CC BY
160
ОБЗОРЫ
УДК 159.9
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ ПОВЕДЕНИЯ, СВЯЗАННОГО СО ЗДОРОВЬЕМ: НА ПУТИ К ИНТЕГРАТИВНОЙ МОДЕЛИ
Е.И. РАССКАЗОВА*
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Высшая школа экономики, Москва
Разнообразие моделей поведения, связанного со здоровьем (модели континуума, стадий и саморегуляции), ставит вопрос о возможностях их интеграции. На основе теоретического анализа показано, что такая интеграция может быть направлена на: механистическое дополнение моделей, поиск систематизирующей модели-интегратора, сопоставление моделей с целью выделения ключевых положений или с целью дифференциации условий их применимости, верификацию, уточнение или преодоление критики моделей одного типа при помощи положений модели другого типа. Обосновываются правомерность и научный потенциал понимания интеграции как сопоставительных исследований моделей поведения, связанного со здоровьем.
Ключевые слова: психология здоровья; поведение, связанное со здоровьем; рискованное для здоровья поведение; интегративная модель; модели континуума; модели стадий; модели саморегуляции.
Введение
С увеличением продолжительности жизни и успехами соматической медицины в лечении хронических соматических заболеваний центральными для здравоохранения становятся вопросы о психологических и поведенческих факторах, способствующих индивидуальному здоровью. При этом роль поведения, связанного со здоровьем, в долгосрочной перспективе оказалась настолько велика, что позволила ряду авторов говорить, что здоровый образ жизни людей снизил бы показатели смертности в два раза [16, 22], а само поведение, связанное со здоровьем, заняло бы место центрального предмета исследований в психологии здоровья [9, 26, 31].
© Рассказова Е.И., 2016.
* Для корреспонденции:
Рассказова Елена Игоревна
канд. психол. наук, доцент кафедры нейро- и патопсихологии МГУ имени М.В. Ломоносова, старший научный сотрудник международной лаборатории позитивной психологии личности и мотивации ВШЭ
E-mail: e.i.rasskazova@gmail.com
Психология здоровья как сравнительно молодая дисциплина (термин предложен Дж. Матараццо в конце 1970-х годов [24]) тем не менее проделала значительный теоретический и эмпирический путь в понимании и объяснении поведения, связанного со здоровьем, и улучшении и поддержании здоровья в целом. К настоящему времени предложено более полутора десятков моделей и концепций, получивших эмпирическое подтверждение, разработано бесчисленное множество интервенций и социальных программ в самых различных областях первичной, вторичной и третичной профилактики. Однако приходится констатировать, что даже в отношении цели улучшения поведения (не говоря об улучшении здоровья) успехи остаются достаточно скромными. Ни знание о вреде и пользе поведения для здоровья, ни даже намерение изменить свое поведение не гарантируют результата. Например, хотя общеизвестно, что ходьба пешком полезна для здоровья, менее трети взрослого населения проходит в будние дни пешком хотя бы полчаса ([5], по данным Великобритании), а частота рискованного для здоровья поведения (курение, употре-
бление алкоголя, марихуаны, частота смены сексуальных партнеров) увеличивается по мере взросления неуклонно и независимо от знаний о рисках (по данным лонгитюд-ного исследования, начиная с подросткового возраста, от 13 до 30 лет [21]).
Можно выделить три возможных объяснения сложившейся ситуации. Во-первых, различные теоретические модели фокусируют свое внимание на конкретном круге вопросов и факторов, что ограничивает их предсказательную способность. Например, так называемые мотивационные модели, или модели континуума [8], в психологии здоровья, направленные на предсказание изменения поведения через систему моти-вационных факторов, «сужают» область рассмотрения до преимущественно рационального поведения, управляемого намерением и уверенностью в своих силах (воспринимаемый контроль, самоэффективность). Однако, по данным эмпирических исследований, намерение и воспринимаемый контроль объясняют в среднем менее 30% разнообразия поведения, связанного со здоровьем [43], и полагаться только на них, значит, обрекать себя на неполную картину (что обсуждается под названием проблемы «бутылочного горлышка» [38]). Во-вторых, многие эмпирически обоснованные теоретические модели не получают применения на практике. Так, по данным обзора исследований эффективности интервенций в психологии здоровья за пять лет с 2000 по 2005 гг. почти в двух третях случаев программы по улучшению здоровья не были основаны ни на какой теоретической модели, а в работах, упомянувших по крайней мере одну модель, в 68% случаев речь шла лишь о формальном упоминании, но не о применении [27]. Причины заключаются как в большом количестве и разнородности моделей, так и в недостаточной опера-ционализации основных конструктов, что затрудняет их учет в конкретных интервенциях. Следует также отметить, что, помимо содержательных, имеются социальные и административные причины «разрыва»
между теорией и практикой (например, то, что планирование и/или осуществление интервенций нередко являются обязанностью людей, недостаточно знакомых с психологией здоровья), однако их рассмотрение выходит за пределы данной работы. В-третьих, можно предполагать, что существующие модели недостаточны для изменения поведения, связанного со здоровьем, что требует развития иных подходов и методов. Все три перечисленных объяснения ставят вопрос о возможности обобщения, сравнения и интеграции существующих теоретических моделей в психологии здоровья: такого рода сравнение и систематизация могли бы улучшить предсказательные возможности отдельных концепций, уточнить задачи, по отношению к которым те или иные концепции более эффективны, а также стать основой как для новых теоретических поисков, так и для практических интервенций. В рамках второго объяснения («разрыва» теории и практики) встает также дополнительная задача систематизации и сравнения отдельных интервенций, получившая в последнее время большой интерес со стороны исследователей (подробнее см. [3]).
Целью данной работы является рассмотрение и сравнительный анализ существующих попыток построения интегративной модели объяснения поведения, связанного со здоровьем. Вначале мы кратко опишем и сравним основные положения и критерии эффективности трех основных групп моделей объяснения поведения в психологии здоровья: мотивационные модели, модели стадий и модели саморегуляции, затем укажем основные предложенные направления их интеграции, а также их возможности и ограничения.
