CC BY
167
УДК 801.73
В. А. Пищальникова
доктор филологических наук, профессор,
профессор каф. общего и сравнительного языкознания МГЛУ;
тел.: +79165043826
ПОНИМАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА КАК МЕЖДИСЦИПЛИНАРНАЯ ПРОБЛЕМА
В статье автор обосновывает междисциплинарность проблемы понимания художественного текста, опираясь на данные нейрофизиологии восприятия и теорию речевой деятельности. Материал исследования - художественный текст как коммуникативно направленное вербальное произведение, обладающее эстетической ценностью, выявляемой в процессе его понимания. Деятельностный подход предполагает анализ речевых действий и речевых операций, представляющих в тексте личностные смыслы продуцента текста. Понимание текста - это возникновение функциональной системы личностных смыслов у реципиента в процессе восприятия. Личностные смыслы реципиента формируются на основе содержания языковых элементов, репрезентирующих авторскую систему смыслов, но при этом под значительным воздействием содержания ассоциативно-вербальной сети реципиента. Поэтому для понимания искусства вообще и художественного текста, в частности, важны определенные каноны их восприятия. Объектом психолингвистического исследования художественного текста являются механизмы порождения, восприятия и понимания художественной речи. Смысл текста существует только как проекция реципиента, возникающая в процессе понимания им текста. Организация языковых единиц в художественном тексте определяется личностным смыслом автора. Но для реципиента структура текста - объективный продукт речевой деятельности. Содержание его конституируется как некое семантическое пространство, обусловленное смысловой доминантой. Следовательно, понимание текста - сложный ментальный процесс, который управляется авторскими смысловыми доминантами, но осуществляется на базе всего опыта реципиента. Специфика междисциплинарного подхода изучения художественного текста состоит в том, что он исследуется специально разработанным универсальным методом установления смысловой доминанты, одинаково применимым как к разным типам лексических, так иных психологических значений и вообще к разным типам психической деятельности.
Ключевые слова: методология; психопоэтика; междисциплинарный; художественный текст; речевое действие; речевая операция; смысловая доминанта; личностный смысл; понимание текста.
V. A. Pishchalnikova
Doctor of PhiLoLogy (Dr. habiL.), Professor of General
and Comparative Linguistics Chair, Moscow State Linguistic University;
tel. +79165043826
LITERARY TEXT COMPREHENSION AS A CROSS-DISCIPLINARY PROBLEM
The author substantiates interdiscipLinarity of the issue of understanding of a Literary text on the basis of neurophysioLogy of perception and the theory of speech activity. The material for research is a literary text as a communicatively-aimed verbaL composition that has an esthetic vaLue which is brought out in the process of understanding. The activity approach presupposes analysis of speech actions and speech operations that represent personal meanings of the producer of the text. Understanding of a text is an emergence of a functional system of personal meanings in the recipient's mind in the process of perception. Personal meanings of the recipient are formed on the basis of content of language elements that represent the author's system of meanings but at the same time under significant influence of the content of the recipient's associative verbal network. That is why certain canons of art perception are necessary for understanding concrete literary texts and art in general. The object is psycholinguistic research of literary texts are psycholinguistics mechanisms of generation, perception, and understanding of literary speech. The meaning of a text exists only as a projection of the recipient that emerges in the process of understanding of the text. Organization of language units in a literary text depends on the author's personal meaning. But for the recipient this structure is an objective product of speech activity. Its content is structured as a certain semantic space that is conditioned by the dominant of meaning. Consequently, understanding of a text is a complex mental process that is regulated by the author's dominants of meaning, but is conducted on the basis of the recipient's overall experience. The specificity of interdisciplinary psycholinguistic approach to researching a literary text consists in the application of a speciaHy designed universal method of establishing the dominant of meaning equaHy applicable to different types of lexical as weU as psychological meanings and to different types of mental activity in general.
Key words: methodology; psychopoetik; interdisciplinary; literary text; speech act; speech surgery; the semantic dominant; personal meaning; understanding of the text.
