CC BY
22References
1. Valeev D.J. Philosophical ideas in the Bashkir culture.. Vatandash, 1997.
2. See: Bashkortostan in Russian literature. Ufa: Bashkir publishing house, 1989. Vol. 5.
3. Rybakov S.G. Music and songs of the Ural Muslims with the essay of their life. St. Petersburg, Printing Office Of The Imperial Academy Of Sciences, 1897.
4. Nikolsky D.N. The Bashkirs. SPb.: Type. P.P. Soikin, 1899.
5. Uldashbaev B.H. History of the formation of Bashkir nation. Ufa.: Bashknigzdat, 1972.
6. Kiekbaev D. Relatives and friends. M.: Contemporary, 1985.
7. Bashkir folk epos / The introductory Article of A.C. Mirdabaleyeva Moscow: Nauka, 1977.
8. Abramson S.M. The Kirgiz and their ethno-genetic and historical-cultural ties. L-d.: Nauka, 1971.
9. Valeev D.J. Moral culture of the Bashkir people: the past and the present. Ufa: The Bashkir publishing house 1983.
10. Kuzeev R.G. The family law of Bashkirs. Teacher of Bashkortostan, 1993. №. 2.
11. The Koran /translated and com. by I.Y. Krachkovsky. M.: Voloknor, 1990.
12. Yunusova A.B. Islam in Bashkortostan. Ufa: Kitap, 1999.
13. Nietzsche F. The wanderer and his shadow. M.: REFL-book, 1994.
14. Azamato D.M., Vildanov A.H. et al.. Vatandash, 1996. №. 3.
15. Basilov V.N. The cult of saints in Islam. M.: Mysl', 1970.
Дата поступления: 08.04.2015 Received: 08.04.2015
УДК 340
ПОНЯТИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ ГОСУДАРСТВА
АБРАМОВ Павел Васильевич
преподаватель кафедры гражданского и арбитражного процесса Частного образовательного учреждения высшего образования «Волгоградский институт бизнеса», г. Волгоград, Россия E-mail: abramovpavel83@yandex. ru
В статье рассматривается дефиниция «эффективности социально-правовой политики государства». Предложен историко-теоретический анализ понятия «эффективность», применяемого правовой науке, а также исследован вопрос его использования в международном законодательстве. Изложена структура и дана видовая характеристика понятия «эффективность». Предложено авторское определение понятия «эффективность социально-правовой политики государства».
Ключевые слова: правовая политика, понятие социально-правовой политики, эффективность правовой политики, социально-правовая политика государства, социальная эффективность, концепция эффективности, юридическая эффективность, юридическая деятельность, социальное государство.
THE CONCEPT OF EFFECTIVENESS OF THE SOCIO-LEGAL POLICY OF THE STATE
ABRAMOV Pavel Vasilyevich
Instructor of the chair of civil and arbitration procedure of the Noncommercial Educational Institution of Higher Professional Education "Volgograd Institute of Business", Volgograd, Russia E-mail: abramovpavel83@yandex.ru
In this article, the author dwells on the definition of "the effectiveness of social and legal policy of the state". The author suggests historical and theoretical plan of the concept "effectiveness", which is applied in legal science; the author investigates the question of its use in international legislation. The structure and specific characteristics of the notion "effectiveness" are given. Author's definition of "effectiveness of social and legal policy of the state" is suggested.
Key words: legal policy, the concept of social and legal policy, effectiveness of legal policy, social and legal policy of the state, social effectiveness, the concept of effectiveness, effectiveness of law, legal activities, social state.
В статье посредством анализа понятия «эффективность», сформулировано авторское понимание «эффективности социально-правовой политики государства», являющейся одним из основных способов, при помощи которых государства обосновывает в глазах населения необходимость собственного существования, добивается одобрения своих действий и согласия на подчинение своим требованиям, в том числе выраженным в законодательной форме.
