CC BY
36
УДК 008.001
С. А. Блинова
аспирант кафедры культурологии и социологии (24.00.01), Челябинский государственный институт культуры E-mail: murre@mail.ru
ПОЖАР КАК ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ: УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ПАРАМЕТРЫ ВОСПРИЯТИЯ
Длительное время пожар в гуманитарном знании оставался за рамками исследовательского интереса и изучался по большей части как феномен, вызванный природными явлениями или физико-химический процесс в естественно-научной сфере. Представлены универсальные социокультурные параметры пожара, обнаруженные в ходе анализа мифологических и религиозных воззрений, религиозных текстов, технических документов, исторических источников и историко-культурных исследований. Изучение пожара как социокультурного феномена позволяет обнаружить в условно разрушительном, одномерном явлении сложный и многоуровневый исследовательский объект. Пожар, несомненно, выступает как катастрофический фактор, относимый к разряду стихий, неподвластных человеку. При этом тысячи лет симбио-тического взаимодействия между пожаром и человеком оказали огромное влияние на мировую культуру на уровне религиозно-мифологических представлений, повседневности, ценностно-нормативных отношений. Введение данного социокультурного феномена в контекст исследовательского поля и его целостное осмысление позволят приблизиться к пониманию этого явления, что в свою очередь может оказать положительное влияние на практику борьбы с пожарами.
Ключевые слова: пожар, огонь, феномен, культурогенез, горение
Для цитирования: Блинова, С. А. Пожар как феномен культуры: универсальные параметры восприятия / С. А. Блинова // Вестник культуры и искусств. — 2019. — № 3 (59). — С. 88-94.
Зарождение жизни на планете и развитие человечества тесно связаны с историей пожаров. Сила природного огня позволила нашем виду стремительно перейти от приспособления к окружающей среде к ее активному освоению. Возникнув впервые сотни тысяч лет назад в жизни человека, пожары стали одним из значимых культурообра-зующих факторов, заложили основу последующим огненным культам и ритуалам, которые, трансформировавшись, сохранились и в современном мире.
В той или иной форме в культах и верованиях различных этносов закреплено почтительное отношение к огню. Более того, порой поклонение ему становилось не просто элементом, а ядром культуры. Немаловажно, что первой формой и зачастую единственным источником огня для наших предков в течение тысяч лет были именно при-
родные пожары. Они, несомненно, сыграли значительную роль в жизни человека, но при этом долгое время являлись предметом изучения лишь внутри специализированных научных направлений, связанных с исследованиями в области процессов горения в рамках естественно-научных дисциплин (Ф. Бэкон, А.-Л. Лавуазье, М. Фарадей и др.), в сфере пожарной безопасности (А. Авдеев, Н. Новикова, В. Лешков, В. Ильина, В. Фуряев, А. Чехов, К. Яичков и др.). Отдельно стоит отметить исследования в области пирологии, позволяющие рассмотреть особенности воздействия пожаров на природную среду, включая процесс восстановления леса, виды пожаров, их цикличность и т. д. (А. Цветков, В. Фуряев, Ю. Воробьев, Р. Йоахим и др.).
В гуманитарном знании феномен пожара оставался и остается по сей день на периферии исследовательских интересов. Так,
88
например, в работах, связанных с вопросами становления и развития религиозных представлений, феномен пожара часто сливается с общим концептом огня, выступая (и то не всегда отчетливо) одной из форм его бытования. Интерпретация пожара в эсхатологическом контексте находит свое отражение в трудах М. Элиаде «Миф о вечном возвращении» [12]. А. Кун и Дж. Фрезер концентрировали свое внимание на проблеме мифологического генезиса огненной стихии, А. С. Токарев, В. Харузина, Н. А. Харузин — на вопросах, связанных с огненными культами и ритуалами архаичных культур.
В ряде лингвистических работ затрагивается тема взаимосвязи лексем «пожар» и «огонь» (Ю. А. Котовой, М. В. Завьяловой, Г. В. Приходько). В исследовании К. С. Вер-хотуровой обнаруживается теснейшая связь между различными явлениями, включенными в процесс горения [2]. Пожар зачастую не только не вычленяется из общего огненного концепта, но и обладает свойствами синонимичности по отношению к лексеме «огонь».