Искажение поэтического произведения в восприятии читателя -совершенно необходимое социальное явление, бороться с ним трудно и бесполезно: легче провести в России электрификацию, чем научить всех грамотных читателей читать Пушкина так, как он написан, а не так, как того требуют их душевные потребности и позволяют умственные способности.
О. Э. Мандельштам
Введение
Деятельностный подход к моделированию понимания текста, сформулированный А. А. Леонтьевым, предполагает анализ речевых действий и речевых операций, а не языковых элементов. Это анализ по смысловым единицам, но с опорой на способы репрезентации смыслов в знаках языка. Такой анализ возможен лишь как следствие понимания текста - выявления функциональной системы личностных смыслов, возникающей у реципиента в процессе понимания.
В известном высказывании А. А. Леонтьева «Искусство есть деятельность особого рода - художественное производство, художественное познание и художественное общение одновременно» [Леонтьев 1997, с. 199] подчеркнем аспект, который в большей степени актуализирует специфику отечественной психолингвистики -художественное общение как взаимообусловленную деятельность коммуникантов. Средством такого общения А. А. Леонтьев считал квазиобъект искусства - художественный образ, не имеющий конечного числа признаков, но обладающий «очень большой степенью обобщенности и эвристичности», а потому не требующий необходимого соотнесения с реалиями [там же]. Актуальные для данного речевого произведения признаки художественного образа представляют личностный смысл автора и выполняют ориентирующую функцию в понимании текста. Восприятие художественного образа «предполагает бессознательную поисковую деятельность, в ходе которой мы, воспринимая какие-то отдельные характеристики этого квазиобъекта, синтезируем из них не просто изображение, а изображение, отягощенное личностным смыслом, который вложил в него творец» [там же].
А. А. Леонтьев также полагал, что для восприятия искусства важны «навыки и умениях восприятия» [там же], которые закрепляют представления социума о характеристиках художественного образа и позволяют создавать и отождествлять эти образы. Это акцентирует собственно психолингвистический объект исследования художественного текста (далее ХТ. - В. П.) - психолингвистические механизмы порождения, восприятия и понимания художественной речи. Отсюда следует, что психолингвистика не устанавливает содержание художественного текста - она выявляет специфику речевой деятельности автора текста, которая детерминируется неисчислимым количеством языковых и экстралингвистических факторов.
Важно подчеркнуть, что в соответствии с базовыми положениями отечественной психолингвистики, и создание ХТ, и его понимание непосредственно связаны с проблемами речевого общения.
Исследование
Опираясь на фундаментальное положение психолингвистики о речевом общении как взаимообусловленной речевой деятельности коммуникантов, определим состав интерпретативных понятий и терминов, необходимых для исследования понимания как междисциплинарной проблемы.
В свое время мы определили художественный текст как коммуникативно направленное вербальное произведение, обладающее эстетической ценностью, выявляемой в процессе его понимания [Пи-щальникова 1992]. В этом определении фиксируется несколько существенных свойств ХТ: 1) его коммуникативная направленность проявляется в том, что каждый создатель ХТ предполагает читателя, а потому любой ХТ реализуется в конвенциональных языковых единицах, в том числе стилистических конвенциях, на которые так или иначе опирается в своей эстетической деятельности автор; 2) эстетическая ценность ХТ - результат эстетической речевой деятельности автора, которая репрезентируется в тексте, а потому может быть смоделирована с той или иной степенью точности; 3) содержание ХТ возникает в процессе его понимания: «содержание текста есть функция читателя» [Рубакин 1927, с.14].
