CC BY
65
С. 3. Шарангия. Понятие случая и ответственности за случайный вред.
УДК 34(470)(091)
С. 3. Шарангия
ПОНЯТИЕ СЛУЧАЯ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ
ЗА СЛУЧАЙНЫЙ ВРЕД В РУССКОМ ДОРЕВОЛЮЦИОННОМ ПРАВЕ XVIII - НАЧАЛА XX в.
В статье анализируются источники русского дореволюционного права с целью определить юридическое значение категории «случай», а также его значение при привлечении лица к ответственности за совершенное правонарушение. Кроме этого статья посвящена проблемам привлечения к ответственности за случайный вред.
The article analyses the sources of Russian pre-revolutionary law in order to define the legal meaning of "accident" and its role in bringing to responsibility for delinquency. Besides the paper aims at the problems of responsibility for accidental harm under the law of the alleged period.
Ключевые слова: обязательства, случай, вина, невиновное причинение вреда, случайный вред.
Keywords: Execution of obligations, accident, guilty, unguilty harm, accidental harm.
В науке русского дореволюционного права понятию случая противопоставлялась вина. Под случаем как юридической категорией понимались такие события (действие или бездействие лица, проявление сил природы) или такие последствия подобных событий и даже произвольных деяний, которые произошли помимо воли и вины лица [1].
Иногда понятие случая определялось в самом законе: «Деяние, причинившее вред, признается случайным, если оно учинено не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности» [2].
Саксонское гражданское уложение называло случайными такие нарушения, которые не могут быть вменены в вину, т. е. не совершены с умыслом или по неосторожности [3]. При этом Саксонское гражданское уложение поясняет, что не считается неосторожностью, когда возможность правонарушения была столь далека, что она не могла бы быть предвидена даже особо внимательным и разумным субъектом, из чего следует, что признак случая заключается главным образом в невозможности предвидеть нарушения.
Вред по Прусскому уложению считается случайным, если совсем нельзя было предвидеть, что он произойдет от данного действия или бездействия [4].
Н. С. Таганцев называл деяние случайным, когда лицо, по своему возрасту, интеллектуаль-
© Шарангия С. 3., 2012
ному и моральному развитию вполне дееспособное, действовало при таких условиях, что оно не только не сознавало, но и не могло сознавать, что совершает данное преступление и что из его поступка произойдут преступные последствия [5].
Вина (умысел и неосторожность) в качестве неправомерной воли является чисто внутренним состоянием человека, а потому и случай как противоположное понятие вине должен быть определен по таким признакам, которые касаются воли и сознания человека.
В науке русского дореволюционного права не существовало четких границ между случаем в гражданском праве и сходными институтами в уголовном праве, такими как неосторожность.
В Проекте Общей части Уголовного Уложения 1885 г. указывалось: «не вменяется в вину преступное деяние, кое учинивший не мог предвидеть или предотвратить».
Н. С. Таганцев считал, что случайными в уголовном праве называют такие действия или последствия действий лица, наступление которых виновный не только не предвидел, но и не мог предвидеть при полной внимательности с его стороны к своим поступкам.
Также в Проекте Общей части Уголовного Уложения преступное деяние считается неосторожным, если виновный не предвидел оного, но мог или должен был предвидеть. Границей неосторожности является возможность предвидения. Если лицо не могло предвидеть, что оно совершает противозаконное деяние, то оно и не может за него быть привлечено к ответственности, причем сама возможность предвидения не имеет основного значения, а определяется судом в каждом конкретном случае.
Понятие случая, как и понятие неосторожности, является относительным, так как невозможно ожидать и требовать от всех субъектов одинаковой степени предусмотрительности. Одно и то же лицо обязано иногда быть более осторожным, чем обычно, в зависимости от того, какой деятельностью оно сейчас занимается. В связи с этим нельзя признать обоснованной первоначальную редакцию ст. 144 Германского Гражданского Уложения, определявшей, что под неосторожностью понимается отсутствие внимательности, требуемой от «добропорядочного хозяина» [6].
Вышеизложенное позволяет утверждать, что вред, причиненный действием или упущением лица, признается случайным, если оно не могло предвидеть наступление вреда при той внимательности или осторожности, которая требовалась от него при данных обстоятельствах.
