CC BY
83
реализовать переводную, справочную и учебную функции.
Литература
1. Авербух, К.Я. Лексические и фразеологические аспекты перевода: учеб. пособие / К.Я. Авербух, О.М. Карпова. - М., 2009.
2. Алексеев, А.А. Историческая лексикография ХХ в. / А.А. Алексеев, Г.А. Богатова // История русской лексикографии. - СПб., 2001. - С. 503-513.
3. Алексеева, М.Л. Русские реалии в разновременных немецких переводах романов Ф.М. Достоевского: словарь-
справочник / М.Л. Алексеева. - Екатеринбург, 2007.
4. Алексеева, М.Л. Словарная статья диахронического толково-переводного словаря для переводчиков / М.Л. Алексеева // Вестник Челябинского гос. ун-та. - 2010. -№ 40. - С. 22-26.
5. Алексеева, М.Л. Перевод реалий и реалии перевода: особенности передачи русских реалий в разновременных немецких переводах романов Ф.М. Достоевского / М.Л. Алексеева. - Екатеринбург, 2010.
6. Берков, В.П. Двуязычная лексикография / В.П. Бер-ков. - М., 2004.
7. Дубининский, В.В. Лексикография русского языка / В.В. Дубичинский. - М., 2009.
УДК 811.111
ЕА. Варлакова
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор И.А. Щирова
ПОРТРЕТНОЕ ОПИСАНИЕ ПРОТАГОНИСТА В РАЗЛИЧНЫХ ТИПАХ
ДЕТЕКТИВНОГО ТЕКСТА
В статье проводится сравнительный анализ портретной детали, участвующей в создании портретного описания сыщика-протагониста, ее функциональной направленности и языковых средств реализации. Портретная деталь исследуется на материале двух типов детективного текста: аналитического и жесткого. Основным тезисом статьи является вывод о текстотипо-логической отмеченности портретной детали.
Художественная деталь, портретная деталь, тип текста, аналитический детектив, жесткий детектив.
The article analyses the portrait detail which forms the detective-protagonist portrait description, its functional orientation and linguistic means of implementation. The portrait detail is studied on the base of two detective text-types: the analytical detective story and the hard detective. The main thesis of the article covers the idea that the portrait detail is marked by text-type.
Poetic detail, portrait detail, text-type, analytical detective story, hard detective.
В содержательно-смысловой структуре художественного текста неизбежно реализуются универсальные категории «человек», «пространство» и «время». Познание и эстетическое отражение мира имеет своей конечной целью познание человека, что подтверждает абсолютно антропоцентрический характер художественного произведения. Представления о человеке развиваются автором в системе создаваемых им действующих лиц (персонажей). Персонаж является субъектным центром художественного мира и главным объектом познания в форме художественного текста [5, с. 219, 230-231].
Материалом данной статьи выступают тексты детективной прозы, в сюжете которых, как правило, присутствуют три персонажа - преступник, жертва и детектив (сыщик), необходимые для выстраивания событийной линии текста и разрешения ключевого конфликта детектива - конфликта между добром и злом. Первое из этих конфликтных начал традиционно символизируется образом сыщика, а второе -образом преступника, т.е. его антагонистом. Протагонист (сыщик) и антагонист (преступник) формируют линию расследования преступления, при этом преступник, согласно законам жанра, обычно «скрыт» от глаз читателя.
Важнейшим средством изображения протагониста художественного текста признается создание его
портретной характеристики. Как «устойчивый комплекс внешнего человека» портрет включает описание наружности: телесных, природных, возрастных черт внешности (черт лица, цвета волос); всего того, что сформировано социальной средой, культурной традицией; а также характерных для персонажа телодвижений и поз, жестов и мимики, выражения глаз и лица [3, с. 181]. При этом некоторые из портретных деталей, называя внешнее, указывают на черты внутреннего мира. О природе, функциях и семантике художественной детали подробно пишет И.А. Щирова. По мнению автора, такая деталь является минимальным эстетически значимым компонентом художественного текста, индуцирует в воспринимающем сознании целостный художественный образ и, в зависимости от семантики реализующих ее языковых единиц, носит констатирующий или имплицирую -щий характер, как это имеет место в упомянутых нами выше «овнешняющих деталях» [4, с. 13].
