CC BY
104
УДк 394.9
круглова М.с.
посольство посла иЗМАйЛОВА в китАЕ. ПЕРЕВОД с итальянского фрагмента мемуаров маттео рипы
Воспоминания итальянского священника-миссионера Маттео Рипы, работавшего 12 лет при дворе китайского императора Канси, представляют собой мемуары, историческая ценность которых заключается в том, что, благодаря близости к китайскому императорскому двору, Рипа стал свидетелем многих значимых для тогдашнего Китая событий и описал их в своем литературном труде. Одним из таких событий стал визит ко двору Канси посольства Российской Империи во главе с Измайловым. Рипа был призван императорским двором переводить переговоры с русским послом. Отрывок из мемуаров, посвященный визиту русского посла, — интереснейшее, наполненное подробностями, в том числе и бытового повседневного порядка, повествование. Перевод текста на русском языке публикуется впервые. Автор перевода попытался максимально сохранить авторскую манеру повествования, названия и терминологию, что обусловлено глубоко личностным характером текста воспоминаний, вышедшего из-под пера Маттео Рипы.
Ключевые слова: Маттео Рипа, посол Измайлов Л.В., Китай, император Канси, русско-китайские отношения.
Kruglova M.s.
ismailov's embassy in china. fragment from the matteo ripa's memoirs. translation from italian
Memories of the Italian priest-missionary Matteo Ripa, who worked 12 years at the court of the Chinese emperor Kangxi is a memoir, which historical value lies in the fact that, thanks to its proximity to the Chinese imperial court, Ripa has witnessed many significant events of Qing China, and described them in his literary work. One of such event was the visit of the Russian Empire Izmailov Embassy to the court of kangxi. Ripa was called to the imperial court to hold on the negotiations with the Russian ambassador. An excerpt from the memoirs, dedicated to the visit of the Russian ambassador - is interesting narrative, full of details, including everyday domestic order. Translated excerpt is published for the first time in Russian. Translation author attaches importance to preserve the author's narrative structure, names and terminology. Attention to the original author's narrative structure is caused by deeply personal nature of the memories text emerged from the pen of Matteo Ripa.
Keywords: Matteo Ripa, Ambassador L. Izmailov, China, kangxi Emperor, Russian-Chinese relations.
ведение.
Маттео Рипа - итальянский миссионер, родившийся в г. Эболи (80 км от Неаполя) 29 марта 1682 года в дворянской семье [Ripa 1832: 8]. Двенадцать лет Рипа провел на службе у китайского императора Канси (1711-1723). Положение, которое Рипа занял при дворе Канси, мешало реализации его священнического призвания, так как вся его жизнь в Китае протекала во дворце. Однако каждую предоставленную ему возможность Рипа использовал для миссионерской деятельности.
Придворное положение, позволило Рипе стать свидетелем многих важных исторических событий, воспоминания о которых он изложил в своих мемуарах, к написанию которых Рипа приступил по возвращении на родину. Мемуары Маттео Рипы представляют собой уникальный материал для исторических исследований той эпохи. Будучи иностранцем, Рипа, безусловно, не мог видеть всю полноту жизни китайского императорского двора, однако во многих исторических событиях он принимал непосредственное участие, что позволило ему описать увиденное во всех подробностях.
Одно из таких событий - прибытие посольства российского императора под предводительством посла Л.В.Измайлова, так как на переговорах между Канси и Измайловым Рипа выступал в качестве переводчика.
Фрагмент воспоминаний Маттео Рипы о посольстве посла Изамйлова в Китае приводится ниже (его перевод на русский язык осуществлен впервые).
