CC BY
35
УДК 316
ПОТЕНЦИАЛ КОНФЛИКТОВ В РЕГИОНАХ РОССИИ: ВЗГЛЯД МОЛОДЕЖИ
Р.И. Зинурова, А.Р. Тузиков, С.А. Алексеев, Э.Б. Гаязова1
'Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №15-03-00303 «Конфигурация новой российской идентичности молодежи: тенденции и региональная специфика»
Аннотация. В статье приводятся результаты, полученные в ходе проведения социологического исследования, посвященного изучению идентичности современной российской молодежи, касающиеся оценок молодежью уровня конфликтности в регионе. Полученные данные позволяют построить своеобразные «портреты» конфликтности регионов, учитывающие общую оценку стабильности региона, а также оценки конфликтности между различными социальными группами, что может быть использовано в целях прогнозирования конфликтов и противодействия проявлениям экстремизма и радикализма. В статье выявлены наиболее приемлемые формы протестной активности молодежи.
Ключевые слова: молодежь, экстремизм, идентичность, конфликты, регионы России, формы протестной активности.
THE POTENTIAL OF CONFLICTS IN THE REGIONS OF RUSSIA:
THE YOUTH DIMENSION
R. Zinurova, A. Tuzikov, S. Alekseev, E. Gayazova
Abstract. The paper deals with the results of sociological researches. The research was devoted to the study of identity of Russian youth. The results include estimates of the level of conflict in the region. The analyses consist of "portraits" of the conflict regions, which take into account the overall assessment of the stability of the region and assess conflicts between different social groups. This information can be used to predict conflicts and to counter extremism and radicalism. This research can identify the most acceptable forms of protest activity of young people.
Keywords: youth, extremism, identity, conflicts, regions of Russia, forms of protest activity.
В последние десятилетия проблема экстремистских и радикальных проявлений в молодежной среде приобрела в России особую актуальность [3]. В современной России экстремизм зачастую выступает в качестве каждодневного и весьма практикуемого способа решения различных проблем: политических, религиозных, национальных, экономических и других [2, с.84]. Исследователи сходятся во мнении, что современный молодежный экстремизм обусловлен, прежде всего, особенностями самой молодежи, такими как незавершенность процессов формирования правосознания, экономической, политической и духовной социализации; недостаточная социально-психологическая зрелость;
склонность к проявлению различных форм социального протеста и необдуманность в выборе средств и способов достижения жизненных целей [2, с.86]. Значимость проблемы актуализирует поиск путей противодействия распространению
экстремистской идеологии с использованием новых технологий, воспитание толерантного поведения по отношению к различным группам населения приобретают особую важность [1;4]. Важную роль в вопросе противодействия
экстремизму и радикализму может сыграть социологический анализ ситуации в регионах России в ракурсе конфликтогенности и готовности молодежи участвовать в различных формах протестной активности. Подобный анализ был проведен нами в рамках проекта «Конфигурация новой российской идентичности молодежи: тенденции и региональная специфика» [5].
Для решения исследовательской задачи нами был проведен опрос молодежи восьми регионов - Адыгеи, Марий Эл, Татарстана, Башкортостана, Якутии, Кировской,
Калининградской, Ростовской областей. Выбранные регионы Российской Федерации характеризует их распределенность по основным географическим осям России, что позволяет выйти на спецификацию региональных особенностей российской молодежи.
Молодежная аудитория в данном случае трактовалась нами в традиционно-демографическом плане, то есть как люди возрасте от 15 до 30 лет. В каждом регионе было опрошено по 300 человек, что является основанием считать выборку статистически значимой, а ее квотный характер отражающим ее репрезентативность. Выбор данной выборки
определяется наличием статистических сведений, дающих характеристику молодежи с социально-демографической точки зрения. В качестве квотных признаков выступили: место жительства, пол, возраст, национальность. Доля респондентов по каждой единице отбора соответствует доле данной группы молодежи в генеральной совокупности. Ниже приведен численный состав и процентное соотношение основных этнических групп в данных регионах.
Калининградская область. Русские - 86,4% от всего населения области.
Кировская область. Русские - 89,4% от всего населения области.
Республика Адыгея. Русские - 70,6% от всего населения республики или 76,7% от совокупности русских и адыгов. Адыги - 21,4% от всего населения республики или 23,3% от совокупности русских и адыгов.
Республика Башкортостан. Русские - 36,1% от всего населения республики или 39,7% от совокупности русских, башкир и татар. Башкиры - 29,5% от всего населения республики или 32,4% от совокупности русских, башкир и татар. Татары - 25,4% от всего населения республики или 27,9% от совокупности русских, башкир и татар.
Республика Марий Эл. Русские - 45,1% от всего населения республики или 51,9% от совокупности русских и марийцев. Марийцы -41,8% от всего населения республики или 48,1% от совокупности русских и марийцев.
