CC BY
63
Библиотековедение —^
УДК 02:351.751.5(470.32)(091) ББК 78.35+76.103(2)5-7
ПРАКТИКА ЦЕНЗУРНОГО КОНТРОЛЯ НАД БИБЛИОТЕЧНЫМИ ФОНДАМИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX В. (ПО МАТЕРИАЛАМ ГУБЕРНИЙ ЧЕРНОЗЕМНОГО ЦЕНТРА)
© А. А. Строева, 2013
Курский государственный университет 305000, г. Курск, ул. Радищева, 33
Рассматривается осуществление администрацией губерний Центрально-Черноземного региона цензурного контроля за деятельностью библиотечных учреждений.
Ключевые слова: цензура, библиотека, губернская администрация, Центрально-Черноземный регион.
The article considers the realization of the censorship control on the activities of the libraries by the administration of the Central-Chernozem region.
Key words: censorship, library, provincial administration, the Central-Chernozem region.
Практика цензурного контроля над библиотечными фондами - неотъемлемая часть отечественной истории. Вопрос о роли цензуры в деятельности библиотек в Российской империи активно изучается [5, 7, 8, 11-13, 15 и др.]. Однако в рамках Центрально-Черноземного региона он получил недостаточное освещение.
Во второй половине XIX в. в социальной и культурной жизни российского общества произошли значительные перемены. Отмена крепостного права привела к либерализации политической обстановки в стране, вырос уровень грамотности населения, развивалась издательская деятельность.
В 1865 г. в России были приняты «Временные правила о печати», которые в течение 40 последующих лет выполняли функции цензурного устава в стране. Следует отметить, что они были довольно либеральны. Важнейшим нововведением стала судебная ответственность авторов и издателей за нарушение цензурных законов.
Несмотря на отмену предварительной цензуры в столицах, в провинции периодические издания продолжали выходить на условиях предварительной цензуры. Осталась прежней и структура цензуры в стране: она по-прежнему делилась на внутреннюю и иностранную, а внутренняя - на светскую и духовную. Цензура также разделялась на предварительную и карательную. Однако карательная цензура фактически продолжала оставаться предварительной, так как ей подвергалась литература после напечатания, но до выхода ее в свет.
Постепенно цензурное законодательство в стране ужесточалось, а «Временные правила» 1865 г. обрастали новыми дополнениями. На практике печать зависела от «усмотрения» цензурных органов и произвола администрации.
В начале XX столетия в Российской империи отменена предварительная цензура сначала для периодической (24 ноября 1905 г.), а затем и для непериодической печати (26 апреля 1906 г.), восстановлена судебная ответственность за преступления в области цензуры и печати.
Однако цензура так и не была уничтожена. В последующие несколько лет в стране ужесточалась цензурная политика (сохранялось административное преследование печати, администрация по-прежнему могла изымать книги).
Эти тенденции прослеживались и в развитии библиотек.
Известный исследователь русской культуры Н. И. Яковкина приводит мнение современника, свидетельствующее об усилившейся тяге представителей разных сословий к знаниям и чтению: «чтение, которое наш деловой человек считал прежде бездельем, купец и мещанин - не свойственным им препровождением времени, духовный -недостойным занятием, мало-помалу начинает приобретать привлекательность» [17].
Ускоряются темпы роста книгоиздания в стране. Это, в свою очередь, привело к увеличению числа книжных магазинов и лавок. По некоторым данным за 10 лет (с 1883 по 1893 г.) количество книжных магазинов в России увеличилось в несколько
раз (с 1377 до 1795 соответственно) [2, с. 170]. Причем в этот книгоиздательский процесс активно вовлекается и провинция, где успешно развивается книготорговля.
Тяга к знаниям представителей разных сословий повлияла на развитие сети библиотек во второй половине XIX в. В 1850-1860-е гг. в стране наблюдался настоящий библиотечный бум. Как отмечает Е. А. Дегальцева, за пять лет в Министерство внутренних дел поступило около 1 тыс. прошений об открытии публичных библиотек [7].
К концу XIX в. появились новые типы публичных библиотек: земские (в 1904 г. это примерно 2,5 тыс. из 10 существовавших в стране), бесплатные народные читальни, книжные склады и др. К 1914 г. в России насчитывалось около 76 тыс. библиотек, и примерно 78% из них находилось при гимназиях, городских училищах и земских школах.
