CC BY
15
УДК 398.224(=512.153):81'367.63 DOI 10.25587/SVFU.2019.16.44319
М. Д. Чертыкова, А Д. Каксин
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
ПОСЛЕЛОГ КОРЕ: СЕМАНТИКА И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ (на материале хакасского героического сказания «Албынчы»)
Аннотация. В настоящей статье ставится целью анализ и описание со структурно-семантической и когнитивной точек зрения деепричастной формы базового глагола зрительного восприятия тр- «смотреть; видеть», действующего в качестве послелога в тексте хакасского героического сказания «Албынчы». Материалом для исследования послужили извлечённые методом сплошной выборки из текста героического сказания «Албынчы» примеры с послелогом тре, где он реализуется в ранее не зафиксированном в хакасском языкознании значении движения субъекта по направлении к кому/чему-либо. Актуальность нашего исследования обусловлена недостаточной изученностью внутреннего и внешнего содержания данного послелога, как языкового знака. В Грамматике хакасского языка отмечено, что он управляет дательным падежом имён и местоимений; выражает уподобительные и причинно-следственные отношения. Функционально-семантический и когнитивный анализ фактического материала показал, что в тексте героического сказания «Албынчы» послелог тре имеет свои особенности, а именно: а) согласуется с именами в форме винительного падежа (а не дательного падежа, как отмечается в Хакасско-русском словаре); б) указывает на направление движения субъекта (а не уподобительные и причинно-следственные отношения, как отмечается в Грамматике хакасского языка). Данный факт подтверждается тем, что во всех предложениях процесс выражается глаголом со значением движения. Новизна проведённого исследования заключается в том, что на основе вводимого в научный оборот богатого иллюстративного материала впервые в хакасском языкознании выявлены и описаны дополнительные семантические и сочетаемост-ные компоненты в содержании послелога тре, тем самым оно даёт более обширное и разностороннее представление о хакасских послелогах на синхронном уровне. Проведённое исследование перспективно в том плане, что оно открывает новые возможности для лингвистического и текстоцентрического анализов отдельных языковых элементов и категорий на материале героических сказаний с целью раскрытия их семантических и лингвокультурологических аспектов.
Ключевые слова: героическое сказание «Албынчы», контекст, послелог тре, движение, функционирование, семантика, субъект, богатырь, объект, хакасский язык.
M. D. Chertykova, A. D. Kaksin
Postposition köre: semantics and functioning (based on the material of the Khakas heroic legend Albynchy)
Abstract. This article aims at analysis and description from the structurally-semantic and cognitive points of view of the participial form of the basic verb of visual perception of the verb kör- "look; see", acting as a postposition in the text of the Khakas heroic legend Albynchy. The material for the study was the examples extracted from the text of the heroic legend Albynchy from the text of the postposition köre, where it is realized
ЧЕРТЫКОВА Мария Дмитриевна - д. филол. н., в. н. с. Института гуманитарных исследований и сая-но-алтайской тюркологии Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, Абакан, Россия.
E-mail: chertikova@yandex.ru
CHERTYKOVA Maria Dmitrievna - Doctor of Philological Sciences, Leading Researcher, Institute for Humanitaries and Sayan-Altaic Turkology, N. F. Katanov Khakas State University, Abakan, Russia.
E-mail: chertikova@yandex.ru
КАКСИН Андрей Данилович - д. филол. н., в. н. с. Института гуманитарных исследований и саяно-алтайской тюркологии Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова, Абакан, Россия.
E-mail: adkaksin@yandex.ru
KAKSIN Andrey Danilovich - Doctor of Philological Sciences, Leading Researcher of Institute for Humanitaries and Sayan-Altaic Turkology, N. F. Katanov Khakas State University, Abakan, Russia.
E-mail: adkaksin@yandex.ru
in the previously unrecorded in Khakas linguistics meaning the movement of the subject towards something. The relevance of our study is due to insufficient knowledge of the internal and external contents of this postposition as a language sign. In the Grammar of the Khakas language it is noted that it governs the dative case of names and pronouns; expresses likening and causal relationships. The functional-semantic and cognitive analysis of the factual material showed that in the text of the heroic legendAlbynchy the postposer köre has its own characteristics, namely: a) it is consistent with the names in the form of accusative case (not dative case, as noted in the Khakas-Russian Dictionary); b) it indicates the direction of movement of the subject (and not similar and causal relations, as noted in the Grammar of the Khakas language). This fact is confirmed by the fact that in all sentences the process is expressed by a verb with the meaning of movement. The novelty of the study is that, based on the rich illustrative material introduced into scientific circulation, for the first time in Khakas linguistics, additional semantic and compatibility components in the content of the postposition köre were identified and described, thereby it gives a more extensive and comprehensive view of the Khakas postpositions at the synchronous level. The study is promising in the sense that it opens up new possibilities for linguistic and text-centric analysis of individual language elements and categories based on the material of heroic legends in order to reveal their semantic and linguocultural aspects.
Keywords: heroic legend Albynchy, context, postposition köre, movement, functioning, semantics, subject, hero, object, Khakas language.
Введение
В настоящее время является важным и актуальным изучение различных фольклорных, в т. ч. эпических, жанров, что объясняется их значимостью и ролью в духовной жизни народов с древнейших времён вплоть до сегодняшнего дня. Героические сказания, как самые надёжные кладовые человеческой памяти, хранят в себе своеобразные, уникальные формы идейно-художественного воплощения исторического мировидения, накопленного многими поколениями человечества на протяжении тысячелетий. «Отражая в эпосе свой душевный склад, менталитет, традиционную систему ценностей, народ запечатлевал свое видение и понимание сути воспитания подрастающего поколения. При современных условиях мы не должны забывать об аксиологическом ядре и ценностных мотивах алыптыг нымаха» [1, с. 87]. Из сказанного следует, что эпическое творческое наследие значимо и в настоящее время в деле воспитания молодёжи в духе патриотизма и любви к своей родине, в осознании себя как потомка великой и древней нации.
Один из классических памятников устной народной поэзии хакасов - «Албынчы» - записан хакасским учёным, педагогом Д. И. Чанковым в 1948 г. от знаменитого хайджи Семёна Прокопьевича Кадышева в деревне Трошкино Ширинского района и впервые опубликован в 1951 г. в сборнике «Алыптых нымахтар» (составители В. И. Доможаков и Д. И. Чанков) [2]. Как отмечает В. Е. Майногашева, героическое сказание «Албынчы» является «одним из лучших среди опубликованных эпических произведений хакасского народа» того времени [2, с. 79]. Семён Прокопьевич, как хранитель мудрого слова, знаний и мироощущений наших предков, запечатлённых в сказительском искусстве, унаследовал от своих предков, сказителей-импровизаторов, более сорока героических сказаний и передал их новому поколению. О значимости данного героического сказания В. Е. Майногашева пишет: «Героическое сказание доставляло и доставляет народу в прошлом и настоящем не только большое эстетическое наслаждение, но оно воспитывало и воспитывает в человеке лучшие качества - любовь к родине, к свободе и к своему народу» [3, с. 88].
