CC BY
73
его миру. И, более того, человек должен сделать эти усилия по оздоровлению условий существования в рамках современной техногенной цивилизации не просто средствами своего сохранения и выживания, но и средствами последующего развития, способного гарантировать дальнейший духовно-культурный рост всего человечества.
1. Степин B.C. Теоретическое знание. М., 2003. С. 31-32.
2. Чеснов Я.В. // Материальная база сферы культуры: науч.-инф. сб. М., 2004. Вып. 4. О ремесле жизни. С. 53.
3. Астафьев В.П. Соч.: в 2 т. Екатеринбург, 2003. Т. 1. Последний поклон: Повести. Рассказы. С. 11.
4. Пронин М.А. Субъект геополитики и виртуальная Родина: Видеозапись с постоянно действующего семинара «Виртуалистика», организованного Российским философским и Российским психологическим обществами. М., 2004. Март.
5. Калмыков A.A. Введение в экологическую психологию. Курс лекций. М., 1999. С. 62.
6. Достоевский Ф.М. Идиот. Махачкала, 1981. С. 513.
Поступила в редакцию 28.03.2007 г.
ПОНИМАНИЕ РЕФЛЕКСИИ В МЕТОДОЛОГИИ НАУКИ Е.А. Курносикова
Kumosikova E.A. Understanding of a reflection in a science methodology. The article considers the formulation of the problem of reflection in philosophy, which has rich traditions in its understanding. The author states the principal issues of methodological reflection in the context of two alternative tendencies of consciousness study: transcendental and hermeneutic-existential.
Вопрос о том, как возможно новое знание - это проблема различных форм рефлексии, ее оснований. Рефлексивные операционные акты совершаются над тем, что есть человеческая чувственность, рассудок, разум, и на основании же рефлексии формируются и оценки, ценности. Можно предположить, что имеет место внутренняя рефлексивность, основанная на внутреннем опыте, чувствах, ощущениях, интуиции. На их основе формируется моральный мотив (Б. Паскаль, П. Чаадаев - о логике сердца, Л. Хомяков, С. Кьеркегор - о «внутреннем знании», Ф. Шеллинг, В. Соловьев - о «мистическом познании»). Внешняя рефлексивность возможна через различные формы опосредствования, из сознания других людей: внешнего мира, трансцендентальных, абсолютных сущностей, ценностей.
В философских науках всегда остро стоял вопрос о методологии науки, где определяющими были ряд принципов: натурализм, рационализм, релятивизм, скептицизм, исто-рицизм.
Проблема рефлексии в философии имеет две стороны. Это прежде всего становление рефлексии как понятия в истории мысли. С другой стороны, это овладение рефлексией как особого рода интеллектуальной способностью. Если в первом случае исследование носит археологический характер, где мы собираем по крупицам, следам в культуре весь спектр значений, закрепленный за понятием «рефлексия», то во втором - уже имея перед собой сконструированное понятие - анализируем рефлексию в тех мыслительных пространствах, в которых нет прямых указаний на ее присутствие.
В первом случае в методологии науки существуют достаточно богатые традиции понимания рефлексии. В древнегреческой философии было разработано не менее 25 категорий, которые в той или иной степени имели отношение к понятию рефлексии, среди них такие, как логос (мысль, слово, всеобщий закон), аллетейя (истина) и докса (мнение), нус-разум, логические категории, которые использовал Сократ в своей майев-тике и которые в дальнейшем систематизи-
ровал Аристотель, древнегреческий стоицизм ввел понятия синкатотезис (внутреннее согласие разума), каталепсис (понимание), Эпикур предложил атараксию (основной принцип душевного равновесия), эвдемонию (счастье) и анатею (терпение), которые ведут к высшему благу-гедоне (при этом расхожее мнение о том, что Эпикур под гедоне имел в виду телесное наслаждение, является нелепой исторической ошибкой, на самом деле под гедоне Эпикур имел в виду интеллектуальное наслаждение), что позже психологи назовут радостью познания, а И. Кант - состоянием души.
В древнеримской философии рефлексию можно найти в учениях стоицизма, скептицизма, эклектизма, неоплатонизма. В период античности, благодаря философам самого высокого духовного склада, рефлексия не только появилась, но начала изучаться.
Высокая полисемичность понятия рефлексии привела к огромному разнообразию ее видов, изучение которых дает возможность лучше понять феномен рефлексии.
