CC BY
200СОВРЕМЕННАЯ ЖИЗНЬ « В НАУКЕ
УДК 343 ББК 67
DOI 10.24411/2073-3313-2018-10113
ПРАКТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ПО ПРИМЕНЕНИЮ СТАТЬИ 5 ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД
Содержание под стражей в контексте оказания социальной помощи
Артем Григорьевич СААКЯН, доцент кафедры Нижегородской академии Министерства внутренних дел Российской Федерации, кандидат юридических наук E-mail: [email protected]
Научная специальность: 12.00.09 — уголовный процесс
Аннотация. Рассматриваются имеющие отношение к деятельности органов предварительного расследования Российской Федерации положения Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе ст. 5 Конвенции «Право на свободу и личную неприкосновенность». Исследуется прецедентная практика Европейского Суда по правам человека по применению указанной статьи Конвенции в своих решениях, в частности, по вопросам определения понятия лишения свободы.
Ключевые слова: органы предварительного расследования Российской Федерации, Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод, практика Европейского Суда по правам человека по применению норм указанной Конвенции.
Annotation. Provisions of the European Convention for the protection of human rights and fundamental freedoms, including article 5 of the Convention «The right to liberty and security of person» are considered relevant to the activities of the bodies of preliminary investigation of the Russian Federation, the case law of the European Court of human rights on the application of this article of the Convention in its decisions, in particular, on the definition of deprivation of liberty.
Keywords: bodies of preliminary investigation of the Russian Federation, European Convention for the protection of human rights and fundamental freedoms, the practice of the European court of Human rights on the application of the Convention.
Продолжая исследование практики Европейского Суда по правам человека по применению ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, напомним, что требования ст. 2 российской Конституции, устанавливающей, что высшей ценностью в России являются человек, его права и
свободы, а обязанностью государства — признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина, обязывают уголовно-процессуальное законодательство России обеспечить защиту прав и законных интересов физических лиц, потерпевших от преступлений, а также защиту личности от незаконного и нео-
ЗАКОН И ПРАВО • 08-2018
СОВРЕМЕННАЯ ЖИЗНЬ ^ В НАУКЕ
боснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод.
К одному из важнейших ратифицированных нашей страной международных договоров, имеющих непосредственное отношение не только к деятельности органов предварительного следствия и дознания, но и к обеспечению защиты прав и свобод человека и гражданина в уголовно-процессуальной деятельности, относится Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., важнейшими положениями которой, имеющими непосредственное отношение к защите прав и свобод человека и гражданина в процессе предварительного расследования, являются нормы, содержащиеся в ст. 5, имеющей название «Право на свободу и личную неприкосновенность».
В соответствии с п. 1 указанной статьи каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто в 47 подписавших и ратифицировавших Конвенцию европейских странах не может быть лишен свободы иначе, как в особо определенных Конвенцией случаях, и только в том порядке, который установлен законом.
К этим особо определенным Конвенцией случаям относятся, в частности, законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом; законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом; законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения; законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг и ряд других.
Особо обратим внимание на последнее обстоятельство, т.е. на подп. «е» п. 1 данной статьи, которым устанавливается правило, в соответствии с которым никто не может быть лишен свободы иначе, как в порядке, установленном законом, и в случае законного заключения под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также заключения под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг.
В прецедентной практике Европейского Суда по правам человека (далее — Европейский Суд), имеющей отношение к содержанию под стражей душевнобольных лиц, подчеркивалось, что для наличия утраты свободы существует как «объективный элемент» (заключение в определенном ограниченном пространстве в течение не ничтожно малого отрезка времени), так и «дополнительный субъективный элемент», состоящий в том, что задержанному лицу необязательно давать надлежащее согласие на заключение (см., например, рассмотренные Европейским Судом дела Stanev v. Bulgaria, Storck v. Germany и др.)1.
В терминах «объективного элемента» дела демонстрируют, что в смысле ст. 5 Конвенции важно не столько, содержится ли человек «взаперти», но в какой степени на него или на нее в действительности распространяется режим непрерывного надзора и контроля, плюс на практике будет ли он или она вправе уйти, если появится такая возможность (см., например, рассмотренные Европейским Судом дела H.L. v. UK, Stanev v. Bulgaria).
