CC BY
117
ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
А.Г. Вениаминов *
ПРАКТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ПО ВОПРОСАМ СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ ЛИЦ, ПОДЛЕЖАЩИХ ЭКСТРАДИЦИИ
Ключевые слова: экстрадиция, заключение под стражу, Европейский Суд по правам человека, выдача, законность ареста, судебный контроль.
The present article, offered for publishing, covers the aspects of extradition, contained in the practice of European court of human rights. The last decisions of European court are observed in this article, that view the comlaints of some persons on the acts of russian authorities, and analise problems of legal grounds of their arrest before extradition from RF. In this judgements the Court analise the oppinions of the applicators from the position of the violation of their rights, contented and guaranteed by the European convention of human rights and basic freedoms, and direct on the breach of law, commited by russian authorities in the extradition procedures, mainly connected with the detention of individuals, pending extradition. Thus, the Court mentions the present gaps and defects in the criminal procedure of Russian Federaion, that lead such violations, and promote the negative practice in the extradition cases in RF. So, the analyse offorming of this problems is given in the article, and the recommendations to avoid them in future are offered.
Экстрадиция — это осуществляемая в процессуальном порядке деятельность компетентных органов двух и более государств, основанная на нормах национального и международного права, а также принципе взаимности, направленная на обеспечение выдачи лиц, совершивших преступление, для уголовного преследования, привлечения их к уголовной ответственности и (или) исполнения приговора, а также передачи осужденных лиц для отбывания наказания в государство, гражданами которого они являются или постоянно в нем проживают, либо применения по отношению к ним принудительных мер медицинского характера. Институт экстрадиции выполняет интегрирующую функцию в сфере международного сотрудничества Российской Федерации с зарубежными государствами, служит важнейшим инструментом выполнения международных обязательств в области уголовного судопроизводства.
* Аспирант Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина. [dron2006_85@mail.ru]
В Российском законодательстве вопросы экстрадиции урегулированы положениями глав 54 и 55 УПК РФ.
Между тем в ряде решений Европейского Суда по правам человека отмечаются существенные отрицательные моменты в российском законодательстве, влекущие нарушение прав лиц, в отношении которых в России ведется процедура экстрадиции, обеспечиваемых Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. В первую очередь это касается вопросов избрания и дальнейшего содержания под стражей лиц, подлежащих выдаче другому государству. Приведенные ниже решения Европейского Суда вскрыли острые проблемы применения норм об экстрадиции, которые до последнего времени не были решены в уголовно-процессуальном праве РФ.
Так, в постановлении Европейского Суда по правам человека от 11 октября 2007 г. по делу Насруллоев против РФ 1 отмечено, что последний «содержался под стражей в течение неопределенного срока на основании первоначального решения о заключении под стражу от 21 августа 2003 г. Европейский Суд отмечает несогласованность в толковании властями страны российского законодательства, касающегося лиц, находящихся под стражей в ожидании экстрадиции, и заключает, что его положения не были четкими или предсказуемыми. Таким образом, они не соответствовали установленному Конвенцией стандарту "качества закона", и содержание заявителя под стражей должно быть признано незаконным» (п. 72—78).
«Статьи 108 и 109 Уголовно-процессуального кодекса, регулирующие пересмотр судом решений о заключении под стражу, предусматривают, что прокурор обязан ходатайствовать перед судом о продлении меры пресечения и что лицо, заключенное под стражу, может принимать участие в разбирательстве, приводя доводы в пользу своего освобождения. Однако формулировки закона не предусматривают возможность возбуждения такого разбирательства по инициативе лица, содержащегося под стражей. Ходатайство прокурора о продлении меры пресечения является необходимым условием для начала такого разбирательства. В настоящем деле судебный пересмотр решения о заключении под стражу был инициирован только один раз в течение трех лет содержания заявителя под стражей. Таким образом, во время содержания под стражей заявитель не имел в своем распоряжении процедуры, с помощью которой он мог бы обжаловать в суд незаконность лишения свободы» (п. 88).
