CC BY
25
УДК 316.4 О. Н. Шаева
кандидат социологических наук; ст. преподаватель кафедры социологии Института международных отношений и социально-политических наук, МГЛУ; e-mail: o.shaeva@mail.ru
ПОСЛЕДСТВИЯ ОБЩЕСТВЕННЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ В РОССИИ
В статье рассмотрены различные подходы к пониманию общественных трансформаций и их последствий в современных российских условиях. Последствия общественных трансформаций проанализированы на основе результатов эмпирических исследований, проведенных российскими и зарубежными организациями. На основе эмпирического материала применительно к современной России рассмотрены такие последствия общественных трансформаций, как несоответствие формальных и неформальных социальных норм, низкий уровень доверия к институтам, неуверенность в будущем, краткосрочность планирования и др.
Ключевые слова: общественные трансформации; доверие к институтам; формальные и неформальные нормы.
Shaeva O. N.
PhD (Sociology), Senior Lecturer, Department of Sociology, Institute of International Relations and Social and Political Sciences (Faculty), MSLU; e-mail: o.shaeva@mail.ru
CONSEQUENCES OF SOCIETAL TRANSFORMATION IN RUSSIA
The article examines various approaches to societal transformations and their consequences in modern Russia. Findings of studies conducted by Russian and foreign serve as the basis for analysis of such outcomes of societal transformations as the gap between formal and informal norms, low confidence in institutions etc.
Key words: societal transformations; confidence in institutions; formal and informal norms.
Тема общественных трансформаций является весьма актуальной в настоящее время. Авторы, представляющие различные научные дисциплины и относящиеся к различным историческим периодам, считают трансформационные процессы характерной чертой современного мира, пронизывающей все его сферы. Так, например, еще в 1927 г. в предисловии к «Кризису современного мира» Рене Генон отмечал: «В настоящее время очевидно, что
кризис приближается к своей развязке, и это предельно усугубляет ненормальность того положения дел, которое существует уже в течение нескольких столетий, но последствия которого никогда еще не были столь чудовищны и откровенны, как сегодня. По этой причине ускоряется и последовательность разворачивающихся событий, и очевидно, что всё это может продлиться еще какое-то время, но всё же отнюдь не до бесконечности» [Генон]. В книге «Шок будущего», вышедшей в 1970 г., Элвин Тоффлер указывает: «Западное общество в последние триста лет было охвачено бурей перемен. Эта буря сейчас, похоже, набирает силу. Перемены проносятся по высокоразвитым странам волнами, которые всё набирают силу и оказывают беспрецедентное влияние» [Тоффлер 2002, с. 21]. Как будет показано далее, общественные трансформации, в том числе последствия их протекания в России, являются актуальной темой прикладных и эмпирических исследований и в настоящее время.
Не существует общепринятого определения понятия «общественные трансформации» и понимания их сущности и содержания. Подобная ситуация обусловлена тем, что общественные трансформации являются предметом внимания различных дисциплин, прежде всего социологии, философии и социальной философии. Кроме того, в рамках каждой из дисциплин отмечается по-липарадигмальность, характерная для социально-гуманитарного знания. Отметим также, что существует ряд понятий, связанных с общественной трансформацией, а именно: изменение, развитие, прогресс, регресс и др. Данный комплекс понятий имеет, несмотря на существующие между ними различия, общую основу -все они, как показывает анализ определений, подразумевают динамику, процессуальность, переход от одного состояния к другому. Нам представляется, что их существенное различие заключается в следующем: некоторые из этих понятий выражают лишь идею перехода без указания его направленности (например, понятия «трансформация» и «изменение»). Другие же включают в себя понимание определенной направленности или способа / формы протекания процесса перехода (например понятия «прогресс», «регресс», «эволюция», «революция» и т. д.).
Что касается взаимосвязи трансформации и изменения, нам представляется обоснованной точка зрения В. И. Карасева, который применительно к социальной трансформации предложил
рассматривать изменение как содержание категории социальной трансформации, а социальные системы - как ее объем: «Социальная трансформация как категория социальной философии может рассматриваться с точки зрения своей процессуальности как социальное изменение» [Карасев 2000, с. 33]. С нашей точки зрения, то же самое верно и для общественных трансформаций, понимаемых более широко, как процессы изменения, охватывающие общество в целом, включая его различные сферы.