По данным Всероссийской переписи населения 1897 г., библиотечным делом занималась примерно 1 тыс. человек, а книжной торговлей - около 5 тыс. человек [9, с. 218]. Публичные библиотеки открывались не только в столицах, но и в провинциальных и уездных городах, где они играли главную роль в распространении книги и знаний среди населения.
Согласно Н. И. Яковкиной, в России в 1860 г. насчитывалось 38 публичных библиотек, а уже в 1861 г. их количество возросло до 43 [17]. Однако по данным Н. А. Рубакина количество читателей в библиотеках оставалось довольно низким. Так, он приводит цифры по Воронежу, где читателями библиотеки числились 17 человек [14, с. 83-91].
В целом же можно отметить, что к концу XIX в. в России увеличилось число людей, потребляющих социальную информацию из печатной продукции. Эта тенденция не осталась незамеченной оппозицией. Печатное слово становится трибуной для пропаганды антиправительственных идей. Нежелательная литература попадает и в библиотеки. Это время, когда цензура должна была стать фильтром для враждебной правительству информации.
Так, в 1902 г. в губернском Курске работало шесть библиотек, а в уездах их количество было значительно выше (например, в Суджанском уезде 36, в Тимском - 20). Кроме того, в Курске функционировало восемь книжных магазинов, один книжный склад, семь типографий и литографий, два заведения каучуковых и медных штемпелей и печатей, одно заведение для печатания визитных карточек и свадебных билетов и семь фотографий. В уездных городах таких заведений было намного меньше, однако они заметно обгоняли Курск по количеству библиотек и читален.
В Тимском уезде работала одна книжная лавка, одна типография и четыре книжных склада, а в Суд-
жанском - две типографии, три книжные лавки, девять книжных складов и одна фотография1. В Тамбове в 1901 г., как отмечено в Обзоре Тамбовской губернии, кроме ученических и бесплатных народных читален функционировала 671 народная библиотека [10, с. 70].
В 1903 г. в 13 уездах Орловской губернии насчитывалось 88 библиотек и читален. В самом же Орле их было всего две - Тургеневская бесплатная библиотека и читальня и Пушкинская библиотека. Зато из 25 книжных магазинов, складов и лавок по губернии 10 находились в Орле2. В 1914 г. в восьми уездах и городах Воронежской губернии (Острогожский, Павловский, Нижнедевицкий, Задонский, Новохоперский, Богучарский, Валуйский уезды, а также город Биючи с его уездами) насчитывалось в общей сложности 48 библиотек и читален3.
Можно предположить, что такое положение дел связано с численностью населения. Губернские города были более густо населены и являлись культурными и экономическими центрами губерний. А большее количество библиотек и читален в уездах, возможно, объясняется покупательной способностью населения.
Цензурный надзор над библиотечными фондами и книготорговой сетью стал одной из важнейших форм государственного контроля над формированием общественного мнения, попыткой власти укрепить существующий строй и предотвратить влияние антиправительственных сил на широкие массы населения. Для этого уже к концу XIX в. значительно сузили круг литературных произведений, которые могли поступать в библиотеки и выдаваться читателям.
Например, были запрещены к продаже и обращению в библиотеках сочинения Л. Толстого «Сказка об Иване дураке и его двух братьях: Семене-воине и Тарасе-брюхане и немой сестре Маланье и о старом дьяволе и трех чертенятах», брошюры «Сочинения Фердинанда Лассаля»4 (пер. В. Зайцева. Т. 1. - СПб, издание Н. Полякова, 1870 г.), А. Зимин «Как могут крестьяне сами себе помочь?» (Книгоиздательство «Молодая Россия». -М., 1906. Цена 5 коп.)5. Конфискация этих экземпляров была поручена уездным исправникам. Из фондов библиотек изымались произведения идеологов и сторонников оппозиционных царскому режиму партий, а также любые сочинения, отражающие подобные взгляды. В 1894 г. Главное
1 Государственный архив Курской области (далее -ГАКО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 6965. Л. 25-26, 56-58, 60-64.
2 Государственный архив Орловской области (далее -ГАОО). Ф. 580. Стол 2. Д. 2979.
3 Государственный архив Воронежской области (далее -ГАВО). Ф. И-6. Оп. 1. Д. 2020.
