CC BY
875
ОБЗОРЫ
УДК 159.9
ПОНЯТИЕ САМОРЕГУЛЯЦИИ В ПСИХОЛОГИИ ЗДОРОВЬЯ: НОВЫЙ ПОДХОД ИЛИ ОБЛАСТЬ ПРИМЕНЕНИЯ?
Е.И. РАССКАЗОВА* Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва
Работа посвящена анализу проблемы саморегуляции в психологии здоровья. Развитие моделей саморегуляции характеризует качественно новый (по сравнению с моделями континуума и моделями стадий) этап исследований, реализующийся как в форме применения к проблемам здоровья и болезни общепсихологических моделей (модель «Рубикона», концепции инструментальных намерений и контроля за действием, ресурсная модель самоконтроля, теория саморегуляции, теория самодетерминации, модель двойной связи), так и в форме разработки специфических концепций (процессуальный подход к действиям, связанным со здоровьем, модель саморегуляции в отношении здоровья и болезни, теория темпоральной саморегуляции).
Ключевые слова: саморегуляция в психологии здоровья; поведение, связанное со здоровьем; процессуальный подход к действиям, связанным со здоровьем; модель житейского смысла; теория темпоральной саморегуляции поведения, связанного со здоровьем.
Введение
Развитие психологии здоровья за последние несколько лет характеризуется активным обращением исследователей к проблемам саморегуляции: более того, все чаще с понятием саморегуляции связывают будущее данной области [29], видя в нем «ключ» к выявлению психологических механизмов деятельности человека, как направленной на поддержание / улучшение здоровья, так и в ситуации заболевания [28]. С теоретической точки зрения, это приводит к ряду вопросов. Во-первых, понятие «саморегуляции» можно, пожалуй, отнести к числу наиболее неоднозначных понятий психологии личности [1]. Причем, разногласия касаются как предмета и структуры, так и механизмов осуществления саморегуляции [2]. Привлечение
© Рассказова Е.И., 2014
* Для корреспонденции:
Рассказова Елена Игоревна
кандидат психологических наук, доцент кафедры нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ имени М.В. Ломоносова Тел.: +7 (926) 383-09-45 E-mail: [email protected]
столь неоднородного конструкта для объяснения поведения, связанного со здоровьем и болезнью, требует указаний на то, в чем заключается преемственность, а в чем специфичность подхода психологии здоровья к саморегуляции. История науки знает немало примеров, когда, уточняясь в практической области, понятие «возвращается» в лоно теоретической науки модифицированным и обогащенным: происходит ли подобная трансформация в современной психологии здоровья? Во-вторых, возникает вопрос о месте и роли конструкта саморегуляции в моделях, направленных на изменение поведения, связанного со здоровьем. Можно ли говорить о развитии специфической группы моделей саморегуляции, наряду с традиционно выделяемыми моделями континуума и моделями стадий [7] (иногда та же классификация обсуждается под названиями теории поведения и теории изменения поведения [41]), или речь идет лишь об их дополнении, как это случилось с конструктом самоэффективности, предложенном в рамках социально-когнитивной теории [8], а затем, по сути, успешно «принятом» в качестве ключевого фактора большинством моделей
континуума [7]? Первый вариант требует обсуждения тех качественно новых принципов, которые привносят в психологию здоровья модели нового типа; второй - изучения соотношения саморегуляции и других психологических факторов изменения поведения.
Целью данной работы является исследование роли понятия саморегуляции в моделях изменения поведения, характерных для современной психологии здоровья. С нашей точки зрения, развитие моделей саморегуляции характеризует качественно новый (по сравнению с моделями континуума и моделями стадий) этап исследования поведения, связанного со здоровьем, реализующийся как в форме применения к проблемам здоровья и болезни общепсихологических моделей, так и в форме разработки специфических концепций [3]. Более того, особенности предметной области приводят к некоторым трансформациям понятия саморегуляции, порой ставя авторов общепсихологических концепций перед необходимостью уточнений в моделях. Первая часть посвящена вариантам понимания саморегуляции в психологии здоровья, обоснованию моделей саморегуляции в их соотношении с моделями континуума и моделями стадий и выявлению их основных принципов. Вторая часть представляет собой краткий обзор общих и специфических для психологии здоровья моделей саморегуляции. Наконец, обсуждаются те возможности и ограничения, которые связаны с их широкой популярностью.
