CC BY
51
/5ЖУ 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2000, Экспресс-выпуск 89: 3-10
Поздневесенние миграции хищных птиц на западном побережье Каспийского моря
А.Б.Костин, В.Т.Бутьев
Московский педагогический государственный университет, ул. Кибальчича 6, корп. 5, Москва, 129278, Россия
Поступила в редакцию 27 декабря 1999
Светлой памяти Алексея Васильевича Михеева
В ходе многолетних наблюдений за миграциями птиц на западном побережье Каспийского моря в устье р. Самур (южный Дагестан), проводившихся орнитологами кафедры зоологии и экологии и Проблемной биологической лаборатории МПГУ в 1964-1991, собран обширный материал по пролёту и фенологии соколообразных РакошЯогтеБ. В опубликованных ранее работах рассмотрены общие закономерности миграций птиц на дагестанском побережье (Михеев 1982, 1985, 1994); фенология и экология мигрирующих хищников (Бутьев, Михеев, Шубин 1983), пролёт редких видов, в т.ч. хищных птиц (Бутьев, Михеев, Костин и др. 1989). Наблюдения на стационаре в конце весны и начале лета 1988-1991 позволили существенно расширить сложившиеся представления о продолжительности периодов миграций хищных птиц.
При сборе материала использовали сочетание нескольких методов: наблюдения на постоянном наблюдательном пункте, расположенном в 400-500 м от берега моря; учёты птиц на постоянных маршрутах в открытых биотопах, а также на разовых маршрутах на удалении до 8-10 км от базы, проложенных по речным долинам и системе вырубок внутри Самурского лесного массива, над которыми пролет соколообразных происходил концентрированно. Ежедневно в учётах принимали участие 5-6 человек. Подобная схема, позволяющая охватывать полосу от морской акватории до агроландшафтов подгорной равнины, обеспечивала получение оперативной информации о тенденциях изменения интенсивности пролёта, видового состава и поведения мигрантов.
Ранее отмечалось, что весенний пролет соколообразных проходит в достаточно сжатые сроки — с начала марта до последней декады апреля, причём наиболее интенсивна миграция в течение полутора месяцев (15-18 марта-20-25 апреля). В этот период наблюдались 3-4 волны массового пролёта массовых видов, продолжительностью по 2-3 дня каждая. Помимо обособленного продвижения в генеральном направлении отдельных особей (что более характерно для осенних миграций) в весенний период регулярно отмечались пролётные группировки хищных птиц величиной до нескольких десятков особей, летящие транзитом на северо-запад на высоте 50-100 м и более. При этом, используя конвективные токи воздуха, птицы сочетали длительное парение с машущим полётом. Транзитные груп-
пировки представляли собой смешанные агрегации, состоящие из канюков Buteo buteo, коршунов Milvus migrans, перепелятников Accipiter nisus, орлов: степных Aquila rapax, могильников A. heliaca, больших A. clanga и малых A. pomarina подорликов, реже беркутов A. chrysaetos— и иногда “светлых” луней. Во время пиков групповых миграций ежедневно учитывали свыше 200 особей (Михеев 1994). Большую часть из них составляли канюки, что дало основание предполагать, что на протяжении V пентады апреля низовья Самура проходит основная масса мигрантов этого вида
В последних числах апреля интенсивность миграции хищных птиц обычно заметно спадала. Однако наблюдения в 1988-1991, проведённые с начала мая до начала июля, обнаружили существование довольно значительных транзитных перемещений ряда видов хищных птиц на протяжении почти всего этого периода.
