CC BY
26
УДК 1.316 +101.1 Б01 10.18522/0321-3056-2015-3-33-37
ПРАКТИКИ ВЛАСТИ В ВИЗУАЛЬНОМ ПОЛЕ ПРОСТРАНСТВА ЛИЧНОСТИ
© 2015 г. Э.Э. Эмирбекова
Эмирбекова Элена Эмирбековна -кандидат юридических наук, доцент, директор, Филиал Южного федерального университета в г. Махачкала,
ул. Юсупова, 51, г. Махачкала, 367950. E-mail: Elena [email protected]
Emirbekova Elena Emirbekovna -
Candidate of Juridical Science, Associate Professor, Director,
Makhachkala branch of the
Southern Federal University,
Yusupova St. 51, Makhachkala, 367950, Russia.
E-mail: Elena [email protected]
Выявляются практики власти в визуальном поле пространства личности, к которым относятся правила, обеспечивающие саму возможность визуального диалога, задаваемые с позиции семиологической концепции видения кодами визуального восприятия; модели и идеальные образы, формирующие, исходя из теории визуальных абстракций Арнхейма, визуальную сферу мышления. Определено главное назначение практик власти, заключающееся в формировании в визуальном поле пространства личности социокультурных феноменов, регулирующих жизнедеятельность личности. Первый из них, соединяющий естественный и иллюзорный аспекты бытия, феномен «бытия-под-взглядом», второй - «взгляд поощрения/неодобрения» как предоставление возможностей и лишение их; третий -«пирамида взглядов». Указаны свойства зрения, используемые в практиках власти, направленных на формирование визуального поля пространства личности. Визуальное восприятие окружающего мира представляет собой многослойную систему, изначально предопределяющую восприятие. Кроме того, визуальное восприятие мира предстает как амбивалентный процесс, и заданный, и неконтролируемый одновременно.
Ключевые слова: личность, пространство личности, визуальное поле, власть, практики власти.
The author reveals the practices ofpower in the visual field of the individual space, which include the rules ensuring the opportunity of visual dialogue, from the position of semiological concept of vision by the codes of visual perception; models and ideal images, which form the visual sphere of thinking from the point of view of Arnheim's theory of visual abstractions. The main purpose of the power practices aimed at the formation of the visual field of the individual space of social and cultural phenomena that regulate vital functions of the individual is determined. The first - connects the natural and the illusory aspects of life, the phenomenon of "being under-the look", the second - "the look of encourage / disapproval" as providing opportunities and depriving them; the third - "pyramid of views." The properties of view used in the practices ofpower, aimed at the formation of the visual field space of the person are indicated. The visual perception of the surrounding world is the multilayer system, initially predetermining perception. In addition, the visual perception of the world appears as the ambivalent process, predetermined and uncontrolled simultaneously.
Keywords: personality, personality space, visual field, authority, authority practitioners.
Актуальность обозначенной темы определяется необходимостью выявления и обоснования существования и функционирования практик власти в визуальном поле пространства личности. При этом собственно само наличие практик власти обусловлено способностью личности визуально воспринимать мир. Данное утверждение аксиоматично. Поэтому естественно для выявления практик власти в визуальном поле пространства личности исследовать сущностные свойства, особенности, роль в формировании мировоззрения собственно специфику визуального восприятия личности.
Таким образом, базовыми понятиями, определяющими логику раскрытия темы - практики власти в визуальном поле пространства личности -выступают такие понятия, как «визуальное», «визуальное поле», «визуальное поле пространства личности».
Понятие «визуальное» наиболее полно в рамках социально-философского знания рассмотрено в аналитике визуального М. Хайдеггера, который полагал, что зримое как феномен в принципе сформировало основание европейской науки, которая в свою очередь предопределила новоевропейское мировоззрение. Хайдеггер объяснял данный тезис следующим образом: сущность науки проявляется в научном исследовании; исследование начинается с проекта, наброска предметной сферы. При этом опредмечивание сущего происходит через представление, совокупность же представлений формирует картину мира, без которой нет и не может быть мировоззрения как целостной системы. То есть мир перед современной личностью предстает как картина, а позиция личности по отношению к данной картине определяется как мировоззрение «...принципиальным отношением к
сущему» [1, с. 51]. Данная позиция личности определяет ее как властвующую в силу того, что именно она, задавая меру и устанавливая нормы, «фабрикует» картину миру через опредмечивание проекта сущего, являющего собой систему зрительных образов. При этом личность при визуальном взаимодействии с миром пользуется зрительными схемами, включающими в себя модели воспринимаемых объектов, благодаря которым и происходит узнавание.