Смысл текста существует только как проекция реципиента, возникающая в процессе понимания им текста. Этот смысл называется
в психолингвистике личностным и, по мысли Л. С. Выготского, является функциональным, т. е. вне внутренней активности субъекта не возникает, хотя сама эта активность осознается индивидом далеко не всегда. Личностный смысл - это актуальная для индивида значимость предмета деятельности в рамках данной конкретной деятельности, в том числе вербальной. Значимость предмета деятельности определяется системой психологических и иных факторов, вызывающих устойчивую актуализацию цели. Поэтому А. Н. Леонтьев, вслед за Л. С. Выготским, определяет личностный смысл как «личное отношение субъекта к миру, фиксирующееся в субъективных значениях» [Леонтьев 1983, с. 147], акцентируя, что различение психологического значения и личностного смысла «относится не ко всему отражаемому содержанию, а лишь к тому, на которое направлена деятельность субъекта» (курсив наш. - В.П.) [Леонтьев 1983, с. 320]. Индивид, с одной стороны, присваивает знания о мире, закрепленные в системе «объективных» словесных значений, с другой - решает «задачу на смысл», осознавая содержание этих значений в рамках своей конкретной деятельности, для себя, «моего собственного действия, моего поведения, меня самого» [Леонтьев 1983, с. 237]. Вот это «значение для себя» в рамках конкретной деятельности и есть личностный смысл.
Под психологическим значением понимается то, «что открывается в предмете или явлении объективно - в системе объективных связей, отношений, взаимодействий. Значение отражается, фиксируется в языке и приобретает благодаря этому устойчивость. В этой форме, в форме языкового значения, оно составляет содержание общественного сознания» [Леонтьев 1983, с. 297]. Основной и постоянной характеристикой психологического значения А.Н. Леонтьев считает «отражение действительности независимо от индивидуального, личностного отношения к ней человека» [Леонтьев 1983, с. 299].
Психологическое значение, следовательно, представляет обобщенный культурно-исторический опыт конкретного общества, репрезентированный в знаковых системах, в том числе и в языке. Поэтому подчеркнем, что слово А.Н. Леонтьев называет лишь частным случаем фиксации психологических значений, тем самым допуская объективацию их единицами всех уровней языка, а также возможность неязыковой фиксации.
Отражение действительности индивидом и присвоение им психологического значения возникает только в системе его индивидуальных деятельностей. В отличие от психологического значения, которое закрепляется за тем или иным словом, личностный смысл может быть соотнесен с разными словесными единицами, но обязательно и при восприятии, и при продуцировании речи человек соотносит личностный смысл с тем или иным словом - другого способа объективации его нет. Поэтому, будучи психологически реальным, личностный смысл может стать объектом познания только через объективацию в слове.
Выражение и передача личностного смысла другим индивидам необходимы, так как личностный смысл - существенный момент познания, позволяющий выявить субъективно важные связи явлений и предметов: «Нам всем приходится решать задачи на смысл. И я, естественно, найдя решение этой задачи в той или иной связи, стоя перед той или иной проблемой, перед тем или иным явлением действительности, могу и необходимо ставлю перед собой задачу... открыть этот смысл другим, т. е. передать его» (курсив наш. - В. П.) [там же].
Таким образом, индивидуальное сознание, по А. Н. Леонтьеву, представлено системой личностных смыслов, и психологическое значение входит в личностный смысл как необходимая, но не исчерпывающая его часть. Именно во взаимосвязи психологического значения и личностного смысла заключена основная динамика сознания: «устранение личностного отношения ... как бы подразумевает устранение сознания как феномена жизни, как подлинного регулятора ее» [там же].
Такое понимание соотношения личностного смысла и психологического значения, определяющего любой тип деятельности человека, позволяет считать текст континуумом потенциальных интерпретаций, а так называемое авторское содержание текста - одной из возможных его интерпретаций. У текста нет «объективного» содержания - содержания вне читательской проекции [Рубакин 1927].
Область существования личностного смысла значительно шире области языка, но при этом всякое языковое выражение должно быть осмысленным. Организация языковых единиц в ХТ детерминируется личностным смыслом, и одновременно такой смысл является мотивом, целью и продуктом понимания речевого произведения. Поэтому понимание текста - сложный ментальный процесс, который
управляется смысловыми доминантами - актуальными для реципиента смыслами данного речевого произведения, возникающими на базе всего предыдущего опыта субъекта. Понятие смысловой доминанты [Пищальникова 1992] как конституенты семантического пространства текста позволяет вычленять его личностные смыслы.
