CC BY
105
Е.А. Цапина
ПРАГМАТИЧЕСКАЯ СХЕМАТИКА ОБОЗНАЧЕНИЯ РЕЧЕВЫХ ТАКТИК В ДИАЛОГИЧЕСКОЙ РЕЧИ
Диалогический дискурс рассматривается в качестве многостороннего вербального образования, обладающего целостной семантикой. Под семантикой диалогического дискурса понимается совокупность представлений, возникающих в психической деятельности участников диалогического взаимодействия в связи с производством и восприятием высказываний диалога.
Предметом нашего исследовательского интереса является область обозначения речевых тактик как одной из составных частей целостной прагматически мотивированной семантики диалогического дискурса. Исследование сегмента «речевые тактики» целостной семантики диалогического дискурса предполагает выявление разнообразных типов соответствующих номинативных средств, установление тематических классов обозначений данного типа, особенностей употребления обозначений речевых тактик в разных типах речевых стратегий взаимно соотносимых коммуникативных действий говорящего и его партнера в диалоге.
Применительно к данной теме важно отметить, что речевая коммуникация как объективно имеющий место в обществе процесс не может не отражаться в индивидуально присваиваемой коммуникантом концептуальной картине мира. Есть достаточно оснований для того, чтобы предположить существование в когнитивной картине мира языковой личности прагматической схемы - представления о том, что есть коммуникация как взаимно соотнесенные действия участников, какие формы она имеет, как ее следует осуществлять.
К пониманию феномена прагматической схемы коммуникации подводят идеи, сформулированные Т. А. ван Дейком1. Он рассматривает речевые акты как составную часть социального взаимодействия; в их структуру входят говорящий и слушающий, определенные цели, намерения, действия (высказывания, обладающие определенными характеристиками) говорящего, коммуникативная ситуация и происходящие события. К такому пониманию он пришел вследствие того, что восприятие высказываний как определенных речевых актов основывается на сложном процессе, включающем использование различных видов информа-
1 Дейк Т.А. Язык, познание, коммуникация. М.: Прогресс, 1989. С. 312.
ции. Понимание высказываний в речевых актах базируется на общих концептах, категориях, правилах и стратегиях. Предложенные Ван Дейком понятия концептов, фреймовых концептуальных систем как когнитивных факторов понимания в речевой коммуникации указывают на возможность выделения прагматической схемы коммуникации в качестве личностно значимого фреймового когнитивного образования, обусловливающего коммуникативную активность личности говорящего и личности реципиента в целостном акте речевой коммуникации.
Диалогическая речь нередко с ясностью указывает на прагматические схемы, которыми пользуются коммуниканты. Например, в следующем диалоге:
- I’ve heard sailors tell better stories to Filipino barmaids.
- Well, if you don’t believe me than why the hell you sitting here with me? (Chandler R., Parker R.)
Первый коммуникант в образной форме высказывает сомнение в правдивости партнера, на что последний отвечает, что если ему не верят, то зачем теряют время, разговаривая с ним. При этом актуализируется устойчивая прагматическая схема речевого общения, при которой недоверие к партнеру по общению требует прекращения речевого общения, а не его продолжения.
В литературе обсуждается понятие, тематически близкое понятию прагматической схемы - понятие концепта текста. Оно предложено в работе В.В.Красных. Под концептом текста автором понимается глубинный смысл, изначально максимально и абсолютно свернутая смысловая структура текста, являющаяся воплощением мотива, интенций автора, приведших к порождению текста. Являясь своеобразной «точкой взрыва», вызывающей текст к жизни, концепт служит, с одной стороны, отправным моментом при порождения текста, а с другой - конечной целью при его восприятии1. Об этом в принципе писал еще Л.С. Выготский в своем труде «Мышление и речь», хотя он, конечно, не оперировал понятием «концепт». Если некоторым образом попытаться соотнести термины Л.С. Выготского и те, которыми оперирует В.В. Красных, то можно сказать, что понятие концепта текста в некотором смысле соотносимо с «замыслом» текста по Л.С. Выготскому. Предлагаемому понятию «концепт текста» близко понятие «концепции», предложенное Т.М. Дридзе и используемое в трудах некоторых исследователей. Итак, по определению Т.М. Дридзе, текст есть некая сис-
1 См.: Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. М.: ИТГДК «Гнозис», 2001. С. 212.