«В Пекин прибыл полномочный посол от царя Петра из Московии по фамилии Исмаилов и 29 ноября 1720 года совершил публичный официальный въезд в Пекин в сопровождении 90 человек. Процессия шла под звуки труб, барабанов и других военных инструментов. Измаилов ехал на лошади, по бокам которой шли с одной стороны человек огромного роста, с другой - пигмей. Часть из 90 человек шла впереди, часть - сзади, кто верхом, кто пешком. Все в чётком порядке, с саблями наголо, все хорошо одетые. Исмаилов хорошо сложен, высокий, национальности московской. Владел немецким, французским, немного итальянским и латинским языками. С ним были 4 министра, первый - немец, кальвинист, оказался в Московии, попав в плен, по имени Ланг. Был среди них министр из Рагузы1, католик, по имени Николо Кристич (Nicolo Cristiz)2. Чтобы вести переговоры с мо-сковитским послом, Его Величество пожелал назначить переводчиков. Для ведения переговоров послом Московии Император приказал назначить переводчиков. Для
1 Не путать с Саввой Вячеславовичем Рагузинским, что, как нам кажется, сделал Рипа, который писал об этом через много лет.
2 Николай Павел Крисниц (Христизини) - итальянец на русской службе. Ездил в Пекин одновременно с посольством Л. В. Измайлова, не входя в его состав. Был командирован Коммерц-коллегией (X. Трусе-вич. Посольские и торговые сношения России с Китаем (до XIX века). М., 1882, с. 36). О характере данного ему поручения узнаем из приговора Сената по докладу Коммерц-коллегии 11 ноября относительно выдачи товаров, вывезенных из Цинской империи спутниками Л.В. Измайлова. «Посылай в Китай при посланнике Измайлове для усмотрения тамошняго купеческого обхождения инкогнитом Николай Крисниц, а с ним от господ интересантов шелковой фабрики послано на покупку шелку сырцу до 20 000 рублев, на которые деньги того шелку он вывез» (ЦГАДА, ф. Сенат, оп. 31. кн. 1933, лл. 52-53).
этого во дворец пришли господа Мураом - португалец, Фризель - немец, Ретис и Малья - французы. Наш неаполитанец Никола Джамприамо, которому тоже нужен был переводчик — он недостаточно владел китайским языком. Все они были предложены императору. Однако император хотел, чтобы среди переводчиков был и я. Он также приказал дополнить список и внести от его имени господ Паренина - иузуита, Мальи - француза, Мураома - португальца, Игнацио Кельера - немца, Луиджи Фана - китайца и итальянца Рипу. Вместе с ними главный мандарин, двое приближённых Императора (пажи) - всё влиятельные при дворе персоны. Во время встречи после выражения почтения и уважения, посол сказал, что привёз письмо, которое должен передать в руки лично Императору. Переводчики спросили, знает ли он содержание письма. Он ответил, что есть копия, которую у него тут же попросили. Посол незамедлительно отдал копию царского письма, оно было передано китайцу Луиджи Фану, который начал его читать тихим голосом, потому что плохо понимал (он плохо знал латынь и поэтому ранее потребовалось специальное решение Папы, чтобы Фан мог ежедневно служить мессу). Он читал, перечитывал, снова читал к великой скуке присутствующих. Наконец, он, густо покраснев, сказал, что ничего не может понять. И передал текст нам. Из текста мы поняли, что Царь называет императора своим другом и, чтобы ещё более укрепить дружбу, послал своего посла Измайлова. Просил Императора принять посла, выслушать его и не отпускать в Московию до завершения дела. При этом мы спросили у посла, что это за дело, но сказал, что Царь запретил говорить о подробностях до того, как Император лично примет его самого и письмо. Но люди Императора продолжали настаивать, что, если узнают заранее, дело продвинется быстрее. Наконец посол согласился и сказал, что главное дело - подписать договор между Москвитянами и Китайцами. Такой договор, чтобы избежать споров и вражды в будущем.
Тем временем прислали от его Величества обед, и было сказано, что нужно стать на колени с низким поклоном. Посол отказался, сказав, что он представляет лично Царя, который считает императора за равного себе. Тем не менее, посол сделал реверанс и поблагодарил по нашим европейским обычаям.
Императору было об этом доложено. Он проявил интерес к содержанию письма, к делу, которое посол хотел обсудить. Однако высказал недовольство из-за того, что посол отказался от поклона по китайскому обычаю. Чтобы не доводить дело до разрыва, Император согласился принять публично посла, но не как представителя царя, а как частное лицо, но которое совершит необходимые поклоны. А письмо его господина примет на следующий день.
Посол поблагодарил его Величество за честь быть принятым, как частное лицо, но ещё раз извинился за то, что не сможет совершить указанные поклоны, и повторил, что хочет передать письмо от своего господина в ходе первой же аудиенции.