Методологически гносеологи и психолингвисты вполне согласны с утверждением У. Матураны и Ф. Варелы: «То, что мы принимаем как некое простое восприятие чего-то, в действительности несет на себе неизгладимую печать нашей собственной структуры» (курсив наш. -В. П.) [Матурана, Варела 2001, с. 20]; «всякое познание есть действие со стороны познающего, т. е. всякое познание зависит от структуры познающего» (курсив наш. - В. П.) [Матурана, Варела 2001, с. 30]. Но в моделях второго порядка, позволяющих анализировать процесс понимания, эта идея не реализована. Чаще актуализируется другое: «Никакая живая система как отдельность не может поддержать своей внутренней динамической равновесности и не способна развиваться, если она выключена из взаимодействия, образующего более широкую систему, которая включает в себя также элементы, внешние по отношению к данной живой системе, отделенные от нее» [А. Н. Леонтьев, 1983, с. 1]. Понятие личностного смысла позволяет соотносить отраженную в тексте структуру личности его продуцента и понимание текста реципиентом.
В процессе такого понимания важными оказываются не только внешние, культурно-исторические факторы, обусловливающие речевую деятельность реципиента, но и «ментальный контекст прежнего переживания», ментальный опыт индивида, который является реальным компонентом актуальной речевой деятельности индивида, «ин-тегративной смысловой опорой» [Голубева 2016, с. 7] и определяет направление выводного знания, структурацию его процедур в конкретном акте понимания. Смысловое переживание значения единицы языка базируется на системе когнитивных ментальных опор, связанных с той или иной вербальной единицей, и определяется актуализацией ассоциативных связей между опорами не только вследствие условий конкретной речевой деятельности, но и вследствие содержания смыслового инварианта опор. Признаки познанных реалий каким-либо образом зафиксированы в опыте индивида и интегрируются вербальной единицей в определенное ассоциативно-смысловое поле (что вполне
соответствует и нейрофизиологическим данным). Если эти признаки сколько-нибудь релевантны в данной деятельности индивида, они актуализируются в системе причинно-смысловых связей, и эта актуализация специфически маркируется.
Сказанное вполне согласуется с базовым положением теории самоорганизации и методологией психолингвистики, согласно которым структура внешней среды только «запускает» изменения в мыслительной деятельности человека, но не определяет их и не управляет ими.
Следовательно, содержание текста как результат его понимания не обусловливается ни только языковыми значениями, ни только культурно-историческими факторами, ни только содержанием концептуальной системы реципиента, а потому не может быть смоделировано в рамках отдельных лингвистических дисциплин без жесткой редукции.
Это позволяет предположить, что проблема понимания текста -проблема междисциплинарная. Определим специфику междисциплинарного подхода. Вот что об этом говорят философы: «Дисциплинарный подход решает конкретную задачу, возникшую в историческом контексте развития предмета, подбирая методы из устоявшегося инструментария. Прямо противоположен междисциплинарный подход, когда под данный универсальный метод подбираются задачи, эффективно решаемые им в самых разнообразных областях человеческой деятельности. Это принципиально иной, холистический способ структурирования реальности, в котором скорее господствует полиморфизм языков и аналогия, нежели каузальное начало. Здесь ход от метода, а не от задачи» [Аршинов, Буданов 2004, с. 91].
Междисциплинарность - это не эклектичное соединение знаний об объектах, пусть и смежных, но различных по своим существенным параметрам. Это выявление таких сущностных свойств научного объекта, которые не могут быть изучены иначе, чем с помощью закономерностей и методов, выявленных при исследовании иных научных объектов.
Проблема понимания текста может быть решена только с помощью объединения различных методов наук, занимающихся ею, поскольку особенности интеграции языковых, познавательных, психических процессов при идентификации значения слова не могут быть объяснены ни методами языкознания, ни в рамках гносеологии и психологии отдельно.
