CC BY
137
Для цитирования: Богданова В. О. Практики самопознания в античной и средневековой философии // Социум и власть. 2019. № 3 (77). С. 86—94.
УДК 130.121
ПРАКТИКИ САМОПОЗНАНИЯ В АНТИЧНОЙ И СРЕДНЕВЕКОВОЙ ФИЛОСОФИИ 1
Богданова Вероника Олеговна,
Южно-Уральский государственный гуманитарно-педагогический университет, доцент кафедры философии и культурологии, кандидат философских наук, Российская Федерация, 454080, г. Челябинск, пр. Ленина, д. 69 E-mail: [email protected]
Аннотация
Предметом исследования являются философские практики самопознания, которые использовались в античной и средневековой философии. Самопознание требовало больших усилий и умения смотреть на свой опыт в разных перспективах. С одной стороны, интроспекция должна была осуществляться синхронно воспринимаемому ментальному состоянию, с другой — познающий субъект не должен быть во власти этого состояния в момент наблюдения, поэтому античные и средневековые мыслители процесс самопознания осуществляли путем установления контроля над аффектами души посредством деятельности разума. Как античные, так и средневековые мыслители видели единство между процессом самопознания и совершенствованием тела и духа (души). Самопознание переживалось в аксиологически окрашенном опыте причастности к трансцендентному (Логосу, Единому, Богу), которое направляет человека на духовное совершенствование.
Ключевые понятия: самопознание, интроспекция, философские практики, сознание, душа, аскеза, исповедь.
1 Статья подготовлена в рамках проекта РФФИ № 17-33-00021-ОГН «Теория и практика философского консультирования: компаративистский подход».
Введение
Проблема самопознания остается до конца неразрешимой проблемой, поскольку связана с некоторыми гносеологическими пределами, проникнуть за которые не способно человеческое мышление. В исследовании содержания сознания индивид одновременно выступает и как субъект, и объект изучения. Это гносеологическое положение субъекта требует строгой дисциплины в использовании интроспективного метода и требует от него больших усилий и умения смотреть на свой опыт в разных перспективах. Субъекту следует понимать, что некоторые ментальные процессы, играющие каузальную роль в отношении поведения, являются бессознательными, поэтому они не доступны самонаблюдению, для их обнаружения необходимо применять другие способы. В изучении ментальной работы сознания самонаблюдения необходимо дополнять данными от третьего лица, доступными внешнему наблюдателю.
Само интроспективное наблюдение в полной мере неосуществимо. Это связано с тем, что интроспективное наблюдение не должно быть эмоционально окрашено, иначе нельзя говорить ни о какой объективности. Однако многие ментальные состояния включают в себя эмоции. С одной стороны, интроспекция должна осуществляться синхронно воспринимаемому ментальному состоянию, чтобы ее содержание было достоверным. С другой — субъект, наблюдающий интроспективно эмоциональное состояние, не должен быть во власти этого состояния в момент наблюдения. Это возможно, если интроспекция имеет ретроспективный характер. Субъект исследует свои ментальные состояния посредством своей памяти, которая воскрешает произошедшее ментальное событие. Память удерживает далеко не все содержание прошлого ментального опыта, многое остается недоступно для наблюдения. Некоторые содержание ментального опыта искажается, так как пересматривается с позиции настоящего. Самонаблюдение переплетается с рассуждением о причинах собственных состояний. Следовательно, не только память участвует в получении интроспективных данных, но и мыслительные способности субъекта. Хотя ретроспекция автобиографична, она не дает прямого выхода к ментальным состояниям. Например, личный дневник является ретроспективным анализом прошлого опыта субъекта, конечно, он может давать ценные сведения о его авторе, но он не является хроникой
ментальных процессов в его сознании. Процесс самопознание не исключает взгляд со стороны, поскольку индивид имеет весьма опосредованный доступ к ментальным состояниям субъекта через настоящее.
Хотим мы того или нет, сознание и его содержание остается для нас неуловимой «вещью в себе», о которой чрезвычайно сложно рассуждать. Сознание нематериально, его невозможно зафиксировать с помощью научных методов, его проблематично описать посредством слов, проникнув вглубь самого себя. Сознание все время ускользает от нас, не случайно испанский философ Х. Ортега-и-Гассет говорит не о понятии сознания, а о метафоре сознания. Человек не может сомневаться, что оно существует, но его описание уводит человека от самого себя, отсылает к каким-то иным срезам реальности.
