CC BY
59ПОНЯТИЕ И ПРИЗНАКИ ИЗБИРАТЕЛЬНО-ПРАВОВОГО ДЕЛИКТА
Д.С. Рымарев
Избирательно-правовой деликт является фактическим основанием конституционно-правовой ответственности участников выборов, выступает разновидностью конституционного деликта и обладает признаками последнего.
Конституционный деликт - это деяние (действие или бездействие) субъекта конституционно-правовых отношений, не отвечающее должному поведению и влекущее за собой применение мер конституционной ответственности [1].
Данное определение является достаточно общепринятым в юридической литературе, однако термин «должное поведение», по мнению ряда авторов, допускает многозначное толкование и требует дополнительного разъяснения [2].
Как отмечают В.А. Виноградов [3] и Л.В. Заб-ровская [4], формулировка «несоответствие должному поведению» охватывает любое деяние, отклоняющееся от конституционной модели, нарушающее запреты, выходящее за пределы дозволенного поведения, которое закреплено нормами конституционного права или, хотя и не предусмотрено конкретной нормой права, противоречит общим принципам и смыслу Конституции.
Данная трактовка, на наш взгляд, достаточно широко определяет понятие конституционного деликта, в рамках которого любое нарушение правовых норм может быть признано таковым. Между тем указанный подход не согласуется с нормативным основанием конституционно-правовой ответственности, обозначенным исключительно нормами конституционного права. При этом мы не должны забывать о двойственной природе конституционно-правовых отношений, так как конституционное право регулирует по существу все общественные отношения, в одном случае непосредственно, а в другом - опосредованно. Однако использование данного подхода, который допускает в качестве основания 2Д любое деяние, даже и не предусмотренное конкретной нормой права, противоречащее общим
принципам и смыслу Конституции Российской Федерации, ведет к нечеткости формулировки такого неотъемлемого признака конституционного деликта, как противоправность и к достаточно широкому усмотрению при применении мер конституционно-правовой ответственности в том или ином случае. Поэтому трактовка «несоответствие должному поведению» должна ограничиваться рамками конституционно-правовых норм.
Одна из узловых проблем при рассмотрении конституционных деликтов связана с определением признаков последних. В юридической литературе предложено в качестве таких признаков рассматривать: противоправность, деяние (действие или бездействие), виновность, общественную опасность, наказуемость и специальный субъект ответственности [5]. При этом, если относительно наличия трех первых из них в содержании понятия конституционного деликта ученые едины во мнениях, то в отношении признаков общественной опасности, наказуемости и специального субъекта ответственности высказаны ряд замечаний.
Так, по мнению А.А. Кондрашева, категория «общественная опасность» сконструирована теоретиками уголовного права для адекватной дифференциации уголовного наказания за совершенные преступления. «В рамках же конституционного права ни о какой дифференциации наказания практически не может идти речи, кроме того, изначально невозможно определить общественную опасность действий коллективного субъекта» [6].
Сторонники выделения данного признака применительно к конституционным деликтам указывают, что общественная опасность выражается в посягательстве деяния (причинении вреда либо создании опасности его причинения) на защищаемые правом общественные отношения в особой сфере - сфере осуществления публичной власти [7].
В.А. Виноградов и В.О. Лучин в своих исследованиях говорят не об общественной опасности, а об общественной вредности деяния. «Общественно вредным является деяние, которое причиняет вред объектам, охраняемым конституционным правом, либо ставит
их под непосредственную угрозу причинения вреда» [8]. При этом общественная вредность некоторых из конституционных деликтов повышается до уровня общественной опасности. Об этом свидетельствует частичное совпадение диспозиций отдельных норм конституционного и уголовного права [9].
Если обратиться к самому термину «общественная опасность», наибольшую разработанность который получил в рамках науки уголовного права, то в данной категории выделяют качественную и количественную стороны. Характер общественной опасности принято называть качественной характеристикой преступления (он определяется теми общественными отношениями, на которые идет посягательство), а степень (которая находит свое выражение в санкции) - количественной [10].
Безусловно, в рамках конституционного права пока сложно говорить о дифференциации наказания, однако, с точки зрения качественной характеристики конституционных деликтов, исходя из видов объектов, на которые идет посягательство при совершении правонарушения в конституционно-правовой сфере, категория «общественная опасность» вполне применима. Это, в частности, подтверждается различными классификациями конституционных деликтов по их объекту [11]. Между тем следует согласиться с А.А. Кондрашевым, что сам термин «общественная опасность» несколько неприемлем для сферы конституционных правоотношений, так как данная категория применима для преступления как самого серьезного посягательства на охраняемые правом общественные отношения. Поэтому в рамках исследования конституционных деликтов следует согласиться с учеными, использующими понятие «общественная вредность» как наиболее соответствующее в терминологическом плане.
