CC BY
1
Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2024.
№ 80. С. 146-135.
Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 2024. 80. pp. 146-156.
Научная статья
УДК 168.1, 37.01
doi: 10.17223/1998863Х/80/13
ПОСТГУМАНИЗМ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ОСНОВА ОСМЫСЛЕНИЯ ГРАМОТНОСТИ В УСЛОВИЯХ РАЗВИТИЯ СМАРТ-ТЕХНОЛОГИЙ
Александр Юрьевич Чмыхало1, Марина Алексеевна Жаркова2
1 2 Национальный исследовательский Томский политехнический университет,
Томск, Россия
Аннотация. Рассматривается постгуманистическая теория как основание по выработке наиболее адекватных представлений о грамотности в условиях развития IT. Осуществляется экспликация потенциала постгуманизма в формировании теории грамотности в условиях распространения субъективности за пределы человеческого вида под воздействием смарт-технологий как одного из наиболее совершенных воплощений IT. Выявлен теоретико-познавательный потенциал постгуманизма в исследовании грамотности, проявляющий себя в радикальной открытости данного подхода в отношении изучения влияния IT на организацию новых социальных и образовательных практик, а также новых практик грамотности.
Ключевые слова: постгуманизм, грамотность, смарт-технология
Благодарности: исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 24-28-00316, https://rscf.ru/project/24-28-00316/
Для цитирования: Чмыхало А.Ю., Жаркова М.А. Постгуманизм как теоретическая основа осмысления грамотности в условиях развития смарт-технологий // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2024. № 80. С. 146-156. doi: 10.17223/1998863Х/80/13
Original article
POSTHUMANISM AS A THEORETICAL FRAMEWORK FOR UNDERSTANDING LITERACY IN THE CONDITIONS OF SMART TECHNOLOGY DEVELOPMENT
Alexander Yu. Chmykhalo1, Marina A. Zharkova2
1 2 National Research Tomsk Polytechnic University, Tomsk, Russian Federation
Abstract. The presented study is dedicated to clarifying the issue of the possibility of forming the most adequate concept of literacy, which will take into account the role of IT in the life of modern society, as well as new discourses and social practices that have arisen as a result of its influence. Smart technologies are among the most advanced embodiments of IT. A specific feature of these technologies is a significant degree of autonomy from humans, i.e., the ability to respond to the environment in a way that promotes their
© А.Ю. Чмыхало, М.А. Жаркова, 2024
endurance and prevents or resolves any type of failure, even in the face of uncertainty. Because of this, IT and smart technologies are increasingly becoming the focus of posthumanism theorists, for whom a key feature of the current cultural and historical context is the emphasis on the role of non-human agents, as well as the independence of some objects (especially those related to IT) from human activity and conceptualization. The aim of this work is to explicate the potential of posthumanism in the formation of a theory of literacy in the context of the spread of subjectivity beyond the boundaries of the human species under the influence of smart technologies. It is shown that, although posthumanistic theory arose quite a long time ago, and its history goes back many decades, nevertheless, the creation of theories and the construction of literacy models from the position of posthumanism have become part of the research interest of scientists only in recent years. At the same time, considerable attention was paid to justifying the very possibility of applying this theory to the study of problems related to literacy. The study shows that posthumanist theories view literacy as an active agent emerging from interactions between people, technology and other non-human agents, which opens up new possibilities for its theoretical understanding. Posthumanism has a theoretical-cognitive potential in the study of literacy, which manifests itself in a radical openness towards IT and smart technologies, and clarification of their role in the formation of new social and educational practices, as well as new literacy practices.