Еще одной трудностью постижения самого себя является то, что любой человек является «открытой системой», которая способна к изменению. Однако проблемы интроспективного познания не должно служить поводом отказаться от него или превратить этот процесс в полностью спонтанное явление, которое происходит по воле случая, когда человек познает теневые стороны своей личности, столкнувшись с жизненными трудностями. Знание о себя, сопряженное с любовью к самому себе, позволяет поддерживать душевное и физическое здоровье, помогает объективно оценивать свой потенциал, подбирать эффективные способы его реализации. По сути, самопознание вносит в жизнь организованность и порядок. Освоив этот процесс, субъект приобретает важный навык — экономии личного времени, суть которого заключается в способности отделять важное от второстепенного.
Практики самопознания
и духовного совершенствования
в античной философии
Философия с давних пор учила самопознанию и умению видеть главное и управлять собой для его достижения. В античной и средневековой философии можно встретить описание разных духовных и телесных практик, направленных как на самопознание, так и на самосовершенствование. Человек мог познавать и совершенствовать себя как сфере духовного, работая с душой и разумом, так и занимаясь своей телесностью. Например, интересной особенностью понимания души милетскими философами
является то, что душа была проявлением вещественного, находящегося в жесткой зависимости от тела, поэтому древние греки первоначально связывали воспитание души с приобщением к физическим упражнениям. Не случайно слово «аскеза» — своеобразная техника заботы о душе человека — первоначально имело воинские и спортивные коннотации. Аскеза — это «атлетика» тела и души (духа), поскольку в здоровом теле живет здоровый дух.
В мировоззрении милетцев душа не выступает в качестве уникального «я». Она не отождествляется с неповторимостью и индивидуальностью человеческой натуры, а является лишь внутренней силой стихии, одушевляющей все тела природы. Древние философы делают первый шаг на пути осмысления проблемы сознания, они начинают воспринимать душу как источник жизненной силы, приводящей все в движение. Следующим шагом является наделение космоса (природы) разумностью. Разум воспринимается как источник универсальной закономерности и гармонии мира, а не как высший тип мыслительной деятельности человека. Он приобретает статус особого рода бытия. Космический миропорядок раскрывается через гераклитовское понятие «логос», которое обозначает одновременно и слово, мысль, разум, и сущность самих вещей. Логос — воплощение разума в космосе, который обеспечивает порядок в бытии и в сознании человека. Разум человека приобщен к космическому логосу, и его ценность определяется через него. Древнегреческий философ Гераклит показывает зависимость души и разума человека от космического логоса, отмечая, что внутренний мир человека (микрокосмос) идентичен макрокосмосу, поэтому постигать свою душу и собственный разум — это то же самое, что и углублять понимание космического закона — логоса. Логос уравновешивает человека, придает его противоречивой натуре динамическую гармонию.
Пифагор был первым философом, который стал использовать слово «космос» для обозначения упорядоченного мироздания. Вселенная прекрасна, поскольку в ней господствует порядок и симметрия. Однако красота космоса открывается лишь тому, кто ведет правильный образ жизни, поддерживает порядок и красоту в своей душе. Душа имеет божественную природу, она нематериальна и бессмертна. Душа заключена в тело в наказание за пагубные деяния, которые совершались в предыдущих жизнях. После смерти душа освобождается из
телесной тюрьмы. Если человек жил в гармонии с космическим порядком, вел нравственную жизнь, то он отправляется в лучший мир. Если же душа не стала совершенной и чистой, то она возвращается на землю и вселяется в тела животных и людей, пока не достигнет гармонии. Высшей целью человеческой жизни является освобождение души от власти тела для того, чтобы не допустить последующее перерождение. Данная цель достигается с помощью выполнения морального кодекса «пифагорейского образа жизни». Суть кодекса заключается в соблюдении заповедей и принципов, касающихся правильного питания и нравственной жизни [12, с. 54—55].
Древнегреческий философ Платон, как и Пифагор, рассматривает тело человека как временное вместилище души. Основным местом пребывания души является мир эйдосов. В нем она обретает покой и приобщается к вечным истинам. Метафизические представления о возвращение души в подлинный мир Платон связывает с этической проблематикой. Философ продолжает развивать идею пифагорейцев о зависимости судьбы человека после смерти с его образом жизни. Душа, отягощенная мирскими проблемами, тяжелыми мыслями и неразумными страстями, не может возвыситься и попасть в высший мир. Она будет блуждать вблизи земли, пока не обретет новую темницу — тело человека или животного. К высотам божественного мира идей приближаются только души мудрецов и философов, освободившиеся от телесного рабства.