Поэтому необходимо рассмотреть те базовые механизмы, которые обеспечивают такую интеграцию. Так, представление о смысловой доминанте опирается на учение о физиологической доминанте А. А. Ухтомского, который сформулировал принцип доминанты как один из ведущих принципов деятельности нервных центров, определяющий целенаправленный, активный характер поведения: «Доминанта - это господствующая направленность рефлекторного поведения субъекта в ближайшей его среде»: «доминанта - не только физиологическая предпосылка поведения, но и физиологическая предпосылка наблюдения» [Ухтомский 1950, с. 101]. Под доминантой понимается временно господствующий рефлекс (набор рефлексов), который направляет в данный момент времени всё поведение организма на решение одной, наиболее важной задачи. Это физиологическая основа формирования личностного смысла любой деятельности индивида, в том числе и речевой. Поведение живого организма строится не на основе случайных внешних воздействий, подчеркивает А. А. Ухтомский, а на основе рецепций, отобранных организмом в соответствии с той или иной физиологической доминантой. То есть организм не пассивно следует изменениям среды, а активно отбирает в среде те факторы, которые способствуют реализации определенной доминанты; аналогично при восприятии текста читатель активно устанавливает ассоциативные связи между содержанием единиц текста, реализующих авторские доминанты. Таким образом, формирование доминанты сопряжено с перестройкой рецепции. И чем более индивидуальные ассоциативные связи представлены в ХТ, тем более должно быть перестроено содержание концептуальной системы реципиента.
Доминанта - это рабочий принцип деятельности нервной системы, который позволяет понимать новое содержание любой деятельности и создавать его в процессе деятельности. Важно, что физиологически любое раздражение идет на подкрепление и усиление возбуждения господствующего рефлекса. Поэтому ХТ организуется вокруг личностного смысла - смыслопорождающего начала системы текста. Физиологически доминанта - это процесс, способный накапливать возбуждение из различных источников; поэтому возможна актуализация смысла в тексте в самых разных элементах языка - от просодических до синтаксических. И это позволяет смысловой доминанте выполнять направляющую понимание функцию: доминанта
способна тормозить, подавлять активность других нервных центров; любые раздражения, приходящие из внешней или внутренней среды, направляются к господствующей в данный момент группе нервных центров. Индивид избирательно реагирует лишь на те раздражители, которые необходимы для решения данной задачи (в нашем случае -задачи на понимание) при одновременном торможении реакций, несовместимых с доминантой. А это означает возможность селекции ассоциативно-вербальных связей при восприятии содержания речевого произведения. Важна и инерция доминанты - способность, сохраняясь и удерживаясь некоторое время, определять поведение организма, пока не будет разрешена вызвавшая ее потребность [Ухтомский 1950]; в случае ХТ - пока не будет завершен процесс его понимания.
Рассматривая превращение доминанты из комплекса симптомов в общий механизм действия, А. А. Ухтомский часто пользовался понятием «функциональный орган», подчеркивая, что в нервной системе складываются определенные констелляции связанных между собой центров, функционально интегрированные единством действий, направленностью на определенный результат.
Экстраполируя принцип доминанты на процесс порождения речевого произведения, можно полагать, что отбор языковых единиц -репрезентантов смысла - осуществляется в соответствии с действующей эмоционально-смысловой доминантой. Смысловая доминанта регулирует процесс селекции языковых выражений и определяет тем самым ход текстопорождения, структурирует «поле доминантного смысла».
На основе концепции А. А. Ухтомского П. К. Анохин создал универсальную модель деятельности человека в аспекте ее саморегуляции - теорию саморегулирующихся систем [Анохин 1979; Анохин 1980 и др.]. Способность организма к регуляции и коррекции деятельности (в том числе психической) П. К. Анохин рассматривает как свойство функциональной системы. Ключевым моментом этой теории является утверждение и доказательство того, что элементы функциональных систем могут при необходимости саморегулироваться (взаимозаменяться). Все части функциональной системы «вступают в динамическое, экстренно складывающееся функциональное объединение на основе непрерывной обратной информации о приспособительном результате» [Анохин 1980, с. 154] (курсив наш. - В. П.), т. е.
