CC BY
62
Вестник Томского государственного университета. История. 2013. №4 (24)
УДК 904; 572
М.А. Корусенко, М.П. Рыкун
ПОЗДНЕСРЕДНЕВЕКОВЫЙ МОГИЛЬНИК ЧЕПЛЯРОВО 27: ПЛАНИГРАФИЯ И АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
Рассматриваются особенности формирования планиграфической структуры могильника Чеплярово 27 и дается предварительный антропологический анализ полученных при его исследовании материалов. При планиграфическом анализе главное внимание уделяется подтверждению гипотезы о неслучайном характере совокупностей детских погребений в некоторых частях могильника. Наличие полных детских костяков делает объект уникальным не только для реконструкции половозрастной структуры популяции, но и для исследований возрастных категорий постнатального онтогенеза человека.
Ключевые слова: позднее Средневековье, могильники, планиграфия, особенности, антропологические материалы, анализ.
История исследования группы некрополей позднего Средневековья в низовьях р. Тара насчитывает уже более 30 лет (1970-е гг. - первое десятилетие XXI в.). За этот период рядом археологов исследованы позднесредневековые могильники: ОкуневоУП [1-4]; Бергамак II [5-6];Черталы [7. С. 145-146], Чеплярово 27 [8. C. 119-125; 9, 10]. Упомянутые погребальные комплексы изучены с разной степенью полноты, в рамках различных исследовательских проектов, с использованием различных методик, вследствие чего и получены несколько разнящиеся по полноте полевые материалы и коллекции антропологических материалов.
Общее описание могильников Бергамак II и Чеплярово 27, а также анализ планиграфии с точки зрения выделения совокупностей погребальных комплексов были даны в одной из публикаций М.А. Корусенко и А.В. Полеводова [8. С. 120121]. В результате работ оказалась исследованной значительная часть могильника, включающая информацию о 121 погребении, получена представительная антропологическая коллекция, состоящая из останков 103 индивидов (КА ТГУ, список 251). Предварительная оценка состояния антропологического материала показала, что комплектность костяков и степень их сохранности очень хорошая, что позволит провести краниометрические (серия состоит из 24 мужских и 17 женских черепов), краниоскопические, одонтологические и па-леодемографические исследования материалов средневекового населения Среднего Прииртышья. Для решения задач по исследованию одного из аспектов формирования комплекса нами использованы только планы объектов на материке, прежде всего из-за того, что большое количество детских погребений не было выявлено при инструментальной съёмке могильника в 1999 г. Гипотеза о неслучайном характере локализации детских
погребений в тех или иных местах некрополя, которую мы хотим подтвердить в настоящей работе, появилась у нас уже при исследованиях на СВ оконечности могильника в 2005 г.
Пример локализации детских захоронений в определённом месте даёт нам скопление погребений в кв. Г-И 31-41 (рис. 1, 1-2). Здесь можно уверенно выделить ряды погребений, в том числе и полностью детских. Так, в кв. Г-З 38-41 расположен один ряд погребений, оконтуренных ровиками - М. 288 (взрослая), ММ. 289, 59, 56, 57 (детские). Ровики у детских погребений взаимно пересекаются, т.е. они так сооружены с определенной целью или, правильнее сказать, исходя их какого-то обязательного условия. Следующий ряд образован погребениями ММ. 53,54,58, примыкает к этому ряду с СЗ (у М. 53) М. 55, все погребения детские, тоже взаимно пересекаются своими ровиками. Планиграфически два описанных ряда соотносятся с рядом взрослых погребений М. 45-52 в кв. Д-К 33-36, за которым в кв. Г-И 30-33 прослеживается ещё один ряд из М. 48 (взрослая), ММ 49, 65, 67, 68 (детские), М. 66 (взрослая). Характерно, что детские погребения в последнем ряду могут иметь следы ровиков (ММ. 49, 65), а могут и не иметь их (ММ. 67, 68). В этой связи необходимо отметить, что ММ. 49, 67, 65 (детские) четко укладываются в рядную структуру скопления, а ММ. 68, 63А из неё выпадают и могут быть соотнесены с группой погребений без ровиков, расположенных к СЗ, которые также образуют рядную структуру. Эти погребения, согласно анализу общей планиграфии могильника М.А. Корусенко и А.В. Полеводова, являются предположительно более поздними и заполняют периферию скоплений погребений, оконтуренных ровиками [8. С. 121]. В этой группе ММ. 63А, 78Б, 78А, 78, расположенные в кв. Б-Д 32-34, - детские, ММ.
