CC BY
223
вать всю мощность, быть полным». В такого рода употреблении конкретизатор множества как родовое понятие реализует достаточно много разных видовых свойств элементов. Процесс определения их может восприниматься объёмным. Поэтому чаще всего определяющим является элемент с наиболее характерным свойством. Показателем тому является характерное начало определения: Устала, вывалила все до донышка, не оставив за душой ни крошки, ни запятой, ни единой заначки в прошлом. Даже про старого балбеса Рауля рассказала, не забыв татуировку его - коптский крест (Д. Рубина). В этом случае не исключено, что процесс уже состоявшегося определения может быть продолжен описанием менее значительных свойств как доказательство степени мощности определяемого.
Таким образом, любое семантически неопределенное множество нуждается в конкретизации и получает её в системе определения, оформленного, как правило, сложным синтаксическим целым.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Лайонз Дж. Лингвистическая семантика. Введение. Языки славянской культуры. М., 2003. - 397с.
2. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 684 с.
3. Миргородская В.В. Нечеткие множества и способы их определения в языке // Вестник ТИ имени А.П.Чехова. 2016. № 2. -С.14-18.
Т.В. Потапова ПОНЯТИЕ ПРЕДИКАТИВНОСТИ В ЯЗЫКОЗНАНИИ
Аннотация. Статья посвящена изучению вопроса предикативности в языкознании. Рассматриваются способы выражения предикативности в языках различных систем, как на синхронном, так и на диахронном уровне.
Ключевые слова: предикативность, предикат, сказуемое, имя, предикаты состояния, способ действия, предикативно-атрибутивные формы.
T.V. Poyapova THE CONCEPT OF PREDICATION IN LINGUISTICS
Abstract. The article is devoted to the problem of predication in linguistics. The author considers the mode of predication in the languages of different systems on synchronic and diachronic level.
Key words: the predication, the predicate, the subject, the state predicate, the mode of action, the predicative-attributive forms.
В начале XX века ряд философов, языковедов и даже психологов уделяли особое внимание вопросу предикативности. Так, Б. Рассел отмечал, что мир состоит не из вещей, а из событий, или фактов. Языковой формой для выражения факта является предложение (пропозиция), а предикат - его центр [1, 43].
Э. Гуссерль включил понятие предиката в систему понятий «жизненного мира человека», и выразил это так: «бытие есть предмет доксы, а обладание бытием - предмет предикации [2].
Весьма любопытной представляется точка зрения А.А. Потебни, согласно которой для первобытного человека весь язык состоял из предложений с выраженным в слове одним только сказуемым [3, 101]. Подобная концепция находит отражение и в работах современных лингвистов. В частности, В.А. Гречко отмечает, что единицей общения в первоначальную эпоху языка было слово-предложение, т.е. такое синкретическое, нерасчлененное образование, которое совмещало явно не выраженную психологическую двучленность и, с точки зрения современных лингвистических представлений, сочетало в себе в зародыше номинативную и предикативную функции [4, 360].
Л.С. Выготский в своих работах, посвященных исследованию внутренней речи, указывал на то, что во внутренней речи человека господствует абсолютная и постоянная предикативность. По его мнению, внутренняя речь оперирует преимущественно семантикой, фазическая сторона речи, ее синтаксис и фонетика сводятся до минимума, максимально упрощаются. Данные особенности внутренней речи могут быть сближены с агглютинацией, которая наблюдается в некоторых языках как основной феномен, а в других - как более или менее редко встречаемый способ объединения слов [5, 280-285].
В. Дорошевский выявляет способ реализации языковым знаком своего значения - предикацию, которая согласованно входит в механизм «мысле-рече-языкового» действия: «Способность к предика-
ции составляет основную функцию человеческого мозга, который фильтрует впечатления, образующиеся в результате реакции анализаторов на внешние раздражители таким образом, что окружающий нас мир предстает перед нами не как хаос, а как непрекращающееся движение элементов, взаимо-влияющих, взаимосвязанных, подчиняющихся упорядочению в категориях подлежащих и отношений» [6, 183]. В своей работе В. Дорошевский говорит о предицирующей функции слова и о том, что «собственно говоря, в языке нет элементов, никак не связанных с понятием предикации; это понятие сводится к рассмотрению одних элементов в их отношении к другим: каждая мысль о каком-то элементе является формой его локализации в пространстве и времени, его соотнесением с некоторой ситуационной структурой, а его соотнесение и есть предикация» [6, 145].