это «единица интеграции целого организма, складывающаяся динамически для достижения любой его приспособительной деятельности» [там же]. Этот механизм лежит и в основе смыслопорождения.
При сопоставлении содержания ряда художественных текстов одного автора могут быть выделены инварианты личностных смыслов, представляющие знание и мнение автора о каких-либо реалиях и их эстетическую оценку. Такие инварианты личностных смыслов можно считать смысловыми универсалиями определенной концептуальной системы, поскольку они интегрируют различные содержательные компоненты, представляющие одни и те же реалии на протяжении всего творчества писателя или поэта. Именно их мы называем доминантными смыслами. Поскольку интеграция личностных смыслов может осуществляться при сопоставлении речевых действий, репрезентированных как в одном тексте, так и в разных текстах, наряду с доминантными смыслами художественного текста возможно выделение доминантных смыслов концептуальной системы (сознания) индивида. Подчеркнем, что и личностный смысл, и доминантный личностный смысл - это научные конструкты, по-разному соотносящиеся с психической реальностью - смыслами как «компонентами» реального процесса мышления индивида. Личностный смысл моделируется в конкретной деятельности на основе «отраженного» содержания эмпирических объектов, в том числе и речевых произведений. Доминантный личностный смысл - на основе интегрирования содержательных характеристик личностных смыслов как абстракций «первого порядка».
Если опираться на теорию доминанты как объяснительный механизм порождения смысла, то можно заключить, что об актуальности личностного смысла свидетельствует намеренная акцентуация языковой единицы - его репрезентанта. Поэтому понимание текста основывается на выделении смысловых опор, которые обнаруживаются реципиентом именно в силу их акцентирования автором текста. Непрерывное пространство смысла ХТ дано реципиенту как ряд языковых репрезентантов этого пространства, вследствие восприятия которых актуализируются те или иные участки ассоциативно-вербальной сети и в сознании воспринимающего возникают новые личностные смыслы. Поэтому интерпретация языковых выражений реципиентом осуществляется одновременно и как процесс осмысления авторских
личностных смыслов, зафиксированных вербально, и как эстетическое осмысление характера вербальной репрезентации. Практически посредством языка происходит оперирование смыслами, возникает возможность построения новых смысловых полей, что, в свою очередь, позволяет осуществлять и эстетическую речевую деятельность.
Отсюда возникает вопрос о смысле текста - это вопрос его интерпретации в определенной системе языковых значений, соотносящихся с содержанием сознания реципиента, вопрос о возможности построения релевантной структуры смыслов в его сознании с помощью той же системы языковых значений. При этом в художественном тексте неактуально системное значение, представленное единицей языка, - здесь осуществляется процесс «проникновения за значение» (А. Н. Леонтьев), представление личностного смысла. Значение языковой единицы, конвенционально соотносимое с определенным содержанием, - только опора для представления личностного смысла, потому что иного способа его объективации у индивида нет. Язык здесь в полной мере реализует свою способность быть средством ориентации в сознании другого. «Степень расхождения» между психологическим значением и личностным смыслом свидетельствует об индивидуальности ассоциативно-вербальной сети продуцента текста. Доминантные личностные смыслы разных концептуальных систем никогда не являются тождественными, не совпадают полностью, а могут лишь так или иначе соотноситься, иметь определенные «пространство тождества» (О. Д. Кузьменко-Наумова). Поэтому в ХТ осуществляется не личностное представление конвенционального смысла - психологического значения, а представление личностного смысла в языковых единицах.
Так, одним из доминантных личностных смыслов поэзии Н. С. Гумилева является противопоставление природное - духовное, которое реализуется в каждом ХТ в разных единицах: природа и дух, (Так вот и вся она, природа, / Которой дух не признает...); враждебная, пугающая природа - робкое, тихое слово, ненужный, не твой бог -царственная мысль; жизнь - свет и др.:
В муках и пытках рождается слово, Робкое, тихо проходит по жизни. Странник оно, из ковша золотого Пьющий остатки на варварской тризне.
