CC BY
61
УДК93.394 ББК 63.3 (2)
DOI: 10.53315/1995-0713-2021-51-3-6-15
Д.С. Васькина, А.А. Пятунина
Северо-Кавказский Федеральный университет
ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ КОЧЕВЫХ И ГОРСКИХ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX вв.
В статье речь идёт о повседневной жизни кочевых и горских народов Северного Кавказа во второй половине XIX - начале XX вв. в контексте их взаимодействия с русским народом и установлением российской государственной власти в регионе. Основное внимание уделено народам, проживающим на территории Ставропольской губернии и Терской области.
Северный Кавказ - это сложная система различных культур. Они характеризуются своими национальными идеями, своеобразной иерархией этнокультурных ценностей. Поэтому авторами предпринята попытка показать изменения в повседневной жизни указанных народов с распространением российской власти в регионе. Авторы анализируют проблемы интеграции местного населения Северного Кавказа в политическое и экономическое пространство российского государства.
Ключевые слова: Северный Кавказ, Ставропольская губерния, Терская область, кочевники, горцы, повседневная жизнь.
D.S. Vaskina, A.A. Pyatunina
North Caucasus Federal University
EVERYDAY LIFE OF THE NOMADIC AND MOUNTAIN PEOPLES OF THE NORTH CAUCASUS IN THE SECOND HALF XIX - EARLY XX CENTURIES.
The article describes the life of the nomadic and mountain peoples of the North Caucasus and their interaction with the Russian people and the establishment of Russian state power in the region in the end of the XIX- early XX centuries. The authors show the life of the peoples living on the territory of the Stavropol province and the region around the river Terek.
The North Caucasus is a complex system of different cultures. Each and every culture has their national ideas and a kind of hierarchy of ethnocultural values. The authors attempt to show the changes in the daily life of these peoples under the influence of Russian power in the region. The authors analyze the problems of integration of the local population of the North Caucasus into the political and economic space of the Russian state.
Key words: North Caucasus, Stavropol province, Terek region, nomads, mountaineers, everyday life.
Во второй половине XIX века в России в ходе реализации «Великих реформ» царское правительство принимало меры по интегрированию народов окраин в общероссийские дела. Для этого была выработана система управления, целью которой стало унифицирование их социального и экономического строя, а также ограничение политической самостоятельности народов.
В середине XIX века шел активный процесс переселения беглых крестьян из центральных губерний России и Малороссии на территории Северного Кавказа, на которых проживали горские и кочующие народы (туркмены, ногайцы, калмыки). Освоение новых земель, плохо регулируемое государством, приводило к возникновению земельных споров между местным населением и казенными селениями.
Решению земельных вопросов способствовал переход кочевников к оседлости, который диктовал новые формы хозяйства. В 1853 году была создана межевая комиссия Кавказского линейного казачьего войска и магометанских народов Ставропольской губернии. Основной задачей комиссии было урегулирование вопросов землепользования [1, с.75]. С этого времени правительство взяло курс на проведение политики оседлости калмыков, ногайцев и туркмен Ставропольской губернии.
В XIX веке кочевые народы были выделены в самостоятельные административные единицы «приставства», которые подчинялись главному приставу кочующих народов Ставропольской губернии.
В 1854 году было основано туркменское поселение Летняя Ставка, ставшее резиденцией Трухменского пристава. Под его руководством находилось два помощника в Летней и Зимней ставках. Во второй половине XIX века в Трухменском приставстве образовались оседлые аулы Большой Барханчик, Малый Барханчик, Куликовы Копани, Кучерла, Чур, Маштак-Кулак, позже Шарахалсун, Озек-Суат, Айгур, Эдильбай и др.