тема смысловых единиц разной степени сложности, комплектности и значимости (с точки зрения достижения целей коммуникационно-познавательной деятельности), функционально (т. е. для конкретной цели/целей) объединенных в единую семантико-смысловую структуру общей концепцией (замыслом). Концепция («главная мысль», «основная идея») может иметь или не иметь словесно выраженной формулировки в тексте, т. е. быть как невербализованной, так и вербализованной. Самое главное - это то, что (схема) концепция всегда присутствует в тексте в виде определенной мотивации и, естественно, при любых обстоятельствах может быть словесно сформулирована. Если ее нет, то нет и текста. Такое понимание концепции близко к пониманию термина «концепт (концепт текста)», однако только на этапе восприятия уже существующего (т. е. созданного, порожденного) текста. Концепт текста «зарождается» значительно раньше - до момента начала порождения текста как речемыслительного продукта. Фактически концепт соотносится с представлением по Н.И. Жинкину и принадлежит предметноизобразительному коду: «...зарождение мысли осуществляется в предметноизобразительном коде: представление так же, как и вещь, которую оно представляет, может стать предметом бесконечного числа высказываний. Это затрудняет речь, но побуждает к высказыванию». Другими словами, «зарождение мысли» (порождение концепта) происходит в предметно-изобразительном коде, «представление» (концепт текста) может иметь бесконечное число вербальных выражений - собственно текстов. Концепт хранится в долговременной памяти и может быть оттуда восстановлен, при этом «реконструкция» не всегда полностью совпадает с оригиналом. Повторю еще раз, что в рамках предлагаемой Вам концепции и системы взглядов, концепт текста зарождается до порождения текста и «разворачивается» именно в процессе порождения последнего. При этом при порождении текста развертывание концепта может носить и нелинейный характер (самоперебивки, уточнения, возвращение к уже сказанному, забегание вперед и т. д.). Однако после порождения концепт никуда не исчезает, он наличествует в самом тексте (хотя и в скрытом зачастую виде). И вот на этом этапе понимание концепта у В.В.Красных и понимание его по Жинкину совпадают. Таким образом, концепт текста, будучи воплощением интенции, служит «отправной точкой» для порождения текста, является целью при восприятии последнего, хранится в памяти (в долговременной памяти) в виде максимально свернутой структуры, некоего мыслительного сгустка, и может быть «повторно» развернут в абсолютно новый текст в диалоге. Думается, что концепт в основе своей сугубо интуити-
вен и бессознателен, однако в процессе порождения текста, уже на начальном этапе концепт осознается говорящем.
Прагматические схемы (концепты) разного типа (образы, представления, понятия) или их объединения (картины, гештальты, схемы, диаграммы, пропозиции, фреймы и т.д.) рождаются в процессе участия субъекта в речевой коммуникации, восприятия и осознания этого процесса. Они создаются в актах познания коммуникации, отражают и обобщают человеческий коммуникативный опыт и осмысленную в разных типах деятельности коммуникативную действительность, представляя собой, в этом смысле, разновидность коммуникативно-когнитивной матрицы, формирующейся и функционирующей в языковом сознании, участвующем в коммуникации1.
Как отмечают И.Н. Горелов и К.Ф. Седов, кооперативно-актуализаторский подтип речевого поведения соответствует, как полагают авторы, высшему уровню коммуникативной компетенции индивида по способности к речевой коммуникации. В этом случае говорящий руководствуется стремлением поставить себя на точку зрения собеседника, взглянуть на изображаемую в речи ситуацию его глазами. Такой тип общения соответствует основному постулату христианской морали и проявляет умение настроиться на волну собеседника, уважать мнение собеседника, сопереживать его проблемам, но он не обязательно во всем с ним соглашаться. Например: «Есть вещь, которую я хочу вам сказать, но не могу. Надо, чтобы вы догадались» (Берберова Н.). Здесь словосочетания «хотеть сказать», «не мочь сказать», «догадаться» - вербальные обозначения речевых тактик; формирование и предъявление этих обозначений реципиенту знаменует использование данных обозначений как знаковых программ координации коммуникативных действий говорящего и реципиента2.
Наши наблюдения над употреблением диалогического дискурса свидетельствуют о том, что соответствующие высказывания обеспечивают реализацию достаточно широкого круга стратегий и тактик общения. Высказывание с обозначением речевой тактики может содержать предложение избрать определенный тип речевого поведения, например, стратегии откровенности:
1) тактики взятия речевой инициативы:
- Listen to this from me, Maria (Steinbeck J.) (Давай я тебе об этом расскажу);
1 См.: Курдюмов В.А. Идея и форма. Основы предикационной концепции языка. М.: Военный университет, 1999. С. 162.
