CC BY
69
Екатерина ПЕСЕГОВА
ПОВСЕДНЕВНЫЕ ПРАКТИКИ ОБЩЕСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ И ОБРАЗОВАНИЯ
Статья посвящена теоретико-методологическим основаниям и прикладным стратегиям исследования повседневных практик общественного воспитания. Актуализируется проблема социализации детей и молодёжи в контексте безопасности российского общества.
The article is devoted to theoretical, methodological and applied research strategies of social upbringing and education daily practice. The author considers the problem of children and youth socialization in the context of Russian national security.
Ключевые слова:
теоретико-методологические стратегии; социология повседневности, общественное воспитание, социализация, институт образования; theoretical and methodological strategies, daily sociology, social education, socialization, institution of
На современном этапе существования социологической науки явственно проявляется тенденция к умножению теорий среднего уровня. «Отраслевой» характер исследований свидетельствует, прежде всего, о бурно растущем интересе не только к изучению общества как целостного организма, включающего основные макросоциологические структуры, но и к исследованию различных их элементов, локальных социальных явлений и процессов. В структуре отрасли социологии представлено и теоретическое, и эмпирическое, и прикладное знание.
При анализе посредством таких явлений, как константные базовые ценности, культура воспитания и образования, проблематика национальной безопасности, социология образования, социология семьи и институциональных форм воспитания, очевидной становится область, составляющая проблемное поле социализации. Феномен социализации, на наш взгляд, должен анализироваться не только в парадигме теорий среднего уровня, но и на уровнях эстетической и нравственной составляющих, и, что особенно важно, на микроуровне, т.е. уровне повседневности.
Однако следует понимать, что «повседневность» сложно поддаётся рефлексии. Повседневные социальные феномены — данность, предстающая как видимая, но не замечаемая на уровне обыденного сознания. Понятно, что человек в любой момент его повседневной жизни находится в биографически детерминированной ситуации, т.е. в определённой им самим физической и социокультурной среде. В такой среде он занимает свою позицию. Это не только позиция в физическом пространстве и внешнем времени, не только статус и роль в рамках социальной системы, это также моральная и идеологическая позиция.
Представляется, что современный российский социум сохранил некоторые базовые ценности, характерные для всего прошедшего XX в. Более того, по данным исследований РНИС и НП, во всех поколенческих группах и когортах, кроме самой первой (от 16 до 24 лет), число людей, отдающих предпочтение советским ценностям и нормам, является явно доминирующим. Более того, исследователи констатируют, что после 1998 г. сглаживается разрыв в позициях и ценностях между старшими и молодыми поколениями. Поэтому авторы делают вывод, что в ближайшее десятилетие «советская тональность сознания россиян сохранится и будет в значительной
education.
ПЕСЕГОВА Екатерина Витальевна — к.э.н., наук, старший государственный инспектор управления лицензирования и аккредитации в образовании Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки
степени определять характер их самоидентификации»1. Дополнительной иллюстрацией к сказанному являются результаты опросов фокус-групп: студенты Поволжской академии государственной службы имени П.А. Столыпина, выбравшие своей будущей специальностью «работу с молодёжью» (Саратов, сентябрь 2008 г., участников — по 12 человек в 5 группах; N — 60). Респонденты единодушны во мнении, что современные подростки в основной своей массе «бесполезно проводят время, лежат на диване, смотрят телевизор»; «матерятся»; «пьют, курят»; «им ничего не интересно».
Понятно, что участники фокус-групп строят свои представления о современных подростках не столько на основе непосредственных контактов с ними, сколько исходя из различных социальных стереотипов. Справедливости ради отметим, что о своих младших родственниках, знакомых подростках и о «детях своего круга» опрашиваемые высказываются не столь критично. Большинство участников фокус-группы считают, что в детской среде перечисленные «пороки» распространены в основном из-за того, что сейчас в стране плохо развита система социализации подрастающего поколения: мало детских организаций, подобных пионерской, секций, кружков внешкольного досуга и т. п. («будет финансироваться организация детского досуга, дети не будут употреблять те же наркотики, не будут сами как-то добывать деньги противозаконными путями»; «им, бедным, заняться нечем»; «все предоставлены сами себе, родителям некогда, государство не хочет»; «дети и подростки не могут заниматься спортом, ходить в театры и кино, словом, организованно проводить свой досуг не только из-за отсутствия соответствующих организаций, но и по причине того, что финансовые возможности их родителей ограниченны»; «даже бесплатные кружки и секции всё равно требуют от родителей дополнительных финансовых вложений, что далеко не каждый может себе позволить».
Участники фокус-групп были единодушны во мнении, что на государстве лежит обязанность обеспечить людям такой уровень жизни, чтобы они были в состоянии оплатить услуги подобных организаций, в том числе и негосударственных.
1 Королев С. Долгие проводы советской эпохи // НГ-Сценарии, 2001, №1 стр.15.
Неудивительно, что при столь высокой степени неудовлетворённости современными социальными институтами, ответственными за социализацию подрастающего поколения, участники фокус-групп испытывают «ностальгию со слов старших» по соответствующим институтам советского прошлого. Полагаем, что такой высокий уровень поддержки идеи возрождения советской системы общественного воспитания обусловлен не столько стремлением к реставрации советского прошлого, сколько существующей в нынешнем российском обществе острой потребностью в общедоступных структурах, организующих досуг не только подрастающего поколения, но и представителей разных возрастных категорий.