Общественные трансформации характеризуются качественными изменениями системообразующих элементов социальной системы, затрагивают все ее уровни и вызывают в ней морфологические, структурные, функциональные и другие изменения принципиального, коренного, сущностного характера. Анализ различных работ, раскрывающих данную тему, позволяет выделить свойства общественных трансформаций [Заславская 2004; Карасев 2000; Локосов 2002]: системный характер изменений; направленность на изменение базовых свойств общества, а не отдельных частных сторон; многовекторность процесса трансформации; глубина, масштабность и неопределенность его последствий; нестабильность социальных систем, находящихся в процессе трансформации; многообразие движущих сил и механизмов трансформации; неизбежность и длительность аномии и т. д.
Таким образом, общественные трансформации представляют собой процессы коренного, системного изменения общества во взаимосвязи всех его сфер и уровней, переход к их новому качественному состоянию, в то время как преобразование, изменение какой-либо стороны общественной жизни (институтов, организаций), не уничтожающее основ существующей социальной структуры, должно рассматриваться как реформа [Социологический энциклопедический словарь 2000]. К общественным трансформациям могут быть отнесены процессы коренного изменения политического устройства государства, его экономической системы, ценностно-нормативных основ общественной жизни, системы социальной стратификации и другие изменения, характерные, например, для бывших социалистических стран.
Рассматривая подходы к пониманию общественных трансформаций более подробно, можно выделить следующие варианты в зависимости от того, какая категория положена в основу подхода к пониманию общественных трансформаций:
1) в зависимости от формы протекания и направленности процессов изменения общественные трансформации могут рассматриваться как комплекс направленных или ненаправленных процессов;
2) в зависимости от движущих сил и причин общественные трансформации могут рассматриваться как эндогенные или экзогенные процессы изменений. Отметим, что рассмотрение процесса как экзогенного или эндогенного всегда зависит от принятых ученым рамок анализа. Как указывает П. Штомпка, если прослеживать процессы на более продолжительном отрезке времени, то большинство из них можно считать экзогенно-эндогенными: развиваясь, они приводят к результатам, которые влияют не только на правила функционирования системы, где протекают эти процессы, но и на ее окружение, что также вызывает соответствующую реакцию [Штомпка 1996, с. 42];
3) в зависимости от оценки последствий и результатов общественные трансформации могут пониматься, во-первых, как процессы реализации сущностных, качественных изменений социальной системы, ведущих к ее усовершенствованию, повышению степени ее адаптированности к внешнему окружению, прорыву в новое качество. Во-вторых, они могут рассматриваться как катастрофические процессы, несущие негативные последствия как для системы в целом, так и для ее отдельных составляющих. Примерами второго подхода могут служить концепции «травмы социальных изменений» П. Штомпки и «шока будущего» Э. Тоффлера.
Рассмотрим тему общественных трансформаций применительно к России. Анализ существующей научной литературы показывает, что тема общественных трансформаций в России рассматривается прежде всего в контексте распада СССР и последовавших трансформационных процессов. Как указывает Т. И. Заславская, в современной отечественной социологии нет единой точки зрения относительно сути данных трансформационных процессов -различными авторами они рассматриваются как либерально-демократическая революция, антисоциалистический переворот и т. п. Сама Т. И. Заславская обосновывает понимание трансформационных процессов 1990-х гг. как «череду недостаточно подготовленных, противоречивых, можно сказать, судорожных реформ и прямых политических мер, вызвавших цепь политических
и социально-экономических кризисов. Такой характер развития не соответствует понятиям ни революции, ни великих реформ, я скорее назвала бы его кризисной трансформацией» [Заславская 2004, с. 391-392].
Нет единой точки зрения и относительно завершенности общественных трансформаций, связанных с распадом СССР. Так, например, Н. И. Лапин отмечает завершенность (на момент начала 2000-х гг.) кризисного этапа социетальной, общесистемной трансформации, затрагивающей все структуры общества, последствия которой могут долгое время сказываться на жизни общества. В настоящее время протекает институционализация нового социального порядка - послекризисный этап развития общества [Лапин 2003]. М. К. Горшков в 2009 г. указывал на преодоление Россией системного кризиса 1990-х гг. и выход на траекторию последовательного и устойчивого развития [Горшков 2009]. В фокусе внимания находятся последствия общественных трансформаций, как они обусловили современное состояние российского общества.
