CC BY
71СЕМЬЯ ГЕРЦЫК-ЖУКОВСКИХ В ЖИЗНИ И ЛИТЕРАТУРЕ
УДК 821.16
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ КРЫМСКИХ ИЗГНАННИКОВ, Д. Е. ЖУКОВСКОГО И Е. К. ГЕРЦЫК: 1930-1940-Е ГОДЫ
Жуковская Татьяна Никитична,
научный сотрудник
Литературно-художественного музея Марины и Анастасии Цветаевых (РФ, г. Александров) e-mail: zhukt07@rambler.ru
Аннотация. В статье восстановлены этапы жизни Дмитрия Евгеньевича Жуковского после 1927 года, его вынужденного переезда из Крыма, Симферополя, и потери работы. Опубликованы фрагменты писем из домашнего архива Герцык с комментариями автора публикации.
Ключевые слова: Д.Е. Жуковский, А.К. Герцык, Н.Д. Жуковский, Крым, Москва, Ногинск.
Дмитрий Евгеньевич Жуковский покинул Крым, Симферополь, работу и 17 и 13-летних сыновей летом 1927 года не по своему желанию, он был выслан, выступив против назначения ректора [4, с. 216220]. Три года ссылки в Тотьме Вологодской области, откуда он, впрочем, писал восторженно о северной природе и архитектуре городка -месте ссылок и в царские времена. Летом 1928 года его навестил старший сын Даниил, ставший уже студентом Педагогического института в
© Т.Н. Жуковская, 2017
Симферополе. После окончания трехлетней ссылки (1930 год) попытка вернуться в Крым, где еще доучивались дети, окончилась неудачей. Крым оказался запретным для проживания Д. Е., также как и большие города СССР, в том числе и его родной город, бывший Петербург, и Москва, где он жил с семьей в 1910-1917 годах и работал в журнале «Русская мысль».
Начинаются скитания, Д. Е. сменил несколько небольших городков во Владимирской и Ярославской области, прежде чем оказался в Ива-
ново-Вознесенске сперва вдвоем с младшим сыном, окончившем среднюю школу в Симферополе в 1931-м году и приехавшим к отцу летом 1931 года еще в Юрьев-Польский. Но спустя несколько месяцев вместе они переехали в Иваново, поселившись на съемной квартире. Д. Е. устроился работать в лабораторию больницы при Жуковский Д.Е., его жена " Мединституте. Хотя его диплом Гей-Герцык А.К. и Герцык Е.К., 1909 г. дельбергского университета по микробиологии был утрачен в хаосе событий, но работа с А. Г. Гурвичем (известный русский и советский биолог, открывший сверхслабые излучения живых систем и создавший концепцию морфогенетического поля. Лауреат Сталинской премии по биологии (1941) в 1921-1925 годы в Симферополе, характеристики и рекомендации совместно со знанием языков помогали ему устраиваться в аналитические лаборатории. Постараемся восстановить этапы жизни Д. Е. Жуковского на основе писем его самого, сыновей и Е. К. Герцык.
Евгения Казимировна Герцык с семьей брата выехала из Крыма в ноябре 1928 года в Кисловодск, где в 1930 году умерла Евгения Антоновна, мать брата, Владимира Казимировича (домашнее имя Боба). Оставшиеся члены семьи (Е. К., жена брата Люба, «прикованная» к кровати тяжелой формой полиартрита, и их 14-летняя дочь Вероника) в сентябре 1932 перебрались в станицу Зеленчукская; позже, в конце 1935 года - в Сулимов (ныне Черкесск), и, наконец, осенью 1938 года - в заповедник под Курском. Все переезды были обусловлены работой Владимира и стремлением быть ближе к Москве.
Первое упоминание об Иваново-Вознесенске находим в письме Е. К. из Кисловодска к В. С. Гриневич: «Сегодня отправляем Далю в Москву и в Иваново-Вознесенск, где Дмитрий с Никой прочно обосновались; это новый, очень оригинальный город - смесь деревни с
городом американского типа; небоскребы, аудитории, лаборатории, каких в Москве нет. Ника - препаратор-паталогоанатом... потом по-пооТ ёо( а! ааёбё! пеее баебёйоаа»1 (Письмо Е. К. к В. С. Гриневич № 19 от 8 июля 1932) [3, с. 113].
В связи с приездом Даниила пришлось искать новую, более обширную комнату. Это был домик с садом, с русской печью в комнате, почти идиллия! Никита пишет родственникам в Кисловодск: «Утром, вечером, а иногда среди дня хозяева приглашают нас пить чай, т. ч. чай мы пьем вместе с хозяевами из самовара. Семья их состоит из хозяйки, ее старшей дочери и двух девочек, - детей дочери, недавно приехали из Москвы еще младшая дочь хозяйки и хозяин. Первые дни на новой квартире мы ночевали в саду.»2. В данном случае собрались трое близких людей после долгого перерыва, повзрослевшие сыновья с отцом, и у каждого есть чем поделиться. У Даниила это стихи и главы его Мыслей о поэтике, ритмах; Никита - рад поговорить о кристаллах и газообразных звездах; отец по вечерам не упускает случая читать взрослым детям отрывки из библии, античной истории и др. исторические труды. Наверстывает лакуны в историческом образовании детей, да и сам увлечен темой. Кроме того он постоянно переводит научную или философскую литературу.
«В 7 часов - еще совсем темно - трещит будильник. После борьбы со сном мы с папой встаем, зажигаем электричество, завтракаем (жареная картошка) и уходим. Даля встает обыкновенно позже, т. к. у него уроки начинаются с 10 или 11 часов... У папы сейчас новая служба, но не окончательная, не крепко установившаяся: ассистента при кафедре биологии ИВГМИ (Иваново-Вознесенского государственного медицинского института)»3.
