CC BY
96КРЫМСКИЙ МИФ И КРЫМСКИЙ ТЕКСТ В РУССКОЙ И МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
УДК 821.161.1:82-43
С. О. Курьянов
ПОНЯТИЕ КРЫМСКОГО МИФА КАК ОСНОВЫ КРЫМСКОГО ТЕКСТА
В современном литературоведении понятие миф является одним из самых дискуссионных. Однозначное осмысление мифа невозможно. Крымский миф является синкретическим мифом. Это топический (локальный, региональный) миф. Он связан с конкретным географическим местом. Выделяется шесть инвариантов Крымского мифа, которые условно могут быть названы «христианским», «восточным», «райским», «античным», «военным» и «курортным». Взаимодействие инвариантов Крымского мифа формирует Крымский текст.
Ключевые слова: миф, синкретический миф, топический миф, Крымский текст, Крым, русская литература.
У сучасному лгтературознавствi поняття м1ф е одним з найбшьш дис-кусшних. Однозначне осмислення мiфу неможливо. Кримський мiф е синкре-тичниммiфом. Це тотчний (локальний, регюнальний) мiф. Вт пов 'язаний з конкретним географiчним мiсцем. Видшяеться шкть iнварiантiв Кримсь-кого мiфу, яю умовно можуть бути названi «християнським», «схiдним», «райським», «античним», «вшськовим» i «курортним». Взаемодiя iнварi-антiв Кримського мiфу формуе Кримський текст.
Ключовi слова: мiф, синкретичний мiф, тотчниймiф, Кримський текст, Крим, росшська лiтература.
In the modern concept of literary myth is one of the most controversial. Unambiguous interpretation of the myth is not possible. Crimean myth is syncretic myth. This is a topical (local, regional) myth. It is associated with a particular geographical location. Are six invariants of Crimean myth that can be conventionally called a «Christian», «oriental», «paradise», «ancient», «military» and «resort». Interaction invariants of the Crimean myth is generates the Crimean text.
Keywords: Myth, syncretic myth topical myth Crimean text Crimea, Russian literature.
© С. О. Курьянов, 2014
Термин Крымский текст, появившийся после книг А. П. Люсого [13; 14] и окончательно вошедший в научное сознание благодаря публикациям и диссертационным исследованиям крымских, украинских и российских филологов, явился своеобразной реакцией на работы В. Н. Топорова, и особенно на его книгу «Петербургский текст русской литературы» [26], где впервые был описан особый вид связанного с петербургскими реалиями текста и разработаны критерии его выделения в художественной литературе.
Закономерным воспринимается тот факт, что именно в Санкт-Петербурге, в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) РАН в 2006 году была проведена Международная научная конференция «Крымский текст в русской культуре», значение которой сохраняется и сегодня. В 2008 году были опубликованы ее материалы [10]. При этом они, и программа конференции показали, что ученое собрание более ставило проблемы, нежели решало их. В богатых примерами и разнообразных по научным подходам статьях заметна одна особенность: участники как бы договорились о том, что Крымский текст существует, и они понимают, что это такое; но более или менее внятной формулировки или хотя бы описательного пояснения, что такое Крымский текст, никто не высказал.
Касались самых разных сторон феномена Крыма: рассматривали связи крымской земли с античными сюжетами и мотивами (М. Н. Ви-ролайнен), Византией и византийскими традициями, проявившимися в русской культуре (О. Буренина, О. М. Гончарова), в связи с Корсунской легендой говорили о традициях древнерусской литературы в духовных произведениях С. Н. Булгакова (Е. В. Кардаш), прослеживали влияние Крыма на творчество и мироотношение А. С. Пушкина (Э. И. Худоши-на, О. С. Муравьев, В. А. Кошелев), В. А. Жуковского и Н. Г. Чернецова (Л. Е. Мисайлиди), Н. В. Гоголя (Е. Е. Дмитриева) и др.; затрагивали проблемы культуры, литературы, истории, геополитики и т.п.
Но единственная тогда попытка прояснить, что же такое Крымский текст русской литературы (шире - культуры), была предпринята в статье М. В. Строганова, который резонно заметил, что «понятие крымский текст ввел в научный оборот А. П. Люсый. Но ответа на вопрос о специфике этого пространства как локального он не дал» [25, с. 72]. Симптоматично само построение фразы «понятие ввел» -
«но ответа о специфике пространства не дал». Ученый, уходя от необходимости формулировать дефиницию понятия, перевел разговор в иную плоскость, попытавшись объяснить специфику пространства как локального, и оказался в плену культурологических, а не филологических представлений о региональном (локальном) тексте.