Представляется продуктивным использование концепции эффективности для исследования социально-правовой политики, так как последняя, во-первых, представляет собой сравнительно новое и еще окончательно не оформившееся явление для российской правовой жизни, а во-вторых, будучи
динамическим процессом, имеющим социально полезные цели, нуждается в постоянной оценке своей результативности.
Понятие «эффективность», постепенно проникшее в язык юридической науки и практики начиная со второй половины ХХ века, в настоящее время не только сохраняет свою значимость, но и приобретает все более общепризнанный характер. Стоит отметить, что по мере своей юридизации, т.е. преобразования из чисто доктринальной конструкции в легально закрепленный термин, эффективность превращается в наиболее универсальное средство прагматической оценки тех или иных конкретных решений, действий, институтов в сфере правового регулирования. Как верно отмечает С.А. Жинкин, эффективности можно придавать довольно широкий смысл, связанный в том числе с соответствием закона и других правовых явлений основополагающим духовным принципам, в том числе справедливости, гуманизму и др. [1, с. 3].
Представляется продуктивным использование концепции эффективности для исследования социально-правовой политики, так как последняя, во-первых, представляет собой сравнительно новое и еще окончательно не оформившееся явление для российской правовой жизни, а во-вторых, будучи динамическим процессом, имеющим социально полезные цели, нуждается в постоянной оценке своей результативности. Вместе с тем к пониманию эффективности, как и многих других общих понятий, используемых в юриспруденции, отсутствует единый подход; общего законодательного определения эффективности нет, и поэтому для выявления содержания данного понятия необходимо сравнительное исследование довольно широкого круга текстов, где оно используется в различных смысловых вариантах. Так, например, метод концептуального анализа позволяет определить содержание, или «концептуальное ядро» того или иного понятия путем сравнения различных способов его употребления и обнаружения в них общей смысловой основы [2, с. 39-40].
В отечественной юридической науке первые исследовании вопросов эффективности права (правового регулирования, правовых норм и т.п.) относятся к 60-70-м гг. ХХ века. Так, изначально эффективность правового регулирования понималась как потенциальная способность юридически значимого решения оказывать воздействие на общественные отношения в каком-либо определенном направлении [3, с. 4]. В.А. Козлов различал два смысловых аспекта эффективности права - с одной стороны, его результативность, с другой стороны, социальная полезность самих достигнутых результатов; кроме того, им предпринята попытка различить социальную и юридическую эффективность: «Социальная эффективность правового регулирования представляет собой возможность достижения с помощью права социально полезных результатов, объективным критерием которых является ах соответствие потребностям прогрессивного развития общества. Юридическая эффективность характеризуется результативностью самого механизма правового регулирования, способностью права осуществлять цели, поставленные законодателем. Такая эффективность предполагает полезные результаты с точки зрения государственной политики господствующего класса» [4, с. 7].
Вместе с тем другой подход прослеживается в предложенном тем же автором определении эффективности правовых норм как «максимальной результативности при наименьших социальных «издержках»» [4, с. 9]. По существу, в исследовании В.А. Козлова нашли свое отражение три пути понимания эффективности в сфере права: эффективность как достижение результата; эффективность как полезность результата; эффективность как соотношение результата и затрат.
Наиболее подробная разработка проблемы эффективности правовых норм содержалась в одноименной монографии, подготовленной коллективом в составе В.Н. Кудрявцева, В.И. Никитинского, И.С. Самощенко и В.В. Глазырина. Авторы в общем виде определяли понятие эффективности правовых норм как «как соотношение между фактическим результатом их действия и теми социальными целями, для достижения которых эти нормы были приняты» [5, с. 5].
Особенность того теоретического подхода к эффективности правовых норм, который был предложен в указанной работе, заключалась в однозначном признании авторами приоритета количественных методов измерения эффективности по сравнению с качественными: «Задачу изучения эффективности правовых норм нельзя сводить лишь к получению соответствующих качественных характеристик (эффективна, неэффективна). Как правило, для ее решения требуется применение более точных, количественных методов» [5, с. 11].