Во второй половине XIX века правительство стало выдавать населению пахотные земли подушно. Оседлым туркменам выделялось по 30-40 дес. на душу мужского пола. Участки сдавали в аренду, так как калмыки, ногайцы и туркмены сохраняли кочевой образ жизни. На 1909 год в Трухменском приставстве в общей сложности имелось 783,6 тыс. дес. земли. Ее получали и вдовы, которые имели хозяйство. Семьи за пользование землей производили отчисления в казну [2, с. 178].
В ногайских поселениях на одного человека выделялось 7 дес. земли. Так, на каждый двор у едисанцев приходилось примерно 28 дес. земли, ногайцам аула Камыш-Бурун - 16 дес. земли, а на аул Ильяс-Кишлау - 11 дес. земли [2, с. 47].
Значимые изменения произошли в хозяйственной жизни кочевого и горского населения Северного Кавказа. Земледелие для горцев оставалось одним из основных занятий, при этом уровень сельскохозяйственного развития народов, проживающих в горах, был гораздо ниже, чем у тех народов, которые на протяжении нескольких десятилетий находились в непрерывных отношениях, используя знания и навыки, полученные от русских соседей для улучшения своей жизни. В середине XIX века тесное общение с русским населением стимулировало переход к оседлости и развитие земледелия и у кочевых народов Северного Кавказа [3, с. 101].
Условия для изменения сельскохозяйственного уклада коренного населения Северного Кавказа сформировались в 60-х годах XIX в. В производственных отношениях капиталистическое влияние стало более заметным, чему способствовали начавшиеся реформы и политическая стабилизация.
Земельные преобразования Александра II способствовали тому, что северокавказский регион постепенно становился одним из главных поставщиков зерна в государстве. Процесс доставки зерна потребителю ускорился благодаря развитию железнодорожных путей. Ввод в эксплуатацию Владикавказской железной дороги (70-е гг. XIX века) позволил увеличить хлебную запашку в регионе. Если в 1884 году в Ставропольской губернии посевная площадь составляла 748 тыс. дес., то к концу 80-х гг. XIX столетия она выросла до 1038 тыс. дес. [4, с.302].
В процессе промышленного развития России и тесного общения русского и горского населения у последних к середине XIX века появляется все большее количество новейшей сельскохозяйственной техники, позволяющей увеличить производительность труда.
У кочевых народов Северного Кавказа ситуация была иной. Низкий уровень технической обеспеченности сельского хозяйства задерживал развитие земледелия,
несмотря на это в течение XIX столетия значение земледелия в экономике кочевников изменялось. Тесные связи с соседними народами способствовали постепенному заимствованию у них новых хозяйственных навыков.
Зажиточные крестьянские хозяйства, арендовавшие земельные участки у кочевых народов Ставропольской губернии обеспечивали основной объем товарного хлеба, создавая экономию, средний размер которой достигал 3 159 дес.
В начале XX века калмыки, ногайцы и туркмены, переходя к оседлости, более активно начали заниматься земледелием. Во время Первой мировой войны Боль-шедербетовский улус стал основным поставщиком зерна среди кочующих народов Ставропольской губернии. Это было результатом того, что калмыки-большедербетовцы были наиболее оседлыми, потому что занимались не только скотоводством, но и земледелием. Будучи отделенным от других калмыцких земель, население улуса более тесно взаимодействовало с земледельческими регионами Юга России. Всего во время Первой мировой войны улусом было поставлено в помощь армии 108838 зерна и муки [5, с. 87].
У кочевых народов Ставропольской губернии утвердилось 3 вида скотоводства: кочевое, полукочевое и оседлое, которое появилось во второй половине XIX века [2, с. 61]. Традиционным занятием калмыков, ногайцев и туркмен во второй половине XIX - начале XX вв. было кочевое и отгонное скотоводство. К концу XIX века животноводство все больше приобретало черты интенсивности. Развитие сенокошения было результатом дальнейшего роста производительности труда в их хозяйстве. Полукочевой тип скотоводства требовал наличие постоянной зимней стоянки.