В отношении наказуемости как признака конституционного деликта высказано замечание, что данный признак выступает элементом не правонарушения, а его последствия - ответственности [12]. Однако необходимость его указания, выражающегося в том, что за определенное противоправное деяние в конституционно-правовой сфере предусмотрена соответствующая мера ответственности, представляется нам вполне очевидной.
Действительно, как отмечают М.П. Авдеенко-ва и Ю.А. Дмитриев, деяние может быть общественно вредным, посягать на общественные отношения, противоречить предписаниям правовых норм, но если в законодательстве Российской Федерации не предусмотрена конкретная мера конституционно-правовой ответственности за такое деяние, то деяние нельзя считать конституционно-правовым деликтом [13]. В качестве примера можно привести такое деяние, как вынос избирательного бюллетеня избирателем из помещения для голосования, которое в последнее время часто встречается при проведении избирательных кампаний.
Данное деяние является общественно вредным, поскольку создает угрозу причинения вреда общественным отношениям, связанным с реализацией гражданами избирательных прав, нередко служит основой для применения такой избирательной технологии, как «карусель» и в дальнейшем может не позволить выявить действительную волю избирателей на соответствующих выборах.
Соответствующий п. 11 ст. 64 Федерального закона от 12 июня 2002 г № 67-ФЗ (в ред. Федерального закона от 7 мая 2013 г № 102-ФЗ) «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (далее - Федеральный закон об основных гарантиях избирательных прав) [14] регламентирует, что заполненные избирательные бюллетени опускаются избирателями в опечатанные (опломбированные) ящики для голосования либо в технические средства подсчета голосов при их использовании. Таким образом, вынос избирательного бюллетеня избирателем является актом поведения, который прямо не соответствует конкретизированным требованиям п. 11 ст. 64 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав, поскольку в данной норме федеральный законодатель устанавливает только один вариант акта поведения лица при голосовании.
Вместе с тем, в действующем избирательном законодательстве до сих пор не установлена соответствующая мера ответственности за такое деяние, что, в свою очередь, не позволяет нам рассматривать вынос избирательного бюллетеня избирателем из помещения для го- 2| лосования как избирательно-правовой деликт.
В связи с этим признак наказуемости также следует выделять при характеристики деяния как конституционного деликта.
Также мы не можем согласиться с мнением, что не нужно включать признак специального субъекта ответственности в содержание понятия конституционного деликта [15].
Следует отметить, что в теории права к основным признакам правонарушения относится то обстоятельство, что правонарушение совершается людьми деликтоспособными, т.е. способными контролировать свою волю и свое поведение, отдавать отчет в своих действиях, осознавать их противоправность и быть в состоянии нести ответственность за их последствия [16].
В конституционно-правовой сфере для признания лица субъектом конституционно-правовой ответственности необходимо обладать особым статусом. В связи с этим в юридической литературе отмечается, что субъектами конституционно-правовой ответственности могут стать только те субъекты конституционно-правовых отношений, которые обладают конституционной деликтоспособностью, т.е. на данные субъекты возложены соответствующие обязанности отвечать за свое юридически значимое поведение, они могут претерпевать негативное воздействие конституционно-правовых норм в случае отклонения от должного поведения, предусмотренного этими нормами, а также имеют признанную нормами конституционного права способность подвергаться действию мер конституционно-правовой ответственности [17].
На наш взгляд, признак конституционной деликтоспособности является неотъемлемым признаком конституционного деликта, поскольку при его отсутствии нельзя говорить о его совершении.
В качестве примера можно привести гражданское дело, которое 30 августа 2003 г. рассматривал Свердловский областной суд по заявлению Ю.Г. Кузнецова об отмене регистрации зарегистрированного кандидата на должность губернатора Свердловской области А.А. Вихаре-ва. В данном деле заявитель поставил в вину кандидату использование денежных средств помимо избирательного фонда путем размещения 22 в период со дня начала избирательной кампании по выборам губернатора Свердловской области
(10 июня 2003 г.) до дня выдвижения А.А. Ви-харева кандидатом на указанную должность (18 июля 2003 г.) рекламных материалов [18]. Несмотря на то, что судом не была установлена причастность самого А.А. Вихарева к размещению указанных материалов (они размещались «Некоммерческим детским благотворительным фондом Вихарева», который был учрежден другим физическим лицом с согласия А.А. Виха-рева), как справедливо отмечает А.Г. Сидякин, в данной ситуации нельзя было говорить о правонарушении в сфере избирательного права в принципе, поскольку на момент предполагаемого заявителем нарушения А.А. Вихарев не являлся кандидатом, т.е. субъектом конституционно-правовой ответственности [19].