Никите предстояло учиться дальше, выбрать специальность. Хотя под влиянием старшего брата он очень увлекался математикой и имел неплохие способности, выбрал все же медицину. Работа в препараторской также способствовала выбору профессии. В ноябре начались экзамены, состав поступающих пестрый, и Никита оказался младшим на курсе. Факультеты мединститута разбросаны по всему городу, приходится бегать из одного конца города в другой. Но кафедра Биологии, где получил работу Д. Е. рядом с больницей, где в лабораториях находилась первая, основная, работа Д. Е. и препараторская Никиты. «Обыкновенно часов в 4-5 папа заходит ко мне в лабораторию, и мы с ним идем обедать вместе, иногда заходит и Даля»4.
20 июля 1933 приезжает в Иваново Е. К. навестить племянников, «Адину семью» и тоже чувствует плодотворность этой встречи, свою
востребованность у детей. «Как-то они донесли в новый век души совсем близкие нам...» (письмо от 26 июля 1933) [3, с. 156] - пишет она о племянниках.
Так был прожит весь 1933 год. Труднее всего было Е. К., на которой было все хозяйство и уход за больной женой брата, Любой. Но именно от нее поступали к молодежи (Веронике, Никите, Дале) импульсы интеллектуальных запросов, с ней делились они самым заветным. Не зря С. Я. Парнок после смерти Аделаиды писала ей: «У тебя теперь еще двое детей. Родная моя! Такая, как ты, не бывают бездетными. Бог благословил тебя трижды на духовное материнство. А до этого благословения благославлял тебя на высокое сестринство в любви» [2, с. 19], дети брата и умершей сестры чувствовали в ней необходимость и жизненную опору. 1934
«У папы и Дали изменения в службах. У папы окончилась временная служба в институте и осталась половинная (ходит через день) в лаборатории клинической. Но теперь у него есть переводная работа»5. Далее в письме следует рисунок игры в шахматы отца и брата «... папа будет читать «Фуше» Цвейга о французской революции, хотя Даля протестует против этой книги, а папа упорно «знакомит» нас с историей. Таким способом мы за последнее время прочли «Крушение» Тагора, «Коломба» Мериме, «Рассказики» Киплина»6.
Зимой Д. Е. съездил впервые после революции в Ленинград, его родной город, где еще жили родные и знакомые. «Папа привез из Л-да альбом с картинками Бёклина»7, - пишет Никита тете и сочиняет стихи к ряду картин, ему нравится художник, хотя он считается признаком плохого вкуса. Еще живут традиции заложенные изданием домашнего журнала в Симферополе в 1923 году, составлявшегося еще с матерью.
Итак, двухлетнее совместное проживание в Иваново «Адиной семьи» подошло к концу, но впоследствии, в тюрьме Даниил вспоминает эти годы, как наиболее счастливые в его недолгой жизни. И правда, когда еще они жили так мирно, дружно, вместе? До 1917 года в Москве, в Судакском доме до войны, когда была жива Аделаида, дети были маленькие?
Когда в начале августе 1934 года Е. К. еще раз приезжает в Иваново, то застает Дмитрия и Никиту в сборах, а Даниил к этому времени уже находится в Москве. 11 августа и Дмитрий Евгеньевич «уехал в свое новое место службы - маленький городок под самой Москвой» (Письмо Е.К. к В.С. Гриневич № 54 от 13 августа 1934) [3, с. 184], -это был Ногинск, бывший Богородск. Выбор обоснован близостью Москвы, где у Д. Е. осталось много родственников и знакомых, воз-
можность получать научные переводы, да и работу получил по заведы-ванию Больничной лаборатории. Вот и старший сын тоже оказался в Москве, младший - в Иваново перебрался в институтское общежитие и доучивался до весны 1938-го года. Дмитрий Е. из Ногинска имеет возможность чаще выбираться на электричке в Москву и, хотя ему уже за 60 лет, пока это не составляло для него большого труда. В начале сентября 1934 года он встретился еще раз в Москве с Е. К., которая вскоре уехала к себе на Кавказ. Эти поездки совмещали в себе и решение деловых вопросов (получение переводов, обсуждение новостей науки и литературы), и приятные встречи с близкими. В основном, всем жилось трудно, ночевать приходилось в прихожей на сундуках или раскладушках. Часто заходил к бывшему своему сотруднику по журналу «Вопросы жизни» Г. И. Чулкову, в семью М. О. Гершензона.
1935
На зимние каникулы Никита приезжает в Москву, старший брат водит его и знакомит с разными людьми. Как-то с папой и Далей зашли к Гершензонам. Наташа Гершензон8, в то время студентка-искусствовед, повела их в Музей изобразительных искусств, объясняя разницу между голландским и французским натюрмортом, затем к скульптурам Микеланджело. К Келлерам Максиму Васильевичу и Марии Алексеевне9, к дяде Леве10, тетушкам Тидебель на Арбате.
«Одно время мы с папой и Далей блуждали по трамваям и улицам. Вместе были в МИИ, потом у Чулкова. С папой, главным образом, виделись в Ногинске (был там 2 раза) и говорили на темы микробиологии, папа о биогеохимии. Папа этим сейчас очень увлечен»11. Из писем узнаем, что братья много ездили на трамваях к разным знакомым, в частности к Асе Цветаевой. Она взяла Никиту на заочное обучение английскому языку.
Летом у Никиты была врачебная практика в пионерском лагере и затем снова несколько дней в Москве и Ногинске. В это лето впервые приехала в Москву Вероника, остановившаяся у Серейских12. В те дни была сделана фотография Дмитрия Евгеньевича с молодежью.
Евгения Казимировна на Кавказе начинает писать воспоминания, главы о детстве.
1936
В январе Никита в Москве, ряд визитов, выставка Рембранта в сопровождении Наташи Гершензон и с Вероникой, знакомство с Антаровой Корой Евгеньевной13. Никиту все больше влечет в область теософии. «Папа полон различными интересами, как и летом, переписывается с Гурвичем14, переводит Клод Бернара15. Жалуется иногда на перебои в сердце».