4 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1413.
5 ГАВО. Ф. И-1. Оп. 2. Д. 336.
управление по делам печати запретило к обращению в читальнях и других подобных заведениях II том сочинения К. Маркса «Капитал. Критика политической экономии» (пер. с нем., под ред. Ф. Энгельса. - СПб, 1885 г.)6. Под запрет попали и сочинения К. Каутского, Э. Берштейна, некоторые произведения М. Горького и др. В 1916 г. было конфисковано несколько запрещенных книг из библиотеки Курского общественного клуба7.
Стоит заметить, что наличие таких запретов, санкционированных «сверху», ограничивало репертуар массового чтения, а следовательно, и просветительскую функцию библиотек. По подсчетам К. И. Абрамова, количество книг, разрешенных для обращения в общественных читальнях и публичных библиотеках в середине 1890-х гг., составило примерно 3,3% от общего числа всех изданных на русском языке книг (это около 3 тыс. книг) [1, с. 131].
С 1884 г. Главное управление по делам печати трижды выпускало «Алфавитный список произведений печати, запрещенных к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях». При этом с 1894 г. существовал запрет для владельцев библиотек на разглашение содержания списков запрещенный литературы [16, с. 121]. С 1872 по 1914 г. Главным управлением по делам печати вообще издавалось огромное количество различных алфавитных перечней для руководства по цензурному ведомству: «Список иностранных сочинений, рассмотренных иностранной цензурой»; «Список драматических сочинений, рассмотренных цензурой драматической» (до 1872 г.); «Указатель по делам печати» (1871-1894 гг.); «Алфавитный каталог изданиям на русском языке, запрещенных к обращению и перепечатыванию в России» (1894-1906 гг.); «Каталог запрещенных и дозволенных с исключениями книг, рассмотренных иностранной цензурой на разных языках» (1898-1905 гг.); «Алфавитный указатель книг и брошюр, а также номеров повременных изданий, арест на которые утвержден судебными установлениями» (с 1905 г.); «Алфавитный список сочинений, запрещенных к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях» (1884-1893 гг.); «Алфавитный список драматических сочинений, дозволенных к представлению на сцене народных театров безусловно или с исключениями» (с 1891 г.). Для получения оперативной информации Главным управлением два раза в неделю рассылались циркулярные распоряжения о наложении и снятии
арестов на издания, об их уничтожении по судеб-
8
ному приговору .
6 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 5048. Л. 2.
7 ГАКО. Ф. 1642. Оп. 2. Д. 746. Л. 133, 138.
8 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8580. Л. 1-2; Д. 10101. Л. 1-2.
Отмена списков запрещенной литературы в 1905 г. вызывала затруднения на местах. Многое оставалось непонятным провинциальным чиновникам-непрофессионалам, которые осуществляли надзор за печатью на местах. Например, в 1906 г. курский губернатор обратился в Главное управление по делам печати, поскольку в Курске появились в продаже дешевые издания, причем некоторые из них, по мнению губернатора, противоправительственного направления. «За неимением прежних и новейших списков запрещенных изданий, - пишет в своем обращении губернатор, -и тех, которые по установлениям данного времени не могут распространяться путем продажи, прошу Главное управление выслать мне означенные списки и полные каталоги запрещенных к обращению в библиотеках и читальнях изданий и разъяснить, как поступать с появившимися изданиями, не быв-
9
шими на рассмотрении цензуры» .
Случаи таких обращений не единичны. Из Главного управления ответили, что нового списка запрещенных к продаже изданий нет. А если в продаже есть книги, которые должны выходить с разрешения цензуры, но не дозволены ею, то виновных следует преследовать по ст. 1020 «Уложения о наказаниях».
Известный исследователь русской цензуры А. В. Блюм называл наличие списков, по которым производилось изъятие литературы, «библиотечно-педагогической цензурой» [подробнее см. 3, 4]. Он характеризует ее как надзор за распространением и чтением книг, разрешенных предварительной цензурой, но по тем или иным причинам оказавшихся нежелательными для массового («народного» или детского) чтения [3]. То есть такая литература должна была изыматься из библиотечных фондов и книготорговой сети.