Таким образом, конституционный деликт представляет собой виновное, противоправное, общественно вредное деяние в форме действия или бездействия, посягающее на сферу конституционно-правовых отношений, за совершение которого к соответствующему субъекту применяются меры конституционно-правовой ответственности.
Данное понятие раскрывает социально-политическое содержание конституционного деликта, указывая его основное социальное свойство - общественную вредность, поскольку «всякое конституционно-правовое правонарушение нарушает установленный в Российской Федерации правопорядок, мешает нормальному осуществлению отдельных функций государственной власти, посягает на интересы общества и государства» [20].
На основании определения конституционно-правового деликта, обозначенного нами выше, с учетом существующих в юридической литературе позиций по данному вопросу [21] избирательно-правовой деликт следует определить как виновное, противоправное, общественно вредное деяние в форме действия или бездействия, посягающее на избирательные правоотношения, за совершение которого на основании законодательства о выборах к соответствующему субъекту избирательно-правовых отношений может быть применена мера конституционно-правовой ответственности.
При этом к основным признакам избирательно-правового деликта следует отнести: противоправность, общественную вредность, виновность, наказуемость.
Противоправность как признак избирательно-правового деликта свидетельствует о том, что лицо, его совершившее, нарушило запрет, содержащийся в норме избирательного законодательства.
В частности, Федеральный закон об основных гарантиях избирательных прав в ст. 31, 38, 56, 76 и др. исчерпывающим образом устанавливает, какие деяния являются противоправными, предусматривая за их совершение соответствующие меры ответственности.
Общественная вредность означает, что данное деяние причиняет или создает угрозу причинения вреда общественным отношениям, связанным с реализацией гражданами избирательных прав, на которые идет посягательство при его совершении. При этом общественная вредность является объективным свойством избирательно-правового деликта. Он причиняет вред общественным отношениям независимо от сознания и воли законодателя, потому что по своей внутренней сущности противоречит нормальным условиям организации и проведения выборных процедур. В этой связи задача законодателя состоит в том, чтобы правильно спрогнозировать и оценить складывающуюся практику применения избирательного законодательства на определенном этапе и своевременно принять решение об отнесении деяния к числу избирательно-правовых деликтов.
Противоправность и общественная вредность соотносятся между собой как формальный и материальный признак избирательно-правового деликта. При этом противоправность - формальный признак деликта - следует понимать как закрепленность признаков деяния в избирательном законодательстве, наличие внешней формы, определяющей существенные признаки избирательного деликта. Общественную вредность можно назвать материальным признаком избирательно-правового деликта, поскольку он призван ответить на вопрос о том, почему из всей массы возможных деяний законодатель в качестве противоправных выбрал те, которые указаны в избирательном законодательстве и за которые установлены соответствующие меры конституционно-правовой ответственности.
Избирательный деликт в содержательном плане представляет собой деяние, которое
может быть совершено в форме действия или бездействия. Используя такую формулировку, следует подчеркнуть, что избирательно-правовой деликт - это всегда поведение, деятельность субъектов конституционно-правовой ответственности (кандидатов, зарегистрированных кандидатов, избирательных объединений и др.). При этом их противоправное поведение может быть выражено как в активной деятельности (использование избирательным объединением при финансировании своей избирательной кампании помимо средств собственного избирательного фонда иных денежных средств, составляющих более 5 процентов от установленного законом предельного размера расходования средств избирательного фонда; подкуп избирателей избирательным объединением, его доверенным лицом, уполномоченным представителем, а также действовавшими по их поручению иным лицом или организацией) [22], так и в бездействии соответствующего лица в случаях, когда на него законом была возложена обязанность действовать (несоздание избирательным объединением избирательного фонда; неисполнение избирательной комиссией решения суда или вышестоящей комиссии, решений Центральной избирательной комиссии Российской Федерации, избирательной комиссии субъекта Российской Федерации, избирательной комиссии муниципального района; невыполнение комиссией обязанности по назначению выборов, повлекшее за собой назначение выборов временной избирательной комиссией) [23].
Данный признак указывает на то, что противоправное поведение соответствующего субъекта должно сопровождаться его непосредственной деятельностью, объективироваться «во вне». Намерения, цели, ради осуществления которых не предпринимаются действия, находятся в неправовой плоскости.
Виновность предполагает установление вины лица и тем самым отвергает возможность объективного вменения при привлечении к конституционно-правовой ответственности за избирательно-правовые деликты.
Исключение данного признака из содержания понятия избирательно-правового деликта представляется недопустимым, поскольку на- 23 личие вины является общепризнанным прин-
24
ципом юридической ответственности во всех отраслях права [24].
