CC BY
22
УДК 301:15 ББК 60.0:88
ПОСТМОДЕРНИЗМ КАК НАПРАВЛЕНИЕ ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ О ЧЕЛОВЕКЕ НОВОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ ЭПОХИ
Старостин Илья Александрович,
аспирант III года обучения кафедры истории философии факультета философии и психологии Воронежского государственного университета (г. Воронеж)
Аннотация. В статье исследуются концепции представителей постмодернистской философии о самосознании (сознании), мышлении человека. Здесь же рассматриваются разновидности человека новой информационной эпохи, и каждой из них даётся подробная характеристика.
Ключевые слова: постмодернизм, мышление человека, «массовый человек», «человек самоизолированный», «человек примитивный», «человек виртуальный».
POSTMODERNISM AS THE DIRECTION OF POSTNONCLASSICAL PHILOSOPHY ABOUT THE PERSON OF THE NEW INFORMATION EPOCH
Starostin I.A.
Abstract. In article concepts of representatives of postmodernist philosophy about consciousness (consciousness), thinking of the person are investigated. Here versions of the person of a new information epoch and each of them are considered the detailed characteristic is given.
Key words: postmodernism, thinking of the person, «the mass person», «the person self-isolated», «the person primitive», «the person virtual».
Современная информационная реальность характеризуется критерием «максимально свободна», поскольку нет уже ограничительно-сдерживающих факторов развития и практически исчезли открытый тотальный контроль и давление со стороны государства. Казалось бы, в столь благоприятствующих условиях человек начнёт реализовы-вать по максимуму свои накопленные умения и навыки, проявлять (в том числе и скрытые) способности, получать наибольшую пользу от использования знаний. На практике, в интерпретации философии постмодернизма, это приводит к формированию нового образа человека, «обладающего специфической «постмодернистской чувственностью» - особым, плюралистским отношением к миру...» [1]. В состоянии максимальной свободы выбора личность,
прежде всего, начинает осознавать, что в большинстве своём следует полагаться исключительно на саму себя. Здесь вполне уместно говорить о «вынужденной» индивидуализации. С другой же стороны, отчётливо понимается, что слишком многое в современной, беспрерывно меняющейся жизни зависит от воли случая, везения, стечения удачных обстоятельств.
Важнейшую роль в осознании бытийной реальности и понимании своего места в мире играет самосознание личности: согласно концепции французского философа П. Клоссовски (1905 - 2001), это - «продукт воздействия нормативного языка социальных институтов, т.е. влияния «языка власти» на бессознательные волевые импульсы, характерные для естественного состояния человеческой при-
роды» [2]. Само же индивидуальное сознание в эпоху постмодерна, в социально-философском звучании идеологов последнего - П. Рикёра, Ж. Лакана и Ж.-Ф. Лиотара, являет собой неопределённый, децентрализованный набор несознательных и сознательный верований, интуитивнык умозаключений о самом себе и мире.
Соответственно, с видоизменением сознания (и самосознания) приобрело новое выфажение и мышление человека, которое в постмодернистской философии обладает следующими принципами:
- особенно ценится пластичность и постоянная изменчивость действительности и знания;
- предпочтение отдаётся конкретному перед отвлечёнными принципами;
- появляется убеждение в том, что ни одна мысль a priori не должна тяготеть над воззрениями и исследованиями человека;
- поскольку человеческое познание субъективно определено множеством факторов, субъективная сущность недоступна, не позволяет делать о себе никаких утверждений, поскольку ценность всех истин и представлений нужно постоянно подвергать непосредственной проверке [3]. Отсюда напрашивается вывод: человеческое мышление в информационную эпоху должно иметь не теоретический, но практически прикладной характер.
В конечном итоге, «постиндустриальные» сознание и мышление ненамеренно повлияли и на изменение повседневных форм жизни. Человеческая жизнь всё больше и больше утрачивает природно-биологическое основание, превращаясь в нечто предельно рационально-бездушное. В связи с этим, французский философ М. Фуко (1926 -1984) в своё время констатировал, что ныне «человеческое поведение определяется не столько рекомендациями разума, сколько борьбой индивида за признание, исход борьбы за это определяется равновеликостью сил противостояния» [4].