Основные положения, задачи
и возможности сравнения моделей континуума, стадий и саморегуляции в психологии здоровья
К настоящему времени можно выделить три основные группы теоретических
моделей, направленных на объяснение, понимание и изменение поведения, связанного со здоровьем [2, 8]. Подробное рассмотрение концепций, входящих в каждую группу, их эмпирических исследований и критики выходит за рамки задач данной работы
1. Ключевые допущения, лежащие в основе мотивационныхмоделей (моделей континуума), состоят в том, что вероятность некоторого поведения (и его изменения) можно описать как континуум готовности к этому поведению. Готовность, в свою очередь, зависит от системы социально-психологических факторов, играющих мотивирующую роль, а именно: участвующих в формировании намерения и уверенности в своих силах (воспринимаемого контроля или самоэффективности в разных моделях). Эффективность моделей определяется как качество предсказания поведения и/ или его изменения. Например, согласно теории запланированного поведения А. Ай-зена и М. Фишбайна [6], поведение зависит от намерений (например, «Я намерен заниматься спортом два раза в неделю») и воспринимаемого поведенческого контроля (например, «Мне было бы легко/трудно заниматься спортом два раза в неделю»), тогда как намерения, в свою очередь, влияют на воспринимаемые установки (например, «Занятия спортом два раза в неделю - хорошо/плохо для меня»), воспринимаемые нормы (например, «Большинство значимых для меня людей считает, что мне стоит заняться спортом как минимум два раза в неделю») и воспринимаемый поведенческий контроль. В качестве других примеров наиболее распространенных моделей континуума можно назвать модель убеждений о здоровье А. Розенстока [33] и теорию мотивации защиты Р. Роджерса [32].
2. Модели стадий опираются на предположение о том, что изменение поведения осуществляется дискретно, через ряд стадий, каждая из которых характеризуется специфическими задачами, которые стоят перед человеком [25], на каждой из кото-
рых действуют специфические факторы и должны использоваться различные интервенции. Эффективность моделей стадий определяется [42] полнотой описания процесса изменения поведения как в популяции (всех ли людей можно разделить на эти стадии изменения некоторого поведения?), так и процесса индивидуального изменения (действительно ли каждый конкретный человек проходит в изменении поведения эти стадии?). Например, в транстеоретической модели [29] выделяют стадию «до размышления» (человек не собирается менять свое поведение), стадию размышления (человек собирается менять свое поведение, но не планирует конкретного времени и действий), стадию подготовки (сформированное намерение, план действий), стадию действия (актуальные изменения в поведении) и стадию поддержания (стабилизации достигнутых изменений в течение полугода и избегание рецидива). Другой пример модели стадий - модель процесса принятия мер предосторожности [45].
3. Модели саморегуляции, как и модели стадий, основаны на выделении стадий или звеньев в процессе изменения поведения, но опираются на представления о закономерностях саморегуляции деятельности и состояния [2, 22], а критерием эффективности моделей выступают ее объяснительные возможности, не сводимые к статистическому предсказанию [19]. К числу основных допущений моделей саморегуляции относится предположение, что поведение частично нерационально и его объяснение должно учитывать неосознаваемые и эмоциональные процессы [11, 37]. Характерным примером является теория темпоральной саморегуляции П. Хэлла и Дж. Фонга [16], согласно которой действие мотивационных факторов, определяющее намерение человека изменить свое поведение, зависит от того, долгосрочны или краткосрочны те выгоды или потери, которые рассматривает человек (например, негативные последствия курения настолько отсрочены, по сравнению с позитивными,
что рассматриваются как неважные). При этом влияние самого намерения на поведение может быть большим или меньшим в зависимости от способности к самоконтролю (насколько в данный момент человек может заставить себя что-то делать усилием воли) и поведенческой доминанты (готовности к некоторому поведению, зависящей от привычки, ситуации, текущих потребностей и т.д.). Другие известные примеры моделей саморегуляции поведения, связанного со здоровьем, - модель житейского смысла [18] и процессуальный подход к действиям, связанным со здоровьем [35].
Пути интеграции моделей поведения, связанного со здоровьем, в рамках одной
группы (модели континуума, стадий, саморегуляции)
Вопрос о возможности построения ин-тегративной модели, учитывающей разные концепции, впервые был поднят в связи с задачей сопоставления и объединения психологических факторов, выделенных в рамках моделей одной группы (изначально в отношении моделей континуума). Ниже мы рассмотрим четыре направления, в которых велись поиски решения этого вопроса.
Эмпирический путь комбинирования мотивационных предикторов поведения. Наиболее «простой» вариант включает в себя механистический отбор и комбинацию предикторов некоторого поведения (обычно разделение на дистальные и проксимальные факторы) из разных моделей на основе эмпирических данных и затем эмпирическую проверку соответствия полученной модели данным. Пример такого исследования - попытка интеграции четырех моделей континуума (модель убеждений о здоровье, теория запланированного поведения, модель информации - мотивации - поведенческих навыков, социально-когнитивная теория) для объяснения поведения по использо-
ванию презервативов [30]. Связь между прошлым поведением по предохранению у молодых женщин с непостоянными сексуальными связями с будущим поведением рассматривалась как опосредствованная дистальными (воспринимаемый риск, информированность) и проксимальными (воспринимаемая выгода, воспринимаемые барьеры - собственное удовольствие и мнение партнера, ожидание результата) психологическими факторами. Несмотря на то, что в целом модель соответствовала полученным результатам, на наш взгляд, этот путь «интеграции» наиболее уязвим для критики и обречен на неполноту. Качество предсказания при этом выдается за объяснительную способность конструкта [19]. Метафорически говоря, такой путь представляет попытку смешать доступные ингредиенты, не замечая, что взаимодействие и порядок этих ингредиентов может полностью определять «вкус» получившейся смеси.
Выделение системообразующей модели и ее дополнение. Наиболее распространенный вариант интеграции в рамках моделей континуума [8] - создание мета-модели на основе теории запланированного поведения как наилучшим образом предсказывающей поведение и его изменение, по сравнению с другими моделями (по данным мета-аналитических исследований). Так, была предложена интегративная модель предсказания поведения (рис. 1), которая, по замыслу ее автора М. Фишбайна [12], объединяет основные конструкты модели убеждений о здоровье, социально-когнитивной теории и теории причинного действия (предтеча упоминавшейся выше теории запланированного поведения).
Как видно из схемы, на практике речь идет не об интеграции моделей континуума, а о расширении теории запланированного поведения за счет включения в нее дистальных факторов намерений и других факторов поведения (намерения и внешние факторы).