Понимание саморегуляции в психологии здоровья
Подход психологии здоровья к саморегуляции определяется особенностями и традициями данной области. Первые эмпирические успехи психологии здоровья были связаны с предсказанием поведения человека на основе его намерений и выявлением тех факторов, которые это намерение определяют [7]: в частности,
были предложены и заняли лидирующие позиции модели континуума, рассматривающие намерение в качестве основной причины изменения поведения. Однако нарастающий объем данных, в том числе, результатов мета-анализов, показал, что точность предсказаний на основе моделей континуума достигает лишь среднего в отношении актуального поведения и низка в отношении будущих изменений в поведении [35, 43]. «Разрыв» между намерением и действием вызвал своеобразный «кризис» в психологии здоровья, и первые привлечения понятия саморегуляции в психологии здоровья были инициированы как попытка разрешения этого «кризиса», что и объясняет особенности его определения. Во-первых, практическая ориентация психологии здоровья привела к применению максимально широких дефиниций - чаще через задачи, нежели через критерии. Например, в обзоре, посвященном проблеме саморегуляции в психологии здоровья, Т. Манн и его коллеги указывают, что данное понятие обычно используется в качестве «термина-зонтика» для «описания различных процессов, в ходе которых люди ставят и достигают целей» [29, р. 488]. В этом случае имплицитно предполагается, что понятие будет уточняться и сужаться в зависимости от конкретных задач, стоящих перед исследователем или практиком. Во-вторых, традиция предсказания поведения на основе осознанных намерений человека предопределила фокус внимания на осознанности и произвольности, волевых усилиях и планировании. Так, в конкретных моделях и исследованиях под саморегуляцией обычно понимают усилия [38] или способность [20] по управлению поведением (в том числе его изменение), осознанные, целенаправленные и часто требующие для своего осуществления планирования и рефлексии. В-третьих, разделение в структуре саморегуляции этапов постановки и достижения целей воспринималось как простое и привлекательное решение проблемы «разрыва» намерения и действия,
чем, по-видимому, и объясняется акцент на эти два этапа, принимаемый большинством концепций [29]. С нашей точки зрения, в таком понимании конструкт саморегуляции, по сути, выполнял «служебные» функции: он был использован для указания на то, что, помимо предсказания намерения, необходимо предсказание перехода от намерения к поведению, однако, сам принцип предсказания (уже не столько поведения, сколько его изменений) оставался непреложным. Знаменательно, что именно в таком варианте конструкт попадает в один из наиболее влиятельных обзоров моделей в психологии здоровья тех лет [7], которые выделяют модели перевода намерения в действие (behavior enactment) (разбирая в этой группе модели Х. Хекхаузена, П. Голльвитцера, Ю. Куля и др. - то есть модели саморегуляции), имплицитно рассматривая их как предтечи моделей стадий. Так, сравнивая эти две группы моделей, C.J. Armitage, М. Conner указывают на то, что внимание моделей перевода намерения в действие сфокусировано только на том, как намерение становится поведением, тогда как модели стадий интересуют и последующие этапы - например, стабилизации, автоматизации и перехода к устойчивому поведению. Вполне возможно, что понятие саморегуляции, указав на необходимость выделения этапов осуществления поведения, действительно сыграло роль своеобразного катализатора, обеспечившего популярность зародившимся в индивидуальной психотерапии моделям стадий [41].
Модели стадий ознаменовали альтернативный моделям континуума подход к исследованиям поведения, связанного со здоровьем, отказавшись от предсказания в пользу описания динамики поведения человека, стадий его изменения [7]. На наш взгляд, именно благодаря структуре моделей стадий стало возможным новое привлечение понятия саморегуляции - говоря метафорически, его «второе рождение» в психологии здоровья. Именно поэтому в современной психологии здоровья модели
саморегуляции нередко рассматриваются как подвид моделей стадий, что затрудняет их квалификацию (например, [33]). Критика моделей стадий была связана с нечеткостью разграничения стадий изменения поведения, условностью границ между ними [5, 7], неясностью самого процесса изменений - сменяются ли стадии последовательно, по каким законам, от каких факторов зависит эта смена [39]. Как следствие, понятие саморегуляции в данном случае было привлечено с целью задать теоретическую, обоснованную экспериментально, основу выявления и смены стадий. Показательно, что в критическом обзоре этого периода СД. Armitage [6] пишет, что результаты многих из исследований, включающих пять стадий, скорее свидетельствуют в пользу достаточности двух стадий, предложенных еще Х. Хекхаузеном, - мотивационной и волевой, по сути предлагая трансформировать и/или обосновать выявленные при помощи описания стадии положениями теорий саморегуляции и накопленными в их русле экспериментальными данными.
Новое определение саморегуляции в психологии здоровья, обладая во многом преемственностью в отношении первого определения, получило ряд специфических особенностей. Во-первых, в нем отразился нарастающий интерес исследователей к роли эмоционального состояния [17] и неосознаваемых факторов регуляции деятельности [36]. Так, в определениях саморегуляции все чаще стали звучать акценты на управление не только поведением, но и состоянием [13, 14], на неосознаваемых, автоматических механизмах регуляции [36]. Во-вторых, понятие саморегуляции стало предлагаться на роль системообразующего в структуре психологических факторов поведения, связанного со здоровьем (например, [29]). В частности, традиционные факторы, такие как самоэффективность и воспринимаемый контроль, играют важную роль в обеспечении саморегуляции поведения, однако отражают лишь субъективное восприятие некоторой ситуации - и
в определенных обстоятельствах могут вообще не сказываться ни на формулировании цели, ни на ее достижении (например, уверенный в своих способностях достичь цели человек не собирается ее достигать или ничего для этого не делает [20]).
С нашей точки зрения, в настоящее время модели саморегуляции представляют собой самостоятельную группу концепций в психологии здоровья. Если модели континуума изначально направлены на предсказание поведения и его изменений, а модели стадий - на описание динамики поведения, то в основу моделей саморегуляции положен другой принцип, принцип объяснения и выявления механизмов, направленных на установление системных взаимосвязей между различными факторами в рамках общего процесса саморегуляции деятельности [28]. Соответственно основной критерий эффективности моделей этой группы - успешность и точность объяснения динамики состояния и поведения человека при помощи психологических механизмов [29]. Т. Манн и его коллеги [29] предлагают также второй критерий - акцент на процессе, а не на содержании психических процессов. На наш взгляд, скорее следует говорить о двух видах моделей саморегуляции. В первом случае основное внимание уделяется содержанию саморегуляции (какие именно представления и убеждения формируются, трансформируются и определяют поведение в данной ситуации и/или при данном заболевании) - такова, например, модель житейского смысла Х. Левен-таля (см. далее). Во втором случае в фокус рассмотрения попадают те способы, при помощи которых представления могут более или менее успешно «транслироваться» в действия, и менее важно, насколько достаточны и/или адекватны ситуации данные представления и вообще каковы они содержательно - сюда относятся теории, сконцентрированные на выделении этапов саморегуляции. В любом случае центральным будет вопрос, «почему» нечто происходит и любая модель саморегуляции явля-
ется эффективной настолько, насколько на этот вопрос отвечает.