Однако Хайдеггер также рассматривал возвращение к истине бытия в озарении, сходному и по смыслу и по звучанию понятию «зрение» как второй аспект зрения, позволяющий воспринять бытийную полноту сущего-бытия. Кроме того, анализируя тезис «наука есть теория действительности», Хайдеггер находит корни понятия «теория» в сращении двух древнегреческих слов: вид, облик и разглядывать, охватывать взором. И выводит его изначальное значение как «видеть явленный лик и взором в нем пребывать благодаря данному видению». Исходя из совокупности приведенных выше размышлений, сформированную новоевропейской наукой схему восприятия Хайдеггер определяет как установление через видение (смотрение) сущего. Установленное сущее в последующем противопоставляется Себе через предписание ему норм -умозрительных конструкций, сформированных на основе словесных проектов реальности. В данном противопоставлении «представленного» Себе через систему норм можно увидеть точку пересечения вербальной и визуальной сфер, то поле, на котором активно осуществляется применение практик власти. Также противопоставление объекта и присвоение личностью доминирующей позиции в процессе формирования воззрений на мир, с позиции Хайдеггера, выступают как результат развития европейской науки и культуры. Следовательно, визуальное восприятие мира предстает как амбивалентный процесс: заданный и неконтролируемый одновременно. Заданность визуального восприятия мира осуществляется через выработанные в культуре визуальные схемы и вербальные представления, разъясняющие личности смысл увиденного и тем самым одновременно формируя определенный ракурс восприятия увиденного и выступая инструментом опредмечивания мира. Неконтролируемость визуального восприятия мира заключается в том, что оно происходит независимо и от вербально и лингвистически организованного мышления и осознания личности.
Понятие «визуальное поле», границей которого является глаз, использовал Л. Витгенштейн [2] в
качестве модели для изучения мира от первого лица, при этом личность рассматривается им не как часть мира, но как некая точка на его границе. Однако в узком смысле данное понятие как пространство начальных представлений близко с понятием феноменального поля или образами предметов в гештальтпсихологии. Оно также перекликается с понятиями «видимое поле» и «видимый мир», которые ввел Дж. Гибсон [3], размышляя о наблюдении. Понятие «визуальное поле» было использовано при исследовании проблемы эффективности образования: «Термин "визуальное поле" возник при рассмотрении автором вопроса о стратегиях мозга, когда методология мониторинга мыслительных стратегий партнера по коммуникации обращается "внутрь" наблюдателя, т.е. вместо исследования стратегий другого человека, практикующийся управляет работой мозга с собственной базой знаний» [4, с. 23]. Однако в контексте исследования практик власти в визуальном поле пространства личности наиболее продуктивной представляется концепция «визуального мышления» Р. Арнхейма, в которой он проводит анализ соотношения свойств визуального восприятия, понимая под визуальным мышлением «оперирование зрительными образами» [5, с. 15]. Главная же идея концепции заключается в том, что в основании феномена видения лежит абстрактное выделение структурных черт воспринимаемых объектов, классифицирование которых происходит не в результате кумулятивного накопления повторяющихся похожих впечатлений, а выводится из единичного явления воспринятого при условиях трактуемых воображением как благоприятные или неблагоприятные. В дальнейшем эта абстрагированная зрительная форма используется для интерпретации иных проявлений действительности. При этом она может слиться с иными интерпретациями, измениться или замениться иным гештальтом. То есть личность, обобщая визуально воспринятую информацию, заранее имеет сформированное представление о том, каким может быть этот класс явлений: из множества примеры выбираются не произвольно, а исходя из предположения, где именно их свойства могут проявиться наиболее ярко. Таким образом, обобщение есть некий результат процесса восприятия, а мышление уже проводит уточнение через дифференциацию первичных перцептуальных понятий.