Анализируя рефлексию в методологическом аспекте как сконструированное понятие, на наш взгляд, эта часть работы носит герменевтический характер, т. е. мы закрепляем за автором то или иное понимание рефлексии, хотя сам автор понятия этого мог и не использовать. (Подобная техника может с точки зрения канонов герменевтики показаться - справедливо - несколько волюнтаристской). Заметим, что обсуждая эту технику в несколько другом контексте, известный философ Ж. Делез называет ее «вторичные отношения рефлексией ... между недискурсивными формациями общественных институтов и дискурсивными формациями высказываний - существует большой соблазн установить то ли своего рода вертикальный параллелизм, подобный параллелизму между двумя выражениями, каждое из которых символизирует другое (первичные отношения выражения), то ли причинно-следственную связь по горизонтали, в соответствии с которой события и институты определяли бы людей как предполагаемых авторов высказываний (вторичные отношения рефлексии)» [1]. История понятия порой провоцирует нас искать за словами, нам понятными, тот же смысл, который мы вкладываем в них. К сожалению, мы не всегда останавливаемся
перед вопросом: что нам нужно - исследование имени или анализ смысла. В предисловии к сборнику, посвященному только проблемам рефлексии, характерны следующие строки: «Пожалуй, еще более разителен тот факт, что термин «рефлексия» перешел узконаучные границы и все более часто начинает встречаться на страницах популярных изданий и периодической печати. Примерно сто лет назад слово «рефлексия» было столь же непонятным, как и слова «абстрактный» и «конкретный». Непонятность двух последних нам сейчас кажется странной, без них вроде бы и обойтись нельзя в самом обыденном разговоре. Можно предположить, что подобное произойдет и со словом «рефлексия», причем случится это довольно скоро» [2]. Авторы далее ссылаются на В.Г. Белинского, с которым связано использование термина «рефлексия» в отечественной литературе. Так, благодаря Белинскому и его анализу романа «Герой нашего времени», русские философы избавили себя от задачи поиска русскоязычного понятия, адекватного «рефлексии».
Тем не менее, принимая во внимание частично натурализованное представление о периодах истории философии (в силу чего мы рассматриваем каждый из исторических периодов как своего рода космос, в котором есть ответы на все вопросы, стоит только поискать) и ряд других издержек нашего образования и обстоятельств, мы не можем игнорировать гипотезу, что смысл рефлексии и термин «рефлексия» встретились не сразу. Было бы хорошо, если дело ограничивалось простой синонимией и референция термина была адекватно представлена. В частности, среди мыслительных ходов Спинозы или Лейбница мы наблюдаем замену рефлексии на апперцепцию. И для решения тех вопросов, которые ставили эти философы, такая замена оправдана. Плохо дело, когда выпавшие на время из философского тезауруса фрагменты значений начинают вдруг актуализироваться. Появляются синтетические конструкты рефлексии, усложненный смысл начинает интерпретироваться процедурно ит. д. В итоге мы стоим перед типичным для сегодняшнего дня явлением. Философское понятие дистрибутировано по научным предметам (иногда понятие стало поводом отпочкования научной дисциплины), частично искажено, частично усложнено, и из меж-
предметного общекоммуникативного понятия рефлексия превратилась в понятие межпредметных коммуникативных разногласий. Дело здесь в объективных трудностях. В частности, один из мощных методов - системный подход - несмотря на результативность его применения в исследовании сложных объектов и явлений, бессилен ввиду парадоксальной ситуации: рефлексия в системном подходе является ключевым понятием для конструкторских и конфигураторских процедур. Если мы применим системный подход в работе по конструированию, сборке и моделированию частнодисциплинарных представлений о рефлексии, то, как мы объективируем, репрезентируем рефлексивность самого подхода? В системном подходе рефлексия понимается как смена позиций [3]. С какой внесистемной позиции мы отрефлек-тируем системный подход к рефлексии? В этом, на наш взгляд, проблема самого системного подхода.
Что касается овладения рефлексией, то с точки зрения экспансии этого имени современная наука ею полностью «овладела». Более того, распространение термина приводит к тому, что некоторые ученые вынуждены придумывать особые понятия, похожие на рефлексию. Видимо, ввиду общеупотреби-мости последней, ученые не могут гарантировать, что вкладываемый им смысл будет понят адекватно авторскому замыслу. Так, гештальт-психолог Ф. Перлз вынужден вводить понятие «ретрофлексия». «Ретрофлексия означает, что какая-то функция, которая исходно была направлена от индивидуума к внешнему миру, меняет свое направление и обращается в противоположную сторону, к ее инициатору. Ее примером может послужить нарциссист, человек, который вместо того, чтобы направлять свою любовь вовне, влюбляется в самого себя... Подлинная ретрофлексия всегда основывается на внутри-личностном расколе» [4].