Парадигмальные устремления постмодернизма таковы: преобладающим человеческим типом должен был стать «человек высокоразвитый (интеллектуальный)» с целым «набором» достоинств: он - а) принципиально меньше отягощён грузом сформированных и исторически обусловленный стереотипов; б) обладает более мобильными реакциями и способностью манипулировать любыми пластами информации; в) не стеснён в моделировании своего социального поведения; г) относительно легко адаптируется к новым условиям; д) способен к гибкому моделированию социальных ролей, творческому использованию окружающей реальности, управлению людьми [5]. На самом же деле возникли целых две разновидности человека «новой эпохи»: «человек усреднённый (сиюминутный)» и «человек массовый». Весьма точную характеристику первого типа сформулировал И.Т. Фролов: «это преуспевающий представитель среднего слоя, лишённый каких-либо «интеллигентских комплексов», целиком принимающий удобства современной цивилизации, умеющий наслаждаться жизнью, хотя и не совсем уверенный в своём благополучии. Он склонен жить одним днём, не слишком задумываясь о дне завтрашнем и тем более о далёком
будущем. Главным стимулом для него становится профес-сионалыный и финансовый успех. Причём этот успех должен прийти не в конце жизни, а как можно раныше» [6]. Ради этого «человек сиюминутный» готов поступитыся любыми принципами (буквалыно: «пойти по головам», «статы бессердечным циником»).
Ещё более распространённым типом является «человек массовый» («зомби», по выфажению И.Т. Фролова). Его субстанциалыную суты чрезвычайно точно охарактеризовал ещё в прошлом столетии X. Ортега-и-Гассет в своём труде «Восстание масс»: «массовый человек» «неотличим от других и рад этой неотличимости. Он - посредственность, нечто среднее...» [7]. Неудивителыно, что и весы мир «человеку массовому (неприметному - И.С.) хочется ви-деты ничем особо не выдающимся, однообразным и естественно комфортным.
Посколыку 1960 - 1980-е годы быши отмечены сложными противоречивыми процессами переосмысления возможностей и границ личностной сущности, то в теоретическом плане многие исследователи, действующие в рамках постмодернистской философской парадигмы, уже свидетелыствовали о наличии углублявшегося из года в год, с нашей точки зрения, «кризиса личности» (ранее представленным постулатом идеологов постмодернизма -М. Фуко, Р. Барта - «смерты субъекта»). Данный постулат не следует восприниматы в буквалыном смысле, ибо лич-носты утратила основополагающее сущностное свойство -субъектносты, которая, согласно концепции А.В. Бузгали-на, представляет собой «атрибут творца, того, кто сам определяет целы своей деятелыности, кто сам формирует среду для диалога (со-творчества), кто сам решает, какие социалыные и индивидуалыные ценности формируют внешние условия его деятелыности» [8]. Справедливость данного утверждения подтверждается тем, что в условиях новой информационной эпохи подавляющее болышинство людей предпочло «забыты» о праве самим определяты свои смысл бытия и линии жизни, превратившисы тем самым из субъектов творения в объекты манипулирования. Сло-жиласы парадоксалыная уникалыная ситуация: есты лич-носты, но она не полноценна, ибо лишена субъектности; есты субъект, но и он не полноценен, так как лишён личностной наполняемости.
Однако, несмотря на утрату личностно-сущностной составляющей, сам субъект всё-таки жив. Ибо когда, например, М. Фуко «говорит о «смерти субъекта», речы идёт о субъекте картезианском (исследованным ещё Г.В.Ф. Гегелем и Эд. Гуссерлем - И.С.), понимаемом как суверенная «мыслящая вещы», как хозяин собственных мыслей и поступков» [9]. Следуя логике рассуждений вышеназванного мыслителя, в настоящее время субъект экзистенциален лишы в физическом (материалыном) смысле, а его личностное (духовное) наполнение не может быты определено ни через его отношения с внеположной реалыностыю, ни через самого себя. Исходя из этого, постмодернистское понимание «смерти» может быты объяснено сквозы призму того, что нынешняя информационная эпоха «спровоцировала» «децентрацию» субъекта, под воздействием которой последний «постоянно «становится» во
86
всех вероятных направлениях, но никакого магистрального направления у этого становления нет. Кроме того, субъект - это всегда «становящееся», но никогда не «ставшее» [10]. Иными словами, придерживаясь контексту аль-ного изложения постмодернизма, приходим к следующему выводу: для того чтобы не «умереть», субъекту жизненно необходимо не быть нигде укоренённым, находиться в непрерывном развитии. Но тогда налицо - тенденция, верно и точно обозначенная французским философом Ж. Делёзом (1925 - 1995): на смену классическому субъекту приходит «кочующая единичность» (или так называемая «номадическая сингулярность»).
