CC BY
149
СОБЫТИЯ И СУДЬБЫ
В.О. Кулаков
ГРУЗИНСКИЙ ЦАРЬ ВАХТАНГ VI В АСТРАХАНИ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ТАЙНОЙ ДИПЛОМАТИИ РОССИИ (первая треть XVIII в.)
Немаловажное значение в определении российских приоритетов в Прикаспии и возможностей осуществления своей политики в отношении Персии имело привлечение на сторону России и использование в своих интересах закавказских правителей, тяготившихся персидских господством. Одним из таких правителей, который решительно избрал путь сотрудничества с Петром I, был Вахтанг VI, царь Картли.
Отношения России с Грузией с конца XVII в. стали устойчивыми. В конце XVII в. в Москве появилась грузинская колония, сыгравшая значительную роль в русско-грузинском сближении. Личная дружба связала Петра I с лицами, близкими к царю Арчилу, проживавшему в Москве1. От членов этого царского дома Петру было известного о судьбе царевича Вахтанга Багратиона, задержанного в Персии. В 1712 г. персидский шах Султан Хусейн вызвал к себе Вахтанга и потребовал от него принятия ислама, намереваясь только после этого сделать Вахтанга царем Картли. Но Вахтанг отказался, и его заточили в крепость. Однако вскоре он понял: если не примет ислам хотя бы формально, то не сможет вернуться на родину. В 1716 г. Вахтанг принял ислам и был объявлен царем Картли2. Но вернулся он в Грузию только в 1719 г.
Еще в бытность Вахтанга в Персии с ним установил контакт посол Петра I А.П. Волынский, направленный в 1715 г. в Персию. Ему было поручено по просьбе имеретинской царицы Екатерины Давидовны говорить с шахом о свободе веры дли христиан, а при удобном случае наладить отношения с царевичем. Лично Вахтанг и российский посол не встречались: тайная связь между ними была установлена через приближенное к Вахтангу лицо, некоего Фарседан-бека.
Быстро выяснилось, что Вахтанг рассчитывает на Петра I и хочет «против персиян воевать», а Волынский дал понять, что он будет содействовать осуществлению его намерений. Тогда Вахтанг передал Волынскому несколько писем для своей племянницы Дареджан, дочери Арчила, жившей в Москве. Фарсадан-бек намекнул Волынскому, что Вахтанг мог бы начать войну против шаха в случае поддержки. Не только Вахтанг, но и его брат Ростом,
кулар-агаси (начальник шахской гвардии), через подосланного католического монаха передал Волынскому, что хочет служить русскому царю, чем может.
По возвращении Вахтанга в Картли его отношения с Россией еще больше активизировались. В 1721 г. между Волынским, назначенным астраханским губернатором, и Вахтангом установилась переписка; они обсуждали предстоящий поход. В августе Волынский писал Петру I о получении им письма Вахтанга, в котором тот указывает способ, как быстрее и успешнее провести вторжение, какое для этого потребуется количество войск и какие ключевые пункты необходимо занять3. На письмо Вахтанга Петр I ответил лишь 2 июня 1722 г., по прибытии в Астрахань: «Заранее ответствовать за непотребно рассудил»4. Видимо, император опасался разглашения слухов о походе. Петр I выразил надежду на то, что по прибытии его на персидские берега Вахтанг соединится с ним, но предупреждал при этом об особой осторожности в отношении турок, советуя не провоцировать их.
Кроме того, Петр I, зная о том, что Вахтанг находится в постоянной переписке с персидским шахом, просил его постараться убедить Хусейна в непредвзятом отношении к нему со стороны России. Для этого, находясь уже в походном лагере при реке Аграхань в сентябре 1722 г., он предложил Вахтангу направить к шахскому двору соответствующего человека, чтобы тот обнадежил шаха, что «мы с ним в дальнейшее неприятельство вступить не хотим и даже при нынешних конъюктурах вспоможение ему учиним»5. Более подробные указания были переданы через доверенное лицо Вахтанга -князя БаадураТуркистанишвили. Вахтангу поручалось, как представится возможность, напасть на лезгин, а когда вступит в дело, дать знать императору.