Калмыки, ногайцы и туркмены Северного Кавказа не испытывали недостатка в большем количестве пастбищ, а природные условия и отгонно-кочевая система давали возможность значительную часть времени держать скот на подножном корме, но под влиянием переселенцев все большее внимание уделяли заготовке кормов на зиму. Таким образом, важнейшим хозяйственным занятием стала подготовка к стойловому содержанию скота в зимних условиях, а именно преждевременная заготовка для него необходимых запасов сена и других кормов. Так, в конце XIX века калмыки, ногайцы и туркмены постепенно перешли к интенсивному методу скотоводства.
Главную роль в хозяйстве кочевников играло овцеводство. Оно приносило основной доход в виде мяса, шерсти и молока. Ногайцы разводили, в большей степени, грубошерстных курдючных овец мясной породы, от которых получали 10 кг чистого сала, с темно-серой или светло-коричневой шерстью, которая отличалась хорошим качеством и пользовалась высоким спросом на рынках. В начале XX века М. Смирнов писал о том, что для ногайцев овцеводство «было их главнейшим и преимущественным занятием. Отсюда они добывали все средства для жизни, и пищу, и одежду, и даже жилище» [6, с. 178].
С середины XIX века Ставропольская губерния становится одним из центров развития тонкорунного овцеводства, после того как сюда в конце XVIII века была завезена древнеиспанская порода овец-мериносов и из Таврической губернии перекочевала часть овцеводов. Русские и украинские переселенцы внесли значительный вклад в возникновение и развитие тонкорунного овцеводства на Северном Кавказе.
В 1901 году у калмыков Большедербетовского улуса насчитывалось 90 тыс. мериносовых овец. Это было связано с развитием товарных отношений, так как большедербе-товцы стремились производить шерсть на продажу, до этого наиболее распространенной породой была калмыцкая курдючная овца. Два раза в год овцы подвергались стрижке: весной и осенью. После их обрабатывали табачным отваром. Следует отметить, что у
калмыков Большедербетовского улуса были свои табачные плантации. Мясо калмыцкой породы овец продавали не только на российском рынке, но и за рубеж (Франция, Бельгия, Англия и др.), поэтому оно ценилось на 50-70 % дороже, чем скот иных пород. В некоторых районах Северо-Восточного Кавказа в течение продолжительного времени овца являлась денежной единицей.
Широко было распространено овцеводство среди горских народов Северного Кавказа. Помимо продуктов овцеводства, в некоторых горных обществах овцы были предметом уплаты феодальных повинностей. Значительное количество овец шло на продажу. В 1874 году в Баксанском ущелье был запущен сыроваренный завод, что повлияло на экономику региона.
В начале XX века тонкорунное овцеводство на Северном Кавказе пришло в упадок, одной из причиной которого можно назвать повышение цен на зерно, повлекшее за собой распашку земель, а вместе с тем сокращение пастбищ. Особенно заметно это происходило в Ставропольской губернии, там овцеводы перекочёвывали со своими отарами в район Терека, где цены на землю были ниже, а некоторые и вовсе перегоняли свои стада в Сибирь.
На Кавказе, как и по всей России, во второй половине XIX столетия существовало 3 вида коннозаводства: хозяйственное (домашнее), табунное (стадное), заводское. Летние пастбища Северного Кавказа располагались под Эльбрусом и близ Кисловодска. Зимними пастбищами табунов были долины горных рек [7, с. 45].
Особое место в хозяйстве кочевников занимало коневодство, связанное со всем укладом жизни. Еще в средневековье ногайцы вывели породу лошадей, которая получила в XVII веке название «ногайская лошадь». Она в течение продолжительного времени разводилась на Северном Кавказе.
В 60-70-е годы XIX века табунное коневодство пришло в упадок, причиной которого стал переход к интенсивному земледелию, который повлёк за собой распашку пастбищных угодий на равнинах и предгорьях Северного Кавказа. Недовольство земельными преобразованиями, проводимыми Россией, привело к массовой эмиграции горцев в Турцию, что также сказалось на развитии табунного коневодства в регионе.