Проблема Крымского текста не первый год является предметом изучения на Международном симпозиуме «Русский вектор в мировой литературе: крымский контекст», проводимого ежегодно в Крыму, а также в работах целого ряда крымских ученых, так или иначе затрагивающих его. Но и здесь в подходах к Крымскому тексту единодушия не усматривается.
Крымский текст в русской литературе вырос из Крымской темы и Крымского мифа (мифа Тавриды) [14, с. 7] и сам способствует мифологизации пространства [25, с. 88].
Поэтому цель данной статьи - уяснить, что такое Крымский миф, в чем заключаются его специфические черты и как он формирует Крымский текст.
В современную эпоху происходит возрастание интереса к мифу с самых разных позиций - научных дисциплин, философии, отдельных видов ненаучного знания и общества в целом, и даже его своеобразная реабилитация как особого типа осмысления бытия, не потерявшего своего значения для современного человека. Конечно, речь уже не идет о мифе периода античности. Фактически миф, пережив эпохи, становится продуктом современного сознания, который весьма успешно «уживается» и с современным научным мышлением, ориентирующимся на рационально-теоретическое постижение бытия, и с современным массовым сознанием.
Проблема интерпретации мифа, как особой формы осмысления бытия, во многом имеет в своей основе мировоззренческий подтекст, а мировоззрение, как известно, имеющее огромные интерпретатив-ные возможности, отличается тем, что для него невозможно указать четких формальных или эмпирических критериев и стандартов. «Знание, присутствующее в мифе, совершенно нельзя считать бесполезным, и тем более бессмысленным, напротив, как показывает историческая практика, многими достижениями культуры мы обязаны именно его идейным аспектам. К примеру, именно миф стал той путеводной
нитью, которая в конце XIX - начале XX века привела европейских археологов к открытию древнейших культур Средиземноморья и Ближнего Востока. И этот пример далеко не единственный» [22, с. 124].
Ф. Ницше первым стал рассматривать миф как проявление в индивиде некой первичной воли («Тотем и табу», «Я и Оно») [18]. На основе этих подходов К.-Г. Юнг разработал систематизацию объективно существующих архетипов, формирующихся как в подсознании человека, так и в коллективном бессознательном («Душа и миф. 6 архетипов», «Аналитическая психология») [29]. В этом контексте выдержан ряд работ М. Элиаде, в частности, «Мифы, сновидения, мистерии», «Миф о вечном возвращении» [28].
В понимании А. Ф. Лосева миф, при всей своей чудесности, не выдумка, но необходимая категория мысли и жизни, наиболее яркая и самая подлинная действительность. Это реальность безусловная, наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная. Реальность, насыщенная бытием. Миф, по выражению А. Ф. Лосева, есть «интуитивный ум», предшествующий дискурсивному или «отображательному» уму: он открывает истинную полноту жизни, которая не охватывается абстрактными понятиями «идеального» и «реального» [12, с. 185-186]. Мифология помогает не только охватить разумом весь космос, но и чувственно пережить, ощутить его внутреннюю целостность и самотождественность, его личностную перспективу. По Лосеву, все вещи нашего обыденного опыта мифичны, миф есть имя, есть символ-тождество идеи и образа. Лосев считал, что миф есть жизненный мир, что сознание живет в горизонте мифа [см.: 12, с. 299].
Важный вклад в понимание онтологических оснований мифа и мифотворчества внесли идеи С. Н. Трубецкого, считавшего мифологию синтезом знания и воображения [см.: 27].
Работа Ф. Х. Кессиди «От мифа к логосу» [8] явилась важным вкладом в философскую теорию мифа. Всесторонний охват всех проблем теории мифа позволил Ф. Х. Кессиди дать ответ на многие вопросы мифоведения. Особенно актуальны его мысли об отличии архаических мифов от современных - социальных.
Все множество теоретических подходов к определению сущности мифа Е. М. Мелетинский делит на два основных направления: деми-
фологическое и ремифологическое. Он ставит вопрос о необходимости соотнесения классической формы мифа и современного мифа, о необходимости анализа структуры мифа, так как в мифе воплощены, с его точки зрения, наиболее фундаментальные черты человеческого мышления и социального поведения [см.: 16].