1 июня в доме Чулковых на Смоленском бульваре, где Даниил жил после женитьбы на А. И. Ходасевич, Даниила арестовывают. С этого момента отец сосредоточен на заботе о судьбе сына, следит за судебным процессом, переписывается с ним. В августе в Москву приезжает в очередную поездку Е. К.
1937
В июле в Ежово-Черкесск приезжает двоюродная сестра Владимира и Евгении - художница Евгения Иосифовна16, она ездит с Вл. Каз. в горы, рисует. В августе на 2 недели на каникулы приезжает Никита, они с Вероникой ходят купаться в реку Кубань, он совершает короткую экскурсию в Теберду, - после войны Никита устроится в Теберде на работу врачом и проживет почти 50 лет до самой смерти в 1995 году.
В октябре Е. К. снова в Москве, откуда сообщает Вере Степановне, что «Дмитрий постарел», «Далю не видела», «жду Нику» [3, С. 303304]. В ноябрьских письмах Никиты речь о посещении Москвы, разговорах с Е. К., две ночи в Ногинске у отца: «Как на счастье этот день выдался ясный, чистый, прохладный, но с отголоском той золотой осени, что была месяц назад. Ходили гулять с папой днем, а потом вечером в темноте в лес и в рощицу. Папа тебе наверно писал о Далином письме. Он в Орле»17.
1938
В апреле Никита получил распределение на работу в деревню Ярославской области, в конце апреля он в Ногинске у отца. Едет к месту работы с неохотой, но постепенно начинает осматриваться. В июле Д. Е. едет к сыну, сам описывает 12 июля свой приезд.
Далее канва жизни последних лет Д. Е. выстраивается на основе его собственных писем.
«Третий день у Ники. Передо мной из окна виден широкий горизонт: зеленые луга и поля, уходящие вдаль густые заросли, вдали опять поля на далеком горизонте деревни и каемка леса. Милый русский пейзаж. Я приехал на станцию Бакланка 10-го днем. Ника был предупрежден телеграммой и должен был выслать лошадь. Ни Ники, ни высланной лошади не оказалось. Однако ко мне сейчас же подошли некие граждане колхозники, охотно согласовались довезти меня до Семеновского (30 км.) за 13 руб. Я не ожидал такой умеренной платы. От них же тотчас узнал, что 8-го числа в селе Семеновском был большой пожар, сгорело пол села 15 домов и в том числе больница. Вот сюрприз. Больных, по словам тех же крестьян, перевезли в село Кукобай, всего 12 верст от Бакланки. Я поэтому подрядил моего возчика до Кукобая. Жертв людьми не было, пожар произошел днем.
Дорога до Кукобая отвратительная, и езда на телеге не очень приятная, но местность привлекательная, много леса, хотя он не старый, лиственный по преимуществу. Три часа бором, и я в Кукобае. Сравнительно большое, неуютное село с огромным собором, но местность очень живописная, холмистая: красивые долины, овраги покрытые лесом. Пошел узнавать про Нику. Оказалось, что больных разместили временно в школе, уцелевшей от пожара, и медицинский персонал остался в Семеновском. Сговорился с возчиком ехать дальше и пошел в столовую закусить, предвкушая еще 3 S часа тряски. Пока я с аппетитом поглощал котлету, в столовой появился Ника, который выехал мне навстречу и нашел меня. Мы остались в Кукобае до следующего дня и к вечеру отправились уже на Никином тарантасе в Семеновское.
Дорога в Семеновское менее живописна, чем до Кукобая, все время по безлесному гребню холмов среди полей; леса нет, но запах цветущего клевера и ржи приятно волновал меня. Милый, знакомый пейзаж! Ника немного похудел, но все так же мил. Он заведующий не существующей больницей. Никакого административного таланта у него нет, сумбурно, случайно все. Но он увлекается работой, в этом похож на Бобу.. Народ здесь приятнее, проще, чем в Москве, приветливы, но серые.. Сейчас Ника уехал в другое село смотреть дом, предназначаемый под больницу. Здание, служившее раньше гостиницей какого-то монастыря поблизости. Я один и ничего не делаю. Работы у меня сейчас нет. Боюсь, как бы не пришлось сесть на Никино иждивение. Вы редко пишете. Очень интересно знать, как изменится ваша судьба. Сейчас читаю Руссо «Новая Элоиза». Я опять увлекаюсь. Этой книгой увлекались наши дедуш -ки, а в особенности бабушки. Стоило увлекаться, какое обилие мыслей у юного гения, просто поразительно. Теперь, когда мы не принимаем все за полную истину, мы можем еще больше ценить его. Он всеже прекрасен. Это новые стремления к добру, к norme. Я не чувствую слащавости, в которой по всей вероятности упрекают его теперь. Я уважаю этот entrain. Притом умно. Целую всех. Дмитрий»18.
Это была первая поездка к сыну. Потом он будет приезжать и летом 1939, и 1940, а в 1941 и совсем поселится в д. Кукобай в домике у тети Паши, где снимал комнату сын, и останется там по мобилизации сына на фронт Второй Мировой.
А оставшиеся члены семьи Герцыков в это время готовились к переезду с Кавказа в Курскую область, в заповедник19, где Владимир (Боба) получил работу, здесь ему не надо постоянно уезжать в рабочие командировки, они будут жить все вместе - трое стариков, - и ближе к Москве, где учится Вероника. Переезд состоялся в октябре 1938 года, трудно, но благополучно.
Год был омрачен смертью в Москве в марте матери Любы - Валерии Дмитриевны20.
1939
На зимние каникулы в заповедник впервые приехала Вероника из Москвы. Никита в марте приезжал в Москву и 13 марта увез отца в Семеновское, где тот провел все лето, восхищаясь разнотравьем и пейзажами Ярославской глубинки. Никите прогулки с отцом в ночном тумане напоминали пейзажи Коро. А Дмитрию Евгеньевичу вспоминалась Витебская губерния, где находилась усадьба Жуковских - Кана-шово.