Период конца весны-начала лета в приморском Дагестане характеризуется устойчиво высокой температурой воздуха, полным облиствлением листопадных деревьев, пролётом поздних мигрантов (Stumus roseus, Merops superciliosus и пр.) и гнездованием местных популяций хищных птиц. В течение этого периода на Самурском стационаре отмечен 21 вид мигрантов из отряда Falconiformes. Основную массу пролётных птиц составляли осоед Pemis apivorus, чёрный коршун, канюк и чеглок Falco subbuteo (первая группа мигрантов). В это же время, но обычно в первую половину периода, завершался пролёт перепелятника, большого подорлика, полевого Circus cyaneus, степного С. macrourus, лугового С. pygargus и болотного луней С. aeruginosus, обыкновенной пустельги Falco tinnuncu-lus и сапсана F. peregrinus (вторая группа). Третью группу составляли крайне малочисленные здесь на пролёте виды, часть из которых эпизодически отмечалась на протяжении всего периода весенней миграции (скопа Pandion haliaetus, беркут, змееяд Circaetus gallicus, курганник Buteo ru-flnus, дербник Falco columbarius), а часть встречалась исключительно поздней весной (малый подорлик, орёл-карлик Hieraaetus pennatus, степная пустельга Falco naumanni, кобчик F. vespertinus). Перечисленные виды существенно различались не только по обилию, но и по фенологии и особенностям поведения мигрирующих особей.
Сроки поздневесеннего пролёта и численность мигрантов
Наибольший интерес представляет пролёт видов первой группы, составляющих основную массу майско-июньских мигрантов. Выявленные сроки интенсивных транзитных перемещений остальных видов (за исключением чеглока) имеют аномально поздний характер.
Чеглок и осоед — "нормальные" поздние мигранты, первые встречи которых на Самурском стационаре фиксировались в конце марта-начале апреля (1980, 1985, 1987), а интенсивная миграция происходила с конца апреля с пиками в последних пентадах апреля и мая (чеглок) и в III-V пентадах мая (осоед). При этом после 23 мая (1989) мигрирующие чеглоки уже практически не отмечались, тогда как пролёт осоедов продолжался на протяжении всего мая вплоть до начала IV пентады июня, когда
была встречена последняя транзитная группа из 4 особей (16 июня 1991). В течение всего этого периода наряду с почти ежедневно отмечаемыми одиночками и группами из 2-3 особей, летящими в моно- или поливидо-вых агрегациях, встречались группировки из 8-10 птиц, а суммарная численность в такие дни достигала 34 особей (21 мая 1989).
У чёрного коршуна, первые отдельные встречи которого фиксировались с конца марта-начала апреля, а регулярные — с конца IV пентады апреля, достаточно интенсивный пролёт продолжался до 16 мая (8-19 учтённых особей за день). Единичные же встречи мигрирующих коршунов (от 1 до 5 ос./день) отмечались до 8 июня.
Наиболее неожиданной оказалась сильная растянутость пролёта у канюка, продолжающегося до 13 июня (1991). Как упоминалось выше, оживлённая миграция канюков на Самурском стационаре идёт с самого начала апреля, её интенсивность достигает 100-160 ос./день, а пик пролёта приходится на 25 апреля. Учитывая, что Прикаспийский регион в миграционный период посещают, в основном, популяции Северо-Востока европейской части России, Западной Сибири и Северо-Западного Казахстана, такие позднеапрельские миграции вполне укладываются в сроки размножения североуральских и тюменских популяций (Дементьев 1951). Однако во все годы, когда исследования продолжались до лета, пролёт канюков продолжался на протяжении всего периода наблюдений с выраженным пиком в последних числах мая-первой пентаде июня, когда в отдельные дни отмечалось до 30-47 пролетевших особей.
Столь поздние сроки миграции, совпадающие со временем начала массового вылупления птенцов у канюка на большей части ареала в Европе, представляют несомненный интерес и свидетельствуют о существенной, скорее всего физиологической, гетерогенности пролётных особей. По аналогии с хищными птицами, обладающими возрастными морфологическими различиями (например, лунями), можно предположить, что и у канюка значительную часть поздних мигрантов составляют не участвующие в размножении виЬаёиИш. К сожалению, данных о поздних перемещениях канюка почти нет; лишь М.Мелде (1982) приводит сведения о северо-восточном пролёте этого вида в районе Босфора, наблюдавшемся, однако, на несколько недель раньше — не позднее середины мая. Вопрос о дальнейшем маршруте канюков, пролетающих устье Саму-ра в северо-западном направлении, остаётся пока открытым.