Добавим также, что последователем Ж. Делёза можно считать отечественного социального философа В.А. Кутырева, который, с одной стороны, признаёт состоявшуюся трансформацию субъекта в «номаду», с другой же стороны - как и французский мыслитель, наделяет новое «образование» свойством единичности.
Вместе с тем, субъект (как ипостась человека) утрачивает целостность своего телесно-духовного содержания и подменяет его рационалистическим техницизмом. В результате информационно-компьютерная эпоха попросту обезличивает субъект и начинает воспринимать его как персону (или персонаж) - по мысли В.А. Кутырева, «эмпирический концепт личности, обозначающий то, что от неё осталось после вычета телесности и выпадения из реальных социальных связей» [11]. В данном случае мы наблюдаем констатацию одновременного сочетания в человеке двух равновеликих сущностей: личность как целостный, неразделимый субъект характерна для реального общества, персонаж - фрагментированный, разорванный, смятенный, лишённый целостности (по выражению И.П. Ильина) субъект вольготно себя чувствует в искусственно созданном и виртуальном мире - в кино, в персональном компьютере, в Интернете.
Как выясняется, в настоящее время человек находится в состоянии глубочайшего личностного кризиса. Если первым его следствием является «смерть субъекта», то вторым по праву можно считать наличие в философской, а также социологической литературе разнообразных определений-«эпитетов» современного человека. Остановимся на некоторых из них подробнее.
1. «Массовый человек» («человек обезличенный»). Как уже отмечалось, родоначальником данной теории можно считать X. Ортега-и-Гассет. Исследование «теории масс» получило своё развитие в трудах Г. Маркузе. Из мыслителей нескольких последних десятилетий предметными проблемами «человека обезличенного» («безмолвного») вплотную занимался Ж. Бодрийяр (1929 - 2007). Именно он охарактеризовал «массы» как молчаливое большинство, сочетающее в себе два разнополярных свойства: управляемость и неуправляемость.
Согласно учению французского философа, «массы»:
- предстают в виде промежуточных объектов и кристаллических скоплений, «которые кружатся и сталкиваются друг с другом в рассудочном поле ясного и тёмного»;
- это те, кто ослеплён игрой символов и порабощён стереотипами, это те, кто воспримет всё, что угодно, лишь бы это оказалось зрелищным;
- большую часть времени находятся «в состоянии неконтролируемого страха или смутной тревоги, по эту или ту сторону здравомыслия»;
- в настоящее время - «не-единица», «.у них нет собственной судьбы, ... они лишены своего имени, лишены системой, которая сама анонимна и которую они, таким образом, символизируют.» [12].
Добавим к вышесказанному, перефразируя Ж. Делёза, следующие утверждения:
- даже индивиды, являющиеся (или считающие себя) личностями, очень часто вынуждены «растворять» свои индивидуальности в «социальности» масс;
- индивидуалисты сохраняют свою «конкретность» лишь в установлении межличностных отношений;
- в конечном итоге, «частные лица» («индивиды-субъекты») «являются образами второго порядка, образами образов, т.е. подобиями, которые наделяются способностью представлять образы первого порядка, социальных личностей...» [13]. Таким образом, из этого следует, что первоначальная личность, становящаяся намеренно или поневоле «человеком массовым», утрачивает свою субъектность и приобретает образ «такой, как все».
2. «Человек самоизолированный». Поскольку человек не может (или не способен) самореализоваться в действительной социальной реальности, постольку он всё больше начинает замыкаться в самом себе [14].
3. «Человек примитивный». Замкнувшись в себе и отгородившись от внешнего мира невидимым занавесом, человек совершенно не вникает в серьёзные социально-философские проблемы и глубоко далёк от рассмотрения философских установок в качестве способа трансформации собственной жизни.