В тот же самый день многие европейские миссионеры собрались у императора, который опять спросил, кто будет переводить переговоры с Измайловым. Его Величество думал, что в связи с его приказом я был включён в число переводчиков. Но так как мандарины меня и Педрини3 ненавидели и не хотели, чтобы мы были
3 Теодорико Педрини (1671-1746) - священнослужитель, прибывший в составе миссии Рипы.
48 Вестник ММА
свидетелями происходящего, включили в список Реджиса и Малья. Это решение не понравилось его Величеству, и он приказал подать список в письменном виде. Из поданного списка он выбрал Малья, Кельера, меня и больше не произнес ни одного слова в мою пользу, чтобы не вызывать склок, зная характер своих придворных, которые не хотели включать меня в список переводчиков.
Когда был закончен отбор переводчиков, его Величество приказал передать Измайлову: если он не хочет перед подачей письма совершать поклоны, то его Величество тоже не хочет ни письма, ни подарков от царя. Посол при этом может возвращаться в Московию. На это Измайлов ответил, что прибыл в Пекин, чтобы выполнить поручение своего господина и вручить лично императору письмо, которое привёз, что он не осмелится на такую честь, как быть принятым в качестве частного лица с поклонами. Он также повторил, что не сможет при вручении письма совершить поклоны, но готов на все принятые в подобных случаях в Европе знаки уважения и реверансы, как это делают послы перед королями.
Тогда Император приказал, чтобы главный евнух Цзиень, вместе с одним из пажей и великим Мандарином - председателем Трибунала ритуалов и пятью европейскими переводчикам - Паренин, Моураом, Кельер, Малья и Рипа - сказали послу Измайлову, что по отношению к царю было продемонстрировано много почестей, что будут и другие. В том числе и то, что посол будет принят в Тронном зале. Но посол от этого отказался, чтобы не проделывать поклоны. Мы должны были сказать послу, что это почётная церемония: после поклонов все послы должны класть свои письма на стол, находящийся на некотором расстоянии от трона, на котором восседает император. Со стола письма берет Главный придворный и передаёт его Величеству. Для того чтобы оказать дополнительные почести Царю, послу будет позволено сесть около Трона. Услышав это, посол продолжал настаивать на своём. Приказ его монарха был вручить письмо из рук в руки. И это будет самой большой почестью, которую Император мог бы оказать царю. Тогда главный евнух сказал, что если посол хочет во что бы то ни стало передать из рук в руки, он должен верхом на коне подъехать к Императору, который будет ехать из виллы в Пекин, спешиться стать на колени и передать письмо Императору, который будет при этом оставаться в седле. Отверг и это посол Измайлов как неприличное для его господина. Он настаивал на том, чтобы вручить письмо императору в собственные руки в том же месте, в котором император восседает на троне и принимает иностранных послов. После этого главный паж встал, повернулся к нам и пригласил к выходу.
Все европейские переводчики были снова вызваны во дворец, и им был передан декрет, написанный собственной рукой императора, и было приказано послу - уже не от имени Императора, а от имени министерства - ответить письменно строго по каждому пункту. Переводил Малья, но он не знал достаточно хорошо татарского языка4. Из-за этого во многих местах перевод был неточным.
Смысл этого императорского декрета, который был направлен Министерством иностранных дел послу, следующий: «Император всегда принимал с больши-
4 Здесь и далее имеется в виду маньчжурский язык. Замещение произошло потому, что Рипа считал маньчжур единым народом с татарами.
50
ми почестями посланцев зарубежных держав, и многие годы поддерживал с Царём добрые отношения. Как только он узнал о приезде его посла, послал ему навстречу несколько важных мандаринов и дал достаточное количество лошадей и другие, необходимые для поездки вещи.