В горных же районах Центрального Кавказа оно вовсе не получило широкого распространения, лошади здесь использовались непосредственно в качестве вьючного средства передвижения [7, с. 45].
Переход от табунного способа к коннозаводскому разведению лошадей, начавшийся в России в 90-х годах XIX века, не привёл к вытеснению хозяйственного коневодства промысловым, так для различных крестьянских работ использовались простые ездовые лошади, которые служили основной транспортной тягловой силой.
Крупнейшим производителем пленных лошадей на Северном Кавказе была Терская заводская конюшня, которая считалась лидером в регионе. Разведение скота среди горцев стало носить товарный характер. Лошади «казачьей» породы были специально выведены для продажи в казачьи войска.
Калмыцкая порода лошадей отличалась исключительной выносливостью, быстротой [8, с. 15]. К началу XX века в Большедербетовском улусе насчитывалось 14 коннозаводчиков, которым в общей сложности принадлежало 2018 лошадей [8, с.16].
Во время Первой мировой войны для нужд армии были закуплены местные породы лошадей, известные далеко за пределами региона. Когда в Ставропольской губернии развернулось движение по созданию санитарного отряда для отправки на Дальний Восток, вместе со всеми жителями в работу включились «инородцы». Кочевники
внесли средства и передали для отряда 41 лошадь, 10 больших кибиток, выделены 4 туркмена для работы конюхами, которые умели обращаться с кибитками [9, с. 114-115]. Отряду было присвоено имя императрицы Марии Фёдоровны.
Быстрый рост внутреннего и внешнего рынков животноводческой продукции, отмена крепостного права и развитие капитализма привели к образованию торговых зон и изменению в структуре животноводства России. Северный Кавказ стал одним из крупнейших районов торгового скотоводства.
Таким образом, проводимая царским правительством политика оседлости кочевников Ставропольской губернии способствовала развитию земледелия и вовлечение народов в общероссийскую экономику. Изменения в экономической и политической жизни народов Северного Кавказа коснулись повседневной жизни. Укрепление политических, торговых и экономических связей между русскими и народами Северного Кавказа во второй половине XIX - начале XX вв. способствовало развитию их культурного сотрудничества. Результатом которого стало появление общих черт в материально-духовной культуре, что нашло отражение в предметах домашнего обихода, пище, национальной одежде, а также в декоративно-прикладном искусстве, семейной и общественной жизни. Существенно изменился быт кочевников, так они переняли от горцев - одежду, пищу и т.д. Однако у каждого народа Северного Кавказа были свои особенности.
Жилищами кочевников Ставропольской губернии до начала XX века были юрты (переносное жилье сборочно-разборочного вида, которое имело круглую форму). Внутри юрты пол застилали войлоком и коврами. В центре юрты у кочевников располагался таган и котел. Очаг считался священным местом, на котором готовилась пища, а также он использовался в качестве обогрева юрты.
В юрте не было окон, только входная дверь. Поэтому основным источником света было круглое отверстие, через которое выходил дым из жилья [1, с. 82]. Юрту мужчина и женщина складывали за 1 час. Но в основном жилище собирали женщины, поскольку считались хранителями домашнего очага, а мужчины тем временем занимались скотоводством. Каждая семья имела свою юрту.
Несколько жилищ у калмыков, ногайцев и туркмен составляли поселение. В центре такого поселения стояло жилье семьи старшего в роду, вокруг соответственно располагались другие юрты. Калмыки в обязательном порядке для подросших дочерей выделяли отдельную юрту, для мальчиков же этого не требовалась, так как зачастую они уходили в степи пасти скот [1, с. 85].