О присущем человеку свойстве примитивности говорил ещё немецкий философ и культуролог В. Виндель-банд (1848 - 1915): «.Будучи неспособен проникнуть в глубину, особенность и содержание образованности других сфер, современный человек удовлетворяется поверхностным дилетантизмом, снимая со всего пену и не касаясь содержания» [15]. В реальной жизни содержание примитивизма - в приоритете материальных ценностей в культуре потребления, в превалировании чувственно-телесных удовольствий. В итоге, максимальное упрощение человеческого бытия довольно быстро приводит к распространению в обществе пассивности и равнодушия, установке людей на развлечение вместо установок на ответственность и позитивное действие, «плюрализму-равнодушию», инертности, потере жизненных целей, ориентиров, усилению разобщённости людей, а также понижению самой ценности человеческой личности и её духовного содержания» [16].
4. «Человек виртуальный» (это определение появилось совсем недавно). Он словно живёт одновременно в двух мирах - реальном (естественном) и компьютерном (искусственном). Индивид, мечтающий уйти от забот и проблем и избавиться от каких бы то ни было поведенчес-
87
ких ограничений, именно пребывая в «виртуальной среде», свободно проходит через пространства различных эпох и культур и потому не чувствует себя стеснённым в своём исторически данном пространстве, при том, что во всамделишной социальной реальности он, зачастую, -средоточие «общих мест» и банальностей, которые образуют окружающую среду [17].
Помимо всего вышесказанного, постмодернистская философская наука констатирует наличие ещё одной тенденции, порождённой постиндустриально-информацион-ной эпохой, выражающейся в виде подмены внутреннего личностного образа внешним индивидуальным имиджем. Заметим, что между этими двумя синонимичными понятиями - «адептами» филологической науки наблюдается достаточно большая разница. Если образ - это определённая сложившаяся комбинация различных социальных признаков - половых, возрастных, семейных, этнических, конфессиональных, культурных, идеологических и т.п., и он имеет, в большинстве своём, консервативный характер и с трудом подвергается изменениям, то имидж, напротив, может быть сконструирован из различных атрибутов потребления или занятости, распространённых в обществе.
Видоизменённое рефлексивное восприятие социального окружения является предтечей парадоксальной закономерности - «чем активнее человек стремится к поддержанию собственного имиджа, тем больше он зависим от интенсивного общения с окружающими. Возникает и обратная зависимость - всё большая плотность информационного пространства, растущая интенсивность общения заставляют человека втягиваться в процесс симуляции своей идентичности, дополнять и корректировать своё «Я», выстраивать свой образ (или формировать свой имидж -И.С.) в глазах всё большего числа людей» [18].
Как ни странно, порой кажется, что «кризис личности» нисколько не удручает и не угнетает современного человека. О таком, казалось бы, необычном явлении ещё в начале 1990-х гг. свидетельствовал в своей книге «Сумерки долга: Безболезненная этика демократических времён» французский философ Ж. Липовецки (род. 1944), в связи с всё возрастающим стремлением к индивидуализму, говоривший о наступлении «эры пустоты». Согласимся с мнением учёного о том, что даже при условии полного «растворения» в окружающей социальной среде человек всё равно относительно безболезненно переживает свой «постмодернистский удел», адаптирует своё сознание и привыкает к новому для себя состоянию «постмодернистского индивидуализма», стремясь сочетать воедино желание достигнуть высот в финансовом и социально-карьерном плане и стремление к отстаиванию ценностей частной жизни, индивидуальных прав на «автономность, желание, счастье». По этому поводу Ж. Липовецки пишет: «Постмодерное царство индивида... неотделимо от возросшего требования к качеству жизни. Гипериндивидуализм приводит не столько к обострению стремления превзойти других, сколько к увеличению нетерпимости по отношению ко всем формам индивидуального презрения и социального унижения.» [19]. Здесь хотелось бы также отметить и наблюдаемый парадоксальный факт: уход че-
ловека «в себя» и не-ощущение себя личностью в окружающей социальной среде иногда позволяет избегать межличностные конфликты.
В конечном итоге, основываясь на промежуточных выводах ранее проведённого исследования личностной сущности и положения человека в современную постиндустриальную (информационную) эпоху, представляется возможным предположить наличие «в недрах» постмодернистской философской науки «скрытой» концепции «человека упрощённого», о чём свидетельствуют следующие выведенные нами умозаключения:
1) Современного «массового человека» совершенно не интересуют нынешние социально-философские проблемы;
2) Бытие большинства людей нынешнего времени максимально просто и не осложнено какими-либо сверхзадачами и гипермыслями: изо дня в день - стандартная ситуация: почти механическое исполнение своих социально-производственных функций и обязанностей без принятия на себя ответственности и проявления инициативы, после чего - «примитивное» домашнее времяпрепровождение в виде просмотра телевизионных программ или «блуждания» по «социальным сетям» Интернета;
3) Основополагающая жизненная установка также очень проста: «живи одним днём и ни о чём не думай»;
4) Бихевиористские устремления современного человека не отличаются разнообразием: просто постоянно «be cool», «будь продвинутым».