В 1722 г. Петр I на кораблях двинулся из Астрахани к Дербенту. К этому времени Вахтанг уже завершил сбор своего войска и направился к Гяндже, где и должен был встретиться с Петром I.
Вахтанг оказался перед тяжелым выбором. В марте 1722 г. афганцы осадили персидскую столицу Исфаган, и в борьбе с ними погиб брат Вахтанга, командующий шахской гвардией Ростом. На его место шах Хусейн назначил сына Вахтанга - Бакара. Шах требовал неотложной помощи. Ба-кар собрал войско, но Вахтанг запретил сыну идти на помощь шаху. Именно тогда, когда Петр выступил в поход против Персии, турецкий султан Ахмед III предложил Вахтангу союзничество против нее: Турция также собиралась напасть на Персию.
В такой сложной международной обстановке необходимо было принять верное решение. Вахтанг искренне доверял Петру I и ни с кем другим устанавливать связи не хотел. Перед началом совместной с Россией войны против Персии Вахтанг созвал совет (дарбази), где должен был решиться вопрос, принять участие в войне против Персии или нет. Большинство членов дарбази выступило против, опасаясь, что страна окажется в еще более тяжелом положении. Вахтанг не разделил мнения большинства. В августе, с 40-тысячной армией он стоял у Гянджи и ждал Петра I.
Вахтанг рассчитывал на скорое прибытие русских войск, но отсутствие регулярной и постоянной связи между ним и Петром I нарушило его расчеты. Общее дело требовало непрерывной связи между его участниками, но наладить такую связь, по-видимому, не представлялось возможным, так как между Россией и Грузией находились враждебные территории. Письма доставлялись чрезвычайно медленно или вообще не доходили. Находясь у Гянджи, Вахтанг несколько раз писал Петру I, а также Волынскому, что ждет приказаний, но ни одного ответа так и не получил, хотя таковые отправлялись.
После взятия Дербента Персидский поход был прекращен. После отъезда Петра I и увода основной части войск Вахтанг возвратился в Тбилиси. В это же время Турция начала войну против Персии. Турецкие войска вторглись в Картли и начали опустошать страну. Они очень быстро почувствовали себя здесь хозяевами, и эрзерумский паша Ибрагим потребовал, чтобы Вахтанг принял ислам суннитского толка. Вахтанг, по прибытии в Грузию возвратившийся в христианство, отказался вторично принимать ислам.
В это время Петр I, располагая сведениями о нестабильной ситуации в Персии и неустойчивости шахской власти, которые он получал от Б.В. Мещерского, своего посла при шахе Тахмаспе, впервые попытался с помощью Вахтанга перетянуть того на свою сторону. Мещерский сообщал, что при Тахмаспе совсем мало верных людей и только несколько сотен грузин, подданных Вахтанга, его поддерживают6. Поэтому в октябре 1724 г. из Петербурга было направлено послание Вахтангу, в котором выражалось желание, чтобы тот направил к Тахмаспу надежного человека, который смог бы убедить шаха перейти под защиту российского войска, стоящего в Гиляне.
Однако из-за сложной внутренней обстановки в Грузии это поручение выполнено не было, а угроза собственной безопасности вынудила Вахтанга решиться на временный переезд в Россию. В начале ноября 1724 г. он прибыл в Астрахань. Его сопровождали 1 286 человек: 663 прислужников и прислужниц, 488 придворных. Военными было всего 13, духовенства - 42, жен и детей придворных и военных - 57, членов семьи Вахтанга - 23 человека7.