Во многих современных российских исследованиях бытует та точка зрения на рефлексию, согласно которой рефлексия, в ее «небытовом», философском значении, и есть проявление так называемой «философской установки», отличительным принципом фи-лософско-познавательного отношения к миру. В связи с этим появление рефлексии как понятия закрепляют за периодом возникно-
вения философии как таковой [5]. Это и первые греческие философы с их «первоэлементами», и Сократ с принципом «познай самого себя». На наш взгляд, подобные реконструкции находятся в плену одного из пониманий рефлексии. Сам факт того, то рефлексия и философия отождествляются, означает как минимум два бытующих в истории философии распространенных мнения. Первое состоит в полагании философии как поиска «первых причин бытия» и в определении рефлексии в рамках причинно-следственных категорий. Сюда же относят сократовское сомнение как эффективную процедуру поиска этих причин «в самом себе». Второе предполагает наиболее характерным результатом рефлексии субстантивацию, в связи с чем, будь то первоэлемент или Единое досократи-ков, или уже более развернутые субстанции философов Нового времени, суть продукт функционирования рефлексии внутри философской установки. И то, и другое мнение -две стороны одной медали - вариации одного понимания рефлексии, восходящего к Аристотелю. Именно у него философия направлена на поиск первых причин, а источником и результатом таких поисков является субстантивированный «ум, мыслящий самого себя».
Нам кажется, что периоды истории философии последовательно сменяют друг друга, чтобы обрести свою истину в тексте философа и в тоже время каждая из мыслительных формаций по-разному отвечает на одни и те же по сути проблемы. Пространство дискурса о рефлексии усложняется большим количеством исследований о том, как на самом деле думали предшественники.
Рефлексия - термин, используемый классической философией для анализа сознания. За ним стоит определенный подход к этому анализу, который «базируется на предположении, что сознание. есть автономная область самопричинения и самораз-вертывания своего содержания и своих форм» [6]. Проблема возникла в связи с потребностями философии обосновать гносеологию Нового времени и, начиная с Локка, «рефлексивная установка в гносеологии Нового времени есть способ утверждения активности... сознания» [7].
Исследование рефлексивных механизмов функционирования и совершенствования по-
знающего разума в философии Нового времени опиралось на трактовку рефлексии как на «дистанцированно-отстраненное наблюдение за когнитивными процессами и работой сознания, раскрывающей в безличном описании объективно-идеальную, надличностную структуру истинного знания и безлич-ностные процедуры познания» [8]. Традиция рефлексии предполагает выявление трансцендентальной субъективности как подлинного гаранта истинности знания.
Понятие рефлексии достаточно подробно рассматривает Г.В.Ф. Гегель. В его философии она выступала в виде движущей силы развития духа. Именно с помощью рефлексии дух в гегелевской философии переходит от одной формы своей явленности к другой.
Рефлексия оказывается механизмом монологического развертывания трансцендентального субъекта, который в ходе самоуглубления объективирует себя и «снимает» все объективно-мыслительные формы как формы превращенного сознания. Рефлексия предполагает, что дух знает о себе в каждой точке своего движения, и потому между актом полагания и положенным как результатом этого акта нет никакой пустоты, зазора, в который не мог бы проникнуть познающий себя дух; познание духом самого себя нигде не встречает препятствий и разрывов. В этой концепции Гегель абсолютизировал рефлексию, сделал ее источником всякого развития. Вместе с тем он дал импульс к абсолютизации рациональности.
Суть познавательного процесса Гегель усматривает - и здесь заключается мистификация всей проблемы - в рефлексии, самосознании Абсолютного Субъекта. Последний лежит в основе всей деятельности. То, что индивидуальному сознанию представляется в качестве независимого от него познаваемого им объекта, является на самом деле порождением Абсолютного Духа. Гегель пытался показать, что развитие познания приводит к снятию независимости познаваемого предмета от познающего субъекта. Абсолют - это, в конечном счете, Субъект-Объект, мышление в мышлении, познание самого себя [9].
С этим тезисом связана гегелевская попытка интерпретировать познание как самопознание. Отталкиваясь от реальных фактов взаимосвязи сознания и самопознания, познания и рефлексии, Гегель пытался предста-
вить всякое познание в качестве сводящегося к самопознанию. Полностью адекватное познание, т. е. по-настоящему заслуживающего своего имени, достигается лишь тогда, когда возникает абсолютная полнота рефлексии, когда субъект, подобно Абсолюту, становится прозрачным для самого себя, рефлексирует над собой, не выходя за собственные пределы. В этом акте совпадения знающего субъекта с самим собою завершается процесс обоснования знания. Индивид, поскольку он приобщился к движению Духа и встал на точку зрения абсолютного знания, адекватно постигает Абсолют и вместе с тем сознает собственную сущность. Самопознание индивида совпадает с абсолютной рефлексией. Подобно Декарту, Канту и Фихте, Гегель считает, что наиболее адекватным может быть лишь самопознание. В этом принципиальном пункте своей концепции Гегель воспроизводит традиции философского трансцендентализма.