Таким образом, в отмеченном постановлении Европейского Суда по правам человека имеется прямое указание на недопустимость содержания лица под стражей без необходимой процедуры продления соответствующе-
1 См.: Nasrulloev v. Russia. Жалоба № 656/06 // Российская хроника Европейского Суда.
2008. № 3.
го срока. В данном случае неприменение в отношении X. Насруллоева ст. 109 УПК РФ повлекло необоснованное содержание его под стражей в течение длительного срока до принятия решения о его выдаче. Кроме того, прокурор, не обратившись в суд с ходатайством о продлении срока содержания X. Насруллоева под стражей, фактически лишил последнего права на судебную проверку законности его ареста и дальнейшего пребывания под стражей. Указанные нарушения, по мнению Европейского Суда, свидетельствуют о низком качестве российского уголовно-процессуального закона с точки зрения обеспечения основных прав и свобод человека.
Отметим, что ранее Конституционный Суд РФ в определении от 4 апреля
2006 г. № 101-0 по делу того же X. Насруллоева 1указывал, что ст. 466 УПК РФ не предусматривает возможность применения к лицу, в отношении которого решается вопрос о выдаче, меры пресечения в виде заключения под стражу вне предусмотренного уголовно-процессуальным законодательством порядка и сверх установленных им сроков. По-видимому, российскими правоприменительными органами данная позиция Конституционного Суда РФ была воспринята буквально, и применение ст. 466 УПК РФ показалось достаточным, исчерпывающим правовым основанием для бессрочного содержания X. На-сруллоева под стражей до принятия решения об его экстрадиции. Между тем, комплекс вопросов, связанных с содержанием под стражей лица, подлежащего экстрадиции, применением только ст. 466 УПК РФ не исчерпывается. Она лишь является начальным правовым механизмом, регулирующим избрание либо применение на основании решения суда иностранного государства соответствующей меры пресечения. Однако в любом случае, по истечении двухмесячного срока содержания лица под стражей, в обязательном порядке должна применяться процедура продления, предусмотренная ст. 109 УПК РФ.
В то же время Конституционный Суд РФ указывал, что положения ст. 466 УПК РФ действуют в неразрывной связи с положениями гл. 13 УПК, которая включает в себя ст. 108 и 109, выполнение требований которых обязательно по смыслу закона. Невыполнение требований ст. 109 УПК РФ в деле X. Насруллоева повлекло невыгодное для России с юридической, экономической, политической и нравственной точек зрения решение Европейского Суда по правам человека.
Еще одним ярким подтверждением несовершенства российского законодательства в области правового регулирования экстрадиции явилось постановление Европейского Суда по правам человека от 19 июня 2008 г. по делу Рябикин против РФ 1.
1 Собрание законодательства РФ. 2006. № 28. Ст. 3118.
2 См.: Ryabikin v. Russia. Жалоба № 8320/04 // Российская хроника Европейского Суда.
2009. № 1.
В данном постановлении также обращено внимание на недопустимость бессрочного содержания под стражей лица, в отношении которого ведется процедура экстрадиции: «На протяжении всего времени содержания Рябикина под стражей российской правоохранительной системе не удалось определить компетентный орган, ответственный за санкционирование заключения, указать применимые правовые нормы и определить сроки такого задержания. Например, 26 мая и 3 июня 2004 г. Куйбышевский районный суд направил жалобу заявителя по поводу его незаконного задержания в прокуратуру Санкт-Петербурга. 25 мая 2004 г. Генеральная прокуратура признала в письме на имя адвоката заявителя, что «вопрос о продлении заключения задержанного лица для целей экстрадиции не рассматривается в российском законодательстве». 12 июля 2004 г. Смольнинский районный суд проинформировал заявителя о том, что он должен связываться с Генеральной прокуратурой по всем вопросам, связанным с его содержанием под стражей в ожидании экстрадиции. 18 августа 2004 г. Дзержинский районный суд выразил мнение о том, что положения УПК были неприменимы к случаю заявителя, и посоветовал ему обжаловать действия соответствующих должностных лиц в рамках гражданского судопроизводства. 16 февраля 2005 г. Калининский районный суд постановил, что дело должно быть передано в Куйбышевский районный суд. Наконец, 14 марта 2005 г. Куйбышевский районный суд вынес решение, что в российском законодательстве нет положений, регулирующих продление содержания под стражей лиц, находящихся в положении заявителя. Он был освобожден с прямой ссылкой на ст. 5 Конвенции...» (п. 129); «Соответствующее внутреннее законодательство не сумело защитить Рябикина от произвола. Вследствие этого его задержание нельзя рассматривать законным» (п. 130).