Антропология, несомненно, стала научным направлением, где тема пожаров в контексте изучения эволюционных процессов разработана в значительно большей степени, но при сохранении специфики задач и вопросов, входящих в сферу данной науки. Одним из наиболее полных на данный момент трудов в области изучения истории пожаров является цикл работ С.-Дж. Пайна; также тема пожаров периферийно затронута в работах других современных антропологов (Р. Рэнгем, Р. Йоахим, К. Хоукс, Ю.-Н. Ха-рари, М. Тевосян и др.). Пожар в психологическом ключе как одну из форм страхов (пи-рофобия) и психологических зависимостей (пиромания) осмысляли З. Фрейд, Г. Баш-ляр, М. Клезен и др.
Образ пожара нередко фигурировал в произведениях живописи, кинематографии, литературе. В этом контексте стоит упомянуть следующие: «Дубровский» А. С. Пушкина, «Война и мир» Л. Н. Толстого, «Три сестры» А. П. Чехова, «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова, новеллы И. А. Бунина «Пожар», «Далекий пожар» и мн. др. В них чаще
всего пожар выступает неким событийным (хотя иногда и чрезвычайно значимым, символически и эстетически насыщенным) фоном, а не главным «действующим лицом».
В исторических же документах («Законы царя Хаммурапи», «Повесть временных лет» и иные летописи, «Домострой» и мн. др.) пожар низводился до факта, обозначенного лишь с точки зрения его датировки и/ или причиненного им ущерба.
В итоге на основании этого далеко не полного обзора литературы и источников становится очевидно: тематику пожара можно отнести к тому, что А. Я. Фли-ер в работе «Некультурные функции культуры» назвал «реверсом культуры», к «той оборотной ее стороне, которую мы или не замечаем, или не причисляем к явлениям культуры» [10].
Тем не менее пожар предстает как сложный и многоуровневый исследовательский объект. С одной стороны, безусловно, пожар следует относить к разряду стихий, неподвластных человеку. С другой — за тысячи лет истории он глубоко проник в структуру мировой культуры (в религиозно-мифологические представления, в пространство повседневности и ценностно-нормативные отношения) и существенно трансформировал ее, участвуя в процессах антропо- и культурогенеза, что, безусловно, приводит нас к пониманию пожара как явления культуры. При этом, будучи значимым элементом культуры и существуя на пересечении различных научных сфер и концепций, пожар на сегодняшний день не осмыслен как целостное явление, а следовательно, данный феномен требует глубокой проработки и систематизации.
Более того, как показал анализ разнообразных мифологических и религиозных представлений, религиозных текстов и технических документов, исторических источников и историко-культурных исследований, восприятие пожара универсально для самых различных культур, соответственно можно говорить о неких общих социокультурных параметрах данного феномена. Ниже мы выделили наиболее существенные из них.
89
1. Синкретичность
Образ пожара очень длительное время существовал в синкретичном единстве с образом огня как часть единого и масштабного огненного культа. На протяжении тысячелетий (вплоть до возникновения про-тогородов, государств и частной собственности) люди стремились не разделять огонь и пожар, воспринимая последний как проявление или форму бытия первого, что может быть подтверждено на уровне этимологии. Исследования в этой области показывают, что пожар не выступает отдельной лексемой, а скорее транслирует одно из состояний огня, меру горения и его силу [2]. Данная особенность отражается и на уровне мифолого-религиозного восприятия. Огненное божество коренных народов Сибири, почитаемое как От-Эне (Мать-огонь), воплощает в себе и огонь домашнего очага, и пламя пожара [4].
Синкретичность в восприятии пожаров заметна также в особенностях позитивного осмысления данных негативных (в нашем современном понимании) явлений. Так, пожар, который сегодня мог быть признан катастрофой, в прошлом наделялся чертами очищающей, обновляющей и даже объединяющей силы. Подобная трактовка широко отражена в эсхатологических концепциях, а также сакрализации определенных видов пожара. Например, во многих культурах было принято почитать возгорания, вызванные ударом молнии [11]. Так, у восточных славян они считались следствием борьбы бога Перуна, защищающего людей от мрака и холода, а в дальнейшем этот образ был перенесен на Илью Громовержца. Данные пожары было не принято тушить — это истолковывалось как противоречие воле бога, разрушительные действия которого направлены на защиту человека (предполагалось, что во время грозы в мир людей проникают черти, демоны, которых Бог уничтожает посредством молнии). Убитый молнией человек мог восприниматься как святой или мученик. Гибель в пожаре, таким образом, рассматривалась как необходимость и не осмыслялась как трагическое событие [12].