Keywords: posthumanism, literacy, smart technology
Acknowledgments: The study is supported by the Russian Science Foundation, Project No. 24-28-00316, https://rscf.ru/project/24-28-00316/
For citation: Chmykhalo, A.Yu. & Zharkova, M.A. (2024) Posthumanism as a theoretical framework for understanding literacy in the conditions of smart technology development. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya -Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 80. pp. 146156. (In Russian). doi: 10.17223/1998863Х/80/13
Интенсивное развитие IT в конце XX - начале XXI в. оказало существенное влияние на многие стороны жизни человека и общества. Глобальная экономическая конкуренция, охватившая все страны и уголки мира, все больше основывается на эффективном использовании информации. Коммуникационная сеть Интернет и ее ресурсы оказывают влияние как на профессиональную, так и на личную жизнь значительной части населения планеты. Одним из наиболее существенных достижений в развитии IT за эти годы стало создание смарт-технологий, которые уж проникли во многие сферы жизни и используются как в виде различных «умных» устройств, таких как смартфон, смарт-часы, смарт-датчики, так и в виде множества «умных» технологий, к которым относят беспроводные технологии (Bluetooth, Wi-Fi, NFC, RFID
и т.д.), Блокчейн (Blockchain), технологии распознавания образов (Image Recognition), а также в качестве комплекса технологий, используемых для улучшения и автоматизации жизнедеятельности в различных областях, таких как транспорт, здравоохранение, безопасность и т.д. Примерами последних являются такие системы, как умный дом (Smart Home), умная медицина (Smart Medicine), умный город (Smart City), умное образование (Smart Education) и проч. [1].
В этих условиях государственная политика многих стран мира все больше ориентирована на разработку и проведение мероприятий по интеграции ресурсов Интернета и возможностей смарт-технологий для внедрения их в систему образования. Несмотря на это до сих пор имеется значительный разрыв между возможностями и проблемами, которые создают смарт-
технологии, и образовательными программами, практиками и теориями грамотности [2]. Данное обстоятельство актуализирует проведение исследований, направленных на поиск или формирование такой концепции грамотности, которая будет учитывать не только значительную роль 1Т в жизни современного человека и общества, но и новые дискурсы и социальные практики, которые возникли или возникнут вследствие их влияния в ближайшем и отдаленном будущем. В силу этого важно поддерживать процесс теоретизирования в отношении грамотности, которая будет обусловливать наше будущее, результаты которого во многом будут определять не только то, кем мы являемся в настоящее время, но и то, кем мы станем в будущем.
К настоящему времени сформировано множество теоретических подходов и моделей рассмотрения грамотности, в той или иной степени учитывающих в своих концептуальных построениях влияние развития 1Т. Среди них выделяют психолингвистическую теорию, социальный конструктивизм, теории транзакций и когнитивной обработки, модели обработки информации, социокультурные теории, социокогнитивную и критическую теории, структурализм и постструктурализм, постгуманизм [3]. В этих условиях может быть важно не столько сформулировать новую теорию грамотности, сколько выделить наиболее адекватную теорию, которая бы учитывала не только динамизм происходящих изменений в отношении изучаемого объекта, но и все преимущества и сложности 1Т, оказывающие существенное воздействие на данные изменения.
Смарт-технологии являются одним из наиболее продвинутых воплощений 1Т. Технологические инновации, обозначаемые как смарт-технологии, уже значительно изменили тот мир, в котором мы живем. Они сделали его безопаснее, медицину лучше, создали комфорт, о котором предыдущие поколения людей могли только мечтать [4]. Вместе с тем значимым последствием дальнейшего развития смарт-технологий, на которое стоит обратить особое внимание и являющееся выражением их сущности, стало увеличение автономии этих технологий от человека, т.е. способности реагировать на окружающую среду таким образом, чтобы это способствовало их выносливости, предотвращало или устраняло любые виды сбоев, даже в условиях неопределенности. У каждого следующего поколения смарт-технологий указанное качество продолжает неуклонно расти [1].
Автономия смарт-технологий, как их важнейшая существенная сторона была отмечена и в философских исследованиях. Отечественные исследователи И.Б. Ардашкин и В.А. Суровцев, определяя важнейшее отличие смарт-технологий от технологий, предшествовавших им, указывали, что оно заключается в обретении этими технологиями функции субъекта и в какой-то мере замещении этой функций у человека [5 С. 65]. В силу этого 1Т и смарт-технологии все больше оказываются и в центре внимания теоретиков постгуманизма, для которых ключевой особенностью текущего культурного и исторического контекста является выделение роли нечеловеческих агентов, будь то животные и растения, компьютеры и другие вещи, а также увеличение независимости некоторых объектов (особенно связанных с 1Т) от человеческой деятельности и концептуализации.