Выйдешь к природе! Природа враждебна, Все в ней пугает, всего в ней помногу, Вечно звучит в ней фанфара молебна Не твоему и ненужному богу.
Смерть? Но сперва эту сказку поэта Взвесь осторожно и мудро исчисли, -Жалко не будет ни жизни, ни света, Но пожалеешь о царственной мысли.
Что ж, это путь величавый и строгий. Плакать с осенним пронзительным ветром, С нищими нищим таиться в берлоге, Хмурые думы оковывать метром (Правый путь).
Противопоставление враждебности природы и близости поэзии -это одна из констант эстетической подсистемы автора. Еще отчетливее проявляется это в стихотворении «Творчество», где творчество, ассоциативно соотносящееся с личностным смыслом, репрезентированным в «Правом пути», представлено словосочетанием ночные виденья. В стихотворении актуализируются иные составляющие творчества, но противопоставление его враждебной природе не только не устраняется, а углубляется, будучи подчеркнуто оппозицией день (свет) - ночь:
Умчаться б вдогонку свету! Но я не в силах порвать Мою зловещую эту Ночных видений тетрадь.
Творчество актуализируется в системе смысловых компонентов, представленных лексемами ночь, зловещий, страшный, словосочетанием ночные видения. Эти компоненты позволяют соотнести ночь с поэзией как «мукой, пыткой слова» на основе объединяющей их негативной эмоции актуального интегративного смыслового компонента страшный («Правый путь»). В «Творчестве» представлено еще одно основание противопоставления природное - духовное, существенного для Н. С. Гумилева. День, репрезентирующий природу как член доминантной смысловой оппозиции, представлен словами вольный (свободный) и без меня. Поэзия же связывается с ночью - ночных видений (тетрадь), (тетрадь) зловещая - страшная, предвещающая несчастье,
однако близкая поэту - моя. Утверждение неразрывности бытия и творчества, творчества и страданий обнаруживается в системе соотношений личностных смыслов, представленных речевыми действиями: но я не в силах порвать, умчаться б вдогонку свету, отражающими ассоциативную общность попыток освобождения от ночного кошмара и мучительного процесса творчества: страшно, мучительно, но неизбежно. Таким образом, в основании доминантного противопоставления природа - дух обнаруживается еще один актуальный признак: свободная природа - несвободный дух. Это очевидно выражено в стихотворении «Я верил, я думал...»:
Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец;
Создав, навсегда уступил меня року создатель;
Я продан!
Творчество - это, по Гумилеву, рабство, полная зависимость от рока. Поэтому творчество субъективно соотносится с мучительной неизбежностью, которая и является доминантным личностным смыслом анализируемого текста. Зависимость творца от судьбы репрезентируется и в других текстах Н. С. Гумилева - без акцентирования негативных эмоций (которые тем не менее представлены), с меньшей степенью экспрессивности, но очевидно:
У меня не живут цветы. Красотой их на миг я обманут, Постоят день-другой и завянут. У меня не живут цветы.
Да и птицы здесь не живут. Только хохлятся скорбно и глухо, Я наутро - комочек из пуха... Даже птицы здесь не живут.
Только книги в восемь рядов, Молчаливые, грузные томы, Сторожат вековые истомы, Словно зубы в восемь рядов.
Мне продавший их букинист, Помню, был и горбатым, и нищим... ... Торговал за проклятым кладбищем Мне продавший их букинист.
Личностный смысл данного художественного текста, акцентирующий оппозицию природа - дух (творчество), - недолговечность, мимолетность природы, способность ввести в заблуждение, несовместимость природы и творчества: красотой их на миг я обманут. Смыслообразующими в анализируемом тексте становятся вербальные ассоциации, обусловленные употреблением слова птица в рамках определенной культурной традиции: петь как птица, вольный (свободный) как птица. Эти ассоциативно-вербальные связи акцентируют противопоставленность свободы естества и несвободы духа. Личностный смысл проявляется как результат противопоставления птиц и цветов книгам: молчаливые грузные томы противопоставляются поющим вольным птицам; вольные птицы - книгам-сторожам, красота природы - горбатому и нищему букинисту. Подчеркнуто противопоставлены мимолетность и ложность естественной красоты и мудрость, вечность истины: на миг я обманут - вековые истомы.