На открытие типографий, библиотек, читален также следовало получить разрешение цензури-рующего органа, более того, даже для продажи картин и бланков открытых писем в книжном магазине требовалось особое разрешение10. При этом проект устава предполагаемой библиотеки подавался сначала губернатору, а он в свою очередь обращался с этим вопросом в Главное управление по делам печати, где устав тщательно проверялся как сотрудниками Главного управления и сотрудниками департамента полиции. Только после этого выносилось решение по конкретному вопросу. Обычно в составленный проект вносились некоторые поправки.
Так, в марте 1898 г. к министру внутренних дел обратился начальник Тамбовской губернии
9 РГИА. Ф. 776. Оп. 22. Д. 24. 1906 г. Л. 39.
10 См., например, ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6885; Д. 6883; Д. 6886; Д. 8981; Д. 10093.
с просьбой рассмотреть проект устава библиотеки, которую уездная земская управа предполагала открыть на собственные средства для служащих уездного земства. Прошение было перенаправлено в департамент полиции «для заключения по настоящему предмету». Через два месяца из Департамента полиции в Главное управление по делам печати сообщили, что не видят препятствий для утверждения проекта устава. В итоге в июне тамбовскому губернатору из Главного управления был дан ответ: «Препятствий по утверждению устава не встречается. Следует внести изменение в § 2 и изложить его в следующей редакции "библиотека относительно содержания подчиняется действию правил, изложенных в примечании к ст. 175
11
устава о цензуре и печати » .
Показателен и другой случай. Орловский губернатор в марте 1899 г. обратился в Главное управление по делам печати с повторным прошением к министру внутренних дел для утверждения проекта устава публичной библиотеки, открытие которой было приурочено к столетию со дня рождения А. С. Пушкина.
Уже в мае из Департамента полиции в Главное управление сообщили, что не видят препятствий в утверждении устава библиотеки с тем только, что необходимо внести изменения «...в пар. 2 в том смысле, чтобы библиотека имела лишь право ходатайствовать об устройстве публичных лекций, концертов и проч., а не устраивать их самостоятельно, а также, безусловно, не допускать в качестве учредителей библиотеки: Александра Рейн-гардта, Алексея Пешехонова, Алексея Никитина, Сергея Богословского и Сергея Пересь, как лиц, о коих имеются неблагополучные сведения»12.
Однако в окончательном ответе Главного управления орловскому губернатору из замечаний и изменений, которые должны быть внесены в проект устава, накопилось уже около десяти, а именно: исключить слово «рукописи», так как их не должно быть в библиотеке; изменить смысл параграфа, чтобы библиотека имела лишь право ходатайствовать об устройстве публичных лекций, концертов и т. п., а не устраивать их самостоятельно; исключить параграф о праве библиотеки открывать в своем помещении торговлю книгами, учебными пособиями и канцелярскими принадлежностями; оговорить, что членами библиотеки и имеющими право голоса в общих собраниях считаются все годовые подписчики; дополнить устав новым параграфом такого содержания: «Если, независимо от присвоенного губернатором права (ст. 321 т. II Св. Зак. изд. 1892 г., Общ. Губ. учр.) закрывать общественные собрания при обнаруже-
11 РГИА. Ф. 776. Оп. 22. Д. 36. 1898 г. Л. 5-7.
12 РГИА. Ф. 776. Оп. 22. Д. 28. 1899 г. Л. 2.
нии в них чего-либо противного государственному порядки и общественной безопасности и нравственности, губернатор признает необходимым закрыть библиотеку по другим причинам, то он представляет об этом на усмотрении министерства внут-
13
ренних дел» , а также другие замечания, преследовавшие цель исключить неточности в уставе, которые можно было бы трактовать двояко. И только при условии внесения всех указанных изменений устав мог быть утвержден.
В губерниях Центрально-Черноземного центра во второй половине XIX - начале XX в. отдельные цензурные установления отсутствовали, а обязанности по цензуре выполняли чиновники губернской администрации. Цензорскую деятельность в провинции по совместительству с обязанностями по своей основной должности осуществляли губернатор, вице-губернатор, чиновник особых поручений при губернаторе, чины исполнительной и политической полиции, а также служащие поч-тово-телеграфных контор. Надзор за библиотеками и книготорговлей в губернии возлагался на чиновника особых поручений при губернаторе, на чины политической и исполнительной полиции.