Пожар 1837 г. в Зимнем дворце стал примером сложности интерпретации данного явления в социуме и возможности оперирования общественным мнением через средства печати. Ряд публицистов того времени описывал катастрофическое для страны событие как нечто, наделенное высшим, сакральным смыслом, формируя среди широких слоев населения образ пожара как синонима испытания, символа патриотического подъема и подтверждения правомерности и даже святости монархической власти [5].
2. Амбивалентность
Эта черта теснейшим образом связана с предыдущей. В сознании человека на протяжении всего периода взаимодействия с огнем пожары вызывали одновременно двойственные, порой полярные эмоции — почитание и ужас. Это было определено, вероятно, сочетанием зависимости человека от огня, источником которого долгое время являлись пожары, и страхом разрушения, желанием сохранить пожар-огонь и уничтожить его.
Подобная двойственность наиболее полно раскрывается в противопоставлении пожаров сакральных, осмысленных с религиозной точки зрения, и «светских», побочных продуктов взаимодействия огня и человека.
В первом случае пожар воспринимался как результат несоблюдения человеком божественных законов, как проявление божественного гнева или борьбы богов между собой, а следовательно, предполагалось, что такие пожары люди должны принимать со смирением и почитанием.
Существуют многочисленные упоминания об отказе тушить пожары, вызванные ударом молнии, и использовании в дальнейшем фрагментов сгоревших конструкций в качестве оберегов. В результате пожар приобретал форму сакрального события, которое не могло рассматриваться лишь с точки зрения негативных коннотаций, а несло в себе также элементы очищения, обновления, искупления или указания на необходимость изменений в поведении как отдельного человека, так и целого общества.
90
Во втором случае пожар воспринимался как объективный результат нарушения установленных правил использования огня, основанных на наблюдениях за свойствами и особенностями процесса горения и тем, как ведут себя различные материалы при термическом воздействии. Человек в данном случае смотрел на огонь как на незаменимый ресурс, способный удовлетворить его потребности, а пожар соответственно становился вероятной, сопутствующей угрозой, для минимизации которой еще на ранних этапах создавались различные технические приспособления.
3. Табуированность
Одной из особенностей, характерной для различных этносов, представленности феномена пожара в культуре, называется его скрытость, можно даже сказать табуи-рованность. Несмотря на значимость данного явления и его роль в процессах антропо- и культурогенеза, образ пожара редко встречается вне рамок специализированной литературы. Подобное несоответствие значимости и представленности феномена может быть объяснено изначальной сакрализацией и присущей первобытным культурам тенденцией умалчивать или не именовать особо значимые явления; также причиной может быть утрата первоначальных представлений о пожаре и смешении их с образом огня. Подобные объяснения позволяют понять причины замалчивания темы пожара на ранних этапах развития общества. Дальнейшее же табуирование этой темы может быть связано с верой во взаимосвязь между упоминанием явления и его воплощением. Исследования подобной формы магического мышления широко представлены в работе Дж.-Дж. Фрезера «Золотая ветвь». В соответствии с предложенными им принципами магического мышления, построенными на «законе подобия» и «законе соприкосновения», функционирует и ряд представлений, связанных с пожарами [11]. Анализируя приметы и верования, ассоциированные с пожарами в разных культурах, можно обнаружить подтверждение данных идей. Примером действия закона «подобное производит подоб-
ное» могут выступать особенности верований представителей коренных народов Севера. Предполагается, что соблюдение правил как в отношении огня, так и нормативных установок в целом ведет к благоприятным последствиям, а нарушение табу (ссоры возле очага, сжигание мусора в огне, использование острых предметов для взаимодействия с огнем и т. д.) может спровоцировать пожар [4]. Этим объясняется распространенное среди этих народов почитание От-Эне.
Так, в соответствии с «законом подобия» и логикой симпатической магии, бережное и уважительное отношение к огню (например, священному жертвеннику богини Гестии; огню домашнего очага у славянских народов и др.) защищало от пожаров и других разрушений, связанных с ним. А вера в то, что вещи, украденные или унесенные с места пожара, «приведут» пожар следом за собой, несомненно, выступает проявлением контагиозной магии.
