CC BY
21
УДК 321.01 DOI: 10.24412/2071-6141-2021-4-14-20
«POWER» / «ВЛАСТЬ»: ОСОБЕННОСТИ ИНТЕРПРЕТАЦИИ И ПЕРЕВОДА В ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ
Я.В. Литвинов, А.Г. Смирнова
Перевод социально-политического текста должен с максимальной точностью передавать смысловое содержание, заложенное в оригинале, адресуя его предполагаемой аудитории, которая воспринимает высказывания и другие речевые произведения в рамках иной социокультурной традиции. В статье исследуются особенности перевода понятия «power», принимающего, в зависимости от контекста, различные значения. По мнению авторов, при переводе данной лексической единицы в политологических текстах необходимо не только учитывать контекст ее употребления, но и соотносить данный термин с деятельностью конкретных политических институтов и развертыванием соответствующих процессов в сфере политики.
Ключевые слова: политика, перевод, власть, могущество, баланс сил, держава.
Переводы политических текстов на другие языки играют исключительно важную роль в укреплении доверия и в развитии отношений между народами и государствами. С учетом данного обстоятельства основная задача, которую должен ставить перед собой переводчик, заключается в том, чтобы с максимальной точностью передать смысловое содержание, заложенное в оригинале, адресуя его предполагаемой аудитории, которая воспринимает высказывания и другие речевые произведения в рамках иной социокультурной традиции. Базовый принцип подобного перевода сформулировал еще в IV в. н.э. христианский богослов, создатель канонического латинского текста Библии Иероним Стридонский: «...Я передаю не слово словом, но мысль мыслью» [1].
Это подразумевает, что при переводе следует искать смысловой эквивалент не отдельных единиц текста или слов, а всего исходного текста полностью, чтобы избежать ошибки «буквализма», при которой в другом языке происходит выбор значения не по соответствию контексту, а по самой распространенной его интерпретации.
Принято считать, что «наглядной иллюстрацией "ловушек" буквального перевода могут служить пословицы, поговорки, разговорные клише, в которых общий смысл высказывания совсем не столь очевиден, как это может показаться на первый взгляд» [2, с. 8]. Однако искажение смысла переводимого текста нередко возникает и в тех достаточно распространенных случаях, когда в силу полисемии какое-либо слово, обозначающее разные предметы и явления действительности, но ассоциативно связанные между собой в сознании носителя языка оригинала, имеет в языке перевода несколько эквивалентов, именующих различные сущности, факт
существования, одной из которых не всегда предполагает наличие другой или других [3].
Так, например, слово «ability» может быть переведено с английского языка на русский и как «способность», и как «возможность». Однако, с точки зрения носителя русского языка, между этими двумя лексическими единицами отсутствует устойчивая ассоциативная связь: наличие определенной способности как некоторого свойства личности, политического института или иного социального актора, являющегося условием осуществления какой-либо деятельности, вовсе не означает, что при этом существует и соответствующая возможность как совокупность определенных обстоятельств или средств, позволяющих данному актору совершить необходимые действия. Верно и обратное: существование определенных возможностей само по себе не означает, что тот, перед кем они открываются, обладает способностью их реализовать. Поэтому при переводе указанного слова существенную роль играет контекст, или языковое окружение его употребления. Очевидно, что в некоторых случаях для более точной передачи смысла, заложенного в оригинальном тексте, допустимо использовать сразу два приведенных эквивалента: «способность и возможность» или «способность и, одновременно, возможность».
В английском языке понятие «power» имеет достаточно широкое употребление, и его далеко не всегда представляется возможным перевести на русский, используя один лишь эквивалент «власть». Так, например, словосочетание «military power», равно как и «military strength», переводится как «военная сила», а другой возможный его перевод «военная власть» приобретает в русском языке уже совершенно иной смысл. Слово «power» несет в себе глубокое семантическое значение, которое отражает субстанциональный характер явления, интуитивно понятного носителям английского языка. В русском языке указанное значение может быть передано набором семантических единиц «власть», «сила», «потенциал», «мощь». Конечно, у каждого из этих слов имеются свои эквиваленты в английском, но по отношению к ним «power» выступает более ёмким, интегрирующим понятием. Поэтому при переводе слова «power» на русский язык существенную роль приобретает его контекстуальное предметно-логическое значение, которое «неустойчиво, так как находится в зависимости от окружения или контекста» [4, с. 159].