Рассмотрением каталогов библиотечных собраний и контролем за их пополнением, а также изъятием запрещенной литературы занимались жандармы и полицейские, а на чиновника при губернаторе возлагалась обязанность по рассмотрению прошений об открытии библиотек, их учету и кон-
14 г-р
тролю за деятельностью чинов полиции . Т ак, должность чиновника особых поручений, наблюдающего за типографиями, литографиями, книжными магазинами, библиотеками для чтения и тому подобными заведениями в Воронежской губернии занимали в 1906 г. Скрябин, в 1908 г. Ястребцов15, в Курске - в 1866 г. Соколовский, П. К. Снежков, в 1914 г. - Н. И. Златоверховников16. Все циркулярные распоряжения Главного управления по делам печати по соответствующим вопросам пересылались губернатором чиновнику особых поручений - для руководства и исполнения.
Нередко в основе решений в области цензурного контроля над библиотеками и книготорговой сетью лежали случаи, имевшие место в разное время в других местностях империи. Например, в ноябре 1866 г. курский губернатор сообщил чиновнику особых поручений П. К. Снежкову, что министр внутренних дел весьма обеспокоен положением, сложившимся в Казанском учебном округе, где воспитанники гимназий и семинарий пользовались услугами публичных библиотек. При
13 РГИА. Ф. 776. Оп. 22. Д. 28. 1899 г. Л. 3.
14 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1413. Л. 252.
15 ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1. Д. 716. Л. 2, 4.
16 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1413. Л. 1.
рассмотрении каталогов этих библиотек были обнаружены вредные для юношества книги, которые не должны были быть допущены к напечатанию вообще.
Поскольку такая ситуация существовала и в других учебных округах, то от местных цензурных чиновников, наблюдающих за книготорговлей и библиотеками, требовалось проверить, соблюдался ли порядок открытия этих заведений, определенный ст. 25 и 26 III отделения Цензурного устава 1865 г., и ведутся ли ими каталоги по книгам и продажам. За хранение и продажу изданий, запрещенных к обращению, было предусмотрено денежное взыскание не свыше 250 руб. [6].
Также меры, по мнению министра внутренних дел, были необходимы для сохранения нравственности народа, а особенно «учащегося юношества». По распоряжению губернатора выполнение этих предписаний возлагалось на чины полиции. Они должны были подвергать виновных взысканиям и штрафам. Ответственным за проведение этих мероприятий назначался чиновник особых поручений П. К. Снежков, который должен докладывать о результатах лично губернатору, а тот, в свою очередь, - в Главное управление по делам
17
печати .
Осуществляя надзор за книжной торговлей и библиотечным делом, чиновник особых поручений при губернаторе обязан был проверять, допущены ли цензурой вновь появлявшиеся в магазинах и библиотеках книги. Распоряжения об осуществлении такой проверки он получал от губернатора.
Например, в августе 1906 г. в магазинах Курска были выставлены на продажу недавно выпущенные в свет книги «История революционного движения Туна», «Программы русских политических партий», «Сказание о царе Симионе» и поэтический сборник «Под грозой». По распоряжению губернатора Н. И. Златоверховников, чиновник особых поручений, надзиравший в губернии за библиотеками, типографиями и тому подобными заведениями, провел проверку и выяснил, что первые две книги запрещены цензурой. Несколько экземпляров этих сочинений было изъято в трех магазинах Курска18.
Чиновник особых поручений также занимался изъятием запрещенной литературы. Так, например, в июне 1904 г. губернатор сообщил Н. И. Зла-товерховникову, что министр внутренних дел запретил распространять изданную с разрешения предварительной цензуры брошюру «Китай и мы», отпечатанную в Курске в типографии братьев Н. и И. Ваниных в том же году19.
17 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1413. Л. 6-7.
18 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7774. Л. 35, 38-39.
19 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 7517. Л. 63.
Нередко те или иные произведения сначала допускались цензурой к обращению, а потом запрещались по разным основаниям, иногда книги печатались вовсе без цензурного разрешения. Конфискацией такой продукции также занималась полиция. Например, в 1902 г. из продажи и библиотек изымалось произведение графа Л. Н. Толстого «Дорого стоит» и другие книги, отпечатанный в Москве в типографии А. П. Поплавского без предварительной цензуры - роман «Иоанниты» и др.20
Чиновник должен был проверить наличие указанной литературы в библиотеках и торговых точках, а при обнаружении - изъять. Таким образом, чиновник особых поручений надзирал за тем, чтобы к общественному употреблению не допускалась запрещенная продукция. А о проведенных проверках и их результатах он отчитывался перед губернатором.