Известно, что для И. Канта рефлексия есть осознание отношения данных представлений к различным нашим источникам познания (двумя основными источниками познания Кант называет две познавательные способности: рассудок и чувственность), и только благодаря рефлексии отношение между этими двумя источниками познания может быть правильно определено, однако при этом Кант говорит, что не все нуждаются в исследовании, но все суждения и даже все сравнения нуждаются в рефлексии, т. е. в различении той познавательной способности, к которой принадлежат данные понятия [10].
Для экзистенциальных философов рефлексия - это сознание, являющееся отношением между познающим субъектом и предметным бытием и при этом совсем неважно, как сознание получает весть о бытии как таковом или как бытие достигает сознания. Правда, С. Франкл не ограничивается познающим сознанием (как это делает
Н. Лосский), а говорит далее о постижении бытия как онтологической трансцендентности [11].
Феноменологическая герменевтика
(Э. Гуссерль) отождествляет рефлексию с сознанием: благодаря рефлексии подвижнотекучая специфическая жизнь Я, жизнь созерцания не только поверхностно всматривается, но и эксплицируется в созерцание во
всех горизонтах, т. е. рефлексия - это сознание, которое в процессе созерцания способно эксплицировать (объяснять), поэтому герменевтика часто подчеркивает, что рефлексия -это осознающее себя сознание [12].
Поэтому, безусловно, правы те исследователи, которые считают: анализ и понимание без рефлексии невозможны. Более того, анализ и понимание нужно рассматривать как задачи рефлексии (особенно ее высших уровней). И, как нам кажется, долгий и утомительный спор в науке в отношении двух альтернативных тенденций изучения сознания: трансценденталистской (ориентированной на модель рефлексии, т. е. всегда направленной на объект) и герменевтико-экзистен-циальной (ориентированной на модель понимания, т. е. всегда направленной на ситуацию, контекст) сейчас уже не имеет смысла. Именно поэтому современная герменевтика и новая педагогическая психология выводят рефлексию из понимания значения и смысла (текста и контекста).
1. Делез Ж. Фуко. М., 1998.
2. Семенов И.Н., Степанов С.Ю. // Проблемы рефлексии в научном познании. Куйбышев, 1983. С. 76-82.
3. БлаубергИВ., Садовский В.H., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1978.
4. Перлз Ф. Эго, голод и агрессия. М., 2000.
5. Огурцов А.П. // Проблемы рефлексии в научном познании. Куйбышев, 1983. С. 13-15.
6. Матяш Т.П. Сознание как целостность и рефлексия. Ростов н/Д, 1988.
7. Локк Дж. Избранные философские произведения: в 2 т. М., 1960. Т. 1.
8. Гавриленко H.H. // Проблемы рефлексии в научном познании. Куйбышев, 1983. С. 109-113.
9. Гегель Г.В.Ф. Соч.: в 14 т. М., 1959. Т. 8.
10. КантИ. Критика чистого разума. Мн.., 1998.
11. Франк С. Духовные основы общества. М., 1992. С. 471-500.
12. Гуссерль Э. // Логос. 1992. № 3 (1). С. 62-80.
Поступила в редакцию 27.03.2007 г.
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА РАЗВИТИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ИЛЛЮЗИЙ
Л.В. Шукшина
Shukshina L.V. The social-psychological factors which influence on the development of social illusions. In the article the author analyses some social-psychological factors, which influence on the development of social illusions, namely: personality paradoxicalness, attitude, social aim, his needs and values and a personality trend.
При характеристике социальных иллюзий наиболее часто встречаются три вида редукционизма, объясняющих их природу. Это биологический, психологический и социальный. Характеристика биологического подхода к природе иллюзий не является предметом нашего исследования. Мы считаем необходимым остановиться на характеристике единого социально-психологического компонента, т. к., на наш взгляд, именно он наиболее полно характеризует механизм возникновения и развития социальных иллюзий.
Категории, раскрывающие природу социальных иллюзий, до сих пор являются не до конца решенными. Не ясны механизмы их
развития и формирования. Поиск регуляторов социального поведения человека в сфере его субъективных личностных отношений к миру иллюзорного отражения действительности, несомненно, является направлением социально-психологических исследований, поэтому рассмотрение механизма развития и формирования социальных иллюзий мы связываем с такими понятиями, как аттитюд, социальная установка, потребности, ценностные ориентации, социальное самочувствие, парадоксальность личности, а также гендерные, возрастные особенности личности, уровень образованности субъекта. Мы не имеем возможности остановиться на характеристи-