2 См.: СидоровЕ.В. Онтология дискурса. М.: Изд-во ЛКИ, 2007.
2) речевой тактики иронии :
- Да, занятная история (Полякова Т.).
3) речевой тактики злой иронии:
- Не язви. Слушай Лизку (Полякова Т.);
4) тактики молчания:
- Молчать! Слушай, что я скажу (Житков Б.С.).
5) тактики сообщения положения дел:
- Расскажите же про ваши приключения (Толстой А.Н.).
6) отказа от уже принятой речевой тактики:
- Прошу не иронизировать (Лазутин И.)
7) детерминация модальности высказывания партнера (отказ от принятой модальности):
- Я прошу тебя так не говорить о моих...
- Врешь, я говорю (Толстой А.Н.).
Заметим, что стратегии другими исследователями нередко трактуются как тактики, в частности указывается на тактику возмущения, обычно представляющую собой эмоциональную, негативную реакцию на поступок собеседника; тактику насмешки, строящейся чаще всего на использовании иронии (сарказма); тактику колкости, близкой по семантике к тактике насмешки, но строящейся не столько на иронии, сколько на косвенном выражении интенции, в основе лежит намек, контекст; тактику упрека; тактику обвинения, разновидности упрека, но с большей силой негативной интенции, заложенной в высказывании; тактику демонстрации обиды, похожей на упрек и возмущение, но при высказывании недовольства не по поводу какого-то действия а по поводу речевого поведения, которое считается оскорбительным; тактику оскорбления, тактику угрозы и тактику молчания1.
Примером высказывания с обозначением речевой тактики, реализующего агрессивный тип речевой стратегии, может быть следующее:
- Рlease do not talk of ‘significance’, because you don’t understand it. And that is because you are insignificant yourself (Пожалуйста, но говори о «значимости», ты ведь не понимаешь этого.) (Spark M.).
Обозначение речевых тактик позволяет реализовать весьма широкий круг разнообразных прагматических структур:
1 См.: ГореловИ.Н., СедовК.Ф. Основы психолингвистики. М.: Лабиринт, 2001.
1) коррекции неадекватного понимания партнером предыдущего высказывания говорящего, например:
- You get me wrong. I wasn’t laughing at you (Ты неправильно меня понял. Я вовсе над тобой не смеялся) (Wilder T.).
2) одновременного побуждения собеседника к определенному тематическому выбору и выбору типа оценочности по отношению к данной теме;
3) реализации ролевого запрета (когда некоторые речевые тактики допускаются для субъектов определенных социальных статусов, в то время как они же не допускаются для субъектов других социальных статусов);
4) осуществления осуждения тактики партнера как не адекватной статусу говорящего или реципиента, например:
- Об этом скажу я! (Волков А.М.).
5) демонстрации непонимания как способа косвенного осуждения тактики, принятой партнером, например:
- Надя, я не понимаю... (Толстой А.Н.).
6) демонстрации неуверенности как способа активизации внимания партнера к сообщению, например:
- Я думала - сказать вам или нет? (Толстой А.Н.).
7) побуждения к ответу, например:
- I haven’t heard a reply from you, boss (Я не услышал от тебя ответа, шеф) (Ewing T)
8) побуждения партнера к переформированию высказывания;
9) побуждения партнера к высказыванию оценки собственного речевого поведения, например:
- Вам неприятно, что я все про себя говорю? (Толстой А.Н.).
10) демонстрации фактического подтверждения, например:
- Я слушаю, Маша (Толстой А.Н.).
11) побуждения партнера к прекращению речевой деятельности, например:
- Молчать! Слушай, что я скажу (Житков Б.С.).
- This is no time for a speech! (Сейчас не время вести беседы!) (Fitzgerald F.S.).
12) осуждения содержания высказывания партнера:
- Hear the man talk! (Вы только послушайте, что он говорит!) (Chase J.H.).
13) осуждения формы высказывания партнера:
- Нехорошо вы разговариваете, все равно как из книжки (Толстой А.Н.);
- Gal, that’s hard talk (Гэл, это грубо) (Spillane M.).
14) предложения когнитивной схемы партнеру:
- Повторяю, вы должны напрячь все воображение и ... (Толстой А.Н.).
