CC BY
59
Статья / Article
УДК / UDC 340.13
DOI 10.35231/18136230_2021_2_53
Понятие и сущность нетипичного правотворчества: теоретико-правовой анализ
Е. Н. Минченков
Ленинградский государственный университет имени А. С. Пушкина, Санкт-Петербург, Российская Федерация
В работе проводится анализ нетипичного правотворчества на основании позиций существующей юридической доктрины. Дается авторское понятие нетипичного правотворчества.
Раскрывается сущность нетипичного правотворчества с точки зрения нетипичных источников права и нормативно-правовых актов, «типичных» для отечественной системы права, но имеющих процедурные, содержательные и юридико-технические особенности.
Делается вывод о том, что нетипичное правотворчество является самостоятельным правовым феноменом, изучение которого требует всестороннего обсуждения и обстоятельных исследований, в том числе на основе научных достижений в области познания нетипичных источников российского права.
Ключевые слова: правотворчество, нормотворчество, правообразование, нетипичность, нетипичное правотворчество, нетипичное нормотворчество, нетипичные источники права.
Для цитирования: Минченков Е.Н. Понятие и сущность нетипичного правотворчества: теоретико-правовой анализ // Ленинградский юридический журнал. 2021. № 2 (64). С. 53-64. DOI 10.35231/18136230_2021_2_53
The concept and essence of atypical lawmaking: theoretical and legal analysis
Egor N. Minchenkov
Pushkin Leningrad State University, Saint Petersburg, Russian Federation
The article analyzes atypical lawmaking based on the positions of the existing legal doctrine. The author's concept of atypical lawmaking is given.
The essence of atypical lawmaking is revealed from the point of view of atypical sources of law and normative legal acts "typical" for the domestic legal system, but having procedural, substantive and legal and technical features.
© Минченков Е. Н., 2021
It is concluded that atypical lawmaking is an independent legal phenomenon, the study of which requires comprehensive discussion and detailed research, including on the basis of scientific achievements in the field of knowledge of atypical sources of Russian law.
Key words: law-making, rule-making, atypical, atypical law-making, atypical rulemaking, atypical sources of law.
For citation: Minchenkov, E.N. (2021). Ponyatie i sushchnost' netipichnogo pravotvor-chestva: teoretiko-pravovoj analiz [The concept and essence of atypical lawmaking: theoretical and legal analysis]. Leningradskii yuridicheskii zhurnal - Leningrad Legal Journal. No 2 (64). pp. 53-64. DOI 10.35231/18136230_2021_2_53 (In Russian).
Введение
Проблемы теоретического осознания юридической природы источников позитивного права издавна входят в сферу научных интересов отечественных правоведов. Особенно актуальной является тема нетипичных для России форм права. Исследованием правовых обычаев, прецедентов, индивидуальных договоров, правовой доктрины, как специфического источника права, на разных временных этапах занималось внушительное количество теоретиков-классиков. Так, в дореволюционной российской науке эти вопросы изучали Е.В. Васьковский, Г.В. Демченко, Н.М. Корку-нов, Н.И. Лазаревский, Д.И. Мейер, П.И. Новгородцев, И.А. Покровский, Н.С. Таганцев, Н.Е. Чижов1. В советский период более глубоко изучались традиционные источники права, такие как закон и подзаконный акт. Выявлялась их правовая природа, а также системные связи, логика правового регулирования, иерархия и отличие от иных нормативно-правовых актов2.
1 См. Васьковский Е.В. Учение о толковании и применении гражданских законов. Одесса, 1901; Демченко Г.В. Судебный прецедент. Варшава, 1903; Коркунов Н.М. Указ и закон. СПб., 1894; Лазаревский Н.И. Судебная и административная практика как источник права // Вестн. гражданского права. 1916. № 1. С. 12-38; Мейер Д.И. Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003; Покровский И.А. Гражданский суд и закон. Проблема их взаимоотношения. Киев, 1905; Он же. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 89-105; Чижов Н.Е. Источник и формы права. Варшава, 1878.