Рис. 1. Интегративная модель предска;
В отличие от классической теории запланированного поведения, интегративная модель предсказания поведения утверждает, что даже сформированное намерение может не приводить к изменениям в поведении, если условия неблагоприятны или если нет должных умений. Кроме того, М. Фишбайн акцентирует внимание на особенностях поведения: с одной стороны, в зависимости от того, о каком поведении и о какой целевой группе людей идет речь, роль установок, норм, самоэффективности, навыков и внешних факторов в обеспечении поведения будет разной (например, для участия в простом скрининге самоэффективность не так важна, как установки); с другой стороны, разным будет и их содержание (например, до того, как пытаться воздействовать на представления подростков о курении, важно выяснить у подростков, какие у них представления о курении).
При этом как основные конструкты, так и направления связей между ними полностью соответствуют теории запланированного поведения, не учитывая даже эмпирические данные, например, свидетельствующие о возможности прямого влияния самоэффективности на поведение [34], важности разделения описательных и оценочных норм [23] и т.д.
Сопоставление моделей с целью выделения ключевых конструктов и правил. Как показывает Н. Вайнштайн [44] на основе
1я поведения М. Фишбайна [12, р. 167]
сопоставления четырех моделей континуума - модели убеждений о здоровье, теории субъективной ожидаемой полезности, теории мотивации защиты и теории запланированного поведения - ключевыми для всех этих моделей являются такие конструкты, как: 1) воспринимаемые отрицательные последствия текущего поведения (и желание избежать их; в разных моделях используются термины воспринимаемая тяжесть, отрицательная полезность, оценка угрозы); 2) воспринимаемая вероятность этих последствий (в разных моделях - уязвимость, ожидания); 3) ожидания, что действия человека приведут к улучшению ситуации (в разных моделях - ожидаемая выгода как разность между вероятностью негативных последствий при изменении поведения и отказе от изменений, воспринимаемая эффективность нового поведения); 4) затраты на изменение поведения и осуществление нового поведения (в разных моделях - воспринимаемые барьеры, самоэффективность, потеря внешних и внутренних выгод от текущего поведения, ценность и вероятность «побочных» последствий текущего и нового поведения, не связанных напрямую со здоровьем). Первые три конструкта - субъективные тяжесть, вероятность и эффективность относятся к оценке риска и способствуют формированию мотивации к изменению поведения, тогда как четвертый обеспечивает переход от мотивации к действиям. При
этом разные модели различаются в том, какие дополнительные факторы в рамках уже названных они предлагают выделять и оценивать: самоэффективность, социальные нормы и т.д. Следовательно, на уровне перечня конструктов модели континуума довольно близки - важно лишь определиться с тем, какие дополнительные уточнения и переменные являются существенными.
Принципиальные различия возникают при сопоставлении правил комбинирования основных конструктов для предсказания поведения: например, если в теории убеждений о здоровье и теории мотивации защиты воспринимаемые уязвимость и тяжесть последствий текущего поведения, а также эффективность и трудность («затратность») нового поведения рассматриваются как независимые переменные, то в теории субъективной ожидаемой полезности и теории запланированного поведения учитываются особенности их комбинации.
Для описания правил комбинации Н. Вайнштайн использует язык формул. Например, в теории убеждений о здоровье поведение задается формулой: «Поведение = а1Вт + а2Тт + а3Э - а4З, где Вт - воспринимаемая вероятность негативных последствий при продолжении текущего поведения, Тт
- воспринимаемая тяжесть этих последствий, Э - воспринимаемая эффективность нового поведения / профилактики, З - воспринимаемые затраты или барьеры для реализации поведения, а - коэффициенты регрессионного уравнения при предсказании поведения». Для сравнения, в теории запланированного поведения формула будет другой: «Поведение = ВтТт
- ВнТн - З, где Вн, Тн - воспринимаемые вероятность и тяжесть тех же последствий при смене поведения на новое, а З - воспринимаемые затраты на изменение поведения, представляющие собой результат сравнения всех других возможных затрат и выгод от текущего и нового поведения, с учетом их ценности для человека, а также воспринимаемых социальных норм, с уче-
том готовности человека придерживаться мнения окружающих».
В частности, комбинация воспринимаемой тяжести и воспринимаемой уязвимости образуют воспринимаемую угрозу, а комбинация тяжести и уязвимости после смены поведения - воспринимаемую выгоду. При этом учет всех остальных положительных и отрицательных последствий текущего и нового поведения определяется как взвешенная в соответствии с ценностями человека сумма всех возможных последствий соответствующих поведений и его представлений о социальных нормах.
Таким образом, основные конструкты моделей континуума достаточно близки, чтобы их объединить, однако пути, по которым, как предполагается, эти факторы влияют на поведение, различаются. Н. Вайнштайн предлагает проводить сопоставительные исследования, проверяя эмпирически оправданность тех или иных представлений о путях и механизмах влияния социально-психологических факторов на поведение, связанное со здоровьем [44].
Сопоставление моделей с целью выявления условий их применимости и относительной эффективности. В основе данного направления лежит предположение, что эффективность различных моделей определяется условиями их применения, и важно выделить те ситуации, сферы или условия, при которых применение тех или иных моделей является оптимальным или недостаточным. Прибегая к метафорам, речь идет о разграничении «сфер влияния» разных концепций вместо выбора единственной «лучшей», а процесс интеграции рассматривается как интеграция для решения конкретной практической задачи. Здесь важно учесть два вопроса: какого рода условия применимости моделей важно рассматривать и каковы основания решения в пользу «превосходства» одной из моделей над другими.
