CC BY
89
УДК 316.4; 316.2 М.Б. ЛЮСКИН
доцент кафедры философии, политологии, социологии Национального исследовательского университета (МЭИ)
E-mail: [email protected] Э.Ю. КАЛИНИН
старший преподаватель кафедры философии, политологии, социологии Национального исследовательского университета (МЭИ) E-mail: [email protected]
UDC 316.4; 316.2 M.B. LIUSKIN
associate Professor of Philosophy, sociology, political science Department, National Research University (MPEI)
E-mail: [email protected] E.U. KALININ
senior Lecturer of Philosophy, sociology political science Department National Research University (MPEI) E-mail: [email protected]
ПОСТКЛАССИЧЕСКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ И СОВРЕМЕННАЯ СОЦИОЛОГИЯ SOCIAL RATIONALITY POST-CLASSICAL SOCIOLOGISTS TODAY
В статье анализируются процессы эволюции и организации общества модерна и постмодерна в рамках концепции постклассической социальной рациональности. Вместо спонтанного возникновения мифов общества модерна современное общество постмодерна создало рациональное производство мифологии. Это производство представляет собой единство виртуального и социального, которое все больше господствует над реальностью.
Ключевые слова: постклассический, рациональность, социология.
The analysis of processes of evolution and the organization of society of a modernist style and postmodern within the concept ofpost-classical social rationality. To the place of spontaneous emergence of myths of society of a modernist style, modern society of a postmodern created rational production of mythology. This production represents unity virtual and social which dominates over reality more and more.
Keywords: Post-classical, rationality, sociology.
Введение
В современном противоречивом и динамичном мире успешное общение, отсутствие конфликтов и устранение или минимизация радикализма и экстремизма все больше зависят от наличия взаимопонимания. А понимание, в свою очередь, связано с развитием и эффективным применением адекватных социальных концепций.
Долгое время как в рамках традиционого марксизма, так и в рамках большинства западных некоммунистических концепций противопоставлялись глобальное и национальное или региональное как рациональное и иррациональное, законосообразное и уникальное, «открытое и закрытое общество» (А. Бергсон и К. Поппер) и т.д. Судьба большинства концепций классической социальной рациональности и социальные процессы последних десятилетий XX века привели к общему переходу от классической социальной рациональности к постклассической.
Остановимся сначала на концепциях рационализма.
Концепции классического и постклассического рационализма
Рациональность изначально не была в европейской культуре универсальным понятием. Вместе с развитием западной цивилизации его смысл, значение и ценность
претерпели большую эволюцию. Однако если попытаться выразить специфику западной цивилизации одним словом, то это будет разум. Что касается других цивилизаций, то, по меньшей мере, разум будет одним из таких слов и, скорее всего, не самым важным. Если для европейской цивилизации рациональность представляет ее сущность и специфику, то в других цивилизациях она всегда играла подчиненную роль.
Основное представление классической рациональности - это идея внеличного естественного порядка, бесконечной причинной цели, пронизывающей все бытие, трансцендентной по отношению к человеку, но рационально постижимой. Идея порядка формируется при одновременном предположении непрерывности и однородности контролируемого субъекта (и поддающегося общезначимому обобщению, а следовательно, объективного) опыта относительно этого мира», т.е. неразрывно связана с определенной концепцией познающего субъекта - эта конструкция декарто-кантовского рефлексивного «чистого» или «универсального» сознания. Между реальным отношением или вещью, как она есть, и ими же, как они предстают в сознании, есть поле, не пробегаемое созерцанием и заполненное социальной механикой, продуктом действия которой является то или иное осознание человеком реальности - как внешней, так и внутренней. Поэтому ответить на вопрос, что это
© М.Б. Люскин, Э.Ю. Калинин © M.B. Liuskin, E.U. Kalinin
за предметные формы и как они возникли, равнозначно ответу на вопрос, что или какой "агент" представляет (или подставляет) вещи сознанию [7, с.255-258]. В последнем отрывке наиболее отчетливо видны все 3 члена триады: 1) объект, 2) сознание, 3)"социальная механика" или "агент" - неважно как именуется этот "средний член". Ее не надо понимать буквально как социальные отношения, что часто делалось не только в истмате, но и в исследованиях социальной детерминации познания. «Социальная механика» - это единство деятельностной и общительной сторон практики или операционально-коммуникативная сеть актов общения и действий, опосредующая отражение рефлексивным сознанием как социального, так и когнитивного предмета.
