CC BY
18Понятие о личности в философско-социальном наследии русского мыслителя П.Я. Чаадаева
Сизинцев Павел Васильевич
кандидат богословия, выпускник аспирантуры МПДА. sizinpash@yandex.ru
Статья посвящена анализу философско-ху-дожественного наследия русского мыслителя П.Я. Чаадаева с философско-антропо-логическим осмыслением всех элементов его произведений (с учетом привлеченных источников, рассматриваемых тенденций мышления, оценки применяемых им критериев, критического разбора его идей нравственности и личного права). Автором проведен историко-критический обзор понятия значимости личности в социально-философских представлениях П.Я. Чаадаева. Ключевые слова: Личность, общество, экономика, нравственность, крестьяне, фило-софско-критический подход, собственность, бытие, право, человек, достоинство.
К числу публицистов, оказавших важнейшее влияние на русскую мысль конца XVIII - начала XIX столетия следует отнести российского философа П.Я. Чаадаева.
Он считал себя христианским мыслителем, противопоставляя философию, исследующую человека и окружающий его мир православному богословию. Само противоположение веры и разума во внутренней жизни человека он считал ошибочным, считая необходимым «преодоление этого раскола»1. Мыслитель первый из российских философов приступил к систематической разработке темы русского мировоззрения, внеся свой посильный вклад в идеи о человеке, его антропологии, душе и личностных качествах. Также критично он относился к стремлению естественных наук вставить человека в природную среду. Ибо предметом философских исследований видел духовную сферу человека и не считал нужным заниматься «философией животного»2, телесного естества.
Жизненное мироощущение его наполняла тоска, идущая от романтизма Новалиса (1772-1801), сентиментализма Шелли (1792-1822) и личных терзаний Байрона (17881824), но сам дух его личностных переживаний являл собой скорее
1 Чаадаев П.Я., Полное собрание сочинений и 2 Чаадаев П.Я., Собрание сочинений и писем: избранных писем: в 2 т. / Т.2. - М.: Издатель- в 2 т. // Т. 1. - М.: Путь, 1913. - С. 160. ство Наука, 1991. о- С. 136-137.
рефлексию гегелевского «несчастного сознания», взращенную на логике Жозефа де Местра (17531821).
П.Я. Чаадаев искал высшую истину личностного бытия, всячески стремясь преодолеть личную ограниченность сознания и сиюминутного существования человека. Он «состоялся до славянофилов, и его философия истории есть первая попытка историософской системы»1. Эта ситуация породила определенную анти-персоналистичность его мысли и яростное желание преодоления своей природной самости ради истинного философского познания бытия. При этом мыслитель по сути отождествлял себя самого как человека и понятие своего личного «Я». Но с его точки зрения именно самосознание собственного «Я» и мешало ему в познании высшей истины. Оно как бы заслоняло истину от чаадаевского взора. Возможно подобное восприятие идей «через самого себя» объясняется тем, что его тезисы были сформированы на европейском фундаменте философии и теологии. Бурное развитие на Западе персоналистиче-ской и религиозной философии, разнообразных течений христианского персонализма очевидно свидетельствовало о давно назревшей в человеческом социуме необходимости осмысления личностного бытия. Ранее, в Новое время, религиозная философия Запада через индивидуалистические взгляды о человеке считала основой личности субъективность самого человека, его отделенность и уникальность.
Главнейшими для построения личности считались прямые отношения человека с Богом, в то время как непосредственные социальные отношения людей между собой имели вторичный, менее важный характер. Поворот к живому, а не абстрактно-схоластическому человеку, позволил увидеть ценнейшее значение межличностного общения.
Немалую роль в этом повороте мысли именно в России сыграла направленность философских идей П.Я Чаадаева.
Он ценил коллективную мысль, считая, что именно в ней содержится истина, поэтому онтологическое призвание человека - «уничтожение личного бытия и замена его бытием социальным или безличным»2. В тоже время, человеку свойственна свобода воли и практических действий, творческое осмысление приходящих к нему идей, внутренних интуиций, различных фантазий в виде образов или символов окружающей его действительности.
Проявление человеческого самосознания при этом состоит из внутреннего взаимодействия личной свободы и сил природы, задающего мотив преобразования бытия. При этом, собственно религиозное сознание человека, формируется в процессе его воспитания верой, совестью - голосом Бога в человеке, и высшими нравственными ценностями, т.е. теми личными качествами, которые и обуславливают потребность человека в религии.
Таким образом, еще одним личным качеством, помимо свободы, подмеченным философом является
1 Кантор В.К., Русская классика или Бытие
России. - М.: РОССПЕН, 2005. - С. 189.