Интерьер жилища кочевников Ставропольской губернии распределялся таким образом: по правой стороне от хозяина находились места для почетных гостей, а по левой стороне - для семьи, которая сидела в порядке старшинства, все размещались на полу. В юртах ногайцев и туркмен имелись кровати с наклонными сторонами, которые были раскрашены яркими узорами. Рядом с кроватью стоял сундук, в котором хранились спальные принадлежности.
В убранстве калмыков как таковой кровати не было, поскольку возникали неудобства при перекочевке, но, с другой стороны, следуя религиозным воззрениям, считалось, что нужно быть ближе к земле, поэтому стелили войлок, шкуры, старые платья и т.д. В каждой юрте имелся столик для религиозных подношений, который находился слева от спального места, где калмыки зажигали лампадку, на стене висели буддийские молитвы [1, с. 90].
Перевод на оседлость предполагал строительство саманных домов упрощенного типа. Такой вид жилья был заимствован от пришедших в степи Северного Кавказа
малороссов. И при оседлом образе жизни юрта все же сохранялась и служила дополнительным помещением (например, кунацкая).
Что касается горского населения, небольшое количество плодородной земли в горах заставляло горцев строить дома на непригодных для земледелия участках. Поселения горцев (аулы) были разделены небольшими ущельями, глубокими оврагами и перевалами через хребет. Горский аул представлял из себя сгруппированные рядом друг с другом сараи (сакли), плетенные из хвороста и обмазанные глиной, вмещающие в себя несколько семей [7, с. 257].
В середине XIX века под влиянием русских соседей произошли изменения в жилищах горцев. Появились квадратные дома, покрытые черепицей, выполненные из саманного или жженого кирпича, с остекленными окнами, с деревянными потолками и полами. В домах была оборудована кухня с русской печью и дымоходом, выделилась прихожая с коридором. Изменилось и домашнее убранство: появляются новые предметы быта и утварь. Но все это более характерно для зажиточной части горского населения, основная часть населения продолжала жить в крытых соломой турлучных домах [4, с. 531].
Вместе с эволюцией жилищ горского населения изменялась и планировка деревни. Рядом с узкими переулками появлялись новые застроенные кварталы с широкими более-менее прямыми улицами, в центре которых были сосредоточены основные общественные здания, это прежде всего было характерно для тех поселений, через которые проходил почтовый тракт [4, с. 531].
Значительные преобразования коснулись одного из самых стабильных элементов повседневной жизни - пищи. Картофель, капуста, свекла и гречка становились более востребованными. Широкое распространение получила пшеничная мука, а потребление чая, сахара и кондитерских изделий увеличилось. К концу XIX - началу XX вв. изменился основной рацион кочевых народов, который состоял из мяса и молока [10, с. 32].
Особенностями быта кочевых народов было то, что в домашнем обиходе стеклянная и глиняная посуда почти не применялась, поскольку для кочевого народа была слишком хрупкой, поэтому материалом для нее служили металл, кожа и дерево. В каждой юрте имелся чугунный котел, в котором готовили первые блюда. Однако с конца XIX века старый кухонный инвентарь быстро вытесняется обычной городской посудой, бутылками, стеклянными четвертями, металлическими сосудами и т. д. [11, с. 603]. Это свидетельствовало о том, что кочевники постепенно переходили к оседлому образу жизни.
Пчеловодство являлось довольно важной и распространенной хозяйственной частью региона, климат и ароматные травы способствовали разведению пчел. Кабардинцы, ногайцы, казаки, государственные и помещичьи крестьяне разводили пчел при первой возможности, здесь, как и у крестьян в России, пчеловодство велось без каких-либо правил и давало значительный доход пчеловодам без больших затрат и ухода. Кабардинцы занимались пчеловодством больше, чем другие народы, Бабуков-ский аул особенно славился своими пчельниками и ароматным медом. Мед и воск были наиболее удобным товаром для продажи, который всегда был в цене [12, с. 86]. Усовершенствовалась техника пчеловодства, от русских соседей горцы позаимствовали умение строить деревянные улья, взамен плетеных сапеток. Для сохранения пчелиных семьей при откачке мёда пчёл больше не выкуривали серой.