2 См. Васильeв А.М. Нормативные акты советского социалистического государства. М., 1955; Шебанов А.Ф. Форма советского права. М., 1968; Мицкевич А.В. Акты высших органов Советского государства. Юридическая природа нормативных актов высших органов государственной власти и управления СССР. М., 1967; Само-щенко И.С. Некоторые вопросы учения о нормативных актах социалистического государства // Правоведение. 1969. № 3. С. 26-33; Алексеев С.С. Проблемы теории права. Свердловск, 1973. Т. 2; Поленина С.В. Теоретические проблемы советского законодательства. М., 1979; Система советского законодательства / отв. ред. И.С. Самощенко. М., 1980; Зивс С.Л. Источники права. М., 1981; Тихомиров Ю.А. Теория закона. М., 1982; Васильев Р.Ф. Акты управления (значение, проблемы исследования, понятие). М., 1987; Лукьянова Е.А. Закон как источник советского государственного права. М., 1988.
В 90-е гг. XX в. теоретико-правовые исследования в области источников позитивного права дополнились новыми взглядами и направлениями с помощью интеграции в правовую систему России общепризнанных норм права и принципов международного права, переосмысления роли частного права, возникновения конституционного правосудия, масштабных политических и правовых реформ. Перечисленные объективные причины подтолкнули к активному исследованию новых и малопонятных для отечественной правовой системы России источников позитивного права.
Проблемное поле нетипичного правотворчества
По мере анализа нетипичных источников права в юридической доктрине, на наш взгляд, остались без внимания процедурные вопросы появления и легитимации тех самых нетипичных источников российского права и вопросы переосмысления юридической сущности и правового потенциала субъектов правотворчества в существующей системе права России. Так, в контексте правотворческой деятельности традиционно изучаются вопросы понятия правотворчества, его виды, сущность, принципы, субъекты, законотворческий и нормотворческий процесс. Вместе с тем в теории права не раскрыт достаточно большой массив вопросов, которые опосредует правотворческая деятельность:
- не сложилось единого понимания и концептуального исследования проблем периодизации правотворческой деятельности с учётом специфики субъектов этой деятельности на разных исторических этапах;
- критически скудный объём исследований, посвященных доктри-нальному правотворчеству, президентскому правотворчеству (особенно в период с 2010-2021 гг.), судебному нормотворчеству в контексте последних решений Конституционного суда РФ и Верховного суда РФ;
- в доктрине однозначно не сформулированы понятие нетипичного правотворчества, его сущность и социальная обусловленность. В том числе нет критериев отличия «типичного» от «нетипичного» по какой-либо классификации;
- не сформулированы принципы и юридическая техника нетипичного правотворчества;
- не проведен анализ нетипичного правотворчества и проблем так называемого «опережающего» правового регулирования на основании метода научного синтеза.
Более того на сегодняшний день нетипичное правотворчество и изменение текущего фактического статуса некоторых элементов системы права (например, трансформация регулятивной роли указов Президента РФ или выстраивание правотворчества и правоприменения в соответствии с ведомственными актами Роспотребнадзора в части соблюдения противоэпидемиологического режима) являются темами актуальными не только в теории, но и на практике. По нашему мнению, такой большой спектральный разброс доктринальных тем, связанных с нетипичностью в правотворчестве, говорит о необходимости системных правовых исследований в указанной области, началом которых должен стать анализ понятия нетипичного правотворчества.
Понятие нетипичного правотворчества
Рассмотрим и проанализируем сложившиеся доктринальные подходы к нетипичному правотворчеству.