Модели саморегуляции в психологии здоровья
Теоретической основой для моделей саморегуляции в психологии здоровья стали такие общепсихологические концепции, как: модель «Рубикона» Х. Хек-хаузена, П. Голльвитцера и Ю. Куля [24] и связанные с ней представления об инструментальных намерениях [18] и контроле за действием [26], ресурсная модель самоконтроля [9], теория саморегуляции Ч. Карвера и М. Шейера [15], теория самодетерминации [16].
Существует два пути развития моделей саморегуляции в психологии здоровья: первый связан с прямым применением перечисленных выше общепсихологических теорий саморегуляции в контексте поведения, связанного со здоровьем, тогда как второй включает в себя разработку специфических моделей, опирающихся на теоретические идеи и эмпирические данные общепсихологических концепций [3]. В частности, ко второму пути относятся:
- Процессуальный подход к действиям, связанным со здоровьем Р. Шварцера [33], «вобравший» в себя представления о разделении процессов выбора цели, формирования и конкретизации намерения и достижения, предложенные в рамках модели «Рубикона» и концепции инструментальных намерений.
- Модель житейского смысла Х. Левента-ля [27], включившая в себя представления теории саморегуляции Ч. Карвера и М. Шейера о важности учета иерархии целей, эмоциональной регуляции поведения и особенностей когнитивной телесной репрезентации симптомов, а также контурах обратной связи.
- Теория темпоральной саморегуляции П. Хэлла и Дж. Фонга [23], в которой были учтены представления о способности к самоконтролю как истощимо-
му ресурсу Р. Баумайстера, и идея контуров обратной связи в соответствии с теорией Ч. Карвера и М. Шейера. Модель «Рубикона», инструментальные намерения и контроль за действием. Модель «Рубикона» [4, 24] основана на эмпирических данных о том, что во время выбора цели состояние человека (мотива-ционное состояние сознания) существенно отличается от состояния во время ее достижения (волевое состояние сознания): можно говорить о своеобразном «Рубиконе», до которого человек скорее выбирает между альтернативами, а после
Согласно данным эмпирических исследований [19], переход намерения в действие может быть значительно облегчен при формировании так называемых инструментальных намерений, конкретизирующих цели в форме «Если... то...» («Я сделаю Х, как только возникнет ситуация У», в отличие от простого «Я сделаю Х» [18]), а также зависит [7, 26] от процессов контроля за действием (поддержание общей стратегии реализации намерения) и контроля за выполнением (пошаговая реализация намерения).
В целом, все три модели востребованы в психологии здоровья: люди нередко формулируют цели так, что шансы их достичь снижаются; например, больные с синдромом хронической усталости предпочитают ставить краткосрочные цели (понимание
которого у него есть намерение, в соответствии с которым он планирует и выстраивает свои действия.
Соответственно выделяются четыре стадии регуляции деятельности: формирование намерения, конкретизация намерения (стадия после принятия решения), действие и оценка результата. В психологии здоровья эта идея воплотилась в разделении конструктов на те, которые обеспечивают процессы планирования, и те, которые обеспечивают процессы совлада-ния с трудностями/поддержания деятельности (рис. 1).
физических симптомов), а не долгосрочные (возвращение на работу), а больные, которым поставили диагноз диабета, часто не учитывают в своих целях того, как и при помощи каких стратегий они будут достигать их [цит. по: 29]. Эмпирические данные подтверждают эффективность разработанных на основе этих моделей интервенций, в том числе в психологии здоровья [6, 7].
Теория саморегуляции Ч. Карвера и М. Шейера. Применение теории саморегуляции Ч. Карвера и М. Шейера в контексте психологии здоровья [15] связано с акцентированием четырех моментов: роли иерархии целей, эмоций, контуров обратной связи и отказа от целей в процессах саморегуляции. В целом, представления, связанные со здоровьем и болезнью, можно представить как иерархически организо-
Рис. 1. Применение модели «Рубикона» для объяснения поведения, связанного со здоровьем
ванные цели разного уровня абстракции: например, симптомы болезни субъективно представлены как на когнитивном уровне (называние и понимание симптомов/ ощущений), так и на конкретном телесном уровне. В рамках систематизирующего концепта «идеальное Я» у человека может быть принцип «сохранять здоровье» (так называемая цель типа «быть»), которая приводит к серии целей-программ (цели типа «делать») - например, принимать витамины. Соответствующая цели система саморегуляции может быть направлена как на «отдаление» от некоторых возможных результатов и стандартов (например, избегание любых симптомов), так и на приближение к ним (например, сохранить здоровье). Механизм обратной связи позволяет сопоставить цели и результаты поведения, создавая эмоциональные переживания. По мнению авторов, если система саморегуляции направлена на избегание, то отрицательная обратная связь связана с депрессивными переживаниями, а положительная - с эйфорическими. В системе саморегуляции, направленной на приближение к стандартам, отрицательная обратная связь усиливает тревогу, а положительная связана со спокойствием и облегчением. Эти эмоциональные переживания, в свою очередь, регулируют дальнейшую деятельность. По мере развития системы саморегуляции формируются и изменяются ожидания и представления - они определяют переживания и выбор человека в трудных ситуациях: если человек чувствует себя уверенно, он продолжает добиваться цели, несмотря на трудности, если нет - прекращает попытки.