Целью предполагаемого далее анализа портретных деталей, формирующих образ сыщика-протагониста, явится попытка охарактеризовать их как типологически отмеченные, т.е. зависящие от типа детектива, в котором они используются. По причине ограниченности объема статьи, выявление типологической маркированности художественных деталей будет прослежено на примере двух типов детектив-
ного текста (аналитического (классического) и жесткого) и проведено на одном - лексико-семанти-ческом уровне.
Расцвет аналитического детектива приходится на время бурного развития науки и культуры и, в частности, связан с началом развития криминалистики (появлением первых систем идентификации по антропометрическим данным, полицейских портретов, отпечатков пальцев), зоологии, биологии, химии. В аналитическом детективе сыщик-протагонист представляет собой воплощение торжества рационализма, науки и силы логического мышления. В качестве основного инструмента ведения расследования описываются интеллектуальные способности. Языковые средства, включенные в портретные описания, называют особенности внешности, которые ассоциируются в сознании с острым умом и проницательностью.
Так, в цитируемых ниже фрагментах текстов аналитических детективов ("The Adventures and Memoirs of Sherlock Holmes"; "A Study in Scarlet", "At Bertram's Hotel") детали внешности сыщиков формируются предложениями и словосочетаниями, в состав которых входят прилагательные piercing и sharp (his sharp, eager face; His eyes were sharp and piercing; a piercing glance):
1. Sherlock Holmes, with his sharp, eager face framed in his ear-flapped travelling-cap, dipped rapidly into the bundle of fresh papers which he had producedat Paddington [10, c. 277].
2. Miss Marple paused by her room door and directed a piercing glance after him [7, c. 88].
3. His eyes were sharp and piercing, save during those intervals of torpor to which I have alluded; and his thin, hawk-like nose gave his whole expression an air of alertness and decision [9, c. 14].
Прилагательное piercing реализует в микроконтексте процитированного предложения узуальное значение affecting sharply the senses or feelings of [13, c. 1090] и указывает на проницательный ум героя. И взгляд (His eyes were sharp), и выражение лица Холмса (his sharp, eager face) характеризуются прилагательным sharp в значении quick, acute, or penetrating in perception or intellect [13, c. 1318], также свидетельствующим о неординарных аналитических способностях протагониста.
Исключительные интеллектуальные способности и особая сила логического мышления сыщиков в аналитическом детективе нередко прямо номинируются автором. Сравни экспликационные словосочетания (the art of the reasoner; powers of observation and memory; usual clear-eyed common sense) в предложениях, приведенных далее. Заметим, что рассматриваемые примеры включают в себя существительные, относящиеся к ментальной деятельности и работе и работе мозга (analysis, reasoner, brain, memory, common sense):
1. It is one of those cases where the art of the reasoner should be used... [10, c. 278].
2. I already know what your powers of observation and memory are and you didn't have to demonstrate them by remembering that I had mentioned his name on the fly. [12, c. 63].
3. She [Marple] knew quite well, with her usual clear-eyed common sense. [7, c. 14].
Свидетельством принадлежности аналитического детектива на раннем этапе его развития к конкретному социокультурному контексту становится отражение в нем философских идей логического позитивизма, рассуждений об идеальном методе, при помощи которого можно обнаружить истину. Таким методом называют дедуктивный метод, предполагающий использование общих фактов для получения точной информации о конкретной ситуации, его ключевым средством признается наблюдательность и логическое рассуждение. Сошлемся на некоторые, наиболее простые примеры, иллюстрирующие данный метод. Так, по отдельным портретным чертам человека сыщик, согласно авторской интенции, оказывается способным судить о характере или профессиональной сфере, которую представляет этот человек. Эркюль Пуаро, глядя на подбородок девушки, делает вывод о ее решительности, а Шерлок Холмс по форме ушей определяет, что персонаж был в прошлом боксером:
1. M. Hercule Poirot thought, "She is pretty, that little one over there. There is determination in that chin" [8, c. 10].