Республика Саха (Якутия). Русские - 37,8% от всего населения республики или 43,1% от совокупности якутов и русских. Якуты - 49,9% от всего населения республики или 56,9% от совокупности якутов и русских.
Республика Татарстан. Татары - 53,2% от всего населения республики или 57,3% от совокупности татар и русских. Русские - 39,7% от всего населения республики или 42,7% от совокупности татар и русских.
Ростовская область. Русские - 90,3% от всего населения области.
Данные, полученные в ходе проведенного исследования, показывают, что современная молодежь склонна, в целом, оценивать общественно-политическую ситуацию в своих регионах как стабильную, однако отмечают при этом достаточно высокий уровень конфликтности между социальными группами, который зависит от социально-культурной и социально-экономической ситуации в регионе. Своеобразные «портреты» ситуации в рассматриваемых регионах приведены ниже.
Калининградская область. Проводя оценку по пятибалльной шкале, где «1» - напряженная
общественно-политическая ситуация, а «5» -спокойная общественно-политическая ситуация, молодежь Калининградской области дала следующие ответы: «1» - 2% опрошенных, «2» -6% опрошенных, «3» - 25%, «4» - 44%, «5» -23%.
Высоким уровень конфликтности между представителями отдельных национальностей в этом регионе считают 18% опрошенных представителей молодежи, между
представителями различных религий - 10%, между бедными и богатыми - 22%, между населением и властью - 21%.
Кировская область. Молодежь Кировской области, проводя оценку по пятибалльной шкале, где «1» - напряженная общественно-политическая ситуация, а «5» - спокойная общественно-политическая ситуация, дала следующие ответы: «1» - 0% опрошенных, «2» -4% опрошенных, «3» - 21%, «4» - 55%, «5» -20%.
Высоким уровень конфликтности между представителями отдельных национальностей в этом регионе считают 24% опрошенных представителей молодежи, между
представителями различных религий - 8%, между бедными и богатыми - 19%, между населением и властью - 22%.
Республика Адыгея. Молодежь Республики Адыгея, проводя оценку по пятибалльной шкале, где «1» - напряженная общественно-политическая ситуация, а «5» - спокойная общественно-политическая ситуация, дала следующие ответы: «1» - 1% опрошенных, «2» -4% опрошенных, «3» - 25%, «4» - 40%, «5» -30%.
Высоким уровень конфликтности между представителями отдельных национальностей в этом регионе считают 13% опрошенных представителей молодежи, между
представителями различных религий - 11%, между бедными и богатыми - 10%, между населением и властью - 18%.
Республика Башкортостан. Молодежь Республики Башкортостан, проводя оценку по пятибалльной шкале, где «1» - напряженная общественно-политическая ситуация, а «5» -спокойная общественно-политическая ситуация, дала следующие ответы: «1» - 2% опрошенных, «2» - 8% опрошенных, «3» - 17%, «4» - 37%, «5» - 37%.
Высоким уровень конфликтности между представителями отдельных национальностей в этом регионе считают 9% опрошенных представителей молодежи, между
представителями различных религий - 3%,
между бедными и богатыми - 14%, между населением и властью - 15%.
Республика Марий Эл. Молодежь Республики Марий Эл, проводя оценку по пятибалльной шкале, где «1» - напряженная общественно-политическая ситуация, а «5» -спокойная общественно-политическая ситуация, дала следующие ответы: «1» - 3% опрошенных, «2» - 8% опрошенных, «3» - 36%, «4» - 33%, «5» - 21%.
Высоким уровень конфликтности между представителями отдельных национальностей в этом регионе считают 9% опрошенных представителей молодежи, между
представителями различных религий - 7%, между бедными и богатыми - 14%, между населением и властью - 24%.
Республика Саха (Якутия). Молодежь Республики Саха (Якутия), проводя оценку по пятибалльной шкале, где «1» - напряженная общественно-политическая ситуация, а «5» -спокойная общественно-политическая ситуация, дала следующие ответы: «1» - 3% опрошенных, «2» - 6% опрошенных, «3» - 30%, «4» - 34%, «5» - 28%.
Высоким уровень конфликтности между представителями отдельных национальностей в этом регионе считают 23% опрошенных представителей молодежи, между
представителями различных религий - 11%, между бедными и богатыми - 16%, между населением и властью - 21%.
Республика Татарстан. Молодежь Республики Татарстан, проводя оценку по пятибалльной шкале, где «1» - напряженная общественно-политическая ситуация, а «5» -
спокойная общественно-политическая ситуация, дала следующие ответы: «1» - 3% опрошенных, «2» - 6% опрошенных, «3» - 27%, «4» - 42%, «5» - 23%.
Высоким уровень конфликтности между представителями отдельных национальностей в этом регионе считают 19% опрошенных представителей молодежи, между
представителями различных религий - 17%, между бедными и богатыми - 23%, между населением и властью - 25%.