Во второй половине XIX века царское правительство ставило задачу по преодолению неграмотности среди кочевых и горских народов Северного Кавказа. Профессор Казанского университета Николай Иванович Ильминский разработал новую систему
обучения для «инородцев». Согласно предложенной системе образование горцев и кочевых народов России должно было осуществляться при помощи православных миссионерских школ, обучение в которых первостепенно должно было осуществляться на родном языке неотрывно с изучением русского языка. Дальнейшее обучение должно было осуществляться исключительно на русском языке. Однако предложенная система в своём первозданном виде не могла быть использована. Первоначальное обучение на родном языке не представлялось возможным из-за многонационального и разного конфессионального состава учащихся. Поэтому обучение проходило сразу на русском языке преподавателями, говорившими одновременно на нескольких языках горских и кочевых народов. Именно эта практика оказалась более эффективной в обучении народов региона.
В 1859 году был утвержден так называемый «Устав горских школ», который позволил увеличить количество школ и обучающихся детей.
Развитие промышленности и сельского хозяйства на Северном Кавказе во второй половине XIX века привело к необходимости открытия специальных учебных заведений (ремесленные училища, сельскохозяйственные школы и др.). Изначально они открывались в административных центрах, позже стали появляться в станицах и селах региона. Небольшая часть горцев обучалась в ремесленных училищах Ставропольской губернии. Во второй половине XIX века в Осетии продолжала работу «христианская» школа. Большое количество школ было открыто при мечетях.
Появилась возможность обучения горских детей в Ставропольской гимназии, которая сыграла важную роль в обучении и воспитании детей горцев. Из стен Ставропольской гимназии вышли выдающиеся деятели культуры: К. Хетагуров, А.-Г. Кешев, Ч. Ахриев, И. Кануков, К. Атажукин, С.-Б. Абаев, А.-Г. Долгиев, А. Т. Ахриев и др.
Во второй половине XIX века девочки стали допускаться к обучению. Так, в 60-х годах девятнадцатого столетия во Владикавказе была открыта первая женская двухклассная школа. Открытой на собственные сбережения Аксо Калиевым школе покровительствовала Великая княгиня Ольга Фёдоровна [13, с. 7]. К концу XIX века женское образование набирает популярность, в 1896 году в Терской области было открыто 12 женских учебных заведений.
Мусульманское население Северного Кавказа училось грамоте в мектебах, функционировавших при мечетях [9, с. 39]. В связи с тем, что эти школы практически не были зарегистрированы, установить их точное количество довольно сложно. Мектебе открывались по желанию самих учеников или учителей в любое время и так же легко и закрывались.
Во второй половине XIX века царское правительство содействовало развитию образования среди кочевых народов Ставропольской губернии. Так, в конце XIX века в двух туркменских ставках было открыто несколько начальных училищ для мальчиков. Уже в начале XX века в туркменских аулах имелось 13 школ, там училось 652 человека [14, с. 126-134]. В школах занятия проводились на русском и туркменском языках.
У ногайцев, ведущих оседлый образ жизни, Калаусо-Саблинского и Бештаво-Кум -ского приставств образовательные учреждения располагались в домах, где учились татарской грамоте, а в некоторых и арабской [15, с. 84]. В конце XIX века в ауле Канглы было 13 мечетей с мектебами на 546 дворов [2, с. 182]. В то же время зажиточная часть ногайского населения предпочитала обучать детей в Крыму [13, с. 146]. Детей отправляли в мектеб с семи лет. С конца XIX века мальчики и девочки обучались вместе [16, с. 59]. Имеются сведения, что в некоторых мектебах мальчиков обучал мулла, а девочек учила и воспитывала жена муллы [17, с. 129]. Девочек обучали до
10 лет, поскольку с 11-летнего возраста они считались невестами и им полагалось сидеть дома. За такой период обучения они учились читать и писать. Г. Ананьев отмечает, что среди караногаек были знающие арабскую грамоту [16, с. 59].