В индивидуальном мифотворчестве миф представлен как расшифровка «тайнописи мира», открывающейся личности и обращенной к ней повелительным знамением. «В индивидуальном сознании образуется монологичное пространство персонального мифа как способа временения личности и способа ее дорефлексивного, элементарного этического отношения к миру. Персональный миф может обрести культурное значение, стать этико-темпоральной доминантой эпохи -нативным [то есть: не модифицированным. - С. К.] мифом культуры как явлением коллективного мифического» [23, с. 288-289].
«Миф, - пишет М. А. Малеева, - удовлетворяет человеческую потребность в целостном воспроизведении мира. Преодолевая противоречия и противоположности мира, он дополняет действительность, социально интегрирует, организует массы, вносит порядок в хаос. С помощью мифа человек стремится преодолеть фундаментальные антиномии своего существования» [15, с. 15].
Е. В. Раздьяконова утверждает, что миф «является значимым элементом мировосприятия человека любой культурно-исторической эпохи в силу того, что мифологические структуры лежат в основании картины мира, оформляя ее в целостное образование. Миф определяет вектор структурирования мира и наделения его смыслом» [21, с. 10]. Исследовательница утверждает «неустранимость мифологических структур и их изменение в ходе человеческой истории. Мифологические картины мира меняются от одной культурно-исторической эпохи к другой, а распад прежней мифологической структуры всегда означает появление нового мифа» [21, с. 136]
Но «сущность мифа - не в объяснении, а в объективировании субъективных впечатлений и переживаний, при котором продукты воображения как результат этого объективирования принимаются за подлинные реальности внешнего мира. Миф отождествляет воображаемое с реально существующим, идеальное с материальным, субъективное с объективным, и тем самым он преодолевает действительность в образах фантазии» [6, с. 190].
Сохраняет миф мифотворчество личностей, а не коллективов. Именно мифотворчество личности представляет собой единственную подлинную реальность мифического, «конституирующего новые "формы жизни" и типы личностного этоса», чем и «объясняется неустранимость мифа из пространства... культуры» [23, с. 305]
В современном литературоведении понятие миф является одним из самых дискуссионных. Однозначное осмысление мифа невозможно, так как проблемное поле этого понятия охватывает самый широкий спектр наук. В XX веке миф стал неотъемлемой единицей научной области психологии, социологии, философии, политологии, что добавляет ему новые смысловые категории. Литературоведческий дискурс не является исключением. «Сегодня миф в литературоведении не является только видом древнего архаического мышления, границы этого понятия не остались в пределах индивидуально-авторского сознания, миф существует в пространстве между художественным текстом и сознанием воспринимающих его носителей культуры» [4, с. 7].
Миф является одной из ведущих категорий культуры. Будучи средством упорядочивания и объяснения окружающего мира, миф, утверждает В. И. Демин, синкретичен по своей природе, «натурализован». Именно это качество отличает его от мифа исторического, который, в свою очередь, является во многом порождением культуры. «И миф синкретический, и миф исторический довольно часто соседствуют друг с другом. Исторический миф тесно связан с такими культурными и онтологическими категориями, как «реальность», «история», «память», «политика». Именно в соотнесении с ними возможно объяснить феномен исторического мифа» [7, с. 17].
Крымский миф является синкретическим мифом.
Крымский миф - есть термин для наиболее общего обозначения всех вариантов проявляющихся в литературе константных представлений о Крыме, начавших складываться в начале русской письменности и существующих до настоящего времени. Одно мифологическое (а точнее, неомифологическое) образование (инвариант) Крымского мифа отличается от другого тематически, и, соответственно, набором понятий и образных представлений, зафиксированных в литературных текстах, начиная с конца X века. Эти тексты, во-первых,
различны в жанровом и идейном отношении. Во-вторых, они являются неоднородными в плане их практического применения: сюда входят и деловые, и исторические (шире - научные), и художественные тексты. Это объясняется прежде всего спецификой древнерусской литературы и в определенной мере литературной ситуацией в России в ХУШ - первой половине XIX века, когда сначала были сильны процессы, характерные для предыдущего периода, а затем большой популярностью, помимо традиционных жанров новоевропейской литературы, пользовались произведения литературы путешествий, эпис-толярии, литературно-критические статьи и обзоры и т.п. Большую роль к тому же в этом отношении сыграла бурно развивающаяся с начала ХУШ века российская журналистика.