В мае-июне в Москву из Курска приехала Евгения Казимировна, жила у Вероники, заходила к Е. К. Вандербеллен21, у которой проявились первые признаки болезни, приведшей ее к смертельному исходу 24 октября того же года. Непонятная болезнь обрушилась на молодую еще женщину, похоронена на Донском кладбище. Она, заветная знакомая Любы, Е. К. и Ники, Елизавета Константиновна Вандербеллен, полуродственница, физик, слушавшая лекции Эйнштейна и Джиду Криш-намурти, вернулась из Европы в СССР в конце 20-х по вызову брата для помощи в воспитании племянниц. И она успела навестить Герцы -ков в июне 1938 года, незадолго перед их переездом в Курскую область. Это было многообещающее знакомство, интересное для обеих сторон.
В июне для встречи с Евгенией в Москву приезжает Никита. Вероника поступила на 1 курс Тимирязевской академии и затем они с Никитой ездили в Ленинград (июнь 1939).
Д. Е. оставался в Семеновском. Ему нашлась работа, он составляет словарь медицинских терминов.
1940
Е. К. последовательно отправляет в письмах Вере Ст. Гри-невич главы своих воспоминаний.
В мае Никита приехал помочь отцу, Д. Е. при посадке в трамвай в Ногинске получил травму ноги и руки, и забрал его к себе в деревню. «Бедный Дмит-
А.Герцык и Д.Жуковский
рий после ушиба стал плохо владеть рукой и ногой, очень тоскует» (письмо Е.К. от 6 августа 1940) [3, с. 184] - пишет Евгения Вере Г. в ноябре. Ника описывает события перед смертью Е. К. Вандербеллен со слов жены ее брата: «Началась болезнь со странного припадка, после которого она была в полном сознании и говорила об этом припадке. Странные состояния с ней стали повторятся чаще и стали почти постоянны. Жена А. К., кажется, хочет объяснить все это не просто психической болезнью, а тем, что Е. К. видела и делала нечто непонятное и невидимое другим.. Е. К. часто находилась как бы в состоянии экстаза, часто разговаривала с несуществующими, умершими людьми. Очень тяготилась грязью, которая по ее словам, была вокруг нее и несколько успокаивалась и благодарила, когда ей меняли белье . Вскоре к психической» присоединилась и физическая болезнь. Поднялась температура, появилась зудящая сыпь. Е. К. поместили в больницу, где 22
она и умерла»22.
Далее Н. Д. пишет о встрече с Мирович23: «В передней у Чулковой я встретил Мирович - писательницу (ты ее знаешь) и с ней говорили 510 минут тут же в передней стоя. Она сказала, что у меня она узнает во взгляде что-то мамино, затем сказала замечательные слова о смерти, что смерть - один из главных моментов в жизни человека, один из ее этапов. Что человек собственно умирает несколько раз: умирает его молодость, любимый им человек и др. Маму она знала мало, но после ее смерти, прочтя ее стихи, внутренне очень почувствовала ее. И в нескольких словах она постаралась передать мамин образ - то, что она была глухая, что вокруг нее был особый тихий мир, как бы маленький нимб. Ее слова были безусловно искренни и, мне кажется, проникновенны. Я сказал, что ты пишешь воспоминания и что м. б. тебе бы были ценны ее отзывы о маме. Она согласилась, но сказала, что, чтобы желать этого, она должна знать, что ты желаешь этого, получить запрос от тебя. Она написала тебе открытку, на которую не получила ответа. Посылаю ее адрес»24.
Дмитрий Е. в деревне у Ники провел все лето, травмы немного успокоились и с начала ноября Дмитрий Евгеньевич с сыном приехал в гости к Герцыкам на две недели, но остался до середины декабря. Это была последняя встреча их, до начала войны оставалось менее года. Дмитрий Евгеньевич много читал и вслух для всех, т. к. Е. К. болела. «Дмитрий - сгорбленный старичок, прихрамывающий, но против ожидания, настроенный совсем не предсмертно, а как никогда жаден на книги. Так что, кончая одну, мгновенно берется за другую», - сообщает она в письме к Гриневич (письмо от 16 ноября 1940) [3, с. 343-344].
По поводу Даниила все в неведении, сообщают друг другу постоянно «он здоров», а ведь его уже почти два года нет в живых.
Из Курска Дм. Евг. уехал в конце декабря, но вскоре принял решение съездить еще раз в Симферополь. Прощальный визит. Там еще оставались кое-какие знакомые. Его письмо оттуда в Курскую область хоть и кратко, но описывает эти крымские дни накануне войны:
«10 февраля 1941
Дорогие друзья, вчера получил ваше письмо. Последние дни здесь температура -1-2 градуса, это много приятнее -20 у вас. Правда в комнатах держится обычно +12, что меня мало устраивает. Надежду Ал.25 видел, также и дочку26 ее хорошенькую, маленькую девицу, учащуюся в Ленинграде по специальности радио. Она была здесь на каникулах. Н. А. продолжает служить, где и служила, в Псих<иатри-ческой> больнице. Немного постарела, но вид здоровый. Рита27 здесь, как раз видел его вчера, но до того как получил ваше письмо. Он служит сторожем и не может устроиться с квартирой. Он не унывает и без стеснения рассказывает о своих неудачах. Маруся Далина28 живет в Саках, заведует почтовым отделением, имеет двух детей, живет очень бедно. Пол<ину> Августовну29 не знаю где найти и не знаю даже ее фамилии. От Ники до сих пор не имею вестей и денег, что еще хуже. Боюсь, что Ника посадит меня впросак. В библиотеку еще не записался, но прочел книгу Ed. Rod Le sens de la vie30. Понравилось. Беспритязательно, просто, искренно...