Основная масса особей хищных птиц второй группы завершает пролёт через устье Самура к концу I декады мая (перепелятники, степные луни, большие подорлики, обыкновенные пустельги). Другие виды, проходящие стационар в основной массе значительно раньше, в марте-апреле, в единичном числе отмечались нами до середины мая (сапсан) и даже начала-середины июня (полевой, луговой и болотный луни). Последняя группа представлена исключительно неполовозрелыми самцами.
Принадлежащие к третьей группе мигрантов беркут, змееяд и курган-ник, нерегулярно встречающиеся в устье Самура в марте-апреле, эпизодически наблюдались и в более поздние сроки: 5-7 мая 1988; 17 июня 1991; 4 июня 1991, соответственно (1-2 особи). Более регулярный харак-
тер имеет пролёт скопы (за 97 дней наблюдений — 8 особей, со 2 мая по 3 июня, с наибольшей встречаемостью в конце II декады мая) и дербни-ка. Последний, появляясь на пролёте с начала марта, чаще всего отмечался в конце 1-начале II декады мая, а последние особи отмечены 20 мая (данные за 1989).
Продвижение в северо-западном генеральном направлении остальных единично представленных видов наблюдались у малого подорлика 21 мая 1989; орла-карлика 24 и 26 мая 1989, 30 мая и 12 июня 1990; кобчика 18 и 24 мая 1991; степной пустельги 29, 30 мая и 2 июня 1991.
Для более наглядного отображения особенностей фенологии и хода поздневесеннего пролёта РакошГогтез мы составили таблицу средних показателей их относительной численности по пентадам за весь период наблюдений. Хотя в некоторые пентады наблюдения проводились не во все годы (например, по I пентаде мая представлены материалы только за 1988, IV пентаде мая — 1989 и 1991), что несколько искажает картину, мы, тем не менее, считаем, что эти материалы достаточно объективно отражают межгодовое постоянство и волнообразность поздневесеннего пролёта, относительную его интенсивность, сроки и время окончания.
Даже приблизительное сопоставление средних (ГУ-УТ пентады мая и 1-Ш июня) и однолетних (1-Ш пентады мая и ГУ-У1 июня) показателей суммарного числа пролетевших за пентаду хищников отражает реальную динамику миграции: интенсивный пролёт в первых пентадах мая с постепенным его ослаблением к 5-й и обязательным "всплеском" в 6-й. Июньский пролёт, на порядок менее интенсивный, характерен для 1-й и 3-й пентад с "провалом" во 2-й.
Среднее число мигрирующих особей Ра^ош^нпев по пентадам (1988-1991)
Месяц Май Июнь
Пентада 1 II III IV V VI I II III IV V VI
Число особей 174 173 115 106 71 100 26 3 30 0 0 0
Особенности поведения мигрирующих хищных птиц
Для хищных птиц, появляющихся в окрестностях Самурского стационара, характерны как трофическая, так и транзитная формы миграции (Гаврилов 1974). К чисто транзитным в условиях низовий Самура относятся осоед, беркут и орёл-карлик. Все встреченные особи этих видов летели в генеральном направлении на значительной высоте и как правило в составе поливидовых агрегаций.
Среди видов, предпочитающих исключительно трофическую форму, оказались скопа, луговой лунь, змееяд и все соколиные: дербник, чеглок, кобчик, обыкновенная и степная пустельги и сапсан. Чёрный коршун, канюк, курганник, перепелятник, подорлики, полевой, степной и болотный луни используют оба типа миграций в соотношениях, определяемых
как видовой принадлежностью, так и погодными условиями, периодом миграции и конкретной трофической обстановкой.