На чины полиции Курской губернии возлагалась обязанность лично оповещать книготорговцев и хозяев библиотек об утверждении и наложении арестов на отдельные номера повременных изданий и отдельные сочинения, а также сообщать эту информацию начальникам почтово-телеграфных
контор для задержания таких произведений на
21
почте .
Часто функции по изъятию нежелательной и запрещенной печатной продукции выполняли чиновники исполнительной и политической полиции, например, значительная ее часть изымалась жандармскими офицерами при обысках у политически неблагонадежных лиц. Эти известия печатались в губернских ведомостях. Книжным магазинам и другим торговцам, а также содержателям библиотек, запрещалось хранение, продажа и распространение изданий, о запрете которых было объявлено через местную полицию.
Например, в 1906 г. наблюдающим за печатью в Курске был наложен арест на № 23, 24 газеты «Голос Курска», о чем сообщалось через местную полицию. Однако в 1914 г. Главное управление сделало замечание губернаторам, а они в свою очередь полицейским о том, что те плохо выполняют свою работу и не только не помещают необходимые объявления в губернских ведомостях, но и не изымают из обращения книги, которые запрещались в других городах империи22. Кроме того, полиции по распоряжению губернатора и чиновника особых поручений собирала сведения о количестве библиотек, типографий, фотографий и книжных лавок по губернии.
И все же, несмотря на постоянный контроль со стороны местных властей, случаи нарушения
20 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9704. Л. 142, 156.
21 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10101. Л. 674.
22 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8580. Л. 3.
цензурного устава содержателями библиотек и книготорговцами встречались.
Надзор за деятельностью библиотек признавался чрезвычайно важным и ответственным делом, поскольку эти просветительские учреждения могли служить проводником нежелательных идей для широких слоев населения.
Такой случай имел место в г. Щигры Курской губернии. Здесь, на основании утвержденного министром внутренних дел 24 января 1901 г. устава, в том же году была открыта Щигровская общественная Марковская библиотека с кабинетом для чтения. Однако она просуществовала недолго. Сначала ее деятельность не выходила за рамки Устава, но затем выявились вредные тенденции, и библиотека «стала служить делу объединения и сплочения неблагонадежных слоев населения г. Щигры»23.
Уже в 1906 г. полицией было замечено, что библиотека находится в ведении лиц неблагонадежных в политическом отношении, которые часто собирались в библиотеке и «о чем-то рассуждали,
24
сопровождая разговоры разными жестами» , а при появлении полицейского замолкали. (Речь шла о Ро-маневском, Садельникове, Корсакове, которые, по-видимому, принадлежали к местной эсеровской организации).
Кроме того, библиотекаршей упорно хотели назначить еврейку Золотухину, которая состояла под надзором полиции как политически неблагонадежная. Не выполняли эти лица и рекомендаций местного протоирея О. Васютина, советовавшего приобрести в собрание библиотеки книги против социализма и анархизма, ссылаясь на их отсутствие в книжных магазинах.
На этом основании у местной полиции появилось подозрение, что библиотека может служить местом противоправительственных сборов и пунктом местных агитаторов. Впечатление «как о крайне вредной» библиотеке вынес и попечитель Харьковского учебного округа, посетивший ее в 1906 г.
Осенью 1907 г. в помещении библиотеки был проведен обыск, в результате которого полиция изъяла 200 экз. нелегальной литературы партии социалистов-революционеров и гектограф с приспособлениями для печатания25. По предложению Щигровского уездного исправника, 20 ноября 1907 г. распоряжением губернатора В. Борзенко деятельность библиотеки была приостановлена26. Вскоре губернатор отправил запрос министру внутренних дел о ее полном закрытии.
23 ГАКО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 2. Л. 8.
24 ГАКО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 2. Л. 4.
25 ГАКО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 2. Л. 2, 1 а.
26 ГАКО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 2. Л. 6.