Как известно, важным критерием при исследовании героических сказаний является литературоведческое осмысление образной силы и идейной направленности произведения. Однако не менее важно также изучение словесной оболочки фольклорных текстов, в рамках которого является лингвистический анализ разноуровневых языковых средств. В настоящей статье ставится целью анализ и описание со структурно-семантической и когнитивной точек зрения деепричастной формы глагола кор- «смотреть; видеть», используемой в качестве послелога в тексте героического сказания «Албынчы». Данный глагол в различных фонетических вариантах бытует и в других тюркских языках. «Общетюрк. глаг. основа, отмеченная, в частности, в вариантах квр— гвр- 'видеть, смотреть, глядеть', и подмечен целый ряд производных значений, в том
числе близких и тождественных тем, что отмечены у тувинского квр- 'смотреть' (ЭСТЯ III: 7779)» [4, с. 246]. В хакасском же языке, в силу своей частотности, глагол Köp- имеет переносные значения, касающиеся зрительной, ментальной, социальной сфер жизнедеятельности человека: «к0рерге (Köp-) 1) видеть; обладать зрением; 2) смотреть, глядеть, воспринимать зрением что-л.; 3) присматривать, ухаживать за кем-л.; 4) испытывать, переносить, претерпевать, переживать что-л.; 5) сознавать, понимать что-л.; 6) находить, считать кем-л., чем-л., принимать за кого-л.;
7) в качестве вспомогательного глагола обозначает, что действие совершается для пробы;
8) вводное слово (выражает иронию): трщердек се аны посмотрите-ка на него; 9) вводное слово (обозначает источник высказываемой мысли; мин к0ргенде на мой взгляд» [5, с. 205-206]. Семантические, функциональные, когнитивные и лингвокультурологические характеристики глагола Köp- «смотреть; видеть» описаны в работах М. Д. Чертыковой [6, 7, 8 и др.].
Послелоги в тексте выполняют смысловую и грамматическую функцию при установлении взаимоотношений между управляющими и управляемыми компонентами предложения. Обычно они не действуют самостоятельно, а в сочетании с именами и именными формами глагола, при этом «сочетание имя + послелог представляет аналитическую форму, в которой препозитивный компонент является словом-основой, носителем реальной семантики, а постпозитивный компонент - формальным элементом, выразителем грамматических отношений» [9, с. 132]. В тюркских языках в качестве послелога употребляются наречия и деепричастия, частично или полностью теряя своё исходное значение. В современной лингвистической литературе имеется множество определений послелогов. Все они неоднозначны в вопросе разъяснения их грамматических функций, например, «послелоги - это независимые вспомогательные слова, не имеющие собственного значения и похожие на окончания склоняемого имени существительного, которые стоят после существительных и зависящих от них слов, способствуют установлению смысловой связи между существительным или именной группой, после которых они стоят, и другими членами предложения и выражают такие значения, как место, направление, средство, причина» [10, с. 11]. В происхождении тюркских послелогов Х. В. Султанбаева рассматривает непосредственную связь со становлением агглютинативного строя тюркских языков, поскольку они «возникли из знаменательных частей речи путём их десементизации и грамматикализации. Самый процесс этот, видимо, можно описывать как конверсию. И поскольку послелоги характерны именно для грамматического строя, то само их появление в тюркских языках следует относить к периоду перехода тюркских языков от древнего изолирующего состояния к агглютинативному, когда наряду со становлением именного и глагольного словоизменения (склонения и спряжения), появился и особый класс слов для выражения смысловых и грамматических отношений между компонентами высказывания: пространственных, временных, причинных, целевых и т. п.» [11, с. 125-126]. В тюркских языках большая часть послелогов представляют собой застывшие деепричастные формы глаголов, полностью или частично утративших свои исконные значения, например: хак.: тузгре «вниз» (от глагола тус- «спускаться»), арали «сквозь; через» (от глагола арала- «смешивать; перемешивать»), иб1ре «вокруг» (от глагола иб1р- «окружать») и т. д.; тув.: чедир «до» (от глагола чедирер «доводить; довозить»); кежир «поперёк» (от глагола кежирер «переплавлять») и т. д.
Кдрре как послелог и как деепричастие
Предмет нашего исследования - хакасский послелог к0ре, образованный от общетюркского глагола к0р- / квр- / гвр- / кёр- «смотреть» - действует и в некоторых других тюркских языках, например, в алтайском языке к0р0 имеет значения: «по сравнению», «глядя на...», «смотря на.», «сообразно с.». В сочетании с именами к0р0 управляет дательно-направи-тельным падежом и выражает эталон сравнения в сравнительных конструкциях. Например: Jергелейге Köpö кичинек сыйны Клара сурекей чыйрак, шулмус (ЛК, АК, 248) 'По сравнению с Дьергелей младшая сестра Клара очень шустрая, боевая'. Сырсак, чичке Павловко Köpö айу ошкош ]оон, течпек Самтар эмди отурган улустык шзине болужы ]ок, кичинек кижидий отурды (ЛК, АК, 174) [12, с. 487]. 'По сравнению с худощавым, тонким Павловым, толстый, жирный Самтар сидящим людям показался беспомощным, маленьким человеком' [12, с. 487]. В турецком же языке послелог göre является частотным и употребляется в значениях: согласно (чему-л.), сообразно, в соответствии (с чем-л.), по, соответственно (чему-л.), судя (по чему-л.),
сравнительно, в сравнении (с чем-л.), в зависимости (от чего-л.) {...} [13, с. 347]. К приведённым межтюркским эквивалентам рассматриваемого послелога семантически близок körä, зафиксированный в Древнетюркском словаре: «согласно, соответственно: ögütügä körä qildi он поступил согласно его совету (ЛОК 37 6)» [14, с. 317]. Хакасский вариант данного послелога в Хакасско-русском словаре (далее - ХРС) представлен как самостоятельная лексическая единица: «гаре послелог 1) следуя кому-л., чему-л.; из-за; аргызыма Köpe, угренчем 'учусь, следуя товарищу'; сагаа к0ре иттш 'следуя тебе [я] сделал'; 2) по с дат. п.; тогысха к0ре, т0лепчелер 'платят по результатам работы'; 3) за; сит к0ре, парча 'следует за тобой'» [5, с. 205]. Следует отметить, что в хакасском языке к0ре, в качестве как деепричастия, так и послелога, употребляется редко, возможно, по этой причине, он не нашёл отражения в системном описании пространственных послелогов в монографии А. Н. Чугунековой «Категория пространства в хакасском языке» [15].