2. "It is your ears. They have the peculiar flattering and thickening which marks the boxing man" [10, c. 341].
Приверженец идей о рационализме и логическом позитивизме сыщик-аналитик представляет собой «великолепную машину для наблюдений и решений» ("the most perfect reasoning and observing machine"), он чужд эмоций и чувств [1, c. 74]. Неслучайно портретные описания такого протагониста содержат детали, включающие существительное (machine) и\или языковые единицы с отрицательной оценочной направленностью, которые номинируют отсутствие «душевных движений» (inhuman, without a heart, unemotional character):
1. When I glanced again his face had resumed that red-Indian composure which had made so many regard him as a machine rather than a man [9, c. 398].
2. This reticence upon his part had increased the somewhat inhuman effect which he produced upon me, until somebrain without a heart, as deficient in human sympathy as he was preeminent in intelligence. His aversion to women and his disclination to form new friendships were both typical of his unemotional character [9, c. 430].
Неопределенные местоимения (somewhat, some-brain), отрицательные префиксы у прилагательных (inhuman, unemotional), отрицательный предлог (without) создают в сознании читателя образ неподвластного переживаниям профессионала, способного абстрагироваться от простых человеческих чувств ради достижения высокой цели.
На состояние погружения сыщика в размышления нередко указывают такие портретные детали, как позы и жесты, например, статичное положение (leaning back), закрытые глаза (his eyes closed), сомкнутые пальцы рук героя (with his finger-tips together, putting his fingertips together) (ср.: имплицирующие детали, [4]).
Приведем некоторые примеры:
1. Poirot made a frantic gesture with his hands - his eyes closed - his face contorted in agony. 'A little minute - a little minute,' he implored them. 'I have got to think, to see, to realize how this affects my ideas of the case. I must go back in my mind. I must remember... [8, c. 37].
2. Sherlock Holmes closed his eyes and placed his elbows upon the arms of his chair, with his finger-tips together. "The ideal reasoner", he remarked, "would, when he had once been shown a single fact in all its bearings, deduce from it not only all the chain of events which led up to it but also all the results which would follow from it" [10, c. 102].
3. "Try the settee," said Holmes, relapsing into his armchair and putting his fingertips together, as was his custom when in judicial moods [9, c. 26].
Жесткий детектив зародился в эпоху Великой депрессии: эпоху безработицы, расовой нетерпимости, расцвета преступности, наркомании и коррупции. Современная его автору действительность отличается особой жестокостью. Иным становится и образ протагониста: герой жесткого детектива не рассуждает, не сопоставляет, не умозаключает, - он борется и выступает как персонаж действия [2, c. 317]. Ему самому иногда приходится преступать закон и прибегать к помощи физической силы. В портретных зарисовках сыщика-протагониста жесткого детектива нередко присутствует экспрессивное прилагательное tough. Оно функционирует в условиях «стилистически непогашающего контекста» и одновременно реализует несколько узуальных значений: а) strong of physique; robust; hardy; b) displaying mental or moral firmless; c) hard to convince or influence; stubborn; d) aggressive; brutal or rough [13, c. 1513]. Часто авторы жесткого детектива прибегают и к использованию прилагательного hard-boiled в его неформальном значении (ср. само название рассматриваемого нами типа детектива): not affected by sentiment, pity, etc.; tough; callous [13, c. 647] (ср.: русскоязычный перевод названия рассматриваемого нами детектива - «жесткий», «крутой»).
Примеры из романов Р. Чандлера "The Little Sister" и Д. Хеммета "The Glass Key" иллюстрируют высказанные соображения:
1. The Luger under my arm and the 32 in my hand made me tough. Two-gun Marlowe, the kid from Cyanide Gulch [6, c. 228].
2. "You can't croak him. He's tough. He's a tough baby. He likes this" [11, c. 84].