А.В. Малько и Я.В. Гайворонская отмечают, что «в последнее десятилетие появилось множество документов нетипичной правовой природы -концепции, доктрины, программы, прогнозы развития и т. д.1 Данные документы не предоставляют субъективных прав, не налагают юридических обязанностей и не определяют мер юридической ответственности; они не изменяют правового статуса субъектов и не являются основанием для возникновения, изменения или прекращения правоотношений; иными словами, юридических последствий они не имеют. Следовательно, на основе сформулированных выше признаков данные документы нельзя признать правовыми актами. Однако с учетом специфики указанных документов такой вывод является неверным» [5, с. 8-9]. Для формулировки нетипичности правовой природы концепций, доктрин, программ, прогнозов развития авторы выдвигают тезис о ненормативном характере таких правовых актов, который сами опровергают. Иными словами, выделяется неоднозначный характер такого правотворчества: с одной стороны, по первым перечисленным признакам такие акты нельзя отнести к
1 Например: Указ Президента Российской Федерации от 5.12.2016 № 646 «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации»; Указ Президента Российской Федерации от 24.12. 2014 № 808 «Об утверждении Основ государственной культурной политики»; Указ Президента Российской Федерации от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» и т. д.
нормативным и, соответственно, нельзя считать результатом правотворчества, с другой стороны - процедура принятия таких актов и субъект, принимающий акт такого вида, позволяют обоснованно относить такие документы к результатам правотворчества.
В труде «Нормотворческая юридическая техника» под редакцией Н.А. Власенко указывается, что «в правотворческой практике существуют постоянные элементы строения нормативного правового документа. Хотя и они не всегда имеют место, например, нетипичны в этом плане законопроекты и проекты нормативных документов о внесении изменений и дополнений в действующие акты. Такие проекты имеют своеобразную структуру, самостоятельную логику, что предопределено их функциями в правовом регулировании. Однако большинство проектов нормативных правовых актов подчиняется общим закономерностям структурирования текста» [6]. Таким образом упоминается нетипичный характер и некоторых законодательных актов.
А.С. Домченко пишет, что «в наиболее адекватном понимании о пределах административного нормотворчества в смысле сдержек можно говорить лишь применительно к ординарным ситуациям нормирования (в отсутствие кризисов и угроз, коренной смены стратегии, в том числе в сторону развития). Действительно, чрезвычайная ситуация меняет структуру законодательства1: экстраординарные акты в данном контексте начинают демонстрировать не только новое содержание, но и новую форму. Например, акты главы государства и ведомств постепенно заменяют законодательство, неспособное эффективно регулировать общественные отношения в условиях пандемии COVID-19. Указанные акты в своей совокупности (реже - дискретно) образуют совершенно новый стандарт деятельности (новую норму публичного управления, понимаемую исключительно системно). Форма акта в таком случае и является главным ограничителем - пределом административного нормотворчества» [2]. В
1 В данном контексте справедлива позиция Д.В. Осинцева и О.В. Соболева, которые указывают: «Внешняя форма выражения инструментов правовой регламентации традиционно считается базовым элементом самостоятельной отрасли права. Однако представляется, что классический подход, устанавливающий универсальную систему источников права, играет лишь описательную роль без учета функционального потенциала отдельно взятой отрасли» (Осинцев Д.В., Соболев О.В. Источники административного права // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Сер.: Право. 2016. Т. 16. № 4. С. 109).
57
данном случае автор, в отличие от А.В. Малько и Я.В. Гайворонской, достаточно подробно остановился на сущности нетипичного правотворчества с точки зрения административного нормотворчества и объяснил его как результат реакции на нетипичные объективные ситуации в общественных отношениях.
A.С. Рясина в аннотации к своей статье об оценочных категориях в российском праве замечает, что «Предметом исследования выступают нормы законодательства, содержащие оценочные категории, рассматриваемые как структурные элементы правотворческой и правореализацион-ной техники применительно к российской правовой доктрине и современной юридической практике. Автор исследует оценочные категории, которые используются при конструировании норм частных и публичных отраслей права и находят свое выражение в форме нетипичных нормативных построений и предписаний (правовых презумпций, нормативных обобщений, принципов, общих оговорок); закрепляются в гипотезах, диспозициях и санкциях статей» [8]. Автор упоминает нетипичные нормативные построения как часть правотворческой техники, что позволяет говорить о нетипичном характере правотворчества в некоторых областях.
