CC BY
49
Совсем по-другому организовано современное производство. Тот, кто начинает карьеру в «Майкрософт», не имеет представления, где она закончится, сколько бы ему не платили на его рабочем месте. Сам Б. Гейтс неоднократно объявлял, что он предпочитает «находиться в системе возможностей вместо того, чтобы парализовать себя на одной конкретной работе» [6, с. 135]. Процветание Б. Гейтса оказалось процветанием игрока в игре без правил. Он всегда подчеркивал в себе готовность уничтожить все, что сделано, если этого требует данный момент. Его успех был основан не на непрерывном однолинейном профессиональном росте, а на постоянно расширяющемся диапазоне доступных возможностей, альтернатив, предоставляемых ничем не детерминируемой бизнес-игрой.
Таким образом, современные деньги-симулякры способствуют не только универсализации социокультурных практик и их формализации, но и усиливают непредсказуемость модернизационного процесса. В условиях «текучей современности» и «играизации» хозяйственной деятельности усиливается дезинтеграция социальных групп и структур, а также личностных идентичностей. В постиндустриальном обществе, как подчеркивает З. Бауман, начинают доминировать краткосрочные социальные взаимодействия, в которых никто надолго не задерживается и никто никому ничем не обязан, здесь способность меняться, менять окружающее и уходить от прошлого становится залогом успеха.
Подытоживая все вышесказанное, можно констатировать, что значение денег в процессе социокультурной модернизации зависело и зависит от условий функционирования денежного обмена. В традиционном обществе деньги служили идентифицирующим средством обмена, сами были наполнены конкретным содержанием, отражающим специфику ситуации, в которой происходила трансакция. Тем самым денежный обмен только усиливал процесс культурной замкнутости. В индустриальном обществе все свойства денег свелись к одному показателю - их количеству. Квантификация социокультурного значения денег, в свою очередь, способствовала тому, что в рамках межкультурного взаимодействия возникла общая логика объяснения существующего - ис-числимость. Возник универсальный коммуникативный код, ставший фундаментом модернизации и глобализации. В постиндустриальном обществе деньги окончательно отрываются от функции обозначения. Существование денег становится замкнутым на самом себе, что приводит к «играизации» экономики и отражается на характере социокультурных отношений. Итогом этого становится «размытость» в определении сущности модернизации, отсутствие долгосрочных тенденций, на смену которым приходит дифференциация, дезинтеграция и постоянное изменение (текучесть) личностных идентичностей.
Библиографический список
1. Зиммель, Г. Философия денег (фрагмент) / Г. Зиммель // Теория общества: сборник / общ. ред. А. Ф. Филиппова. - М.: «Канон-пресс-Ц», «Кучково поле», 1999. - С. 309-383.
2. Сорокин, П. А. Человек. Цивилизация. Общество / П. А. Сорокин. - М.: Политиздат, 1992. - 543 с.
3. Гуревич, А. Я. Категории средневековой культуры / А. Я. Гуревич. - М.: «Искусство», 1972. - 320 с.
4. Поланьи, К. Семантика использования денег / К. Поланьи // Историко-экономический альманах. Вып. 1. - М.: Академический проект, 2004. - С. 415-448.
5. Вебер, М. История хозяйства. Биржа и ее значение / М. Вебер. - М.: Гиперборея, Кучково поле, 2007. - 432 с.
6. Бауман, З. Текучая современность / З. Бауман. - СПб.: Питер, 2008. - 240 с.
© Никитин А. П., 2012
УДК 316.454.2
ПОНЯТИЕ «РОД»: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ О. Л. Тохтобина
Научный руководитель — Р. Н. Ибрагимов, докт. филос. наук, доц.
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье приведен анализ понятия «род» как социологической категории. Раскрыто само понятие, выведены основные признаки рода как социальной общности. Дано социологическое определение родового самосознания, охарактеризованы составляющие компоненты родового самосознания. Введено понятие «родовитости» как некоторого социокультурного феномена.
Ключевые слова: род, родовое самосознание, солидарность, родовая связь, родовитость.
Род как наиболее характерный элемент социальной структуры существовал практически во всех человеческих сообществах на разных этапах развития. Однако в каждом конкретном обществе социальная структура различалась и имела свои особенности. В частности, это различие выражалось в системе обозначения кровнородственных групп (род, клан, линидж, сиб, сеок, жуз и т. д.). Мы будем придерживаться понятия «род», называя им коллектив кровных родственников по материнской (матрилинейный род) или отцовской (патрилиней-ный род) линии, ведущих происхождение от одного общего предка [1, с. 1031]. Такое определение исходит из понимания рода как основного элемента социальной структуры родоплеменного общества.