Но российское правительство стремилось по-прежнему использовать возможности грузинского царя и его желание помогать Петербургу в его кавказской и персидской политике. За время его жизни в Астрахани дважды были спланированы и организованы его поездки в Персию с важными поручениями от императорского двора. В 1726 г. Вахтанг специальным рескриптом от императрицы Екатерины I был послан с дипломатической миссией в Персию. В нем сообщалось, что только Вахтанг, благодаря своей осведомленности в персидских делах «и по вашему кредиту и высокой почтительности, которую вы в тамошних краях имеете, и по склонности, в которой многие народы к вам обретаются», может добиться того, чтобы склонить шаха Тахмаспа к российской стороне8. Поэтому Вахтангу предписывалось как можно скорее выехать из Астрахани в Персию. Его должен был
сопровождать назначенный главнокомандующим войсками на Кавказе ге-нерал-аншеф В.В. Долгоруков, с которым Вахтангу следовало советоваться по всем делам. Предполагалось, что грузинский царь отправится сразу в Гилян. Здесь, помимо всего прочего, он должен был получить подробную информацию о состоянии всех персидских дел, а также о том, каких успехов добилась в Персии Турция. Вахтангу предписывалось при первом удобном случае уговорить шаха, чтобы тот принял условия Константинопольского договора 1724 г. между Россией и Турцией, а также заключил военный союз с Россией против турок, а также убедить Тахмаспа, что та уступка персидских земель Турции, которая предполагалась по Константинопольскому миру, будет проведена им только для вида, чтобы удержать турок от дальнейшего продвижения и выиграть время для ликвидации внутренних смут в Персии9.
Кроме того, рассматривая шаха Тахмаспа как возможного союзника в уже кажущейся неизбежной войне с Турцией, Петербург уполномочил Вахтанга в случае необходимости пойти на некоторые территориальные уступки Персии. «Но когда вы усмотрите, что для усту пления шаха весьма потребно ему некоторые уступки учинить, то в таком случае можете вы с генералом Долгоруковым Астрабад и Мазандаран ему назад уступить»10. В крайнем случае предполагалось на словах заверить шаха, что и Гилян также ему будет уступлен. Однако если шах будет упорствовать и отказываться заключать трактат с Россией против турок, то Вахтанг должен был ему объявить, что в таком случае Россия его самого сочтет неприятелем и предпримет совместно с Турцией действия для возведения на престол другого государя.
Наконец, доверяя преданности и компетентности Вахтанга, российское правительство предоставило ему возможность в необходимых ситуациях действовать самостоятельно. «По своей известной мудрости можете от себя прибавить все то, что к скорейшему склонению шаха служить будет»11.
С возложенной на него миссией Вахтанг справился. Он встречался с шахом Тахмаспом и получил от него подтверждение о принятии им условий русско-турецкого договора. Скоро он получил благодарственное письмо Петра II: молодой император выразил удовлетворение проведенными с персидским шахом переговорами и исполнил просьбу Вахтанга о скорейшем его возвращении в Россию.
В 1734 г. Петербург еще раз поручил Вахтангу отправиться в Персию вместе с сыном Бакаром. На этот раз Вахтанг должен был с помощью армян выгнать турецкий гарнизон из Шемахи, попытаться активизировать действия грузин на благо России и получить, если окажется возможно, поддержку у кавказских горцев12. В декабре Вахтанг был уже в Дербенте. Оттуда он сообщил императрице Анне Иоанновне, что обстановка на Кавказе изменилась: Тахмасп кули-хан (будущий Надир-шах) победил турок и взял Шемаху, в борьбе против турок его поддержал царь Кахетии Теймураз II, к шаху присоединились и картлийские князя. В связи с этим Вахтанг попросил прислать новые инструкции.
В 1735 г. в Гяндже был подписан русско-персидский договор, который подтвердил условия Рештского договора. По этому соглашению шах обязывался признать Вахтанга царем Картли, если тот явится к нему. Надир-шах вызвал к себе Вахтанга. Но Вахтанг, не доверяя шаху, и не явился: он предпочел навсегда остаться в России. И направил императрице Анне Иоанновне просьбу, чтобы его вместе с семьей на постоянное время поселили в Астрахани, выделив для этого дом и охрану13.
Петербург высоко оценил заслуги грузинского царя в утверждении России в Закавказье и в отношениях с Персией. И он сам и члены его семьи были взяты на полное государственное обеспечение. В октябре 1735 г. астраханский губернатор И.П. Измайлов получил указ Правительствующего Сената о денежном содержании Вахтанга VI и его семьи: предписывалось выплачивать царю и его сыну Бакару жалованье в срок и без всякого задержания, которое было определено им за исполнение дипломатической миссии в 1734 г. По ее завершении, как следует из указа, грузинский царь просил, чтобы его вместе с семьей на постоянное время поселили в Астрахани, выделив для этого дом и охрану: «А ныне оной царь грузинский в кабинете Ее императорского величества просил: 1) чтоб жить ему в Астрахани, 2) для его там пребывания пожаловать один дом с садом, да для зимнего проживания другой двор в крепости, 3) для охранения требовал караулу, понеже оной город пограничный»14.