Итак, группировка визуальных феноменов по критериям является неотъемлемым свойством разума личности, а социализация в данном контексте предстает как процесс усвоения данных критериев
и научения их применения. Визуальное абстрагирование, представляющее собой второй, не менее важный процесс, чем визуальное обобщение, также лежащая в основе классифицирования, Арн-хейм определял как извлечение сущностных черт. Визуальная абстракция возможна благодаря тому, что любой визуально воспринимаемый феномен имеет ключевые и второстепенные или случайные признаки. Ключевые признаки допускают развитие и абстрагирование. При этом абстракции, по Арнхейму, можно разделить на понятия емкости (сумма свойств, по которым можно опознать данный вид сущности, интервалы «либо/либо») и типы (структурные основы для емкостей). То есть визуальное восприятие есть сложная система, основанием которой являются связи между воспринимаемыми признаками и представлением о сущности объекта. Те признаки, которые наиболее соответствуют представлениям, объединены в культурном пространстве в систему зрительных абстракций и предопределяют восприятие объекта, включающее в себя процессы властвования, заключенные в природе человеческого зрительного восприятия (классифицирование, ранжирование, определение, оценивание) как одно из условий узнавания (наделения смыслом) объектов, осуществляемое через матрицы восприятия. Матрицы восприятия формируются в результате возникновения связи между внешним гештальтом и внутренним смыслом благодаря яркому впечатлению.
Возникающая в данном контексте коммуникация в системе «личность - мир» предстает как изначально заданная коммуникативная структура, в основе которой, исходя из семиотической концепции, описывающей видимое пространство как систему визуальных кодов, структурирующих информацию, лежит код [6]. Система визуальных кодов, по У. Эко, состоит из смысловых единиц, включающих в себя фигуры (не имеющие самостоятельного значения); собственно знаки, имеющие устойчивые единичные значения; семы, значение которых соотносится со словосочетанием. В принципе это деление соотносимо с денотативными и коннотативными значениями в языковом поле личности.
В рамках данной концепции выделяются также иконические визуальные знаки (различные изображения - семы, сложные единицы значения, которые можно разложить на определённые знаки, но с трудом на фигуры); иконографический код (образует сложные синтагматические сцепления и конфигурации изображений, традиционные для культуры определенного исторического периода и
в силу этого легко узнаваемые, например, «Старый новый год»), а также так называемые вспомогательные коды: коды узнавания (например, черные полоски - зебра), коды передачи, определяющие условия восприятия, необходимые для формирования образов в дальнейшем (качество фотоснимка на экране компьютера). Кроме того, существуют сенсорные коды и коды вкуса, определяющие эстетические основания исторического периода (например, модный типаж мужчины в одну эпоху в другую будет восприниматься как смешной), стилистические коды, фактически играющие роль неких культурных клише (например, определенный комплекс ассоциаций, запускаемый при помощи определенного образа). То есть визуальное познание окружающего мира представляет собой многослойную систему, изначально предопределяющую восприятие. При этом визуальный код, одновременно и более структурированный и диффузный чем лингвистический, более вариативен, вследствие чего вбирает большие слои реальности, формируя визуальное поле пространства личности.
В нем и происходит развертывание визуального диалога в системе «власть - личность», направляемого посредством практик власти. Основой применения практик власти в визуальном поле пространства личности выступают правила, обеспечивающие саму возможность визуального диалога, задаваемые с позиции семиологической концепции видения кодами визуального восприятия, поскольку системы кодов визуального восприятия представляют собой не только властвующие конструкции, предопределяющие специфику диалога «власть -личность», но и лежат в основе практик власти. При этом семиологическая теория видения выступает практическим объяснением процессов выделения и эволюционирования главных признаков объекта, фиксируемых в процессе видения и предопределяющих вычленение определенных форм и характеристик объектов в концепции визуального мышления Р. Арнхейма. Кроме того, семиотика выявляет и обосновывает социокультурную зависимость ассоциативного зрительного ряда.