Стержневой, системообразующий характер для неклассической рациональности имеет понятие "превращенная форма" (взятое у К. Маркса). Превращенная форма - это "объективная видимость", которая "представляет" или "замещает" "социальную механику". "Неклассичность" подхода К. Маркса заключается в переходе от диады к триаде: введении вместо пары обыденное - просвещенное (абсолютное) сознание тройки обыденное - идеологическое (превращенное) - просвещенное.
Наличие превращенных форм в социальной системе и позволяет любому из индивидов-элементов данной системы с той или иной степенью рациональности существовать в ней, не зная ее устройства. Для классического подхода это служит признаком иррациональности их поведения, а то и системы в целом. Но для постклассического рационализма еще это является признаком практической эффективной работы системы и потому практической рациональности, не зависящей от того, что творится в головах теоретиков.
Трансцендентальное может быть расшифровано и показано как понятие «как если бы трансцендентное». А понятие «априорное» - «как если бы абсолютное». То есть, если не утверждать независимое от человека бытие Бога (абсолюта), тогда развитие человека и человечества идет путем самотрансцендирования, при котором те или иные трансцендентальные формы сначала выступают как будто априорные и абсолютные, а затем сменяются в ходе исторического развития на другие, выступающие в том же качестве.
Трансцендентализм имеет дело не столько с человеком, сколько с рафинированной и сакрализованной его сущностью, выступающей в виде трансцендентального субъекта. В отличие от трансцендентного субъекта, создающего трансцендентный мир и задающего его законы, трансцендентальный субъект не только растолковывает людям заповеди высших инстанций, но и устанавливает определенный социальный порядок.
Проективное воспроизведение мира порождает в мире мнимые сущности, симулякры, в нем не существующие (например, мифические существа). Проективная модель человеческого сознания изображает нечто как происходящее в действительности, но на деле проецирует в нее интерпретации и модусы освоения некоторого объекта, который потерял свою «естественность» и стал предметом воображения и желания.
Классическая социальная рациональность
Концептуальная система, использовавшая в явном виде представление о социальной рациональности, - это система Макса Вебера. Остановимся только на некоторых ее аспектах. М. Вебер вводит четыре вида социального действия: 1) целерациональное, 2) ценностно-рациональное, 3) аффективное, 4) традиционное (через привычку). Первый вид определяет специфику западной социальной рациональности и второй - социальную рациональность всех остальных цивилизаций. Если ценностно-рациональное относительно рационально, то абсолютно рациональным в смысле Вебера может быть только целерациональ-ное действие, которое во всех отношениях поддается расчленению.
Формальная рациональность, в веберовском понимании, - это, прежде всего калькулируемость, формально-рациональное, это то, что поддается количественному учету, что без остатка исчерпывается количественной характеристикой. Эта рациональность включает в себя: частную собственность на ресурсы, свободный труд, рациональное ведение хозяйства, всеобщность рынка, рациональное государство и право, рациональную технику, рациональный образ жизни и хозяйственную этику, во многом связанную с протестантизмом и шире - с западными религиозными формами), а также рациональным образом мыслей (включающим науку и философию). Она новый этап целевой рациональности, который позволяет ввести универсальную количественную меру. Вебер не учитывает того, что и в развитом целерациональном (формальном) обществе необходимо сохраняются ритуально-символические подсистемы. [3]
Община, общество, общественность
С позиций классического рационализма, рассматривающего человека и общество в рамках универсальной рефлексии, развитие общества прошло две основные стадии. 1) Община ^ете1шсЬай - по Ф. Тённису), или «закрытое общество» по А. Бергсону, т.е. общество, члены которого в своем жизненном поведении руководствуются нерефлектируемыми мифами и неосознанными моральными нормами [ 1, с.288], [ 23] или ценностно-рациональное общество, по М. Веберу. По Бергсону, закрытость связана с пространственно-временной и количественной локализацией и ограниченностью. 2) «Открытое общество», или общество в узком смысле ^е8ексЬай - по Ф. Тённису), или целе-рациональное общество, по М. Веберу, - это общество разума, с одной стороны, и глобальное общество - с другой, по А. Бергсону. По К. Попперу, это последовательные стадии развития общества, т.е. традиционное и рефлексивное общество (Модерн). Постмодерн в социальном и культурном смысле демонстрирует единство первой и второй вышеназванных стадий. То же самое относится и к взаимоотношению этносов и других социальных групп. Этносы второй половины XX века по-прежнему демонстрируют символически-ритуальные механизмы воспроизводства этнического
самосознания в противовес знаково-формальным механизмам социальной идентичности, коммуникации и действия, существующим в рамках общества модерна (или противопоставление жизненного мира и горизонта повседневности Э. Гуссерля, Ф. Броделя, Ю. Хабермаса и формальных структур новоевропейского общества).