B.В. Тарасенко упоминает нетипичное правотворчество в отраслевом контексте, приводя пример уголовно-правовой презумпции как «нетипичного средства правотворческой техники, представляющего собой устоявшуюся уголовно-правовую конструкцию, сущность которой является одним из главных показателей совершенства отрасли уголовного права. Необходимость в использовании такого средства обусловлена внутренними особенностями права как нормативного регулятора общественных отношений, а именно такого свойства права, как формальная определенность. Правильное применение уголовно-правовой презумпции позволяет избежать правовых коллизий, облегчить работу правоприменителя, сделать ее более результативной, тем самым обеспечивая одну из основных функций государства - защиту прав и законных интересов граждан. Однако правильное использование данного средства правотворческой техники должно основываться на научно обоснованных положениях» [9].
С точки зрения судебного нормотворчества как одного из видов нетипичного правотворчества рассмотрим позиции М.В. Кучина и Р.Д. Греб-нева. М.В. Кучин приводит зарубежный пример и замечает, что «судебное
нормотворчество в различных государствах романо-германской правовой семьи оценивается неоднозначно. Так, несмотря на отрицательное отношение представителей французской юридической доктрины к нормотвор-ческой функции суда в целом, на практике, напротив, отмечается активная деятельность высших судебных инстанций (Конституционный и Государственный советы, Кассационный суд) в этом направлении [7, с. 15]. В ряде европейских государств, чьи правопорядки относятся к континентальной системе, судебное нормотворчество воспринимается весьма благосклонно. Например, в правовой системе Дании создание судами правовых норм допускается без каких-либо оговорок [10, p. 17]» [4]. В данном примере автор указывает, что в зарубежной правовой мысли сложилось негативное отношение к судебному нормотворчеству в странах романо-германской правовой семьи. Однако на практике такое нормотворчество присутствует, что оставляет возможность относить виды такого нормотворчества к нетипичному и продолжать дальнейшее исследование самой юридической техники нетипичного правотворчества.
Р.Д. Гребнев апеллирует к отечественному опыту и пишет, что «В современной российской правовой действительности вполне назрел вопрос: не пришло ли время для "более самостоятельной и более творческой роли" судов в Российской Федерации? По смелому мнению некоторых исследователей, в современной России возникает необходимость нового реформаторского шага: во-первых, к признанию судебных прецедентов источниками права, во-вторых, к пересмотру правовой природы судебной власти и признанию за судами не только функции правоприменения (основными правоприменителями сегодня являются именно суды), но и в определенной степени функции правотворчества. Нам, в свою очередь, представляется обоснованным утверждать о существовании судебной политики, которая в определенном смысле является предтечей правотворчества» [1]. Отметим, что позицию автора по отношению к нетипичному судебному правотворчеству в России можно назвать сдержанной, так как исследователем не поддерживается тезис о судебном правотворчестве, но признается существование судебной политики как предпосылки становления судебного правотворчества.
Рассматривая правотворчество Президента РФ А.Д. Кадетова заключает, что «нормативные акты, издаваемые Президентом РФ, обладают специфическим статусом. С другими подзаконными актами их объеди-
няет требование об обязательном соответствии Конституции РФ и федеральным законам. В то же время указы Президента РФ могут быть направлены не на уточнение законодательных положений, а на создание абсолютно нового регулирования (т. е. быть направлены не только на исполнение закона, но и на восполнение пробела в законодательстве). Конституционный Суд РФ признал не противоречащим Конституции РФ "издание Президентом России указов, восполняющих пробелы в правовом регулировании по вопросам, требующим законодательного решения, при условии, что такие указы не противоречат Конституции РФ и федеральным законам, а их действие во времени ограничивается до принятия соответствующих законодательных актов"1. Таким образом, Президент РФ вправе осуществлять так называемое опережающее правотворчество в целях регулирования вопросов, не регламентированных законодательством» [3]. Автор обосновывает специфический статус указов Президента РФ и упоминает опережающее правотворчество, которое, по нашему мнению, относится к нетипичному правотворчеству.