Платон видит смысл человеческой жизни в заботе о душе. Философская практика заботы заключается в духовном очищении, освобождении от чувственных устремлений. Показывая тщету чувственного существования, он сравнивает душу человека с морским божеством Главком, к телу которого за долгое время пребывания в морских глубинах прикрепилось много грязи, песка, ракушек, водорослей. Душа в земном мире пребывает в подобном состоянии. Все телесное и чувственное делает ее тяжелой и бесформенной. Она не узнает себя и нуждается в очищении от всего, с чем срослась в течение многих перевоплощений. Человеческую жизнь, согласно учению Платона, можно рассматривать как развертывание души изнутри наружу. Бытие человека отражает сущность его души, но искаженно. Посмертные переживания могут освободить человека от этих искажений, поскольку смерть обнажает человеческую душу. Человек теря-
ет все ложные опоры, на которых строилась его предыдущая жизнь, оставаясь наедине с самим собой, открывает себя заново.
Древнегреческий философ Платон являлся проводником многих идей Сократа. Его учение показывает, насколько значима рефлексивная деятельность сознания для человека, умение сосредоточиться на себе, направить внимание на внутренний мир. Рефлексивная направленность сознания была выражена в знаменитом изречении дельфийского оракула: «Познай самого себя». Познание своей сущности являлось необходимой предпосылкой духовного роста. Обращаясь к духовному миру человека, Платон и Сократ подчеркивают ведущее значение духовной активности самого субъекта, его способности управлять собой в соответствии с доводами разума, отвечающими нравственным принципам.
Древнегреческий философ Аристотель подразделяет разум человека на пассивный и активный. Человеческий разум, который в своем мышлении опирается на восприятия органов чувств, называется пассивным разумом (потенциальный или практический ум). Он направлен на постижение изменчивого и единичного эмпирического бытия. Это разум, «размышляющий о цели, т. е. направленный на деятельность». Пассивный разум не может функционировать в отрыве от тела, поэтому он обладает смертной природой. Разум, который способен выявлять сущность, делать обобщения, постигать вечное бытие, называется активным разумом (актуальный или теоретический ум) [3, с. 125—126]. Если пассивный разум присущ человеку в большей степени, то активный разум присущ ему в малой степени. Именно активный разум, а не индивидуальная душа, бессмертен. Аристотель считает, что активный разум после смерти человека сливается со вселенским разумом (Нусом), который представляет надиндиви-дуальное, родовое мышление, способное зажечь индивидуальный разум человека. Задача человека заключается в актуализации активного разума. Мудрец-философ, по Аристотелю, это тот человек, который обладает актуальным разумом. Он подобен бо у, являясь чистым созерцателем реальности. В этом созерцании мира, он достигает предела блаженства. Таким образом, этическим идеалом Аристотеля является разумная деятельность, а назначение человека заключается в прекрасном выполнении сознательной деятельности. Посредством созерцания истины, подлинной реальности мудрец достигает блаженства, поскольку он отрешен
от волнений и тревог практической жизни. Созерцательная деятельность разума существует ради себя самой, не стремится ни к какой внешней цели. В этом идеале разумной деятельности воплощена идея, присущая древнегреческой философии — отделение умственного труда от физического, практического, что являлось привилегией свободных людей. Наивысшим образцом созерцательной деятельности Аристотель считает бога, которого он называет совершеннейшим философом.
В период эллинизма получают возрождения некоторые представление о душе, заложенные в досократической и философии античной классики. Так, например, идея Гераклита о существовании Логоса — божественного огня, который обеспечивает миропорядок, находит продолжение в стоицизме. По мысли стоиков, душа человека является одной из разновидностей огненного воздуха — пневмы. Мировая пневма тождественна божественному огню — Логосу, который определяет судьбу всего мира и отдельной вещи. Отсюда вытекает этический постулат стоиков: человек должен жить согласно Логосу, следовать своей природе и покориться своей судьбе. Стоики, как и многие античные философы, проявляли стремление постигнуть закономерности бытия и организовать человеческую жизнь в соответствии с гармоничным порядком природы.
В учение стоицизма находит продолжение тенденция, сформировавшаяся в классической греческой философии. Как и Сократ, и его ученик Платон, стоики возвеличивают разум, утверждая, что человек достигает счастья только тогда, когда знает, в чем оно состоит. Путь к лучшей жизни всегда идет через познание самого себя. Самопознанию мешают аффекты, от которых человека следует излечить, как от тяжелых болезней. Только разум, свободный от любых эмоциональных потрясений, способен трезво смотреть на действительность и правильно руководить поведением человека. Именно это позволяет человеку выполнять свое предназначение, свой долг и сохранять внутреннюю свободу.