Представления о связи ожиданий и последующих переживаний получили подтверждение в эмпирических исследованиях: так, позитивные ожидания (оптимизм) способствуют снижению стресса перед хирургическими операциями, улучшению самочувствия после них, большей удовлетворенности медицинской помощью и эмоциональной поддержкой друзей, а также сни-
жают вероятность повторной госпитализации [15]. Важность процессов отказа от цели в структуре саморегуляции исследовалась на модели переживания сожаления у пожилых людей: сожаление о каких-то действиях коррелировало с депрессивной симптоматикой и соматическими жалобами только у тех испытуемых, которые не могли отказаться от надежды искупить или исправить то, о чем жалеют. Согласно результатам исследований принятия лекарств ВИЧ-инфицированными пациентами и выполнения физических упражнений в норме [11], было показано, что особенности саморегуляции (в частности, чувствительность к расхождению между обратной связью и поведением) практически полностью определяет то, скажется ли намерение на поведении человека.
Теория самодетерминации Э. Деси и Р. Райана. В теории самодетерминации [16] выделяется три группы потребностей: потребность в компетентности (понимании, как добиваться целей, и уверенности в своей возможности их добиться), потребность в автономии (в убеждении, что у человека есть выбор и воля в отношении целей), потребность в межличностных отношениях (в переживании уважения и поддержки со стороны значимых других). Перенося эту идею в контекст профилактики и лечения [37], у человека есть потребности в понимании, как добиваться целей, связанных со здоровьем, в уверенности в своих силах, в убеждении, что у него есть выбор в отношении этих целей, и в уважении и поддержки в отношении его целей и поведения, связанных со здоровьем, со стороны окружающих - в том числе, со стороны медицинских работников.
В рамках теории самодетерминации был собран большой массив данных, свидетельствующих о благоприятном влиянии автономной мотивации (поиск важных для себя критериев принятия решения и ориентации на эти критерии) на следование прописанному лечению, участие в реабилитационных программах, улучшение
здоровья. В частности, автономная (но не внешняя мотивация) мотивация предсказывает долгосрочный прием прописанных врачом медикаментов (не менее 2 месяцев) при различных соматических заболеваниях [44] - как по данным самоотчета, так и на основе объективного подсчета количества оставшихся в пузырьке таблеток. Автономная регуляция в отношении лечения положительно коррелирует с участием в программе лечения алкоголизма, программе снижения веса, способствует лучшему контролю уровня глюкозы при диабете, длительному отказу от курения (цит. по: [16]). У больных с ишемической болезнью сердца высокий уровень автономной мотивации предсказывал усиление физической активности (упражнений) и попытки изменить диету через три года после обследования.
Ресурсная модель самоконтроля Р. Бау-майстера. В ресурсной модели Р. Баумай-стера [9] под самоконтролем понимается компонент саморегуляции, характеризующий способность преодолевать доминантные в данной ситуации или привычные реакции ради некоторой (обычно более отдаленной) цели. При этом самоконтроль является ограниченным ресурсом, требующим времени на восстановление [31]. Вариант применения этой модели в психологии здоровья предложен недавно М. Хэггером и его коллегами [22]: согласно этой концепции, нарушения поведения, связанные со здоровьем, вызваны нарушениями самоконтроля трех типов. Во-первых, это дефи-цитарность способности к самоконтролю, при которой человек не может заставить себя выполнять поставленные цели. Сюда относятся неспособность бросить курить или употреблять алкоголь, вести здоровый образ жизни или соблюдать диету, принимать прописанные лекарства и т.п. Во-вторых, это чрезмерный самоконтроль - гипертрофированная регуляция собственного поведения, например, при нервной анорексии, когда человек прикладывает огромные усилия ради достижения своих
целей, что приводит к ухудшению здоровья и качества жизни. В-третьих, «ошибочная» саморегуляция относится к ситуациям, когда самоконтроль ориентирован на достижение нереалистичных целей, обусловленных нередко когнитивными ошибками. В случае нервной анорексии чрезмерный самоконтроль сопровождается «ошибочным» самоконтролем - нереалистичные цели похудания вызваны, в частности, нарушениями восприятия собственного тела.
Согласно эмпирическим данным, выполнение заданий, требующих самоконтроля, приводит к последующим нарушениям контроля за поведением, связанным со здоровьем [22]: трудностям волевой регуляции в осуществлении физической деятельности (во втором задании требовалось давить на рукоятку как можно дольше и сильнее); выпиванию большего количества алкоголя во время дегустации (даже если испытуемым заранее говорили, что следующим заданием будет тест на вождение, при успешном прохождении которого их ждет денежное вознаграждение); трудностям воздержания от сладкого при диете; уменьшению употребления неприятных продуктов и питья, даже если они необходимы для здоровья; большей вероятности курения во время перерыва; снижению физической активности.