Стремление авторов превратить эффективность правового регулирования в исчислимый показатель, естественно, породила новую сложную исследовательскую проблему, связанную с поиском точных количественных показателей: «нельзя измерить эффективность, не выразив предварительно цель и результат действия нормы в соотносимых единицах измерения, для чего необходимо вначале «пере-
вести» их в операциональные определения, а затем, - чтобы иметь возможность оперировать последними, разработать систему показателей» [5, с. 11].
Несколько иной подход, в соответствии с которым эффективность включает в себя не только достижение поставленной цели, но и учет понесенных затрат, развивал, в частности, В.В. Лазарев. Исследуя эффективность правоприменительных актов, он полагал, что «экономичность», т.е. характеристика затрат, связанных с осуществлением правоприменительной деятельности, является одним из признаков, характеризующих степень ее эффективности: «Допустимы такие, в частности, суждения: 1) деятельность субъекта А эффективна, так как достигнута цель; 2) деятельность субъекта Б более эффективна, ибо цель достигнута в меньшие сроки, с меньшими затратами; 3) деятельность субъекта В отрицательно эффективна, потому что произведенные затраты превышают ценность достигнутого результата» [6, с. 97].
В этой концепции стоит обратить внимание по меньшей мере на две детали: во-первых, особо подчеркивается самостоятельная роль времени (срока) как фактора эффективности в сфере права; во-вторых, признается возможность того, что юридическая деятельность будет неэффективна даже при достижении поставленной цели, в том случае, если затраты превысят полученный результат. Эта позиция, в свою очередь, подвергалась критике со стороны других ученых, в частности, специалистов по процессуальному праву. Так, И.Л. Петрухин указывал на возможные опасности понимания эффективности как соотношения затрат и результата. Включение фактора затрат в содержание эффективности может создать представление о том, что повышать эффективность правового воздействия можно путем сокращения затрат, в том числе, материальных расходов, что в сфере права, в особенности, правосудия, является совершенно недопустимым [7, с. 172-173].
Параллельно начался процесс юридизации понятия «эффективность» путем закрепления его в источниках права. При этом исходной точкой данного процесса стало не национальное, а международное право. Так, уже в Уставе Организации Объединенных Наций 1945 г. говорится об «эффективных коллективных мерах» (п. 1 ст. 1). Особое значение с самого начала приобретает понятие эффективности в системе формирующегося европейского права: в Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 г. включена специальная статья 13 «Право на эффективное средство правовой защиты»: «Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».
Изначально понятие эффективности использовалось в международно -правовых актах без какой-либо расшифровки его содержания. Поэтому, например, ст. 13 Европейской конвенции длительное время не могла стать самостоятельным и реально действующим инструментом юридической практики. Как отмечают специалисты, Европейский суд не принимал отдельных жалоб по нарушениям этой статьи, считая ее лишь сопутствующей при нарушении других статей Конвенции, и лишь в своем решении по делу «Класс и другие против ФРГ» от 6 сентября 1978 г. впервые применил ее как самостоятельную, выделив два критерия эффективности средства защиты: возможность обжалования принятого решения и наличие механизма возмещения причиненного вреда [8, с. 206-206]. В последующем накопление судебной практики по ст. 13 Конвенции позволило расширить набор конкретных критериев эффективности правовой защиты.
В российском законодательстве понятие эффективности впервые появляется в конце 90 -х гг., а начинает активно использоваться лишь в середине 2000-х гг.
Упоминания об эффективности как важной характеристике юридической деятельности появляются даже в актах судебных органов. Так, во вводной части Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» говорится: «Повышение гарантий и эффективности средств защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов участников гражданских правоотношений при соблюдении требований закона является задачей гражданского судопроизводства» [9]. Аналогичный текст содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 20 «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан» [10]. Хотя в российском процессуальном законодательстве положения об эффективности судопроизводства отсутствуют, данные формулировки в целом представляют собой корректную интерпретацию правовых позиций Европейского суда по правам человека.