Поскольку работа по выявлению или разработке адекватной теории грамотности в условиях развития смарт-технологий должна опираться на такие
концептуальные построения, которые будут учитывать как специфику объекта изучения, так и особенности контекста, в которых этот объект формируется, то решение этой важной теоретической задачи невозможно без рассмотрения постгуманистической теории. Она определила цель настоящей работы, состоящей в том, чтобы эксплицировать потенциал постгуманизма в формировании теории грамотности в условиях распространения субъективности за пределы человеческого вида под воздействием смарт-технологий.
Хотя постгуманистическая теория возникла достаточно давно и история ее развития насчитывает не одно десятилетие, тем не менее широкое знакомство с ней российского философского сообщества по известным причинам произошло далеко не сразу. Несмотря на это к настоящему времени вышел в свет значительный перечень работ, в которых раскрываются различные аспекты постгуманистического взгляда на мир. В этих трудах отечественные исследователи уделили внимание истокам возникновения постгуманизма начиная с обнаружения элементов нечеловеческой антропологии уже в философии Аристотеля [б], в трудах представителей механицизма Нового времени, заложивших предпосылки современной дегуманизации: Г. Галилея, Т. Гоббса, Р. Декарта, И. Ньютона, Ламетри, Гольбаха и др. [7], и заканчивая рассмотрением идей непосредственных предшественников философии постгуманизма: Ж.-Ф. Лиотара, Л. Альтюссера, К. Леви-Стросса [В, 9]. Также они проявили интерес и к иным вопросам, порожденным развитием постгуманистической теории, в том числе к ее влиянию на осмысление проблем образования [i0, И]. Однако до сих пор в работах отечественных ученых практически не затрагивался вопрос взаимосвязи данной теории и грамотности, получивший достаточно широкое рассмотрение в исследованиях, вышедших за рубежом. Именно поэтому достижение поставленной в рамках настоящей работы цели практически исключительно возможно на основе анализа трудов зарубежных авторов, среди которых можно обратить внимание на Donna E. Alvermann, Norman J. Unrau, Misty Sailors, T. Philip Nichols, Gerald Campano, S. Jeong, B. Sherman, D.J. Tippins, C. R Kuby, J. Rowsell и др.
Какова позиция представителей постгуманизма в отношении интерпретации грамотности?
В работе «Теоретические модели и процессы грамотности» («Theoretical models and processes of literacy»), изданной впервые еще в i970 г., а затем переиздаваемой и редактируемой на протяжении более четырех десятков лет, Норман Дж. Унрау, Донна Э. Алверманн и Мисти Сэйлорс среди теорий, позволяющих сконструировать ту или иную модель грамотности одной из последних, представили теорию постгуманизма. Отличительной особенностью этой презентации являлось то, что даже в седьмом издании указанного сборника, вышедшего в свет в 20i9 г., постгуманистическая модель грамотности была наименее разработана и четко сформулирована. По всей видимости, это объясняется тем, что хотя теория постгуманизма и получила свое развитие еще в !970-е гг., но обращение исследователей к теориям материальности, одной из которых представлялась и теория постгуманизма, происходит несколько позже, а именно тогда, когда рождается и формируется теория сетевого общества, укрепившая многих исследователей в их желании изучать те или иные феномены с использованием сетевых моделей. Поскольку для постгуманизма характерна материальная, постчеловеческая позиция,
основанная на убеждении в том, что люди действуют в сетях других людей, объектов и институтов, и эти действия влекут за собой биологические, физические, экологические, культурные и институциональные последствия [3], это породило желание рассмотреть с данной позиции и образовательные процессы в школах и классах, где мероприятия по повышению грамотности основаны на взаимодействующих сетях.
На протяжении многих лет исследования грамотности с позиции постгуманизма во многом сводились к рассмотрению весьма ограниченного круга проблем, по преимуществу связанных с исследованием процессов формирования грамотности у маленьких детей [13] или изучением взаимосвязи между игрой, грамотностью и обучением школьников в начальных классах [14, 15]. Создание теорий и построение моделей грамотности с позиции постгуманизма стали частью исследовательского интереса ученых только лишь в последние годы. При этом значительное внимание было уделено обоснованию самой возможности применения данной теории к исследованию проблем, связанных с грамотностью. Была сформирована определенная совокупность доводов, призванная убедить в возможности и необходимости формирования постгуманистического взгляда на грамотность, которая сводится к убежденности в том, что:
1) человеческий разум (мышление обучающегося) функционирует под воздействием ряда факторов - биологических, экологических, культурных, институциональных, которые взаимодействуют случайным образом. Но именно они создают события, формирующие грамотность, - написание текстов, прочтение книги и проч.;
2) активность по формированию грамотности у обучающихся распределена между многими акторами, например, такими, как семья, бизнес, политические объединения, создатели технологических нововведений. Их действие приводит к децентрализации роли человека в событиях, связанных с формированием и распространением грамотности, они требуют своего теоретического осмысления и обоснования, но для этого необходимо создать менее антропоцентрический подход [16].