В рамках такого неклассического противопоставления становится ясно, что вопреки классической модели Бергсона-Поппера ещё в Западной цивилизации эпохи Модерна не редуцируется нерефлексивное к рефлексивному. Или «искусственные» сконструированные общности (например, нации, с позиций конструктивизма) не исключают полностью ни вне себя, ни внутри себя «естественных» (органических) общностей (общин). Т.е. существует не только социальная идентичность, подобие и индивидуальная единичность, но и этно-символические культурные различия.
С точки зрения постклассической социальной рациональности вышеописанные полюса ни генетически, ни логически не исключают друг друга, а наоборот, сосуществуют вместе, включая посредника. И тогда от пары рациональное (рефлексивное) - иррациональное (нерефлексивное, этническое, традиционное, «закрытое» и т.п.) надо перейти к триаде рефлексивное - нерефлексивное - установки или рациональное - нерациональное - иррациональное.
Посмотрим, как на примере экономической системы К. Маркс реализует постклассический подход.
Постклассическая рациональность социальной (экономической) системы
Маркс пытался разрушить представление, заранее заданное любому экономическому исследованию, о «гомо экономикусе» - некотором стержне, с которым связана некоторая рациональная сумма потребностей, целей и средств достижения последних. Наблюдая экономическую систему, он обратил внимание на то, что способность агента экономического действия ориентироваться в системе рыночного хозяйства отличается от внешнего взгляда, который охватывал бы все точки пространства этой системы, не по степени, а в принципе. Например, есть рациональная организация труда и производства в пределах фирмы, т. е. в пределах, которые охватываются взглядом экономического агента и где все элементы действия и ситуаций доступны обозрению. А вот вне отдельной фирмы возможная «рациональная» организация всей системы экономики для Маркса выглядит принципиально иной. Например, в силу существования частной собственности, ставящей этому естественный предел. Неустранимость сознания приводит в свою очередь к тому, что объективирующая (натуральная или позитивная) познавательная установка оказывается ограниченной. Это постклассический ход мышления, исключающий классическую прозрачность сознания или некоторую абсолютную внешнюю систему отсчета, с которой любая система могла быть воспроизведена уже в рациональном контролируемом виде, предполагает существование разных очагов самодеятельности в системах.
Таким образом, при постклассическом рациональном подходе к экономической (и шире - социальной) системе мы обнаруживаем, что «экономический человек» («homo economicus») - это объективная превращенная форма. Она, закрывая (экранируя) и замещая работу «социальной технологии» (системы объективных социальных связей), представляет (или подставляет) сознанию человека, вовлеченного в действие экономической (шире - социальной) системы, квазипредмет. При этом этот человек «наглядно», т.е. непосредственно, очевидно представляет как надо эффективно практически действовать в этой системе, не зная всего её устройства, т.е. «homo economicus» - духовная технология управления экономическим поведением индивида, возникшая уже в эпоху Нового времени.
Этапы развития социологии и общественных наук
Общая социальная рациональность Западной цивилизации (особенно Нового времени) находят свое выражение не только в развитии философии, но и общественных наук и социологии как общей дисциплины. За последние годы в нашей стране бурно развивается социология как центральная и общая наука об обществе, долгое время остававшаяся в тени исторического материализма как философской дисциплины. Дискуссия о соотношении предметов и методов первой и второго сейчас многим кажется неактуальной. Однако привычка некритически заимствовать отдельные положения и целые концепции без учета национально-исторического контекста и специфики вновь привели к печальным последствиям как на практике (если вспомнить «либерализацию» и приватизацию в современной России), так и в теории (если обратить внимание на полное бездумное отвержение социально-философских концепций марксизма и на буквальное использование западных социальных теорий без дополнительной интерпретации, переосмысления и развития.
Ключевыми вопросами (в ситуации «смены вех») являются: 1) вопрос о существовании (или не существовании) «классиков» и «классического» этапа развития социологии и социальной философии; 2) вопрос о возможности (не возможности) различения последних. По этим вопросам нет единого мнения, как в нашей стране, так и за рубежом. При господстве плюрализма вопрос о различении науки и философии, как и вопрос о «классике» кажутся догматическими и излишними. Однако такое единодушие царит, как правило, только в философии и культуре постмодерна, где отвергаются или обходятся вопросы истины и метода.
В широком смысле социология как систематическое знание об обществе существовала в Западной цивилизации почти с самого её зарождения. Но если понимать социологию как отдельную дисциплину с отдельным, дифференцировавшимся в ходе общественного развития предметом, то социология возникла во второй половине XVIII в. как теория промышленного общества. Само появление социологии свидетельствовало о наступлении нового исторического этапа в
развитии, явившегося результатом разделения политической, экономической и гражданской сфер. Это новое историческое состояние осмысливалось и концептуализировалось через несколько базисных характеристик этого состояния: индустриализм, капитализм, демократическое социальное устройство и массовая культура.