Анализ указанных положений показывает, что в российском уголовнопроцессуальном законодательстве виден очевидный пробел, связанный с отсутствием правовых норм, касающихся процедуры продления срока содержания под стражей лица, подлежащего экстрадиции. Российская правоприменительная система не смогла в должной мере адаптироваться к взятым Россией международным обязательствам по обеспечению общепризнанных прав и свобод человека, а также гарантий к их обеспечению, среди которых — право каждого на личную неприкосновенность, недопустимость содержания под стражей без судебного решения. Так, российские суды не нашли иных оснований для освобождения А.И. Рябикина из-под стражи, кроме как напрямую применить ст. 5 Европейской Конвенции, мотивируя данное решение отсутствием в законе иных оснований для последующего содержания его под стражей, при этом ранее признавая его содержание под стражей законным. Данный юридический нонсенс объясняется, на наш
взгляд, ранее отмеченным недочетом, имеющимся в гл. 54 УПК РФ, где отсутствует прямая правовая норма, регулирующая процедуру продления срока содержания лица, подлежащего экстрадиции, под стражей на период времени, пока решение об его выщаче не будет принято Генеральной прокуратурой РФ. По-видимому, отечественным законодатель предусматривал, что решение о выщаче принимается в разумный срок (как указано в международных документах), который во всяком случае не должен превышать двухмесячный срок содержания лица под стражей, установленный ст. 109 УПК РФ, что не предполагало бы процедуру продления такого срока, как в случае производства по уголовным делам в общем порядке. Названная выше позиция Конституционного Суда РФ, указывающая на неразрывную связь положений гл. 13 и 54 УПК РФ, не дала российскому правоприменителю четкого правового понимания на предмет регулирования процедуры продления срока содержания лица под стражей до принятия решения о его выдаче. В итоге, имеющийся в настоящее время пробел в законодательстве, влекущий бессрочное содержание под стражей лица, ожидающего экстрадиции, позволяет, с точки зрения Европейского Суда по правам человека, судить о низком состоянии правового механизма, обеспечивающего соблюдение общепризнанных норм международного права в Российской Федерации.
В этом же постановлении Европейский Суд по правам человека отметил, что А.И. Рябикину не предоставлено правовыгх гарантий, обеспечивающих судебную проверку законности содержания его под стражей. Суд указал, что «необходимо, чтобы у человека был доступ к средствам правовой защиты во время его задержания с тем, чтобы он мог добиться быстрого судебного рассмотрения законности своего задержания, которое может способствовать, в случае необходимости, его освобождению...» (п. 137); «затянувшийся отказ внутренних судов рассмотреть жалобы Рябикина на законность и соответствие Конвенции содержания его под стражей, свидетельствует о том, что восстановление нарушенных прав, на которое ссылается правительство, не было предоставлено» (п. 136).
Оценивая вышеизложенное, следует еще раз констатировать контраст между европейскими и российским стандартами обеспечения прав человека. С точки зрения международного права, недопустимой является ситуация, когда лицо, длительное время содержащееся под стражей, к тому же без судебной процедуры продления, не может в полной мере обжаловать в судебном порядке законность своего ареста. Положение дел, при котором один и тот же судебный орган вначале указывает на свою некомпетентность рассматривать вопрос о законности и обоснованности содержания лица под стражей, а впоследствии по прошествии определенного периода време-
ни принимает решение об его освобождении, является, по международноправовым оценкам, несоответствующим «качеству закона». Корнем проблемы здесь, на наш взгляд, следует назвать недостаточно четкую процедуру обжалования решений, которые так или иначе затрагивают конституционные права лиц, в отношении которых ведется процедура экстрадиции. УПК РФ предусматривает лишь возможность обжалования окончательного решения о выдаче лица иностранному государству, в то время как права обжалования иных решений, до принятия такого итогового решения, у соответствующего лица в законе не предусмотрено.