Взгляды Платона находит свое продолжение в учении Плотина. Философ отвергает материальность души, считая, что в основе всего сущего лежит духовное первоначало — Единое, которое, изливаясь из самого себя, образует разные уровни бытия. Истечение Единого называется эманацией. В результате эманации Единого появляется все сущее, в том числе и душа человека. Плотин выделяет три важных вектора на-
правленности человеческой души. Первый вектор — устремленность души к Единому, от которого она происходит. Второй и третий векторы направленности человеческой души — это стремление к чувственному миру и обращенность на содержание своего сознания. В философии Плотина познание самого себя образно сравнивается с трудом скульптора. Скульптор стремиться придать каменной глыбе красивую форму, отражающую подлинную красоту, также и душа человека стремится придать себе самой духовную (подлинную) форму. Самопознание переживается в аксиологически окрашенном опыте причастности к божественной красоте, затмевающей все мнимые, иллюзорные качества и свойства наших привычных восприятий. Если человек, обратив свой взор внутрь себя, увидит в себе проблески этой красоты, ему следует далее поступать так, как поступает скульптор, придающий красоту статуе, — убирать все лишнее. Что же Плотин подразумевает под ненужным и лишним? Очищение (расширение) сознания предполагает освобождение души от власти тела. Для этого следует отказаться от привычки думать о себе как о сущем, с теми или иными индивидуальными особенностями, которые во многом случайны и никак не характеризуют подлинное сознание, «так как подобные мысли мешают воспарить до того, что выше нас самих» [1, с. 15].
В основу опыта самопознания Плоти-ном положен принцип: «всякая душа является и становится тем, что она созерцает» [1, с. 16]. Человек сам выбирает, на что обращать внимание и чему придавать значение — внешнему, материальному или скрытому, сокровенному, духовному. Плотин отдает предпочтение последнему и предлагает духовное упражнение, с помощью которого душа «лепит» сама себя. Суть упражнения в том, чтобы стать недосягаемым для внешнего мира. Для этого нужно добиться внутреннего сосредоточения, только в этом состоянии человеку может открыться его «божественная природа». Однако полностью освободиться от внешнего невозможно, поэтому Плотин предлагает воспринимать «я» как некую промежуточную область между двумя «теневыми зонами»: «жизнью в Боге» и «жизнью в теле». Человек обретает свою подлинность, когда «жизнь в Боге» полностью поглощает все поле сознания, и, таким образом, наше «я» сливается с бытием [5, с. 131].
В классический период античные мыслители раскрывают содержание сознания (разума) через знания, которые человек получает.
Душа (сознание)уподобляется восковой дощечке, на которой отпечатываются как буквы познаваемые объекты окружающей действительности. Важным свойством души (сознания) выступает интенциональность — направленность сознание на исследуемый объект. Однако нельзя отрицать, что уже некоторые философы античности начинают заострять свое внимание на способности души (сознания) сосредоточиваться на внутреннем мире человека.
Особенно четко это прослеживается в рассуждениях Плотина, который выделяет три уровня духовного опыта человека. Первый уровень — высший, где происходит отдохновение в Божественном. Этот уровень достигается, когда человек отрекается от мирского, подавляет потребности тела, становится недосягаемым для внешнего мира. На этом уровне «Я» человека живет безмолвной, не сознающей себя жизнью в Едином (Боге). Однако человек не может все время находиться в этом состоянии. Он опускается на второй уровень — уровень рефлексии. Здесь происходит осмысление существования. Человека, находящегося на нем, одолевают многообразие мыслей, помыслов и чувств, которые индивид старается привести в порядок, достичь гармонии между внутренним миром и внешней действительностью. Третий уровень — низший. На этом уровне разумное начало человека подавляется инстинктами и страстями [7, с. 220]. Его «я» растворяется в молчаливой, бессознательной жизни тела.
Практики самопознания и духовного совершенствования в средневековой философии
Философия Плотина оказала существенное влияние на формирование религиозных представлений о том, как человек может познать и усовершенствовать самого себя. Заданная Плотином трактовка сознания как медиатора, способного связать душу человека с божественным началом через отречение от внешнего мира, путем полного погружения в духовный опыт человека, подхватывается и развивается в средневековой философии.
Акцентируется внимание на необходимости постижения собственных душевных переживаний для обретения связи с трансцендентным Богом. При этом сознание человека выступает как нечто вторичное. Человек создан по образу Божьему, он должен раскрыть «божественное» в себе, стать тем,
кем он должен быть. Это достигается тогда, когда индивид переживает жизнь своего «я» в Боге. Однако тем самым человек обрекает себя на раздвоенную жизнь, ему постоянно приходится соотносить земное существование с жизнью в Боге.