Процессуальный подход к действиям, связанным со здоровьем. Процессуальный подход к действиям, связанным со здоровьем, был предложен Р. Шварцером (health action process approach, [33]) на основе двух главных теоретических положений: представления о разделении мотивационной и волевой фаз саморегуляции и концепции самоэффективности. Согласно этому подходу (рис. 2), мотивационная фаза завершается формированием намерения, и в ней действуют процессы и факторы, описанные в классических моделях континуума. Переход к волевой фазе задается конкретизацией намерения (разработкой инструментальных намерений), а ее осуществление зависит уже не столько от намерения,
сколько от процессов планирования - планирования действия и планирования со-владания. При этом, согласно подходу Р. Шварцера, самоэффективность действует на всех этапах саморегуляции - но речь идет о функционально разной самоэффективности (различия по времени действия видов самоэффективности не так важны). Самоэффективность действия («Я смогу начать/осуществить поведение») важна для формирования намерения, самоэф-
Хотя сам Р. Шварцер причисляет свой подход к моделям стадий, с нашей точки зрения, его следует считать моделью саморегуляции, поскольку в разделении стадий он опирается на представления о закономерностях постановки и достижения цели у человека.
На настоящий момент накоплен большой массив эмпирических данных в пользу модели [34]: доказательства правомерности выделения фаз и стадий изменения были получены на примерах физической активности, в том числе после: реабилитации по поводу перенесенных инфарктов миокарда; проверки состояния дыхательных путей; использования ремней безопасности в автомобилях подростками; соблюдения диеты; соблюдения гигиены полости рта. Данные о том, что разные виды самоэффективности важны в разных фазах саморегуляции, были получены в исследова-
фективность поддержания («Я смогу поддерживать поведение в течение длительного времени, справляясь с возникающими трудностями») существенна для планирования и формирования инструментальных намерений, тогда как самоэффективность возобновления («Даже если что-то мне помешает или я на время прервусь, я смогу снова вернуться к поведению») играет ключевую роль в обеспечении поддержания и возобновления действия.
ниях физической активности, соблюдения диеты и регулярной флюорографии.
Модель житейского смысла. Модель житейского смысла Х. Левенталя (common-sense model, второе распространенное название - модель саморегуляции в отношении здоровья и болезни), ставя во главу угла общую для всех моделей саморегуляции задачу объяснения и выявления механизмов поведения человека, отличается клинико-психологической направленностью и акцентом на роль эмоциональных процессов в репрезентации болезни.
Согласно модели [27], пациент выступает «наивным ученым», который активно ищет сведения, чтобы, опираясь на них, понять и сделать выводы о своем состоянии. Поиски опираются на три источника данных:
- предшествующий опыт социальной коммуникации и принятые в культуре
Рис. 2. Схема процессуального подхода к действиям, связанным со здоровьем [34, p. 6]
представления о заболеваниях, которые создают основу для прототипа заболевания;
- социальное окружение (близкие и врачи);
- личностный опыт [31]; причем, собственный опыт выступает наиболее мощным предиктором репрезентации [27].
Поиски происходят одновременно на абстрактном и конкретном уровнях: с одной стороны, сюда относится то, как человек оценивает и интерпретирует свои соматические ощущения, симптомы и функции, с другой стороны - то, как он создает и меняет свои репрезентации здоровья и болезни [30]. Эти процессы и понимаются Х. Левенталем как процессы саморегуляции, объектом которой выступают конкретные физические ощущения или сим-
птомы, настроение, эмоции или уверенность в своих силах. Любой объект представляется параллельно на двух уровнях (модель параллельной переработки) - на уровне представлений и на уровне эмоциональных переживаний (рис. 3). Например, в ситуации угрозы у человека формируется одновременно репрезентация опасности и связанные с ней копинг-процессы (направленные на преодоление опасности) и репрезентация собственного страха и связанные с ним копинг-процессы (направленные на совладание с собственным состоянием). Эти процессы могут взаимодействовать, усиливая или подавляя друг друга: например, когда страх настолько парализует человека, что все его усилия уходят на попытки справиться с эмоцией, без попыток решения проблемы [12].
Рис. 3. Модель житейского смысла саморегуляции поведения в болезни в модификации Л. Кэмерон, учитывающей вклад стратегий эмоциональной регуляции [14, р. 216]
В концепции Х. Левенталя выделяется пять доменов репрезентации болезни, которые обрабатываются одновременно на двух уровнях - когнитивном и эмоциональном:
- идентичность болезни (симптомы заболевания);
- причина заболевания (например, внешняя/внутренняя);
- временное течение заболевания (долгосрочное/краткосрочное, временное/хроническое);
- последствия заболевания;
- лечение [21].
Особенности каждого из убеждений в системе репрезентации болезни сказываются как на выборе стратегий совладания и их последующей оценке, так и на психологическом благополучии (витальность, стресс, субъективное благополучие, ролевое и социальное функционирование), нарушениях функционирования (тяжесть состояния, особенности функционирования), эмоциональных переживаниях (эмоциональный стресс).
К настоящему времени связь особенностей репрезентации болезни с активностью пациентов, их качеством жизни, особенностями течения заболевания и следованием прописанному лечению подтверждена во многих как кросс-секционных, так и проспективных исследованиях на моделях заболеваний дыхательных путей (бронхиальная астма, хроническая обструктивная болезнь легких), неврологических заболеваний, рака, сердечно-сосудистых заболеваний и т.д. (для обзора см. [25]). По результатам мета-анализа 45 исследований [21], выполненных в рамках модели житейского смысла, особенности репрезентации болезни связаны как со стратегиями совла-дания с заболеванием, так и со здоровьем и качеством жизни. Наибольшей предсказательной способностью в исследованиях обладали такие домены репрезентации болезни, как идентичность, последствия, продолжительность.