В сложившейся ситуации российские праовоприменительные органы, руководствуясь напрямую гл. 54 УПК РФ, неоднократно отказывали А.И. Рябикину в рассмотрении жалобы на законность его содержания под стражей, мотивируя свои решения тем, что в отношении него не расследуется уголовное дело, а ведется процедура экстрадиции. В итоге, принимая решения об освобождении из-под стражи А.И. Рябикина, российский суд обосновал свое решение лишь принципом международного права, а не какой-либо нормой российского законодательства, что также является, с точки зрения Европейского Суда, недопустимым.
В постановлении от 24 апреля 2008 г. по делу Исмоилов и другие против России 1 Европейский Суд по правам человека также давал оценку законности содержания под стражей лиц, подлежащих экстрадиции. Суд указал следующее: «положения российского права, регулирующие содержание под стражей до решения вопроса об экстрадиции, не являются ни четкими, ни предсказуемыми в их применении и не соответствуют требованию "качества закона". Национальная система не смогла защитить заявителей от произвольного содержания под стражей, которое не может рассматриваться как законное» (п. 140).
Данный вывод суда основан на том, что первоначальное судебное решение о содержании заявителей под стражей не являлось достаточным правовым основанием для всего периода их содержания под стражей. Содержание под стражей должно было продлеваться судом по ходатайству прокурора, т.е. по процедуре и в сроки, установленные в ст. 109 УПК РФ. Требуемая процедура не была соблюдена в деле заявителей. В мае 2005 г. заявители были арестованы в России по запросу узбекских властей, которые подозревали их в финансировании повстанцев. Когда заявители потребовали освобождения, мотивируя это тем, что санкционированный период их содержания под стражей истек и что не было назначено его продление в порядке, предусмотренном ст. 109 УПК РФ, национальные суды решили, что ст. 109
1 См.: Ismoilov and others v. Russia. Жалоба № 2947/06 // Российская хроника Европейского Суда. 2009. № 2.
УПК РФ неприменима в их ситуации и что национальное право не содержит никаких ограничений по времени применительно к содержанию под стражей до решения вопроса об экстрадиции и никакой процедуры для его продления. Несмотря на это, 2 и 5 марта 2007 г. те же суды постановили, что заявители должны быть освобождены со ссылкой на ст. 109 УПК РФ, которая должна была применяться в связи с содержанием под стражей лиц, подлежащих экстрадиции, и истек максимальный срок содержания под стражей в 18 месяцев, установленный данной статьей. Таким образом, в отличие от дела Рябикина, в данном случае основанием для освобождения лица из-под стражи послужило прямое применение конкретной нормы российского права, а не общих принципов права. Остается только неопределенным вопрос, почему российские правоприменительные органы отказались продлевать срок содержания под стражей в отношении подлежащих экстрадиции лиц в ходе соответствующей процедуры. Необъяснимым остается факт, когда в деле Исмоилова и др. органами прокуратуры РФ не возбуждалось в порядке ст. 109 УПК РФ ходатайств перед судом о продлении срока содержания этих лиц под стражей в течение 18месячного срока, в результате чего в указанный период Исмоилов и другие были незаконно лишены свободы. Данное противоречие нашло отражение в вышеуказанной оценке Европейского Суда, отметившего очередное нарушение требования «качества» закона (quality of law) в российском праве.