При этом отдельно стоит рассмотреть другой пример действия «закона соприкосновения», а именно — верования, связанные с защитными свойствами головни, принесенной с места пожара, возникшего в результате удара молнии. Интересным представляется возникающее противоречие, когда одномоментно существует верование о недопустимости мародерства во время пожара (судя по тому, что первые законы против подобных действий относятся к периоду создания свода законов Хаммурапи, безусловно подобные явления были распространены на ранних этапах развития человеческого общества), иначе пожар «последует» за похищенной вещью, и при этом распространена вера в обережные свойства головни, принесенной с пожара [3; 6].
Причин возникновения подобного несоответствия несколько. Во-первых, головешка может быть аналогом «перуновой стрелки» (песка, спекшегося после удара молнии), который часто использовался как защита от пожаров во время грозы и, вероятно, соответствовал представлению о невозможности удара молнии дважды в одно и то же место. Во-вторых, головешка могла быть
91
символом некоего обмана, подлога, чтобы запутать бесов, имитируя через сгоревший элемент, что в этом доме уже был пожар. Третья причина связана с сакрализацией пожаров, вызванных ударом молнии, а следовательно, и всех элементов, возникающих в результате этого события [6].
4. Цикличность
Пожар, осмысленный и через культурологические науки, и через естественные, является не только разрушительным явлением, символизирующим уничтожение, прекращение бытия, но и предполагает дальнейшее восстановление и изменение.
Цикличность пожаров и соответствующие циклы восстановления природной среды после их возникновения рассмотрены в различных сферах естественных наук, что позволяет ученым изучать данный феномен во всей его многогранности, не ассоциируя его исключительно с негативным, разрушительным процессом.
Однако с точки зрения культурологии интерес представляет не столько цикличность самого пожара, сколько его встроен-ность в систему мировых циклов. Пожар чрезвычайно часто, особенно в эсхатологической мифологии, как будет показано ниже, выступает неотъемлемой частью трансформации циклов мирового бытия. Стоит отметить, что наиболее распространенным эсхатологическим сюжетом является не окончательное завершение мирового цикла о вселенском пожаре, а его обновление и возрождение в огне.
Например, в зороастрийской теории срок жизни Вселенной определен верховным богом (Ахура-маздой) и равен двенадцати тысячам лет. Согласно этим верованиям, борьба добра со злом окончится вселенской катастрофой, начало ей положит наступление страшной зимы, а затем последует гибель планеты и очищение огнем (Фраш-кард). Финальным этапом станет возрождение планеты [1].
В «Махабхарате» в книге «Мокша Дхарма» также описана гибель планеты, которая произойдет в конце или начале юги. Конец Света в данном случае будет напрямую свя-
зан с пожаром, в результате чего все живое погибнет, превратится в пепел и «земля будет похожа на спину черепахи», но с новым циклом мир обновится [1; 13].
Аналогичный сценарий описан и в древ-неисландском эпосе «Старшая Эдда», где повествуется о гибели мира в ходе вселенского пожара. Таким образом, пожар не становится финальной точкой жизни на Земле, а, завершая один цикл, знаменует начало другого, являясь необходимым условием обновления и существования мира [13].
5. Анимизм и антропоморфизм восприятия
Отношение к пожару как живому существу также встречается в рамках огненных верований. Предполагалось, что пожарам, как и огню в целом, требуется пища, вода, воздух, сон. В огненных культах придавалось значение ритуалам огненной жертвы, или «кормления огня», когда в огонь бросали пищу либо иные виды подношений. Подобные ритуалы могут быть рассмотрены как попытка задобрить огненных богов, дать им «жертву» добровольно, чтобы избежать их гнева и пожаров, во время которых разгневанные боги могли забрать у человека гораздо больше. Аналогом подобного ритуала в случае пожара являлось использование различных сакральных предметов или пищи для контроля над огнем. Так, при пожарах, вызванных молнией, было принято бросать в огонь пасхальные яйца, а также тушить огонь молоком или квасом [6].
Инструменты для добывания огня, в частности огненные доски, часто изготавливались в форме человеческой фигуры, а сам акт добычи ассоциировался с актом деторождения [7]. Более того, на древних стоянках наших предков ученые находили, в самих очагах или поблизости с ними, камни, окрашенные охрой, с символически нанесенными на них углублениями, аналогичными человеческому лицу, что также указывает на антропоморфное восприятие процесса горения уже на этапе зарождения огненных культов [9].