Напротив, исследовательский проект «Индекс трансформации» фонда им. Бертельсманна [Тгаш6"ота1;юп1пдех ВТ1 2016] подразумевает рассмотрение России как трансформирующейся страны. Данный индекс отражает степень приближения трансформирующихся стран к демократии и рыночной экономике, а также качество управления трансформационными процессами. Индекс России в 2016 г. составил 5,06 по шкале от 1 до 10, где 10 - высший уровень трансформированности (81 ранг из 129 стран, определяемых как находящиеся в процессе трансформации). Согласно классификации авторов исследования, значение для России указывает на очень низкий уровень трансформированности, основной причиной которого являются трудности в трансформации политической сферы. К их числу относится ограничение свободы СМИ и деятельности негосударственных организаций, слабость институтов демократического общества и участия в них, недостатки в действии системы сдержек и противовесов.
Авторы исследования также подчеркивают низкую степень управляемости трансформаций в России - она оценена на 3,17 балла из 10 возможных. В качестве структурных ограничений, не позволяющих достичь более высокого темпа трансформаций, авторы исследования выделяют: негативные демографические тенденции,
низкий уровень институционального и межличностного доверия граждан, отсутствие традиций политического участия граждан, слабое развитие гражданского общества и неэффективность его институтов (вместе с тем отмечаются и отдельные признаки становления и развития гражданского общества в России) и др.
Отметим, что жители Ро ссии скорее не рассматривают текущую ситуацию в стране как стабильную и не строят долгосрочных планов на будущее. Так, 46 % опрошенных не чувствуют уверенность в завтрашнем дне, прежде всего в связи с нестабильной ситуацией в стране и мире (11 %). При этом, хотя у 74 % опрошенных есть заветная мечта, 30 % не строят планы на будущее, а 45 % строят планы только на ближайшее будущее [Представления о будущем... 2017].
Анализ общественных трансформаций в России затрагивает не только тему их завершенности или незавершенности, но и их результатов, т. е. состояния общества, сложившегося по итогам общественных трансформаций на данный момент. Характеризуя эффективность сложившихся базовых институтов, Т. И. Заславская указывает, что сформировавшаяся в России нормативная система, хотя и приобрела демократические черты, всё же является неполной, содержит нелигитимные, неэффективные и противоречивые нормы. Существующие формально закрепленные нормы не соблюдаются и противоречат нормам, закрепленным в национальной культуре. Социальная структура общества в результате произошедших изменений стала характеризоваться значительной величиной социального расслоения, неразвитостью среднего класса, снижением человеческого потенциала, негативными демографическими тенденциями. Новая институциональная структура охарактеризована автором как преимущественно неформальная, но имеющая достаточно жесткий характер. Таким образом, в данном случае скорее можно говорить о признаках травматических процессов общественных трансформаций [Заславская 2004]. Данный вывод относится к началу 2000-х гг., однако и в актуальной временной перспективе мы можем наблюдать отмеченные автором явления.
На сохранение несоответствия официальных и неформальных норм указывают результаты социологических исследований. Так, результаты опросов, проведенных фондом «Общественное
мнение» в 2013 и 2014 гг., указывают, что 16 % граждан России считают необязательным следовать закону, если он плохой, а еще 12 % не определились с мнением по данному вопросу. 51 % опрошенных указали, что россияне чаще всего нарушают законы, потому что вынуждены это делать, 30 % - потому что россияне относятся к законам неуважительно. Соблюдаются законы, по мнению респондентов, по привычке (37 %) и из-за страха наказания (33 %) [О соблюдении законов... 2014]. Более того, по оценкам граждан России, в их жизни не было ситуаций, когда знание законов помогало им защитить свои интересы (61 % опрошенных в 2014 г.) и не было ситуаций, когда незнание законов нанесло им вред (69 %) [Знание законов ... 2014].