• Каковы условия применимости моделей? Чаще всего речь идет о том, что модели специфичны для некоторого
типа или содержания поведения, связанного со здоровьем. Характерный пример - сравнение двух упоминавшихся выше моделей стадий. В отличие от транстеоретической модели, описывающей изменения поведения, вред которого для здоровья достаточно очевиден (например, алкоголизм или наркомания), модель процесса принятия мер предосторожности учитывает также реакции на новые, нередко незнакомые и неопределенные угрозы. Например, нужно ли жителю бедного района проверять в домашних условиях уровень радона, если он лишь слышал, что высокий уровень радона может быть опасен для здоровья [45]? Как описать реакцию населения на информацию в СМИ об эпидемии энцефалита после употребления в пищу зараженного мяса (Германия, 2000-2001 гг., [39])? Полноценное описание такого поведения требует введения дополнительных стадий, которые не входят в транстеоретическую модель: неосведомленности о проблеме в целом (то есть человек не может определить свои риски, поскольку не знает о них) и осознанного отказа от действия (то есть риски оказались для человека настолько неопределенными, что он, понимая их, принял решение не менять свое поведение). Другой пример - данные о том, что модели континуума лучше предсказывают поведение по улучшению здоровья (профилактику), нежели отказ от рискованного для здоровья поведения, привели к развитию модели прототипа - готовности [14]. Согласно указанной модели, поведение по улучшению здоровья зависит от намерений и должно объясняться в духе моделей континуума, тогда как рискованное для здоровья поведение зависит от социальных реакций и стереотипов, и его можно менять при помощи прайминга, например, актуализации стереотипов (как в случае негативных образов куря-
щих подростков и позитивных образов некурящих ), независимо от осознаваемых намерений людей [28]. К числу других условий применимости моделей относят специфические ситуации и психологические особенности. Так, ряд моделей саморегуляции был предложен для объяснения того, почему человек порой принимает нерациональные решения: например, согласно модели двойной системы для объяснения импульсивного поведения [17], поведение, связанное со здоровьем, зависит от действия двух систем - импульсивной и рефлексивной. Доминирование импульсивной системы (а значит, неприменимость моделей континуума) может возникать, если поведение привычно, если возможности самоконтроля ограничены, в связи с особенностями эмоционального состояния, после приема алкоголя и т.д.
• Как принимается решение об условиях применимости моделей? Важно отметить, что решение об условиях применимости моделей нередко основывается на традиции и практическом удобстве, а не на сопоставительном анализе или исследовании. Например, модель информации - мотивации - поведенческих навыков, согласно которой этих трех компонентов достаточно для изменения поведения [13], была предложена для объяснения и изменения поведения риска в отношении ВИЧ-инфекции, и остается одной из основных моделей в данной области. В других случаях речь идет о теоретических или практических соображениях в пользу того, что какие-то модели недостаточны в некоторых условиях, и последующей разработке новых моделей - как в случае с моделью прототипа - готовности или модели двойной системы. При этом задача эмпирического сопоставления возможностей альтернативных моделей, как правило, остается открытой.
Итак, уже попытки интеграции моделей поведения, связанного со здоровьем, в рамках одной группы сталкиваются с целой серией трудностей. С нашей точки зрения, наиболее научно обоснованным представляется предложенный Н. Вайнштайном [44] путь теоретического сопоставления как основных конструктов, так и связей между ними и последующее эмпирическое сопоставление моделей (в отличие от механической комбинации конструктов, пример которой приведен в начале). К сожалению, как правило, исследования ограничиваются лишь первым этапом теоретического сопоставления. Интерес представляет и последний вариант - разграничения сфер и условий применимости различных моделей, однако и он требует дальнейшего эмпирического сопоставления альтернативных моделей.
Возможна ли единая интегративная модель поведения, связанного со здоровьем?
При переходе от интеграции моделей в рамках одной группы к межгрупповой интеграции возникает ряд дополнительных теоретических и эмпирических сложностей. Ключевая из них состоит в том, что модели континуума, стадий и саморегуляции создавались для решения разных задач (предсказания поведения, описания изменения поведения и причинного объяснения поведения, соответственно [8]), а значит, основания их эффективности различны. Различны и ограничения, исходно заданные этими задачами. Так, критерий качества предсказания, принятый в моделях континуума, чреват путаницей между причинными факторами и индикаторами [19]; например, субъективная оценка своего здоровья является хорошим предиктором заболеваемости и смертности, но вряд ли ее можно рассматривать как причину заболеваемости и смертности. Критерий полноты описания динамики поведения, принятый в моделях стадий, может при-
водить к выделению «псевдостадий» в изначально едином процессе изменения, нечеткости в понимании того, что меняется с переходом от стадии к стадии [41]. Критерий причинного объяснения поведения, на который ориентируются модели саморегуляции, уязвим в том смысле, что выявление все новых иерархических и динамических связей между факторами поведения может не иметь практической ценности. Как метафорически описывает эту ситуацию С. Саттон [40], если внутренний мир представить как «черный ящик» с некоторым узким входом, на выходе из которого мы видим самоотчеты и поведение человека, какой бы сложный механизм ни был размещен внутри, наши возможности изменить что-то «на входе» всегда невелики. Исключением являются ситуации, когда на какой-то психологический фактор («внутри черного ящика») удается повлиять напрямую (например, попросив людей волевым усилием изменить поведение или разработать детальный план действий).
На наш взгляд, сравнение и интеграция моделей разных групп связаны не только с большими трудностями, но и несут в себе большой потенциал. Дело в том, что из-за единых критериев эффективности, сопоставление моделей в рамках одной группы почти всегда превращается либо в сравнение и дополнение и без того длинных списков конструктов, либо в спор о том, какая концепция «победит». Задачи межгрупповых сравнений значительно богаче.
1. Подтверждение или дополнение одних моделей при помощи других. Например, показывая, что переход с одной стадии изменения поведения на другую сопряжен с изменением социально-психологических факторов, описанных в моделях континуума (мотивации к изменению, видения угрозы и своих возможностей), исследователи верифицируют сами стадии, то есть модели континуума используются для подтверждения правомерности выделения стадий [20, 36, 39]. Характерные примеры дополнения одних моделей дру-
гими: объединение конструктов теории самодетерминации и теории запланированного поведения [15] на основе предположения, что мотивация (в том числе автономная) влияет на установки, субъективные нормы и воспринимаемый контроль поведения, а те, в свою очередь, - на намерения; интеграция теории мотивации защиты и транстеоретической модели [10], в соответствии с которой для каждой стадии изменения выделяются те факторы теории мотивации защиты, которые для нее важны (например, на стадии «до рассуждения» важны оценки тяжести и уязвимости, на стадии рассуждения - выгод, затрат и самоэффективности).
В целом поддерживая направление, связанное с верификацией одних моделей при помощи других (важно оговориться, что такая верификация оправданна лишь в том смысле, что согласованность или дополнительность результатов, полученных разными методами, обогащает наши представления о реальности - см. [1]), мы считаем направление дополнения одних моделей другими довольно механистичным: просто ставя одни переменные в зависимость от других, они в конечном счете лишь удлиняют «список» факторов поведения, связанного со здоровьем, не описывая динамического взаимодействия между этими переменными и того, какие из них необходимы и достаточны в модели.