Занятия в школе были платными и проводились на арабском и тюркском языках. В год за обучение платили 2 рубля и в придачу отдавали годовалого теленка [16, с. 60]. Учитель проживал рядом с мечетью в маленькой пристройке. Его пропитанием, обустройством быта занимались родители учеников. Обычно несостоятельные ногайцы совместно оплачивали обучение своих детей, а богатые нанимали учителя отдельно для индивидуальных занятий [16, с. 61]. Продолжали учебу в медресе дети из состоятельных семей и одаренные дети из простых семей. К концу XIX века в ногайских аулах действовало 38 мектебов и 38 медресе, где училось 357 мальчиков и 39 девочек [17, с. 105]. В духовных школах детям преподавали арабскую грамматику, логику, курс мусульманского права, географию, астрономию. На уроках использовали арабский алфавит, обучение велось на ногайском языке.
Во второй половине XIX века царское правительство проводило курс на осуществление ассимиляторской политики. Создавались миссионерские школы, которые воспитывали детей в духе православия. Еще в XVIII веке в степях Калмыкии появились миссионерские школы, целью которых было распространение православия среди калмыков, так как правительство поощряло принятие христианской веры среди инородцев страны. Первыми приняли крещение знатные калмыки, поэтому с их помощью правительство стремилось постепенно реализовать начатые преобразования.
Во второй половине XIX века церковные служители активно принялись за работу по христианизации инородного населения. Создавались миссионерские дома, школы, духовные училища, в которые приглашали детей горцев и кочевников. Такие школы занимались переводом церковных книг на калмыцкий язык.
В конце XIX века в Большедербетовском улусе православное ведомство настаивало на открытии миссионерских школ [8, с. 243]. Однако на протяжении длительного времени христианизация горцев и кочевников потерпела неудачу. Поэтому в начале XX века правительство прекратило попытки распространения православия среди инородного населения. Но, несмотря на явно реакционную направленность, миссионерские школы оказали положительное влияние на развитие грамотности, подготовке учителей среди народов и улучшение системы начального образования.
В 1866 году в Большедербетовском улусе открыли начальную школу на 10 мальчиков [18, с. 3]. В архивном документе от 6 мая 1866 года «Дело об открытии в улусе начального одноклассного училища, его работу и содержания» имеются сведения об открытии школы [9, с. 109]. Попечитель улуса сообщал Главному приставу кочующих народов Ставропольской губернии: «Училище открыто 5 числа сего месяца. Учеников семь. Священник села Ивановского Ставропольской губернии и уезда, отец Антип Сократов изъявил желание заниматься с учениками безвозмездно» [19, с. 127]. Школа располагалась в селе Ивановское Медвеженского уезда, в котором находился административный центр управления улусом. Школа называлась улусное начальное училище.
Активное влияние русского населения и его культуры отражается в различных аспектах повседневной жизни горских и кочевых народов Северного Кавказа. Русский быт и язык постепенно стали неотъемлемой частью жизненного уклада народов Северного Кавказа. Политика просвещения инородного населения способствовала появлению новых профессиональных кадров среди горцев и кочевников Северного Кавказа.
Анализ показывает, что влияние социальной и культурной жизни русского народа способствовало распаду патриархально-феодальных отношений кавказских и кочевых обществ, постепенно приобщало их к более развитым социальным отношениям, вовлекая их в экономические и культурные связи с Россией.
Тесные экономические и культурные связи с Россией и ее народами способствовали значительным изменениям в жизни кочевников и горцев. Улучшились строительные орудия, появились новые типы домов, увеличились поставки строительных материалов (дерево, железо, жженый кирпич, плитка, краски и т.д.), менялась одежда, продукты питания и прикладное искусство.