В хакасском языке слитное деепричастие на -а обозначает «действие, одновременное с действием главного глагола, более тесно связанное с ним, нежели одновременное действие, выраженное деепричастием на -ып» [16, с. 240]. При этом деепричастие к0ре обычно реализуется в составе сложного слова: к0ре-тура «зная; несмотря на то, что.; букв. смотря-стоя». ÖKic оолнъщ чуга чуртапчатханын к0ре-тура, пай нинче пар ац-хузын албан min алчададыр [17, с. 15] 'Несмотря на то, что парень-сирота жил плохо, богач отбирал, как дань, всю [его] добытую пушнину' [пер. наш]. Ацчылар, аныц idu агырчатханын к0ре-тура, саналарын тасти, наныбысханнар [17, с. 38] 'Несмотря на то, что он так сильно болел, охотники ушли домой, разбросав [свои сани]' [пер. наш].
Как видим, в подобных предложениях зависимая часть, сопровождаемая деепричастием к0ре-тура, выражает осуждение действий субъекта со стороны говорящего (наблюдателя). Также деепричастие к0ре употребляется в сочетании с ограничительной частицей ле, при этом «обозначает действие, после которого немедленно совершается действие основного глагола» [16, с. 240]. Примеры: Харолны к0ре ле, суртыр: - Ноо ниме кирек? Нимее юрдщ? [17, с. 74] 'Как только увидел Харола, спросил, оказывается: - Что тебе надо? Зачем зашёл?' [пер. наш]. Ахтарны к0ре ле, тизе ойлап сыххан [17, с. 99] 'Как только увидел белых, стал удирать' [пер. наш].
В Грамматике хакасского языка отмечается, что к0ре в качестве послелога управляет дательным падежом имён и местоимений; выражает уподобительные и причинно-следственные отношения: Irnmi солдат nipсiнe к0ре сугаох сом сыххан (фольк.) 'Второй солдат, глядя на первого, тоже полез в воду купаться'. Сагаа к0ре мин дее наныбысхам 'Из-за тебя и я вернулся домой' [16, с. 259]. Однако, на материале героического сказания «Албынчы» [18] послелог к0ре используется в сочетании только с существительным и исключительно с аффиксом винительного падежа и указывает на направленность действия, в частности, движения субъекта. При этом действие обозначается глаголом, обозначающим движение «туда» и «сюда», например, пас кил-«подойти», ин- «спускаться (с горы)», кил- «приходить», ойла- «бежать», айлан- «возвращаться» и т. д.
Функционирование послелога к0ре в тексте
Послелог к0ре со значением пространственного направления впервые нам встречается в тексте героического сказания «Албынчы» [18], откуда методом сплошной выборки мы извлекли более 30 примеров. В ходе функционально-семантического анализа фактического материала мы обращали особое внимание на «окружение» исследуемого объекта, которое позволяет определить специфические оттенки его когнитивно-дискурсивной семантики. В контекстах к0ре в качестве послелога сочетается только с существительными в форме винительного падежа, их наиболее приемлемый перевод на русский язык мы считаем «в сторону.» (поскольку данное сочетание обозначает движение субъекта в сторону чего / кого-либо) и выделяем их следующие семантические типы:
1) имена персонажей - богатырей: Хан Мирген, алыптарны к0ре, ойлат килир, /
Хан позырах аттыц устунде [18, с. 44] 'Хан Мирген на царском рыжем коне скачет в сторону богатырей'1. Анац айланып, Хулатай / Узут Арыгны к0ре пас килдi [18, с. 61] 'Затем
1 Здесь и далее переводы примеров на русский язык - авторские.
повернувшись, Хулатай / подошёл в сторону Узут Арыга'. Пурнын чогар тудып, / Чил Хара Хысты коре пас килт, / Пис салаазын сырбайтып: / - Изен ме, минд1 бе, Алган чабазым, Чил ХараХыс, - тидгр [18, с. 82] 'Задравши нос, / Подойдя ближе к Чил Хара Хыс, / [Свои] пальцы растопырив, / - Ну, здравствуй, [Моя] суженая смирная Чил Хара Хыс, - говорит'. Из1р1г1 улуг Узут Арыг, /Албынчыны коре, пас килдг [18, с. 118] 'Сильно пьяная Узут Арыг / Подошла в сторону Албынчы'. Обычно в тексте подобные предложения описывают начальные стадии контактов богатырей, которые могут носить добрый, приветливый или же враждебный характер. Описания подобных контактов могут включать:
а) вопросы, реплики-угрозы: Мынча чыыл парган алыптар, / Хулатайны кем корген, / Корген к1з1 пар полза - табырах солеб1с, / Табырах чоохтабыс! - тт кили, - /Мыннац чидер ползам, пу хылыснац /Парчацарнъщ пазын кизе саап парыбызам! [18, с. 44] 'Столько собравшиеся богатыри, / Кто видел Хулатая, / Если кто-то видел, - скажите быстрей! - / Крича скачет (на коне), - / Иначе сейчас же доберусь, и этим кинжалом / Вам всем головы отрублю!';
б) какие-либо действия богатырей. Узут Арыгны чара тартып, / Час орай паланы /Хулатай тудып алган [18, с. 61] 'Отбросив Узут Арыг в сторону, / Хулатай взял на руки младенца';
в) приветствия друг друга. Изен ме, минд1 бе, иркем-кинчем /Албынчы, - тт турадыр [18, с. 118] 'Здравствуй, мой братишка Албынчы, - говорит'. Следует отметить, что в фольклорных текстах приветствие обычно выражается парными сочетаниями: изен ме, минд1 бе; изен-миндг; изеннезерге-миндтезерге, которых следует считать синонимами. Хакасское приветствие при встрече (изен), которое по сути и есть пожелание здоровья, встречается и в некоторых тюркских языках, например, в шорском и алтайском (эзен), в татарском (изэнме(сез). Однако приветственная лексема минд1, относящаяся к монгольским заимствованиям, в хакасском языке является архаизмом и сохранилась только в фольклорных текстах. В тувинском языке, «в отличие от других его тюркских соответствий, отразилась многозначность его монгольского прототипа. Кроме того, тувинским языком заимствованы и некоторые производные формы: мендиле- "приветствовать"; ср. монг. mendule-» [19, с. 102-103];
Нам встретился также пример, где в качестве объекта с послелогом коре, используется имя богатырши в сочетании с лексемой пала «ребёнок», поскольку это есть обращение матери к своей дочери: Хан Чачах палазын коре, / Читгре пастыр килт, чоохтап тур: / - Иркем-кин-чем, Хан Чачах, хараагы тунде /Хайдар син ойлап чоргезщ? [18, с. 104] 'Подойдя к [своему] ребёнку, Хан Чачах / Говорит: / - Душа моя, Хан Чачах, тёмной ночью / Куда ты бегала?'.