Обозрев различные подходы к нетипичному правотворчеству и принимая во внимание контекст правовой системы России, в котором нетипичное правотворчество нами исследуется, мы можем сделать вывод, что нетипичное правотворчество - это процесс формализации различных источников российского права, в том числе не характерных для отечественной национально-правовой системы, с целью официального выражения юридических норм, фактически регулирующих общественные отношения.
Сущность нетипичного правотворчества
Сама сущность нетипичного правотворчества, по нашему мнению, имеет дуалистический характер.
С одной стороны, нетипичное правотворчество семантически отсылает к чему-то, что выходит за пределы образца, принятого для опреде-
w w n w
ленной системы явлений. В системе правовых явлений типичное - нечто
1 См. Постановление Конституционного суда РФ от 30 апреля 1996 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности пункта 2 Указа Президента Российской Федерации от 3 октября 1994 г. № 1969 «О мерах по укреплению единой системы исполнительной власти в Российской Федерации» и пункта 2.3 Положения о главе администрации края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа Российской Федерации, утвержденного названным Указом».
60
среднее, нормальное1. Очевидно, что признание доктрины или судебной практики в качестве источника права радикально отличается от воззрений на нормативно-правовой акт как форму права. Закон традиционно считается типичным источником права романо-германской правовой семьи, таким образом, его сравнение с доктриной или судебной практикой позволяет использовать термин «нетипичность» по отношению к последним. В таком случае сущность нетипичного правотворчества - легализация нетипичных источников права для инкорпорирования в отечественную систему правового регулирования.
С другой стороны, нам представляется обоснованным тезис, что нетипичное правотворчество не только легализует нечто формально-юридически нетипичное. В системе права РФ каждый источник права имеет своё место в классификации по юридической силе и обладает собственной регулятивной целью. Так, Конституция РФ декларирует права человека, определяет обязанности гражданина, провозглашает основы конституционного строя и др. Федеральные законы раскрывают содержание Конституции РФ, реализуя весь потенциал нормативно-правового регулирования и устанавливая конкретные правила поведения. Указы Президента РФ, Постановления Правительства РФ уточняют процедурные вопросы, затрагиваемые в федеральных законах, и направлены на регламентацию узкого спектра или части общественных отношений. При этом за последнее время на практике появилось большое количество случаев специфичного правотворчества Президента РФ, регулятивный смысл и цель которого во многом совпадает с законотворчеством. Такая ситуация сложилась ввиду нестандартных объективных причин, связанных с пандемией COVID-19. В качестве примера приведем Указ Президента РФ от 23 апреля 2021 г. № 242 «Об установлении на территории Российской Федерации нерабочих дней в мае 2021 года»2, которым устанавливаются нерабочие оплачиваемые дни. Дефиниция «нерабочий оплачиваемый день» отсутствует в Трудовом кодексе РФ и иных нормативно-правовых актах. По этой причине при расчете аванса и заработной
1 Понятие «нетипичное» в различных аспектах использовалось в отечественной юриспруденции (Ойгензихт В.А. Нетипичные договорные отношения в гражданском праве. Душанбе, 1984; Чиркин В.Е. Нетипичные формы правления в современном государстве // Государство и право. 1994. № 1. С. 109-115; Писчиков В.А. Смешанные и нетипичные договоры в гражданском праве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004).
2 Российская газета. 26.04.2021. № 89.