Следует заметить, что пролёт агрегациями свойственен и для трофической, и для транзитной форм поздневесенней миграции. В первом случае он обусловлен обилием и доступностью добычи: как уже отмечалось (Бутьев, Михеев, Шубин 1983), волны интенсивного пролёта луней и перепелятников неизменно совпадали с фазами массовых миграций воробьиных птиц. Причём, если в более ранние сроки агрегированные подвижки орнитофагов связаны в основном с мигрирующими стаями вьюрковых Fringillidae и жаворонков Alaudidae, то поздней весной отмечено сопровождение перепелятниками и лунями смешанных стай жёлтых Мо-tacilla flava, желтоспинных М. lutea и черноголовых М. feldegg трясогузок, а дербниками - береговых Riparia riparia, деревенских Hirundo rustica и городских Delichon urbica ласточек. Иногда образование существующих в течение нескольких дней агрегаций пролётных хищных птиц обусловлено концентрацией сугубо местных кормовых ресурсов. Например, массовое появление крупных летающих насекомых способствовало образованию скоплений на ограниченных участках приморской полупустыни саван-ного типа группировок пролётных чеглоков до 8-10 особей.
Образование транзитных агрегаций зависит, по-видимому, от ряда причин. В апреле-первой половине мая основным фактором, провоцирующим одновременное продвижение хищников в значительных количествах, является специфическое состояние атмосферы. Случаи массового пролёта (порядка 200 особей 8-10 видов, в т.ч. и "факультативно транзитных") неизменно совпадали с безветренной, тёплой и пасмурной погодой, сопровождающейся интенсивным конвективным поднятием приземных слоев воздуха, заметным в виде характерной "дымки". В такие дни (22 апреля, 5 и 7 мая 1988) группы из 10-30 особей с интервалом в несколько минут двигались в генеральном направлении пролёта, сочетая парение с набором высоты с планированием и машущим полётом. Основу таких агрегаций составляли канюки; в меньшем числе присутствовали чёрные коршуны, перепелятники, полевые и степные луни, единично — могильники, беркуты, большие и малые подорлики, тетеревятники Acci-piter gentilis. Иногда к таким агрегациям присоединялись птицы других отрядов, например, чёрные аисты Ciconia nigra.
В поздневесенний период, с установлением в приморском Дагестане устойчивой безоблачной погоды, пролёт агрегаций канюков, осоедов и коршунов, иногда вместе с отдельными орлами-карликами, подорликами и курганниками, происходил и в солнечные дни. В случаях перемещения таких группировок на сравнительно небольшой высоте (порядка 50 м), их появление неизменно вызывало беспокойство гнездящихся на стационаре пар канюков, осоедов, тетеревятников и чеглоков, прибегавших к демонстрационным полётам над своими участками и атакам пролётных особей.
Выявленный нами феномен позднего пролёта хищных птиц ставит ряд важных вопросов. Во-первых, наблюдается ли такое явление в других районах массовых миграций птиц, и если да, то почему оно не освещено в литературе? Во-вторых, каково направление дальнейшей миграции этих
особей и каковы ее конечные пункты? И, наконец, какие птицы участвуют в столь поздних сезонных перемещениях? — ибо известно, что большинство вовлечённых в эти перемещения видов в это время уже размножается даже на севере ареалов.