2) белая ханская юрта. Описание ханской юрты обычно передаётся устойчивым сочетанием ах орге иб «белая ханская юрта». Лексема орге в хакасском языке считается устаревшей и чаще употребляется в фольклорных текстах. В Хакасско-русском словаре даётся такое толкование: «уст. дворец; замок; юрта хана; ставка хана; ах орге фольк. белая ханская юрта; ах кииснец чапхан ах орге фольк. покрытая белым войлоком ханская юрта; алты азыр пастыг ах орге фольк. шестиглавый ханский дворец» [5, с. 327]. Примеры:ХанМирген {...} /Ах орге ибш коре, ырын ырлап, /Когт коглеп пас парчададыр [18, с. 67] 'Хан Мирген {...} / В сторону [своей] белой ханской юрты, напевая песни, / Идёт в радужном настроении'. Сумекчт, сыгара ойлап, / Алтын Арыгхыстыц ах ибш коре килдг [18, с. 90] 'Слуга, выбежав, / Пришла в сторону белой юрты девушки Алтын Арыг'.
Отметим, что в хакасских фольклорных текстах ханская юрта может обозначаться и как ах пайзац иб «сказочно-красивая юрта - дворец (юрта хана, правителя племени); улуг аалныц ортызында ханныц-пигнгц ах пайзац иб1 турча посередине большого села стоит великолепный дворец хана» [5, с. 338]. В тексте же героического сказания «Албынчы» использование данного словосочетания не замечено;
3) населённый пункт (аал «деревня»). В Хакасско-русском словаре толкование данной лексемы представлена как: «аал село, селение; населённый пункт; аал; улус // сельский; аал азагы окраина села; конец села; аал пазы начало села; аалдац городсар из села в город; аалдац агылах в стороне от населённого пункта; Катанов аалы улус Катаново; аал клубы сельский клуб; аал малы скот, принадлежащий жителям села; аал Чоб1 сельский Совет; аал хонии сельское хозяйство; аал хонии техниказы сельскохозяйственная техника» [5, с. 17]. Лексические эквиваленты лексемы аал действуют и в других тюркских языках (аул, аил, айыл и др.) и параллельно в
монгольском языке (ajil). В фольклорных текстах лексема аал, как правило, употребляется в сочетании с прилагательныхулуг «большой» -улуг аал «большой аал; большая деревня». В героическом сказании «Албынчы» приближение богатырей к деревне почти всегда подразумевается как спуск с горного хребта, откуда, как на ладони, виден большой населённый пункт. Исключение составляет лишь предложение: Албынчы улуг аалны коре килчетсе, хара тас иб турча [18, с. 117] 'Когда Албынчы шёл в сторону большого аала, [увидел], стоит чёрная юрта'.
Спуск героев с горного хребта обозначается сложным глаголом ин тус- «спускаться»: iKi тас улуг аалны коре ин тустшер, /Хан-пигтц ах орге ибте читтшер [18, с. 89] 'Две слуги спустились в сторону большого аала, / Добрались к белой ханской юрте Хан-пига'. Иногда спуск с горы эксплицируется сочетанием Тастыг сыннац инд1ре «вниз по Каменному хребту»: iKi пала Тастыг сыннац инд1ре, / Улуг аалны коре, ойлаза тускеннер [18, с. 62] 'Два мальчика вниз по Каменному хребту / Побежали в сторону большого аала'. А в следующем предложении прослеживается пространственное направление героев в цепной связи мотивов: гора - большой аал - ханская юрта: Ах хуу тайагын тайанып, /Аалны коре ин тускен. / Улуг аалны арали Knndi, /Ах оргее чидiп, юрin K^ndi [18, с. 95-96] 'Опираясь на [свой] посох в форме белого лебедя, / Спустился в сторону аала. / [Он] шёл через большой аал, / Дойдя до белой ханской юрты, зашёл';
4) гора, хребет (сын). В хакасском языке имеется несколько наименований горных возвышенностей: таг «гора», хыр «горный хребет, холм», тоц «бугор, холм», тигей «сопка». Однако, как свидетельствует наш материал, в героическом сказании «Албынчы» используется только лексема сын «1) горный хребет; nosiK сыннар высокие горные хребты; 2) перевал; ср. пил I; сын азарга перевалить через перевал» [5, с. 551]. Как видим, семантическая структура лексемы сын значительно отличается от содержания перечисленных синонимичных слов, и, как перевал, она может ассоциироваться со стеной (границей) между разными мирами. Н. С. Майнагашева пишет, что «гора выступает своего рода границей между "своим" и "чужим" пространством. За горой же - неизвестность, опасность, "чужая" территория - в хакасском и шорском языках звучит как аархы чир "дальняя сторона", "противоположная сторона". В противоположной стороне горы/хребта сама природа не такая, как на земле богатыря» [20, с. 20]. В нашем случае описывается возвращение богатырей из походов в чужие земли и иные миры. Гора (Тастыг сын «Каменный хребет», K^iM сын «гора Кирим») является обозначением границ родной земли богатыря, здесь он находится дома, на своей земле, значит, в кругу своей семьи, в безопасности. Аттац чазаг Албынчы Аргал чонын арали, / Тастыг сынны коре, айлан килчедедiр [18, с. 107] 'Пеший (без коня) Албынчы среди трудового народа, / Возвращается в сторону Каменного хребта'. Ах ой аттыг Алтын Теек, /Алты ханаттыг ах ой атха алтанып, / Тастыг сынны коре, айланып килчедедiр [18, с. 108] 'Алтын Теек (букв. Золотой Теек) с бело-сивым конём / Сев верхом на бело-сивого коня, / Возвращается в сторону Каменного хребта'. Действительно, для главного героя, Албынчы, Тастыг сын «Каменный хребет» является главной точкой на земле, олицетворением пространства, где находится его родной дом (ах орге иб), народ (арга чон) и скот, заполняющий бескрайние поля (чазаа толдыра мал). И это упорядоченное социальное устройство героически защищает богатырь от внешних врагов. Таким образом, Тастыг