Также в данном деле Европейский Суд дал оценку судебного контроля законности пребывания под стражей лиц, подлежащих экстрадиции, указав на «противоречивые решения национальных судов по вопросу о том, каким способам судебного контроля предписано следовать лицам, содержащимся под стражей до решения вопроса об экстрадиции. Так, 24 августа 2004 г. Ивановский областной суд постановил, что ходатайства заявителей об освобождении из-под стражи не подлежат рассмотрению в рамках уголовного судопроизводства, указав, что они должны быть рассмотрены в рамках гражданского судопроизводства. Вместе с тем, 12 и 19 марта 2007 г. тот же суд оставил в силе в кассационном порядке диаметрально противоположенное решение от 22 января
2007 г., указывающее на то, что ходатайства об освобождении должны быть рассмотрены в уголовно-процессуальном, а не в гражданско-процессуальном порядке. Суд делает вывод о том, что заявители попали в порочный круг перекладывания обязанностей, когда ни один национальный суд — ни уголовный, ни гражданский — не был в состоянии проконтролировать предполагаемую незаконность их содержания под стражей (п. 147); «Суд отмечает, что ст. 125 УПК РФ устанавливает принципиальную возможность судебного рассмотрения жалоб на предполагаемые нарушения прав и свобод, включая конституционное право на свободу. Это положение предоставляет право подать такую жалобу «участникам уголовного судопроизводства». Российские власти последо-
вательно отказывались признать заявителей участниками уголовного судопроизводства, так как против них в России не возбуждалось уголовное дело. Очевидно, что это положение свело на нет их возможность обжаловать в судебном порядке законность их содержания под стражей» (п. 150).
Анализируя вышеизложенное, следует вновь констатировать, что Европейский Суд критически относится к позиции российских правоприменительных органов, касающейся принципиального отказа от осуществления процедуры продления срока содержания под стражей в отношении лиц, подлежащих экстрадиции, в порядке ст. 109 УПК РФ. И с учетом того, что указанная статья не предусматривает порядка инициирования процедуры законности ареста, либо продления соответствующего срока со стороны лица, находящегося под стражей, следствием такой позиции является отмеченный недостаток в такой важнейшей деятельности судебных органов РФ, как проверка законности содержания лица под стражей.
Следует также согласиться с позицией Европейского Суда, отметившего, что российские суды необоснованно отказали И. Исмоилову и другим заявителям по делу обжаловать в порядке гл. 16 УПК РФ действия (бездействие) соответствующих должностных лиц, затрагивающие их конституционные права на личную свободу и неприкосновенность в связи с пребыванием под стражей, ссылаясь при этом на то, что указанные лица не являются участниками уголовного процесса, так как в отношении них не возбуждено и не расследуется уголовное дело.
В постановлении от 12 июня 2008 г. по делу Щебет против России 1 Европейский Суд указал следующее: «Щебет, гражданка Белоруссии, была задержана 20 февраля 2007 г. по прибытии в аэропорт Домодедово (Россия) с целью ее экстрадиции в Белоруссию для привлечения к уголовной ответственности за торговлю людьми. На основании постановления об объявлении Щебет в международный розыск, представленного правоохранительными органами Республики Беларусь по факсимильной связи, последняя была помещена в камеру предварительного заключения, где содержалась в течение 34 дней без судебного решения» (п. 7—10). Суд отметил, что «содержание заявительницы под стражей, подтвержденное на основании постановления суда от 26 марта 2007 г., т.е. через 34 дня после ее фактического задержания, противоречило Конституции РФ и УПК РФ, согласно которым максимальный срок задержания в отсутствие судебного решения не может превышать 48 часов. Минская конвенция 2, устанавливающая, что временное
1 См.: Shchebet v. Russia. Жалоба № 16074/07 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. № 5.
2 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. // Собрание законодательства РФ. 1995. № 17. Ст. 1472.
содержание под стражей должно соответствовать национальной процедуре, также не давала для этого оснований. Российские власти ошибочно истолковали соответствующее положение Минской конвенции, которое не являлось основанием для содержания под стражей в течение первоначального 40-дневного срока, но устанавливало, что лицо, содержащееся под стражей более указанного периода времени, должно быть освобождено, если в отношении него не поступил запрос об экстрадиции. Таким образом, суд отметил, что содержание Щебет под стражей без судебного решения нарушает требования уголовно-процессуального законодательства РФ и не может потому рассматриваться как законное» (п. 61—70). В данном случае вновь приходится констатировать, что российские правоприменительные органы недолжным образом уяснили смысл национальных и международно-правовых норм об экстрадиции, поскольку требования Минской конвенции о том, что лицо может содержаться под стражей в течение 40 суток до поступления запроса о выдаче, должны применяться в системной связи с важнейшими положениями Конституции РФ и УПК РФ, не позволяющими содержать лицо под стражей более 48 часов без судебного решения. Следует учесть, что данные требования Минской конвенции не являются сами по себе, равно как и постановление об объявлении лица в розыск, законным основанием для содержания его под стражей свыше указанного срока. Следовательно, содержание Щебет С. под стражей более 48 часов явилось недопустимым, и прокурору следовало бы принимать решение об избрании в отношении нее меры пресечения в виде заключения под стражу в порядке ст. 108 и 466 УПК РФ, чего в данном случае своевременно сделано не было.