63, 64, 80 в кв. Б-Д 33-35 - взрослые, ММ. 64А, 80А, 81 в кв. А-Б 33-35 - детские.
Следующую группу детских погребений мы выявили на месте жилища № 2 памятника Чепля-рово 26, исследованного в 2007 г. В кв. К-П 39-41 выявлены ММ. 300-301, 303, 292, 292А, 297-298, 299 (детские) и М. 291 (взрослая). Здесь просматривается рядная структура скопления (ММ. 304 (взрослая), 299, 291 (взрослая) 298, 297, 303). Судя по размещению, эта рядная структура тяготеет к периферии скопления. Причём детские погребения находятся как раз на периферии, хотя часть из них и включена в рядную структуру, другие же из неё выключены и, скорее, тяготеют к массивной насыпи жилища №2 поселения Чеплярово 26. Еще один пример группировки детских погребений вокруг взрослых даёт рядная структура в том же скоплении погребений с ровиками, выявленная в кв. Н-С 41-45, где к ряду взрослых погребений -ММ. 36, 38, 37 - с В и ЮВ примыкает группа детских погребений ММ. 305-312 (из них ММ. 308, 310, 311 - кенотафы, соответствующие по размерам могильной ямы окружающим детским погребениям). Характерно, что упомянутая группа, в которой сложно выявить рядность, расположена между обозначенными рядами из скопления ММ. 304 (взрослая), 299 (детская), 291 (взрослая) 298, 297, 303 (детские) и ММ. 36,38,37 (взрослые). В этом же скоплении выделена ещё одна рядная структура - ММ. 20 (взрослая), 33, 319, 318А, Б (детские), М. 293 (взрослая).
Определённые выводы по материалам плани-графии исследованных объектов на одном из могильников Бергамак II сделаны М.А. Корусенко и А.В. Полеводовым ранее [8. С. 121-122, 124]. С уверенностью можно отметить, что сходные структуры выявлены при раскопках 2010-2011 гг. на могильнике Черталы. Можно лишь предполагать, что подобные же структуры существовали на могильнике Окунево VII для погребений с ровиками и без них, в частности, опираясь на данные раскопок В.А. Могильникова ЮВ периферии могильника Окунево VII [1. С. 57-59]. Материалы полностью изученного В.И. Молодиным могильника Кыштовка 2 (XVII-XVIII вв.) в верховьях р. Тара демонстрируют нам рядные структуры, в которые включены и детские погребения [11. С. 10]. Рядные структуры характерны и для более ранних могильников, например, Северного При-объя. Здесь на могильнике Зелёный Яр VIII— XIII вв. выявлены рядные структуры, в которых в ранней группе погребений VIII-IX вв. находятся детские и взрослые могилы, а в поздней группе XII—XIII вв. детские могилы концентрируются во-
круг взрослых [12. С. 153]. Сходная картина выявлена на могильнике Усть-Балык в Юганском При-обье, здесь рядные структуры погребений взрослых и детей характерны для ранних этапов существования комплекса (К-К! вв.) [13. С. 18, вкладка. С. 144].
Изучение краниологических материалов Среднего Прииртышья было начато в 1988 г. в рамках исследования антропологического состава средневекового населения Среднего Прииртышья [14]. На тот момент территория Среднего Прииртышья была представлена антропологическими материалами из могильников южно-таежной зоны (Малая Бича, Малая Тебендя, Кип), которые относились к усть-ишимской культуре (IX-XII вв. н.э.) и представлены были 17 мужскими и 5 женскими черепами. Из лесостепной полосы Среднего Прииртышья рубежа I—II тыс. н.э. была составлена серия из 10 мужских и 5 женских черепов (Такмак, Мур-линка, Евгащино, Алексеевка, Инберень Х), и из могильников лесостепной полосы Прииртышья середины II тыс. н.э. (Окунево III, Окунево IV, Старологиново, Красноозерки, Мурлинское городище) из 9 мужских и 9 женских [14. С. 22]. Последняя серия, как и серия южно-таежная, характеризуется сочетанием монголоидных признаков с небольшой высотой лица, что нашло свои аналогии в уральском антропологическом типе [14. С. 37, 52]. Краниометрическая характеристика небольшого в количественном отношении материала средневекового населения Среднего Прииртышья уже тогда указала на то, что в конце I - начале II тыс. н.э. лесное население Прииртышья в своем генезисе связано с группами таежных монголоидов Западной Сибири, а лесостепные группы были связаны с племенами полуоседлых скотоводов степных и лесостепных районов Алтая и Южной Сибири [14. С. 47]. Серия южно-таежного населения (конец I - начало II тыс. н.э.), как и серия середины II тыс. н.э. из лесостепной полосы Среднего Прииртышья, характеризуется сочетанием мон-голоидности с небольшой высотой лица и соотносится с уральским антропологическим типом. Группа же из лесостепной полосы Среднего Прииртышья рубежа I—II тыс. н.э. характеризуется чертами, свойственными популяциям североалтайского антропологического типа (телеуты, качинцы) [14. С. 37, 48; 15. С. 132].