Однако утверждение о необходимости и возможности формирования нового взгляда на грамотность не означало того, что этот взгляд сформировался. Складывание постгуманистической позиции в отношении грамотности происходило постепенно и неравномерно, в ходе многочисленных дискуссий, направленных на формирование нового этико-онтологического мировоззрения, в рамках которых выяснилось, что пространство и контексты, локации и способы существования внутри них всегда переплетаются и меняются, динамично создавая новизну [17. P. 292-293]. Возникающие в таких онтологических условиях представления о грамотности обречены на постоянные изменения.
Как указывают Karen Spector и Briana G. Kidd, «постчеловеческая грамотность возникает между телами как агентные отношения чтения и сочинения и, следовательно, не является окончательным свойством или навыками индивидов» [18. P. 66]. Онтологическая неопределенность, радикальная открытость, бесконечность возможностей, из которых исходят теоретики постгуманизма, приводят их к вполне ожидаемому выводу относительно грамотности, который состоит в том, что все грамотны, все чита-
ют и сочиняют так, чтобы придать смысл миру, ибо никто не знает всех правил грамотности.
Однако здесь возникает проблема этического выбора в построении образовательного процесса и оценки его результатов. Развивая новый взгляд на образование и грамотность, теоретики постгуманизма полагают, что требуется пересмотреть некоторые установки, характерные для этики гуманизма, которыми перегружено социальное общество. Необходимо развернуть полемику вокруг этической проблематики, результаты которой могут позволить выработать принципы постгуманистической этики образования, исходя из которых будет осуществляться поиск ответов на вопросы о том, кто и что имеет значение в образовательном процессе, а также переосмыслить ключевые термины, которые всегда были важны для понимания этической позиции человека, такие как власть, справедливость, субъективность, этика и проч.
Постгуманисты утверждают, что многие ценности и стремления гуманизма по-прежнему мотивируют постчеловека, но при этом необходимо переделать философские и этические рамки, используемые для их концептуализации. Одной из отправных точек является проявление должного уважения к другим критическим традициям. Постгуманистическая этика исходит из идеи уничтожения независимого, автономного человека. Это позитивная этика, которая опирается на расширенную инклюзивность сообщества, на все «экологические взаимосвязи» и сосредотачивается на положительных основаниях совместных проектов и деятельности, а не на нестабильности. В конце концов, «мы все в этом вместе», утверждает Р. Брайдотти. Поэтому необходимо сосредоточиться на совместных позитивных проектах с другими людьми на Земле, когда мы еще не умираем, угнетаемые капитализмом, расизмом, сек-сизмом и их нормативными родственниками [19. Р. 119].
Формирование новой этики определило и позицию в отношении методов исследования грамотности. Ключевой методологической установкой постгуманистического исследования является реализация знания в бытии, возникающая в ходе самого исследования. То есть осуществлять исследование необходимо не в соответствии с заранее установленным планом, а соотнося, согласовывая применяемые теории с материей мира, состоящей из учеников и учителей, книг, художественных принадлежностей, цифровых инструментов [17. Р. 287]. Материалы, время, пространство и люди, действующие внутри мира, и создают новизну - новую грамотность, новые истины, новые отношения, новые реальности [20, 21]. Таким образом создаются новые теории, в том числе и теории грамотности.
Концентрируя свое внимание на изучении грамотности, постгуманисты видят необходимым провести этико-эпистемологическое различие своей теоретической позиции от социокультурных теорий, которое выражается в том, что сторонники последних сосредоточены на человеке, на концептуализации субъективности, тогда как постгуманисты видят перспективу в дифракционном представлении философии. «Дифракция - это то, что происходит, когда волны (например, вода, звук и свет) сталкиваются с препятствием, заставляя волны изгибаться, распространяться по новому образцу и перекрываться при встрече друг с другом» [12. Р. 4]. Применительно к исследованию грамотности речь идет о стремлении изучать философские противоречия, рассматри-
вать их как способ создания новизны идей и исследовательских практик, а также новой педагогики.