Очередные нарушения порядка применения правовых норм о содержании под стражей лиц, подлежащих экстрадиции, выявлены в действиях российских правоохранительных органов Европейским Судом по правам человека в постановлении от 11 декабря 2008 г. по делу Муминов против РФ 1. 02 февраля 2006 г. Муминов Р.Т. был задержан в г. Грязи Липецкой области и 04 февраля 2006 г. городским судом г. Грязи в отношении последнего в порядке ст. 108 УПК РФ избрана мера пресечения в виде заключения под стражу в связи с возможностью его выдачи Республике Узбекистан. Срок содержания Р.Т. Муминова под стражей судом установлен не был. Европейский Суд отметил, что помещение последнего под стражу было законным, однако впоследствии он оставался под стражей в течение 7 месяцев до принятия решения об экстрадиции, и в этот период срок содержания его под стражей российскими властями не продлевался, в связи с чем пребыва-
1 См.: Muminov v. Russia. Жалоба № 42502/06 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. № 7.
ние Р.Т. Муминова под стражей по истечении двух месяцев признано незаконным. Как и в деле X. Насруллоева, Европейский Суд указал на недопустимость содержания лица под стражей без судебного решения и необходимой процедуры продления соответствующего срока. Суд отметил, что «российские власти не смогли защитить Муминова от произвольного задержания, и его пребывание под стражей не может быть признано законным с точки зрения ст. 5 Конвенции» (п. 122). Данным решением Европейского Суда не только повторно подчеркивается недопустимость бессрочного содержания лиц под стражей без судебного решения, т.е. не основанного на законе, без соответствующей процедуры продления соответствующего срока, но и в целом указывается на необходимость всей российской правоприменительной системы обеспечивать общепринятые международно-правовые, конституционные права граждан и не допускать грубого их нарушения, каковым, безусловно, является произвольное пребывание под стражей.
В постановлении от 8 января 2009 г. по делу Худякова против РФ 1 Европейским Судом по правам человека вновь выявлены множественные нарушения прав человека применительно к положениям Европейской Конвенции при осуществлении процедуры экстрадиции. С.Н. Худякова была задержана 7 августа 2003 г. на основании поступления запроса о выдаче в Казахстан в связи с обвинениями в мошенничестве. В постановлении Судом справедливо указано на недопустимость содержания лица под стражей свыше 48 часов без судебного решения, на необходимость продления срока содержания под стражей по истечении установленных законом двух месяцев, а также необходимость эффективного судебного контроля за пребыванием лица под стражей, который в данном деле не осуществлялся «с должной старательностью» (п. 100), поскольку каждый арестованный имеет право на незамедлительное рассмотрение его дела судом в установленном законом порядке и право быть освобожденным, если арест произведен с нарушением закона, а также отмечено, что указанные требования закона должны применяться в любой юридической процедуре, в том числе при экстрадиции. Отметив данные нарушения в деле Худяковой, Европейский Суд в этом решении сослался на описанные выше дела Рябикина, Насруллоева, Исмоилова, Щебет, в которых аналогичная позиция высказана им ранее.
Подводя итог отмеченным выше решениям Европейского Суда по правам человека, следует сделать вывод о том, что в настоящее время имеются множественные проблемы, связанные с совершенствованием как законодательной базы, регулирующей порядок экстрадиции, в частности вопросы
1 См.: Khudyakova v. Russia. Жалоба № 13476/04 // Российская хроника Европейского Суда. 2009. № 4. С. 63-78.