сын «Каменный хребет» - это грань, отделяющая свой мир от чужого. Между тем, сестрёнка Хулатая, Алтын Коок, бежит в сторону горы (Kирiм сын), встречая брата Хулатая из походов на чужие земли: Алтын Коок хыс туцмазы / Чир идегiн туре тудынды, / Ах орге ибдец сыгып, / Кирм сынны коре, ойлап кили [18, с. 13] '[Его] сестрёнка Алтын Коок (букв. Золотая Кукушка), / В руках свернула [свой] подол, (который до земли), / Выходя из ханской белой юрты, / побежала в сторону горного хребта Кирим'. Однако брат Хулатай (впоследствии отец Албынчы) на этой горе в наказание за свои злодеяния на чужбине вдруг превратился в синий камень, а его богатырский конь - в белый камень. Далее изображаются его грабительские войны и жестокие покорения народов чужих ханств, за что его навечно проклял народ: Коп ниметц тынын устiр, /Коп алыптыц ханын чайтыр. / Оюс хулунны ат оскiрбеендiр, / Оюс олганны ир оскiрбеендiр [18, с. 14] 'Многих умертвил, оказывается, / Кровь многих богатырей пролил, оказывается. / Сироте - жеребёнку не дал вырасти конём, оказывается / Сироте - ребёнку не дал вырасти мужчиной, оказывается'. Алтын Коок же всегда выступала мудрой советчицей своего брата,
призывала его «. быть добрым к людям, помогать бедным, принять на себя их мученическую долю» [3, с. 84];
5) земля, местность, направление (чир). В хакасском языке лексема чир многозначна: 1) Земля; Чир - планета Земля - планета; Чиртц спутниг1 спутник Земли; Чир Кун иб1рче Земля вертится вокруг Солнца; 2) земля, мир, вселенная, земной шар; чир усту а) земная поверхность (поверхность земли); б) мир, вселенная; чирустунде амыр хоных ползын пусть будет мир во всём мире; 3) земля // земляной; суша; самолёттац чирге тузерге с самолёта спуститься на землю; чирдец чогар код1р1лерге подниматься вверх от земли; {...}; 4) земля, почва, чернозём; верхний слой земной коры; земная кора; сыхтыг чир влажная земля; хара чир а) чёрная земля; б) чернозём; {...}; 5) земля, территория с угодьями, земельные угодья; наа чирлер целинные земли; {...}; 6) место, местность, край, сторона, территория, пространство; таглыг чир горная местность (край, сторона); туюх чир а) глухая местность (глушь); б) укромное место; место, защищённое от ветров; тынанчац чир место отдыха; {...}; 7) местность, место, родина, отчий дом, страна; ср. чир-суг; кз чирг чужие места; пос чирг родина, родные места; {...}; 8) место; кирек чирде там, где нужно (в том месте, где нужно); одырган чирде в том месте, где сидели; {...}; 9) пол; чирде чатпа не лежи на полу; {.} [5, с. 969-970]. Один из самых частотных значений лексемы чир «земля» указывает на «место; местность», например, Парар чир пар 'Есть место куда я могу идти'. Анда одырчац чир пар ба? 'Есть ли там место, где можно сидеть?' Кип-азагыус чирде тагыралтыр '[Его] одежда, оказывается, заштопана в трёх местах'.
В сочетании с послелогом коре лексема чир используется в значении «местность, место, родина, отчий дом, страна»: Алтын Теектщ чирт коре, /Хан позырах ат анда ойлап парыбыс-хан [18, с. 45] 'В сторону земли Алтын Теека, / Помчался густо-игреневый конь'. АхХанныц чирт коре, /Халын тайганы арали / Чир тогырынац чор сыхты [18, с. 33] '[Он] держит путь / Сквозь непроходимую тайгу / В сторону земли Ах Хана'.
Далее в тексте героического сказания описывается, как перед взором примчавшегося на родину Алтын Теека на густо-игреневом коне Хан Миргена встают привычные символы родины богатыря: Аргалыг ах сын «Скалистый белый хребет», улуг аал «большой аал», ах орге иб «белая ханская юрта». Кире ойлап килзе, Хулатай Алтын Теекнец / Алтын стол кисттде, арага 1з1п, /Из1р парыбысхан одырчададырлар [18, с. 45] 'Когда (Хан Мирген - М. Ч., А. К.) забежал внутрь (белой ханской юрты - М. Ч., А. К.) / Хулатай с Алтын Тееком / Выпивая араку за золотым столом, / Сидят опьяневшие'.
Чаще в богатырском сказании лексема чир в сочетании с конкретизирующими лексическими элементами указывает на пространственное направление движения богатыря. В хакасском языке при учёте ориентации в пространстве по солнцу используются словосочетания кун сыгызы «восход (солнца)», кун к1р1з1 «заход (солнца)», кун хыызы «солнце в зените», которые при сочетании с лексемой чир, выступают в роли определения: Албынчы тр сшг1н1б1скен, хуу пуур полып, /Кун кiрiзi чирт коре, чортыр парыбысхан [18, с. 115] 'Албынчы встряхнулся и превратился в серого волка, / И побежал в сторону захода солнца'. Хара тулгу полып Хара Нинчг, / Хара пуур полып Очы Сарыг, / Кунтц кiрiзi чирш коре, ойлап парыбысханнар [18, с. 103] 'Хара Нинчи, превратившись в Чёрную Лису, / Очы Сарыг, превратившись в Чёрного Волка, / Побежали в сторону захода солнца'. Однако нами обнаружен один пример, где в выражении значения «в сторону захода солнца» опускается лексема чир: Хадарган малны, чонны, /Куннц кiрiзше коре, сур парыбыстылар [18, с. 112] 'Народ, и скот, которого пасли, / Оказывается, угнали в сторону захода солнца'. Отличительной особенностью рассматриваемого выражения в данном предложении также является то, что послелог коре согласуется с кунтц к1р1з1 не в винительном падеже, а в дательном.
Ориентация в пространстве по солнцу, в частности, «восток; восход», может также выражаться как кунтг чир букв. 'солнечная земля': Хара хула ат, кунтг чирн коре, укус салды [18, с. 70] 'Вороной конь помчался в сторону восхода солнца (букв. солнечной земли)'.