Что касается социологии как науки, так же как и отдельных социальных наук, то оба эти вопроса являются центральными, т.к. принцип объективности формирует науку в целом (как особый вид деятельности) и все её типы, в том числе и общественные науки. Это явно проявляется как в эмпирических исследованиях, так и в теоретических обобщениях. История развития социологии и частных общественных наук позволяет выделить этапы их развития, характеризующиеся общими характеристиками предмета и метода. Первый - 1) начальный этап развития - позитивистский (объективистский). На этом этапе зарождающиеся общественные науки большей частью заимствуют методологию уже развитого естествознания, т.е. объект общественных наук - общество или отдельные его элементы и аспекты изучаются по образу и подобию природных: например, люди - как социальные атомы, а их взаимодействия - как притяжение и отталкивание. При дальнейшем развитии общественных наук прямые аналоги, как правило, исчезают, но сохраняется позитивистская (объективированная, натурализированная) методология. Работы О. Конта, Г. Спенсера и С. Милля - образцы такого подхода, а они выступают как классики этого позитивистского этапа. Однако, по нашему мнению, классическим надо называть 2) второй этап, когда вводятся основные идеализации предмета, адекватные изучаемому объекту, как то: социальное действие, социальный конфликт, коллективные представления, социальная группа, класс и т.д.
Тогда «классиками» т.е. теми учеными, которые создали первую адекватную идеальную картину объекта (первые адекватные «идеальные предметы») будут, прежде всего, Э. Дюркгейм, В. Парето, М. Вебер, Г. Зиммель и некоторые другие. Они не только ввели вышеперечисленные понятия и создали их теоретические концепции, но и разработали методологические понятия, концепции и подходы: «идеального тип», «оценка», «отнесение к ценности», «понимание» и другие (М. Вебер); «социальный факт» - Э Дюркгейм; «социальное знание», «ценность» - М. Шеллер и т.д. Немецкие социологи сделали это на основе философии неокантианцев и М. Шеллера, разработавших концепции ценности, смысла, понимания и различения «наук о природе» и «наук о духе». В целом можно сказать, что на втором - классическом (или собственном этапе развития) социология (как и другие социальные общественные дисциплины) получает собственный предмет, свою спецификацию принципа объективности, свою методологию, т.е. приобретает выявление объективных смыслов, ценностей и интересов эпохи (осмысление и оценку), что отличает её по типу объективации и методологии от естествознания и делает её (как и всю группу общественных наук) отдельным, особым типом науки, отличающимся как от естественных, так и от тех-
нических наук. При этом надо заметить, что социальная философия и социология (вместе со специальными общественными науками) на классическом этапе своего развития отличаются друг от друга соответственно отсутствием или наличием объективации своего предмета. При этом сам процесс познания и его средства вынесены «за скобки» готового теоретического предмета.
И в XX веке позитивистская методология для любых типов наук по-прежнему предполагала единые и единственные логические и методологические нормы научного знания и познания, невозможность их дифференциации и исторического развития. За образец бралось точное естествознание, прежде всего матима-тизированная теоретическая физика. И все науки должны были стремиться к этому идеалу, последовательно к нему приближаясь: эмпирический этап, формализованный этап, гипотетико-дедуктивный этап, наконец, аксиоматизация.
Постпозитивизм смягчил требования позитивизма, но, по сути, выбирать надо было между историческим релятивизмом и формально-логическим идеалом. Объединения не произошло. Как определенная модификация и развитие постпозитивизма, с одной стороны, и синтез англо-американской философии науки, немецкой классической философии, марксизма (прежде всего концепции практики и мировоззрения) - с другой, явилась концепция трех последовательных этапов развития науки и научной рациональности В.С. Степина, которые проходят, как наука в целом, так и каждая научная дисциплина в отдельности. Не имея возможности обсудить эту концепцию в полном объеме, особенно применительно к естественным и техническим наукам, мы обратимся к ней в связи с развитием социологии (и всего типа общественных наук): «классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к познающему субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире». [ 22, с.633]
Нетрудно заметить, что определению классического типа научной рациональности, данной выше по В.С. Степину, соответствуют и «позитивистская», и «классическая» социология (точнее, этапы её развития) т.е. они отличаются онтологией, а не методологией. При этом то, что первая тяготеет к материализму (объективизму), а вторая - к объективному идеализму (субъективизму), в данном случае не важно, т. к. не ставится вопрос о происхождении этой первичной онтологии.