В конце декабря 1907 г. министр внутренних дел ответил курскому губернатору, что библиотеку следует закрыть, поскольку ст. 175 «Устава о цензуре и печати» и § 18 «Устава библиотеки», утвержденного министром внутренних дел 24 января 1901 г. позволяют это сделать27. Однако на основании «Временных правил» 4 марта 1906 г. о союзах и обществах вопрос о закрытии частной библиотеки необходимо было представить на усмотрение местного губернского по делам об обществах присутствия. В результате в 1908 г. библиотеку закрыли, а Н. Марков передал фонды этой библиотеки имени его брата (66 книг) Щигровскому 28
уездному земству .
Однако не всегда нарушения обнаруживались на местах. Иногда даже местные цензурные органы пропускали недозволенную литературу в библиотечных фондах, а нарушения обнаруживались на более высоком уровне.
При рассмотрении Каталога книг Суджанской земской общественной библиотеки в марте 1914 г. инспектор по делам печати в Харькове обнаружил и те издания, которые были включены в алфавитный указатель запрещенных книг от 1 января 1914 г. В книги А. В. Луначарского «Отклики жизни» и Ф. Энгельса «От утопии к науке». Обнаружились и другие нарушения: в некоторых случаях не указывались тома и части сочинений, а в повременных изданиях - годы, «посему судить
29 тт
о них можно лишь при сличении на месте» . Например, на сочинениях Ф. Лассаля не обозначался том, а на некоторых журналах - годы выпуска.
Свои замечания харьковский инспектор по делам печати направил курскому губернатору, а тот - старшему чиновнику особых поручений Н. И. Златоверховникову, потребовав проверить этот каталог с точки зрения легальности содержащихся в нем книг. После дополнительной проверки было изъято 24 книги и 10 периодических изданий, среди которых сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса «Капитализм и коммунизм», К. Каутского «Экономическое развитие и обществен-
~ 30
ный строй» и др. .
В конечном итоге, получив отчет от Н. И. Зла-товерховникова, губернатор потребовал от председателя Суджанской земской управы сообщить ему полный список периодических изданий и книг, выписанных для библиотеки в 1914 г., и поставил ее под особый контроль.
Не всегда за единичное нарушение библиотеки подлежали закрытию. Так, в мае 1914 г., проверяя сведения, полученные агентурным путем о приоб-
27 ГАКО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 2. Л. 2, 9.
28 ГАКО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 2. Л. 16-45
29 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8552. Л. 47.
30 ГАКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 8552. Л. 51.
ретении библиотекой воронежского общества приказчиков запрещенных изданий, начальник воронежского губернского жандармского управления полковник Конисский произвел обыск. Это был не первый обыск в здании библиотеки. Еще в 1912 г. при проведении аналогичного мероприятия в библиотеке общества обнаружили 123 экз. запрещенных изданий, а также два номера журнала партии социалистов-революционеров «Знамя труда».
В 1914 г. при осмотре фондов библиотеки не найдено революционных изданий. Но отобрано 17 книг и брошюр, арест на которые был наложен судебными установлениями и 15 книг и брошюр, «хотя и не значащихся в каталогах запрещенных изданий, но по содержанию своему преступных» (среди них, например, «Экономическое учение К. Маркса в понимании К. Каутского», 1905 г., работы Л. Г. Дейча и др.).
«Кроме означенных брошюр и книг в библиотеке были обнаружены два напечатанных на пишущей машинке списка книг, в каковых списках значатся между прочим и книги, запрещенные к обращению. Назначение этих списков было неизвестным и допросами не могло быть установлено для чего означенные списки предназначались. Не было допросами и осмотрами библиотечных служебных книг установлено и то, чтобы оказавшиеся в библиотеке общества запрещенные книги и брошюры были выдаваемы для чтения членам общества. Из объяснения же председателя правления общества видно, что запрещенные книги попадали в библиотеку случайно, только потому, что лица, состоявшие во главе общества, не знали о запре-
31
щениях, наложенных на ту или другую книгу» .
Во второй половине XIX - начала XX в. в губерниях Черноземного Центра России наблюдался рост популярности книги и просвещения, а следовательно, увеличилось количество библиотек. Кроме того, появилась возможность распространения антиправительственной литературы через библиотеки, что, естественно, добавляло много хлопот губернской администрации и в области цензурного контроля над этими учреждениями. Исполнение цензорских полномочий в губерниях Центрально-Черноземного региона, где не было отдельных цензурных установлений, возлагалось властями на чиновника особых поручений при губернаторе, а также на чины полиции.