2. Развитие и уточнение одних моделей за счет положений других моделей. В отличие от предыдущего, при этом варианте предлагаются и эмпирически проверяются закономерности, в соответствии с которыми влияние переменных одной модели на поведение зависит от переменных другой модели. В качестве примера можно привести попытку интеграции теории мотивации защиты и транстеоретической модели, предпринятую С. Липпке и Р. Плотникофф [20]. Они предположили, что действие переменных теории мотивации защиты должно различаться на разных стадиях изменения. Если само-
эффективность должна сказываться на мотивации, а мотивация - на поведении на всех стадиях его изменения, то оценка эффективности реакции должна играть важную роль в формировании мотивации только на стадиях «до размышления», размышления и подготовки, а оценка угрозы - только на стадии «до размышления». С целью эмпирической верификации этой гипотезы авторы исследовали изменение физической активности за шесть месяцев у 1602 взрослых испытуемых. Было получено несколько интересных результатов (альтернативные теоретические модели сравнивались при помощи структурного моделирования, что позволяло выбрать ту модель, которая наилучшим образом соответствовала эмпирическим данным):
a. Как психологические переменные, так и мотивация и поведение изменяются в зависимости от стадий - но изменения невелики. Оценки угрозы, эффективности реакции и мотивации значимо возрастают при переходе от стадии «до размышления» к стадии размышления. Физическая активность учащается только при переходе от стадии действия к стадии поддержания, сохраняясь на одном и том же уровне на всех более ранних стадиях.
b. Что более важно, от стадий зависит выраженность связей между переменными: иными словами, на разных стадиях оценки угрозы и совладания имеют разное значение для формирования и усиления мотивации к изменению поведения. Более того, связь мотивации и поведения также зависела от стадии, на которой находился человек. Например, на стадиях «до рассуждения» и поддержания мотивация не была важна для поведения, тогда как на стадии действия ее участие в обеспечении поведения было максимальным (рис. 2). Единственные связи, которые не менялись со сменой стадий, - связи между воспринимаемой угрозой (уязвимостью и тяжестью) и поведением, а также связи между со-
владанием (эффективностью реакции и самоэффективностью) и поведением. с. Переход с одной стадии на другую зависит не только от социально-когнитивных переменных, но и от того, на какой стадии изменения был человек на начало исследования. Субъективная уверенность в эффективности нового поведения и своих способностях его изме-
нить (оценка совладания) способствует прогрессивному движению со стадий рассуждения, подготовки и поддержания. На стадии подготовки важен также эффект взаимодействия оценки угрозы и оценки совладания: для успешного перехода к действию и поддержанию существенно, чтобы как опасения, так и уверенность были высоки.
Рис. 2. Интеграция теории мотивации защиты и транстеоретической модели на примере изменения физической активности за шесть месяцев [20, р. 212]. Числами указаны стандартизованные коэффициенты регрессии на каждой из пяти стадий изменения
На рисунке 2 изображена общая схема модели, в которой основные линии описывают предполагавшиеся эффекты, а пунктирные - прямое влияние психологических факторов на поведение (независимо от намерения), которое выявилось при сравнении альтернативных моделей. В подписях к стрелкам указаны веса, с которыми психологические факторы влияют на намерение и поведение на каждой из пяти стадий (подчеркнуты коэффициенты, которые согласуются с изначальными предположениями авторов).
3. Дополнение одной модели другой с целью преодоления критики в ее адрес. Например, транстеоретическую модель критикуют за то, что, говоря о важности перехода от стадии подготовки к стадии действия, она
не указывает механизмы такого перехода. Как пишет К. Эрмитейдж [7], в качестве такого объяснительного конструкта можно обратиться к инструментальному намерению. Детальный план действий с пониманием, как, когда и в каких условиях будет начато поведение; согласно исследованиям в психологии саморегуляции, формирование инструментальных намерений способствует началу действий. В его исследованиях было показано, что инструментальные намерения эффективны для предсказания перехода к стадии действия, независимо от того, сформулированы ли они самим человеком, или предложены экспериментатором, - это было показано на примере отказа от курения и повышения физической активности.
Итак, направления межгрупповой интеграции моделей поведения, связанного со здоровьем, не сводятся к задачам поиска центральной систематизирующей модели, сопоставления моделей с целью выявления центральных (систематизирующих) положений и сопоставления моделей с целью дифференциации условий их применимости. Более того, собственно поиски «ключевой» модели или конструктов, которые могли бы составить основу интеграции столь же неуспешны, как и попытки объединить модели континуума или модели стадий между собой. Время от времени предлагаются теории, претендующие на полноценный «охват» области изменения поведения, связанного со здоровьем, но они неизменно подвергаются критике за «пристрастность» в расстановке акцентов и недоучете многих эмпирических данных. Например, на статус интегративной претендует теория темпоральной саморегуляции, эксплицитно указывающая на свой междисциплинарный характер и «открытость» новым конструктам и данным [16]. Однако критики модели, признавая ее интегративный потенциал, указывают, что в мотивационной сфере она делает чрезмерный акцент на темпоральную составляющую, упуская из виду наработанные данные о важности относительной оценки выгод и затрат (в отношении нового поведения по сравнению с текущим), учета социальных норм, самоэффективности и т.д. (подробнее [2]).
Тем не менее попытки интеграции моделей поведения, связанного со здоровьем, относящихся к разным группам, открывают для психологии здоровья ряд интересных возможностей, связанных с подтверждением, развитием, уточнением и преодолением критики одних моделей за счет положений других моделей.
Заключение
В целом, разнообразие теоретически и эмпирически обоснованных моделей поведения, связанного со здоровьем (в рамках
трех групп - моделей континуума, моделей стадий и моделей саморегуляции), способствовало постановке вопроса о возможностях их интеграции в психологии здоровья. Попытки такой интеграции проводились в нескольких направлениях и с различными задачами (механистического дополнения или моделей, поиска систематизирующей модели-интегратора, сопоставления моделей с целью выделения ключевых положений или с целью дифференциации условий их применимости, верификации, уточнения или преодоления критики моделей одной группы при помощи положений модели другой группы). При этом успехи психологии здоровья в отношении поиска единой модели «второго уровня», полноценно объединяющей хотя бы модели в рамках одной группы, относительно скромны.