Расхождение формальной и неформальной структуры проявляется и в достаточно низком доверии к институтам власти. Так, результаты исследования «Доверие к государственным институтам и стратегии экономического поведения граждан», проведенного Центром социологических исследований РАНХиГС в рамках проекта «Евробарометр в России», показывают, что с начала 2015 до начала 2016 г. снизилось доверие жителей России как к федеральным, так и к региональным и местным властям. В наибольшей степени снизилось доверие правительству (с 80 % до 59 %), муниципальным (с 65 % до 46 %) и региональным (с 68 % до 51 %) законодательным собраниям. Уровень доверия президенту и полиции сократился приблизительно на 3 %. При этом в наименьшей степени государственным институтам доверяют экономически активные группы населения. Так, люди, которые занимаются предпринимательской деятельностью или планируют открыть свое дело в ближайшем будущем, в 2,2 раза реже говорят о доверии институтам [Итоги соцопроса РАНХиГС... 2017]. Результаты исследовательского проекта «Edelman Trust Barometer» за 2017 г. показывают, что среди населения всех из исследованных 28 стран отмечается снижение доверия к институтам (правительству, бизнесу, СМИ и негосударственным организациям), однако в России данный уровень является наименьшим (34 % населения доверяют данным институтам) [Global results]. Помощи от государства в случае болезни ожидают 25 % населения, в данном случае жители России полагаются на непосредственное социальное окружение - родственников (88 %) и друзей (68 %) [Доверие как фактор общественной жизни...
2017]. Таким образом, можно говорить о том, что доверие и нормы жителей России скорее сосредоточены на уровне их непосредственного окружения и сетей контактов и существуют в некоторой степени обособленно от уровня формальных институтов и норм.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Генон Р. Кризис современного мира // Арктогея. URL: arctogaia.com/
public/guenon/guenon.htm Горшков М. К. Российское общество в социологическом измерении // Мир
России. 2009. № 2. С. 3-21. Доверие как фактор общественной жизни // Россия будущего 2017-2035.
2017. 6 июня. URL: www.russia2035.ru/works/pautova-interview/ Заславская Т. И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации. М. : Дело, 2004. 400 с. Знание законов. Нужно ли «обычному человеку» знать законы? Может ли он сам в них разобраться? // Фонд «Общественное мнение». 2014. 26 ноября. URL: fom.ru/interaktiv/11844 Итоги соцопроса РАНХиГС: россияне стали меньше верить государственным институтам // Портал социологических данных РАНХИГС. 2017. 29 мая. URL: social.ranepa.ru/novosti/item/itogi-socoprosa-ranhigs-rossiyane-stali-menshe-verit-gosudarstvennym-institutam Карасев В. И. Социальная трансформация как предмет философского
анализа: дис. ... д-ра филос. наук. М., 2000. 358 с. Лапин Н. И. Началась институционализация нового социального порядка -какого? // Куда пришла Россия?... Итоги социетальной трансформации: материалы ежегодного симпозиума, проводимого Интерцентром и Московской высшей школой социальных и экономических наук под рук. Т. И. Заславской, 16-18 января 2003 г. / под общ. ред. Т. И. Заславской. М. : МВШСЭН, 2003. 408 с. Локосов В. В. Трансформация социетальных систем: Опыт реформ в современной России: дис. ... д-ра соц. наук. М., 2002. 308 с. О соблюдении законов. Как россияне оценивают российские законы и считают ли, что следовать им обязательно // Фонд «Общественное мнение». 2014. 13 мая. URL: fom.ru/Bezopasnost-i-pravo/11495 Представления о будущем. Об уверенности в завтрашнем дне и планах на будущее // Фонд «Общественное мнение». 2017. 28 июня. URL: fom.ru/Nastroeniya/13594 (дата обращения: 29.06.2017). Социологический энциклопедический словарь. На русском, английском, немецком, французском и чешском языках. М. : НОРМА, 2000. 488 с. Тоффлер Э. Шок будущего / пер. с англ. М. : ACT, 2002. 577 с.
Штомпка П. Социология социальных изменений / пер. с англ. ; под ред.
В. А. Ядова. М. : Аспект-Пресс, 1996. 416 с. Global results // Edelman Trust Barometer. URL: www.edelman.com/global-results/
Transfromationlndex BTI 2016 // Bertelsmann Stiftung. URL: www.bti-project.org/en/index/