2 Чаадаев П.Я., Полное собрание сочинений и избранных писем: в 2 т. / Т.1. - М.: Издательство Наука, 1991. - С. 467, 461.
ц Гп::а 1
сознание человека. Следует отметить, что любой человек постоянно всем своим составом - телом, душой и духом погружен в многочисленные переживания, связанные с его жизнью в природе, обществе и духовно-культурной среде. Сферу духовности мыслитель характеризовал «врожденными идеями», которые являются декартовской основой суждений человека о мире.
Осознание этих естественных переживаний по интуиции П.Я. Чаадаева проникнуто своей обособляющей идеей, личным началом, разобщающим его от всего окружающего. Данная мысль философа очевидно парадоксальна. С одной стороны, он гениально прозревает своей интуицией наличие у человека личностного начала, как основы всех его личностных свойств, и, действительно, разделяющего самосознающую себя и само - определяемую в себе и в мире личность человека от других людей, вещей и в принципе от внешнего бытия. А с другой стороны, тут же, как будто испугавшись собственной мысли, без аргументированно приписывает личности человека некий затуманивающий эффект в его восприятии вещей. Жизнь человека, как духовного автономного существа, сотворенного по образу Божию, П.Я. Чаадаев полностью отвергает, заявляя, что «наше «Я» мы сами вложили себе в душу», тем самым отвергая объективную реальность наличия личности в человеке. Ибо, человек должен стать частью выдуманного им единого всеобщего мирового сознания. Ибо личностное начало, якобы искажает взгляд на мир, а
всеобщее сознание вводит личное сознание человека в некую безличную, но единую истину.
Отсюда становится понятным пессимистический исток его рассуждений. Он как будто специально «накачивает» себя мрачным унынием и огульной критикой всех и вся вокруг себя, доводя свои сентенции до абсурда: «нет даже и домашнего очага, ничего... что пробуждало бы ваши симпатии. любовь, ничего устойчивого». Прочитав такой вывод о жизни в России, невольно создается впечатление о том, что автор отрицает, не воспринимает то, что он видит в реальной жизни. Ибо философ утверждает об отсутствии у современников каких-либо чувств симпатий, любви, добрых навыков и твердых правил. «В домах наших мы как будто в лагере», поэтому не стоит воображать чисто духовными существами, а следует просто научиться благопристойно «устраиваться в нашей действительности»1. В ответ на эти обвинения жизни и сограждан от П.Я. Чаадаева должно сказать следующее.
Строго говоря, люди в принципе не способны в силу наличия у них тела, а не только души и духа, жить «жизнью чисто духовных существ», это просто очевидность бытия. Но мысль философа в том, что, если, с другой стороны, человек поврежден грехом, который оторвал его от «всемирного сознания», то человеку просто кажется, что он обособлен, имея личностное бытие. Это уникальное бытие следует отсечь, как иллюзию по Чаадаеву, вместе со всеми личными свойствами, присущими человеку. Надо отречься от
1 Чаадаев П.Я., Сочинения. - М.: Современник, 1989. - С. 18.
себя самого, своих талантов и способностей, творчества и свободы, веры и самосознания, дабы слепо влиться в «мировое целое». Само примечательное, что все эти описанные идеи не есть бредовая мистичность, объявленного сумасшедшим человека, но оригинальная метафизика синтеза учения Шеллинга о мировой душе и общественной метафизики Балланша. Главное же в учении философа о человеке- принижение его личностного начала и требование максимального подавления его для последующего соединения с бытием «всеединого человечества». Лич-ностность человека препятствовала его надуманному «всеединству с вселенной и человечеством».
Личностность при этом, можно рассматривать и как комплекс свойств, составляющих костяк личности человека, отражая при этом и то, чем человек уже стал, но также и, задавая горизонт той самобытности, которую он еще не достиг, но способен осуществить. Тем более, что, хотя вопрос о сущности человеческой личности может показаться лишь теоретическим, философско-антропологическим и отвлечённым от повседневных нужд сегодняшней жизни, реальность бытия подтверждает совсем другое. Любые политические и экономические вопросы, в итоге, сходятся, в едином средоточии мыслей талантливых людей-личностей, из которого формируются затем важнейшие для будущего человечества мировоззренческие системы. Они отвечают на вопрос кто есть человек, в чем поня-
тие и где ценность его личности, каковы особенности её развития и какими должны быть принципы отношения в обществе к являющемуся личностью человеку. В некоторой степени это осознавал и П.Я. Чаадаев, указывая, что европейские народы «имеют общее лицо, семейное сходство... существует связывающая их в одно целое черта. Дело. идет. о соприкосновении сознаний, охватывающих ребенка..., окружающих его среди игр., которые в форме различных чувств проникают в мозг его вместе с воздухом, и которые образуют его нравственную природу»1. Очевидно, что философ кардинальную роль в воспитании личности ребенка отводил состояниям его сознания и его самосознанию.