содержания под стражей в рамках данной процедуры, так и практической правоприменительной деятельности компетентных государственных органов Российской Федерации. Российская правовая система недостаточно адаптирована под общеевропейские стандарты обеспечения прав человека, а отечественные судебные и правоохранительные органы недостаточно четко ориентируются в широком комплексе норм международного и национального права, так или иначе регулирующих вопросы содержания под стражей лиц, подлежащих экстрадиции.
Представляется, что, пользуясь указанной ситуацией, лица, содержащиеся под стражей в ожидании экстрадиции, с целью избежания выдачи в государства, гражданами которого они являются для осуществления в отношении них уголовного преследования, обжалуют действия российских властей в Европейский Суд по правам человека, где их позиция признается правомерной. В итоге, помимо взыскания с России денежных санкций в пользу заявителей, возникает ситуация, когда такие лица, обвиняющиеся в совершении множественных особо тяжких преступлений, фактически избегают привлечения к уголовной ответственности. Такие лица, с нашей точки зрения, не являются в полной мере жертвами произвола российских властей, как указывает Европейский Суд по правам человека, но лишь пользуются своим правом обжалования в международном порядке действий судебных органов РФ. Позиция данных лиц признается в Европейском Суде правомерной лишь в связи с отмеченной ситуацией в российском законодательстве и правоприменительной практике. В целях избежания предупреждения новых обращений в Европейский Суд по правам человека следует тщательно анализировать его постановления и не допускать повторения в будущем указанных выше недочетов при осуществлении процедуры экстрадиции.
При отмеченной ситуации весьма положительным является тот факт, что названные выше негативные тенденции применения норм, касающихся заключения и содержания под стражей лиц при процедуре экстрадиции, были, наконец, замечены высшими органами судебной власти РФ. Так, важным шагом на пути преодоления указанных проблем стало принятие постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 октября 2009 г. «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста». Согласно п. 34 названного постановления, «если к запросу о выдаче прилагается решение судебного органа иностранного государства о заключении такого лица под стражу, то прокурор в соответствии с ч. 2 ст. 466 УПК РФ вправе заключить его под стражу без подтверждения судом указанного решения на срок, не превышающий 2 месяца (ч. 1 ст. 109 УПК РФ). Решение прокурора может быть обжаловано в суд в соответствии
со ст. 125 УПК РФ. При принятии решения о заключении под стражу лица, выдача которого требуется, судам необходимо учитывать, что лицо, взятое под стражу, должно быть освобождено, если требование о выдаче не будет получено в течение 40 дней со дня взятия под стражу. Продлевая срок содержания под стражей в отношении такого лица, суду необходимо руководствоваться положениями ст. 109 УПК РФ». Стоит ожидать, что после вступления в силу указанного постановления, содержащего нормы рекомендательного и руководящего характера для нижестоящих судов, которые в отличие от решений Конституционного Суда и Европейского Суда не являются в достаточной мере декларативными, в сфере правоприменения норм об экстрадиции не будет допускаться ошибок при толковании норм ст. 108, 109, 125, 466 УПК РФ в части порядка избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, исчисления ее срока, порядка продления и обжалования действий органов прокуратуры. Однако при этом Верховный Суд РФ не затронул проблемы обжалования решений суда в части избрания, продления, изменения и отмены меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении лиц, подлежащих экстрадиции. Кроме того, редакция гл. 54 УПК РФ остается пока неизменной.
0.В. Закатова *
ПРОТОКОЛЫ СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ
ИХ РЕШЕНИЯ
Ключевые слова: протоколы, судебные действия, председательствующий, судебное разбирательство, стороны.
This article deals with the problems of making a court record and suggestions of sophistication of current criminal procedure legislation.
The author comes to conclusion about necessity of court records improvement after investigation of court records institute on the stage of legal proceeding.
1. It is necessary to detail the requests of keeping of the minutes before the judge leaves the court room to pass a sentence.
2. According to the new statement of art. 260 of Criminal procedure code of Russian Federation, sides and other participants of the process are able to acquit the court record, in the part according to their evidence and can bring a claim against it during there days.
* Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского. [Lelik-Olchik@mail.ru]