Таким образом, постгуманисты, констатируя фундаментальную неразделимость эпистемологических, онтологических и этических соображений, проводят различие не только по сравнению с социокультурными теориями, но и в отношении иных подходов, сформировавшихся ранее в ходе очередного поворота в исследовании грамотности (когнитивного, лингвистического, социокультурного, аффективного, критического, мультимодального и цифрового) [12. Р. 6] и для которых был характерен выбор строго определенных аспектов материального мира и их воплощений. Позиция постгуманизма представляется не в качестве простого переплетения человеческих и нечеловеческих факторов в формировании знания, в описании реальности, в понимании истины, а в утверждении того, что это есть парадигматический сдвиг, отличительная особенность которого заключается в том, чтобы в этом переплетении обнаружить более устойчивые и этические отношения для всех агентов, как человеческих, так и других.
Критическая установка постгуманистов в отношении предшественников создает предпосылки для пересмотра сложившихся представлений о грамотности как о чем-то составном, представленном множеством различных видов грамотности, как об этом, например, говорили представители «новых исследований грамотности», выделяя юридическую, игровую, музыкальную, академическую и иные виды грамотности в зависимости от того, в рамках каких социальных или культурных практик они формируются. В противоположность такой позиции постгуманисты, подчеркивает Р. Брайдотти, представляют постчеловеческую субъективность, оказывающую определяющее воздействие на формирование представлений о грамотности как одновременно материалистическую и виталистическую, воплощенную и внедренную, наполненную творчеством и воображением, желаниями, надеждами и стремлениями» [19. Р. 51-52].
Что же такое грамотность с точки зрения постгуманизма? На этот вопрос нет однозначного ответа, ибо, с одной стороны, потсгуманисты ставят под сомнение гуманистические определения и точки зрения на грамотность, для которых характерно принятие совершенно определенных учебных программ и оценок, содержащих четко установленные представления о том, что такое письмо, как его писать и как его оценивать. С другой стороны, делая акцент на изучении процесса формирования грамотности, а не на результате, их интересует то, какие новые способы отношения к миру теперь возможны. При этом они не разделяют знание, становление и действие, стремятся найти смысл в практиках и артефактах грамотности, уделяя основное внимание исследованию процессов, в ходе которых производится грамотность, а не поиску ответа на вопрос о том, что означает грамотность.
Одни представители постгуманизма демонстрируют определенный оптимизм и призывают к проявлению активной позиции в отношении включения 1Т, смарт-технологий, искусственного интеллекта в содержание образовательного процесса, они также полагают, что в условиях бурного развития 1Т-грамотность носит дейктический характер. Все большее вторжение машин в жизнь человека приводит к размыванию, распаду прежних представлений о грамотности, поскольку машины начинают выполнять ту работу, которая ра-
нее требовала от человека определенного вида грамотности. Однако мы не можем игнорировать возникновение новых практик грамотности, создаваемых в результате действия данных агентов, поскольку IT оказываются причастными к возникновению множества новых проблем технического, правового, политического характера, в том числе в области образования. Взаимосвязь грамотности и IT, смарт-технологий очевидна, в том числе потому, что уже сейчас их появление ставит под вопрос будущее многих профессий, в том числе творческих. Например, Google Smart Compose дает возможность пользователям использовать интеллектуальный набор текста. И хотя этот текст еще не вполне соответствует требованиям ведущих печатных изданий мира [2. P. 3], реализация такой перспективы уже не за горами.
Создается впечатление, что смарт-технологии формируют новые формы эксплуатации человека. Используя алгоритмическую категоризацию данных, они идентифицируют нас в сообщениях, распространяемых посредством сетевых компьютерных технологий. Но соответствует ли данная идентификация тому, как о себе хочет заявить сам человек? По этому поводу имеются серьезные сомнения, поскольку тексты, в которых мы себя выражаем, становятся все более социальными благодаря использованию поисковых систем и социальных компьютерных сетей. Процесс их создания все более опосредуется влиянием корпоративных интересов, которые учитываются в значительно большем масштабе, чем ранее. Создание новых IT и возникновение новых видов грамотности (цифровой и информационной, медиаграмотности и т.д.) усложняют процессы текстовой интерпретации, что приводит к тому, что компьютеры исключают из нее человека. Формируя новую идентичность, машины подталкивают нас к осуществлению определенных действий, приводящих к переплетению человеческого ощущения себя и человеческой активности с машинным «я» и активностью иных агентов [2. P. 5—11].