Для сопоставления значений понятий «power» и «власть» обратимся к их известным словарным определениям. В «Кембриджском словаре» предлагается двоякая трактовка термина «power»: 1) «способность и возможность (ability) управлять людьми и событиями» и 2) «степень политического контроля над индивидом или группами в стране» [5]. Понятие «власть» определяется в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля как «право, сила и воля над чем, свобода действий, распоряжений; начальствование; управление [6], а в «Толковом словаре русского
языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой - как «право и возможность распоряжаться кем-чем-нибудь, подчинять своей воле [7].
На первый взгляд, эти определения представляются достаточно четкими и понятными, но только до тех пор, пока они употребляются на межличностном и внутригосударственном уровне. Однако даже и в этих случаях возникает ряд вопросов. Откуда берется право на власть? Каковы источники этого права и что обеспечивает его легитимность? Где проходит грань между реализацией власти и актом насилия? Принято считать, что государство обладает властью над гражданами, поскольку имеет монополию на легитимное насилие, однако является ли лишь страх перед возможным наказанием источником подчинения и признания власти государства? Монополия на легитимное насилие, по большей части, означает право государства на осуществление принуждения, наказания за преступления, а не является источником власти над обществом сама по себе. Тем более невозможно говорить о монополии на легитимное принуждение или насилие на надгосударственном уровне, где над каждым участником межгосударственного взаимодействий нет никакого вышестоящего политического института. По существу, даже ООН нельзя считать «мировым правительством» как таковым, поскольку данная организация является скорее «круглым столом», чем реальным гегемоном, наделенным политической властью над государствами.
Следует отметить, что в словаре «Политлексикон: понятия, факты, взаимосвязи», устанавливающим соотношения между русскими, немецкими и английскими терминами, «власть» и «power» трактуются в двух разных значениях: как «могущество» (Macht / might) и как «насилие» (Gevalt / violence), а также рассматривается сближающаяся с этими интерпретациями по своему смысловому значению триада «господство» / «Herrschaft» / «authority» [8, с. 83-84, 114-115]. Сложность взаимного перевода подобных терминов, как отмечает М.М. Боярская, обусловлена тем обстоятельством, что, «с одной стороны, есть основания для различения отдельных значений многозначного слова, а с другой - вероятность существования общего смысла, объединяющего все значения слова» [9, с. 18]. На наш взгляд, такой общий смысл становится заметным при попытке перевода на русский язык словосочетаний «political power», «balance of power», «Great Powers». Несмотря на то, что в каждом конкретном случае употребляются разные эквиваленты: «политическая власть», «баланс сил», «великие державы», - речь, по сути, идет об одном и том же явлении, некоей субстанциональной характеристике социально-политических отношений, обозначаемой термином «power».
Рассматривая «власть / power» не только в сугубо политическом, но и в более широком общесоциальном контексте, М.Н. Грачев отмечает: «...Общим моментом для всех разновидностей власти является способность и возможность субъекта обеспечить, в соответствии с собственными
намерениями, подчинение одного или нескольких объектов, управление ими. При этом не имеет принципиального значения, является ли данное подчинение вынужденным или добровольным, осуществляется ли такое управление посредством силы либо угрозы ее применения или же основывается на авторитетных началах» [10, с. 110-111]. Проецируя данный подход на уровень межгосударственных отношений, было бы неверно отрицать, что одним, хоть и не единственным, источником «власти»-«power» того или иного государства или объединения государств является присущие ему способности и возможности ввести по отношению к другим государствам определенные санкции за неисполнение его воли. Безусловно, подобные действия являются актами насилия, однако следует признать, что они не всегда приводят к желаемым результатам.
Обозначая силовое, санкционное начало только в качестве одного из аспектов явления, обозначаемого понятием «власть»-«power», Т. Парсонс подчеркивает: «Власть, таким образом, является реализацией обобщенной способности, состоящей в том, чтобы добиваться от членов коллектива выполнения их обязательств, легитимизированных значимостью последних для целей коллектива, и допускающей возможность принуждения строптивых посредством применения к ним негативных санкций, кем бы ни являлись действующие лица этой операции» [11, с. 481]. И в данном отношении представляется сомнительным утверждать, что государство, санкционное воздействие которого на другие государства не привело к изменению ситуации в его пользу, действительно обладает «властью»-«power». Так, первое десятилетие XXI в. показало, что США в значительной мере обладали данным качеством, поскольку могли себе позволить осуществлять в нарушение норм международного права военные вторжения в другие страны. Однако уже следующее десятилетие продемонстрировало, что ни экономические и политические санкции в отношении России, ни военные операции в Сирии не принесли США желаемого результата. Уменьшилась ли «сила» США за это время? Нет, скорее возросла. Но уменьшилась ли «власть»-«power» США по отношению к другим государствам? Очевидно, да.