Рассматривая теоретико-методологические основания и используя различные стратегии в исследовании феномена социализации и проблем, связанных с эстетикой и идеологией общественного воспитания, мы оказались в двойной зависимости — от научной рефлексии социологического интеллектуального пространства и мира повседневных общественных практик. Чтобы свести воедино эти различные знания, следует, на наш взгляд, анализировать не отдельные виды общественных повседневных воспитательных практик, но пространство всех проявлений общественного воспитания как систему, каждый элемент которой получает различное значение.
Необходимо, на наш взгляд, установить связь пространства общественного воспитания с отображающимся в нём социальным пространством, что необходимо во избежание ошибок, связанных с установлением прямой упрощённой связи, которую подсказывает обыденная интуиция. Социологическое видение проблемы позволяет выявить социально существенные свойства для установления родства между отдельными практиками общественного воспитания и интересами, вкусами, предпочтениями определённой социальной категории.
Пространство разнообразных практик общественного воспитания — не замкнутый в себе мир. Оно включено и в мир всех уровней образовательных практик, и в мир потребления, в свою очередь структурированный и конституированный в систему. Имеются все основания рассматривать проявления практик обществен-
ного воспитания как относительно автономное пространство, но не следует забывать, что оно является местом сил, приложимых не только к нему одному. То есть, нельзя изучать феномен какого-либо общественного потребления независимо от досугового потребления, спроса на образовательные услуги и т.п. в целом. Например, досугово-воспитательные практики, регистрируемые статистическим анкетным опросом, могут быть описаны как результирующие отношения между спросом и предложением, точнее, между пространством предлагаемых в данный момент продуктов и пространством склонностей. Дифференцированное распределение общественных воспитательных практик является результатом установления связи между двумя гомологичными пространствами: пространством возможных практик — предложением, и пространством склонности к определённой практике — повседневным спросом.
Изучение повседневности, как уже отмечалось, осложнено в методологическом отношении, так как невозможно обойти ни дисциплинарные порядки, ни «душевные структуры». Зато именно благодаря обращению к повседневности социология обретает действенные способы анализа, способность к пониманию и объяснению социальной реальности, оказывается востребованной для экспертизы и терапии не только институциализиро-ванных социальных связей и процессов, но и индивидуальных человеческих проблем. Повседневная жизнь — область микросоциологии, связанная с анализом практик, взаимодействий и культурной организации повседневной жизни, в ходе которого подвергаются критике анонимность, отчуждённость и отдалённость от индивида формальных макроинститутов.
Теоретико-методологические стратегии исследования практик общественного воспитания и образования, на наш взгляд, должны включать в себя самые широкие традиции отечественной и зарубежной социологии. Обоснование необходимости применения субъективного метода было представлено в дореволюционной школе русской субъективной социологии П.Л. Лаврова, Н.К. Михайловского и Н.И. Ка-реева, которые считали, что основная единица общества — не класс, группа или коллектив, а личность. На социальную
деятельность личности влияют субъективные помыслы и цели, которые не познаваемы объективными методами. Субъект познания (социолог) может изучать личность, только используя принцип «сопереживания», когда наблюдатель ставит себя в положение наблюдаемого. Как писал Михайловский, «...мыслящий субъект только в таком случае может дойти до истины, когда вполне сольётся с мыслимым объектом и ни на минуту не разли-чится с ним, т.е. войдёт в его интересы, переживёт его жизнь, перемыслит его мысль, перечувствует его чувство, перестрадает его страдание, переплачет его слезами»1.
Среди современных концепций выделяется «концепция габитуса» П. Бурдье, который предложил данное понятие для характеристики мира повседневности как системы определённых практик, выражающих основные предпочтения и вкусы в отношении предметов, ценностей и людей. Габитус определяет реакцию на реальность, организуя наши предпочтения в систему различий, структурирующих социальную реальность. Габитус предстает как культурная организация повседневных практик, включающих вкус и эмо-ции2.
Социология повседневности как раз и занимается субъективным аспектом реальной практики отношений, которые количественная социология рассматривает как взаимодействия между структурами, социальными институтами и организациями (например, социализация и система образования как социальные институты: каковы их функции и отношения между ними в данном обществе). Из сказанного, однако, не следует, что социология повседневности совершенно чужда «большим теориям» или «большим нарративам». Плодотворными в теоретико-методологическом плане представляются научные позиции новейшей французской социологии повседневности, в частности идеи инверсионной интерпретации повседневности М. Маффесоли3.
1 Михайловский И.К. Что такое прогресс? — Пг., 1922, стр. 84.
2 Бурдье П. Структура, габитус, практика. — СПб., 2003; Практический смысл. — М., 2001.
3 Маффесоли М. Околдованность мира, или Божественное социальное. Серия «Социо-Логос». — М., 1991, стр. 133—137; Фантастический мир каждого дня // Художественный журнал, 1997, №17, стр. 14— 16.