В других терминах классическая социология (взятая в широком смысле, т.е. первые два этапа) связана с построением социальной метафизики и использует «естественную установку» как данность, будь то естественная данность материи или духа.
Переход к неклассике в социологии начался тогда, когда естественная данность подвергается ревизии или анализу, выявляется роль «феномена» и т.д. Этот переход или поворот связан с философской феноменологией Э. Гуссерля. Пересечение социологии с фено-
менологией Э. Гуссерля происходит в его концепции «феноменологического конституирования Другого» и интерсубъективного «жизненного мира».
В результате этого феноменологического поворота возникает неклассическая социология (и дочерние общественные науки) феноменологической ориентации, где не только феноменологическая онтология не позволяет её редуцировать ни к объекту, ни к содержаниям сознания или рефлексивным действиям субъекта, но и методология не является объективирующей. В этой ситуации граница между феноменологической философией и феноменологической социологией становится зыбкой, и в результате мы имеем дело с единой неклассической феноменологической социальной рациональностью (или социальной философией, т.к. доминирует необъективирующая познавательная установка).
«Следуя требованиям феноменологического метода, социальные феноменологи предлагают «воздержаться от веры в объективную реальность социальных объектов как исчерпывающую их онтологический статус. ... в феноменологической социологии такие «объекты», как мотив, план, проект... столь же «реальны», как и социальные факты. Феноменологическая социология исследует процесс социального конструирования реальности как воплощенных форм человеческой деятельности и интерпретации». Основной порок модернистской («классической») социологии феноменологи усматривают в её неспособности воздержаться от свойственной обыденному сознанию в естественной установке наивной веры в «объективность» социального мира, ведущей к натурализации «божественного социального». Поэтому ей не удалось возвыситься до подлинно научной установки анализа процесса консти-туирования интерсубъективных социальных значений [18], [14,с.72-73]. Разницу между феноменологической философией и феноменологической социологией Н.М. Смирнова видит в том, что первая «стремится постичь фундаментальные основания всякого опыта и на их основе сформулировать фундаментальные принципы феноменологического конструирования любых идеальных предметностей», а последняя стремится исследовать частную проблему «конституирования социального мира как универсума интерсубъективных значений и правил их интерпретации». [14, с.74] Однако заметим, что в области гносеологии и онтологии Э. Гуссерль продолжает линию И. Канта по развитию деятельностной концепции трансцендентального субъекта и с этой точки зрения его концепция представляет из себя модифицированную классическую философскую рациональность.
В свою очередь направления в социологии, которые порождены феноменологической, а также символической и коммуникативной философией (символический интеракционизм Ч. Кули, У Томаса и Г. Мида, феноменологическая социология А. Шюца, «социальное конструирование П. Бергера и Г. Лукмана, а также «теория коммуникативного действия» Ю. Хабермаса), относятся к конструктивизму как третьему этапу развития социологии и её переходу от классического к не-
классическому типу научной рациональности. [4],[6] [11-21].«Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций познавательной деятельности. Экспликация этих связей рассматривается как условие объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между научными и социальными ценностями, по-прежнему не являются предметом научной рефлексии [22, с.634]. Применительно к общественным наукам надо добавить, что в неклассической рациональности социальных наук рассматривается связь между социальными знаниями и социальным конструированием реальности с одной стороны и связь между познавательной деятельностью (её средствами и операциями) и социальной предметностью - с другой. В первом случае - это социальное конструирование реального социального объекта, во втором - это методологическое рефлексивное конструирование идеального социального предмета. Это направление, этот этап, точнее, эта тенденция являются в настоящий момент наиболее распространенной и влиятельной как в области развития социологии, так и в области конкретных социальных наук. Э.Г. Юдин выделил исторические типы внутри научной рефлексии: онтологизм, гносеологизм и методологизм. Онтологизм, гносеологизм и методологизм как исследовательские стратегии и типы научного самосознания соответствуют естественным, социогуманитарным и техническим наукам. С точки зрения постклассической рациональности все три стратегии, как и все три типа научного знания, присутствуют в каждом из типов наук, но доминирующая стратегия соответствует специфики предмета, доминирующий тип знания является конечным продуктом - целью, остальные же типы предметности и исследовательской деятельности выполняют функцию средства.
С этой точки зрения, весь позитивизм может быть понят и рассмотрен как реализация стратегии гно-сеологизма или как один из видов классического рационализма в сфере внутринаучной рефлексии (с его лозунгом "наука сама себе философия"!). С позиций последовательно основные стадии общенаучного развития (классическую, неклассическую, постнекласси-ческую - как в концепции В.С. Степина ). В частности социальные (социогуманитарные) науки на классическом этапе развития оказываются тогда, когда ключевой идеализированный предмет адекватен сущности объекта (ценности - для общественных наук и смысла - для гуманитарных наук.