В.В. Виноградов отмечал: «Значение и назначение общей категории предикативности, формирующей предложение, заключается в отнесении содержания предложения к действительности. Это и есть, прежде всего, модальные отношения» [7, 211].
ЛЭС дает следующую трактовку предикативности: «Предикативность - это синтаксическая категория, определяющая функциональную специфику основной единицы синтаксиса - предложения; ключевой конституирующий признак предложения, относящий информацию к действительности и тем самым формирующий единицу, предназначенную для сообщения; категория, противопоставляющая предложение всем другим единицам, относящимся к компетенции синтаксиса» [8, 392].
Таким образом, в вышеупомянутых концепциях понятие предикативности связывается, прежде всего, с синтаксической теорией предложения, с выделяемым в нем сказуемым - предикативным членом предложения - и морфологическими категориями глагола, позволяющими ему выполнять функции связывания, ориентированными на выполнение функций сказуемого.
Но предикативность - это понятие не только синтаксическое, но и лексическое, что находит отражение в трудах таких ученых как В.Б. Касевич, В.С. Храковсий, С.Е. Яхонтов, В.П. Недляков, А.Е. Кибрик, Е.В. Падучева и др. Отмеченные лингвисты исходят из того, что предикат - это, в первую очередь, понятие семантическое. Согласно этой точке зрения, предикатные значения могут реализо-вываться посредством лексем, морфем, словосочетаний и т.д.
Ю.С. Степанов отмечает, что предикаты - это особые семантические сущности языка, и они типизируются языком не в форме словарных единиц, глаголов, а в форме пропозициональных функций и соответствующих им «структурных схем предложений» [9, 133].
Следует отметить, что при семантическом рассмотрении предикатов, основное внимание уделяется глаголу и другим формам, которые могут выступать в функции сказуемого, что не отражает, на наш взгляд, полной картины функционирования предикатов.
На это в частности обращает внимание И.И. Мещанинов, отмечая, что при привлечении к сравнению языков различного строя можно столкнуться с тем, что глагол в них не отличается одинаковыми свойствами, а в некоторых построениях сказуемого бывает крайне сложно усмотреть наличие глагольной формы [10, 5].
Значительные затруднения в различении членов предложения и частей речи представляют инкорпорированные предложения. В подобных предложениях и субъект, и объект, и предикат целиком входят в одно инкорпорированное целое, передающее действие без оформления глагола. Общее содержание подобного высказывания детализируется в процессе передаваемого в нем действия. И.И. Мещанинов приводит пример коряцкого предложения: «накомайнШытамйонШнШыволамык». В нем содержится субъект действия «на» - они, предикат «тамйонШ» - хитрость, обманывание, объект -«ламык» - нас, определение «майнИ» - большой, показатель времени «-ко» - сейчас и показатель продолжительности действия «-нИыво-» - долго [10, 10]. Все они образуют слагаемые части одного целого и сливаются воедино, не выявляя обычного членения. В данном примере содержатся даже такие части, которые могут быть поняты как предикативные показатели времени, интенсивности действия и т.п. Таким образом, И.И. Мещанинов заключает, что «выражение предикативности свойственно каждому высказыванию, откуда вовсе не следует, что всякое высказывание есть сказуемое [10, 11].
Далее автор рассматривает предикативность в аморфных языках, в частности китайском, и приходит к заключению, что невозможно категорически высказаться за наличие в китайском языке глагола. В китайском языке отношения между словами в предложении устанавливаются, преимущественно, синтаксическими приемами месторасположения и интонации. Передача смыслового содержания вполне достигается отмеченными способами, в ущерб морфологии. Определенные трудности возникают и с выделением глагола среди морфологически оформленных членов предложения, так, например, в алеутском языке исследователями отмечается близость имени к глаголу, как по основам, так и по ряду общих формативов, из чего следует, что одни и те же морфологические показатели могут иметь и предикативное и непредикативное значение [10, 22-37].
Невозможно не обратить внимание на наличие большого количества семантических классификаций предикатов, представленных в современном языкознании. Рассмотрим их более подробно.