Ярким примером использования понятия «power» как субстанциональной категории выступает монография Н. Спикмэна «Стратегия Америки в мировой политике: Соединенные Штаты и баланс силы». Примечательно, что уже в самом названии данной работы в словосочетании «balance of power» интересующий нас термин употребляется в единственном числе, и тем самым подчеркивается то обстоятельство, что в мировом политическом процессе существует лишь одна обозначаемая данным понятием субстанция, которая либо находится в сбалансированном состоянии, либо перевешивает в чью-то пользу. Первая глава этого классического геополитического труда начинается со слов: «Без механической силы (mechanical power) - способности перемещать массу - не может быть технологии.
Без политической власти (political power) - способности двигать людьми -технология не может служить общественной цели» [12, p. 11]. В дальнейшем в своей работе Н. Спикмэн не дает четкого определения понятию «power» и лишь разъясняет его суть, употребляя в различных словосочетаниях. По нашим подсчетам, в первой главе книги [12, p. 11-40] данное понятие при переводе на русский язык 161 раз может интерпретироваться как «сила» («balance of power»), 44 раза - как «власть», около 20 раз - как «мощь», один раз - как «могущество» и 36 раз - как «держава» ("Great Powers").
Обобщая сложившуюся практику работы с англоязычными социально-политическими текстами, авторы словарей и учебно-методических пособий обычно приводят несколько возможных эквивалентов для интерпретации понятия «power». Так, В.Н. Крупнов предлагает семь вариантов его перевода: «держава, власть, сила, мощь, компетенция, возможность, полномочия» [13, с. 127-128]. И.В. Домбровская и О.А. Петрова указывают, что данная лексическая единица может быть переведена как «1) держава, государство; 2) сила, мощь; 3) власть, могущество; 4) (мн.ч.) полномочия; 5) энергия», и что в сочетании с предлогом in она «приобретает адвербиальное значение: 1) у власти; 2) в состоянии» [14, с. 6]. И.Г. Абдулжалилов и З.Т. Таджибова приводят следующие соответствия: power - власть, legislative power - законодательная власть, executive power - исполнительная власть, judicial / legal power - судебная власть, supreme power - верховная власть, State power - государственная власть, state power - держава, the Great Powers - великие державы, seizure of power - захват власти, balance of power - политическое равновесие, emergency powers - чрезвычайные полномочия [15, с.10, 12, 13, 17, 41, 52].
Следует отметить, что все указанные варианты перевода взяты нами из словарей-минимумов. Соответствуя общепринятой практике, они, тем не менее, не отражают всю концептуальную ёмкость понятия «power», а лишь демонстрируют только отдельные его смысловые аспекты. Может показаться, что данное понятие вообще можно было бы не переводить, как употребляемый М. Хайдеггером термин «дазайн» или введенную Х. Маккиндером геополитическую категорию «хартленд». Однако такое решение не представляется верным, поскольку и Хайдеггер, и Маккиндер вкладывали в предложенные ими понятия свое авторское концептуальное осмысление, тогда как «power» является, по своей сути, словом общеупотребительным, и для передачи одного из его значений, обусловленного конкретным контекстом, существуют такие способы, как переводческий комментарий или описательный перевод.
С прагматической точки зрения, вариант перевода во многом определяется жанровыми особенностями текста и его целевой аудиторией. Так, если текст является публицистическим или научно-популярным, а его читатели не отличаются особой требовательностью, то в зависимости от кон-
текста «power» можно переводить как «власть» или «силу», не углубляясь в природу широкого круга явлений, соотносимых с этим понятием. При переводе научного текста необходимо не только учитывать контекст, но и соотносить данный термин с деятельностью конкретных политических институтов, развертыванием соответствующих процессов в сфере политики, что может потребовать примечаний или даже развернутого комментария, объясняющего особенности интерпретации, предлагаемой переводчиком.