Современный род, с точки зрения его функциональности, уже утратил свое значение в качестве главного социального института, сегодня он скорее представляет социальную общность, основообразующим признаком которой является кровное родство и принадлежность к роду. Социальная общность в широком смысле слова
представляет собой объединение людей на основе общего признака, осознающих себя частью этой общности и воспроизводящих социальные отношения через сеть налаженных социальных связей.
В основе общности по признаку родства лежит кровная связь, которая может выступать как минимум в трех ипостасях: прямая кровная связь, родовая связь (связь по кости) и связь по плоти (по кормлению) [2, с. 62]. Связь по крови постулирует кровное родство, по плоти - молочное, т. е. искусственное родство и связь по кости - родство по роду. Родовая связь является врожденной, т. к. определяется по факту рождения, но в отличие от кровной связи она неизменно апеллирует к общности происхождения от одного предка. М. Ковалевский, описывая уклад родовых общин у разных народов, писал: «Взаимные отношения членов рода определяются не принадлежностью к политическому организму, соседством или общностью экономических интересов, а кровным родством, единством происхождения от общего действительного или легендарного родоначальника» [3, с. 13]. Особое значение имеет линия, от которой ведется происхождение. Если происхождение ведется по линии матери, то в род включается потомство праматери и детей ее женских потомков, если по отцу - потомство праотца и детей его мужских потомков. Так, род не включает всех потомков одного общего предка, что значительно усложняет систему родства.
Социальное положение человека в обществе традиционного типа всегда обусловлено социальным статусом рода, которое он занимает в общей иерархии родов. Кроме того, статусное положение определяется теми правами и обязанностями, которые связывают человека с несколькими группами: с группой, членом которой он является; с группой, в которую не входит, но с которой состоит в некоторых отношениях (например, род матери/отца); и с обществом в целом, т. е. «большим миром» [4, с. 49]. То есть принадлежность к роду является социальным идентификатором в системе общественных отношений, изначально задавая границы социальных возможностей и определяя права, обязанности и привилегии.
Род как социальная общность существует до тех пор, пока живо родовое самосознание. Поэтому важным признаком социальной общности является осознание своей принадлежности, признание общности в качестве единого целого. Род как «источник и первопричина бытия» [5, с. 32] постулирует необходимость сопричастности или принадлежности к роду, что обусловлено потребностью в общности с группой, а в условиях традиционного общества потребностью в выживании и самосохранении. Целостность и единство рода заключены не в механической совокупности представителей рода, а в общности сознания. Именно родовое самосознание как субъективный фактор идентификации обеспечивает единство и сплоченность рода. Однако, по мнению Г. Е. Зборовского, значение имеет лишь фактор идентификации, независимо от того, позиционирует человек себя сам с этой общностью или это делают другие [6, с. 108].
Природа родового самосознания кроется в коллективном сознании или, другими словами, солидарности, т. е. общности разделяемых ценностей, традиций, образа жизни. Солидарность присутствует там, где сильны социальные связи, существует согласие и разделяются общие чувства. Чем крепче, теснее и сильнее социальные связи, тем более сплоченной будет общность. Социальная солидарность, по словам Э. Дюркгейма, исходит из того, что «известное число состояний сознания является общим для всех членов одного и того же общества» [7, с. 108]. Это указывает на социокультурный характер солидарности. Несмотря на то, что солидарность представляет собой реальность другого рода, способную оказывать влияние на социальную жизнь, тем не менее ее формирование происходит в конкретных социальных, культурных, экономических, политических и географических условиях. Поэтому в разных обществах и в разных типах социальных общностей солидарность может различаться.
Родовое самосознание как субъективная сторона рода держится на памяти, на воспоминаниях, которые на основе кровной связи перерастают в тесную нравственную связь. Именно поэтому особенно важны знания об истории происхождения рода, его традициях, известных людях рода. Осознание принадлежности, подкрепленное соответствующими знаниями и представлениями о роде, составляет когнитивную сторону самосознания и является свидетельством того, насколько значима роль рода в жизни человека.