Поэтому Крымский миф значительно шире себя самого, зафиксированного текстуально. Он «выходит» за пределы текста и начинает существовать в виде мифических понятий и представлений, закрепляясь в воспринимающем сознании и постепенно порождая специфическую крымскую мифологию,
Но есть и еще одно обстоятельство: Крымский миф - топический (локальный, региональный) миф, то есть связан с конкретным географическим местом. Поэтому постоянное внимание к Крыму в литературе вызывается и поддерживается теми или иными историческими событиями, связанными с крымской землей (крещение князя Владимира, войны с Крымским ханством, завоевание Крыма, Крымская война и т.п.). И в связи с этим любое упоминание Крыма в литературном произведении порождает в воспринимающем сознании ряд константных образных представлений, которые далеко не всегда связаны именно с тем тематическим инвариантом Крымского мифа, который в данном случае воспроизводится в тексте, поскольку то, что имел в виду художник, может вовсе не совпадать с тем, что так или иначе наличествует в воспринимающем сознании.
Мы употребляем термин инвариант по отношению к различным сторонам Крымского мифа, поскольку это дает возможность подчеркнуть неизменяемость того или иного варианта мифа. В математике (физике) инвариантами называются «свойство некоторого класса (множества) математических объектов оставаться неизменными при преобразованиях определенного типа» [см.: 20, с. 526]. В лингвисти-
ке термин «инвариант» означает «элемент абстрактной системы языка в отвлечении от ее конкретных реализаций» [3, с. 176]. В определении О. С. Ахмановой инвариант отнесен к уровню абстрактных сущностей и используется для выделения единиц эмического плана, которые реально не существуют, так как выводятся исследователями на основе выявления в процессе синтеза общих черт вариантных проявлений. Подобное определение инварианта позднее было дано В. М. Солнцевым, который считал, что инвариант обозначает некоторый идеализированный объект, соответствующий «классу однородных реальных объектов» [24, с. 38-39]. Инвариант в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» характеризуется В. М. Солнцевым как «абстрактное обозначение одной и той же сущности (например, одной и той же единицы) в отвлечении от ее конкретных модификаций - вариантов» [11, с. 80-81]. Понятие инварианта, как считает Н. В. Перцов, связано с единицами и плана выражения, и плана содержания: «инвариантность может проявляться между разными уровнями представления языковых выражений в многоуровневой теории языка» [19, с. 22]. По мнению Н. Д. Арутюновой, проблема инвариантности и вариантности должна отдельно ставиться и решаться для единиц плана содержания и плана выражения [2, с. 39]. Однако, пишет Н. Д. Кручинкина, позднее лингвистам пришлось решать эту проблему комплексно [9, с. 678-701], находя определенное соответствие между планом содержания и планом выражения [17, с. 23-46], как, например, в исследовании Ю. Д. Апресяном взаимодействия синтаксиса и семантики [1, с. 23-35]. Краткий обзор мнений о семантическом наполнении термина «инвариант» дан в статье Н. Д. Кручинкиной [9].
Думается, что с определенной корректировкой лингвистическое понимание термина может быть экстраполировано на область литературоведения. В этом смысле инвариант Крымского мифа, несмотря на свое постоянство как семантическая, информативная и сконструированная в процессе исторического развития в литературных произведениях данность, может подвергаться изменениям и быть неизменяемым только по отношению к данной конкретной исторической эпохе. Этим понятие инварианта отличается от его понимания в математике и лингвистике, где оно временным изменениям не подвержено. В литературоведении же можно говорить не только о вариантах «христианского» инварианта Крымского мифа, к примеру, в про-
изведениях XI века, но также и о инварианте Крымского христианского мифа в Х-ХШ веках и Крымского христианского мифа в XIV-XVI веках: они близки, но совершенно определенно существуют как два разных инварианта, хотя если говорить не только о «христианском» инварианте, а также и о других, эти два становятся единым целым и рассматриваются в своем единстве.
Нами выделяется шесть инвариантов Крымского мифа, которые условно могут быть названы «христианским», «восточным», «райским», «античным», «военным» и «курортным». Формирование первых двух пришлось на первые восемь веков русской письменности. Остальные складывались со второй половины - конца XVIII и до начала XX века и остаются неизменными до сих пор.