На наш взгляд, некоторого уточнения требует при этом сам «призыв» к интеграции: привычная психологии, в том числе, психологии здоровья, логика верификаци-онизма в теоретических моделях [4] приводит к пониманию «интеграции» как «проверки на истинность» (например, поиск «наилучшей» модели континуума), максимально широкого объединения и дополнения (например, создания списка всех возможных факторов поведения, связанного со здоровьем). Не менее привычная логика фальсификационизма приводит к критике моделей, претендующих на интегратив-ность, за неприменимость к некоторым условиям или типам поведения. Эти акценты усиливаются при переходе к эмпирическим исследованиям, поскольку методология проверки нулевой гипотезы (восходящая к фальсификационизму) лежит в основе большей части методов статистической обработки данных. С теоретической точки зрения, альтернативой является сопоставительный подход [4], подразумевающий теоретическое и эмпирическое сравнение и дальнейшее уточнение концепций, их возможностей и ограничений.
В этом смысле наибольший интерес представляют усилия исследователей, на-
правленные на теоретическое и эмпирическое сопоставление моделей поведения, связанного со здоровьем, с различными целями (их уточнения или дифференциации условий применимости, выделения ключевых положений, взаимной верификации).
Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект №14-36-01277.
Литература
1. Бусыгина Н.П. Методология качественных исследований в психологии. - М.: НИЦ Инфра-М, 2013. - 304 с.
2. Рассказова Е.И. Понятие саморегуляции в психологии здоровья: новый подход или область применения? // Теоретическая и экспериментальная психология. - 2014. -Т. 7(1). - С. 43-56. URL: http://tepjournal. com/images/pdf/2014/1/07.pdf.
3. Рассказова Е.И., Кошелева Н.В. Психологические методы изменения поведения, связанного со здоровьем: возможности и ограничения // Консультативная психология и психотерапия. - 2014. - Т. 22. - № 3. - С. 183-205.
4. Ромащук А.Н. Подтверждать, опровергать или сопоставлять? // Высшее образование в России. - 2011. - № 8-9. - С. 129-134.
5. Abraham C., Graham-Rowe E. Are worksite interventions effective in increasing physical activity? A systematic review and meta-analy-sis // Health Psychology Review. - 2009. - Vol. 3(1). - P. 108-144.
6. Ajzen I. The theory of planned behavior // Organizational Behavior and Human Decision Processes. - 1991. - Vol. 50(2). - P. 179-211.
7. Armitage C.J. Is there utility in the transtheo-retical model? // British Journal of Health Psychology. - 2009. - Vol. 14(Pt. 2). - P. 195-210.
8. Armitage C.J., Conner M. Social cognition models and health behavior: a structured review // Psychology and Health. - 2000. - Vol. 15(2). - P. 173-189.
9. Brannon L., Feist J. Health psychology: an introduction to behavior and health. - New Delhi: Thompson Wadsworth, 2007. - 599 p.
10. Cismaru M., Lavack A.M., Hadjistavropoulos H., Dorsch K.D. Understanding health behavior: an integrated model for social marketers
// Social Marketing Quarterly. - 2008. - Vol. 14(2). - P. 2-29.
11. DeSteno D., Gross J.J., Kubzansky L. Affective science and health: the importance of emotion and emotional regulation // Health Psychology. - 2013. - Vol. 32(5). - P. 474-486.
12. Fishbein M., Yzer M.C. Using theory to design effective health behavior interventions // Communication Theory. - 2003. - Vol. 13(2).
- P. 164-183.
13. Fisher J.D., Fisher W.A. Changing AIDS risk behavior // Psychological Bulletin. - 1992. -Vol. 111(3). - P. 455-474.
14. Gibbons F.X., Gerrard M., Lane D.J. A social reaction model of adolescent health risk / In: J.M. Suls, K.A. Wallston (eds.). Social psychological foundations of health and illness. -Oxford, UK: Blackwell, 2003. - P. 107-136.
15. Hagger M., Chatziasarantis N.L.D. Integrating theory of planned behavior and self-determination theory in health behavior: meta-anal-ysis // British Journal of Health Psychology. -2009. - Vol. 14(Pt. 2). - P. 275-302.
16. Hall P.A., Fong G.Y. Temporal self-regulation theory: a model for individual health behavior // Health Psychology Review. - 2007. - Vol. 1(1). - P. 6-52.
17. Hofmann W., Friese M., Wiers R.W. Impulsive versus reflective influences on health behavior: a theoretical framework and empirical review // Health Psychology Review. - 2008. -Vol. 2(2). - P. 111-137.
18. Leventhal H., Brissette I., Leventhal E. The common-sense model of self-regulation of health anf illness / In: L.D. Cameron, H. Leventhal (Eds.) The self-regulation of health and illness behavior. - Routledge: New York, 2003.
- P. 42-65.
19. Leventhal H., Mora P.A. Predicting outcomes or modeling process? Commentary on the Health Action Process Approach // Applied Psychology: An International Review. - 2008.
- Vol. 57(1). - P. 51-65.
20. Lippke S., Plotnikoff R.C. The protection motivation theory within the stages of the trans-theoretical model - stage-specific interplay of variables and prediction of exercise stage transition // British Journal of Health Psychology.
- 2009. - Vol. 14. - P. 211-229.
21. Mahalik J.R., Coley R.L., McPherran Lombardi C., Doyle Lynch A., Markowitz A.J., Jaffe S.R. Changes in health risk behaviors for males
and females from early adolescence through early childhood // Health Psychology. - 2013.
- Vol. 32(6). - P. 685-694.
22. Mann T., de Ridder D., Fujita K. Self-regulation of health behavior: social psychological approaches to the goal setting and goal striving // Health Psychology. - 2013. - Vol. 32(5).
- P. 487-498.
23. Manning M. The effects of subjective norms on behaviour in the theory of planned behaviour: a meta-analysis // British Journal of Social Psychology. - 2009. - Vol. 48(4). - P. 649-705.
24. Matarazzo J.D. Behavioural health and behavioural medicine: frontiers for a new health psychology // American Psychologist. - 1980.
- Vol. 35(9). - P. 807-817.
25. Norcross J.C., Krebs P.M., Prochaska J.O. Stages of change // Journal of Clinical Psychology: In Session. - 2011. - Vol. 67(2). - P. 143154.
26. Ogden J. Health psychology. - Bukingham: Open University Press, 2007.
27. Painter J.E., Borba C.P., Hynes M., Mays D., Glanz K. The use of theory in health behavior research from 2000 to 2005: A systematic review // Annals of Behavioral Medicine. -2008. - Vol. 35. - P. 358-362.