К сожалению, мы не располагаем ни собственными, ни опубликованными материалами, которые могли бы лечь в основу ответов на эти вопросы. Тем более, что для этого необходима организация регулярного кольцевания (лучше радиомечения) и отлова мигрирующих хищных птиц. В нынешних социально-экономических условиях для нашей страны проведение таких дорогих мероприятий просто нереально, не говоря уже о чисто технических сложностях. Поэтому ответы могут быть получены лишь косвенным путём, из материалов, собранных при проведении специальных визуальных наблюдений за миграциями соколообразных. Однако проведённый нами анализ публикаций по миграциям птиц в регионах, в которых должны были происходить дальнейшие перемещения птиц, летящих через район наших исследований (Северный Прикаспий, Северо-Западный Казахстан, Западная Сибирь), показал почти полное отсутствие данных о поздних перемещениях птиц. Крайне скудны подобные сведения и в фаунистических сводках (Корелов 1962; Гынгазов, Ми-ловидов 1977; Вартапетов 1984; Рогачева 1988 и др.). Имеются лишь единичные указания на редкие встречи мигрирующих хищных птиц во второй половине мая-начале июня в низовьях Эмбы (чёрный коршун); в конце мая около Караганды (перепелятник, чёрный коршун, чеглок); степного и болотного луней в районе оз. Чаны, чёрного коршуна в Приобье (Корелов 1962; Ленхольд, Гаврилов 1978; Юрлов 1977). Севернее, на среднетаёжном Енисее (около пос. Мирный) отдельные мигрирующие канюки регистрировались 25-27 мая, перепелятники 13 мая, сапсаны 11-15 июня (Сыроечковский и др. 1987). На 61-63° с.ш. по Енисею пролёт чёрного коршуна идёт в течение всего мая, тетеревятник на кочёвках встречается до 27 мая; беркут и орлан-белохвост НаНаееШБ аШсШа летят в течение всего мая (Рогачева и др. 1988). Севернее по Енисею, на 64°25'-66°10' с.ш., первые одиночные полевые луни в 1977 отмечены 31 мая и 3 июня (Рогачева, Вахрушев 1983). Во всех этих случаях речь идёт об отдельных птицах: иногда десятках особей за декаду или даже месяц наблюдений.
Таким образом, обнаруженный нами феномен поздневесеннего пролёта хищных птиц выглядит локальным явлением. Однако мы считаем, что основная причина этой "локальности" — недостаточность, а в большинстве случаев отсутствие специальных наблюдений за миграциями птиц вообще и соколообразных в частности в поздневесеннее время. В абсолютном большинстве случаев соответствующие весенние наблюдения заканчивались 15-20 мая (см., например, сборники "Миграции птиц в Азии"), поэтому поздние мигранты, возможно, оставались вне поля зрения орнитологов. Вторая причина может заключаться в эффекте "бутылочного горлышка" при пролёте хищных птиц в районе наших наблюдений. Широко известно несколько участков концентрированного пролета соколообразных, например, очень мощная осенняя концентрация мигрирующих хищных птиц в Западной Грузии, в районе Батуми. При этом
предполагается, что через этот узкий "коридор" летят птицы с обширных территорий европейской части России и Западной Сибири. Вполне вероятно, что и в нашем случае концентрированный поток мигрантов при выходе на Северное Предкавказье, Северный Прикаспий и Северо-Западный Казахстан рассеивается на большом пространстве и при наблюдениях на постоянных наблюдательных пунктах фиксируются лишь одиночные особи. Если при этом учитывать, что большинство мигрирующих поздней весной соколообразных — это не принимающие участия в размножении молодые птицы, можно предположить, что их перемещения в потенциальных районах гнездования в конце весны-начале лета носят характер местных, ненаправленных кочёвок.
Сказанное позволяет с достаточной долей уверенности утверждать, что поздний пролёт хищных птиц по приморской равнине Дагестана — реально существующее и регулярное явление. Организация специальных стационарных наблюдений в это время в других точках предполагаемых путей пролёта, на наш взгляд, даст необходимые дополнительные материалы по обсуждаемому вопросу.
Литература
Бутьев В.Т., Михеев А.В., Шубин А.О. 1983. Сезонный пролет хищных птиц по западному побережью Каспийского моря Ц Экология хищных птиц. М: 11-13. Бутьев В.Т., Михеев А.В., Костин А.Б., Коблик Е.А., Лебедева Е.А. 1989. Заметки о редких видах птиц кавказского побережья Каспия (устье р. Самур, ДагАССР) // Орнитологические ресурсы Северного Кавказа. Ставрополь: 137-152. Вартапетов Л.Г. 1984. Птицы таежных междуречий Западной Сибири. Новосибирск: 1- 241.
Гаврилов Э.И. 1974. О двух формах миграции у птиц // Изв. АН КазССР, сер. биол. 5: 55-59.
Гынгазов А.М., Миловидов С.П. 1977. Орнитофауна Западно-Сибирской равнины. Томск: 1-350.