15) соотнесения с общественным мнением при осуждении поведения партнера:
- Вот и верно говорят, у тебя в голове зонтиком помешали (Толстой А.Н.).
16) побуждения партнера к преобразованию формы высказывания (может быть, к принятию другой стратегии или тактики);
17)возмущения несоответствием пресуппозиций партнера реальным обстоятельствам:
- Да вы не слыхали, что ли, про нас? (Толстой А.Н.).
18) демонстрации недоверия, например:
- Так я тебе и поверю! (Полякова Т.).
19) коррекции понимания партнером высказывания, например:
- Don’t make a joke of it. I’m serious (Не надо шутить над тем, что я говорю. Это серьезный вопрос) (Shaw G.B.).
20) разъяснения, пояснения сказанного ранее, например:
- That’s not what I mean. I wasn’t talking philosophy. I was thinking of actual base prosaic facts (Christie A.).
Интересно отметить, что подчас оказывается невозможным, как может показаться, отделить в высказываниях с обозначением речевых тактик то, что хочет сказать говорящий от того, к чему он хочет побудить собеседника.
В самом деле, казалось бы, семантическая соотнесенность диалогического дискурса со стратегиями и тактиками речевого поведения может распределяться по двум прагматически различным формам. Во-первых, это высказывания, реализующие определенную прагматическую схему говорящего; во вторых, это высказывания, предлагающие определенную прагматическую схему партнеру по диалогу.
Рассматривая вопрос о связи диалогического дискурса со стратегиями и тактиками участников диалога, следует, все же утверждать, что диалогические высказывания одновременно реализуют прагматическую схему говорящего и предлагают прагматическую схему партнеру по диалогу. Например:
- Shut up. Leave me to do the talking (Помолчи. Дай, скажу я) (Maugham W.S.).(
- Ты на свидание пришел или на меня орать? (Полякова Т.).
Данное высказывание, обозначающее речевую тактику («орать»), реализует прагматическую схему осуждения речевого поведения партнера со стороны говорящего и предлагает определенную прагматическую схему партнеру (говорить, как принято на свидании) и отказаться от принятой тактики (прекратить орать). Данное наблюдение еще раз указывает, как нам представляется, на двухвекторную природу прагматики высказывания, на сопряженно-деятельностный характер дискурса, в котором все, что имеется, принадлежит и говорящему, и адресату1 .
Рассмотрение диалогического дискурса в плане прагматического потенциала обозначений речевых стратегий и тактик свидетельствует об использовании высказываний рассматриваемого дискурсивного типа в широком спектре интерактивной прагматики. Высказывания диалогического дискурса с обозначением речевых стратегий и тактик используются в рамках разнообразных интерактивных прагматических процедур, таких как конфликт, доминирование, манипуляция, соперничество, партнерство, содружество, выступая в качестве знакового средства реализации, в рамках вербальной интеракции, демонстрации осуждения, одобрения, взятия инициативы в диалоге, откровенности, демонстрации непонимания, коррекции понимания высказывания, ролевого запрета, разъяснения и пояснения, побуждения к переформированию высказывания, насмешки, упрека, обвинения, настаивания, тематической коррекции и др.
Описание прагматической семантики обозначения речевых тактик в диалогическом дискурсе в настоящее время стимулируется новыми идеями относительно образа как матрицы объекта действительности или как интерпретативной сети, предопределяющей выбор признака в качестве знака номинации предмета2. Центральная задача в прагматически ориентированном исследовании диалогического обозначения речевых тактик состоит в том, чтобы установить функции, возлагаемые на соответствующие языковые средства в организации диалога как субъективно значимой социовер-бальной интеракции коммуникантов.
Нередко мы имеем дело с такими обозначениями речевых тактик, которые имеют целью сформировать у партнера по диалогу определенное представление о себе как личности с определенными вкусами и ценностя-
1 См. Сидоров Е.В. Указ. соч.
2 См.: Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.
ми. Эта попытка предпринимается, очевидно, на основе пресуппозиции о приемлемости демонстрируемых вкусов и ценностей со стороны партнера по диалогической интеракции.
Пресуппозиции - это не что иное, как пропозиции, неявно подразумеваемые еще до начала передачи информации. Они играют существенную роль в определении того, как будет развиваться речевая ситуация; поэтому для достижения взаимопонимания крайне важно, чтобы участники имели общий набор пресуппозиций. Если кто-то из участников речевого взаимодействия уверен, что данная пресуппозиция истинна, это еще не делает ее пресуппозицией; при этом он должен быть уверен, что остальные участники контекста полагают так же. Общие пресуппозиции участников речевой ситуации являются, возможно, самой важной составляющей контекста1.