Миф о Крыме как святой земле появился благодаря текстам древнерусской литературы и прежде всего «Корсунской легенде», являющейся частью «Повести временных лет». Следующий миф - о Крыме как Восточной стране - возник и развился в то время, когда на территории полуострова существовало Крымское ханство. А завоевание Крыма Россией в конце XVIII века не только поддержало в литературе уже сложившиеся мифы, но и образовало новые.
Так называемый «Греческий проект» Екатерины II и Г. А. Потемкина дали толчок развитию Античного мифа, тем более что наличие остатков античных городов-государств на территории Крыма способствовали поддержанию этого, что заметно уже в «Херсониде» С. С. Боброва. «С Атридом спорил там Пилад, Там закололся Мит-ридат», - писал А. С. Пушкин о Крыме.
Античный миф возник вместе с другим мифом - мифом о Крыме как Райском саде:
Таврида есть прекрасный сад, Великолепный и обширный, -
писал А. Ф. Воейков в «Послание к друзьям и жене» (1816-1817). И этот последний из перечисленных мифов (может быть, наряду с «восточным») оказался едва ли самым востребованным. Ему отдали дань не только С. С. Бобров и А. С. Пушкин, которые своим творчеством его по сути начали, но также и упомянутый А. Ф. Воейков, и А. Н. Муравьев, и В. Г. Бенедиктов, и А. К. Толстой, и многие другие.
Разрушая предшествующие мифы, но в то же время творя свой, в поэзию (и вообще в литературу) о Крыме вошла Крымская война -прообраз мировых войн XX столетия, унесшая жизни более миллиона человек. Поэтому абсолютно естественным выглядел процесс демифологизации, происходивший в литературе этого времени, поскольку все созданное до сих пор на фоне военных событий выглядело фальшивым и ничтожным. Толчок к этому был дан «Севастопольскими рассказами» Л. Н. Толстого, но уже его «Севастопольская песня» начала создание нового мифа - мифа Крымской войны - нелепой, жестокой, бессмысленной, - поддержанного, хотя и по-разному, Н. А. Некрасовым, А. А. Фетом, А. Н. Апухтиным и другими поэтами. Следы этого мифа и продолжение творения его заметны у многих поэтов рубежа веков (например, у А. А. Ахматовой в поэме «У самого моря» (1912)), хотя новый век все более заявлял о себе очередными общественными катаклизмами.
Тогда же, в XIX веке, рождается и последний крымский миф. Назовем его курортно-туристическим. Его предпосылки были заметны уже в сентиментальных путешествиях начала века, но в полной мере он сформировался лишь во второй его половине, так или иначе оставив свой след во всех (или почти во всех) поэтических произведениях о Крыме XX века.
Крымский миф, несмотря на постоянные разговоры о нем, начиная с 90-х годов XX века, до сих пор существует как некая неосознанная в литературе данность: в любом из своих главных инвариантов он является мифом, полностью не проявленным в писательском сознании. Он не может проявиться полностью, поскольку топическая его привязанность заставляет писателей думать, что черпают они свои образы, символы, мотивы не из текстов, а от самой крымской земли, из истории этой земли, тогда как опираются на культурную память, зафиксированную прежде всего в литературных источниках. Поэтому многие художники так или иначе осознанно привлекали древние мифы (как западные, так и восточные) для своеобразного их претворения в своих произведениях и в непосредственном их изложении, и в опосредованном, но никогда не воспринимали складывающийся у их предшественников и под их пером своеобразный Крымский миф как новую мифологию.
А Крымский миф - именно неомиф, поскольку формировался и формируется в эпохи, когда общественное сознание вошло уже в такую фазу своего развития, когда прежние первоначальные мифологические формы сознания уже были не нужны для объяснения мира и превратились в своеобразные легко узнаваемые символы различных сторон человеческого бытия. Но осталась потребность объемного и точного характерного для сознания каждого члена общества определения и осмысления современного определенной исторической эпохе общественно значимого факта, объекта, понятия, что, несомненно, способствовало и способствует новой мифологизации, в составе которой Крымскому мифу просто отведено одно из необходимых ему мест.
