил с Родзянко): «Члены Думы легко впадают в жесткую критику Правительства Императора и вредного влияния, которое они приписывают Императрице; они страстно желают глубоких реформ конституционных законов их страны. <...> Союзники, говорят они, не должны опасаться революционных беспорядков, которые нанесли бы большой ущерб военным усилиям против внешнего врага. Все будет подчинено в России необходимости победить» [20, с. 18]. Думская сессия, начавшись весьма вяло, с ростом рабочих забастовок в Петрограде приобрела бурный характер. В речах как социалистов, так и либералов звучали призывы к революции. Кн. Голицын попытался получить от Родзянко стенограмму заседания для привлечения к суду депутата-меньшевика Н.С. Чхеидзе, но встретил отказ и решил не обострять ситуацию5.
Поздним вечером 26 февраля, когда в Петрограде уже начался военный бунт, Совет министров от имени императора решил приостановить думскую сессию до апреля. На следующий день военный министр М.А. Бе-
1 РГИА.Ф. 1571. Оп. 1. Д. 274. Л. 33-34 об. Гр. П.Н. Игнатьев - А.В. Кривошеину, 1 января 1917 г.
2 РГАЛИ.Ф. 389. Оп. 1. Ед. хр. 46. Л. 258 об. Дневник С. Д. Протопопова. 24 февраля
1917 г.
3 ГА РФ.Ф. 601. Оп. 1. Д. 1288. Л. 10-11 об.
4 ГА РФ.Ф. 601. Оп. 1. Д. 1288. Л. 19-20.
5 РГАЛИ.Ф. 1208. Оп. 1. Д. 46. Л. 27 об.-28.
55
ляев призвал премьера превысить полномочия и самостоятельно оправить в отставку Протопопова, поскольку он, как полагали, был главной причиной волнений. После заседания «бледный, дрожащий» Протопопов подошел к министру торговли и промышленности кн. В.Н. Шаховскому и «спросил, не следует ли ему застрелиться». В тот же день в Мариинском дворце Шаховской увидел бывшего соратника Протопопова по партии октябристов А.И. Гучкова: «Вид его был торжествующий, глаза горели: революция началась!..» [22, с. 178].
Таким образом, «штурм власти» стал свидетельством общего коллапса правительства и оппозиции: власть оказалась совершенно безынициативной, оппозиция преодолевала внутренний кризис радикализацией своих требований. В развитии революционных тенденций роль «штурма власти» оказалась крайне важной: именно с этого времени революция стала вполне возможной и близкой перспективой. Либералы оказались во главе этой революции и сформировали правительство «общественного доверия». Теперь ответственность за судьбы страны возлагалась на них. Но ближайшее будущее показало, что им придется разделить судьбу свергнутого самодержавия.
Список литературы
1. А.Д. Протопопов у Б.В. Штюрмера // Русское слово. - М., 1916. - 17 сент.
2. А.И. Гучков о текущем моменте // Русское слово. - М., 1916. - 23 дек.
3. Барк П.Л. [Воспоминания] // Возрождение. - Париж, 1966. - № 178.
4. Барк П.Л. [Воспоминания] // Возрождение. - Париж,1966. - № 179.
5. Бородин А.П. Государственный совет России (1906-1917). - Киров, 1999. - 368 с.
6. Гайда Ф.А. К вопросу о политическом влиянии императрицы Александры Федоровны // Русский сборник: Исследования по истории России. - М., 2015. - № 18. - С. 378-387.
7. Гайда Ф.А. Либеральная оппозиция на путях к власти (1914 - весна 1917 г.). - М.: РОС-СПЭН, 2003. - 458 с.
8. Государственная дума. Созыв IV. Сессия V. Стенографические отчеты. Ч. I. - Пг., 1916. - 684 с.
9. Игнатьев П.Н. Совет министров в 1915-1916 гг. (Из воспоминаний) // Новый журнал. -Нью Йорк, 1944. - № 9. - С. 300-320.
10. Колышко И.И. Великий распад: Воспоминания. - СПб.: Нестор-История, 2009. - 494 с.
11. Куликов С.В. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). - Рязань: НРИИД, 2004. - 472 с.
12. Михайловский Г. Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства. 1914-1920: В 2-х т. - М.: Международные отношения, 1993. - Т. 1. - 515 с.
13. Мосолов А.А. При дворе последнего российского императора. - М.: Анкор, 1993. -286 с.
14. Объединенное дворянство. Съезды уполномоченных губернских дворянских обществ. 1906-1916 гг.: В 3-х т. - М.: РОССПЭН, 2001-2002. - Т. 3: 1913-1916 гг. - 2002. -909 с.
15. Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909-1917 гг. 1916 год. - М.: РОССПЭН, 2008. - 759 с.
56
16. Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 году в Чрезвычайной следственной комиссии Временного Правительства: В 7 т. -Л.: ГИЗ, 1924-1927. - Т. 4.-1924. - 535 с.
17. Переписка Николая и Александры Романовых. 1914-1917 / предисл. М.Н. Покровского. -М.; Л., 1923-1927. - Т. 3-5.
18. Прогрессивный блок в 1915-1917 гг. // Красный архив. - М., 1933. - № 1 (56). - С. 8283.
19. Продовольственная борьба // Русское слово. - М., 1916. - 29 окт.
20. Рапорт начальника Военной миссии в России генерала де Кастельно (март 1917 г.) // Военно-исторический вестник. - [Париж], 1974. - № 42/43. - С. 18.
21. Сидоров А.А. Из записок московского цензора (1909-1917) // Голос минувшего. - М., 1918. - № 1/3. - С. 111-113.
22. Шаховской В.Н. «Sic transit gloria mundi» (Так проходит мирская слава). 1893-1917 гг. -Париж, 1952. - С. 79-81, 88-89, 178.
23. Шульгин В.В. Годы. Дни. 1920 год. - М.: Новости, 1990. - 832 с.
57