3. "I heard you were kind of hard-boiled," Toad said slowly, his eyes cool and watchful [6, c. 101].
Жестокость, продажность современного общества, отсутствие напарника вызывают у протагониста, несмотря на всю его «жесткость», постоянное чувство одиночества. Об этом свидетельствуют присутствующие в его портретных описаниях эпитеты lonely и lone. Прилагательные, формирующие эти эпитеты, реализуют узуальное значение isolated; apart from anything or anyone else [13, c. 845] и номинируют одиночество героя:
1. "Yes," I said, "I talk too much. Lonely men always talk too much. Either that or they don't talk at all. Shall we get down to business? [6, c. 12].
2. "I can't see myself by-passing the police who have an organization for finding people. And going to a lone-wolf operator you never heard of, asking him to root around for you in the rubble. <...> No letter from Orrin. No news" [6, c. 45].
Фразеологизм a lone-wolf в приведенном выше фрагменте текста реализует неформальное значение one who prefers to be independent of others, as by living or working alone [13, c. 1004].
Портретные описания героя жесткого детектива часто включают языковые средства со значением «усталый», например: 1) прилагательное tired (tired face) - в значении fatigued, worn-out, or weary [13, c. 1502]; 2) наречие wearily - в значении: tired, worn out [13, c. 1621]; а также 3) прилагательное jaded (jaded and old) - в значении tired, worn-out, wearied [13, c. 763]:
1. Outside the Buckman Ned Beaumont started briskly down the street. His eyes were glowing in his tired face and his dark mustache twitched above a flickering smile [11, c. 43].
2. I leaned against the wall wearily and listened [6, c. 179].
3. I knocked the two longs and two shorts as instructed. Nothing happened. I felt jaded and old [6, c. 55].
В качестве завершения рассуждений о типологической маркированности портретной детали в жестком детективе сошлемся еще на один пример. Цитируемый отрывок указывает на отрицательное отношение протагониста к окружающему миру, на ощущение им внутренней опустошенности и своей ненужности. В создании характеристики, которую «герой дает самому себе», автор использует параллельные структуры, в состав которых входит повторяющаяся отрицательная частица no (no face, no meaning, no personality), уточняющую частицу hardly с отрицательным значением probably not, not likely [13, c. 648] и перифраз, усиленный образным сравнением (the page from yesterday's calendar crumpled at the bottom of the wastebasket). Все эти стилистические средства создают общеизвестный прием конвергенции, фокусирующий внимание читателя на содержательном и смысловом наполнении образа:
I had no face, no meaning, no personality, hardly a name. I was the page from yesterday's calendar crumpled at the bottom of the wastebasket [6, c. 211].
Проведенный нами анализ позволяет подвести некоторые итоги. В тексте аналитического детектива портретная деталь функционально направлена на создание образа протагониста, полностью погруженного в «работу сознания», и формируется языковыми средствами, номинирующими его интеллектуальные способности и силу логического мышления. На фоне доминирующего ratio эмоции и чувства такого героя, как правило, не только не акцентируются, но и намеренно отодвигаются автором на второй план. В жестком детективе портретные детали описывают сыщика, способного на проявление эмоций, хотя, как правило, отрицательных: протагонист не скрывает разочарования в современном ему обществе и страдает от одиночества. Текстотипологическая маркированность портретной детали подтверждается социокультурным контекстом, которому принадлежат
анализируемые нами типы детективных текстов. Эпоха логического позитивизма и научных открытий нуждалась в раскрытии интеллектуального потенциала личности (аналитический детектив), в то время как эпоха Великой депрессии требовала от человека жесткости и активной жизненной позиции, обрекая его вместе с тем на чувство одиночества (жесткий детектив).
Литература
1. Адамов, А.Г. Мой любимый жанр - детектив: записки писателя / А.Г. Адамов. - М., 1980.
2. Анджапаридзе, Г.А. Феномен Реймонда Чандлера: [послесловие к рассказам Р. Чандлера] / Г.А. Анджапаридзе. - М., 1983. - С. 313-331.