Темпоральная теория саморегуляции. Фокус внимания темпоральной теории саморегуляции [23] ориентирован на анализ адаптивности / дезадаптивности поведения в зависимости от временной перспективы. Например, во многих исследованиях показано, что физическая активность крайне полезна для здоровья, внешнего вида и психологического благополучия -но ни одна из этих «выгод» не появляется во время или сразу после физической активности, тогда как затраты времени, волевых усилий нужны немедленно. Основные положения теории темпоральной регуляции можно разделить на три составляющих (рис. 4). Первая включает в себя мотивационные аспекты поведения и отличается от классических мотивацион-ных моделей лишь учетом темпоральной составляющей - тем, что и убеждения о последствиях своих действий, и ценность различных результатов рассматриваются в контексте времени (некоторые результаты возникают немедленно, а некоторые - через продолжительный срок). Вторая составляющая описывает «трансляцию»
намерений в поведение в некоторых обстоятельствах: эта трансляция опосредствуется поведенческой готовностью и способностью человека к саморегуляции. При этом способность к саморегуляции - это во многом заданная биологически способность к откладыванию немедленного удовольствия и волевым усилиям ради отсроченных во времени целей, а поведенческая готовность - некая измеряемая переменная, отражающая частоту прошлого поведения и/или наличие в окружающей среде стимулов, активирующих действия человека. Под опосредствованием понимается эффект модерации: при высоком уровне поведенческой доминанты и способности к саморегуляции у намерения «больше шансов» воплотиться в действие, при низком уровне - вероятность падает вплоть до нуля. Третья составляющая модели связана с контурами обратной связи: то, какое поведение осуществляет человек, оказывает обратное влияние как на поведенческую доминанту (благодаря изменению привычного поведения и тому, в каких ситуациях чаще оказывается человек), способность к саморегуляции (которую, согласно эмпирическим данным, можно тренировать,
[9]) и систему убеждений о результатах поведения и соответствующих им ценностях.
Важнейшим преимуществом этой модели является ее междисциплинарный характер - попытки интегрировать данные о биологических и нейрокогнитивных основаниях саморегуляции, экологические и социальные переменные (роль контекста поведения), представления о темпорально-сти процесса саморегуляции [13, 32, 42]. К числу ключевых ограничений относят недостаточный учет содержания поведения, его однократности / продолжительности
[10], а также чрезмерно узкое понимание вклада гедонистических переживаний, эмоциональности и неопределенности в поведение, связанное со здоровьем [13]: удовольствие от поведения учитывается в модели в форме ожидания (близкого приятного результата); эмоциональность -
Рис. 4. Теория темпоральной саморегуляции [23, р. 14]
в форме немедленных и отсроченных выгод/затрат (переживаемые эмоции - оценка немедленных выгод/затрат, предвосхищаемые - оценка будущих выгод/затрат); неопределенность - в форме снижения ценности отсроченных и потому более неопределенных результатов.
Возможности и ограничения моделей
саморегуляции в психологии здоровья
Основная задача моделей саморегуляции как самостоятельной группы моделей в психологии здоровья при объяснении поведения позволила им обратиться к одной из ключевых проблем всех ранних моделей в психологии здоровья - переоценке рациональности человека. Как утверждают авторы модели темпоральной саморегуляции П. Хэлл и Дж. Фонг [23, р. 7], нерациональное, импульсивное поведение «настолько всеобъемлюще, что рациональность в суждениях и принятии решений кажется довольно редкой ситуацией, и нигде это не становится настолько очевидным, как в области поведения, связанного со здоровьем». Надо отметить, что модели континуума и модели стадий допускают некоторую долю нерациональности в поведении человека - например, вызванную ошибочностью его убеждений (в частности, курильщик с 20-летним стажем, выкуривающий по 40 сигарет в день, может считать, что его шансы заболеть раком легких ну-
левые), недоучетом некоторых результатов и альтернативных возможностей действия [40]. Однако, понятно, что это пространство «нерационального» ничтожно мало - в нем нет места для описания действия защитных механизмов, неосознаваемых процессов и т.д.
Другой довод «за» модели саморегуляции и источник интереса к ним исследователей - их потенциальная возможность учесть сложности организации мотиваци-онной сферы личности, мотивационного конфликта [29] и неосознаваемых процессов, определяющих выбор поведения [36]. В частности, было показано, что принятие и реализация целей, связанных со здоровьем, могут нарушаться, если эти цели «конкурируют» с целями в других жизненных сферах - в смысле затрат времени, энергии, финансов [29]. Напротив, шансы на то, что человек присвоит некоторую цель, возрастают в случае «кооперации»: например, если достижение целей, связанных со здоровьем, поможет чему-то еще в жизни (красоте, успеху, близости с другими людьми).
Вследствие относительной «молодости» и разнообразия моделей саморегуляции они редко подвергаются критике как единый подход. Значительно чаще исследователи указывают на неполноту тех или иных моделей, то есть, по сути ставят перед собой задачу интеграции существующих данных. Тем не менее подход, апел-
лирующий к понятию саморегуляции (в смысле выявления механизмов, стоящих за динамикой поведения), оставляет ряд открытых вопросов. Так, интересен анализ Х. Левенталем [28] переменных, претендующих на каузальную роль, и переменных, представляющих собой побочный продукт, внешнее проявление каузальных процессов (например, субъективная оценка здоровья является мощным предиктором заболеваемости и смертности, но вряд ли их причиной). Длительная традиция психологии здоровья делать каузальные выводы на основе хорошего предсказания нередко маскирует эти различия. Например, не является ли намерение изменить поведение побочным продуктом уже сложившегося перехода к действию (под влиянием ситуации, привычки и т.п.) - по крайней мере, в некоторых ситуациях? Искусственной выглядит и чрезмерная дифференциация мотивационных и волевых процессов [28]. С одной стороны, волевые процессы, разумеется, участвуют в некотором виде в обеспечении мотива-ционной фазы саморегуляции - иначе мотивация была бы пассивным процессом, а это не так. С другой стороны, ожидания результата, безусловно, важны в процессе деятельности: например, ожидания, основанные на уже полученном опыте, обратной связи и т.д. [15]. Наконец, в большинстве моделей саморегуляция рассматривается как единый процесс, без учета иерархической взаимосвязи его уровней (исключения - модель Ч. Карвера и М. Шейера, модель Х. Левенталя), например, одновременной регуляции физической активности со стороны низкоуровневых переживаний боли, лени, дискомфорта и высокоуровневых переживаний удовлетворенности результатом, гордости, прилива энергии, улучшения физической формы. К настоящему времени значительные усилия исследователей в области саморегуляции поведения, связанного со здоровьем [29], направлены на преодоление указанных ограничений.