Анализ различных контекстов использования понятия «эффективность» в сфере права, включая действующее российское законодательство, позволяет сделать следующие предварительные выводы.
Эффективность представляет собой форму оценки социальных последствий юридически значимой деятельности. Эта оценка производится путем сопоставления результатов деятельности с требованиями, вытекающими из ее целей.
Эффективность предполагает определенную структуру, которая включает в себя следующие основные элементы: 1) Субъект оценки - лицо, обладающие компетенцией и/или заинтересованностью по определению эффективности каких-либо правовых явлений; субъект может действовать как на основе властных полномочий, так и без них (например, представители научного или экспертного сообщества); 2) Объект оценки - явление, эффективность которого предполагается определить; в рамках официальной (формально-юридической) оценки обычно рассматривается эффективность динамического процесса (деятельности), однако на доктринальном уровне ставятся вопросы и об эффективности статичных явлений (например, правовых норм); 3) Критерии оценки - набор характеристик, которые учитываются при определении эффективности соответствующего явления; этот перечень оснований может быть как закрытым, как в случае формально-юридической оценки, так и ситуативным; 4) Способ оценки - либо качественный, в виде констатации эффективности или неэффективности изучаемого явления, либо количественный, в виде степени эффективности, имеющий численное выражение; 5) Процедура оценки - либо нормативно установленный порядок ее проведения, как в случае законодательно предусмотренной оценки, либо без нормативной регламентации; 6) Результат оценки - помимо итогового вывода о степени эффективности или о неэффективности оцениваемого явления, может включать в себя правовые последствия этой оценки в виде поощрений, применения мер ответственности или иных властных решений.
На основе действующего законодательства и выводов юридической науки можно с некоторой долей терминологической условности различать три основных вида эффективности в сфере права: 1) Социальная эффективность, которая представляет собой обобщенную характеристику правового регулирования в целом или какого-либо его отдельного элемента (правовой нормы, юридической деятельности, защиты прав человека и т.п.) с точки зрения достижения им социально полезных результатов. Именно социальная эффективность рассматривается в большинстве концепций эффективности права, выработанных в советской и современной юридической науке; 2) Экономическая эффективность, которая предполагает оценку не самих по себе результатов, а в их соотношении с затратами. «Экономической» эту версию эффективности можно условно именовать потому, что любые попытки определить объем каких-либо затрат в сфере права, скорее всего, означают их измерение в денежном эквиваленте, поскольку других общих единиц не обнаруживается. Примерами «экономического подхода» к эффективности могут служить ст. 34 Бюджетного кодекса РФ, а также концепция эффективности правоприменительных актов В.В. Лазарева; 3) Юридическая эффективность, которая означает соответствие той или иной деятельности или правового средства совокупности формализованных количественных или качественных показателей, нормативно закрепленных в источниках права. Примерами такого понимания эффективности могут служить юридическая конструкция «эффективного средства правовой защиты» (ст. 13 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод) или оценке эффективности деятельности органов местного самоуправления в соответствии с действующим российским законодательством.
Учитывая специфику целей социально-правовой политики, представляется проблематичным применение экономического подхода к определению ее эффективности, поскольку этот вид деятельности изначально не предполагает эквивалентности или рентабельности; что касается денежных расходов на проведение социально-правовой политики, то они не поддаются сопоставлению с ее социальными результатами, поскольку лежат с ними в разных плоскостях.
Социальная эффективность этого направления правовой политики государства может определяться путем уточнения ее целей и сравнения их с реальными последствиями проводимых мероприятий. Что касается юридической эффективности, то ее установление возможно при условии наличия нормативно закрепленных формализованных показателей.
Таким образом, можно прийти к выводу о том, что эффективность социально-правовой политики государства представляет собой оценку последствий системы юридически значимых действий государства в сфере социального обеспечения с точки зрения их соответствия поставленным целям или иным нормативно установленным требованиям.
Библиографические ссылки
1. Жинкин С.А. Эффективность права: антропологическое и ценностное измерение: автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. Краснодар, 2009. 41 с.