Наличие у субъекта избирательно-правовых отношений избирательной деликтоспособ-ности является неотъемлемым условием для признания лица субъектом конституционно-правовой ответственности за избирательно-правовые деликты. Только при наличии указанного признака можно говорить о совершении лицом избирательно-правового деликта. При этом необходимо отметить, что не все участники выборов могут быть субъектами конституционно-правовой ответственности за избирательно-правовые деликты, поскольку действующее избирательное законодательство не предусматривает для них соответствующей способности быть подвергнутыми воздействию мер конституционно-правовой ответственности.
Под наказуемостью как признаком избирательно-правового деликта следует понимать возможность применения меры конституционно-правовой ответственности за совершение соответствующего противоправного деяния в избирательно-правовой сфере. Данный признак является неотъемлемым для характеристики избирательно-правового деликта, так как деяние может быть общественно вредным, посягать на общественные отношения, противоречить предписаниям правовых норм, но если в избирательном законодательстве не предусмотрена конкретная мера конституционно-правовой ответственности за такое деяние, то его нельзя считать избирательным деликтом.
Как отмечает Л.В. Забровская, в настоящее время нарушение большинства российских конституционно-правовых норм не влечет за собой каких-либо неблагоприятных последствий, поскольку отсутствуют указания на возможность применения в этих случаях мер государственного (или приравненного к нему общественного принуждения). Исключение, по её мнению, составляет избирательное право, достигнувшее определенного прогресса в сфере конституционно-правовой ответственности [25].
Анализ действующего избирательного законодательства позволяет нам выделить следующие меры конституционно-правовой ответственности, которые могут быть приме-
нены к участникам выборов за совершение избирательно-правовых деликтов: предупреждение, отказ в регистрации кандидата (списка кандидатов), отмена регистрации кандидата (списка кандидатов), расформирование избирательной комиссии, удаление наблюдателя из помещения для голосования, отзыв аккредитации международного (иностранного) наблюдателя, досрочное прекращение полномочий члена избирательной комиссии с правом решающего голоса в связи с признанием его систематически не выполняющим обязанности вступившим в законную силу решением суда, а также отстранение члена участковой избирательной комиссии от участия в ее работе в день голосования.
Данные меры являются одной из отличительных особенностей конституционно-правовой ответственности участников выборов. При этом указанный перечень носит достаточно дискуссионный характер, поскольку в отдельных работах удаление наблюдателя из помещения для голосования, отзыв аккредитации международного (иностранного) наблюдателя, досрочное прекращение полномочий члена избирательной комиссии с правом решающего голоса в связи с признанием его систематически не выполняющим обязанности вступившим в законную силу решением суда, а также отстранение члена участковой избирательной комиссии от участия в ее работе в день голосования не выделяют в качестве мер конституционно-правовой ответственности, но вместе с тем признание результатов выборов недействительными, отмена решения о признании кандидата избранным относят к таковым [26].
На наш взгляд, признак наказуемости следует понимать таким образом, что каждый факт совершения противоправного деяния в избирательно-правовой сфере сопровождается угрозой применения соответствующих мер ответственности. Только такие деяния считаются деликтами, за которые законодатель предусмотрел определенные отрицательные последствия в избирательном законодательстве.
В довершение характеристики фактического основания конституционно-правовой ответственности участников выборов необходимо отметить, что в определяемом нами контек-
сте избирательно-правовой деликт представляет собой акт поведения, который в юридической плоскости находит свое выражение в конструкции состава избирательно-правового деликта. В этом отношении конкретное противоправное деяние в избирательно-правовой сфере и его состав соотносятся между собой как явление объективной действительности и юридическое понятие о нем как о правонарушении.
В юридической литературе нет единого мнения об использовании состава как юридической конструкции применительно к конституционному праву. Одни авторы признают указанную концепцию [27], другие отмечают, что в качестве основания или условия конституционно-правовой ответственности следует ограничиться установлением противоправного деяния и вины как особого субъективного (для физических лиц) и в определенном смысле объективного условия возложения ответственности (для юридических лиц и государственных органов), не прибегая к использованию понятия состава [28].
По замечанию А.А. Кондрашева, как правило, не имеет юридического значения в процессе реализации конституционно-правовой ответственности детальное установление объекта и некоторых признаков объективной стороны (вредные последствия и причинная связь). Не столь важны для квалификации деяния и определенные признаки субъекта как элемента состава (возраст, вменяемость, обстоятельства, отягчающие или смягчающие ответственность). Поэтому, по его мнению, использование конструкции состава для конституционных деликтов представляется излишним [29].