Свод гражданских узаконений губерний прибалтийских (ст. 3438) признает вред случайным в случае, если причина его заключается в событиях, которые нельзя было ни предусмотреть чело-
Юридические науки
веческим умом, ни устранить человеческими силами.
Дореволюционные ученые-правоведы утверждали, что случай в чистом виде в практике встречается крайне редко. Имелось в виду вредоносное событие, которое никоим образом не могло быть предвидено.
Понятия случая и вины и различия между ними имеют важное практическое значение для права лишь в применении к внешней деятельности человека, а именно лишь тогда, когда от этого действия произошло правонарушение и в особенности причинение кому-либо вреда, т.е. когда возникает вопрос об ответственности правонарушителя.
Событие, причинившее вред, и вредоносные последствия от него наступают, как правило, одновременно, т. е. совпадают и составляют одно событие. Если же между наступлением вреда и наступлением его причины прошло некоторое время (например, принятое на хранение имущество сгорело спустя несколько часов после возникновения пожара в соседнем доме), то такой вред может быть вменен лицу, хотя бы событие, вызвавшее вред, и было для него случайным.
В этом случае связь между первоначальной причиной и последовавшим вредом могла быть прервана другими событиями, которые стали главными и непосредственными причинами вреда (например, умышленным или неосторожным оставлением поклажи в горящем доме, несмотря на объективную возможность спасения имущества).
Поэтому при рассмотрении вопроса об ответственности лица за произошедший вред следует исходить не только из непосредственной внешней причины вреда, т. е. из фактического события, послужившего причиной вреда, но необходимо также установить отношение воли человека к произошедшему вреду. Для освобождения лица от ответственности за случай, т. е. за случайный вред, необходимо убедиться не только в том, что непосредственная фактическая причина вреда (событие в узком смысле) произошла без неосторожности, но и в том, что вредные последствия события не могут быть отнесены к вине данного лица. Как неосторожное деяние само по себе (например, стрельба на многолюдной улице), так и случайное событие, не причинившее никакого вреда, не имеют значения в вопросе гражданской вменяемости.
Для признания события случайным недостаточно того обстоятельства, что данное лицо не было обязано предвидеть наступление этого события, но необходимо, чтобы событие не могло быть предвидено. Если данное лицо могло предвидеть вредное событие, то оно виновно в неосторожности, хотя бы оно и не было обязано по закону или по договору иметь познания, необ-
ходимые для предвидения и предупреждения подобных ситуаций.
Случай устраняет гражданскую вменяемость как за недозволенные деяния, так и за наступившую невозможность исполнения обязательств.
Из общего правила, что никто за случай не отвечает, можно вывести правило, что случайный вред должен нести собственник погибшего или поврежденного имущества.
В русском гражданском праве существовала и была юридически обоснована такая категория, как страх за случай. Основываясь на положении, что должник, не имеющий по случайной причине возможности исполнить свое обязательство, лишается права на причитающееся ему по договору вознаграждение, теория права выводит положение, что страх за случай несет должник.
Уместно утверждать, что категория «страх за случай» в смысле несения убытков недостаточно ясна, потому что под этим выражением следует понимать имущественную ответственность лица за случайно причиненный, а не понесенный им вред.
Данная категория детально была регламентирована в Саксонском гражданском уложении и определялась таким образом, что последствия случая несет тот, относительно кого случай имел место, если другое лицо не приняло на себя ответственности за случай или не было виновно в его наступлении.
Исходя из общего правила о невменении случайного вреда, русское дореволюционное законодательство предусматривало исключения, ограничивающие это правило в интересах потерпевших лиц. Эти исключения выражались в том, что закон, устанавливая более строгую ответственность за вред, довольствуется внешней причинной связью между вредом и конкретным лицом и не только не требует наличия какой-либо вины со стороны ответственного лица, но и не допускает возражений об отсутствии вины, т. е. умысла и неосторожности.
Законодательство Российской империи XVIII -начала XX в. возлагало ответственность за случайный вред, причиненный малолетними, не достигшими 7 лет, или душевнобольными. Взыскание обращалось на имущество этих лиц, если пострадавший не мог удовлетворить свой интерес за счет имущества родителей или опекунов.