Таким образом, во второй половине XIX - начале XX вв., благодаря политике правительства, взаимодействию с русским населением, произошли перемены не только в бытовом укладе кочевников Ставропольской губернии и горских народов, но и в культуре и психологии. Политика оседлости кочевых народов, проводимая царским правительством, способствовала переходу значительной части калмыков, ногайцев и туркмен к оседлому образу жизни, вследствие чего они стали заниматься земледелием, что привело к проникновению капиталистических отношений в среду кочевых народов Ставропольской губернии.
Список литературы
1. Жилище и пища калмыков Большедербетовского улуса // Сборник стат. сведений о Ставропольской губернии. - Ставрополь, 1868. - Вып. I. (Отд. 1). - С. 82-104.
2. Калмыков И.Х., Керейтов Р.Х., Сикалиев А.И.-М. Ногайцы: Историко-этногра-фический очерк. Черкесск: Ставропольское книжное издательство Карачаево-Черкесское отделение, 1988. - 260 с.
3. Фадеев А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX в. -М., 1961. - 398 с.
4. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. - 1917 г.) / отв. ред. А.Л. Нарочницкий. - М.: Наука, 1988. - 659 с.
5. Васькина Д.С. Большедербетовский улус в составе Ставропольской губернии // Кочевые народы Юга России: исторический опыт и современность: материалы росс. науч.конф.смежд.участием / под. Ред. А.Н. Команджиева. -Элиста: Джангар, 2016. -С.85-87.
6. Керейтов Р.Х., Ногайцы. Особенности этнической истории и бытовой культуры / Под ред. Ю.Ю. Клычникова. - Ставрополь: Сервис школа, 2009. - 468 с.
7. Казиев Ш., Карпеев И. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке. -М..: Мол.гвардия, 2003. - 451 с.
8. Манджиев Н.Ц. Кердата и Кердатинцы. - Элиста, 2004. - 527 с.
9. Ткаченко Д.С. Проблемы истории национально-просветительной политики Российской империи на Северном Кавказе в середине XIX - начале XX века // Актуальные проблемы исторической науки: Материалы 44 научно-методической конференции. - Ставрополь: Изд. СГУ, 2001. - 250 с.
10. Бентковский И.В. Взгляд на кочевую культуру калмыков и причины ее живучести // Ставропольские губернские ведомости. 1877. № 5, 6.
11. История Калмыкии с древнейших времен до наших дней в 3 томах. Т.3. Элиста. 2009. - 848 с.
12. Газета Кавказ. № 22 от 29 мая 1848. - Типография канцелярии Наместника на Кавказе. Национальная парламентская библиотека ГрузиииЯЬ: http://dspace.nplg.gov.ge/ ИапШе/1234/20471/ (дата обращения: 01.05.2021).
13. Воротникова М.В. Образование женщин на территории Северного Кавказа во второй половине XIX века - на. ХХ вв. // История образования. - С. 6-13
14. Акопян В.З. Этнокультурный облик ставропольских туркмен. Пятигорск: ПГЛУ 2016. - С.126-134.
15. Бентсковский И.В. Историко-статистическое обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ногайцы. Часть 1. - Ставрополь: Типография Губернаторского Правления, 1883. - 134 с.
16. Ананьев Г. Караногайцы, их быт и образ жизни // СМОМПК. - Тифлис, 1894. Вып. 20. - 78 с.
17. Уйсембаев А. Развитие религиозного и светского образования в Ногайской степи на рубеже XIX - XX вв. // Ногайцы: XXI век. История. Язык. Культура. От истоков -к грядущему. - Черкесск, 2016. - 188 с.
18. Фарфоровский С. В. Народное образование среди калмыков Большого Дербета в связи с их бытом и историей. - Ставрополь: Тип. Губ. правления, 1912. - 42 с.
19. Манжикова Л. Д. Очерки истории Большедербетовского улуса. - Элиста: Джангар, 2003. - 280 с.