Ростовская область. Молодежь Ростовской области, проводя оценку по пятибалльной шкале, где «1» - напряженная общественно-политическая ситуация, а «5» - спокойная общественно-политическая ситуация, дала следующие ответы: «1» - 3% опрошенных, «2» -11% опрошенных, «3» - 31%, «4» - 40%, «5» -16%.
Высоким уровень конфликтности между представителями отдельных национальностей в этом регионе считают 32% опрошенных представителей молодежи, между
представителями различных религий - 16%, между бедными и богатыми - 21%, между населением и властью - 28%.
На рис. 1 приведены значения долей молодежи в исследуемых регионах с оценкой высокого уровня конфликтности. Если говорить о готовности современной российской молодежи участвовать в тех или иных формах протестной активности, то следует отметить, что результаты исследования показывают - здесь в настоящее время большинство молодежи склонно выбирать такую форму, как подписание петиций, обращений
35% 30% 25% 20% 15% 10% 5% 0%
Калиниградская область
Кировская область
\ш
Республика Адыгея
Республика Башкортостан
Республика Марий Эл
Республика Саха (Якутия)
■ между преставителями различных национальностей Н между представителями различных религий
□ между бедными и богатыми
□ между населением и властью
Республика Татарстан
I
Ростовская область
Рисунок 1. - Доля молодежи в регионах, оценивающая уровень конфликтности между различными
социальными группами (как высокий)
В наибольшей степени это проявляется в таких регионах, как Ростовская область, где такая форма приемлема для 55% опрошенных, и в Калининградской области, где она приемлема для 40% опрошенных. Активные формы протестной деятельности
привлекательны для молодежи в значительно меньшей степени. Однако в отдельных регионах исследование выявило наличие значительной доли молодежи, готовой принять участие в митингах и забастовках. Это
Ростовская область, где такая форма приемлема для 23% опрошенных, и Республика Адыгея, в которой такая форма приемлема для 22% опрошенных.
Результаты социологического
исследования позволяют сформировать портрет конфликтности регионов Российской Федерации, что способствует прогнозу динамики экстремистских проявлений среди российской молодежи.
Литература:
1. Батурин В.Ю. О проблемах борьбы с молодежным экстремизмом в современных условиях / В.Ю. Батурин // Вестник Волгоградской академии МВД России. - 2015. - № 1(32). - С. 52-56.
2. Меркулов П.А. Государственная молодежная политика как инструмент в борьбе с экстремизмом / П.А. Меркулов // Среднерусский вестник общественных наук. - 2015. - Т. 10. - № 4. - С. 83-90.
3. Причины распространения этнического экстремизма и ксенофобии среди молодежи (Центральный федеральный округ): сборник материалов социологического исследования; под ред.
проф. Л.Я. Дятченко. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2008.
- 326 с.
4. Солопченко Д.В. Современные направления борьбы с терроризмом и экстремизмом в мире / Д.В. Солопченко // Право и безопасность. - 2013. - № 3-4(45). - С. 51-56.
5. Тузиков А.Р., Зинурова Р.И. Концептуализация социокультурных аспектов формирования идентичности современной молодежи в рамках теории идеологии / А.Р. Тузиков, Р.И. Зинурова // Управление устойчивым развитием. - 2015. - № 1(1).
- С. 39-44.
Сведения об авторах:
Зинурова Раушания Ильшатовна (г. Казань, Россия), доктор социологических наук, профессор, директор Института управления инновациями Казанского национального исследовательского технологического университета, заведующая кафедрой менеджмента и предпринимательской деятельности, e-mail: [email protected]
Тузиков Андрей Римович (г. Казань, Россия), доктор социологических наук, профессор, заведующий кафедрой государственного, муниципального управления и социологии, декан факультета промышленной политики и бизнес-администрирования Казанского национального исследовательского технологического университета.
Алексеев Сергей Анатольевич (г. Казань, Россия), кандидат социологических наук, доцент кафедры государственного, муниципального управления и социологии Казанского национального исследовательского технологического университета.
Гаязова Эльвира Баязитовна (г. Казань, Россия), кандидат социологических наук, доцент кафедры Менеджмента и предпринимательской деятельности, заведующая лабораторией Инноваций в подготовке кадров по приоритетным направлениям подготовки Казанского национального исследовательского технологического университета.
Data about the authors:
R. Zinurova (Kazan, Russia), doctor of sociology, full professor, director of the Institute for Innovation Management of Kazan National Research Technological University, head of the Department of Management and Entrepreneurship, e-mail: [email protected]
A. Tuzikov (Kazan, Russia), doctor of sociology, full professor, head of the Department for Public Administration and Sociology, dean of the Faculty for Industrial Policy and Business Administration of Kazan National Research Technological University.
S. Alekseev (Kazan, Russia), candidate of sociological sciences, associate professor at the Department for Public Administration and Sociology of Kazan National Research Technological University.
E. Gayazova (Kazan, Russia), candidate of sociological sciences, associate professor at the Department of Management and Entrepreneurship, head of Laboratory of Innovation in Education of Kazan National Research Technological University.