Таким образом, искусственный интеллект и смарт-технологии все более вторгаются в деятельность человека и выполняют работу, ранее доступную исключительно ему: чтение и перевод текстов, создание изображений, сбор данных и проч. Это приводит к тому, что представления и оценка грамотности попадают исключительно под контроль машин. Отсюда необходимость придерживаться активной позиции в отношении IT и формировать критическую грамотность, особенно в отношении роли машин в интерпретации текстов и изображений.
Позиция других авторов, испытывающих некоторый, а иногда даже весьма значительный скепсис по поводу роли и места IT в образовательном процессе, состоит в утверждении того, что применение машинных технологий, в том числе смарт-технологий в ходе обучения грамотности необходимо минимизировать, а то и вовсе исключить. Один из сторонников данной позиции Лэнгдон Виннер (Langdon Winner) аргументирует ее тем, что попытки внедрить в образование новые технические средства и программное обеспечение не являются специфической особенностью современного ее состояния. Эти попытки предпринимались и раньше. Но, несмотря на то, что каждая из них претендовала на некоторую революционность, все они приводили скорее к разочарованию, чем к успеху. Отсюда скепсис Л. Виннера и в отношении современных кандидатов на производство революции в образовании - компьютеров и Интернета, а также других информационных технологий, вклю-
чающих программируемые обучающие машины, кабельное телевидение, портативные видеокамеры, ноутбуки и SMART-платы с большим экраном [22. P. 587]. Его вывод состоит в том, что не пакеты аппаратного и программного обеспечения должны определять содержание современного образования. Ключ к любому хорошему образованию он видит в наличии преданных, знающих и вдохновляющих учителей, способных распознать, кем является конкретный ученик и что ему нужно. Необходимо различать пропаганду технологий в образовании и деятельность по обучению, которой занимаются преподаватели, пробуждающие у студентов любовь к учебе [22. P. 590]. Казалось бы, позиция Л. Винера идет вразрез с онто-этико-эпистемологическими установками постгуманистов, но это не так. Она лишний раз подчеркивает, что постгуманизм - это не антигуманнизм, а политический, этический, ориентированный на справедливый подход, нацеленный на прояснение того, как этика и справедливыость провоцируют формирование новых способов существования, действия и понимания грамотности [17. P. 289].
Подводя итог проведенному исследованию, необходимо подчеркнуть теоретико-познавательный потенциал постгуманизма в исследовании грамотности, проявляющий себя в радикальной открытости данного подхода в отношении изучения того влияния, которое оказывают IT и смарт-технологии на формирование новых социальных и образовательных практик, а также новых практик грамотности.
Вместе с тем теоретики постгуманизма придерживаются критической позиции в отношении возможности и необходимости формулирования нового определения грамотности, отличного от ранее созданных. Их позиция, состоящая в утверждении, что постгуманистические теории призваны подталкивать людей рассматривать грамотность не как статичную, культурно или социально сконструированную, а как активного агента, возникающего в результате взаимодействия между людьми, технологиями и другими нечеловеческими агентами, открывает новые возможности для теоретического осмысления грамотности.
Список источников
1. Ardashkin I.B., Chmykhalo A.Y., Makienko M.A., Khaldeeva M.A. Smart-Technologies in Higher Engineering Education: Modern Application Trends // The European Proceedings of Social & Behavioural Sciences EpSBS. 2018. P. 57-64.
2. Leander K.M., Burriss S.K. Critical literacy for a posthuman world: When people read, and become, with machines // Br J Educ Technol. 2020. № 51. P. 1262-1276.
3. Alvermann D. Literacies and Their Investigation Through Theories and Models // Theoretical Models and Processes of Literacy, 3-34 - January 1970 / eds. D.E. Alvermann, N.J. Unrau, M. Sailors, R.B. Ruddell. 2013. https://doi.org/10.4324/9781315110592-2
4. GreengardS. The Internet of Things. Cambridge, MA : MIT Press, 2015. 232 p.
5. Ардашкин И.Б., Суровцев В.А. Смарт-технологии как понятие и феномен: к вопросу о критериях // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2021. № 60. С. 32-44.