Дементьев Г.П. 1951. Отряд хищные птицы Асшрйез или РакогиГогтев // Птицы Советского Союза. М, 1: 70-341.
Корелов М.Н. 1962. Отряд хищные птицы Ц Птицы Казахстана. Алма-Ата: 488-707.
Ленхольд В.А., Гаврилов Э.И. 1978. Сроки пролета птиц в Караганде // Миграции птиц в Азии. Ташкент: 90-97.
Мелде М. 1982. Канюк — ВШео ЬШео (Ь.) // Миграции птиц Восточной Европы и Северной Азии: Хищные—Журавлеобразные. М.: 74-92.
Михеев А.В. 1982. Пролет птиц по западному побережью Каспийского моря // Зоол. журн. 61, 7: 1078-1087.
Михеев А.В. 1985. Дневной пролет птиц по западному побережью Каспийского моря//Птицы Северо-Западного Кавказа. М.: 5-19.
Михеев А.В. 1994. Экологические адаптации птиц к сезонным миграциям. Ставрополь: 1-142.
Рогачева Э.В., Вахрушев А.А. 1983. Фауна и население птиц Енисейской Северной тайги // Животный мир Енисейской тайги и лесотундры и природная зональность. М.: 47-106.
Рогачева Э.В. 1988. Птицы Средней Сибири: Распространение, численность, зоогеография. М.: 1-308.
Рогачева Э.В., Сыроечковский Е.Е., Бурский О.В., Мороз А.А., Шефтель Б.И. 1988. Птицы Центральносибирского биосферного заповедника. 1. Неворобьиные птицы // Охрана и рациональное использование фауны и экосистем Енисейского Севера. М.: 42-96.
Сыроечковский Е.Е., Аизигитова Н.В., Кузнецов Е.А., Бурский О.В., Шефтель Б.И. 1987. Особенности пролета птиц на среднетаежном Енисее // Фауна и экология птиц и млекопитающих Средней Сибири. М.: 181-201.
Юрлов К.Т. 1977. Сравнительная характеристика видимых миграций птиц в лесостепных и интразональных ландшафтах Западной Сибири по результатам синхронных наблюдений // Миграции птиц в Азии. Новосибирск: 5-35.
Ю 03
ТЖЯУ 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2000, Экспресс-выпуск 89: 10-16
К авифауне бассейна Нижней Тунгуски в пределах Иркутской области
Ю. И. Мельников
Управление по охране, контролю и регулированию использования охотничьих животных Иркутской области, ул. Тимирязева, д. 28, Иркутск, 664007, Россия
Поступила в редакцию 18 ноября 1999
Фауна птиц бассейна Нижней Тунгуски в верхнем и среднем течениях изучена очень слабо. Первые сведения о птицах региона собрал М.И.Ткаченко (1924, 1937). Т.Н.Гагина (1961) обобщила все имевшиеся к середине XX в. сведения. В последующие десятилетия отсюда поступали лишь отрывочные данные о птицах, собранные попутно при проведении бонитировки ондатровых угодий, а также охот- и лесоустроительных работ. Специальные исследования преимущественно водоплавающих и околоводных птиц проводились в 1970-1980-х (Мельникова 1983; Водопьянов 1988а, 19886; Водопьянов, Мельникова 1983; Мельникова и др. 1984, 1997). Впоследствии на основе краткосрочных поездок и опроса местных специалистов, прежде всего охотоведов, нами собраны новые данные, позволяющие существенно пополнить и уточнить список птиц рассматриваемого района Восточной Сибири. Названия видов даны по Л.С.Степаняну (1990).
МеИМа. Ранее встречалась в пойме Нижней Тунгуски повсеместно (Ткаченко 1924, 1937). Впоследствии почти полностью исчезла. Во всяком случае, Б.Г.Водопьянов (1988а) не встретил её во время детального обследования долины реки. В августе 1983 краснозобая гагара отмечена в бассейне р. Тетея (Мельникова и др. 1997). Вероятно, отдельные пары могут гнездиться.
