CC BY
51
15. Lucenko: My gotovy lit' krov' za svobodu Evropy [Lutsenko: We are Ready to Shed Our Blood for the Freedom of Europe], Available at: http:// korrespondent.net/ukraine/politics/3636514-lutsenko-my-hotovy-lyt-krov-za-svobodu-evropy (accessed 20 May 2016).
16. Russkiy mir - eto mir durakov, predateley i podlecov [Russian World is a World of Fools, Traitors and Scoundrels], Available at: http://evroua.com/ russkij-mir-eto-mir-durakov-predatelej-i-podlecov/ (accessed 30 January 2016).
17. V Ivano-Frankovske pereimenovali bul'var Pushkina [Pushkin Boulevard Renamed in Ivano-Frankivsk], Available at: http://nsn.fm/hots/v-ivano-frankovske-pereimenovali-bulvar-pushkina-.php (accessed 29 June 2016)
18. Poroshenko rasskazal o svoey "istoricheskoy" zadache [Poroshenko Told about His "Historic" Task], Available at: http://hvylya.net/news/digest/ poroshenko-rasskazal-o-svoey-istoricheskoy-zadache. html (accessed 20 May 2016).
19. Degtyarev A.K., Chernous V.V. Nauka. Iskusstvo. Kul'tura, 2016, no 1(9). pp. 89-97.
20. Otnoshenie ukraincev k stranam: huzhe vsego k RF, luchshe - k Pol 'she [The Attitude of Ukrainians to Countries: the Worst to the Russian Federation, Better - to Poland], Available at: http://news.liga. net/news/politics/9503118-otnoshenie_ukraintsev_k_ stranam_khuzhe_vsego_k_rf_luchshe_k_polshe.htm (accessed 11 March 2016).
21. Ponarin E.D., Sokolov B.O. Rossiya v global'noy politike, 2015, no 2, pp. 91-100.
Статья подготовлена в рамках исследовательского проекта "Технологии противодействия укреплению общероссийской идентичности как фактор рисков национальной безопасности", Грант РГНФ № 16-03-00038а.
13 июля 2016 г.
УДК 930(438): 327.82(47+57)"19"
ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ СССР 1939-1945 гг. В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ (1988-1998)
А.О. Булгаков
БОТ 10.18522/2072-0181-2016-87-3-55-60
В период "Перестройки", начатой М.С. Горбачевым, обозначается кризис отечественной исторической науки, в условиях которого происходит переосмысление истории польского вопроса в советской дипломатии в период Второй мировой войны. Целью данной статьи является характеристика состояния историографии польского вопроса в дипломатии СССР в 1939-1945 гг. в годы перестройки и в последующее десятилетие.
Проблема обсуждения данной темы до эпохи перестройки заключалась в специфике восприятия советской исторической наукой истории XX века. Ввиду сильной идеологической составляющей, у историков на первое место выдвигались классовый и экономиче-
Булгаков Александр Олегович - соискатель кафедры отечественной истории Института истории и международных отношений Южного федерального университета, 344007, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33, e-mail: alexandr.bulgakov.1990@mail.ru, т. 8(863)2184005.
ский факторы, но после обозначения политики перестройки и гласности, возникло стремление ко всякого рода пересмотрам и разоблачениям [1, с. 81]. Это стремление прослеживается и в историографии польского вопроса в дипломатии СССР 1939-1945 гг. и является одним из проявлений кризиса исторического знания. Кризис, продолжавшийся вплоть до 1998 г., следует разделить на два этапа: первый этап 1985-1991 гг., и второй этап: 1992-1998 гг.
Первый этап кризиса пришелся на поздний СССР. В этот период стали открываться архивы, историки стали более автономными, ввиду ослабления идеологического контроля, и перед ними стали возникать новые научные проблемы. Среди этих проблем выделяют-
Alexandr Bulgakov - Southern Federal University, 33 Bolshaya Sadovaya Street, Rostov-on-Don, 344007, e-mail: alexandr.bulgakov.1990@mail.ru, tel. +7(863)2184005.
ся: проблема трагедии Польши и польский вопрос в советско-германских отношениях в 1939 г.; сюда же относится история заключения Секретных дополнительных протоколов к Пакту о ненападении между СССР и Германией, подлинность которых советские историки ранее отрицали; другой проблемой являлся вопрос о послевоенном переустройстве Восточной Европы и роли Польши в ней, а также проблема пребывания польских граждан в Советском Союзе в годы Второй мировой войны и организация польской армии в СССР. Введение новых архивных источников в научный оборот сделало неминуемым процесс переоценки сложившихся представлений об истории и расширение источниковой базы, что привело к исправлению и дополнению уже имевшихся наработок по известным научным проблемам. Ввиду открытия ранее неизвестных фондов, возникли новые научные проблемы, над которыми стали работать историки. На данном этапе следует выделить таких историков, как В.С. Парсаданова, Л.А. Бе-зыменский, В.М. Бережков, М.И. Семиряга, В.Я. Сиполс, В.Л. Мальков.