6. Гиренок Ф.И. Философские истоки нечеловеческой антропологии // Вопросы философии и психологии. 2019. № 6 (1). С. 8-13.
7. Крайнов А.Л. От гуманизма к постгуманизму: трансформация представлений о человеке в философской мысли // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2023. Т. 23, № 1. С. 15-19.
8. Ростова Н.Н. Философские истоки постгуманизма: к проблеме нечеловеческого // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2023. № 72. С. 151-162. doi: 10.17223/1998863Х/72/14
9. Криман А.И. Философия постмодернизма как условие возникновения постгуманизма // Сибирский философский журнал. 2021. Т. 19, № 3. С. 161-174.
10. Иванова С.В. Постгуманизм vs гуманизация образования // Ценности и смыслы. 2021. № 5 (75). С. 6-23.
11. Грязнов С.А. Постгуманизм: образовательный контекст // Инновации в образовании. 2023. № 4. С. 4-11.
12. Posthumanism and Literacy Education: Knowing/Becoming/Doing Literacies (1st ed.) / eds. C. Kuby, K. Spector, J. Thiel Johnson. Routledge, 2018.
13. OlssenL.M. Movement and experimentation in young children's learning: Deleuze and Guat-tari in early childhood education. New York, NY : Routledge. 2009.
14. Vecchi V. Art and creativity in Reggio Emilia: Exploring the role and potential of ateliers in early childhood education. New York, NY : Routledge. 2010.
15. Thiel J.J. "Bumblebee's in trouble!" Embodied literacies during imaginative superhero play. // Language Arts. 2015. № 93. P. 38-43.
16. Nichols T.P., Campano G. Post-Humanism and Literacy Studies // Language Arts. 2017. Vol. 94, № 4. P. 245-251.
17. Kuby C.R., Rowsell J. Early literacy and the posthuman: Pedagogies and methodologies // Journal of Early Childhood Literacy. 2017. .№ 17 (3). P. 285-296.
18. Spector K., KiddBriana G. Diffracting: The Ungraspable In-Between of Posthuman Literacies // eds. C. Kuby, K. Spector, J. Johnson Thiel. Posthumanism and Literacy Education: Knowing/Becoming/Doing Literacies (1st ed.). Routledge, 2018. P. 61-68.
19. 1. BraidottiR. The posthuman. Cambridge: Polity. 2013. 180 p.
20. Lather P., St. Pierre E.A. Post-qualitative research // International Journal of Qualitative Studies in Education. 2013. № 26 (6). P. 629-633.
21. Kuntz A. The responsible methodologist: Inquiry, truth-telling, and social justice. Walnut Creek, CA : Left Coast Press, 2015.
22. Winner L. Information Technology and Educational Amnesia // Policy Futures in Education. 2009. № 7 (6). P. 587-591. https://www.learntechlib.org/p/108921/
References
1. Ardashkin, I.B., Chmykhalo, A.Y., Makienko, M.A. & Khaldeeva, M.A. (2018) Smart-Technologies in Higher Engineering Education: Modern Application Trends. In: Ardashkin, I.B. & Martyushev, N.V. (eds) Research Paradigms Transformation in Social Sciences. Vol. 50. pp. 57-64. DOI: 10.15405/epsbs.2018.12.8
2. Leander, K.M. & Burriss, S.K. (2020) Critical literacy for a posthuman world: When people read, and become, with machines. British Journal of Educational Technology. 51. pp. 1262-1276.
3. Alvermann, D. (2013) Literacies and Their Investigation Through Theories and Models. In: Alvermann, D.E., Unrau, N.J., Sailors, M. & Ruddell, R.B. (eds) Theoretical Models and Processes of Literacy. 7th ed. DOI: 10.4324/9781315110592-2
4. Greengard, S. (2015) The Internet of Things. Cambridge, MA: MIT Press.
5. Ardashkin, I.B. & Surovtsev, V.A. (2021) Smart Technologies as a Concept and Phenomenon: On Criteria. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sociologiya. Politologiya -Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 60. pp. 32-44. (In Russian). DOI: 10.17223/1998863X/60/4
6. Girenok, F.I. (2019) Filosofskie istoki nechelovecheskoy antropologii [Philosophical origins of non-human anthropology]. Voprosy filosofii ipsikhologii. 6(1). pp. 8-13.