Крымский миф является эволюционирующим. И не только потому, что исторические процессы, происходившие на полуострове, заставляли его меняться, и прежде всего тематически. Но и потому, что предыдущий инвариант мифа никогда не исчезал, а всегда, хотя бы только в виде отдельных элементов, наличествовал в последующем, а также продолжал самостоятельное бытование. С конца ХУШ века начинается взаимопроникновение инвариантов мифа. Их выделение остается возможным, но не столь простым, как это было вначале.
Вот это последнее (способность к эволюции) и обеспечило процесс претворения мифа в текст. Взаимодействие названных инвариантов Крымского мифа - «о святости крымской земли», «восточного», «античного», «райского», «Крымской войны» и «курортного» - в конце концов и сформировало Крымский текст, который со второй половины XIX века прочно занимает свое место в русской литературе.
Выводы. Крымский текст в русской литературе вырос из Крымской темы и Крымского мифа (мифа Тавриды) и способствует дальнейшей мифологизации пространства.
Крымский миф - топический (локальный, региональный) миф, то есть связан с конкретным географическим местом. Поэтому постоянное внимание к Крыму в литературе вызывается и поддерживается теми или иными историческими событиями, связанными с крымской землей. Крымский миф - неомиф, поскольку формировался и формируется в эпохи, когда общественное сознание вошло уже в такую фазу своего развития, когда прежние первоначальные мифологические формы сознания уже были не нужны для объяснения мира и
превратились в своеобразные легко узнаваемые символы различных сторон человеческого бытия.
Одно мифологическое (а точнее, неомифологическое) образование (инвариант) Крымского мифа отличается от другого тематически, и, соответственно, набором понятий и образных представлений, зафиксированных в литературных текстах, начиная с конца X века. Выделяется шесть инвариантов Крымского мифа, которые условно могут быть названы «христианским», «восточным», «райским», «античным», «военным» и «курортным». Формирование первых двух пришлось на первые восемь веков русской письменности. Остальные складывались со второй половины - конца XVIII и до начала XX века и остаются неизменными до сих пор. Тогда же начинается взаимопроникновение инвариантов мифа. Их взаимодействие в конце концов и сформировало Крымский текст
1. Апресян, Ю. Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола [Текст] / Ю. Д. Апресян ; АН СССР. Ин-т рус. яз. - М. : Наука, 1967. - 2511с. : 1 л. 1 схем.
2. Арутюнова, Н. Д. Вариации на тему предложения [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения : доклады на Конференции по теорет. проблемам синтаксиса / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова. - М. : Наука, 1969. - С. 30-
3. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов [Текст] / О. С. Ахманова. - 2-е изд., стер. - М. : Советская энциклопедия, 1969. - 606 с.
4. Бондарев, А. Г. Чеховский миф в современной поэзии [Текст] : Дисс. ... канд. филол. наук / А. Г. Бондарев ; 10.01.01. - Иркутск, 2009. - 194 с.
5. Гак, В. Г, Теоретическая грамматика французского языка [Текст] : [Учеб. для вузов] / В. Г. Гак. - М. : Добросвет, 1999. - 831 с.
6. Грехнев, В. С. Ф. Кессиди. От мифа к логосу. Становление греческой философии. - Изд. 2-Е, испр. и доп. - СПб.: Алетейя, 2003 [Текст] : [рецензия] // Философия и общество. - 2005. - № 3. - С.
Список использованных источников
44.
189-193.
7. Демин, В. И. Исторический миф и миф об истории в современном постмодернистском романе [Текст] : Дисс. ... канд. филол. наук : 10.01.01, 10.01.03 / В. И. Демин. - М., 2012. - 267 с.
8. Кессиди, Ф. Х. От мифа к логосу (Становление греческой философии) [Текст] / Ф. Х. Кессиди. -М. : Мысль, 1972. - 312 с.
9. Кручинкина Н. Д. Интерпретация понятия инварианта в современной лингвистике [Текст] / Н. Д. Кручинкина // Гуманитарные исследования: традиции и инновации: сб. науч. тр. Вып. 2 / МГУ им. Н. П. Огарева. - Саранск, 2006. - С. 49-55.
10. Крымский текст в русской культуре [Текст] : Материалы международной научной конференции. Санкт-Петербург, 4-6 сентября 2006 г. / Под ред. Н. Букс, М. Н. Виролайнен. - СПб. : [Б. и.], 2008. - 250 с.