Когда посол прибыл в сам Пекин, к нему был послан самый близкий императору евнух, а также пища с императорского стола. Велел также передать послу, что тот будет принят в ближайшее время в тронном зале. Его величество надеялся, что посол должен был оценить это, и никогда не мог подумать, что посол этого не сделает и захочет передать лично в руки письмо своего господина, которого он представлял. Поведение посла вызвало подозрение. Он претендовал на такой приём, который подобал бы Царю, если бы он лично приехал в Пекин. Однако он не царь, а посол Царя, даже если он выдаёт себя за одного из первых министров, в чём император не имеет твёрдой уверенности. Вполне может быть, и это очень вероятно, что он торговец, который, чтобы решить свои дела, выдаёт себя за посла. Но даже если предположить, что его действительно послал Царь, и он действительно его посол, не должен был быть дерзким настолько, чтобы претендовать на передачу письма своего господина в собственные руки Императора, как это делается между близкими друзьями. И всё это без соблюдения церемоний, которые неукоснительно совершаются во всём Китае. В этом случае посол теряет возможность выполнить свою миссию».
После прочтения императорского декрета главный евнух спросил, понимает ли Измайлов или кто-нибудь из его окружения латинский язык. Мы ответили, что понимаем мало. Тогда евнух приказал мне перевести на итальянский.
Я предположил, что Измайлов вполне может подумать, что нападки и оскорбления в тексте императорского декрета были сформулированы при моём участии, о чём он по приезде в Московию может сообщить своему царю. Чтобы исключить гнев не столько против меня лично, сколько против всего итальянского народа, против Священной Конгрегации, чьим миссионером я был, я ответил, что посол намного лучше знает французский язык. Евнух тут же приказал, чтобы было написано по-французски. Это должен был сделать Перенин, который лучше Мальи знал язык татарский. Это было хорошим оправданием моего отказа переводить на итальянский. Измайлов на самом деле подозревал переводчиков в неприязни к нему, исключая меня. Мне бы эти подозрения были бы очень неприятны. Кроме этого, в письме от 18 декабря 1720 года моя Священная Конгрегация просила меня не конфликтовать с послом Московии.
Перевод императорского декрета, написанного по-французски с заверенной копией на татарском языке, мандарины отнесли послу Измайлову. Несмотря на то, что посол был удивлён оскорблениями, имеющимися в декрете, он, тем не менее, повторил свою позицию не делать поклоны и вручить письмо Царя в собственные руки Императора. Узнав, что посол хочет иметь контакт с императором, а не с Министерством, император послал нескольких мандаринов и европейских переводчиков к послу, чтобы от его имени сообщить, что его Величество считает дом Царя своим домом, что всегда высоко уважал честь Царя, а также сказать много других добрых слов. Что касается церемоний, император велел сказать, что если бы он направил своего посла к Царю, то посол вошёл бы с непокрытой головой, что в Китае исключено. Даже перед самим Императором остаются с покрытой головой. Кроме
Вестник ММА
этого, императорский посол, выполнил бы все церемонии, которые проделываются в присутствии царя. Как только мы это сообщили, главный мандарин снял шапку перед послом, чем посол остался доволен. Он тогда пообещал выполнить все поклоны по китайскому обычаю и положить письмо на столик недалеко от Императора, сидящего на троне. С этого столика один из пажей или кто-то из высших придворных должен будет взять письмо и вручить Императору.
Мандарины ещё раз согласовали с послом, что он прибудет к воротам дворца так же, как и при первом въезде в Пекин, то есть со своим мечом наголо в руке, со всей своей свитой. Чтобы оправдать свою позицию, Измайлов показал оригинал инструкции царя, в которой был приказ избежать поклонов и вручить письмо в собственные руки Императора.
Церемония был назначена на 9 число месяца (9 января 1721).
В назначенный день посол Измайлов прибыл во дворец, чтобы вручить письмо Императору со всеми церемониями и поклонами, как уже было ранее согласовано.
В большом зале для аудиенций в глубине на возвышении с тремя группами ступенек, - одна по центру, две - по сторонам, возвышался великолепный, богато отделанный трон, посредине которого в роскошно украшенном кресле по-татарски сидел Император. Справа и слева от него, но на уровне трона в парадной одежде севера Китая, тоже по-татарски на подушках сидели три сына Императора. На этом же уровне, но уже на некотором удалении стояла охрана с алебардами, пажи, евнухи, высшие офицеры императорской гвардии. Ещё чуть дальше стояли мы, переводчики, по приказу Императора одетые в одежду со знаками высших мандаринов.