28. Pechmann C. A comparison of Health Communication Models: Risk learning versus stereotype priming // Mediapsychology. - 2001.
- Vol. 3. - P. 189-210.
29. Prochaska J.O., DiClemente C.C., Norcross J.C. In search of how people change. Applications to addictive behaviors // American Psychologist. - 1992. - Vol. 47(9). - P. 1102-1114.
30. Reik A.E., Aiker E.S. Integration of five health behavior models: Common strengths and unique contributions to understanding condom use // Psychology and Health. - 2011. -Vol. 26(11). - P. 1499-1520.
31. Rice P.L. Health Psychology. - Washington DC: International Thomson Publishing, 1998.
32. Rogers R.W. Cognitive and physiological processes in fear appeals and attitude change: A Revised theory of protection motivation / In: J. Cacioppo & R. Petty (Eds.). Social Psy-chophysiology. - New York: Guilford Press, 1983.
33. Rosenstock I.M. The health belief model and preventative behavior // Health Education Monographs. - 1974. - Vol. 2. - P. 354-386.
34. Schwarzer R. Modeling health behavior change: how to predict and modify the adoption and maintainance of health behavior // Applied Psychology: An International Review.
- 2008. - Vol. 57(1). - P. 1-29.
35. Schwarzer R. Self-efficacy in the adoption and maintenance of health behaviors: Theoretical approaches and a new model / In: R. Schwarzer (Ed.). Self-efficacy: Thought control of action. - Washington, DC: Hemisphere, 1992. - P. 217-243.
36. Schwarzer R., Lippke S., Luszczynska A. Mechanisms of health behavior change in persons with chronic illness or disability: the Health Action Process Approach // Rehabilitation Psychology. - 2011. - Vol. 56(3). - P. 161-170.
37. Sheeran P., Gollwitzer P.M., Bargh J.A. Non-conscious processes and health // Health Psychology. - 2013. - Vol. 32(5). - P. 460-473.
38. Sniehotta F.F. Towards a theory of intentional behavior change: plans, planning and self-regulation // British Journal of Health Psychology. - 2009. - Vol. 14. - P. 261-273.
39. Sniehotta F.F., Luszczynskam A., Scholz U., Lippke S. Discontinuity patterns in stages of the precaution adoption process model: meat consumption during a livestock epidemic // British Journal of Health Psychology. - 2005.
- Vol. 10. - P. 221-235.
40. Sutton S. How does the Health Action Process Approach (HAPA) bridge the intention-behavior gap? An examination of the model's causal structure // Applied Psychology: An International Review. - 2008. - Vol. 57(1). - P. 66-74.
41. Sutton S.A. A critical review of the transthe-oretical model applied to smoking cessation / In: P. Norman, C. Abraham and M. Conner (Eds.). Understanding and changing health behaviour: from health beliefs to self-regulation. - Amsterdam: Harwood Academic Publishers, 2000. - P. 207-225.
42. Velicer W.F., Prochaska J.O. Stages and non-stages theories of behavior and behavior change: a comment on Schwarzer // Applied Psychology: An International Review. - 2008.
- Vol. 57(1). - P. 75-83.
43. Webb T.L., Sheeran P. Does changing behavioral intentions engender behavior change? A meta-analysis of the experimental evidence // Psychological Bulletin. - 2006. - Vol. 132(2).
- P. 249-268.
44. Weinstein N.D. Testing four competing theories of health-protective behavior // Health Psychology. - 1993. - Vol. 12(4). - P. 324-333.
45. Weinstein N.D., Sandman P.M. A model of the precaution adoption process: evidence from home radon testing // Health Psychology. -1992. - Vol. 11(3). - P. 170-180.
References
1. Busygina NP. Metodologiya kachestvennykh issledovaniy v psikhologii. Moscow: NITS In-fra-M 2013: 304 (in Russian).
2. Rasskazova YI. Ponyatiye samoregulyatsii v psikhologii zdorov'ya: novyy podkhod ili oblast' primeneniya? Teoreticheskaya i eks-perimental'naya psikhologiya 2014; 7(1):43-56. URL: http://tepjournal.com/images/ pdf/2014/1/07.pdf (in Russian).
3. Rasskazova YI, Kosheleva NV. Psikholog-icheskiye metody izmeneniya povedeniya, svyazannogo so zdorov'yem: vozmozhnosti i ogranicheniya. Konsul'tativnaya psikhologiya i psikhoterapiya 2014; 22(3):183-205 (in Russian).
4. Romashchuk AN. Podtverzhdat', oprover-gat' ili sopostavlyat'? Vyssheye obrazovaniye v Rossii 2011; 8-9:129-134 (in Russian).
5. Abraham C, Graham-Rowe E. Are worksite interventions effective in increasing physical activity? A systematic review and meta-analysis. Health Psychology Review 2009; 3(1):108-144.
6. Ajzen I. The theory of planned behavior. Organizational Behavior and Human Decision Processes 1991; 50(2):179-211.
7. Armitage CJ. Is there utility in the transtheo-retical model? British Journal of Health Psychology 2009; 14(Pt. 2):195-210.
8. Armitage CJ, Conner M. Social cognition models and health behavior: a structured review. Psychology and Health 2000; 15(2):173-189.
9. Brannon L, Feist J. Health psychology: an introduction to behavior and health. New Delhi: Thompson Wadsworth 2007: 599.
10. Cismaru M, Lavack AM, Hadjistavropoulos H, Dorsch KD. Understanding health behavior: an integrated model for social marketers. Social Marketing Quarterly 2008; 14(2):2-29.
11. DeSteno D, Gross JJ, Kubzansky L. Affective science and health: the importance of emotion
and emotional regulation. Health Psychology 2013; 32(5):474-486.
12. Fishbein M, Yzer MC. Using theory to design effective health behavior interventions. Communication Theory 2003; 13(2):164-183.
13. Fisher JD, Fisher WA. Changing AIDS risk behavior. Psychological Bulletin 1992; 111(3):455-474.
14. Gibbons FX, Gerrard M, Lane DJ. A social reaction model of adolescent health risk.In: JM Suls, KA Wallston (eds.). Social psychological foundations of health and illness. Oxford, UK: Blackwell 2003: 107-136.
15. Hagger M, Chatziasarantis NLD. Integrating theory of planned behavior and self-determination theory in health behavior: meta-analy-sis. British Journal of Health Psychology 2009; 14(Pt. 2):275-302.