Этот анализ приводит к пониманию собственной двойственности. Природное и духовное начало человека находятся в постоянном единоборстве. Борьба всегда оборачивается плохим исходом для человека. Победа природного начала приводит к осознанию греха и к чувству вины. Победа духовного начала никогда не является полной и ее достижение предполагает долгий путь сомнений, ограничений и страданий. На этом пути человек осознает груз ответственности за исполнение задач, заданных уже на сущностном уровне Богом. Он понимает необходимость отречение от мирских соблазнов для полного раскрытия духовного начала.
Впоследствии, в девятнадцатом веке, философ С. Кьеркегор раскроет одну из основных проблем религиозного сознания — невозможность в полной мере проявить свою духовность. Находясь в мире, человек живет в условиях греха, он осознает, что не может жить исключительно духовными ценностями, в соответствии с выбранными высокими идеалами. Он понимает, что не в силах одиночку преодолеть свою греховность, поэтому обращается к Богу, открывающему для человека истинный смысл существования [2, с. 710—711]. С одной стороны, сознание дает возможность человеку установить необходимую связь с Богом и спастись, с другой — оно является для человека наказанием, поскольку именно благодаря ему человек постигает свою греховность, испытывает чувство вины, поэтому религиозные мыслители воспринимают сознание как тяжелый крест, который человек всегда носит с собой. Сознание приводит к тому, что человек начинает стыдиться своих природно-телесных свойств и влечений к земным радостям. Он понимает тяжесть ответственности за выбор между духовным и телесным, возвышенным и низменным.
Являясь причиной разлада с естеством человека, сознание приводит к страданиям. Ни одно существо в мире не испытывает этого разлада. Животные, не имея самосознания, живут в гармонии с внешним миром, но человек благодаря сознанию выходит из животного царства, из первоначального единства с природой. Перед человеком открывается единственный путь — развитие собственного разума (сознания) для установ-
ления гармонии человеческих отношений вместо потерянной природной гармонии [10, с. 20]. В христианстве описывается способ достижения гармонии человеческих отношений через любовь к Богу и к каждому его творению. Однако редко, когда этот способ реализуются в полной мере. Как отмечает Л. Фейербах, для людей чувство любви проще и легче выразить в виде любви к Богу, так как предел совершенства легко любить, а человека с его достоинствами и недостатками любить трудно, но этому следует учиться. Любовь человека к человеку и есть религиозная чувство, которое должно лежать в основе нашей жизни [8, с. 244].
Таким образом,сознание для человека Средневековья — это не только дар, но и наказание. Это мысль передается в метафорической форме в библейском сказании о первородном грехе Адама и Евы, которое является неотъемлемой частью средневекового мировоззрения. Психоаналитик Э. Фромм проводит современную интерпретацию сказания. После того как Адам и Ева вкусили плод с древа познания добра и зла, их глаза на мир открылись они стали знающими. Совершение первородного греха является символом перехода из первоначальной животной гармонии к осознанию самих себя и мира. С того момента, когда человек стал «знающим», в мир входит грех и зло. Они появляются потому, что Адам и Ева начинают мыслить в этических категориях добра и зла. Сознание дало возможность посмотреть на себя со стороны и дать себе оценку. Сорвав запретный плод, Адам устыдился, что наг. Его стыд является оповещением об отдалении человека от вечности и Бога, оповещением о сознании.
Посредством сознания Адам и Ева обнаруживают свою обособленность от мира и друг от друга, между ними устанавливается стена непонимания, они испытывают острое одиночество. Обнаружив свою отдельность и свое различие из-за принадлежности к разным полам, они становятся чужими, потому что еще не научились любить друг друга. Это видно по поведению Адама, который защищает себя перед Богом, обвиняя во всем Еву. Осознание человеческой отдельности без воссоединения в любви является источником стыда, вины и тревоги [10, с. 17].
Первородный грех, приведший к появлению сознания, есть отдаление от вечности. Раньше, находясь в единстве с природой, человек не осознавал необратимость времени, теперь же с помощью сознания он понимает, что прошлое не вернуть, его можно лишь воссоздать в акте мышления.
Сознание живет во времени и всегда отстает от его стремительного хода, так как оно познает мир и духовный опыт индивида с некоторым опозданием. События всегда происходят быстрее, чем включается сознание, настоящее постоянно убегает от человека. Настоящее становится эфемерным, мгновенно превращаясь в часть прошлого. Человек глубоко осознает трагизм временности, незримое присутствие смерти в каждом моменте жизни, конечность своего бытия и свою отделенность от вечности.