А оппозиция «натуральное (объективированное) -конструктивное (рефлексивное)» есть оппозиция классического рационализма. Уже К. Маркс расширил модель субъективности до триады, рассматривая три уровня сознания: 1) обыденное (практическое), превратное (превращенное) - идеологию, и 3) подлинное - рефлексивно-деятельностное - научное. В такой иерархии сознания подлинным являлось рефлексивное, а промежуточным - социально-превращенное (идеологическое) сознание. В дальнейшем вышеупомянутая пара классического рационализма трансформирова-
на З. Фрейдом в триаду: Оно - Я - Сверх- Я. Трактуя связку «Оно - Я» как противопоставление сознательного и бессознательного, а ось «Я - Сверх-Я» увязывая с контрарностью рефлексивного и нерефлексивного сознания, можно совместить уровни бессознательного (натурального), рефлексивного и нерефлексивного сознания в единой постклассической модели человеческой субъективности.
Во второй половине XX века появились социологические концепции, в которых явно или неявно рассматривается относительность социологического знания не только применительно к средствам исследователя, но и к его ценностям, а также относительность социологического знания в зависимости от ценностей, имманентных объекту. Эти социологические концепции, с точки зрения В.С. Степина, являются постне-классическими. С нашей точки зрения, эти концепции являются в собственном смысле постклассическими. К таким концепциям относятся прежде всего концепции П. Бурдье (габитуса), Э. Гидденса (структурации), Н. Лумана (самореферентных или автопоэзисных (самовоспроизводящихся) систем), а также морфогенеза М. Арчер, трансформационного социального действия Р. Бхасекара, методология двойной рефлексивности Т. Шанина и некоторые другие. Существуют также ин-тегративные концепции, например, Дж. Александера, которые также могут быть отнесены к постклассическим. [4],[18-32]
К ним примыкают социологические концепции постмодерна З. Баумана и др. Здесь необходимо отметить, что большинство концепций постмодерна методологически, а не онтологически являются классическими или неклассическими. Те же концепции, в которых реализуются постмодерн не только по содержанию, но и по форме (например, Ж. Лиотара и Ж. Бодрийяра), не являются социологическими, так как в них не проводится объективация предмета. В лучшем случае их можно назвать философскими [2], [19]
Необходимо обратить внимание на направление или, может быть, этап развития социологии, который непосредственно выступает в качестве общей методологии и онтологии к РЯ проблематике. Это направление можно назвать социальным конструктивизмом. В психологии (особенно в социальной психологии) одной из господствующих парадигм также является парадигма конструктивизма (конструкционизма). В рамках этой парадигмы, в отличие от когнитивизма, конструкцио-низм основывается на реляционном представлении генезиса значений и знаний о мире. С этой точки зрения, интерпретации реальности всегда контекстуальны и возникают не внутри изолированного индивидуального субъекта, а в социальном «пространстве» между субъектами социального взаимодействия. Инструментом продуцирования значений и создания образа мира выступает социально-дискурсивная практика. В рамках теории социальных представлений С. Московичи и последователей был осуществлен переход от бинарной схемы субъект - объект к триаде: Эго-Альтер(Другой)-Объект. Эта концепция близка к концепции постклас-
сической рациональности, разделяемой авторами, и достаточно пригодна для применения к анализу РЯ- феноменам, но ограничена определенными дисциплинарными рамками.
В советской, а затем и в российской философско-методологической традиции возникло мощное методологическое направление, превратившиеся в широкое «проектное движение». Однако это почти универсальная по объекту изучения методологическая школа оказалась методологически ограниченной рамками конструктивизма, поэтому большая часть гуманитарной специфики, связанной с феноменами духа, сознания и символа, оказалась нераскрытой.
Начиная с 70-х годов, в области социологии обособилось направление, которое можно назвать «социальным конструкционизмом», в рамках которого социальные проблемы не выступают как данности, а связаны с дискурсивными способами их задания аналитиками и коммуникативными менеджерами (РЯ менеджерами) и с деятельностью тех или иных социальных групп. В рамках этого направления исследовалась связь между СМК, массовыми коммуникациями и конструированием социальных проблем. Но и в этом направлении изучение РЯ проблематики слабо представлено, хотя сам подход, как и у школы С. Московичи, представляется перспективным для анализа последней и также ограничен дисциплинарными рамками и парадигмой конструктивизма.