Для П.Я. Чаадаева важнейшей искомой частью изначального сознания ребенка «ранее его выхода в свет и появления в обществе» составляли «идеи долга, справедливости, права, порядка». И далее философ в эмоциональном запале заявлял, что это «нечто большее, чем психология, это физиология европейца». Безусловно, никакого отношения к строению тела или физиологическим органам человека идеи долга или порядка не имеют. Скорее возможно вести речь о необходимости наполнения подобными идеями самосознания человека, воспитания на их основе в детях чувств добра или справедливости. Подобная эмоциональность на грани предлагаемого философом абсурда выводов не случайна, она истекает из его характера.
1 Чаадаев П.Я., Сочинения. - М.: Современник, 1989. - С. 22.
В данном контексте следует отметить, что личные качества философа, как человека своего времени, были тонко подмечены его фило-софско-литературными современниками, которые находили в его поведении непомерную гордыню. Именно из нее русский философ и публицист В.В. Розанов выводил все более чем критическое мировоззрение и пессимистическую философию П.Я. Чаадаева. «Вот — я первый у Русских получил лицо: доселе были морды, по которым били (разумелось — «правительство»). Но я получил лицо, которого никто не посмеет ударить. И оно говорит только папе, и только о предметах всемирной значительности»1. Влюбленный в свою внешность он презирал окружающих, а понимание человека и его личности в рамках его мировоззренческой системы подразумевало, чтобы человеком руководило в его внутренней жизни не «бестолковое подражание», но «ощущение непрерывной длительности» опыта и привычки бытия. Именно это внутреннее ощущение самосознания в человеке и заставляло его жить по требованиям чести, достигая успехов в «какой-либо совокупности идей и интересов»2. В отсутствие такого ощущения, - писал философ, - удел человека -«бессмысленность жизни без опыта и предвидения» и как следствие -«неустойчивое положение» русского человека, заблудившегося в
мире: «В наших головах все обособленно, шатко и неполно», много мистических переживаний, которые есть «грубое суеверие»3.
П.Я. Чаадаева пугает восприятие осознающим себя человеком другой, иррациональной реальности, его над-природное переживание бытия. Ему претит в целом метафизичность личностного начала в человеке, поэтому по его мысли разум нуждается в откровении от Бога, которое сообщит «разуму свойственное ему движение»4. Он не смог закрепить в себе осмысление того духа метафизики, который описывали лекции по истории философии Г.Ф. Гегеля. В них дух выходит за пределы своего природного образа «перемещаясь от реальной нравственности и силы жизни к рефлексированию и пони-манию»5. При этом, в случае, если прежняя форма религии уже больше не удовлетворяет людей, то их нравственная жизнь разлагается, а само общество стремится навстречу гибели. До такого итога императорской России времен П.Я. Чаадаева было очень далеко.
Предел человеческой ограниченности он видел в собственном человеческом «Я», отрицательно оценивая личностную структуру человека. Ограниченность своей умственной природы и слабость религиозной православной веры он принимал за свойство своей личности. Любовь нарцисса к себе преврати-
1 Розанов В.В., Чаадаев и кн. Одоевский. // Новое время. 10 апреля, 1913. - Новый мир. 1991, № 3. - С. 239.
2 Никольский С.А., Филимонов В.П., Русское
мировоззрение. Смыслы и ценности россий-
ской жизни в отечественной литературе и фи-
лософии XVIII - середины XIX столетия. - М.: Прогресс-традиция, 2008. - С. 56.
3 Чаадаев П.Я., Сочинения. - М.: Современник, 1989. - С. 23.
4 Чаадаев П.Я., Полное собрание сочинений и избранных писем: в 2 т. / Т.1. - М.: Наука, 1991. - С. 389.
5 Гегель Г.В.Ф., Лекции по истории философии: в 2 Кн. // Кн. 1. СПб: Наука, 1993. - С. 109.
лась в ненависть к собственной личности и всему личному бытию людей. По П.Я. Чаадаеву, личностное индивидуальное сознание через социализацию, как личное Божественное откровение получает возможность не только познания, но и общения, то есть, еще одной личностной характеристики. Люди для философа образуют пространство мирового сознания. При этом европейские знания, ценности, убеждения и навыки распространяются как бытовой традицией, так и религиозной и социальной символикой. Таким образом, П.Я. Чаадаев не отказывал в личностных свойствах европейскому менталитету, но фактор соборности имел большое значение именно в русской социальной традиции, о чем тоже упоминал философ, и на идеи которого в свое время опирались славянофилы.