Таким образом, тезис о непосредственной зримой явленности объектов окружающего мира предстает как одна из распространенных иллюзий, в то время как подобно языковым ассоциациям, заданным лингвистическими нормами, зрительные ассоциации и само зрительное восприятие объектов задано социокультурными зрительными стереотипами. Однако последние оказывают гораздо более мощное воздействие на личность в силу того, что отсутствие прямого словесного указания
создает ощущение того, что видимое ею дано непосредственно, без постороннего вмешательства. Тем не менее над визуально воспринимаемым рядом окружающей действительности имеется множество закодированных схем, моделей, образов видения, одновременно упорядочивающих мир и задающих правила этого упорядочивания. А в силу того, что визуальные культурологические модели не осознаются в той степени как лингвистические, личность не имеет возможности от них дистанцироваться и создать собственную матрицу узнавания и как следствие воспринимает зрительные социокультурные стереотипы в качестве результата деятельности собственного мышления.
Исходя из представленного выше анализа визуального аспекта в социально-философском научном знании, в частности теории визуальных абстракций Арнхейма, и апеллируя как к некому возможному итогу к высказыванию Ж. Лакана о том, что «...вся наука основывается на сведении субъекта к глазу...» [7, с. 49], возможно сделать вывод, что визуальная сфера мышления, представляя собой визуальную систему моделей и идеальных образов, формируется именно при помощи данных моделей и идеальных образов, выступающих как визуальные практики власти в пространстве личности.
При этом применение практик власти в визуальном поле пространства личности создает три социокультурных феномена, регулирующих жизнедеятельность личности. Первый из них, соединяющий естественный и иллюзорный аспекты бытия, достаточно подробно рассмотренный Ю. Хаберма-сом, Э. Левинасом, Ж.-Л. Нанси, Ж.-П. Сартром феномен «бытия-под-взглядом». Посредством «взгляда из ниоткуда» личность погружается в ситуацию неопределенной контролируемости, где неизвестность, возведенная в степень («не известно контролируют ли меня» и «если да, то кто именно»), формирует визуальное поле личности согласно установленным в социуме нормам.
Второй социокультурный феномен, формируемый практиками власти и функционирующий в визуальном поле пространства личности, - «взгляд поощрения/неодобрения» как предоставление возможностей и лишение их. Он основывается на том, что личность осознает взгляд Другого одновременно и как постижение образа себя, и как ограничение своих возможностей, заключенных в границы этого образа. То есть взгляд Другого, наделяя «Я» пространственностью, одновременно задает и границы ее, превращая «объекты-для-меня» в объекты «Его-взгляда», а осознание себя в цен-
тре отношений «себя-как-объекта» конструирует мир личности в предзаданное целое, так как «поскольку на меня смотрят, я не развёртываю расстояние, а ограничиваюсь его преодолением» [8, с. 297], стремясь понять значение этого взгляда в его отношении/понимании «Я-меня».
Функционирующая подобным образом культура коммуникации, основанная, как мы уже говорили, на своде правил, исходя из которых личность может предвидеть производимое ею впечатление, фактически лишает личность истинной свободы через конструирование ее как объекта восприятия. То есть из аналитики визуальной коммуникации Сартра и концепции повседневного мышления Шюца взгляд поощрения/наказания навязывает личности желательный конструкт поведения, поскольку находясь в состоянии «бытие-под-взглядом», личность должна демонстрировать определенное поведение, чтобы быть оцененным властью положительно.
В основе третьего социокультурного феномена, формируемого практиками власти в визуальном поле пространства личности - «пирамида взглядов», - лежит, исходя из представленной выше концепции визуального Ж. -П. Сартра, изначальное неравенство видимого и видящего. В определенной мере это оправдано тем, что общество должно быть организованно и более того, чем организованнее общество, тем выше уровень благосостояния его граждан. Соответственно власти и применяют активно техники, где средства контроля или иллюзии контроля делают видимыми тех, на кого они направлены, через иерархию контроля, которая схематически может быть представлена в виде пирамиды власти. Основанием данной пирамиды выступает непрерывный игровой процесс рассчитанных взглядов, наделяющий/отнимающий предписанные возможности, что позволяет власти осуществлять детализованный контроль.