Видел также милых Поливановых31. Они благополучны, хотя он под-хварывает. Вот и все мои симфероп<ольские> похождения. Да, был у здешнего невропатолога. Очень самоуверенный человек; он не согласен с диагнозом кровоизлияния в спинном мозге, считает, что у меня артрит, т. е. то же, что у Любы. Что артритные изменения в плече есть это несомненно, но что не все этим можно объяснить, тоже верно. Лечусь массажем. Массаж делают плохо, даровой. Я живу у товарища, который был одно время в Новом Свете управляющим32. С ним живет его дочь уже взрослая. Вот и весь состав семьи. Делаю значительные успехи в провождении времени ничегонеделания. Это оказывается не так трудно, как мне казалось. В комнате довольно холодно +12 градусов, и это начинает мне мешать заниматься. Пишу правой рукой, она действует чуть-чуть лучше. Боба спрашивает, если я правильно разобрал его каракули, о Шемянском. Его здесь нет, я его раз встретил в Москве, уже довольно давно. Теперь ничего о нем не знаю. Целую вас всех. Сегодня 11 декабря +1 пасмурно. А у вас? Дмитрий. От Ники до сих пор ни строчки, не знаю, в Москве ли он.».33
1941
Вероника приезжала на зимние каникулы, помогала. Теперь до сентября вряд ли приедет, т. к. летом практика. И во время подмосковной практики начались бомбежки, пока письма доходят, она описывает впечатления первых дней войны.
Письма Вероники. После практики приехала и уезжала в сентябре уже под бомбежками с эвакуирующимися сотрудниками заповедника. Усадьба заповедника опустела. Владимир Казимирович и Евг. Каз., погрузив больную Любу и свой нехитрый скарб на подводу уехали из опустевшей усадьбы подальше от основной трассы Харьков-Москва, по которой должна продвигаться техника и обозы немцев. Эвакуироваться, ехать с пересадками с такой больной они были не в состоянии.
Они сняли угол в хате в глухой деревне Зеленая степь, где и прожили всю оккупацию. После снятия оккупации (1,5 года) в феврале 1943 года наладилась почтовая связь с востоком страны, с Москвой. Но в августе 1943 года умерла Любовь Александровна, а в феврале 1944 года - Евгения Казимировна. Так они и лежат рядом на кладбище у деревни «Зеленая степь», среди среднерусских полей.
Их жизнь первого года (с осени 1941 по февраль 1942) в оккупации зафиксирована в кратких дневниковых записках Е. К., опубликованных в журнале «Наше наследие» [1]. 1943
В феврале район, где жили в оккупации старики Герцыки освободили и наладилась почтовая связь. Дмитрий пишет:
«7. 1У/1943. Какой радостью было для меня и Ники узнать вчера от Вероники о том, что вы все живы, дорогие, хотя эта радость омрачена известием, что Люба и Женя больны. У Жени воспаление легких. Известие от вас дошло до нас 6 апреля, а Боба писал 27 февраля. Значит известие уже более месяца давности. Две недели тому назад посылал Бобе открытку с обратным извещением еще из Первомайского р-на Ярославской области. Я внезапно собрался и переехал к Нике в Муром, родину Ильи Муромца. С нетерпением ждем дальнейших известий от вас. Одновременно посылаем вам 100 рублей, сколько сейчас можем. Крепко целуем вас всех, дорогие, выздоравливайте. Как бы хотелось повидать вас, поговорить с вами. Выздоравливайте, живите. Ждем известий. Любящий Дм. Жуковский.34
17. У/43. Два дня только, как получил вашу открытку, дорогая Женя. Вчера послал вам перевод на 100 рублей. Вы спрашиваете о моем здоровье. Сильно одряхлел, кажется. Хожу медленно, устаю. Рука слабая, но писать могу. Но зрение уже очень плохо, читаю с большим
трудом и не более часа в день. Это для меня огромное лишение. Еще год тому назад переводил Гомперца и обречен на ничегонеделание. Часто лежу или сижу с закрытыми глазами. Я едва вижу, что пишу и то чернильным карандашом по мокрой бумаге простым карандашом. Ничего не вижу. Живу теперь в селе Карачарово (родина Ильи Муромца) на высоком берегу Оки. С видом на реку и противоположный отлогий берег. Во время разлива Ока разливается на несколько верст. К несчастью и наслаждаться природой уже не могу: все вижу в тумане, краски поблекли. У Ники сейчас новая подруга, тоже женщина врач из поповского сословия. Кажется хорошая женщина, скромная, молчаливая, но с какой прозаической наружностью, банальной до крайности. И таким же голосом. Сейчас Ника уже неделю в командировке, по обыкновению не пишет, и я тревожусь. Общества здесь почти нет, все-таки есть немного. В Ярославской области я последний год жил у деревне в маленькой хате у тети Паши и ее мужа. Это бывшая домработница Ники, удивительно хорошая женщина, очень темная, хотя грамотная. Всю жизнь никуда кроме соседних городов Пошехонья - Данилова волости, где я бывал с обозами, не выезжавшая. Она не имеет понятия о долге, стыде, христианской религии, например, о жизни после смерти, хотя девушкой пела в церкви на клиросе. Она очень любит работу, особенно тяжелую самую простую, с упоением моет пол, рубит дрова, ходит в лес за дровами, за грибами, копает огород и т. д. Шьет и стряпает неважно. Ко мне отношение обоих супругов замечательное. Тетя Паша заботилась обо мне, как о своем отце. Вообще это редкая пара. Нельзя сказать, чтобы она любила людей, сентиментальности нет и следа, ..., но на деле всегда готова помогать и никогда никого не обидит.
Она часто повторяла: живите до самой смерти и похороним!! Детей у них не было. Сама она маленькая, тщедушная, но работает без устали. Он тоже в таком же роде, но у него нет этой красоты душевной. Он немного шизофреник, медлителен до крайности, ленивый, без всякой инициативы. Создан для того, чтобы исполнять приказы.