Ниже трона, уже на уровне большого зала, сидели на подушках высшие мандарины империи, у нас их зовут графами, а также члены императорской семьи. Ещё дальше сидели мандарины чином ниже. Напротив трона почти у входа в большой зал стоял стол, на котором находились разнообразные сладости для Императора. Был ещё один стол, находившийся в атриуме, частью под открытым небом и на более низком уровне. Чтобы от этого стола попасть в большой зал, нужно было подняться по ступенькам. Именно на этот стол посол должен был положить письмо. По обычаю посол перед тем, как положить письмо на стол, должен был некоторое время постоять на коленях вне атриума. Однако по милости Императора посол сразу вошёл в большой зал. Он начал поклоны, держа письмо на уровне своего лба. На этот раз Император, который сначала хотел быть добрым по отношению к Измайлову, вынудил его находиться в этом положении довольно продолжительное время. Лицо посла покраснело от гнева, его губы шевелились - он что-то про себя говорил, крутил головой. Видно было, что он не доволен. Однако Император приказал встать с колен и сразу приблизиться с письмом к трону. Когда посол поднялся с коленей и подошёл к Императору его величество взял (!) письмо прямо из рук посла! Это было ещё одним знаком доброжелательства.
После этого посол вернулся на своё место в атриуме и присоединился к остальным. По сигналу все опять стали на колени. Опять проделали девять раз уже известную церемонию. Когда церемония закончилась, его величество пригласил посла, который подошёл и опять стал на колени среди нас, четырёх переводчиков, которые стояли. Посол спросил посла, что бы он хотел сказать. Посол на француз-
ском языке ответил, что царь, его господин, спрашивает о здоровье его величества, и что царь направил его, посла, чтобы установить тесную дружбу между двумя монархами. Император любезно ответил послу. Тогда его Величество сказал, что сегодня для него праздничный день и не стоит говорить о делах, но обещал обязательно поговорить в другой день.
Когда все уселись, его Величество начал говорить и, обращаясь к послу, сказал, что тот не должен удивляться, видя здесь европейские религиозные лица, одетые как главные мандарины. Они не мандарины, сказал его величество, но одеты так по его приказу, чтобы иметь возможность присутствовать на приёме. В других одеждах это нельзя было сделать. Даже если мы не мандарины, мы заслужили эту честь. Более того, его величество сообщил послу, что мы не находимся в Пекине против своей воли, а по своему свободному выбору, чтобы служить Императору. Император нас любит и знает, что мы любим его. Эти добрые слова в адрес всех европейцев Император сказал публично в тронном зале не столько для информирования посла, сколько для того, чтобы объяснить свою позицию воли присутствующим здесь «великим», которые были очень удивлены оказанной нам честью.
Потом Император опять подозвал посла и из своих рук дал ему выпить вина из золотого бокала. То же самое сделал по очереди с четырьмя первыми офицерами посла. Потом все вернулись в зал, где вино было предложено остальным. После этого послу было прислано два стола: один со сладостями и фруктами, другой - с мясом из столовой Императора. Так как все сидели по-татарски на подушках, столы были невысокие, не более ладони. Нам, европейцам, тоже были поданы столы. Все ели, пили, а Император восседал на троне. Во время обеда Император позвал музыкантов, певцов и танцоров, которые всем понравились и даже удивили. Через два часа после начала обеда император удалился. Тогда все совершили всё те же поклоны и начали уходить.
На следующий день Император подарил послу и всем его людям обед. В назначенный день посол Измайлов преподнёс императору подарки царя. Двое больших настольных часов, отделанных алмазами. Одни, большого размера в футляре из хрусталя, внутри которых был виден потрет царя, что непривычно для китайцев - публично выставлять изображение монарха Московии. Были также восемь больших зеркал, несколько футляров с математическими инструментами, уровень, микроскоп. Были также специальные очки для дали, сто шкурок соболя, столько же норки, черно-бурой и рыжей лисицы, несколько компасов, обработанных самим царём на токарном станке.