61
платы работодатели руководствовались нормативно-правовым актом меньшей юридической силы (Указ Президента РФ) по отношению к нормативно-правовому акту большей юридической силы (Закон, Трудовой кодекс РФ). Отдельно скажем, что существует ряд иных Указов Президента РФ до 2020 г., юридическая сила и цель которых сложно различима по смыслу с федеральными законами1. Такая ситуация, по нашему мнению, считается ярким примером нетипичного правотворчества не только в смысле нетипичности субъекта (согласно Конституции РФ, президент вправе издавать указы и распоряжения), а в смысле нетипичности соотношения:
1) содержания нормативно-правового акта;
2) субъекта, принявшего нормативно-правовой акт;
3) юридической силы принятого нормативно-правового акта;
4) практики фактического применения нормативно-правового акта.
Заключение
В заключение статьи сделаем следующий вывод. Нетипичное правотворчество является самостоятельным правовым феноменом, изучение которого требует всестороннего обсуждения и обстоятельных исследований в том числе на основе научных достижений в области познания нетипичных источников российского права. Нетипичное правотворчество - это процесс формализации различных источников российского права, в том числе не характерных для отечественной национально-правовой системы, с целью официального выражения юридических норм, фактически регулирующих общественные отношения. Сущность нетипичного правотворчества носит дуалистический характер и сводится не только к процедурному оформлению нетипичных источников права, но и к специфике принятия, содержания, юридической силы и практики применения нормативно-правовых актов.
1 См., например: Указ Президента РФ от 10 октября 2019 г. № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» // СЗ РФ от 14.10.2019. № 41. Ст. 5700; Указ Президента РФ от 5 декабря 2016 г. № 646 «Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации» // СЗ РФ от 12.12.2016. № 50. Ст. 7074.; Указ Президента РФ от 2 апреля 2013 г. № 309 «О мерах по реализации отдельных положений Федерального закона "О противодействии коррупции"» // СЗ РФ от 08.04.2013. № 14. Ст. 1670.
В дальнейшем интересно более подробное глубокое теоретико-правовое исследование понятия нетипичного правотворчества, а также его признаков, принципов и юридической техники.
Список литературы
1. Гребнев Р.Д. Роль и место судебных актов в правотворческом процессе // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2020. № 2. С. 23-35.
2. Домченко А.С. Пределы административного нормотворчества // Электронное приложение к Российскому юридическому журналу. 2020. № 4. С. 17-24.
3. Кадетова А.Д. Органы исполнительной власти Российской Федерации в системе субъектов правотворчества // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2019. № 6. С. 186-193.
4. Кучин М.В. Судебное нормотворчество: дискуссионные аспекты // Российский юридический журнал. 2016. № 3. С. 34-45.
5. Малько А.В., Гайворонская Я.В. Доктринальные акты как основной инструмент правовой политики // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 1. С. 4-25.
6. Нормотворческая юридическая техника / под ред. Н.А. Власенко. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, 2013. [Электронный ресурс]. URL: https://internet.garant.rU/#/document/57733122/ (дата обращения: 19.05.2021).
7. Оськина И., Лупу А. Судебное правотворчество во Франции // ЭЖ-Юрист. 2013. № 7. С. 15.
8. Рясина А.С. Оценочные категории в российском праве: современные подходы // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 3. [Электронный ресурс]. URL: https://internet.garant.rU/#/document/57466563/ (дата обращения: 19.05.2021).
9. Тарасенко В.В. К вопросу о роли уголовно-правовой презумпции при конструировании института условно-досрочного освобождения от отбывания наказания (ст. 79 УК РФ) // Гражданин и право. 2020. № 9. [Электронный ресурс]. URL: https://internet.garant.rU/#/document/77339272/ (дата обращения: 19.05.2021).