Очень бы хотелось повидаться с вами, поговорить, но возможно ли это? Любы здоровье плохо? Воображаю, как вам трудно. И ваше здоровье тоже неважно! Вообще нам немного осталось жить, пора умирать. Сегодня совсем неожиданно видел во сне Веру Степановну, встретил ее неожиданно на дороге, и я ее узнал, и она меня узнала. Целую вас всех. Пишите. Вам легче писать, чем мне.35
1 июня 1943
Милая Женя, Люба, Боба. Вчера у папы был «удар» - сейчас он все время спит. Прошло 5 дней, как я приехал - мало пришлось говорить -
поздними вечерами, днями папа скучал в одиночестве. Вчера утром он подозвал меня - ему было плохо и сильно кружилась голова, потом рвотные движения. Потом он стал говорить и прощаться со мной, В. А. Он говорил «пора умирать, я хочу умереть, будет лучше и тебе и мне», попросил сделать ему большую дозу морфия, просил передать Дале, что он очень его любит. Был очень спокоен, так что спокойствие невольно передалось и мне - по-сократовски. Я морфия не сделал, но получилось, как он хотел - сонливость становилась сильнее, и сознание исчезло. Пошли вторые сутки, ухода никакого почти не требовалось - он спокойно спал. Утешительно было, когда он вздыхал, зевал -движения губами эти мне знакомы 10 лет уже - можно было подумать, что он спит, как и всегда. Вчера я провел целый день у него. Иногда он невнятно отвечает, когда спрашиваю: как себя чувствуешь? - хорошо. Надеюсь, что он может поправиться. Думаю, покажут ближайшие дни. Последнее время он много ходил и курил. У него не кровоизлияние, а тромбозы мелких мозговых сосудов - так я думаю. Глаза повернуты сильно влево. Сейчас на вопрос: видишь ли меня, сказал также невнятно: немного вижу. Вчера вечером и ночью он совсем не отвечал. После сказанного слова опять сон и сон. У папы здесь жизнь была мало радостная, с В. А. никакого почти общения, ничего не читал, не мог. Подумываю, что ему бы ласковую Марусю.
Еще никому не писал. Вероника обо мне сама наверно давно написала, я же прибавлю, что она мне выстирала в первый же день Бобино белье. Был у С. В. и З. М., у Чулковой и больше ни у кого Целую вас. Ника. Мой адрес на конверте.36
2 июня 1943
Женя, папа умер 2 июня в 11.30 или 12 часов дня. Кажется, мне трудно будет сейчас все написать. Одно письмо я закончил во время болезни его, но там нет многого. Папа почти не страдал мне кажется -только один момент ему стало неприятно при мысли о страданиях и он сказал: «Ах, сделай мне морфий, чтобы заснуть и не проснуться». Но тут же он успокоился и говорил: «Я хочу умереть, будет лучше и тебе и мне». Я спросил: «тебе разве плохо было со мной жить?» Он сказал «скучно». Да, он последнее время не видел ни ласки, ни любви от В.А. и меня. Мне он холодность прощал, кажется, и говорил, что я у него унаследовал это. Последние дни он говорил: «Ну, потерпи немного, пойдем вместе», брал меня под руку, опирался на нее и шел очень медленно. А я рвался вперед и при возможности старался освободить руку или избежать короткого путешествия вдвоем. Меня еще как-то отрывала работа. Я просто не чувствовал себя свободным от нее -
должен был всегда бежать. Видел я его после приезда 5 дней - но в течение их поговорить я смог едва ли 5 часов - уходил я утром и возвращался поздно. Сталкивался с папой на работе и не мог отвлечься. Итак, серьезный душевный разговор все откладывался и не состоялся? Я был жесток все время. За зиму я прислал едва ли 3-4 письма и по 2-3 месяца молчал, а папа беспокоился очень и, когда получал письмо куцое, у него было праздничное настроение - он мне говорил. Когда я сидел у его кровати, он сказал, не открывая глаз: «бедный Ника - тебе скучно» - он чувствовал это и жалел меня.
Понял ли папа потом хоть малое мое раскаяние - не знаю и нужно ли оно ему было. К середине первого дня или ранее сознание затуманилось и начался сон с глубоким усиленным дыханием; на вопросы он просыпался и отвечал, не открывая глаз, но так невнятно, что редко я мог понять и, кажется, не всегда осознанно. Руки его часто передвигались - он старался часто вытереть рот свой. Спал он спокойно; иногда прерывался сон зевком - также спокойным.
Я спрашивал «как себя чувствуешь?» Он отвечал «ничего» или «хорошо». Видишь меня?» Он с трудом приоткрывал глаз и говорил иногда «немножко вижу».
«Ты помнишь меня?» - «Нет, не знаю», - «Ника. Теперь знаешь?» -«Теперь знаю».37
1 июля
Дорогая Женя (так я начинаю механически). Женя, спасибо за письмо. Ты меня упрекаешь, что был я нечувствителен к тебе и тут же оговариваешь свое право сердиться или делать замечания. Так знай, что когда ты ко мне относишься без негодования, без страшного осуждения ко всему, мне кажется, что ты безразлична ко мне и не вызываю я у тебя достаточно яркого чувства, а если и вызываю чуть-чуть, то ты неискренна и стараешься смягчить его.
Жизнь моя сейчас похожа на жизнь финикийского царя. Комната просторная, светлая, низкий скошенный потолок. Она почти как каюта качается на волнах. За окнами крутой обрыв зеленый и широкая река двоящаяся, а на горизонте мерещится лес. Голубые и зеленые краски. Будит меня в 6-м часу золотая полоса, которая от ряби речки от солнца ударяет прямо в лицо - на подушку. Я лениво лежу, еще живости нет во мне достаточной. Потом еду на лодке на тот берег, купаюсь, собираюсь писать о биосфере, звездах, но как-то недостаточно остро воспринимаемые или как будто волновавшие мысли. Надо что-то сделать, чтобы они заняли меня всего. Мне кажется, что уже только в них я должен жить, чтобы получался смысл от проживаемого времени.