7. Kraynov, A.L. (2023) Ot gumanizma k postgumanizmu: transformatsiya predstavleniy o cheloveke v filosofskoy mysli [From humanism to posthumanism: Transformation of ideas about man in philosophical thought]. Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Seriya: Filosofiya. Psikhologiya. Pedagogika. 23(1). pp. 15-19.
8. Rostova, N.N. (2023) Philosophical origins of posthumanism: On the problem of the nonhuman. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sociologiya. Politologiya -Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 72. pp. 151-162. (In Russian).
9. Kriman, A.I. (2021) Filosofiya postmodernizma kak uslovie vozniknoveniya postgumanizma [Philosophy of Postmodernism as a Condition for the Emergence of Posthumanism]. Sibirskiy filosofskiy zhurnal. 19(3). pp. 161-174.
10. Ivanova, S.V. (2021) Postgumanizm vs gumanizatsiya obrazovaniya [Posthumanism vs. Hu-manization of Education]. Tsennosti i smysly. 5(75). pp. 6-23.
11. Gryaznov, S.A. (2023) Postgumanizm: obrazovatel'nyy kontekst [Posthumanism: Educational Context]. Innovatsii v obrazovanii. 4. pp. 4-11.
12. Kuby, C., Spector, K. & Thiel Johnson, J. (eds) (2018) Posthumanism and Literacy Education: Knowing/Becoming/Doing Literacies. 1st ed. Routledge.
13. Olssen, L.M. (2009) Movement and experimentation in young children's learning: Deleuze and Guattari in early childhood education. New York, NY: Routledge.
14. Vecchi, V. (2010) Art and creativity in Reggio Emilia: Exploring the role and potential of ateliers in early childhood education. New York, NY: Routledge.
15. Thiel, J.J. (2015) "Bumblebee's in trouble!" Embodied literacies during imaginative superhero play. Language Arts. 93. pp. 38-43.
16. Nichols, T.P. & Campano, G. (2017) Post-Humanism and Literacy Studies. Language Arts. 94(4). pp. 245-251.
17. Kuby, C.R. & Rowsell, J. (2017) Early literacy and the posthuman: Pedagogies and methodologies. Journal of Early Childhood Literacy. 17(3). pp. 285-296.
18. Spector, K. & Kidd, B.G. (2018) Diffracting: The Ungraspable In-Between of Posthuman Literacies. In: Kuby, C., Spector, K. & Johnson Thiel, J. (eds) Posthumanism and Literacy Education: Knowing/Becoming/Doing Literacies. 1st ed. Routledge. pp. 61-68.
19. Braidotti, R. (2013) The Posthuman. Cambridge: Polity.
20. Lather, P. & St. Pierre, E.A. (2013) Post-qualitative research. International Journal of Qualitative Studies in Education. 26(6). pp. 629-633.
21. Kuntz, A. (2015) The responsible methodologist: Inquiry, truth-telling, and social justice. Walnut Creek, CA: Left Coast Press.
22. Winner, L. (2009) Information Technology and Educational Amnesia. Policy Futures in Education. 7(6). pp. 587-591.
Сведения об авторах:
Чмыхало А.Ю. - кандидат философских наук, доцент отделения социально-гуманитарных наук Национального исследовательского Томского политехнического университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Жаркова М.А. - кандидат философских наук, доцент Отделения социально-гуманитарных наук Национального исследовательского Томского политехнического университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
Chmykhalo A.Yu. - Cand. Sci. (Philosophy), docent; associate professor of the Department of Social Sciences and Humanities, School of Basic Engineering Training, National Research Tomsk Polytechnic University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected] Zharkova M.A. - Cand. Sci. (Philosophy), docent; associate professor of the Department of Social Sciences and Humanities, School of Basic Engineering Training, National Research Tomsk Polytechnic University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 20.05.2024; одобрена после рецензирования 19.07.2024; принята к публикации 12.08.2024
The article was submitted 20.05.2024; approved after reviewing 19.07.2024; accepted for publication 12.08.2024