11. Лингвистический энциклопедический словарь [Текст] / Под ред. В.Н. Ярцевой. - М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.
12. Лосев, А. Ф. Миф - Число - Сущность [Текст] / А. Ф. Лосев ; Сост. А. А. Тахо-Годи ; Общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Махань-кова. - М. : Мысль, 1994. - 919 с.
13. Люсый, А. П. Крымский текст в русской литературе [Текст] / А. П. Люсый. - СПб. : Алетейя, 2003. - 314 с.
14. Люсый, А. П. Наследие Крыма: геософия, текстуальность, идентичность [Текст] / А. П. Люсый. - М. : Русский импульс, 2007. -
15. Малеева, М. А. Миф как социокультурный феномен [Текст] : Дисс. ... канд. филос. наук : 24.00.01 / М. А. Малеева. - Черкесск, 2005. - 163 с.
16. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа [Текст] : монография / Е. М. Мелетинский ; Рос. акад. наук. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. - 2-е изд., репринт. - М. : Вост. лит., 1995. - 407 с. - (Исследования по фольклору и мифологии Востока).
17. Москальская, О. И. Проблемы системного описания синтаксиса. На материале нем. яз [Текст] : [учебное пособие для пед. институтов и фак. иностр. яз. ] / О. И. Москальская. - М. : Высш. школа, 1974. - 156 с.
18. Ницше Ф. Сочинения в 2 т. [Текст] / Ф. Ницше ; Сост., редакция изд., вступ.ст. и примеч. К. А. Свасьяна ; Пер. с нем. - М. : Мысль,
1990. - Т. 1. - 929, [2] с. ; 1 л. портр.; Т. 2. - 829, [1] с. ; 1 л.портр.
240 с.
19. Перцов, Н. В. Инварианты в русском словоизменении [Текст] / Н. В. Перцов. - М. : Языки русской культуры, 2001. - 280 с.
20. Попов, В. Л. Инвариант [Текст] / В. Л. Попов // Математическая энциклопедия / Под ред. И. М. Виноградова. - М.: Советская энциклопедия, 1979. - Т. 2: Д - Коо - С. 526.
21. Раздьяконова, Е. В. Миф как реальность и реальность как миф: мифологические основания современной культуры [Текст] : Дисс. ... канд. филос. наук : 24.00.01 / Е. В. Раздьяконова. - Томск, 2009. -160 с.
22. Савинов, М. В. Миф как особая форма осмысления бытия [Текст] : Дисс. ... канд. филос. наук : 09.00.01/ М. В. Савинов. - М., 2011. - 131 с.
23. Смазнова, О. Ф. Миф как этос культуры в России XIX-XX веков [Текст] : Дисс. ... д-ра филос. наук : 24.00.01/ О. Ф. Смазнова.
- Великий Новгород, 2009. - 341 с.
24. Солнцев, В. М. Язык как системно-структурное образование [Текст] / В. М. Солнцев ; АН СССР. Ин-т востоковедения. - М. : Наука, 1971. - 292 с. : черт.
25. Строганов, М. В. «Мифологические предания счастливее для меня воспоминаний исторических...» (И не только Пушкин) [Текст] / М. В. Строганов // Крымский текст в русской культуре : Материалы международной научной конференции. 4-6 сентября 2006 г. / Под ред. Н. Букс, М. Н. Виролайнен. - СПб. : Изд-во Пушкинского Дома, 2008.
- 250 с. - С. 72-88.
26. Топоров, В. Н. Петербургский текст русской литературы [Текст] : Избранные труды / В. Н. Топоров. - СПб. : «Искусство-СПБ», 2003. - 616 с.
27. Трубецкой, Е. Н. Избранные произведения [Текст] / Е. Н. Трубецкой ; [Авт. вступ. статьи Т. П. Матяш]. - Ростов-на-Дону : Феникс, 1998. - 510, [1] с. - (Выдающиеся мыслители).
28. Элиаде, М. Аспекты мифа [Текст] / Мирна Элиаде ; Пер. с фр. В. Большакова. - М. : Инвест-ППП, 1996. - 240 с.
29. Юнг, К. Г. Душа и миф. Шесть архетипов [Текст] / К. Г. Юнг ; Пер. А. А. Спектор. - М. : ACT ; Минск : Харвест, 2004. - 400 с.