Вместе с тем, суть бытия «человека упрощённого» - следование уже установленным жизненным канонам и правилам без попыток их трансформации или модернизации.
Список источников и литературы:
1. Кудряшое, М.Н. «Ситуация постмодернизма» / М.Н. Куд-ряшов // http://cih.ru/k3/postmod.html
2. Новейший философский словарь. Постмодернизм / Гл. науч. ред. и сост. A.A. Грицанов. - Минск: Современный литератор, 2007. - С. 236.
3. Царикаее, А. Постмодернизм и постмодерн / A. Царикаев / / http://abyss land. el-foro.org/t404-topic
4. Алейник, P.M. Образ человека во французской постмодернистской литературе / Р.М. Алейник // Спектр антропологических учений. - М.: ИФ РАН, 2006. - С. 205.
5. См.: Кризис идентичности в условиях глобализации и становления информационного общества // http:// www.istmira.com/novejshaya-istoriya/1487-kri zis-identichnosti-v-usloviyax-globalizacii-i.html
6. Фролое, И.Т. Введение в философию (Постмодернизм как духовное состояние и образ жизни) / И.Т. Фролов // http:// philosophy.mipt.ru/textbooks/frolov intro/
7. Бурнашее, К.Э. Массовый человек в ситуации постмодерна / К.Э. Бурнашев // Безопасность человека, общества, природы в условиях глобализации как феномен науки и практики. Девятые Вавиловские чтения: Сборник статей / Под общ. ред. В.П. Шалаева. - М. - Йошкар-Ола: МарГТУ, 2006. - С. 19-20.
8. Бузгалин, А. Альтернативы деконструкции: блеск и нищета постмодернизма / А. Бузгалин // http://forum-msk.org/ material/society/645618.html
88
9. Дьяков, A.B. Мишель Фуко и его время / A.B. Дьяков. -СПб.: Алетейя, 2010. - С. 492.
10. Дьяков, A.B. Мишель Фуко и его время. - С. 498.
11. Кутырев, B.A. Философия постмодернизма: Научно-образовательное пособие для магистров и аспирантов гуманитарных специальностей / B.A. Кутырев. - Нижний Новгород: Издательство Волго-Вятской академии государственной службы, 2006. - С. 52.
12. См.: Бодрийяр, Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального / Пер. с франц. Н.В. Суслова. - Екатеринбург: Издательство Уральского Университета, 2000 // http://anthropologia.spbu.ru/ru/texts/baudrill/index.html
13. См.: Делёз, Ж. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения / Ж. Делёз, Ф. Гваттари; пер. с франц. и послесл. Д. Крамч-кина; науч. ред. В. Кузнецов. - Екатеринбург: У-Фактория, 2008. - С. 416, 417; Делёз, Ж. Шизо-потоки и погребальная
аксиоматика капиталистического социуса / Ж. Делёз // Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса». - М.: Алгоритм, 2009. - С. 64.
14. См. учение Ж. Бодрийяра в: Новейший философский словарь. Постмодернизм... - С. 61.
15. Винделъбанд, В. Избранное. Дух и история / В. Виндельбанд. - М.: Юристь, 1995. - С. 137.
16. См.: Булавка, Л.А., Бузгалин, А.В. Бахтин: диалектика диалога versus метафизика постмодернизма / Л.А. Булавка, А.В. Бузгалин // Вопросы философии. - 2000. - № 1. - С. 131.
17. Царикаев, А. Постмодернизм и постмодерн.
18. Кризис идентичности в условиях глобализации и становления информационного общества.
19. Lipovetsky G. Le crepuscule du devoir: L'ethique indolore des nouveaux temps democratiques / G. Lipovetsky. - Paris: Gallimard, 1992. - P. 290.
М. Фуко (1926 - 1984)
Ж. Делёз (1925 - 1995)
Ж. Бодрийяр (1929 - 2007)
В. Виндельбанд (1848 - 1915)
89