Безусловно, основополагающей является классификация предикатов, предпринятая Л.В. Щер-бой. Ученый выделял в русском языке три типа предикатов:
1. предикаты со значением действия;
2. предикаты со значением состояния;
3. предикаты со значением качества.
Каждый из этих типов предикатов он связывает с определенными формальными средствами выражения. Так, первое значение передается, по его мнению, глаголами; второе - связкой плюс некоторый ограниченный круг слов, таких как печален, жаль, в состоянии, надо и т.п., которые Л.В. Щер-ба относил к особому морфологическому классу; третье - связкой плюс полное прилагательное [11, 77-100].
Стоит отметить, что в классификации З. Вендлера (классификация предикатов в английском языке) предикаты с прилагательными также включаются в класс состояний, но внимание акцентируется прежде всего на глаголах состояния.
З. Вендлер делит все глаголы на четыре группы:
1. слова со значением «деятельности»;
2. слова со значением «исполнения»;
3. слова со значением «достижения»;
4. «состояния» [12, 103].
О.Н. Селиверстова предлагает более развернутую классификацию предикативных типов русского языка. В частности, она выделяет:
1) предикаты со значением действия;
2) процесса;
3) состояния;
4) качества и набора качеств;
5) нахождения в пространстве;
6) потенциальности;
7) класса и «связи»;
8) результата и факта [13, 88-151].
В ее работе был предложен ряд изменений в интерпретации предикатов, а также по-иному были представлены связи между собой. Кроме того ею был выделен класс предикатов «состояния» в русском языке, а также была обозначена связь предикативных типов с признаком соотнесенности с непосредственным протеканием во времени.
Одной из наиболее актуальных, на наш взгляд, представляется «акциональная классификация предикатов», предложенная В.А. Плунгяном. Автор предлагает рассматривать данную проблему с учетом видо-временных показателей, поскольку разные виды предикатов по-разному сочетаются с грамматическими показателями вида и времени [14, 110]. В.А. Плунгян отмечает, что предикаты по своим свойствам образуют континуум, одним из главных организующих параметров внутри которого является признак статичности / динамичности. «На семантико-грамматической шкале именно с состояний начинается «собственно глагольная область»: глагол - класс слов, специально предназначенных для обозначения отношений, так или иначе чувствительных к времени» [14, 112]. Глаголам состояния противопоставляется обширный класс динамических глаголов. Внутри класса динамических глаголов происходит деление на процессы и события. Различие между ними также касается фактора времени: события «концептуализуются» как мгновенные переходы от одного состояния к другому, тогда как процессы являются постепенным изменением состояния. Последнее деление происходит внутри класса процессов, а именно происходит деление глаголов на предельные и непредельные. Следует отметить также, что граница между большинством из этих типов нежесткая [14, 111-118]. Данная классификация способствует описанию грамматических особенностей глагольных систем, в связи с возможностью перехода глагольных лексем из одного акционального класса в другой в большинстве языков мира.
Далее мы рассмотрим семантические типы глагольных предикатов, выделяемые Тань Аошуан в китайском языке. Анализ предикатов в китайском языке представляет для нас особый интерес, поскольку, во-первых, китайский язык является изолирующим, во-вторых, в нем мы сталкиваемся в основном со смысловыми категориями, которые не открыты для наблюдения.
Выше нами были отмечены трудности в выделении глагола в китайском языке, ряд исследователей грамматики китайского языка единодушно отрицают наличие в нем глагола. Однако многие из
них находит в нем категорию аспекта, квалифицируя ряд служебных элементов как формы выражения аспектуальности или грамматические показатели аспекта [15, 245-254; 16, 184-238; 17, 94-97]. В данном случае стоит исходить из того, что приобрести статус лексемы аморфной основе позволяет синтаксическая конструкция, и в какой-то мере производные значения, которые вносятся оформляющими ее аспектно-темпоральными показателями. Деление китайских глаголов на классы Тань Аошуан производится на основании четырех признаков - «статальности», «предельности», «эволюционности» и «моментальности», с целью выявления функционирования аспектуально-темпоральной категории [18, 156-178]. Таким образом, в китайском языке можно выделить:
1. Предикаты деятельности и выполнения.
2. Предикаты достижения и нарастающего процесса.
3. Предикаты стативных явлений:
3.1. Предикаты отношения.
3.2. Предикаты состояния.
3.3. Предикаты нахождения в пространстве.