Выражения типа кунтц к1р1з1 чирнг коре, кунн1г чирнг коре подразумевают движение субъекта в сторону горизонта вплоть до исчезновения его из виду, о чём свидетельствуют дальнейшие описания: Хара хула аттыц хузуругы, /Хайзы-хайзы чирде чайылып, чт чор1б1ст1, / Хулатайныц чарыны, хайзы-хайзы чирде, / Чалбайып, чт парыбысты [18, с. 70] 'Хвост во-
роного коня, / Далеко-далеко, раскидываясь, исчез, / Спина Хулатая далеко-далеко вдали, / Широко выделяясь, исчезла'. Семантика данного предложения предполагает заглазных участников процесса - тех, кто остаётся на родине и, провожая героя, смотрит ему вслед, с позиции которых исходят интерпретации типа хайзы-хайзы чирде «далеко-далеко», чт парыбысты «исчез из виду» и т. д.
Также подобные выражения со значением «движение в сторону горизонта» обозначают расставание героев с родиной и движение в сторону чужбины: Чирi пасха суга сабылган, / Суу пасха суга сабылган, / Тощс талай суга сабылган - / Тощс талай сугныц хыри чирде / Чурта-бааннар полтыр. /Аннац андарох иртт парыбыстырлар [18, с. 115] 'Помчался к земле чужой реки, / Помчался к реке чужой земли, / На берегу широкой реки, / Оказывается, никто не жил, оказывается, / Поэтому помчались мимо вдаль, оказывается'.
Помимо перечисленных типовых употреблений послелога коре, нами обнаружены и единичные сочетания с именами различной семантики. В нижеследующих предложениях имеются указания движений субъекта в сторону конкретных предметов и явлений:
A. Ах палых, кир палыхты коре, пазох килiп одыр [18, с. 72] 'Нельма опять плывёт в сторону огромной рыбы'. Прилагательное кир в сочетании с зооморфизмами встречается лишь в фольклорных текстах, что подтверждается его словарным толкованием: кир «огромный»; кир палых фольк. «сказочная рыба (больших размеров)»; кир пуга «огромный сказочный бык»; кир чылан «царь-змей, огромный змей» [5, с. 168].
Б. Алтын чечпет коре пас килт, / Алтын чечпеде палгап салган /Хара хула атты систт турадыр [18, с. 10] 'Подойдя в сторону золотой коновязи / Отвязал вороного коня, / Привязанного на золотую коновязь'. Фрагмент традиционной модели мира кочевников - конь, привязанный на золотой коновязи (алтын чечпе) возле юрты, - является обязательным мотивом героических сказаний (и не только хакасов), например, Алып ах ой ат алтын чечпеде палгал парган тур (фольк.) 'Бело-буланый богатырский конь стоит на привязи у золотого столба (коновязи)' [5, с. 961].
B. Хан Мирген андада, турып, / Козецеш коре пас килген [18, с. 34] 'Тогда Хан Мирген, встав, / Подошёл к занавесу'. Описываемый эпизод в героическом сказании «Албынчы» интересен тем, что Хан Мирген за занавесом находит красный камень с записью, которую читает вслух: Хан Мирген, таплада танып, / Тадырада хыгыр тур: / - Чалбай турган чирнiц устунде, / Чарып турган тигiрнiц алтында /Хулатайныц хатынча сшг ниме чогыл... [18, с. 34] 'Хан Мирген, сразу понял (в чём дело) / И читает громко вслух: - На этой необъятной земле / Под сияющим синим небом / Нет никого красивее жены Хулатая'. Исходя из данного факта, можно предполагать, что и в глубокой древности наши предки имели письменность и были грамотными.
Г. Чарых Коок хыс, ат пазынча коок хус полып, / Тигiр паарын коре, к6дiрiл парыбысты [18, с. 29] 'Девушка Чарых Коок (букв. Светлая Кукушка), превратившись в кукушку величиной с лошадиную голову, / поднялась в лоно неба (букв. в печень неба)'. Мы предполагаем, что в данном случае словосочетание тигiр паары (букв. печень неба) используется в целях подчёркивания величия и необъятности неба, куда поднимается богатырша Чарых Коок, обладающая способностью превращаться в кукушку величиной с лошадиную голову. Она же «чудесным образом возвращает жизнь погибшему Албынжы и его друзьям для продолжения борьбы со злыми силами» [3, с. 84-85].
Д. Албынчы Узут Арыг iчезiн, /Хара талай сугны коре, с6зiр кили [18, с. 118] 'Албынчы [свою] маму Узут Арыг, / тащим в сторону Чёрной морской реки'. В хакасских фольклорных текстах часто встречается описание ландшафта с использованием эпитетов: ах талай «букв. белое море», хара талай «букв. чёрное море», то^с талай суг «букв. большая морская вода (река)», хара талай суг «букв. чёрная морская вода (река)», например, Ах талайныц хазында, Ах хайаныц тозтде Ах хан апсах чуртаптыр (фолькл.) 'На берегу белого моря, / На подножье белой скалы / Старик Белый Хан жил, оказывается'. В. Е. Майногашева выражение то^с талай суг переводит как «большое море»: Тоцк талай суга кiрiп олерге хынмин тур 'Не желает утопиться в большом море' [3, с. 86]. Однако, как известно, географическое расположение Сая-но-Алтая не предусматривает морей и даже относительно больших рек, а перечисленные выше эпитеты, на наш взгляд, используются для гиперболизации сказочных образов. В словосочета-
нии хара талай суг существительное талай «море» приобретает новое значение «огромный, большой, величественный» и выступает в роли определения (субстантива). Следует также отметить, что слово талай в значении «море» встречается только в сибирских тюркских языках и в киргизском языке. Наличие его эквивалента в монгольском языке: «далай 1) океан; море; большое озеро; Атлантын далай Атлантический океан; Байгаль далай озеро Байкал, Байкал - море {...}» [21, с. 660] даёт основание предполагать, что данное слово является монгольским заимствованием.
Заключение
Таким образом, мы рассмотрели семантико-функциональные особенности послелога к0ре в сочетании с именами пяти типовых семантик, а также его единичные сочетания с именами различной семантики. Считаем, что глагол к0р- «смотреть; видеть», выступая в роли послелога (имеющего форму деепричастия, образованного посредством присоединения к его основе аффикса -а), лишь частично теряет перцептивный аспект. А. Д. Каксин пишет: «Мышление древних было по преимуществу пространственным, и это обстоятельство достаточно явно отражено в формах, словах праязыков, дошедших до наших дней. Оно основывалось на результатах преимущественно зрительного восприятия. И в кругу самых древних слов "отыскивается" и слово, обозначающее орган зрения» [22, с. 353].