Позиционирование себя как члена рода необходимым предполагает определение себя и в отношении с другими родами, в системе координат «Мы» - «Они». А. В. Шипилов считает, что идентичность одновременно и конкретизирует, и абстрагирует человека через тождество и различие, «личностная идентичность позиционирует его как “Я”, социальная - как “Мы”» [8, с. 283]. Межродовые отношения складываются на основе представлений родов друг о друге, характерных чертах и качествах, через которые выражается отношение друг к другу.
В родовом самосознании находит выражение как кровная, так и нравственная связь. Оно воплощает в себе чувство привязанности к роду, взаимной поддержки и помощи в трудных ситуациях. Чем сильнее и крепче внутриродовые связи, тем более самосознание достигает своего максимума, когда «коллективное сознание точно покрывает все наше сознание и совпадает с ним во всех точках» [9, с. 126]. Однако родовое самосознание как социальное явление может иметь и материальное выражение, а именно: проявляться в объектах и предметах, символизирующих общность как единое целое. В качестве таких символов выступает эмблема рода (тамга), как правило, связанная с историей происхождения рода; гимн или песня, сопровождающая все значимые события рода; родовые места (деревня, гора, подножие реки, дерево) и др. В сущности, эти символы выполняют роль атрибутов общности, позволяющих ее идентифицировать среди остальных.
Особенность родового уклада жизни заключается в том, что именно система родства: определяет место каждого рода в структуре общества и задает специфическое поведение ее членов в зависимости от позиции, которую они занимают. С одной стороны, это способствует упрощению и стандартизации социального поведения. Но с другой стороны, порождает социальное неравенство. Проявление неравенства заметно не только в различии поведения по отношению к разным категориям родственников (проявление уважения к старшим, дистанция между близкими и дальними родственниками, отношения субординации и подчинения, отношения равенства), но и во взаимоотношениях между представителями родов, занимающих разное положение в социальной иерархии общества.
Иерархия родов выстраивается, главным образом, по признаку кровного родства: высокостатусными считаются роды, генеалогически близко стоящие к главному предку. Социальный статус рода определяется и такими факторами, как близость к первопредку, длительность существования, материальное благосостояние, репутация рода и др. Социальное неравенство породило такой социокультурный феномен, как родовитость, который можно обозначить как представление о высокой социальной значимости своего рода и стремление занимать высокое социальное положение по принципу родовой принадлежности.
Первые проявления родовитости встречаются уже на ранних этапах развития родового строя. Условия для появления этого феномена содержались в самом устройстве родового общества. Ф. Энгельс пишет, что на определенном этапе, когда число старейшин рода возрастало, из них выделялась избранная часть, которая в дальнейшем стала превращаться в аристократический элемент. Источником появления феномена родовитости выступала сама система избрания вождей или военачальников. Несмотря на выборный характер избрания, постепенно выборные должности стали передаваться по наследству (при матриархате - к брату или сыну сестры, при патриархате - к сыну, внуку). Это, по Ф. Энгельсу, стало первым зародышем особых знатных семей внутри рода [10, с. 118-119]. Получение статуса «особости» привело к наделению некоторых родов исключительными правами и обязанностями, положив, тем самым, начало формирования первой родовой знати, наделенной особыми привилегиями, передающимися по наследству.
Родовитость в широком смысле слова означает принадлежность к старинному знатному роду [11]. Близкие к нему по смыслу понятия - знатность, именитость, великосветскость, сановитость и т. д. Однако, несмотря на синонимичность этих понятий, между ними существует разница. Знатность трактуется, в первую очередь, как принадлежность к знати [12]. Однако такая принадлежность не всегда является наследственной. К примеру, в истории известны случаи рождения новых знатных слоев; получения высоких титулов за особые заслуги перед отечеством либо за большую сумму денег; отмены привилегированного положения некоторых слоев общества. В этом смысле родовитость отличает принадлежность именно к старинному знатному роду, т. е. указывает на давнее происхождение рода, его исторические корни и наследственный характер. Поэтому истоки родовитости следует искать в прошлом, обращаясь к культу предков как значимой системе родства, представленной «отношениями живых людей к их умершим родичам и существенно влияющей на взаимоотношения между живыми» [13, с. 68]. Таким образом, родовитость служит легитимным обоснованием подлинной аристократичности рода.