Среди выявленных функций обозначения речевых тактик в диалогическом дискурсе отметим следующие: структуроформирующая функция; функция поддержки интеракции; функция психологического укрепления позиции говорящего в интеракции; функция мотивации поведения партнера способом оценочного обозначения речевого поведения; функция предложения партнеру схемы координации действий (деятельностей) и др.
Явление вербального обозначения речевых тактик по своей функциональной значимости в организации диалога как совокупности прагматически мотивированных семантических комплексов и, в конечном итоге, как интерактивной знаковой конструкции, направленной на обеспечение успешной интеракции, заслуживает того, чтобы этому явлению был присвоен статус особого способа знакового управления поведением партнера по диалогической интеракции.
Думается, что обращение фокуса семантического выбора говорящего по отношению к действительности при производстве высказывания с обозначением речевых тактик объясняется тем, что он осознает в непонимании или недопонимании партнером (или в неадекватном предположении партнера о характере речевого действия говорящего) некоторую опасность для благоприятного развития коммуникативного взаимодействия. Высказывание с обозначением речевых тактик дает возможность предложить партнеру по диалогу такой образ (представление) о типе действия и содействия,
1 См.: Столнейкер Р.С. Прагматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Прагмалин-гвистика. М.: Прогресс, 1985. С. 427 - 429.
которое будет способствовать направлению коммуникативной деятельности партнера в нужное для говорящего русло и тем самым формированию диалоговой интеракции как позитивно выстраиваемой интерактивной конструкции.
Можно предположить, что производство высказывания с обозначением речевых тактик обусловлено активацией психолингвистического механизма ориентирования в действительности, подчиненного реализации центральной задачи коммуникации - достижения желаемого воздействия на партнера. В самом деле, наблюдаемая или мыслительно полагаемая речевая тактика представляет собой один из объектов действительности, как мы убеждаемся, Далеко не безразличный для коммуникантов, и на которых направляется ориентирование в действительности.
Другой аспект обозначения речевых тактик рассматривается в работе М.В.Ляпон, которая стремится осмыслить «закономерности рефлектирующей деятельности субъекта в тех случаях, когда он выступает интерпретатором своего конкретного речевого поступка, своего словесного выбора, утверждает свои принципы пользования языком или синтезирует образ себя как носителя языка, производителя текста»1. Отмечается, что в комплексе признаков, относящихся к психологической сфере производителя текста
- оценивающего субъекта — есть один существенный признак, который обычно остается вне поля зрения исследователей, интересующихся аксиологической проблематикой. Это — потребность в самооценке и способность к самооценке. Психологические секреты внутреннего процесса самооценки, по-видимому, скрываются в каких-то сложных закономерностях координации самоутверждения и самоосуждения. Те же два взаимосвязанных процесса регулируют повеление говорящего субъекта и в тех случаях, когда в фокусе его внимания оказываются языковые средства, которыми он пользуется для оформления своих мыслей2. Приведенные наблюдения указывают на важные стороны феномена обозначения речевой тактики субъекта, в частности, речевой тактики говорящего. Однако при рассмотрении речевого общения как знаковой координации деятельностей коммуникан-
1 Ляпон М.В. Оценочная ситуация и словесное самомоделирование // Язык и личность. М.: Наука, 1989. С. 39.
2 Там же. С. 24.
тов центр интереса к явлению обозначения речевых тактик несколько смещается.
Обозначение в диалоге речевых тактик говорящего нередко принимает форму развернутого описания мыслительной активности. Как правило, такого рода развернутое описание мыслительной активности говорящего представляет собой прагматическую схему, имеющую целью сформировать у партнера по диалогу определенное представление о себе (о говорящем) как личности с определенными вкусами и ценностями. Эта попытка предпринимается, очевидно, на основе пресуппозиции о приемлемости демонстрируемых вкусов и ценностей со стороны партнера по диалоговой интеракции. Вербальная демонстрация говорящим ценностей, приемлемых слушающим, дает возможность говорящему формировать положительное отношение к своей личности, что само по себе может расцениваться как значимый результат коммуникации, но что также еще и позволяет распространять положительное отношение слушающего к тому, что говорящий слушающему предлагает принять. Последнее составляет искомый говорящим существенный эффект воздействия на слушающего в диалоге.