Через два месяца после получения указа Сената Вахтанг VI обратился в астраханскую губернскую канцелярию с требованием ускорить исполнение поручения о его размещении в Астрахани15. По приговору губернатора Измайлова для проживания грузинского царя и его семьи в Астрахани был определен дом секретаря Алексея Богданова и двор бывшего полковника Никиты Зажарского16. Эти строения были тщательно осмотрены и оценены знатными купцами, о чем было составлено подробнейшее донесение и реестр астраханской ратуши, направленные в январе 1736 г. в губернскую канцелярию. Согласно донесению дом Богданова был большим, удобным помещением с несколькими комнатами и всеми необходимыми пристройками, пригодный и для зимнего проживания. Кроме того, возле него был разбит сад на несколько десятков плодовых деревьев. Немалая стоимость дома также свидетельствует о его качестве и комфорте: «Цена оному двору со всем хоромным строением две тысячи сто пятьдесят пять рублей пятьдесят копеек»17 . Так астраханские власти постарались полностью удовлетворить все пожелания Вахтанга в отношении его жилища.
Последние годы жизни Вахтанг VI провел в Астрахани. Он скончался 26 марта 1737 г. и был похоронен в Успенском соборе астраханского кремля.
По донесению губернатора Измайлова, направленному в Кабинет императрицы Анны Ивановны 1 апреля 1737 г., церемония погребения грузинского царя прошла со всеми подобающими почестями. До Успенского собора гроб с его телом сопровождал солдатский и офицерский эскорт, крыш-
ка гроба была обита черным бархатом и обтянута серебряным позументом. За гробом следовала процессия, в которую входили два священника - астраханский и грузинский, а также люди, которые на шести атласных подушках несли символы власти и награды Вахтанга VI - саблю, державу, скипетр, корону и ордена - Святого Александра Невского и апостола Андрея Первозванного. Церемонию отпевания и погребения в Успенском соборе сопровождали пушечные залпы18.
И после смерти Вахтанга VI российское правительство не оставалось равнодушным к судьбам его наследников, продолжавших жить в Астрахани. Буквально через месяц после получения известия отсюда о смерти грузинского царя первый кабинет-министр А.И. Остерман подписал указ астраханскому вице-губернатору Л.Я. Соймонову о присылке в Кабинет императрицы сведений о денежном содержании членов семьи покойного грузинского царя. Вице-губернатору поручалось выяснить, сколько в Астрахани находится членов дома грузинского царя, а также за что и в каком размере они получают жалованье, составить об этом ведомость и немедленно отправить ее в столицу19. Тот факт, что заботы о наследниках Вахтанга VI взял под личный контроль фактический руководитель внешней политики России, говорит о том, что в первую очередь это соответствовало международным интересам страны в Прикаспийском регионе, а астраханские власти, следуя указаниям из Петербурга, продолжали их активное обеспечение.
Примечания
1 Пайчадзе Г.Г. К вопросу истории русско-грузинских взаимоотношений (первая четверть XVIII в.). Тбилиси, 1960. С. 84.
2 Пайчадзе Г.Г. Вахтанг VI. Тбилиси, 1981. С. 42.
3 РГАДА. Ф.11. Оп. 1. Д. 329.
4 РГАДА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 51.
5 Там же. Л. Зоб.
6 Там же. Л. 7.
7 Броневский С.М. Исторические выписки о сношениях России с Персиею, Грузиею и вообще с горскими народами, в Кавказе обитающими со времен царя Ивана Васильевича доныне. СПб., 1996. С. 126.
8 РГАДА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 51. Л. 12об.
9 Там же. Л. 16.
10 Там же. Л. 18.
11 Там же. Л. 14.
12 История внешней политики России в XVIII веке. М., 1998. С. 143.
13 Государственный архив Астраханской области (ГААО). Ф. 394. Оп. 1. Д. 532. Л. 30
14 Там же.
15 Там же. Л. 3.
16 Там же. Л. 9-11об.
17 Там же. Л. 32.
18 Там же. Л. 31, 31об, 34.
19 Там же. Л. 35.