Мы не станем подробно рассматривать все вышеперечисленные семантические классы предикатов, остановимся лишь на предикатах стативных явлений.
В китайском языке все стативные явления характеризуют неизменяемость во времени и отсутствие приложения силы. К предикатам отношения относятся глаголы типа shi «быть, являться», shuyu «принадлежать», hanyou «содержать(ся)» и др. Предикаты отношения приписывают определенному субъекту, не связанному с конкретным отрезком времени, устойчивый, но постоянный признак. Глагол отношения не принимает никаких показателей, имеющих аспектуальный или темпоральный характер, а соотнесенность предиката отношения с определенным отрезком времени маркируется лексически [18, 180-181]. Предикаты состояния весьма различны по характеру протекания во времени. Внутри них выделяется еще несколько подгрупп, а именно предикаты эмоционального состояния, интеллектуального, физического и психического состояния. Примечательно то, что лексемы, входящие в предикаты состояний очень часто являются прилагательными, например: xia «быть слепым»,ya «быть немым». Это означает, что для приобретения глагольности, при наличии которой можно говорить о принадлежности к определенным семантическим типам, единицы, обозначающие физическое состояние человека, требуют дополнительного синтаксического оформления, например, глагол juede «ощущать», присоединяющий к себе прилагательное, называющее конкретные виды эмоций и чувств: X juede re «Х-у жарко», или X juede you dianr bu shufu «Х плоховато себя почувствует» [18, 181-187].
Примечательно и то, что большое количество языков, относящихся к разным языковым группам и даже системам, обнаруживают различные предикативно-атрибутивные, а также предикативные формы при оформлении предложения. Зачастую, в некоторых языках, в которых отсутствует дифференциация частей речи, данные формы являются единственными, способными выступать в роли сказуемого.
Так, например, в эскимосских языках имена качественные получают атрибутивные, предикативно-атрибутивные, а также предикативные формы. Согласно О.Н. Иконниковой, зависимые предикативные формы качественного имени выполняют предикативно-атрибутивную функцию при имени, получают личное глагольное оформление и управляются глагольным сказуемым. Ср.: Утукатын йух-тынб ынкам ахтуганкутын майуныгмын ингимун «Старый-ты человек, поэтому не можешь подняться на гору» [19, 99].
В языке джаравара (индейская группа языков) присутствует не более десяти качественных прилагательных, таких как большой, маленький, неспелый, старый, новый, молодой, плохой, подлинный. При этом недостаток прилагательных компенсируется стативными глаголами, типа: быть сильным, быть счастливым, быть злым, быть тяжелым и др. [20, 75].
Любопытным представляется и материал языков Тропической Африки, в частности, нигерокон-голезских языков, где в грамматический класс глаголов включаются слова, обозначающие свойства и состояния. В.А. Плунгян обозначает такие глаголы «стативными» или «стативами», указывает на ряд отличительных особенностей этих глаголов и относит их в особый подкласс, хотя и внутри класса глаголов [21, 242-245].
Словарный фонд атлантического языка волоф богат глаголами состояния и качества, типа seed «быть холодным», tang «быть теплым», neex «быть приятным», mag «быть большим». Качества выражаются посредством предикативных конструкций, состоящих из союзного слова и основы глагола качества, например: Jigeen ju rafet nowna «Пришла красивая женщина» (буквально: «Женщина, которая быть красивой, пришла»). Примечательно, что глаголы со значением качества в спрягаемой форме
наряду с качеством выражают время действия, лицо и число. Это значение оформляется как предикативный признак [22, 83-84].
Рассмотрим также предикаты в кетском языке, где благодаря предикативному аффиксу существительное, объектное местоимение, корневой элемент, прилагательное, имя действия приобретают предикативный смысл (-i, -s, -n, -b, -t, -k) [23, 121].
Как отмечает Г.Т. Поленова, дифференциация парадигмы склонения имени и спряжения глагола исторически отсутствует в кетском и югском языках. Все падежные аффиксы имени можно присоединить к любым личным и неличным формам глагола. «В общеенисейском языке, таким образом, от одного и того же корня могли быть образованы имя и глагол, что можно считать пережитком эпохи, предшествовавшей дифференциации глагола и имени. Основным типом связи между словами было примыкание, а главным грамматическим средством порядок слов... Таким образом, енисейский материал подтверждает, что категория предиката возникла до расчленения единого ранее слова на имя и глагол [19, 41].