Порой кажется, что я близок к новым плодотворным и потому волнующим истинам. Мысли крутятся возле эпидемий человеческих - основной цели исследования. Из писания выходят самые разбросанные отрывки. Да, по сути дела, я не начинал писать, т. е. еще не знаю, что писать, но стараюсь затянуть свое пребывание дома. Наконец бегу в особняк княгини, меня встречает в кабинете Смирнов, трудящийся над отчетом для округа:
- Почему так поздно?
Я неловко улыбаюсь, что-то лепечу, а он мне делает мягкую нотацию; и это повторяется 100 раз. Надо кончать «пока», чтобы этого не было сегодня (вспоминаю, что ты не любишь это слово - оно у меня появляется от неумения говорить). Третьего дня у меня ночевал врач, приехавший в Москву из ДВК - молодой из интеллигентов. И я понял, как мало я получаю соприкосновения с остальным мыслящим миром - варюсь в собственном соку - а это у меня выходит скверно. Были разговоры на темы: музыки 3-5-7 симф. Бетховена, 6-ая Чайковского, 5 и 7-ая (знаменитая) Шостаковича и 3-ья симфония Малера. Потом о немцах, о нас. Видно я удачно - первая его встреча после дальневосточного края. Кстати он оч. любит Тютчева. В начале разговора я сказал, что люблю Тютчева за «космическое чувство». Он сначала удивился, но потом как будто, наполовину согласился.
Дома у меня часов нет. Пришел в санчасть - оказалось 8 часов и начальника нет. Продолжаю писать за столом с завтраком. Мне старается угодить повар санчасти и кормит хорошо. Думаю сейчас, что в этом письме тебе неожиданный совершенно сейчас - счастливый эгоизм. Е.Герцык в 1907 г. Знай же меня. Веры38 нет уже 9 дней - она в Горьком в командировке.
А папа снится мне часто, и каждый раз его болезнь оказывается не смертельной, и я старался договорить ему то, что не успел при жизни. Ты давно ждешь, чтобы я закончил то незаконченное письмо. В том состоянии папа находился 3 дня. Ни на что не жаловался, не вздыхал. Сперва спал спокойно, потом дышал с клокотанием, потом опять спокойно. Болезнь его сопровождалась темп. до 39 и сильными потами, так что я подумал даже - не малярия ли. Но очевидно нет. Иногда он
был, очевидно, без сознания - не отвечал, иногда невнятно, не открывая глаз - так как я писал. По временам он осознавал мое присутствие и желал его тогда, и хотел тогда держать мою руку. И я, кажется, не удовлетворил его желания - не был всегда у него. В день смерти у него осталась сестра незнакомая ему, я ушел на работу. В. не было. И вот около 12 часов нечто заставило меня оставить дело и пойти к нему. Минут через 10-15 после моего прихода он умер. А перед самым приходом открывал глаза и наверно искал меня. Мне он отозвался неясно среди клокочущего дыхания. Нужно ли говорить о похоронах. Чтобы похоронить со священником надо было везти его в г. Муром 4-5 километров по многолюдной дороге, а этого я не захотел. Единственный молебен был одной незнакомой женщины, которая пошла к гробу на кладбище (сопровождавшие Смирнов и др. работники сан. части отошли, чтобы измерить могилу) - спросила кто это и как зовут? Перекрестилась и сказала: - «Господи, прими раба твоего Дмитрия».39
Люба, племянница Д. Е. и своячница Е. К., за которой она ухаживала многие годы, умерла в августе 1943 года, перед этим на несколько часов заезжал по дороге на фронт к ним в Зеленую Степь Никита. Сама Е. К. умерла в январе 1944 года, поставив точку в этом трагическом списке смертей.
Начиналась послевоенная жизнь.
Примечания
1 Даля, Ника - Даниил и Никита, сыновья Д.Е. и А.К. Герцык.
2 Письмо Н.Д. Жуковского в Кисловодск от 24 августа 1932 года. Домашний архив.
3 Там же.
4 Там же.
5 Из домашнего архива.
6 Там же.
7 Там же.
8 Гершензон Наталья Михайловна (в замужестве Чегодаева; 1907-1977), искусствовед, специалист по западному искусству.
9 Келлеры Маким Васильевич и Мария Алексеевна - знакомые, имевшие дачу в Крыму (Профессорский уголок).
10 Лев Иосифович Лубны-Герцык (1886-1965), экономист, двоюродный дядя братьев по матери. Жил в Резчиковом переулке (Арбат).
11 Домашний архив. С вопросами на эту тему Д.Е. обращался даже письменно к своему соратнику по участию в либеральном движении «Освобождение» (1890-е-1903) В.И. Вернадскому - основателю геохимии.
12 Серейские Марк Яковлевич - профессор-психиатр и его жена Василиса Александровна (ур. Жуковская; 1892-1958) - племянница Д.Е., двоюродная сестра братьев Д. и Н.
13 Антарова Кора Евгеньевна (1886-1959) - актриса, певица, писательница-мистик (роман «Две жизни»).
14 Гурвич Александр Гавримлович (26 сентября 1874, Полтава — 27 июля 1954, Москва) — русский и советский биолог, открывший сверхслабые излучения живых систем (mitogenetic rays) и создавший концепцию морфогенетического поля. В 1921-1925 Д.Е. работал в Симферополе под его началом.
15 Клод Бернар (1813-1878), французский физиолог и патолог, один из основоположников современной физиологии и экспериментальной патологии. Д.Е. переводил главы из книги Бернара «Лекции по экспериментальной патологии» (М.-Л., 1937).
16 Евгения Иосифовна Лубны-Герцык (...-1943), художница, преподаватель.
17 Из письма Никиты. Домашний архив. Даниил в Орловской тюрьме. Его письма к отцу из тюрьмы см. в статье И. Андреевой «Ведь я сам маленький» в Материалах 1-х Герцыковских чтений (Москва, 1997).
18 Письмо Д.Е. Частный архив.
19 Центральный черноземный заповедник им. Алехина, ок. 10 км. южнее Курска.
20 Жуковская Валерия Дмитриевна (урожд. Богданович; 1860-1938) - свояч-ница Д.Е., мать Любы и Василисы.