На протяжении длительного исторического периода пожар сакрализировался как одна из форм богоявления и сохранял за собой статус иррациональной силы, реализую-
92
щей в обществе нормативно-регулирующую функцию. Прорывные исследования в области изучения процессов горения, несомненно, оказали значительное влияние на восприятие пожаров в рамках естественнонаучных дисциплин, но не смогли полностью исключить мифологизацию данного явления.
Стоит также отметить, что восприятие пожара существенно менялось на разных этапах развития человеческого общества. Степень зависимости человека от огня, разрушения от пожаров и возможность компенсировать потери, уровень технологического развития и средств защиты от огненной стихии — все эти и многие другие факторы (например, общий уровень развития науки, соотношение рационального и иррационального в картине мира общества и др.) влияли на осмысление человеком пожара и выполняемых им социокультурных функций.
В ряде культур и по сей день восприятие пожаров сопряжено с некоторой степенью иррациональности, что осложняет процесс предупреждения и борьбы с ними. Это более характерно для Retro-культур [8], к которым, в известной степени, может быть отнесена и Россия.
Несмотря на наличие исторической динамики в вопросе осмысления феномена пожара, выявленные в ходе анализа универсальные социокультурные параметры сохраняются на различных этапах развития человечества. Это позволяет говорить о пожаре как о сложном социокультурном феномене и актуализирует необходимость более глубокого исследования в данной области.
1. Блинова, С. А. Образ пожара в эсхатологических сценариях мировых религий [Электронный ресурс] / С. А. Блинова//Язык. Культура. Коммуникации: электрон.журн. — 2018.—№ 1.— URL : https://journals.susu.ru/lcc/article/ view/676/804.
2. Верхотурова, К. С. Огонь в зеркале русского языка : дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01 / К. С. Верхотурова. — Екатеринбург, 2009. — 193 с. — Библи-огр.: 170-185.
3. Даль, В. И. Пословицы русского народа : сб. в 3 т. Т. 1 / В. И. Даль. — Москва : Русская книга, 1993. — 637 с.
4. Дмитриева, Л. В. Семейный огонь и культ домашнего очага в фольклоре коренных народов Сибири / Л. В. Дмитриева // Сибирский филологический журнал. - 2013. - № 2 . - С. 5-13.
5. Корф, М. А. Рассказы очевидцев о пожаре Зимнего дворца в 1837-м году / М. А. Корф, А. Х. Бекендорф, А. Ф. Орлов и др. // Русский архив (Москва). -1865. - № 9. - 43 с.
6. Максимов, С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила / С. В. Максимов. -Москва : Совет. Россия, 1981. - 530 с.
7. Митько, О. А. Деревянные огневые приборы в погребальных памятниках народов Сибири и Центральной Азии / О. А. Митько // Вестник НГУ. Серия: История, филология. - 2006. -№ 3-2. - С. 110-127.
8. Синецкий, С. Б. Концепты «Retro» и «Future»: актуальные индикаторы ти-пологизации регионов / С.Б. Синец-кий // Экономические, юридические и социокультурные аспекты развития регионов: сб. науч. тр. / Обществ. палата Челяб. обл.; НОУ ВПО «Челябинский институт экономики и права им. М. В. Ладошина». - Челябинск, 2014. - С. 196-199.
9. Ташак, В. И. К вопросу о добыче огня и его культе в палеолите Западного Забайкалья / В. И. Ташак, Ю. Е. Антонова // Вестник НГУ. Серия: История, филология. - 2012. - № 7. - С. 56-67.
10. Флиер, А. Я. Некультурные функции культуры: очерки / А. Я. Флиер. - Москва : МГУКИ, 2008. - 316 с.
11. Фрейзер, Дж.-Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии / Дж.-Дж. Фрейзер; пер. с англ. М. К. Рыклина. - Москва : КоЛибри : Азбука-Аттикус, 2018. - 976 с.
12. Штернберг, Л. Я. Первобытная религия в свете этнографии / Л. Я. Штернберг; под ред. Я. П. Алькора. - Ленинград : Изд-во Института народов Севера СССР, 1936. - 592 с.
13. Элиаде, М. Миф о вечном возвращении / М. Элиаде. - Санкт-Петербург : Алетейя,1998. - 250 с.