В отличие от наиболее частотных хакасских послелогов саринзар, алдыра, хыринзар, кире и т. д. со значением пространственного направления, в семантике послелога к0ре присутствуют компоненты «нацеленность субъекта на какой-либо объект» и «движение субъекта». Употребление данного послелога в тексте героического сказания «Албынчы» специфично в том плане, что он: а) согласуется с именами в форме винительного падежа (а не дательного падежа, как отмечается в ХРС); б) указывает на направление движения субъекта (а не уподобительные и причинно-следственные отношения, как отмечается в Грамматике хакасского языка). Данный факт подтверждается тем, что во всех предложениях процесс выражается глаголом со значением движения.
Литература
1. Майнагашева Н. С. Алыптыт нымах: культурологический аспект в современной системе образования и воспитания // Хакасский героический эпос: история и современность: материалы Республиканского научно-практического семинара, посвященного 75-летию ХакНИИЯЛИ (г. Абакан, 23 мая 2019 г). - Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2019. - С. 85-98.
2. Кадышев С. П. Албынжи: хакасское героическое сказание / Сост. В. И. Доможаков, Д. И. Чанков. Лит. пер. И. С. Кычакова. - Абакан: Хакасское областное гос. изд-во, 1951. - 110 с.
3. Майногашева В. Е. О народности основы героического сказания «Албынжи» // Ученые записки ХакНИИЯЛИ. Вып. 4. - Абакан: Хакасское кн. изд-во, 1956. - С. 78-89.
4. Татаринцев Б. И. Этимологический словарь тувинского языка: Т. 3: К, Л. 2-е изд., доп. - Новосибирск: Наука, 2004. - 440 с.
5. Хакасско-русский словарь: Хакас - орыс с0стп1 / Сост. О. П. Анжиганова, Н. А. Баскаков, М. И. Боргояков и др. Под общ. ред. О. В. Субраковой. - Новосибирск: Наука, 2006. - 1114 с.
6. Чертыкова М. Д. Реализация признака «направление взгляда» в семантике хакасского глагола кор-«смотреть, видеть» // Теоретическая и прикладная лингвистика. - 2018. Вып. 4. № 4. - С. 145-154.
7. Чертыкова М. Д. Лингвокогнитивная структура перцептивного события (на примере хакасского глагола кор- смотреть, видеть) // «Sözüm munda qalir, barir bu özüm...». Scripta in memoriam D. M. Nasilov / Отв. ред. Е. А. Оганова. - М.: Изд-во МБА, 2019. - С. 305-313.
8. Чертыкова М. Д. Семантико-когнитивная характеристика хакасских глаголов со значением восприятия и их лексических соответствий в других тюркских языках. - Абакан: Изд-во ХГУ им. Н. Ф. Катанова, 2019. - 160 с.
9. Орсулова Т. Е. Пространственные послелоги в алтайском языке // Теоретические вопросы алтайской грамматики: сб. науч. тр. / Под ред. Л. Н. Тыбыковой. - Горно-Алтайск: Институт алтаистики им. С. С. Суразакова; Горно-Алтайский государственный университет, 2002. - С. 131-154.
10. Башбуг Ф. Особенности послеложных конструкций в чулымском языке // Научный диалог. - 2017, № 5. - С. 9-20.
11. Султанбаева Х. В. К вопросу о происхождении служебных частей речи в тюркских языках // Вестник Челябинского государственного университета. - 2008. Вып. 12. - С. 125-128.
12. Грамматика современного алтайского языка. Морфология / Отв. ред. И. А. Невская; БНУ РА «НИИ алтаистики им. С. С. Суразакова». - Горно-Алтайск: БНУ Республики Алтай «Научно-исследовательский институт алтаистики им. С. С. Суразакова», 2017. - 576 с.
13. Турецко-русский словарь / Сост. А. Н. Баскаков, Н. П. Голубева, А. А. Кямилева и др. - М.: Русский язык, 1977. - 966 с.
14. Древнетюркский словарь / Ред. В. М. Наделяев, Д. М. Насилов, Э. Р. Тенишев, А. М. Щербак. - Л.: Наука. Ленинградское отд-е, 1969. - 676 с.
15. Чугунекова А. Н. Категория пространства в хакасском языке. - Абакан: Издательство ФГБОУ ВО «Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова», 2019. - 160 с.
16. Грамматика хакасского языка / Под ред. Н. А. Баскакова. - М.: Наука. Гл. ред. вост. лит-ры, 1975. - 420 с.
17. Кирбижекова У Н., Коков И. Ф. Хакасская литература для 4 класса / Ред. А. А. Балганова. - Абакан: Хакасское отделение Красноярского кн. изд-ва, 1977. - 140 с.
18. Албынчы. Алыптыг нымах. - Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2018. - 126 с. (на хакасском яз.)
19. Татаринцев Б. И. Этимологический словарь тувинского языка. Т. 4: М, Н, О, Ö, П. - Новосибирск: Наука, 2008. - 442 с.
20. Майнагашева Н. С. Отражение национального образа мира в эпосе хакасов и шорцев // Вестник Северо-Восточного федерального университета имени М. К. Аммосова: Серия Эпосоведение. - 2017, № 4 (8). - С. 17-28. doi: 10.25587/SVFU.2017.4.8693
21. Большой академический монгольско-русский словарь: в 4 т. / Отв. ред. Г. Ц. Пюрбеев. - М.: ACADEMIA, 2001. - 2007 с.
22. Каксин А. Д. Модель восприятия пространства у ханты: данные языка // Человек и Север: Антропология, археология, экология: материалы Всероссийской научной конференции (г. Тюмень, 2-6 апреля 2018 г.). - Тюмень: Изд-во Института проблем освоения Севера СО РАН, 2018. - С. 352-355.
References
1. Mainagasheva N. S. Alyptyg nymakh: kul'turologicheskii aspekt v sovremennoi sisteme obrazovaniya i vospitaniya [Alyptykh nymakh: cultural aspect in the modern system of education and upbringing]. In: Khakasskii geroicheskii epos: istoriya i sovremennost': materialy Respublikanskogo nauchno-prakticheskogo seminara (g. Abakan, 23 maya 2019 g.) [Khakas heroic epic: history and modernity: materials of the Republic Scientific and Practical Conference (Abakan, May 23, 2019)]. Abakan, Khakasskoe kn. izd-vo, 2019, pp. 85-98.
2. Kadyshev S. P. Albynzhi: khakasskoe geroicheskoe skazanie [Albynzhi: khakas heroic legend]. Sost. V. L. Domozhakov, D. L. Chankov. Lit. per. L. S. Kychakova. Abakan, Khakasskoe oblastnoe gos. izd-vo, 1951, 110 p.