В рассмотренном Европейским Судом деле Ashingdan v. UK ст. 5 Конвенции была применена даже с учетом того обстоятельства, что человек, находящийся на принудительном лечении в психиатрической больнице на основании постановления о заключении под стражу, содержался в не запираемой палате и ему разрешалось покидать больницу без сопровождения в течение дня и в выходные дни.
Указанная статья Конвенции применялась и в деле H.L. v. UK, существо которого заключалось в лечении в психиатрическом учреждении в качестве «неформального пациента» уязвимого недееспособного человека, который не был направлен на принудительное лечение под стражей в рамках исполнения законодательства об охране психического здоровья человека.
Из доказательств по делу не было ясно, содержался ли он «взаперти», однако ст. 5 Конвенции была применена, поскольку реальная ситуация его нахождения в больнице состояла в том, что медицинские сотрудники имели «полный и эффективный контроль за заботой о нем и его передвижениями». Такой уровень контроля мог быть продемонстрирован при помощи таких факторов, как постоянный надзор, требование получать разрешение на выход и принудительное возвращение после попытки уйти самостоятельно (см. также рассмотренные Европейским Судом дела Stanev v. Bulgaria, Storck v. Germany, Mihailovs v. Latvia).
ЗАКОН И ПРАВО • 08-2018
ДИССЕРТАЦИОННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
«Субъективный же элемент» предполагает, что человеку не обязательно выражать соответствующее согласие на заключение и содержание в определенных условиях, как может произойти при поступлении лица в частное учреждение с целью получения социальной помощи и социальной защиты. Такая ситуация была характерной, в частности, при рассмотрении Европейским Судом дела Nielsen v. Denmark.
Суть дела сводилась к тому, что государственная больница поместила 12-летнего мальчика в психиатрическое отделение по просьбе его матери, которая одна обладала родительскими правами. Ребенок не болел психическим заболеванием и, действуя через своего отца, утверждал, что содержание под стражей являлось лишением свободы вопреки его воле в нарушение ст. 5 Конвенции. Европейский Суд расценил произошедшую ситуацию, как реализацию матерью ребенка своих прав в интересах ребенка, но отметил при этом, что права обладателя родительских прав не могут быть безграничными и что государство обязано обеспечить гарантии против злоупотребления ими.
На наш взгляд, представляют несомненный интерес в рамках исследуемой темы также и рассмотренные Европейским Судом дела Stanev v. Bulgaria и H.M. v. Switzerland.
Суть первого дела заключалась в том, что заявитель, болевший шизофренией, не имевший работы и жилья, без его согласия был принудительно помещен в ветхий дом социальной помощи для «взрослых лиц с психическими расстройствами», расположенный в отдаленной горной деревне.
Суть второго дела заключалась в том, что одинокая пенсионерка была принудительно помещена в Дом престарелых.
Большая Палата Европейского Суда применила по первому делу п. 1 ст. 5 Конвенции, придя к выводу, заявитель был способен понимать свое положение и высказывал возражения против помещения в дом социальной помощи, однако такое решение было принято действующим в качестве опекуна должностным лицом, который никогда не встречался с заявителем. Жизнь заявителя в течение восьми лет полностью контролировалась персоналом Дома социальной помощи, документы, удостоверяющие его личность, а также его финансовые дела находились в ведении персонала Дома социальной помощи, для выхода из учреждения требовалось получить разрешение.
По второму же делу Европейский Суд пришел к выводу, что помещение в дом престарелых соответствовало исключительно интересам (заявительницы) и после ее прибытия туда (она) согласилась остаться там, т.е. по этому делу в определенной мере присутствовал субъективный элемент согласия.
1 Харрис Д., Бойл М.О., Уорбрик К. Право Европейской Конвенции по правам человека: Науч. изд. М.: Изд-во «Развитие правовых систем», 2017. С. 428—438 (здесь и далее).
ЗАКОН И ПРАВО • 08-2018