2. Казарян Т. Методы исследования норм права в аналитической философии права. Проблемы методологии и философии права. Самара, 2014. 138 с.
3. Пашков А.С., Чечот Д.М. Эффективность правового регулирования и методы ее выявления. Советское государство и право. 1965. № 8. С. 2-6.
4. Козлов В.А. Вопросы теории эффективности правовой нормы: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Л., 1972. 48 с.
5. Эффективность правовых норм / Кудрявцев В.Н., Никитинский В.И., Самощенко И.С., Глазырин В.В. М.: Юрид. лит, 1980. 280 с.
6. Лазарев В.В. Эффективность правоприменительных актов (Вопросы теории). Казань, 1975. 207 с.
7. Петрухин И.Л., Морщакова Т.Г., Батуров Г.П. Теоретические основы эффективности правосудия. М.: Наука, 1979. 392 с.
8. Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения / Под общ. ред. В.А. Туманова и Л.М. Энтина. М.: Изд-во Норма, 2002. 336 с.
9. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей». Бюллетень Верховного Суда РФ. 2012. № 9.
10. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 20 «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан». Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. № 8.
References
1. Zhinkin S.A The effectiveness of law: anthropological and value dimension. Abstract. diss.... Doctor. jurid. Sciences. Krasnodar, 2009.
2. Kazarian T. Methods of law in analytic philosophy of law. Problems of methodology and philosophy of law. Samara, 2014.
3. Pashkov A.S., Chechot D.M. The effectiveness of regulation and methods of detection. the Soviet state and the right. 1965. № 8.
4. Kozlov V.A. Problems in the theory of efficiency of the legal norm. Abstract. diss.... Cand. jurid. Sciences. L., 1972.
5. The effectiveness of legal norms / Kudryavtsev V.N., Nikitinsky V.I, Samoschenko I.S., Glazyrin V.V. M.: jurid. lit., 1980.
6. Lazarev V.V. The effectiveness of law enforcement acts (theory Questions). Kazan, 1975.
7. Petruhin I.L., Morschakova T.G., Baturov G.P. Theoretical Foundations of efficiency of justice. M.: Nauka, 1979.
8. Commentary on the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms and its implementation /, ed. Ed. V.A. Tumanova and L.M. Entin. M.: in Norma, 2002.
9. Resolution of the Plenum of the Supreme Court from 28.06.2012 № 17 «On consideration of civil cases by courts in disputes on the Protection of Consumer Rights". Bulletin of the Supreme Court. 2012. № 9.
10. Resolution of the Plenum of the Supreme Court from 27.06.2013 №20 «On the application of legislation on volu n-tary insurance of property of citizens". Bulletin of the Supreme Court. 2013. № 8.
Дата поступления: 23.06.2015 Received: 23.06.2015
УДК 32,33,34
ИНВЕСТИЦИОННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ РЕШЕНИЯ
АРЗАМАСКИН Алексей Николаевич
аспирант кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Ульяновского государственного университета, г. Ульяновск, Россия E-mail: alexarzamaskin@gmail.com
На сегодняшний день возникает множество проблем, связанных с геополитическими и экономическими изменениями, все чаще звучат идеи о переходе к новой модели экономического развития. Одним из инструментов построения эффективной модели является инвестиционная деятельность. Сегодня очевидным становится то, что активизация инвестиционной деятельности служит залогом
64
INVESTMENT LAW OF MODERN RUSSIA: PROBLEMS AND SOLUTIONS
ARZAMASKIN Alexei Nicolaevich
post-graduate student of the chair of theory and history of state and law of the faculty of law of the Ulyanovsk State University, Ulyanovsk, Russia. E-mail: alexarzamaskin@gmail.com
At present, we can see numerous problems connected with geopolitical and economic changes, we face ideas of transferring to a new model of economic development. One of the tools to construct an effective model is investment activity. It is becoming obvious that activation of investments serves as a guarantee of successful realization of planned changes. Among topical