Различия между разновременными сериями из лесостепного Прииртышья по важным расоводиагностическим признакам (высота черепной коробки, ширина лба, высота лица и носа), так же как и различия между группами из южно-таежной зоны и лесостепи (конец I - начало II тыс. н.э.),
Позднесредневековый могильник Чеплярово 27: планиграфия и антропологическая характеристика
говорят об отсутствии генетического родства между населением лесостепного Прииртышья в конце I тыс. н.э. и в середине II тыс. н.э. Данное обстоятельство свидетельствует в пользу миграции таежного населения в степную часть Среднего Прииртышья [15. С. 132].
Новые палеоантропологические материалы, представленные большим количеством прекрасной сохранности черепов и посткраниальными скелетами, как мужской, так и женской части данной популяции с территории Среднего Прииртышья (Чеплярово 27), могут существенно прояснить многие моменты в расогенетических процессах данной территории и позволят проследить этапы формирования современного населения данной территории. Кроме того, следует особо отметить, что полностью собранный антропологический материал с конкретного могильника представляет собой ценный источник по палеодемографии изучаемого социума. Наличие всех детских останков (62 индивида), различных возрастных периодов -уникальный комплекс для исследования в области возрастной антропологии. За последнее время могильник Чеплярово 27 самый репрезентативный по части палеоантропологических материалов детской части средневекового населения с территории Западной Сибири. Это особо важно для рассмотрения возрастных категорий разных стадий детского и подросткового периода с последующим уточнением годовых интервалов категорий. Так, например, анализ распределения материалов из Чеплярово 27 по возрастным категориям указал на большую смертность детей в период от года до трех лет (25,8%) и с четырех до семи (27,4%). Подобная тенденция, очевидно, будет прослеживаться в средневековых материалах, если задаваться вопросом о причинах смерти (переход от грудного вскармливания к взрослому питанию, ослабление иммунитета, инфекционные заболевания, пр.) Судя по средневековым материалам Нарымского Приобья (по рр. Обь, Кеть, Тым), пик смертности приходится на 6-9 лет, средний возраст умерших детей определяется 5-6 годами (р. Обь, могильник Тискино), 7-8 (р. Кеть, Какрбинский II), 5-6 годами (р. Кеть, Лукьяновский I), 5-5,5 годами (р. Тым, Бедеревский Бор II) [16. С. 290-291]. Высокая детская смертность, подтвержденная материалами из могильников Нарымского Приобья, -следствие ранних родов женщин [16. С. 291]. Обращает на себя внимание закономерность, характерная для средневековых могильников как На-рымского Приобья, так и Северного Приобья, -малый процент смертности населения подросткового и юношеского возраста [12. С. 151, табл.4; 13.
С. 114, табл.61. С. 123, табл. 67. С. 128, табл.73; 16. С. 290; 17. С. 2]. Вполне вероятно, что такая ситуация связана с естественным отбором на ранней стадии детского возраста, и до подросткового и юношеского периода доживали самые крепкие и выносливые дети. Данный вопрос требует специального анализа с привлечением данных по палеодемографии более ранних могильников с территории Западной и Южной Сибири.
Отдельного внимания требует анализ смертности детей в более ранние периоды, такие как последние месяцы внутриутробного развития и первые десять дней после рождения (новорожденные). Чаще всего при предварительных определениях такие периоды редко дифференцируются и определяются просто как «новорожденный» или «ребенок до года». Вполне возможно, что дети, скончавшиеся в ранний возрастной период, могли быть захоронены по другому обряду, нежели дети старшего возраста. В могильнике Чеплярово 27 зафиксировано 12,9% погребенных детей последних месяцев внутриутробного развития (результат выкидыша или смерти при родах) и 8,1% смерти в первые 10 дней после рождения (новорожденные), однако сравнительных данных по исследуемой территории и эпохе пока нет. Тем не менее при сборе этнографических материалов в нижнем течении р. Тара была получена любопытная информация о причинах перемещения поселений и, соответственно, кладбищ одной из локальных групп населения подгруппы аялу тарских татар. Речь идет о комплексах Бергамак П-Ш на пристани Гомана (поселение и могильник ХУП-ХУШ вв.), поселение Старые Юрты (XIX в), деревня Юрт-Бергамак [18]. Что касается комплексов поселения Алексеевка 51 -могильник Чеплярово 27 и современной деревни Челярово и её мазарата (кладбища) , то относительно них подобной информации собрать не удалось.