Наиболее радикальной концепции среди конструктивистского подхода к социогуманитарным наукам является междисциплинарная концепция «радикального конструктивизма» С. Цоколова, опирающаяся на родственные междисциплинарные концепции: коммуникационного конструктивизма П. Вацлавика, радикального конструктивизма Э. фон Глазерсфельда, синергетики Х. фон Ферстера, аутопоэзиса У Матураны и Ф. Варелы и нейробиологического конструктивизма Г. Рота. Все эти концепции объединяет расширительное толкование тех или иных естественнонаучных моделей, применимость которых автоматически распространяется на социогуманитарные объекты. Фактически этот класс конструктивных концепций является симбиозом двух парадигм: натуралистической и конструктивистской. Из-за этого симбиоза натурализм лишается своей конкретики, а конструкция становится некоторым символическим объектом. Применение подобного рода концепций в области массовых коммуникаций связано с объединением бихевиоризма и теории информации, но такое объединение не является ни устойчивым, ни универсальным и очень ограничено в своей применимости, особенно к РЯ объектам.
Ни в одной из постклассических социологических концепций проблематика РЯ почти не затрагивается и, тем более, не анализируется гносеологические и онтологические аспекты применения той или иной концепции к анализу тенденций развития современного общества. Но коммуникативная проблематика в их работах занимает большое место, как и исследование форм управления (манипуляции) людьми. Например, в
концепции симулякра Ж. Бодрийяра. Кроме того отметим концепции радикализованного модерна Э. Гиденса, теории исчерпанности модерна Ф. Феррароти, концепцию незавершенного модерна Ю. Хабермаса, постиндустриального (информационного, постэкономического) общества Д. Белла, З. Бжезинского, П. Дракера, В. Иноземцева, М. Кастельса, О. Тоффлера, А. Этциони и др. Однако роль РЯ объектов в футуроло-гических моделях практически не рассматривалась при всем росте влияния и универсальности РЯ объектов в общественном развитии и их особом месте в процессах глобализации. [6], [18-21], [15-26]
Виртуальность и социальность
Проблема осмысления виртуального существования, возникшая в последней трети XX века, все больше стала перемещаться в компьютерные и со-циогуманитарные науки. Остановимся на связи виртуального и социального на примере анализа работ Д.В. Иванова. Компьютеризация и РЯ-изация повседневной жизни вводит в обиход виртуальную реальность в качестве симуляций реальных вещей и поступков. Поведение изображаемого объекта воспроизводит пространственно-временные характеристики поведения не только природного но и социального объекта. В качестве универсальных свойств виртуальной реальности можно выделить: 1) нематериальность воздействия 2) условность параметров; 3) эфемерность существования.
Виртуализация - это замещение реальности ее симуляцией. Социальное содержание виртуализации - симуляция институционального строя и социально-ценностных характеристик общества первична по отношению к её техническому содержанию. Общее представление о феномене замещения реальности симуляциями и симулякрами позволяет разрабатывать собственно социологический подход: не компьютеризация жизни виртуализирует общество, а виртуализация общества компьютеризирует жизнь.
Институциональный строй представляет то устойчивое и объективное по отношению к индивидам, что можно назвать социальной реальностью. Но он есть и результат самоотчуждения индивида. Превращение в последнее время этой реальности в видимую и неустойчивую объясняется ее историчностью и множественностью. В эпоху Постмодерна сущность человека отчуждается уже не только в социальной, но и в виртуальной форме. В любой виртуальной реальности человек имеет дело не с вещью, а с симуляцией (изображаемым). Человек эпохи Модерна, застающий
себя в социальной реальности, воспринимает ее всерьез, как естественную данность, в которой приходится жить. Человек эпохи Постмодерн, погруженный в виртуальную реальность, «живет» в ней, сознавая ее условность, управляемость ее параметров и возможность выхода из нее. Социальная виртуальность - это перспектива того, что отношения между людьми примут форму отношений между симуляциями и симу-лякрами, что является перспективой виртуализации общества. В этой перспективе появляется возможность трактовать общественные изменения, различая старый и новый типы социальной организации с помощью дихотомии «реальное/виртуальное». Однако в противовес универсалистской трактовке виртуального в философском постмодерне и расширительной концепции социального виртуального у Д. Иванова, с нашей точки зрения, все представляется не столь радикальным. Если человек заменяет других людей и вещи симуляциями и симулякрами, то это можно отнести к некотрому социальному экстремизму, который из маргинального становится в перспективе все более и более массовым. Но если человек заменяет и себя, точнее, позволяет заместить себя в своем сознании чьей-то символической конструкцией, то для конструктора такое действие - это манипуляция, а для агента манипуляции (марионетки) - это шизофрения. И если явление не маргинально, а массово, то такой мир неизлечимо болен.