16. Hall PA, Fong GY. Temporal self-regulation theory: a model for individual health behavior. Health Psychology Review 2007; 1(1):6-52.
17. Hofmann W, Friese M, Wiers RW. Impulsive versus reflective influences on health behavior: a theoretical framework and empirical review. Health Psychology Review 2008; 2(2):111-137.
18. Leventhal H, Brissette I, Leventhal E. The common-sense model of self-regulation of health anf illness. In: LD Cameron, H Leventhal (Eds.) The self-regulation of health and illness behavior. Routledge: New York 2003: 42-65.
19. Leventhal H, Mora PA. Predicting outcomes or modeling process? Commentary on the Health Action Process Approach. Applied Psychology: An International Review 2008; 57(1):51-65.
20. Lippke S, Plotnikoff RC. The protection motivation theory within the stages of the trans-theoretical model - stage-specific interplay of variables and prediction of exercise stage transition. British Journal of Health Psychology 2009; 14:211-229.
21. Mahalik JR, Coley RL, McPherran Lombardi C, Doyle Lynch A., Markowitz A.J., Jaffe S.R. Changes in health risk behaviors for males and females from early adolescence through early childhood. Health Psychology 2013; 32(6):685-694.
22. Mann T, de Ridder D, Fujita K. Self-regulation of health behavior: social psychological ap-
proaches to the goal setting and goal striving. Health Psychology 2013; 32(5):487-498.
23. Manning M. The effects of subjective norms on behaviour in the theory of planned behaviour: a meta-analysis. British Journal of Social Psychology 2009; 48(4):649-705.
24. Matarazzo JD. Behavioural health and behavioural medicine: frontiers for a new health psychology. American Psychologist 1980; 35(9):807-817.
25. Norcross JC, Krebs PM, Prochaska JO. Stages of change. Journal of Clinical Psychology: In Session 2011; 67(2):143-154.
26. Ogden J. Health psychology. Bukingham: Open University Press 2007.
27. Painter JE, Borba CP, Hynes M, Mays D, Glanz K. The use of theory in health behavior research from 2000 to 2005: A systematic review. Annals of Behavioral Medicine 2008; 35:358-362.
28. Pechmann C. A comparison of Health Communication Models: Risk learning versus stereotype priming. Mediapsychology 2001; 3:189-210.
29. Prochaska JO, DiClemente CC, Norcross JC. In search of how people change. Applications to addictive behaviors. American Psychologist 1992; 47(9):1102-1114.
30. Reik AE, Aiker ES. Integration of five health behavior models: Common strengths and unique contributions to understanding condom use. Psychology and Health 2011; 26(11):1499-1520.
31. Rice PL. Health Psychology. Washington DC: International Thomson Publishing 1998.
32. Rogers RW. Cognitive and physiological processes in fear appeals and attitude change: A Revised theory of protection motivation. In: J Cacioppo & R Petty (Eds). Social Psychophysiology. New York: Guilford Press 1983.
33. Rosenstock IM. The health belief model and preventative behavior. Health Education Monographs 1974; 2:354-386.
34. Schwarzer R. Modeling health behavior change: how to predict and modify the adoption and maintainance of health behavior. Applied Psychology: An International Review 2008; 57(1):1-29.
35. Schwarzer R. Self-efficacy in the adoption and maintenance of health behaviors: Theoretical approaches and a new model. In: R
Schwarzer (Ed). Self-efficacy: Thought control of action. Washington, DC: Hemisphere 1992: 217-243.
36. Schwarzer R, Lippke S, Luszczynska A. Mechanisms of health behavior change in persons with chronic illness or disability: the Health Action Process Approach. Rehabilitation Psychology 2011; 56(3):161-170.
37. Sheeran P, Gollwitzer PM, Bargh JA. Noncon-scious processes and health. Health Psychology 2013; 32(5):460-473.
38. Sniehotta FF. Towards a theory of intentional behavior change: plans, planning and self-regulation. British Journal of Health Psychology 2009; 14:261-273.
39. Sniehotta FF, Luszczynskam A, Scholz U, Lip-pke S. Discontinuity patterns in stages of the precaution adoption process model: meat consumption during a livestock epidemic. British Journal of Health Psychology 2005; 10:221235.
40. Sutton S. How does the Health Action Process Approach (HAPA) bridge the intention-behavior gap? An examination of the model's causal structure. Applied Psychology: An International Review 2008; 57(1):66-74.
41. Sutton SA. A critical review of the transthe-oretical model applied to smoking cessation. In: P Norman, C Abraham and M Conner (Eds). Understanding and changing health behaviour: from health beliefs to self-regulation. Amsterdam: Harwood Academic Publishers 2000: 207-225.
42. Velicer WF, Prochaska JO. Stages and non-stages theories of behavior and behavior change: a comment on Schwarzer. Applied Psychology: An International Review 2008; 57(1):75-83.
43. Webb TL, Sheeran P. Does changing behavioral intentions engender behavior change? A meta-analysis of the experimental evidence. Psychological Bulletin 2006; 132(2):249-268.
44. Weinstein ND. Testing four competing theories of health-protective behavior. Health Psychology 1993; 12(4):324-333.
45. Weinstein ND, Sandman PM. A model of the precaution adoption process: evidence from home radon testing. Health Psychology 1992; 11(3):170-180.
PSYCHOLOGICAL FACTORS OF HEALTH-RELATED BEHAVIOR: TOWARDS AN INTEGRATIVE MODEL
E.I. RASSKAZOVA M.V. Lomonosov Moscow State University, Higher School of Economics, Moscow
A variety of behaviors associated with health (models of the continuum, stages and self-regulation) raises the question of the possibility of their integration. The theoretical analysis showed that such integration may be aimed at: mechanistic addition of models, search for a systematizing integrating model, comparing the models to highlight the key ideas or to differentiate the conditions of their validity, verify, update, or overcome the criticism of models of the same type with the help of the provisions of the model of another type. The validity and the scientific potential of understanding of integration as comparative studies of health-related behavior models is substantiated.
Keywords: health psychology; health-related behavior; risky health behaviors; integrative model; continuum model; stage model; self-regulation model.
Address:
Rasskazova E., Ph.D., Associate Professor,
Department of neuropsychology and abnormal psychology
of M.V. Lomonosov Moscow State University,
E-mail: e.i.rasskazova@gmail.com