Действительно, ряд элементов, которые принято выделять в рамках состава правонарушения в теории права, на данном этапе развития конституционного законодательства для отдельных конституционных деликтов не имеют юридического значения, но вместе с тем, на наш взгляд, использование юридической конструкции «состава правонарушения» является необходимым для избирательно-правовой сферы, поскольку позволяет наиболее грамотно провести юридическую квалификацию соответствующего деяния и не упустить ни один квалифицирующий признак, позволяющий разграничить избирательно-правовые деликты.
Удобство применения данной юридической конструкции можно показать на примере следующей ситуации из судебной практики.
Верховным Судом Российской Федерации 6 декабря 2003 г было рассмотрено дело № 1-Г03-46 [30], суть которого заключалась в том, что в период избирательной кампании кандидата К. в журналах «Эксперт» и «Эксперт Северо-Запад» была размещена реклама, а также проведена выставка продукции в г. Москва ОАО «Архангельский ЦБК», председателем Совета директоров которого являлся кандидат. При этом данные публикации и выставка не были оплачены из избирательного фонда кандидата.
Суд первой инстанции посчитал, что, поскольку журналы с коммерческой рекламой предприятия распространялись на территории избирательного округа № 61, где баллотировался кандидат К., и участие предприятия ОАО «Архангельский ЦБК» широко освещалось в СМИ, в действиях кандидата К. имеется состав использования денежных средств помимо избирательного фонда, составляющих более 5 процентов от предельного размера расходования средств избирательного фонда, и отменил его регистрацию.
Вместе с тем, Верховный Суд Российской Федерации не согласился с данным решением, указав, что решение суда первой инстанции не содержит указаний на то обстоятельство, что средства, потраченные предприятием на рекламу своей продукции, были использованы в целях достижения определенных результатов на выборах именно кандидатом К.
При этом Верховный Суд Российской Федерации в данном определении особо подчеркнул, что осуществление рекламы организации, учредителями, собственниками, владельцами и (или) членами органов управления которых являются кандидаты в депутаты, в период избирательной кампании не является единственным или, как указал суд первой инстанции, безусловным обстоятельством для её оплаты за счет средств соответствующего избирательного фонда. Для такой оплаты необходимо также, чтобы реклама использовалась кандидатом именно в целях достижения определенного результата на выборах. Это позиция встречается и в дальнейших 25 решениях [31].
26
Если мы рассмотрим описанные выше обстоятельства дела через призму юридической конструкции такого состава избирательно-правового деликта, как использование кандидатом при финансировании своей избирательной кампании денежных средств помимо собственного избирательного фонда (подп. «з» п. 24 ст. 38, подп. «б» п. 8 ст. 76 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав), то установим, почему описанная выше ситуация из судебной практики таковым не является.
В частности, объектом данного избирательно-правового деликта являются урегулированные нормами избирательного права общественные отношения, связанные с финансированием избирательной кампании кандидата (избирательного объединения). Безусловно, нашей ситуацией затрагиваются указанные общественные отношения, поскольку распространение соответствующих журналов с коммерческой рекламой, а также широкое освещение в СМИ деятельности предприятия без оплаты из соответствующего избирательного фонда осуществлялось уже в период после выдвижения кандидата К. в качестве кандидата, когда он уже был соответственно вовлечен в избирательно-правовые отношения.
Объективную сторону данного состава образуют действия, связанные с расходованием денежных средств на проведение избирательной кампании не из избирательного фонда кандидата.
С учетом практики применения избирательного законодательства к объективной стороне рассматриваемого деяния также относятся: использование средств анонимных жертвователей [32]; проведение агитации без оплаты из избирательного фонда [33]; отсутствие предварительной оплаты перед распространением агитационного материала [34]; распространение агитационного материала, оплаченного из избирательного фонда другого кандидата (избирательного объединения) [35]; передача денежных средств, подарков без призывов проголосовать за или против кандидата [36]; осуществление рекламы организации, учредителями, собственниками, владельцами и (или) членами органов управления которых являются кандидаты, в целях достижения определенного результата на выборах [37].
При этом общая сумма таких средств должна превышать 5 процентов от предельного размера расходования средств избирательного фонда.
Очень важно отметить, что именно по объективной стороне можно отграничить данный состав от такого избирательно-правового деликта, как подкуп. Особенностью объективной стороны подкупа избирателей служит установление обязательного условия агитации, просьбы или требования голосовать за кандидата или против него при передаче соответствующих благ или обещании их передачи [38], в то время как при использовании денежных средств помимо избирательного фонда кандидату для достижения определенного результата на выборах не обязательно призывать избирателей голосовать за или против, достаточно создать положительный образа кандидата в глазах избирателей путем совершения иных действий, в частности, передачи денежных средств, подарков и т.п. [39].