Контроль за содержанием библиотечных фондов и надзор за деятельностью библиотек вообще были частью государственной цензурной политики, направленной на сохранение существующего строя, поддержание образа верховной власти и установление контроля за информационными каналами.
31 ГАВО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 1396. Л. 23-23 об.
Не последнее место в борьбе с распространением антиправительственных сведений занимал и контроль за книжной торговлей и проведение библиотечных чисток. Из фондов библиотек и читален изымались произведения лидеров оппозиции, а также все печатные материалы, на которые налагался запрет.
Литература
1. Абрамов К. И. История библиотечного дела в СССР : учебник. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Книга, 1970. - 456 с.
2. Баренбаум И. Е. История книги : учебник. - М. : Книга, 1984. - 247 с.
3. Блюм А. В. Педагогическая цензура // Открытый текст: электрон. период. изд. - URL: http://www. opentextnn.ru/censorship/?id=3059#_edn1 (дата обращения: 10.10.2012).
4. Блюм А. В. Цензурная регламентация репертуара массового чтения в России (конец XIX - первой половины XX вв. // Библиотеки и чтение в ситуации культурных изменений : материалы Междунар. конф. (Вологда, 18-22 июня 1996 г.). - Вологда, 1996. -С. 23-37.
5. Бойкова О. Ф. Правовое обеспечение библиотечного дела в России. Основные этапы строительства и развития XVIII - начала XX вв. // Библиотека в контексте истории. - М., 2001. - С. 22-27.
6. Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О некоторых переменах и дополнениях в действующих ныне цензурных постановлениях». 6 апреля 1865 г. // Полн. собр. законов Рос. империи. Собр. 2. - Т. 40. - № 41990. - Разд III. - Ст. 29-30.
7. Дегальцева Е. А. Цензура в деятельности первых библиотек в Сибири // Цензура и доступ к информации: история и современность : тез. докл. Междунар. науч. конф. - СПб., 2005. - С. 26-28.
8. Ефремова Е. Н. Цензура в библиотеках в уральской провинции в начале XX в. // Цензура в России: история и современность. - СПб., 2008. - Вып. 4. -С. 172-184.
9. Зезина М. Р., Кошман Л. В., Шульгин В. С. История русской культуры : учеб. пособие. - М. : Высш. шк., 1990. - 432 с.
10. Обзор Тамбовской губернии за 1901 год. Приложение к всеподданнейшему отчету тамбовского губернатора. - Тамбов : Типо-литогр. Губерн. правления, 1903. - 130 с.
11. Павлов М. А. Контроль за народными библиотеками и чтениями со стороны Министерства внутренних дел и Министерства народного просвещения в России в 1834-1906 гг. // Проблемы культуры и искусства : Рос. аспирант. конф. : тез. выступлений. -СПб., 1999. - С. 40-43.
12. Павлов М. А. Министерство внутренних дел царской России как инициатор реформ в порядке допуска литературы в массовые библиотеки // Российская культура глазами молодых ученых. - СПб., 1999. -Вып. 8. - С. 178-184.
13. Потапова Е. В. Влияние духовно-цензурных комитетов на развитие библиотечного дела в России во второй половине XIX в. : автореф. дис. ... канд. пед. наук. - М., 1999. - 16 с.
14. Рубакин Н. А. Этюды о русской читающей публике: факты, цифры, наблюдения. - СПб. : О. Н. Попова, 1895. - 246 с.
15. Смолянинова Н. Н. Цензурное законодательство в области книгопечатания, книгоиздания, библиотечной деятельности (конец XIX - первая половина XX в.) // Культурология в контексте гуманитарного знания :
материалы Междунар. науч. конф. (Курск, 6-7 окт. 2011 г.). - Курск, 2011. - С. 110-113
16. Фут И. П. Циркуляры цензурного ведомства 18651905 гг. // Цензура в России: история и современность. - СПб., 2006. - Вып. 3. - С. 106-132.
17. Яковкина Н. И. История русской культуры: XIX в. : учеб. пособие. - СПб. : Лань, 2000. - 573 с.
Материал поступил в редакцию 10.11.2012 г.
Сведения об авторе: Строева Анна Александровна - кандидат исторических наук,
соискатель степени доктора исторических наук кафедры истории Отечества КГУ, тел.: (950) 879-53-45, e-mail: anna-2909@yandex.ru