Мысли о конечности бытия заставляют человека задуматься о смысле своего существования. Человек эпохи Средневековья верил в существование Бога, который создал человека по образу и подобию своему и наделил его бессмертной душой. Земная жизнь представляется ему как приготовление к жизни небесной. Она является испытанием для человека, поскольку за время пребывания в мире он должен посвятить себя очищению души от всего греховного. Смысл земного пребывания сводится к тому, чтобы посеять в душе зерна вечности во имя спасения и обретения блаженства в загробном мире. Феофан Затворник отмечает, что вкладом в вечность является всякое доброе дело мирской жизни. Из всех таких вкладов составляется общий капитал, проценты с которого и будут определять содержание вкладчика во всю вечность. Кто больше пошлет туда вкладов, того содержание будет богаче; кто меньше, того и содержание будет менее богато. Господь всякому воздаст по делам его [9].
Таким образом,спасение для человека эпохи Средневековья заключается в духовном совершенстве. Образцом совершенства выступает Иисус Христос. Чтобы стать ближе к эталону совершенства средневековому человеку необходимо посвятить земное существование выполнению воли Божией, выраженной в заповедях. Путь спасения заключается не только в следовании предписаниям Бога, но и в осознании своей греховности, в желании искупить грехи, воспитать в себе добродетели, которые направят на совершение богоугодных дел. Религиозная установка на исправление греховной природы человека способствовала интенсивному развитию личностного самосознания человека.
Формируется интроспективная концепция сознания, в котором понятие внутреннего опыта становится основным. Это духовное измерение человеческого бытия Августин Аврелий называет «внутренним человеком», которого в себе открывает
индивид благодаря постоянной устремленности души к Богу [6, с. 301—303]. Душа человека для Августина Блаженного — это самобытная субстанцией, которая не является свойством тела, поскольку она не содержит в себе ничего материального. Она способна к мышлению, волеизъявлению, запоминанию, но не имеет ничего общего с физиологическими функциями тела. От тела душа отличатся бессмертием и совершенством. Это совершенство души человека происходит от Бога. Превосходство души над телом требует, чтобы человек заботился о душе, подавлял свои чувственные стремления.
В религиозных культурах становится актуальной практика внутреннего сосредоточения на себе, которая могла реализовы-ваться через молитву и исповедь. Молитва помогала погрузиться во внутреннюю жизнь души, отключиться от потока чувственных восприятий и диктата тела, а в исповеди делался акцент на рефлексивной работе человека и духовной борьбе с низменными проявлениями человеческой природы. Через исповедь индивид прояснял свое внутреннее состояние, осознавал свои страсти, признавал прегрешения и разоблачал эгоистические желания перед Богом и перед другими людьми, но прежде всего перед собственной совестью, которая нередко выступает самым строгим судьей помыслов и поступков. В исповеди проявляется желание человека вырваться за пределы мучительных мыслей, очиститься от всего темного и зловредного разъедающее душу человека.
Кроме того, феномен исповеди отражал установку средневекового человека на «судебное мышление», согласно которому человек мыслил. Средневековый человек считал, что на протяжении всей его жизни против него накапливаются улики — совершенные им грехи, освободится от которых можно только с помощью исповеди, раскаявшись о содеянном. Исповедь передавала раздвоенность мышления человека эпохи Средневековья. Исповедуясь, он выступал одновременно в двух ролях: в роли обвиняемого и обвинителя. Как обвинитель человек должен был вспомнить все свои грехи, как обвиняемый он обязан произвести анализ своего поведения перед лицом представителя Бога — исповедника — и покаяться.
М. Фуко отмечает, что в раннем христианстве покаяние имело демонстрационный характер, человек, прежде всего, должен был показать свою греховную суть людям. Исповедуясь, он обнажал свой стыд, доказывал страдания и являл смирение и раскаяние. Публичное покаяние позволяло восста-
новить чистоту, обретенную при крещении [11, с. 117]. Такая практика исповеди предполагала развитие умения расшифровывать собственные внутренние мысли, отличать благостные мысли, ведущие к Богу, от порочных, злых мыслей, уводящих от него. Цель покаяния — осознание душевных падений, которое необходимо для разрыва связи со своим прошлым «я» [11, с. 118].