В целом, несмотря на «молодость» и разнообразие моделей саморегуляции в психологии здоровья, их можно считать «третьей силой», наряду с моделями континуума и моделями стадий, открывающей как теоретические возможности для уточнения понятия саморегуляции в психологии, так и практические мишени и способы интервенций по улучшению связанного со здоровьем поведения.
Исследование осуществлено при поддержке РФФИ, проект № 12-06-31165мол_а.
Литература
1. Леонтьев Д.А. Личностный потенциал как потенциал саморегуляции / В кн.: Личностный потенциал: Личностный потенциал: структура и диагностика. Под ред. Д.А. Леонтьева. - М.: Смысл, 2011. - С. 107-130.
2. Рассказова Е.И., Тхостов А.Ш. Клиническая психология сна и его нарушений. -М.: Смысл, 2012.
3. Рассказова Е.И. Саморегуляция в психологии здоровья и клинической психологии // Вопросы психологии. - 2012. - № 1. - С. 75-82.
4. Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. -М., СПб: Смысл, Питер, 2003.
5. Abraham C. Beyond stages of change: multi-determinant continuum models of action readiness and menu-based interventions // Applied Psychology: An International Review. - 2008. - Vol. 57(1). - P. 30-41.
6. Armitage C.J. Is there utility in the transtheo-retical model? // British Journal of Health Psychology. - 2009. - Vol. 14. - P. 195-210.
7. Armitage C.J., Conner M. Social cognition models and health behavior: a structured review // Psychology and Health. - 2000. - Vol. 15. - P. 173-189.
8. Bandura A. Social foundation of thought and action: a social cognitive theory. - Engle-wood-Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1986.
9. Baumeister R.F., Vohs K.D., Tice D.M. The strength model of self-control // Current Directions in Psychological Science. - 2007. -Vol. 16. - P. 396-403.
10. Borland R. Habits and temporality: a commentary on Hall and Fong's temporal self-reg-
ulation theory // Health Psychology Review. -2010. - Vol. 4(2). - P. 66-69.
11. de Bruin M, Sheeran P., Kok G., Hiemstra A., Prins J.M., Hospers H.J., van Breukelen G.J.P. Self-regulatory processes mediate the intention-behavior relation for adherence and exercise behavior // Health Psychology. - 2012.
- Vol. 31(6). - P. 695-703.
12. Cameron L. Anxiety, cognitions and responses to health threat / In: Cameron L.D., Leventhal H. (Eds.). The self-regulation of health and illness behavior. - New-York: Routledge, 2003.
- P. 157-183.
13. Cameron L. Temporal self-regulation theory: towards a more comprehensive understanding of health behavior // Health Psychology Review. - 2010. - Vol. 4(2). - P. 70-74.
14. Cameron L.D., Jago L. Emotion regulation interventions: a common-sense model approach // British Journal of Health Psychology. -2008. - Vol. 13. - P. 215-221.
15. Carver C.S., Scheier M.F. On the self-regulation of behavior. - New York: Cambridge University Press, 1998.
16. Deci E.L., Ryan R.M. The «what» and «why» of goal pursuits: Human needs and the self-determination of behavior // Psychological Inquiry. - 2000. - Vol. 11. - P. 227-268.
17. DeSteno D., Gross J.J., Kubzansky L. Affective science and health: the importance of emotion and emotional regulation // Health Psychology. - 2013. - Vol. 32(5). - P. 474-486.
18. Gollwitzer P. Goal achievement: the role of intentions // European Review of Social Psychology. - 1993. - Vol. 4(6). - P. 141-185.
19. Gollwitzer P.M., Sheeran P. Implementation intentions and goal achievement: A me-ta-analysis of effects and processes // Advances in Experimental Social Psychology. - 2006.
- Vol. 38. - P. 69-119.
20. Hagger M. Self-regulation: an important construct in health psychology research and practice // Health Psychology Review. - 2010. -Vol. 4(2). - P. 57-65.
21. Hagger M., Orbell S. A meta-analytic review of the common-sense model of illness representation // Psychology and Health. - 2003.
- Vol. 18(2). - P. 141-184.
22. Hagger M., Wood C., Stiff C., Chatziasarantis N.L.D. The strength model of self-regulation failure and health-related behavior // Health
Psychology Review. - 2009. - Vol. 3(2). - P. 208-238.
23. Hall P.A., Fong G.Y. Temporal self-regulation theory: a model for individual health behavior // Health Psychology Review. - 2007. - Vol. 1(1). - P. 6-52.
24. Heckhausen H., Gollwitzer P.M. Thought contents and cognitive functioning in motivational versus volitional states of mind // Motivation and Emotion. - 1987. - Vol. 11(2). - P. 101-120.