10. Gomard B.A. Programme of Legal Policy on Judge-made Law // Scandinavian Studies in Law. 1988. Vol. 32. P. 17.
References
1. Grebnev, R.D. (2020). Rol' i mesto sudebnyh aktov v pravotvorcheskom processe [Role and place of judicial acts in the law-making process]. ZHurnal zarubezhnogo za-konodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniya - Journal of foreign legislation and comparative law. No 2. pp. 23-35. (In Russian).
2. Domchenko, A.S. (2020). Predely administrativnogo normotvorchestva [Limits of administrative rulemaking]. Elektronnoe prilozhenie k Rossijskomu yuridicheskomu zhur-nalu - Electronic appendix to the Russian Legal Journal. No 4. pp. 17-24. (In Russian).
3. Kadetova, A.D. (2019). Organy ispolnitel'noj vlasti Rossijskoj Federacii v sisteme sub"ektov pravotvorchestva [Executive authorities of the Russian Federation in the system of subjects of law-making]. Vestnik Universiteta imeni O.E. Kutafina (MGYUA) - Bulletin of the University named after O.E. Kutafin (Moscow State University). No 6. pp. 186-193. (In Russian).
4. Kuchin, M.V. (2016). Sudebnoe normotvorchestvo: diskussionnye aspekty [Judicial rulemaking: discussion aspects]. Rossijskij yuridicheskij zhurnal - Russian legal journal. No 3. pp. 34-45. (In Russian).
5. Mal'ko, A.V., Gajvoronskaya, YA.V. (2018). Doktrinal'nye akty kak osnovnoj instrument pravovoj politiki [Doctrinal acts as the main instrument of legal policy]. Pravo. ZHurnal Vysshej shkoly ekonomiki - Law. Journal of the Higher School of Economics. No 1. pp. 425. (In Russian).
6. Normotvorcheskaya yuridicheskaya tekhnika [Norm-making legal technique]. (2013). pod red. N.A. Vlasenko. Moscow: Institut zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniya pri Pravitel'stve RF. URL: https://internet.garant.ru/#/document/57733122/ (In Russian).
7. Os'kina, I., Lupu, A. (2013). Sudebnoe pravotvorchestvo vo Francii [Judicial lawmaking in France]. EZH-YUrist - EJ-Lawyer. No 7. pp. 15. (In Russian).
8. Ryasina, A.S. (2015). Ocenochnye kategorii v rossijskom prave: sovremennye pod-hody [Evaluation categories in Russian law: modern approaches]. Aktual'nye problemy ros-sijskogo prava - Current problems of Russian law. No 3. URL: https://internet.garant.ru/#/document/57466563/ (In Russian).
9. Tarasenko, V.V. (2020). K voprosu o roli ugolovno-pravovoj prezumpcii pri kon-struirovanii instituta uslovno-dosrochnogo osvobozhdeniya ot otbyvaniya nakazaniya (st. 79 UK RF) [On the role of the criminal presumption in the design of the institution of parole from serving a sentence (Article 79 of the Criminal Code of the Russian Federation)]. Grazhdanin i pravo - Citizen and law. No 9. URL: https://internet.garant.ru/#/document/77339272/ (In Russian).
10. Gomard, B.A. (1988). Programme of Legal Policy on Judge-made Law. Scandinavian Studies in Law. Vol. 32. P. 17.
Минченков Егор Николаевич, ассистент кафедры теории и истории государства и права, Ленинградский государственный университет имени А.С. Пушкина, Санкт-Петербург, Российская Федерация, ORCID ID: 0000-0002-7828-7254, e-mail: egorminch96@yandex.ru
Egor N. Minchenkov, assistant of the Department of Theory and History of State and Law, Pushkin Leningrad State University, Saint Petersburg, Russian Federation, ORCID ID: 0000-0002-7828-7254, e-mail: egorminch96@yandex.ru
Об авторе
About the author
Поступила в редакцию: 20.05.2021
Received: 20 May 2021
Принята к публикации: 27.05.2021
Accepted: 27 May 2021
Опубликована: 29.06.2021
Published: 29 June 2021