Данный подробный анализ избирательно-правовых деликтов можно детально провести только с использованием конструкции «состава избирательно-правового деликта».
Субъектами избирательно-правового деликта, сформулированного в подп. «з» п. 24 ст. 38, подп. «б» п. 8 ст. 76 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав, могут быть кандидат, зарегистрированный кандидат.
Вместе с тем, можно предположить, что если бы распространение соответствующих журналов с коммерческой рекламой, а также широкое освещение в СМИ деятельности предприятия осуществлялось К. до его выдвижения в качестве кандидата, то, безусловно, данное деяние нельзя было расценить избирательно-правовым деликтом, поскольку отсутствовал бы соответствующий субъект.
Для характеристики субъективной стороны рассматриваемого деяния помимо вины кандидата (зарегистрированного кандидата) [40] необходимо установить такой ее элемент, как цель (денежные средства должны быть использованы кандидатом в целях достижения определенного результата на выборах), поскольку это вытекает из законодательной конструкции данного избирательно-правового деликта.
В рассматриваемой нами ситуации Верховным Судом Российской Федерации не был установлен обязательный элемент субъективной стороны данного избирательно-правового деликта - цель, что в свою очередь позволяет сделать вывод, что в действиях кандидата К. отсутствовал такой состав избирательно-правового деликта, как использование кандидатом при финансировании своей избирательной кампании денежных средств помимо собственного избирательного фонда.
Таким образом, именно необходимость использования юридической конструкции «состава избирательно-правового деликта» с обязательным установлением всех его элементов является особенностью для применения мер конституционно-правовой ответственности к участникам выборов. Данная юридическая конструкция позволяет при применении соответствующих мер конституционно-правовой ответственности учесть не только основные признаки избирательно-правового деликта, которые мы описали выше, но и другие, вытекающие из характера самого деликта и его законодательного закрепления.
Вместе с тем, как отмечает В.А. Виноградов, поскольку закрепление в законодательстве конституционно-правовой ответственности находится только в начале своего развития, в тексте одной нормы, устанавливающей конституционно-правовую ответственность, редко встречается полный перечень всех признаков состава [41].
Для избирательно-правовой сферы следует констатировать и отметить как особенность избирательно-правовых деликтов тот факт, что в тексте одной нормы Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав, которая устанавливает меру ответственности, как правило, не встречаются все признаки соответствующего состава.
Так, в качестве примера, кроме использования кандидатом при финансировании своей избирательной кампании денежных средств помимо собственного избирательного фонда (данный избирательно-правовой деликт сформулирован законодателем в подп. «з» п. 24 ст. 38, подп. «б» п. 8 ст. 76 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав), можно выделить такие основные избирательно-правовые деликты, как:
1) превышение предельного размера расходования средств избирательного фонда, установленного законом (подп. «и» п. 24, подп. «ж» п. 25 ст. 38, подп. «а», подп. «б» п. 7, подп. «а», подп. «б» п. 8 ст. 76 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав);
2) неуказание кандидатом сведений о неснятой и непогашенной судимости (подп. «е» п. 24, подп. «б» п. 26 ст. 38, подп. «а», подп. «з» п. 7, п. 9 ст. 76 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав);
3) несоздание избирательного фонда (подп. «ж» п. 24, подп. «д» п. 25 ст. 38 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав);
4) использование преимуществ должностного или служебного положения (подп. «л» п. 24, подп. «к» п. 25, подп. «г» п. 26 ст. 38, подп. «а», подп. «в» п. 7, подп. «а», подп. «в» п. 8, п. 9 ст. 76, подп. «г» п. 2 ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав);
5) нарушения правил ведения предвыборной агитации, к которым следует отнести: установленный решением суда факт несоблюдения кандидатом, зарегистрированным кандидатом, кандидатом в составе списка кандидатов (в составе зарегистрированного списка кандидатов) ограничений, предусмотренных п. 1 или п. 11 ст. 56 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав; неоднократное несоблюдение зарегистрированным кандидатом либо избирательным объединением, зарегистрировавшим список кандидатов, ограничений, предусмотренных п. 52 ст. 56 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав (данные избирательно-правовые деликты сформулированы законодателем в подп. «к» п. 24, подп. «и» п. 25, подп. «в» п. 26 ст. 38, ст. 56, подп. «а», «д», «е» п. 7, подп. «а», «д», «е» п. 8, п. 9 ст. 76, подп. «в» п. 2 ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав);
6) подкуп избирателей (п. 2 ст. 56, подп. «а», подп. «г» п. 7, подп. «а», подп. «г» п. 8, п. 9 ст. 76, подп. «б» п. 2 ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав).