25. Kaptein A., Scharloo M., Helder D., Kleijn W., Korlaar I., Woertman M. Representation of chronic illness / In: L.D. Cameron, H. Leventhal (Eds.). The self-regulation of health and illness behavior. - Routledge: New York, 2003.
- P. 97-118.
26. Kuhl J. Action and state orientation: Psychometric properties of the action control scales (ACS-90) / In: J. Kuhl & J. Beckmann (Eds.). Volition and personality: Action versus state orientation. - Göttingen, Germany: Hogrefe, 1994. - P. 47-59.
27. Leventhal H., Brissette I., Leventhal E. The common-sense model of self-regulation of health anf illness / In: L.D. Cameron, H. Leventhal (Eds.). The self-regulation of health and illness behavior. - Routledge: New York, 2003.
- P. 42-65.
28. Leventhal H., Mora P.A. Predicting outcomes or modeling process? Commentary on the Health Action Process Approach // Applied Psychology: An International Review. - 2008.
- Vol. 57(1). - P. 51-65.
29. Mann T., de Ridder D., Fujita K. Self-regulation of health behavior: social psychological approaches to the goal setting and goal striving // Health Psychology. - 2013. - Vol. 32(5).
- P. 487-498.
30. McAndrew L.M., Musumeci-Szabo T.J., Mora P.A., Vilekyte L., Burns E., Halm E.A., Leventhal E.A., Leventhal H. Using the common-sense model to design interventions for the prevention and management of chronic illness threats: from description to process // British Journal of Health Psychology. - 2008.
- Vol. 13. - P. 195-204.
31. Muraven M., Tice D.M., Baumeister R.F. Self-control as limited resource: regulatory depletion patterns // Journal of Personality and Social Psychology. - 1998. - Vol. 74(4). - P. 774-789.
32. Sallis J.F. Temporal self-regulation theory: a step forward in the evolution of health behavior models // Health Psychology Review. -2010. - Vol. 4(2). - P. 75-78.
33. Schwarzer R. Self-efficacy in the adoption and maintenance of health behaviors: Theoretical approaches and a new model / In: R. Schwarzer (Ed.). Self-efficacy: Thought control of action. - Washington, DC: Hemisphere, 1992. - P. 217-243.
34. Schwarzer R. Modeling health behavior change: how to predict and modify the adoption and maintainance of health behavior // Applied Psychology: An International Review. - 2008. - Vol. 57(l). - P. 1-29.
35. Sheeran P. Intention - behavior relations: a conceptual and empirical review // European Review of Social Psychology. - 2002. - Vol. 12(1). - P. 1-36.
36. Sheeran P., Gollwitzer P.M., Bargh J.A. Non-conscious processes and health // Health Psychology. - 2013. - Vol. 32(5). - P. 460-473.
37. Sheldon K., Williams J., Joiner T. Self-determination theory in the clinic. - Yale University Press: New Haven & London, 2003.
38. Sniehotta F.F., Scholz U., Schwarzer R., Fuhrmann B., Kiwus U., Völler H. Long-term effects of two psychological interventions on physical exercise and self-regulation following coronary rehabilitation. // International Journal of Behavioral Medicine. - 2005. - Vol. 12(4). - P. 244-255.
39. Sutton S.A. A critical review of the transthe-oretical model applied to smoking cessation / In: P. Norman, C. Abraham and M. Conner (Eds.). Understanding and changing health behaviour: from health beliefs to self-regulation. - Amsterdam: Harwood Academic Publishers, 2000. - P. 207-225.
40. Sutton S. Social-psychological approaches to understanding addictive behaviors: attitude-behavior and decision-making models // British Journal of Addiction. - 1987. - Vol. 82.
- P. 355-370.
41. Velicer W.F., Prochaska J.O. Stages and non-stages theories of behavior and behavior change: a comment on Schwarzer // Applied Psychology: An International Review. - 2008.
- Vol. 57(1). - P. 75-83.
42. Webb T.L., Sheeran P. A viable, integrative framework for contemporary research in health psychology: commentary on Hall and Fong's temporal self-regulation theory // Health Psychology Review. - 2010. - Vol. 4(2). - P. 79-82.
43. Webb T.L., Sheeran P. Does changing behavioral intentions engender behavior change? A meta-analysis of the experimental evidence // Psychological Bulletin. - 2006. - Vol. 132(2).
- P. 249-268.
44. Williams G.C., Rodin G.C., Ryan R.M., Grolnick W.S., Deci E.L. Autonomous regulation and long-term medication adherence in adult outpatients // Health Psychology. -1998. - Vol. 17(3). - P. 269-276.
THE CONCEPT OF SELF-REGULATION IN HEALTH PSYCHOLOGY: A NEW APPROACH OR A RANGE OF APPLICATION?
E.I. RASSKAZOVA Lomonosov Moscow State University, Moscow
This paper analyzes the problems of self-regulation in health psychology. Development of models of self-regulation describes a new (compared with continuum models and stages models) stage of research, which is realized in the form of application to the problems of general psychological health and disease models (model «Rubicon», the concept of instrumental intentions and monitoring the operation, the resource model of self-control, the theory of self-regulation, the self-determination theory, the model of the double bond), and the form of development of specific concepts (procedural approach to actions related to health, the model of self-regulation in health and disease, the theory of temporal self-regulation).
Keywords: self-regulation in health psychology; health-related behavior; procedural approach to actions related to health; model of worldly sense; theory of temporal self-regulation of behavior associated with health.