3. Mainogasheva V. E. O narodnosti osnovy geroicheskogo skazaniya "'Albynzhi" [On the nationality of the foundations of the heroic legend "Albynji"]. In: Uchenye zapiski KhakNIIYaLI. Vyp. 4 [Scholarly notes of Khakas Research Institute of Language, Literature and History. Lss. 4]. Abakan, Khakasskoe kn. izd-vo, 1956, pp. 78-89.
4. Tatarintsev B. I. Etimologicheskii slovar'tuvinskogoyazyka: T. 3: K, L [The etymological dictionary of the Tuvan language. Vol. 3: K, L]. 2-e izd., dop. Novosibirsk, Nauka, 2004, 440 p.
5. Khakassko-russkii slovar': Khakas - orys söstigi [Khakas-Russian dictionary]. Sost. O. P. Anzhiganova, N. A. Baskakov, M. I. Borgoyakov i dr. Pod obshch. red. O. V. Subrakovoi. Novosibirsk, Nauka, 2006, 1114 p.
6. Chertykova M. D. Realizatsiya priznaka "napravlenie vzglyada" v semantike khakasskogo glagola kör-"smotret', videt'" [Realization of the sign "line of sight" in the semantics of the Khakas verb kör- "see, look"]. In: Teoreticheskaya iprikladnaya lingvistika [Theoretical and Applied Linguistics]. 2018. Iss. 4, No. 4, pp. 145-154.
7. Chertykova M. D. Lingvokognitivnaya strukturapertseptivnogo sobytiya (naprimere khakasskogo glagola köp- "smotret', videt'") [Linguocognitive structure of a perceptual event (on the example of the Khakass verb kör- "see, look")]. In: "Sözüm munda qalir, barir bu özüm...". Scripta in memoriam D. M. Nasilov ["My word remains here, I myself am leaving". In memory of D. M. Nasilov]. Otv. red. E. A. Oganova. Moscow, Izd-vo MBA, 2019, pp. 305-313.
8. Chertykova M. D. Semantiko-kognitivnaya kharakteristika khakasskikh glagolov so znacheniem vospriyatiya i ikh leksicheskikh sootvetstvii v drugikh tyurkskikh yazykakh [Semantic and cognitive characteristics
of Khakas verbs with the meaning of perception and their lexical correspondences in other Turkic languages]. Abakan, Izd-vo KhGU im. N. F. Katanova, 2019, 160 p.
9. Orsulova T. E. Prostranstvennye poslelogi v altaiskom yazyke [Spatial postpositions in Altai language]. In: Teoreticheskie voprosy altaiskoi grammatiki: sb. nauch. tr. [Theoretical questions of Altai grammar]. Pod red. L. N. Tybykovoi. Gorno-Altaisk, Institut altaistiki im. S. S. Surazakova; Gorno-Altaiskii gosudarstvennyi universitet, 2002, pp. 131-154.
10. Bashbug F. Osobennosti poslelozhnykh konstruktsii v chulymskom yazyke [Peculiarities of postpositions in Chulym language]. In: Nauchnyi dialog [Scientific dialogue]. 2017, No. 5, pp. 9-20.
11. Sultanbaeva Kh. V. K voprosu o proiskhozhdenii sluzhebnykh chastei rechi v tyurkskikh yazykakh [On the origin of auxiliary parts of speech in Turkic languages]. In: Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Chelyabinsk State University]. 2008, iss. 12, pp. 125-128.
12. Grammatika sovremennogo altaiskogo yazyka. Morfologiya [Grammar of the modern Altai language. Morphology]. Otv. red. I. A. Nevskaya; BNU RA "NII altaistiki im. S. S. Surazakova". Gorno-Altaisk, BNU Respubliki Altai "Nauchno-issledovatel'skii institut altaistiki im. S. S. Surazakova", 2017, 576 p.
13. Turetsko-russkii slovar' [Turkish-Russian dictionary]. Sost. A. N. Baskakov, N. P. Golubeva, A. A. Kyamileva i dr. Moscow, Russkii yazyk, 1977, 966 p.
14. Drevnetyurkskiislovar' [Ancient Turkic dictionary]. Red. V. M. Nadelyaev, D. M. Nasilov, E. R. Tenishev, A. M. Shcherbak. Leningrad, Nauka. Leningradskoe otd-e, 1969, 676 p.
15. Chugunekova A. N. Kategoriyaprostranstva v khakasskomyazyke [Space category in Khakas language]. Abakan, Izd-vo FGBOU VO "Khakasskii gosudarstvennyi universitet im. N. F. Katanova", 2019, 160 p.
16. Grammatikakhakasskogoyazyka [Grammar of the Khakas language]. Pod red. N. A. Baskakova. Moscow, Nauka. Gl. red. vost. lit-ry, 1975, 420 p.
17. Kirbizhekova U. N., Kokov I. F. Hakasskaya literatura dlya 4 klassa [Khakas literature for grade 4]. Red. A. A. Balganova. Abakan, Hakasskoe otdelenie Krasnoyarskogo kn. izd-va, 1977, 140 p.
18. Albynchy. Alyptyh nymakh [Albynchy. Heroic legend]. Abakan, Khakasskoe kn. izd-vo, 2018, 126 p.
19. Tatarintsev B. I. Etimologicheskii slovar' tuvinskogo yazyka. T. 4: M, N, O, 0, P [The etymological dictionary of the Tuvan language. Vol. 4: M, H, O, 9, P]. Novosibirsk, Nauka, 2008, 442 p.
20. Mainagasheva N. S. Otrazhenie natsional'nogo obraza mira v epose khakasov i shortsev [Reflection of the national image of the world in the epic of Khakasses and Shors]. In: Vestnik Severo-Vostochnogo federal'nogo universiteta imeni M. K. Ammosova: Seriya Eposovedenie [Vestnik of North-Eastern Federal University: Series Epic studies]. 2017, No. 4 (8), pp. 17-28. doi: 10.25587/SVFU.2017.4.8693
21. Bol'shoi akademicheskii mongol'sko-russkii slovar': v 4 t. [The large academic Mongolian-Russian dictionary: in 4 vol.]. Otv. red. G. Ts. Pyurbeev. Moscow, ACADEMIA, 2001, 2007 p.
22. Kaksin A. D. Model'vospriyatiyaprostranstva u khanty: dannyeyazyka [Khanty space perception model: language data]. In: Chelovek i Sever: Antropologiya, arkheologiya, ekologiya: materialy Vserossiiskoi nauchnoi konferentsii (g. Tyumen', 2-6aprelya2018g.) [Man and the North: Anthropology, Archeology, Ecology: materials of the All-Russian scientific conference (Tyumen, April 2-6, 2018)]. Tyumen, Izd-vo Instituta problem osvoeniya Severa SO RAN, 2018, pp. 352-355.