21 Вандербеллен Елизавета Константиновна (1887-1939) - преподаватель иностранных языков в Тимирязевке.
22 Письмо Н.Д. Ж к Е.К. Домашний архив.
23 Малахиева-Мирович Варвара Григорьевна (настоящая фамилия Малафеева или Малахиева; 1869, Киев — 1954, Москва) — русская поэтесса, переводчица, мемуаристка.
24 Письмо Никиты к Е.К. Домашний архив. В дневнике Мирович, изданном в 2015 году, также отмечен этот момент встречи с сыном Аделаиды Герцык.
25 Стевен Надежда Александровна (1886-1978) - медицинский работник, знаток судакских реалий. Сохранилась ее переписка с В.К. Герцыком в 1960 годы.
26 Стевен Галина Васильевна(18. 05. 1924 - 8.04.1994) - дочь Н.А. Стевен, связист.
27 Лицо не установлено.
28 Сычева Мария - знакомая Даниила в период его студенчества.
29 Полина Августовна - ученица Даниила, приезжала к Жуковским в Иваново в 1933 году.
30 Эдуард Род «Смысл жизни» (1889). Род Эдуард (1857-1910) - швейцарский писатель.
31 Поливановы Михаил Павлович и Наталья Михайловна - семья, заботившаяся о сыновьях Д.Е., оставшихся в Симферополе после ареста Д.Е. Жуковского (1927-1931 годы). В семье были три сына. Поливанов был последователем Г. Коге-
на, учеником С.Н. Трубецкого, о котором оставил воспоминания «Памяти С.Н. Трубецкого (ВФП, 1909, № 31). Статья об Ибсене (Моск. Еженедельник, 1909, № 25-30, 34). В 1919-1921 годах М.П. был профессором кафедры философии историко-филологического факультета, затем уехал в Ярославль и далее в Симферополь. В сб. Ярославского гос. университета (1923) его статья «Основные задачи логики Аристотеля»
32 Видимо речь здесь об Александре Александровиче Иванове. Это ближний круг крымского винодела Н.Н. Бекетова - друга Д.Е.. А.А. родился в Симферополе, там же и умер. Бекетов и Иванов вместе учились в университете, а затем в Магараче. Иванов был восприемником 2-го сына Н.Н. - Андрея (1899 г.), а Д.Е. - 3-го сына -Алексея. В 1918 году Н.Н. с сыновьями трагически погибли в море на яхте Иванов работал в Новом свете ещё при кн. Голицыне и оставил о нём воспоминания.
33 Письмо Д.Е. Жуковского. Домашний архив.
34 Письмо Д.Е. Жуковского. Домашний архив.
35 Письмо Д.Е. Домашний архив.
36 Письмо Н.Д Жуковского к Е.К. в Курскую область. Домашний архив.
37 Там же.
38 Вера Александровна Успенская (1918-2003) - жена Никиты.
39 Письмо Н.Д. Домашний архив.
Список литературы
1. Герцык Аделаида «Жарок был цвет души.» / публ. Т. Н. Жуковской. (I. Подвальные очерки : Очерк первый (1921-1922). II. 3 стихотворения из сб. "Стихотворения" 1910 г.; 6 стихотворений 1911-1912 гг.; 10 стихотворений 1919-1925 гг.) // Наше наследие - № 21. - 1991.
2. Парнок, С. Я. Статьи. Письма. Стихи / С. Я. Парнок // De visu. -М., 1994, -№ 5/6. - С. 19.
3. Перекличка через «железный занавес»: Письма Е.Герцык, В.Гриневич, Л.Бердяевой / публ., сост., вступ. ст. и коммент. Т.Н. Жуковской; подгот. текста М.А.Котенко. М.: Дом Русского Зарубежья им. Александра Солженицына / Русский путь, 2011.
4. Филимонов, С. Б. Тайны крымских застенков / С. Б. Филимонов. - Симферополь : Бизнес-Информ, 2003. - С. 216-220.
Zhukovskaya Tatyana Nikitichna,
Researcher «The Literary and Art Museum of Marina and Anastasia Tsvetaeva» (Russian Federation, Alexandrov) e-mail: zhukt07@rambler.ru
LAST YEARS OF LIFE OF THE CRIMEAN EXPATRIATES. D.E. ZHUKOVSKY AND E.K. GERTSYK: 1930-1940S
Abstract. In the article, the stages of Dmitry Zhukovsky's life after 1927, his forced relocation from Crimea, Simferopol, and loss of work were restored. Fragments of letters from the home archive Gertsyk with comments of the author of the publication are published.
Keywords: D.E. Zhukovsky, A.K. Gertsyk, N.D. Zhukovsky, Crimea, Moscow, Noginsk.
References
1. Gertsyk Adelaida «Zharok Byl Tsvet Dushi...» / publ. T. N. Zhukovskoy. (I. Podval'nyye ocherki : Ocherk pervyy (1921-1922). II. 3 stikhotvoreniya iz sb. "Stikhotvoreniya" 1910 g.; 6 stikhotvoreniy 19111912 gg.; 10 stikhotvoreniy 1919-1925 gg.) // Nashe naslediye - № 21. -1991.
2. Parnok, S. YA. Stat'i. Pis'ma. Stikhi / S. YA. Parnok // De visu. -M., 1994, -№ 5/6. - S. 19.
3. Pereklichka Cherez «Zheleznyy Zanaves»: Pis'ma Ye.Gertsyk, V.Grinevich, L.Berdyayevoy / publ., sost., vstup. st. i komment. T.N. Zhukovskoy; podgot. teksta M.A.Kotenko. - M.: Dom Russkogo Zarubezh'ya im. Aleksandra Solzhenitsyna / Russkiy put', 2011.
4. Filimonov, S. B. Tayny Krymskikh Zastenkov / S. B. Filimonov. -Simferopol' : Biznes-Inform, 2003. - S. 216-220.