Для установления признака субъекта соответствующего избирательно-правового деликта правоприменителю необходимо обра- 27 щаться к другим статьям Федерального закона
ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ПРАВОНАРУШЕНИЯ И ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
об основных гарантиях избирательных прав. В частности, в отношении кандидатов, зарегистрированных кандидатов - ст. 4, 32-38 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав; в отношении избирательных объединений - подп. 25 ст. 2, ст. 32-38 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав; в отношении члена избирательной комиссии как с правом решающего, так и с правом совещательного голоса - ст. 29 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав; в отношении наблюдателей - ст. 30 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав.
При этом аналогично федеральным законодателем формулируются нормы Федерального закона от 10 января 2003 г. № 19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации», Федерального закона от 18 мая 2005 г. № 51-ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», а также по аналогии с ними нормы региональных законов о выборах.
Для правильного уяснения содержания состава избирательно-правового деликта необходимо рассматривать конкретную статью нормативного правового акта, его устанавливающего, во взаимосвязи с другими конституционно-правовыми нормами. Это, безусловно, на данном этапе развития избирательного законодательства является его особенностью.
***
Таким образом, избирательно-правовой деликт, являясь разновидностью конституционного деликта, вбирает в себя все признаки последнего и представляет собой виновное, противоправное, общественно вредное деяние в форме действия или бездействия, посягающее на избирательные правоотношения, за совершение которого на основании законодательства о выборах к соответствующему субъекту избирательно-правовых отношений может быть применена мера конституционно-правовой ответственности.
Выступая актом поведения, избирательно-правовой деликт в юридической плоскости находит свое выражение в конструкции состава избирательно-правового деликта, которая позволяет при применении соответствующих 28 мер конституционно-правовой ответственности учесть все его основные признаки.
1. См.: ЛучинВ.О. Конституционные деликты // Государство и право. 2000. № 1. С. 12.
2. См.: Авдеенкова М.П. Конституционно-правовая ответственность в России: проблемы становления и реализации : дис. ...канд. юрид. наук. М., 2003. С. 41; Кондра-шев А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. М. : Юристъ, 2006. С. 77.
3. См.: Виноградов В.А. Конституционно-правовая ответственность: системное исследование : дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 65-66.
4. См.: Забровская Л.В. Конституционно-правовые деликты : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 14.
5. См.: Конституционное право в Российской Федерации : курс лекций в 9 т. Т. 1. Основы теории конституционного права / М.П. Авдеенкова, Ю.А. Дмитриев. М. : Весь Мир, 2005. С. 291-292.
6. Кондрашев А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. С. 78.
7. См.: Конституционное право в Российской Федерации / М.П. Авдеенкова, Ю.А. Дмитриев. С. 292.
8. Виноградов В.А. Конституционно-правовая ответственность: системное исследование. С. 109.
9. Виноградов В.А. Конституционно-правовая ответственность: системное исследование. С. 109; Лучин В.О. Конституционные деликты. С. 13.
10. См.: Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / под ред. проф. Б.В. Здравомыслова. М., 2000. С. 51-52.
11. См.: Кондрашев А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. С. 90; Он же. Теория конституционно-правовой ответственности в Российской Федерации : автореф. дис. .канд. юрид. наук. М., 2011. С. 33-34; Лучин В.О. Конституционные деликты. С. 14.
12. См.: Кондрашев А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. С. 78; Он же. Теория конституционно-правовой ответственности в Российской Федерации. С. 31.
13. См.: Конституционное право в Российской Федерации / М.П. Авдеенкова, Ю.А. Дмитриев. С. 292.
14. Собрание законодательства РФ. 2002. № 24. Ст. 2253; 2013. № 19. Ст. 2329.
15. См.: Кондрашев А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. С. 78; Он же. Теория конституционно-правовой ответственности в Российской Федерации. С. 31.
16. См.: МарченкоМ.Н. Проблемы теории государства и права : учебник. М. : Проспект, 2011. С. 702.
17. См.: ВиноградовВ.А. Субъекты конституционной ответственности : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 73; Кондрашев А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. С. 103.
18. См.: Сборник судебных решений по делам о защите избирательных прав граждан и права на участие в референдуме. Ч. 2. М. : Зеркало-М, 2005. С. 852-860.
19. См.: Сидякин А.Г. Принцип виновной ответственности и фактор вины в избирательном процессе // Журн. российского права. 2005. № 1. С. 9.
20. Конституционное право в Российской Федерации / М.П. Авдеенкова, Ю.А. Дмитриев. С. 294.
21. См.: Сидякин А.Г. Отказ в регистрации и отмена регистрации кандидата (списка кандидатов) : дис. ... канд.