Из-за неоднородности историографии позднесоветского периода, мы выделяем три основных направления: консервативное, умеренно-критическое и радикально-критическое. Консервативное направление отстаивало традиционную для отечественной историографии интерпретацию истории польского вопроса в советской дипломатии и рассматривало новые исторические факты из рассекреченных документов как доказательство традиционных трактовок и оценок исторического процесса. Среди таковых выделяются: исключительно положительная оценка процесса установления в Польше просоветской политической системы; положительная оценка утверждения об установлении справедливых границ послевоенной Польши, а также рассмотрение истории советско-польских отношений как пример защиты Советским Союзом интересов польского народа на международной арене; избегание дачи оценок фактам, говорящим не в пользу тезиса о советско-польской дружбе.
Умеренно-критическое направление стояло достаточно близко к консервативному направлению, однако работы историков из данного направления характеризуются постепенным отходом от традиционной интерпретации польского вопроса, но при этом изменения в интерпретации происходят постепенно
и осторожно. Данное направление особо проявило себя при отказе от традиционных для советской историографии тезисов о дружбе между советским и польским народами и об исключительно положительной роли СССР в деле защиты интересов польского народа на международной арене. Вместе с этим историки умеренно-критического направления заняли ведущую роль в исследовании польского вопроса на начальном этапе Второй мировой войны 1939-1941 гг., рассматривая действия советской дипломатии как вынужденные для обеспечения безопасности СССР, но при этом очень спорные и неоднозначные в отношении судьбы Польши в 1939-1941 гг.
Радикально-критическое направление характеризуется коренным пересмотром интерпретации истории польского вопроса в дипломатами СССР. Отказавшись от традиционных тезисов советской историографии, историки данного направления выдвинули совершенно новые и резко противоположные по содержанию и оценочной нагрузке тезисы. Среди таковых стоит выделить тезис о преступном характере советской внешней политики по отношению к Польше и тезис о преступном сговоре с Германией, спровоцировавший развязывание Второй мировой войны. На постсоветском этапе развития историографии данные тезисы приобретают концептуальный характер и становятся главной основой критики советской дипломатии в годы Второй мировой войны по отношению к Польше. Историки радикально-критического направления занимают непримиримую позицию по отношению к историкам консервативного направления.
Основная масса консервативных работ была опубликована в начале периода в 19851986 гг., впоследствие количество этих публикаций заметно уменьшилось. К консервативным историкам можно отнести В.Я. Сиполса [2]. Его монография хотя и учитывала новые источники, появившиеся с началом перестройки в СССР, но при этом содержала традиционные, более характерные для ранних этапов отечественной историографии, оценки советской внешней политики в польском вопросе.
К умеренно-критическому крылу позд-несоветской историографии следует отнести таких видных историков, как: В.С. Парсада-нова, В.Л. Мальков и М.И. Семиряга.
Парсаданова В.С изучала польский вопрос в советской дипломатии фактически
с момента его появления в историографии. В конце 1980-х гг. в ее работах были озвучены новые, раннее не поднимавшиеся научные проблемы: польская армия генерала Андерса и судьбы польских граждан в Советском Союзе в годы Второй мировой войны, а также история Польского государства во время сентябрьской катастрофы 1939 г. Если первые две проблемы воспринимались как совершенно новые, требующие в будущем более детального изучения, то проблема сентябрьской катастрофы Польши 1939 г.а поднималась в историографии ранее, и теперь требовала переосмысления. В.С. Парсаданова заняла умеренную позицию в оценке данных событий, согласившись с тем, что Советскому Союзу был необходим нейтралитет и мирная передышка в назревавшем общеевропейском военном конфликте. С другой стороны, В.С. Парсаданова соглашалась с мнением своих коллег, что заключение с Германией Пакта о ненападении и Секретных дополнительных протоколов к нему были крайне негативным деянием со стороны Советского правительства. Подобная же оценка была во многом тенденциозной и отражала состояние всего научного сообщества историков того периода [3-5].
В монографии, посвященной Ф. Рузвельту, В.Л. Мальков дает исторический портрет американского президента и характеристику его дипломатии, анализируя его роль в американо-советских отношениях в деле решения польского вопроса. В первые годы Второй мировой войны, американская дипломатия не проявляла интереса к польскому вопросу, но после коренного перелома и начала наступления Красной Армии на Запад, американская дипломатия оживилась, равно как и польские эмигранты в США. Мальков показывает роль Рузвельта в формировании принципов американской дипломатии в годы Второй мировой войны и делает вывод о том, что именно благодаря позиции дипломатии Рузвельта удалось достичь компромисса между США и СССР по проблеме послевоенного переустройства Польши [6].