ЛИТЕРАТУРА
1. Могильников В.А. Позднесредневековые материалы из комплекса памятников у дер. Окунево в Тарском Прииртышье (к проблеме происхождения тарских татар) // Вестник археологии, антропологии и этнографии. Тюмень, 1997. Вып. 1. С. 51-64.
2. Могильников В.А., Коников Б.А. Могильник потчеваш-ской культуры в Среднем Прииртышье // Советская археология. 1983. № 2. С. 162-182.
* Поселение Алексеевка 51-могильник Чеплярово 27, д. Чеплярово и её мазарат расположены вниз по течению р. Тара в 20-25 км от упомяных Бергамак-П-Ш, Старых Юрт, бывшей д. Юрт-Бергамак. Обозначенные комплексы (археологические поселение - могильник, этнографические деревня - кладбище) принадлежат, вероятно, территориальным (локальным) группам в рамках подгруппы аялу тарских татар и их возможным историческим предкам.
3. Матющенко В.И., Полеводов А.В. Комплекс археологических памятников на Татарском Увале у д. Окунево. Новосибирск, 1994. 223 с.
4. Матющенко В.И. Могильник на Татарском увале у д.Окунево (ОМ VII) // Новое в археологии Прииртышья. Омск, 2003. Вып. 3. 64 с.
5. Тихонов С.С., Татауров С.Ф. Могильник Бергамак II / Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. Новосибирск, 1996. Т. 1. С. 58-84.
6. Тихомиров К.Н. Отчёт об археологических раскопках могильника Бергамак II в Муромцевском районе Омской области в 1999 г. // Архив Музея археологии и этнографии Ом-ГУ. Ф. II. Д. 151-1. Омск, 2000.
7. Мельников Б.В. Поздние погребальные памятники таёжного Прииртышья // Древние погребения Обь-Иртышья. Омск, 1991. С. 142-156.
8. Корусенко М.А., Полеводов А.В. Планиграфия курганно-грунтовых могильников в низовьях р. Тара (предварительные итоги исследования) // Время и культура в археологоэтнографических исследованиях древних и современных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий: проблемы интерпретации и реконструкции. Томск, 2008. С. 119-125.
9. Корусенко М.А. Отчет об археологических раскопках курганного могильника Алексеевка 50, поселения Алексеевка 51, курганно-грунтового могильника Чеплярово 27, поселения Чеплярово 29 в 2008 г. // Архив МНС ОФ ИАЭТ СО РАН. Ф. VII-1. Д. 1-1. Омск, 2009. Т. 1-2.
10. Корусенко М.А. Отчет об археологических раскопках курганно-грунтового могильника Чеплярово 27 в 2009 г. // Архив МНС ОФ ИАЭТ СО РАН. Ф. VII-1. Д. 5-1. Омск, 2010.
11. Молодин В.И. Кыштовский могильник. Новосибирск, 1979. 182 с.
12. Зелёный яр: археологический комплекс эпохи средневековья в Северном Приобье / Кол. авторов; под ред. Н.В. Фёдоровой. Екатеринбург; Салехард, 2005. 368 с.
13. Семенова В.И. Средневековые могильники Юганско-го Приобъя. Новосибирск, 2001. 296 с.
14. Багашёв А.Н. Антропологический состав средневекового населения Среднего Прииртышья // Палеоантропология и археология Западной и Южной Сибири. Новосибирск, 1988. С. 22-54.
15. Багашёв А.Н. Этническая антропология тоболо-иртышских татар. Новосибирск, 1993. 152с.
16. Боброва А.И., Рыкун М.П. Палеодемография населения Нарымского Приобья во II тысячелетии. Интеграция археологических и этнографических исследований. // Материалы международного научного семинара. Красноярск; Омск, 2006. С. 288-292.
17. Боброва А.И., Рыкун М.П. Палеодемография населения Нарымского Приобья во II тысячелетии [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://museum.trecom.tomsk.ru, свободный.
18. Материалы Комплексной археолого-этнографи-ческой экспедиции Омского филиала ОИИФФ СО РАН и Ом-ГУ 1997 г // Архив МАЭ ОмГУ. Ф. II. Д. 105-4. К. 429, 442443, 446-447.