Во времена Средневековья исповедь была представлена не только как часть религиозного образа жизни, но и как литературный жанр. «Исповедь» Августина Блаженного является примером такого вида искусства, в котором автор повествует не только о грехах, заблуждениях, сомнениях и о победах своего духа, но и раскрывает в целом сущность человека. В своем произведении Августин Аврелий проводит глубокое и тонкое философское осмысление внутренней жизни. С одной стороны, мы видим, как философ показывает мельчайшие движения своей души, с другой — жизнь религиозного мыслителя выступает как притча о человеке, в которой за индивидуальным скрывается всеобщее, роднящее всех людей. Все люди братья, так как являются детьми Господа Бога, который наделил людей одной и той же богоподобной природой. Поэтому судьба одного человека может быть поучением для другого, знакомство с жизненным опытом одного открывает возможность самопрояснения для другого [4, с. 5—6].
Исповедь приобретает черты личных дневников, в которых налаживается связь с душой через осмысление собственных поступков и жизни в целом. Если раньше исповедь могла освободить от тяжести вины за содеянный грех, когда через словесное признание человек получал облегчение и испытывал духовный подъем, то теперь исповедь стала выполнять не только роль спускающего клапана для выхода тяжелых переживаний, но и психотерапевтическую функцию. В исповеди человек пытался посмотреть на себя со стороны, обнаружить противоречие в мышлении, прояснить чувства и мотивы поступков, исключив незначительные утаивания. Все это приводило к осознанию и решению душевных проблем и способствовало исцелению. Человек духовно преображался, обретал цельность и полноту личности.
Заключение
В античной и средневековой философии можно обнаружить практики самопознания, которые имеют много общего. Первона-
чально в античной философии господствовало синкретичное представление о душе и теле, но уже в учении Пифагора и Платона душа перестает быть безличной, она становится индивидуальной. Изменяется само понятие души, оно сужается до отражения идеальных, метафизических и этических проблем существования человека.
Философы обнаруживают непосредственную связь между знанием самого себя (своей души) и счастьем, осознают необходимость изучения внутреннего мира человека. Сущность человека определяется через разумную деятельность души в мире, которая осуществляется в соответствие с этическими нормами. Сама разумная деятельность души неразрывно связана с процессом познания, так как знание добродетели дает возможность вести осмысленную правильную жизнь, быть счастливым человеком. Кроме того, разумная деятельность души должна быть согласованна с законами космоса (природы), которые человек должен познавать, проникаясь уважением.
Космосу придается образ изящного пропорционального сооружения, в котором каждая деталь находится на своем месте. Он неизменен, устойчив, совершенен благодаря своему порядку. Человек познает законы космоса, стремясь стать причастным ему, поскольку только человек, живущий в ладу с космическими законами и собственной природой, может обрести счастье. Следовательно, познание и самопознание были необходимыми интеллектуальными практиками, связанными с постижением гармонии космоса для привнесения гармонии в собственную жизнь. Постижение мира и самого себя давало возможность найти свое место в космосе, обрести душевное спокойствие.
Все это в целом заложило общую для западной философии тенденцию соотнесения и даже отождествления разумной души (сознания) человека с процессом познания и самопознания. Разум (сознание) мыслится управляющим центром и является главным арбитром в вопросах истины познания и подлинности жизни. Такое понимание значения разума находит отражение в христианской культуре. Здесь человеческий разум рассматривается в качестве крохотной «искорки» всепроникающего божественного сознания. Сознание человека не мыслится отдельно от души, оно является ее частью. В душе человека всегда присутствует внутренняя напряженность и противоречивость, которые проявляются в спонтанной активности в виде актов своеволия, следования страстям и низменным желаниям.
Однако душа способна прислушаться к своему разумному началу, которое выводит личность из греховной инерции и тем самым «спасает» душу человека. Августин Блаженный отмечает, что для человеческого спасения темные бездны души должны наполниться божественной благодатью. Именно она направляет человека на путь самопознания. В опыте самоуглубления человек обретает связь с всевышним разумом и постигает знания, которые изначально заложены в него Богом.
В христианской культуре самопознание связанно со спасением души человека. Человек должен сосредоточиться на своих душевных переживаниях. Сначала эта потребность аккумулировалась и поддерживалась необходимостью общения с Богом с помощью молитвы и исповеди. Практика исповеди стимулировала рефлексивную деятельность сознания, развивала умение совершать самоанализ, осуществлять нравственный самоотчет. Человек осознает в полной мере ценность духовных переживаний, которые он испытывает, молясь или исповедуясь. Если античные мыслители часто соотносили сознание со знанием о внешнем мире, то теперь средневековые философы трактуют сознание, прежде всего, как знание о содержании собственного духовного опыта. Переживания души становятся главным предметом внимания философов.