Список литературы
1. Блаженный Иероним Стридонский. Письмо LVII к Паммахию о наилучшем способе перевода // Альфа и Омега. 1995. № 7 [Электронный ресурс]. URL: https: //www. pravmir. ru/pismo-lvii-k-pammaxiyu-o-nailuchshem-sposobe-perevoda/ (дата обращения: 01.11.2021).
2. Рыбин П.В. Теория перевода. М.: Московская государственная юридическая академия, 2007. 263 с.
3. Гурова Ю.И. Информационная энтропия языка // Вопросы культурологии. 2012. № 9. C. 33 - 38.
4. Лычагина Я.А., Аброськина Н.Б. Межъязыковая многозначность: проблемы англо-русского перевода // Инновационные научные исследования в современном мире: теория, методология, практика. Сборник научных статей по материалам III Международной научно-практической конференции. Уфа: НИЦ «Вестник науки», 2020. С. 157-161.
5. Power // Cambridge Dictionary [Electronic source]. URL: http s: //dictionary .cambridge.org/ru/%D 1 %81 %D0%BB%D0%BE%D0%B2%D 0%B0%D 1 %80%D 1 %8C/%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8% D0%B9%D 1 %81 %D0%BA%D0%B8%D0%B9/power (accessed: 01.11.2021).
6. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка [Электронный ресурс]. URL: https://dal.slovaronline.com/3334-VLAST (дата обращения: 01.11.2021).
7. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка [Электронный ресурс]. URL: https: //slovarozhegova. ru/word.php?wordid=3348 (дата обращения: 03.10.2021).
8. Политлексикон: понятия, факты, взаимосвязи: на основе нем. справ. Shubert/Klein. Das Politiklexicon / пер. с нем. В.П. Любина, М.А. Елизарьевой; под общ. ред. В.П. Любина и Р. Крумма; науч. ред. С.В. Патрушев, Л.Е. Филиппова. М.: Российская политическая энциклопедия, 2013. 783 с.
9. Боярская М.М. Проблемы многозначности и методы ее определения в современном английском языке // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. 2015. Т. 7. № 1. С. 17-23.
10. Грачев М.Н. Власть как форма социальной коммуникации // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 2011. № 1. С. 106-113.
11. Парсонс Т. О понятии «политическая власть» // Антология мировой политической мысли: В 5 т. Т. 2: Зарубежная политическая мысль ХХ в. / Ред.-науч. совет: пред. совета Г.Ю. Семигин и др. М.: Мысль, 1997. С. 479-487.
12. Spykman N.J. America's Strategy in World Politics: The United States and the Balance of Power. New York: Harcourt, Brace and company, 1942. 500 p.
13. Крупнов В.Н. Общественно-политическая лексика: Англорусский словарь-справочник. М.: Высшая школа, 1985. 174 с.
14. Домбровская И.В., Петрова О.А. Лексические трудности перевода общественно-политического текста с английского языка на русский. Воронеж: ЛОП ВГУ, 2003. 31 с.
15. Абдулжалилов И.Г., Таджибова З.Т. Словарь-минимум общественно-политической лексики английского языка. Махачкала: ДГУНХ, 2017. 93 с.
Литвинов Яков Владимирович, главный специалист, wtnhk13@,mail.ru, Россия, Москва, холдинговая компания «Гута»,
Смирнова Анна Георгиевна, аспирант, duis-congue@yandex. ru, Россия, Москва, Национальный исследовательский институт «Высшая школа экономики»
"POWER" / "AUTHORITY": FEATURES OF INTERPRETATION AND TRANSLATION IN A POLITICAL SCIENCE CONTEXT
Ya. V. Litvinov, A.G. Smirnova
The translation of a socio-political text should convey with maximum accuracy the semantic content embedded in the original, addressing its intended audience, which perceives statements and other speech works within a different socio-cultural tradition. The article examines the peculiarities of the translation of the concept of "power", which takes some different meanings depending on the context. According to the authors, when this lexical unit is translating in the political science texts, it is necessary not only to take into account the context of its use, but also to correlate this term with the activities of the specific political institutions and the deployment of relevant processes in the political field.
Key words: politics, translation, power, might, balance of power, state power.
Litvinov Yakov Vladimirovich, Mef specialist, wtnhk13@,mail.ru, Russia, Moscow, "Guta" Holding Company,
Smirnova Anna Georgievna, postgraduate, duis-congue@yandex.ru, Russia, Moscow, National Research University "Higher School of Economics" (HSE University)