Заключение Анализ процессов эволюции и организации общества модерна и постмодерна в рамках концепции постклассической социальной рациональности позволяет утверждать, что абсолютистская устремленность Просвещения на универсальную рационализацию и рефлексию всей социальной и духовной жизни оказалась ограничена, если не вовсе подорвана. Претензия на универсальное критико-рефлексивное «расколдовывание» традиционного «закрытого общества» сменилось обратным процессом универсального «заколдовывания» в рамках глобализованного мира. При этом ни трансцендентальная субъективность, ни превращенные формы никуда не делись, они только преобразовались. Вместо спонтанного возникновения мифов, присущего как общине, так и обществу модерна, современное общество постмодерна создало рациональное производство мифологии, что как средство и как результат все больше связывается с существованием и функционированием РЯ систем и с виртуальной социальностью как особым видом социального существования.
Библиографический список
1. Бергсон А. Два источника морали и религии М.: Канон, 1993.
2. БодрийярЖ. Символический обмен и смерть М.: Добросвет, 2000.
3. ВеберМ. Избранное М.:Прогресс, 1980.
4. Волков Ю.Г, Ничипуренко В.Н., Самынин С.И. Социология: История и современность Ростов-на-Дону: Феникс, 1999.
5. ИвановД.В. Виртуализация общества. СПб.: СПбГУ, 2000.
6. Кравченко С.А. Социология модерна и постмодерна в динамически меняющимся мире М.МГИМО -Университет, 2007.
7. МамардашвилиМ.К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1992.
8. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. Тбилиси: Мецниереба, 1984.
9. Московичи С. Машина, творящая богов М.: Издательство «КСП+», 1998.
10. Поппер К. Открытое общество и его враги т. 1, 2 М.: Международный фонд «Культурная инициатива», 1993.
11. Проблемы теоретической социологии СПб. СПбГУ, Вып. 1, 2 1994-1996.
12. Современная зарубежная социология 70-80-е годы М.: ИНИОН, 1993.
13. Современная социальная теория Новосибирск НГУ: 1995.
14. Современная теоретическая социология: Э. Гидденс М.:ИНИОН, 1995.
15. Современные социологические теории общества М.: ИНИОН, 1996.
16. Социологические теории модерна, радикализованного модерна и постмодерна М.: ИНИОН, 1996.
17. Социология на пороге XXI века М.: Интеллект, 1998.
18. Социо-логос Вып.1 М.:Прогресс, 1991.
19. Степин В.С. Теоретическое знание М.: Прогресс-Академия, 2000.
20. Теннис Ф.Общность и общество. М.: Владимир Даль, 2003.
21. Шерозия А.Е. Психика. Сознание. Бессознательное. Тбилиси: Мецниереба, 1979.
References
1. Bergson A. Two sources of morals and M religion: Canon, 1993
2. Bodriyyar Zh. Symbolical exchange and death of M: Dobrosvet, 2000
3. WeberM. Chosen in the М.:Прогресс, 1980
4. Wolves of Yu.G, Nichipurenko V. N., Samynin S. I. Sociology: History and present Rostov-on-Don: Phoenix, 1999
5. Ivanov D. V. Society virtualization. SPb. : St.Petersburg State University, 2000
6. Kravchenko S. A. Modernist style and postmodern sociology in dynamically changing world of M. MGIMO - University, 2007
7. Mamardashvili M. K. As I understand philosophy. M: Progress, 1992
8. Mamardashvili M. K. Classical and nonclassical ideals of rationality. Tbilisi: Мецниереба, 1984
9. Moskovichi. The car creating gods of M: KSP + publishing house, 1998
10. Popper K. Open society and its enemies of t. 1, 2 M: International fund «Cultural Initiative», 1993
11. Problems of theoretical sociology of SPb. St.Petersburg State University, Vyp. 1, 2 1994-1996
12. Modern foreign sociology 70-80th years of M: INION, 1993
13. Modern social theory Novosibirsk NSU: 1995
14. Modern theoretical sociology: E.Giddens of M. : INION, 1995
15. Modern sociological theories of society of M: INION, 1996
16. Sociological theories of the modernist style, the radicalized modernist style and M postmodern: INION, 1996
17. Sociology on a threshold of the XXI century of M: Intelligence, 1998
18. Sotsio-logos Vyp.1 of M.:Прогресс, 1991
19. Stepin V. S. Theoretical knowledge of M: Progress Academy, 2000
20. Tennis F. Obshchnost's and society. M: Vladimir Dahl, 2003
21. Sheroziya A.E. Mentality. Consciousness. Unconscious. Tbilisi: Мецниереба, 1979