1. Адо П. Плотин, или Простота взгляда . М. : Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 1991. 142 с.
2. Антология мировой философии: в 4 т. Т. 1. Ч. 1. М. : Мысль, 1969. 576 с.
3. Аристотель. О душе // Сочинения : в 4 . Т. 1. М. : Мысль, 1976. С. 371—448.
4. Блаженный Августин. Исповедь. СПб. : Наука, 2013. 376 с.
5. Богданова В. О. Практика феноменологической редукции в философском осмыслении сознания: компаративистский подход // Социум и власть. 2017. № 5 (67). С 128—133.
6. Мотрошилова Н. В. История философии: Запад — Россия — Восток. Кн. 1. Философия древности и Средневековья. М. : Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2000. 480 с.
7. Плотин. О благе или едином // Логос. 1992. № 3. С. 213—228.
8. Фейербах Л. Сущность христианства. М. : Мысль, 1965. 416 с.
9. Феофан Затворник. Дети в храме Божием // Домашняя беседа. 1873. Вып. 10. С. 230—231.
10. Фромм Э. Искусство любить. М. : АСТ-Москва, 2010. 223 с.
11. Фуко М. Технологии себя // Логос. 2008. № 2 (65). С. 96—122.
12. Ямвлих. О Пифагоровой жизни. М. : Але-тейа, 2002. 192 с.
References
1. Ado P. (1991) Plotin, ili prostota vzglyada. Moscow, Greko-latinskij kabinet Yu.A. Shichalina Publ., 142 p. [in Rus].
2. Antologiya mirovoj filosofii (1969). T. 1. Ch. 1. Moscow, Mysl' Publ., 576 p. [in Rus].
3. Aristotel' (1976). O dushe // Sochineniya: v 4 t. T. 1 Moscow, Mysl' Publ., pp. 371—448 [in Rus].
4. Blazhennyj Avgustin (2013). Ispoved'. St. Peterburg, Nauka Publ., 376 p. [in Rus].
5. Bogdanova V.O. (2017) Socium I vlast', no. 5 (67), pp. 128—133 [in Rus].
6. Motroshilova N.V. (2000) Istoriya filosofii: Zapad — Rossiya — Vostok. Kniga pervaya: Filosofiya drevnosti i Srednevekov'ya. Moscow, Greko-latinskij kabinet Yu.A. Shichalina Publ., 480 p. [in Rus].
7. Plotin (1992). Logos, no. 3, pp. 213—228 [in Rus].
8. Fejerbakh L. (1965) Sushhnost' khristianstva. Moscow, Mysl' Publ., 416 p. [in Rus].
9. Feofan Zatvornik (1873). Domashnyaya beseda, vyp. 10, pp. 230—231 [in Rus].
10. Fromm E. (2010) Iskusstvo lyubit'. Moscow, AST-Moskva Publ., 223 p. [in Rus].
11. Fuko M. (2008) Logos, no. 2 (65), pp. 96—122 [in Rus].
12. Yamvlikh (2002). O Pifagorovoj zhizni. Moscow, Aleteja Publ., 192 p. [in Rus].
For citing: Bogdanova V.O.
Practices of self-knowledge in ancient
and medieval philosophy //
Socium i vlast' 2019. № 3 (77). P. 85—94.
UDC 130.121
PRACTICES
OF SELF-KNOWLEDGE IN ANCIENT AND MEDIEVAL PHILOSOPHY
Veronika O. Bogdanova,
South Ural State Humanitarian
Pedagogical University,
Associate Professor of the Department Chair
of Philosophy and Cultural Studies,
Cand.Sc. (Philosophy),
The Russian Federation,
454080, Chelyabinsk, prospect Lenina, 69.
E-mail:[email protected]
Abstract
The subject of the study is philosophical practices of self-knowledge, which were used in ancient and medieval philosophy. Self-knowledge required a lot of effort and the ability to look at your experience in different perspectives. On the one hand, introspection had to be carried out simultaneously in the perceived mental state, on the other hand, the cognizing subject should not be dominated by this state at the moment of observation, therefore ancient and medieval thinkers carried out the process of self-knowledge by establishing control over soul affects through the activity of the mind. Both ancient and medieval thinkers saw the unity between the process of self-knowledge and the improvement of body and spirit (soul). Self-knowledge was experienced in the axiologically colored experience of participating in the transcendental (Logos, the One, God), which guides a person to spiritual perfection.
Key concepts:
self-knowledge
introspection,
philosophical practices
consciousness,
soul,
austerity, confession.