Получено 29.08.2019
93
S. Blinova
Postgraduate student (24.00.01),
Chelyabinsk State Institute of Culture and Arts E-mail: murre@mail.ru
Fire as a Cultural Phenomenon: Universal Parameters of Perception
Abstract. For a longtime, a fire in humanitarian knowledge remained outside the scope of the research field and was studied for the most part as a natural phenomenon and a physicochemical process in the natural sciences. The article presents the universal sociocultural parameters of the fire, revealed during the analysis of mythological and religious ideas about this phenomenon, the analysis of religious texts, technical documents, historical sources and historical and cultural documents. The study of fire as a sociocultural phenomenon revealed that fire is not only a destructive, onedimensional phenomenon, but also a complex, multilevel research object. Fire, undoubtedly, is a catastrophic phenomenon, classified as spontaneous, not subject to man. At the same time, thousands of years of symbiotic interaction between fire and man have had a huge impact on world culture at the level of religious and mythological representations, everyday life, value normative relations. The introduction of this sociocultural phenomenon into the context of the research field and the holistic understanding of this phenomenon will allow us to come closer to understanding it, which in turn will change the difficult situation with fires that has developed in the world today. Keywords: fire, phenomenon, cultural genesis, burning
For citing: Blinova S. 2019. Fire as a Cultural Phenomenon: Universal Parameters of Perception. Culture and Arts Herald. No 3 (59): 88-94.
References
1. Blinova S. 2018. The image of fire in eschatological scenarios of world religions [Electronic resource]. YAzyk. Kul'tura. Kommunikatsii [Language - Culture - Communication]. No 1. Available from : https:// journals.susu.ru/lcc/article/view/676/804. (In Russ.).
2. Verkhoturova K. 2009. Ogon' v zerkale russkogo yazyka [Fire in the Mirror of the Russian Language]. Ekaterinburg. 193 p. (In Russ.).
3. Dal' V. 1993. Poslovitsy russkogo naroda [Proverbs of the Russian people]. In 3 vol. Vol. 1. Moscow : Russkaya kniga. 637 p. (In Russ.).
4. Dmitrieva L. 2013. Family fire and the cult of the hearth in the folklore of the indigenous peoples of Siberia. Sibirskiy filologicheskiy zhurnal [Siberian Philological Journal]. No 2: 5-13. (In Russ.).
5. Korf M., Bekendorf A., Orlov A. 1865. Eyewitness accounts of the fire of the Winter Palace in 1837. Russkiy arkhiv [Russian archive]. Moscow. No 9. 43 p. (In Russ.).
6. Maksimov S. 1981. Nechistaya, nevedomaya i krestnaya sila [Unclean, unknown, and cross power]. Moscow: Sovetskaya Rossiya. 530 p. (In Russ.).
7. Mit'ko O. 2006. Wooden firing instruments in funerary monuments of the peoples of Siberia and Central Asia. VestnikNGU. Seriya: Istoriya, filologiya [Bulletin of NSU. Series:History, Philology]. No 3-2 : 110-127. (In Russ.).
8. Sinetskii S. 2014. Concepts "Retro" and "Future" relevant indicators of typology of regions. Ekonomicheskie, yuridicheskie i sotsiokul'turnye aspekty razvitiya regionov [Economic, legal and sociocultural aspects of regional development]. Chelyabink. P. 196-199. (In Russ.).
9. Tashak V., Antonova IU. 2012. On the issue of fire production and its cult in the Paleolithic of Western Transbaikalia. Vestnik NGU. Seriya: Istoriya, filologiya [Bulletin of NSU. Series: History, Philology]. No 7. (In Russ.).
10. Flier A. 2008. Nekul'turnye funktsii kul'tury [Uncultural Functions of Culture: Essays]. Moscow: MGUKI. 316 p. (In Russ.).
11. Frazer Dzh. Dzh. 2018. Zolotaya vetv'. Issledovaniye magii i religii [The Golden Branch. The study of magic and religion]. Transl. from Engl. by M. K. Ryklin. Moscow : KoLibri : Azbuka-Attikus. 976 p. (In Russ.).
12. Shternberg L. 1936. Pervobytnaya religiya v svete etnografii [Primitive religion in the light of ethnography]. Ed. by IA. Alkor. Leningrad : Izdatelstvo Instituta narodov Severa SSSR. 592 p. (In Russ.).
13. Eliade M. 1998. Mif o vechnom vozvrashchenii [The Myth of Eternal Return]. St. Petersburg: Aleteyya. 250 p. (In Russ.).
Received 29.08.2019
94