Христианство победит в мире потому, что является религией, во главе которой стоит личность Бога, и придает нравственный смысл бытию. Интуициями П.Я. Чаадаева впервые в русской мысли соединены вопросы сознания и смысла истории в проблему человеческого бытия. Истоком бытия был Бог. Его эманацией было всеобщее сознание, которое состояло из сознаний индивидуальных. Последний уровень составляла природа как предмет человеческой деятельности.
Литература
1. Чаадаев П.Я., Полное собрание сочинений и избранных писем: в 2 т. / Т.1. - М.: Наука, 1991. - 800 с.
2. Чаадаев П.Я., Полное собрание сочинений и избранных писем: в 2 т. / Т.2. - М.: Наука, 1991. - 672 с.
3. Чаадаев П.Я., Собрание сочинений и писем: в 2 т. // Т. 1. - М.: Путь, 1913. - 342 с.
4. Чаадаев П.Я., Сочинения. -М.: Современник, 1989. - 623 с.
5. Гегель Г.В.Ф., Лекции по истории философии: в 2 Кн. // Кн. 1. СПб: Наука, 1993. - 352 с.
6. Кантор В.К., Русская классика или Бытие России. - М.: РОССПЕН, 2005. - 768 с.
7. Кузнецов П.В., Изба и камень. Философская проза. - СПб: Але-тейя, 2014. - 360 с.
8. Мандельштам О.Э., Сочинения: в 2 т. // Т. 2. - М.: Художественная литература, 1990. - 464 с.
9. Розанов В.В., Чаадаев и кн. Одоевский. // Новое время. 10 апреля, 1913. - Новый мир. 1991, № 3. - С. 238 - 243.
10. Тарасов Б.А., Чаадаев. - М.: Молодая гвардия, 1986. - 448 с.
11.Никольский С.А., Филимонов В.П., Русское мировоззрение. Смыслы и ценности российской жизни в отечественной литературе и философии XVIII - середины XIX столетия. - М.: Прогресс-традиция, 2008. - 415 с.
Title of the article: The concept of personality in the philosophical and social heritage of the Russian thinker P. Y. Chaadaev (1794-1856) Sizintsev P.V. MPAA
The article is devoted to analysis of philosophical and artistic heritage of the Russian philosopher P.Y. Chaadaev philosophical-anthropological comprehension of all the elements of his works (including the involved sources, the reporting trends of thinking, the evaluation used the criteria of critical analysis of his ideas of morality and personal rights). The author conducted a historical and critical review of the concept of the importance of personality in the socio-philosophical views of P.Y. Chaadaev.
ц Гп::д. 1
Keywords: Personality, society, economy, morality, peasants, philosophical and critical approach, property, being, right, man, dignity. References
1. Chaadaev P.Ya., Complete Works and Selected Letters: in 2 vol. / T.1. - M .: Nauka, 1991 .-- 800 p.
2. Chaadaev P.Ya., Complete Works and Selected Letters: in 2 vol. / Vol. 2. - M .: Nauka, 1991 .-- 672 p.
3. Chaadaev P.Ya., Collected Works and Letters:
in 2 vols. // T. 1. - M .: Put, 1913. - 342 p.
4. Chaadaev P.Ya., Works. - M .: Sovremennik,
1989 .-- 623 p.
5. Hegel GVF, Lectures on the history of philosophy: in 2 Kn. // Book. 1. St. Petersburg: Nauka, 1993. - 352 p.
6. Kantor VK, Russian classics or Genesis of
Russia. - M .: ROSSPEN, 2005 .-- 768 p.
7. Kuznetsov P.V., Log hut and stone. Philosophical prose. - St. Petersburg: Aletheya, 2014 .-- 360 p.
8. Mandelshtam O.E., Compositions: in 2 vols. //
T. 2. - M .: Fiction, 1990. - 464 p.
9. Rozanov VV, Chaadaev and Prince. Odoevsky. // New time. April 10, 1913. - The New World. 1991, No. 3. - S. 238 - 243.
10. Tarasov B.A., Chaadaev. - M .: Young Guard, 1986 .-- 448 p.
11. Nikolsky S. A., Filimonov V. P., Russian worldview. The meanings and values of Russian life in Russian literature and philosophy of the XVIII - mid-XIX century. -M .: Progress-tradition, 2008 .-- 415 p.