3. Хализев, В.Е. Теория литературы: учеб. пособие / В.Е. Хализев. - М., 2007. - С. 181.
4. Щирова, И.А. Психологический текст: деталь и образ / И.А. Щирова. - СПб., 2003.
5. Щирова, И.А. Многомерность текста: понимание и интерпретация : учеб. пособие / И.А. Щирова, Е.А. Гончарова. - СПб., 2007. - С. 230-232.
6. Chandler, R. The Little Sister / R. Chandler. - L., 2005.
7. Christie, A. At Bertram's Hotel / A. Christie. - SPb., 2005.
8. Christie, A. Death in the Clouds / A. Christie. - СПб., 2007.
9. Doyle, A.C. Study in Scarlet and The Sign of Four / A.C. Doyle. - L., 2004.
10. Doyle A.C. The Adventures and Memories of Sherlock Holmes / A.C. Doyle. - L., 1996.
11. Hammett, D. The Glass Key / D. Hammett. - M., 1985.
12. Stout, R. Champagne for One / R. Stout. - SPb., 2005.
13. Webster's New World College Dictionary. - N.Y., 1997.
УДК 81 '373.2
Р.И. Воронцов
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор В.Д. Черняк
СЕМАНТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИМЕНИ СОБСТВЕННОГО КАК МЕХАНИЗМ ТРАНСЛЯЦИИ КУЛЬТУРЫ
Статья посвящена проблеме взаимодействия языка и культуры в сфере ономастики. Вводится понятие семантического развития имени собственного как культурно-обусловленного процесса, и описываются его свойства.
Имя собственное, семантическое развитие, трансляция культуры, метафора, метонимия.
The paper is devoted to the problem of language and culture interaction in the sphere of onomastics. The notion of semantic progress of the proper name is introduced, being referred to as a culturally conditioned process. Besides, its typological features are described.
Proper name, semantic progress, cultural transmission, metaphor, metonymy.
Уникальность имени собственного как единицы языка состоит, прежде всего, в том, что, будучи, подобно слову, единицей номинативной, оно реализует свою номинативную функцию не в полном объеме: имя собственное не обозначает общего понятия. Однако эта кажущаяся ущербность онима оборачивается для него существенным преимуществом. Имя собственное, оставаясь единицей лексического уровня, при определенных условиях может расширить объем применения, развив в своей семантике сигнификативную область, и стать, таким образом, обозначением общего, «нарицательного» понятия. Нетипичность подобного обозначения, в свою очередь, обусловливает его экспрессивность, стилистическую яркость и семантическую емкость. В качестве примера можно привести такие широко известные случаи перехода собственных имен в нарицательные, как донжуан, донкихот, гамлет, обломов, фамусов и т. д.
Таким образом, семантическое развитие имени собственного представляет собой формирование в его смысловой структуре сигнификата (понятийной отнесенности) и, как следствие, образование единицы, близкой к именам нарицательным. Семантичес-
кое развитие имени собственного охватывает целый круг явлений: а) метафорическая деонимизация (перенос имени по сходству: митрофанушка, отелло, росинант); б) метонимическая деонимизация (перенос имени по смежности: джоуль, макинтош, страдивари); в) антономазия (ономастическая метафора, представляющая собой текстовое явление и, в отличие от метафорической деонимизации, носящая, как правило, окказиональный характер).
Образование «нарицательного значения» имени осуществляется на базе одного или нескольких ассоциативных признаков, входящих в окружающий имя широкий экстралингвистический ассоциативный фон. Имя собственное (и особенно - культурно значимое), обладая языковой природой, в то же время чрезвычайно сближено с экстралингвистическим, культурным контекстом. До тех пор пока оним остается онимом, вся ассоциативно связанная с ним культурная информация пребывает за гранью языковой семантики, но как только хотя бы один из элементов этого культурного фона начинает ассоциироваться с новым референтом, на который переносится имя, культурный смысл становится фундаментом