Ю.С. Степанов указывает на то, что данную категорию выражают предикаты существования, состояния (обладания) и просто состояния, типа: Морозит; У меня есть...; Мне холодно; Мне больно; Мне спится [24, 157].
По мнению Г.Т. Поленовой, разделение глаголов на глаголы действия и состояния - это более продвинутая ступень в развитии языка; ей предшествовала единая категория состояния, которая выражалась при помощи дейктических частиц, показателями места и направления. В кетском языке свидетелями этого периода являются предикативные показатели. «В кетском языке зафиксирована стадия перехода бывших классных показателей предикативности периода синкретизма частей речи в глагольные связки, а затем в личные показатели субъекта. Исконная связка (копула) представляла собой сочетание любого согласного (х) - классного показателя - с дейксисом: xi/xe-xu-xa-xo, а также в метатезе: ix/ex-ux-ax/ox. Она была предвестником категории способа действия» [19, 42].
Таким образом, мы выяснили, что предикат является древнейшей грамматической категорией, его показатели обнаруживают себя даже в языках, в которых отмечается отсутствие деления имени и глагола. Категория состояния, как мы полагаем, могла лежать в основе дифференциации предикатов на предикаты действия, процесса, результата.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Рассел Б. Здравый смысл и ядерная война / Пер. с англ. В. М. Карзинкина. М.: Изд-во иностранной литературы, 1959. - 77 с.
2. Гуссерль, Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1. http://royallib.eom/read/gusserl_edmund/idei_k_chistoy_fenomenologii_i_fenomenologicheskoy_filosofii_kniga_1.html#0
3. Потебня, А.А. Мысль и язык (извлечения) / Психолингвистика в очерках и извлечениях: Хрестоматия. - М.: Академия, 2003. - 464 с.
4. Гречко В.А. Теория языкознания. - М.: Высшая школа, 2003. - 375 с.
5. Выготский, Л.С. Мышление и речь (Извлечения) / Психолингвистика в очерках и извлечениях: Хрестоматия: - М.: Академия, 2003. - С. 257-309.
6. Дорошевский, В. Элементы лексикологии и семиотики. - М.: Прогресс, 1973. - 288 с.
7. Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения (на материале русского языка). // Введение в языкознание. Хрестоматия. - М.: Аспект Пресс, 2001. - С. 204-222.
8. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В.Н. Ярцева. - М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
9. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. - М.: Книжный дом «Либроком», 2010. - 336 с.
10. Мещанинов, И.И. Глагол. - М.-Л.: Из-во Академии наук СССР, 1949. - 197 с.
11. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. - М.: Из-во Академии наук СССР, 1974. - 428с.
12. Vendler, Z. Verbs and times // Linguistics in Philosophy. - 1967. - P. 97-121.
13. Семантические типы предикатов / под ред. О.Н. Селиверстовой. - М.: Наука, 1982. - 365 с.
14. Плунгян, В.А. Введение в грамматическую семантику: Грамматические значения и грамматические системы языков мира: учеб. пособие. - М.: РГГУ, 2011. - 672 с.
15. Chao, Yuen Ren. A Grammar of Spoken Chinese. - Berkley: University of California Press, 1968. - 847 P.
16. Li Thomson. Mandarin Chenise: A Functional Reference Grammar. - Berkley: University of California Press, 1989. -713 P.
17. Драгунов, А.А. Исследования по грамматике современного китайского языка. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1952 — 231 c.
18. Аошуан, Тань. Проблемы скрытой грамматики: Синтаксис, семантика и прагматика языка изолирующего строя (на примере китайского языка). - М.: Языки славянской культуры, 2002. - 896 с.
19. Вопросы диахронической типологии / Г.Т. Поленова и др. / под ред. Г.Т. Поленовой. - Таганрог: Из-во Таганрог.гос. пед. ин-та имени А.П. Чехова, 2012. - 196 с.
20. Dixon, R.M.W. Australian languages: their nature and development. - Cambridge: Cambridge University Press, 2002. - 778 P.
21. Плунгян, В.А. Общая морфология: введение в проблематику. - М.: УРСС, 2003
22. Никифорова, Л.А. Язык волоф. - М.: Наука, 1981. - 96 с.