Таким образом, духовность, по Н. Гумилеву, в отличие от естественной красоты, связана с постижением истины, что доставляет наслаждение (вековые истомы), но достижение духовности, сосредоточение на ней требует известной жертвенности от человека, отказа от мимолетной красоты, и в этом поэт видит некое несовершенство мира, уродство его, которое, однако, принимает как роковую неизбежность.
Некоторые формальные элементы текста, например, повтор, позволяют акцентировать концептуально важные компоненты авторской смысловой системы, представленные в словах цветы, птицы, а также предположить, что их соотнесение имеет субъективно важный смысл, который раскрывается в противопоставлении их лексеме книги. Цветы и птицы — атрибуты естественной, а потому враждебной поэту жизни (Ср.: Цветов и песен благодатный хмель / Нам запрещен, как ветхие мечтанья, / Лишь девственные наименованья / Поэтам разрешаются отсель). «Пространство» доминантного личностного смысла в поэзии не прерывается, потому что интегрирующий признак, ассоциативно объединяющий разные психологические значения, совместим с каждым из них. И это обусловлено психофизиологически: доминантный смысл определяется не интегративным значением фиксирующих его лексем, а индивидуальными ассоциативными связями компонентов опыта индивида, а потому является синкретичным эмоционально-
понятийным образованием, функционально реализующимся в разных языковых элементах. Такая организация языковых единиц не может, конечно, зафиксировать психической континуальности личностного смысла, его принципиальной эмоционально-понятийной нерасчлененности, но задает путь интерпретации, способ построения адекватной системы смыслов в сознании реципиента.
Выводы
Таким образом, понимание личностного смысла всегда базируется на известной общности концептуальных систем автора и реципиента, на той их части, которая отражает интерсубъектное знание о мире в системе психологических значений, в том числе и вербальных, но никогда личностный смысл «интерсубъектной» частью не исчерпывается. «Проникновение за значение» - это всегда установление субъективной связи, личностный смысл - всегда субъективная значимость этих связей в конкретной деятельности индивида. Исходя из того, что художественный текст структурируется в соответствии с мотивами и целью эстетической деятельности, «само по себе произведение никогда не может быть ответственно за те мысли, которые могут появиться в результате его» [Выготский 1987, с. 42], но понимание ХТ «вызывается с принудительной необходимостью организацией поэтического материала» (курсив наш. - В. П.) [Выготский 1987, с. 123].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Анохин П. К. Системные механизмы высшей нервной деятельности. М. : Наука, 1979. 454 с.
Анохин П. К. Узловые вопросы теории функциональной системы. М. : Наука, 1980. 196 с.
Аршинов В. И., Буданов В. Г. Синергетика постижения сложного // Синергетика в психологии. Тексты. Вып. 3. Когнитивные процессы / под ред. В. А. Аршинова, И. Н. Трофимовой, В. М. Шендяпина. М. : Когито-Центр, 2004. С. 82-127. Выготский Л. С. Психология искусства. М. : Педагогика, 1987. 344 с. Голубева О. В. Теория эвиденциальности выводного знания: психолингвистический подход : дис. ...д-ра филол. наук. Тверь, 2016. 345 с. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М. : Смысл, 1997. 287 с. Леонтьев А. Н. Избранные психологические исследования : в 2 т. Т. I. М. : Педагогика, 1983. 392 с.
Матурана У., Варела Ф. Древо познания. М. : Прогресс-Традиция, 2001. 224 с. Пищальникова В. А. Проблема смысла художественного текста: психолингвистический аспект. Новосибирск : Изд-во Новосибирского ун-та, 1992. 131 с.
Рубакин Н. А. Что такое метр и метрические меры. М.-Л. : Гос. изд-во, 1927. 32 с.
Ухтомский А. А. Собрание сочинений : в 5 т. Т. 1. Учение о доминанте. Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1950. 317 с.