юрид. наук. М., 2006. С. 28; Сунцов А.П. Правонарушения в избирательной системе субъекта Российской Федерации (конституционно-правовое исследование) : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2000. С. 16.
22. См. : подп. «е», «н» п. 25 ст. 38 и подп. «б», «г» п. 8 ст. 76 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав.
23. См.: ст. 31 и подп. «д» п. 25 ст. 38 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав.
24. См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 25 января 2001 г. № 1-П // Собрание законодательства РФ. 2001. № 7. Ст. 700.
25. См.: Забровская Л.В. Конституционно-правовые деликты. С. 23.
26. См.: Игнатенко В.В. Конституционно-правовая ответственность в избирательном процессе // Акад. юрид. журн. 2002. № 6. С. 19; Он же. Правонарушения и юридическая ответственность в избирательном процессе : учеб. пособие. Иркутск, 2003. С. 17-18; Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации : учебник для вузов / отв. ред. канд. юрид. наук. А.А. Вешняков. М. : Норма, 2003. С. 518.
27. См.: Авдеенкова М.П. Конституционно-правовая ответственность в России: проблемы становления и реализации. С. 43; Виноградов В.А. Конституционно-правовая ответственность: системное исследование. С. 100; Забровская Л.В. Конституционно-правовые деликты. С. 25; Лучин В.О. Конституционные деликты. С. 13; КолосоваН.М. Конституционная правовая ответственность в РФ. Ответственность органов государственной власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства РФ. М. : Горо-дец, 2000. С. 104.
28. См.: Кондрашев А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. С. 81; Он же. Теория конституционно-правовой ответственности в Российской Федерации. С.33.
29. Кондрашев А.А. Конституционно-правовая ответственность в Российской Федерации: теория и практика. С. 80-81.
30. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
31. См.: Определение Верховного Суда РФ от 18 марта 2005 г. № 86-Г05-13. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
32. См.: определения Верховного Суда РФ от 17 дек. 1999 г. № 49-Г99-29; от 5 авг. 2002 г. № 56-Г02-19; от 17 нояб. 2004 г. № 72-Г04-10. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
33. См.: определения Верховного Суда РФ от 15 марта 2002 г. № 53-Г02-7; от 23 мая 2002 г. № 37-Г02-7; от 22 нояб. 2002 г. № 18-Г02-16. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
34. См.: Определение Верховного Суда РФ от 6 дек. 2003 г № 82-Г03-16. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
35. См.: определения Верховного Суда РФ от 17 нояб. 2004 г № 72-Г04-11; от 6 апр. 2005 г № 86-Г05-15. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
36. См.: Определение Верховного Суда РФ от 6 дек. 2003 г № 82-Г03-16. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
37. См.: определения от 6 дек. 2003 г № 1-Г03-46; от 18 марта 2005 г. № 86-Г05-13. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
38. См.: определения Верховного Суда РФ от 6 дек. 2003 г. № 82-Г03-16; от 3 марта 2004 г. № 61-Г04-1; от 7 июля 2004 г. № 45-Г04-29. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
39. См.: Определение Верховного Суда РФ от 6 дек. 2003 г № 82-Г03-16. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
40. См.: определения Верховного Суда РФ от 29 сент.
2003 г № 45-Г03-20; от 6 дек. 2003 г № 1-Г03-46; от 12 марта
2004 г № 51-Г04-3; от 22 дек. 2004 г № 60-Г04-20; от 18 марта 2005 г. № 86-Г05-13; от 6 апр. 2005 г. № 86-Г05-15. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
41. См.: Виноградов В.А. Конституционно-правовая ответственность: системное исследование. С. 100.
ОСОБЕННОСТИ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ РАЗРЕШЕНИЯ ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ СПОРОВ НА МУНИЦИПАЛЬНЫХ ВЫБОРАХ В ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ
В 2012 ГОДУ
А.Г. Шин, кандидат юридических наук
В Иркутской области, как и во многих других российских регионах, в рамках единого дня голосования 14 октября 2012 г. состоялись муниципальные выборы. Пожалуй, отличительной особенностью этого общественно-политического процесса на территории Восточной Сибири явился его количественный охват. Выборы состоялись в 296 муниципальных образованиях, что составля-
ет более половины всех административных образований области, общее количество избирательных кампаний достигло 522. При этом следует отметить, что выборы проходили не только основные. В пяти муниципалитетах состоялись досрочные выборы глав, в двух - повторные выборы депутатов местных дум, еще в двух - дополнительные выборы. Всего же по итогам октябрьских выборов был избран 261 глава муниципального образования, замещено 2367 депутатских мандатов.
29