Его величество принял всё - это тоже признак высокой чести и симпатии (обычно он отбирает только 3 предмета). Он, в свою очередь подарил послу и его четырём главным офицерам табакерки, отделанные эмалью, изготовленные на императорской фабрике. После обмена подарками посол и Император сели в тронном зале напротив друг друга. После привычных поклонов посол и офицеры ели и пили, вместе с ними переводчики Перенин, Моураом, Кельер и я. Все сидели на подушках из тончайшей ткани. После окончания обеда его Величество говорил только о необходимости укрепления мира между двумя монархиями. Потом он попросил внимания и попросил только слушать и ничего не отвечать, и что они должны ответить письменно на своём языке, когда вернуться к своему царю. Всё должно быть написано татарами на татарском, а переводчиками переведено на европейский язык, передано послу, чтобы отвезти царю под большим секретом. Потом говорил Император о многих вещах, говорил, что от
здоровья царя зависит спокойствие народов. Зная о том, что царь строит корабли и часто ими управляет в море, зная о том, что море не всегда постоянно и опасно, посоветовал царю не выходить в море на кораблях, чтобы не подвергать себя опасности.Не-много поговорили о домах иезуитов, где содержались слоны для службы Императору, который сказал, чтобы посол Московии поехал на обед к иезуитам со своими четырьмя офицерами и несколькими солдатами посмотреть на слонов. Всего этих животных было 33. Они были обучены различным упражнениям и играли. Послу покажут, как они трубят хоботами, как становятся на колени, как танцуют по команде своего дрессировщика. Всё это я переводил вместе с другими переводчиками.
На следующий день опять мы были во дворце по приказу его Величества - посол, его секретарь Ланг. Опять обсуждались различные вопросы. В конце его Величество подарил двум московитам соболиные короткие шубки, вазы из тонкого металла и два стакана вина. По приказу его величеств московиты были также на обеде у французских иезуитов, которые принимали намного лучше, чем иезуиты португальские. Во время обеда была музыка. Потом были соревнования по прыжкам, бегу, силовым упражнениям. Московиты были сильнее европейцев.
13 марта 1721 года посол Измайлов со своим караваном отбыл из Пекина в Московию. С ним царю были отправлены многочисленные подарки. Так как я был занят другими делами, отправкой каравана занимался другой итальянец - Джамприамо, и я не могу сказать, что это были за подарки» [Ripa 1832 (II): 54-76].
Заключение.
На наш взгляд, ценность приведенного отрывка состоит в том, что Маттео Рипа в своих мемуарах был сосредоточен не только и не столько на описании событий собственно политического свойства, но уделял пристальное внимание бытописательной стороне повествования. Такая авторская позиция Рипы отмечается многими исследователями истории католической духовной миссии в Китае в то время. Так, например, Д.В. Дубровская так отзывается о тексте воспоминаний Маттео Рипы: «Никто лучше него в этот период не увидел малоизученные стороны китайской жизни» [Дубровская 2000: 171]. Приведенный отрывок воспоминаний о посольстве Измайлова - лишнее подтверждение справедливости подобных оценок.
литература
Ripa, M. 1832 - Ripa Matteo, Storia della fondazione della Congregazionee del Collegio de' Chinese sotto it titolo della Sagra Famiglia di Gesù Cristo, scritta dallo stesso fondatore Matteo Ripa e de' viaggi da luifatti, (Napoli: Manfredi, 1832), t. I
Ripa, M. 1832 - Ripa Matteo, Storia della Fondazione della Congregazione e del Collegio de' Chinese sotto il titolo della Sagra Famiglia di Gesù Cristo, scritta dallo stesso fondatore Matteo Ripa e de' viaggi da luifatti, (Napoli: Manfredi, 1832), t. II
Русско-китайские отношения в XVIII веке. Документы и материалы. 1700 -1725. Москва, изд-во «Наука», 1978. Документ № 151 « 1719 г. июня 4- 1722 г. января 13.- Статейный список посланника Л.В. Измайлова о посольстве в Цинскую империю».
Fatica, M. 1996- Fatica Michele (Ed.), Matteo Ripa, Giornale(1705-1724), II, 17111716, Napoli,1996.
Дубровская, Д.В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие. (1552- 1775 гг.) М.: «Крафт +», Институт востоковедения РАН, 2000. 256 с.