Лицо, получившее имущество в ходе совершения преступления, отвечает за случайную гибель и случайное ухудшение данного имущества за все время обладания вещью. Всякий же другой недобросовестный владелец нес ответственность лишь со времени предъявления иска. Таким образом, на незаконного владельца возлагалась ответственность даже за случайную гибель или повреждение имущества, хотя бы он и
С. 3. Шарангия. Понятие случая и ответственности за случайный бред.
не вызывал случайное событие и никоим образом не мог предвидеть произошедшего вреда. Главным аргументом в пользу положения такой ответственности является то, что случайный вред не произошел бы, если бы вещь не была похищена или захвачена незаконным владельцем. Целесообразным представляется положение о том, что случайное уничтожение или потеря похищенной вещи не освобождает похитителя от обязанности возвратить его цену, хотя бы данная вещь все равно погибла бы и у ее собственника.
В законодательстве рассматриваемого периода имелась норма, согласно которой лицо, давшее поручение на совершение неправомерного деяния, отвечает совместно с правонарушителем за причиненный вред, хотя бы правонарушитель и вышел за пределы данного поручения. Данная норма применялась и в законодательстве ряда европейских государств и устанавливала имущественную ответственность лиц, принимавших прямое или косвенное участие в причинении вреда. При совместном причинении вреда положение потерпевшего было особенно затруднительным, так как невозможно доказать, кто конкретно причинил вред (например, при совместном поджоге). Поэтому устанавливалась солидарная ответственность всех причинителей вреда. Законодательство Российской империи устанавливало круговую, но не вполне солидарную ответственность [9].
Законодательство исходило из того, что каждый из сопричинителей вреда отвечает только за тот вред, который причинен его собственными действиями.
Законодательство стран Европы данного периода устанавливало безусловную ответственность хозяев за вред, причиненный их служащими при исполнении порученных им обязанностей [10].
Ответственность также возлагалась на владельцев диких животных, хотя закон позволял владельцам доказывать свою невиновность. Если это им не удавалось, то ответственность наступала в безусловном порядке.
Истец, по требованию которого суд допустил обеспечение иска или предварительное исполнение решения, обязан вознаградить ответчика, оправданного судебным решением, вступившим в законную силу, за вред, понесенный вследствие принятия вышеуказанных мер [11].
Таким образом, все приведенные положения российского и зарубежного законодательства XVIII - начала XX в. убедительно доказывают, что они составляют исключение из общего правила о непривлечении к ответственности за случайный вред. Категория «случай» хотя и широко применялась в законодательстве, но четкое ее содержание не было регламентировано, что приводило к разночтениям в процессе применения той или иной правовой нормы.
Примечания
1. Пирвиц Э. Э. Значение вины, случая и непреодолимой силы в гражданском праве. СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1895. С. 65.
2. Полный свод законов Российской Империи. Т. X. Ч. 1. Ст. 647. СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1854.
3. Виндшейд Г. Э. Случайное причинение вреда. М.: Типография Стасюлевича, 1901. С. 17-18.
4. Биндинг Г. Н. Вина в праве. СПб.: Типография Сытина, 1897. С. 75-79.
5. Таганцев Н. С. Лекции по русскому уголовному праву. М.: Типография Борякова, 1899. С. 34-35.
6. Проекты и редакции Германского Гражданского Уложения / пер. с нем. Варшава, 1910. С. 720-721.
7. Свод гражданских узаконений губерний прибалтийских: редакции и комментарии. СПб.: Типография Сытина, 1906. С. 117-118.
8. Гражданское право Германии / пер. с нем. Ф. Бер-нгефт, И. Колер; под ред. В. М. Нечаева. СПб.: Сенатская Типография, 1910. С. 156-157.
9. Полное собрание Законов Российской Империи. Т. X. Ч. 1. Ст. 648. СПб.: Сенатская Типография, 1857.
10. Гражданское Уложение Итальянского королевства и русские гражданские законы: опыт сравнительного изучения системы законодательства. Ч. 1-2. СПб.: Типография Сытина, 1869. С. 234-236.
11. Победоносцев К. П. Решение Кассационного департамента по делу Вознесенского № 123. СПб.: Типография Правительствующего Сената, 1880.