Особенно заметны проявления родовитости в повседневной жизни, в стереотипах поведения, социальных установках, нормах поведения и т. д. Различный социальный статус предписывает проявлять фамильярность в обращении с одними и соблюдение дистанции в обращении с другими. Б. Малиновский утверждает, что «кастовость, солидарность, групповая или клановая гордость, несомненно, существует... никакой социальный порядок без них нельзя сохранить в какой-либо культуре, находящейся на высокой или низкой ступени развития» [14, с. 239].
Родовитость как социокультурный феномен проявляет себя не только в социальном поведении, но и в особой терминологии, которая прослеживается через названия родов (имя рода). У многих народов существовало деление на высшие и низшие роды, что отражалось в названиях родов (белая - черная кость, старший - младший жуз и т. д.). Однако многие роды ведут свое происхождение не только от реальных, но и от мифических личностей, а также от животных, птиц, поэтому не всегда родовое имя указывает на реального предка, от которого ведет свое происхождение род. Родовые имена выполняли функцию упорядочения родовой структуры, препятствовали кровосмешению родов и закрепляли институт наследства.
Выделение семьи из рода в качестве самостоятельной экономической единицы привело к разрушению рода как основного социального института традиционного общества и его растворению в социальной структуре. По мнению Л. Г. Моргана, современная семья представляет собой «.неорганизованный род с нарушенной кровной связью, члены которого рассеяны всюду, где встречается данная фамилия» [15, с. 39].
Таким образом, рассмотрение рода с социологической точки зрения позволило сделать следующие выводы. Во-первых, род как социальная общность основывается на признаке кровного родства и принадлежности к роду. Во-вторых, кровное родство, постулирующее принадлежность к роду, родовые связи, формирующиеся в сеть устойчивых родовых отношений, и родовое самосознание как осознание принадлежности к роду составляют основные признаки рода. И в-третьих, позиционирование себя частью рода как субъективный фактор формирует устойчивые стереотипы и установки поведения по отношению к разным категориям родственников и определяет характер взаимоотношений с представителями других родов и с обществом в целом.
Библиографический список
1. Новый энциклопедический словарь. - М.: Большая Российская энциклопедия: РИПОЛ классик, 2005. - 1456 с.
2. Берзегова, С. Д. Термины родства и родственные отношения в традиционной культуре адыгов : дис.... канд. ист. наук / С. Д. Берзегова. - Майкоп, 2008. - 201 с.
3. Ковалевский, М. Первобытное право. Вып. 1. Род / М. Ковалевский. - М.: Тип. А. И. Мамонтова и Ко, 1886. - 345 с.
4. Рэдклифф-Браун, А. Р. Структура и функция в примитивном обществе. Очерки и лекции: пер. с англ. / А. Р. Рэдклифф-Браун. - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. - 304 с.
5. Бажутина, Т. О. Культура, творчество, устойчивость / Т. О. Бажутина. - Новосибирск: Изд-во ИФПР СОРАН, 1994. - 38 с.
6. Зборовский, Г. Е. Теоретические основания изучения социальной общности / Г. Е. Зборовский // Социс. - 2010. - № 4. - С. 3-12.
7. Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Э. Дюркгейм; пер. с фр. и послесловие А. Б. Гофмана. - М.: Наука, 1990. - 575 с.
8. Шипилов, А. В. Оппозиция «Мы-Они» в социокультурном развитии / А. В. Шипилов // Философская и правовая мысль: Альманах. Вып. 5. - Саратов; СПб, 2003. - С. 280-304.
9. Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Э. Дюркгейм; пер. с фр. и послесловие А. Б. Гофмана. - М.: Наука, 1990. - 575 с.
10. Энгельс, Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана / Ф. Энгельс. - М.: Политиздат, 1985. - 238 с.
11. Толковый словарь Ожегова. Родовитость. - URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ogegova/208946.html (дата обращения: 10.01.2012).
12. Толковый словарь Ушакова. Знатность. - URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/817598 09.01.2012.html (дата обращения: 10.01.2012).
13. Рэдклифф-Браун, А. Р. Структура и функция в примитивном обществе. Очерки и лекции: пер. с англ. / А. Р. Рэдклифф-Браун. - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. - 304 с.
14. Малиновский, Б. Избранное: Динамика культуры: пер. с англ. / Б. Малиновский. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. - 959 с.
15. Морган, Л. Г. Древнее общество, или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации / Л. Г. Морган; пер. под ред. М. О. Косвен; предисл. Я. П. Алькор. - Л.: Изд-во Ин-та народов Севера ЦИК СССР, 1934. - 350 с.
© Тохтобина О. Л., 2012