Таким образом, нами выявлены практики власти в визуальном поле пространства личности, к которым относятся: правила, обеспечивающие саму возможность визуального диалога, задаваемые с позиции семиологической концепции видения кодами визуального восприятия; модели и идеальные образы, формирующие, исходя из теории визуальных абстракций Арнхейма, визуальную сферу мышления. Определено главное назначение визуальных практик власти, заключающееся в формировании в визуальном поле пространства личности социокультурных феноменов, регулирующих жизнедеятельность личности. Первый из них, соединяющий естественный и иллюзорный аспекты бытия,
феномен «бытия-под-взглядом», второй - «взгляд поощрения/неодобрения» как предоставление возможностей и лишение их; третий - «пирамида взглядов». Указаны свойства зрения, используемые в практиках власти, направленных на формирование визуального поля пространства личности. В современном обществе применение практик власти в визуальном поле пространства личности происходит преимущественно там, где присутствует некое множество людей, т. е. на социальном и межличностном уровнях пространства личности. Практики власти в визуальном поле пространства личности позволяют власти, не вмешиваясь, прямо организовывать последовательность действий, вытекающих одно из другого, реализуя тем самым заданную модель мышления и поведения.
Литература
1. Хайдеггер М. Время картины мира // Бытие и время. М., 1997. 452 с.
2. Витгенштейн Л. Культура и ценность. О достоверности. М., 2010. 256 с.
3. Гибсон Дж. Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. М., 1988. 464 с.
4. Гидлевский А.В. Основы теории визуального поля // Естественнонаучное образование в реализации идей гуманистической педагогики. Омск, 2000. С. 1530.
5. Арнхейм Р. Визуальное мышление. Главы из книги / пер. И. Фриденберга // Зрительные образы: феноменология и эксперимент / под ред. В. П. Зинченко. Душанбе, 1973.
6. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / пер. с итал. В. Резник и А. Погоняйло. СПб., 2006. 544 с.
Поступила в редакцию
7. Лакан Ж. Функция и поле речи языка в психоанализе. М., 1995. 101 с.
8. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / пер. с фр., предисл., примеч.
В. И. Колядко. М., 2000. 638 с.
References
1. Khaidegger M. Vremya kartiny mira. Bytie i vremya [Time Picture of the World. Being and Time]. Moscow, 1997, 452 p.
2. Vitgenshtein L. Kul'tura i tsennost'. O dostovernosti [Culture and Values. On Certainty]. Moscow, 2010, 256 p.
3. Gibson Dzh.Dzh. Ekologicheskii podkhod k zritel'nomu vospriyatiyu [The Ecological Approach to Visual Perception]. Moscow, 1988, 464 p.
4. Gidlevskii A.V. Osnovy teorii vizual'nogo polya [Bases of the Theory of the Visual Field]. Estestvennon-auchnoe obrazovanie v realizatsii idei gumanisticheskoi pedagogiki. Omsk, 2000, pp. 15-30.
5. Arnkheim R. Vizual'noe myshlenie [Visual Thinking]. Glavy iz knigi. Per. I. Fridenberga. Zritel'nye obrazy: fenomenologiya i eksperiment [Visual Images: Phenomenology and Experiment]. Pod red. V. P. Zinchenko. Chapters from the book. Translated by I. Friedenberg, ed. Zinchenko. Dushanbe, 1973.
6. Eko U. Otsutstvuyushchaya struktura. Vvedenie v semiologiyu [Absent Structure. Introduction to Semiology]. Translation from Italian by V. Reznik, I. A. Pogonyailo. Saint Petersburg, 2006, 544 p.
7. Lakan Zh. Funktsiya i pole rechi v yazyka v psikho-analize [Function and Field of Speech and Language in Psychoanalysis]. Moscow, 1995, 101 p.
8. Sartr Zh.-P. Bytie i nichto: Opytfenomenologicheskoi ontologii [Being and Nothingness: The Experience of the Phenomenological Ontology]. Translation from French and references by I. Kolyadko. Moscow, 2000, 638 p.
15 июня 2015 г.