23. Кабанова, Т.А. Категория состояния в кетском языке: монография // Омск: Изд-во Ом. гос. ун-та, 2008. - 208 с.
24. Степанов, Ю.С. Имена, предикаты, предложения. М.: Наука, 1981. - 361 с.
Г.Т. Поленова
К ВОПРОСУ О ВНЕШНЕЙ И ВНУТРЕННЕЙ СТОРОНЕ ЯЗЫКА
Аннотация. В статье поднимается вопрос о внешней и внутренней стороне языка. Рассматриваются взгляды учёных-лингвистов с XIX по XXI век. Автор отмечает разный подход в лингвистике к использованию терминов «внешняя форма языка» и «внутренняя форма языка». В итоге выражается мнение, что наиболее удачны термины Н. Хомского «глубинная структура», если её понимать, как внутреннюю форму языка и «поверхностная структура», понимаемая, как внешняя форма языка.
Ключевые слова: внешняя форма языка, внутренняя форма языка, внешняя форма слова, внутренняя форма слова, глубинная структура, поверхностная структура, мысль, речь, внешняя история языка, внутренняя история языка
Г.Т. Поленова
TO QUESTION ABOUT EXTERNAL AND INTERNAL SIDE OF LANGUAGE
Abstract. The article raises the question of the external and internal sides of language. Different linguists' ideas from the XIX till the XXI century are considered. The author notes manifold approaches in linguistics to the use of the terms "outer form of language" and "inner form of language." In the end, the opinion is expressed that the most successful terms are Chomsky's "deep structure" if it is understood as an internal form of language and "surface structure", understood as the external form of language.
Key words: external form of language, internal form of language, external form of word, internal form of word, deep structure, surface structure, thoughts, speech, external history of language, internal history of language.
Следуя современному антропологическому подходу к исследованию, оттолкнемся от avOpmnog, поскольку человек сам устроен так, что мы говорим о его левом и правом полушарии мозга, о левой и правой ноге или руке, о левом и правом глазе. Воспринимая человека как целое, мы отмечаем би-нарность всего его тела, как и всё в природе, частью которой он, человек, и является. Материалистическая диалектика рассматривает категории: «Явление и сущность», «Причина и следствие», «Необходимость и случайность», «Содержание и форма», «Возможность и действительность», «Абстрактное и конкретное», «Историческое и логическое». Да и само понятие «категория» предполагает дихотомию, оппозицию, как мы противопоставляем «чёрное и белое», «хорошее и плохое», «положительное и отрицательное» и т. п. А язык? Во-первых, всё, что приведено выше, выражено средствами (знаками) языка. Во-вторых, и сам он построен по тем же принципам.
Языковеды-теоретики всё снова и снова обращаются к наследию великого провозвестника В. фон Гумбольдта, давшему толчок к исследованию соотношений языка и мышления, языка и речи, субъекта и объекта, языка и нации, внешней и внутренней сторон языка. «В языке таким чудесным образом сочетается индивидуальное со всеобщим, что одинаково правильно сказать, что весь род человеческий говорит на одном языке, а каждый человек обладает своим языком, - писал Гумбольдт [5, 74]. Язык является «органом внутреннего бытия», находящегося «в процессе внутреннего самопознания и проявления». Язык - продукт «силы народного духа». Специфический способ, который язык избирает для выражения мысли - это его форма. Причём Гумбольдт подчёркивает, что под формой языка понимается не только грамматическая форма. Способ соединения понятия со звучанием; "выражение народного духа»; совокупность всего того, что создано и отработано речью, функциональная модель (организация) мыслительно-языковых связей - всё это внутренняя форма языка. Звуковое оформление, морфологическая структура и значение относятся В. Гумбольдтом к внешней форме языка [10, 128-129] . «Язык есть как бы внешнее проявление духа народов: язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык. ... Язык есть орган, образующий мысль (Die Sprache ist das bildende Organ des Gedanken). Интеллектуальная деятельность, совершенно духовная, глубоко внутренняя .материализуется в речи и становится доступной для чувственного восприятия» [6, 17, 20]. Мы (отечественная лингвистика) в своё время отрицали это гумбольдтовское «внутреннее», поскольку у нас, материалистов, не могло иметь место то, что нельзя увидеть и пощупать, а уж о каком-то «духе» и