Статья М.И. Семиряги относится к изучению истории польского вопроса августа-сентября 1939 года [7]. Автор публикации старается быть сдержан в оценках, признавая подлинность Секретных протоколов к договору о ненападении между СССР и Германией. Он вскрывает как их негативные стороны, которые сопутствовали Второй мировой во-
йне, так и положительные моменты, связанные с присоединением к СССР территорий Восточной Польши. В этом позиция М.И. Се-миряги близка к позиции В.С. Парсадановой.
К радикально-критическому крылу позднесоветской историографии можно отнести таких историков, как: В.М. Бережков и Л.А. Безыменский. Статья Бережкова посвящена советской внешней политики 19391941 гг. [8]. Будучи одновременно участником тех событий*, автор статьи сочетает документальный обзор с собственным нарративным повествованием и потому интерпретирует события с учетом собственных впечатлений. В.М. Бережков очень критичен по отношению к руководству советского дипломатического ведомства и советского правительства, и лично к И.В. Сталину. Основная мысль данной критики заключается в том, что Сталин сильно просчитался, доверившись Гитлеру. Все это в итоге, по мнению Бережкова, привело к началу Второй мировой войны и позже - к внезапному для советского руководства нападению Германии на СССР, за которые советскому народу пришлось заплатить огромную цену.
Несколько иные работы публикует Л.А. Безыменский [9]. Будучи историком-международником, он публикует материалы по истории германо-английских отношений, связанных с историей советской дипломатии в деле решения польского вопроса. Также интересна его оценка советско-германского Пакта о ненападении, весьма критичная, но все же более объективная, чем у Бережкова. Безы-менский оценивает пакт как неудачный выбор советской дипломатии, который носил элементы преступного сговора. Безыменский признает, что советская дипломатия вполне могла пойти на соглашение с Англией и Францией, но соглашение Германии оказалось более заманчивым, так как в нем предлагались территориальные приращения для Советского Союза.
Второй этап 1992-1998 гг. характеризуется появлением новых тенденций в исторической науке, концепций, категорически отвергавших выводы советской историографии, при этом сглаживаются острые углы в научных дискуссиях, и происходит слияние консервативного и умеренно-критического
* В.М. Бережков в 1939 г. являлся сотрудником НКИД при посольстве СССР в Германии, а позже стал переводчиком Сталина на международных конференциях 1943-1945 гг.
направлений в историографии. Тезисы радикально-критического направления о преступности советской внешней политики 1939-1941 гг. приобретают концептуальный характер и становятся главными для данного направления историографии, призванными заменить традиционные концепции советской историографии, так как от последних уже отказалось большинство историков. Однако, отказавшись от советских концепций истории польского вопроса, далеко не все историки приняли концепции радикально-критического направления. Историки умеренно-критического направления сосредоточились на разработке концепции о влиянии советского фактора на историю Восточной Европы военного и послевоенного времени. Согласно данной концепции, появление советского фактора в развитии стран Восточной Европы и, прежде всего, Польши было закономерным процессом на фоне генезиса Холодной войны. Консервативное направление в историографии, ввиду невозможности отстаивания советских концепций, окончательно сливается с умеренно-критическим направлением. Эти процессы в постсоветской историографии обуславливаются активизацией рассекречивания архивных документов, полным упразднением идеологических барьеров и цензуры, а также активным проникновением, влиянием и внедрением в отечественную историческую науку зарубежной историографии. На этом этапе происходит угасание интереса к деталям и подробностям истории польского вопроса, так как первоочередными проблемами становятся изучение истории международных отношений как единого комплекса и их глобальное переосмысление.
К первым постсоветским исследованиям относится монография М.И. Семиряги "Тайны сталинской дипломатии" [10], фактически первое исследование, в котором автор полностью пересматривает и переосмысливает советскую трактовку истории отечественной дипломатии в начале Второй мировой войны. Семиряга обобщает исследования последних лет советской историографии, при этом своими смелыми трактовками и выводами создает предпосылки для полного пересмотра концепций советской историографии. Основной идеей, которую Семиряга высказал в своей монографии, была идея о том, что Пакт Молотова-Риббентропа являлся преступным и незаконным сговором СССР и Германии.
Именно этот сговор, по мнению М.И. Семиря-ги, являлся одной из основных причин начала Второй мировой войны.
К одним из первых исследований следует отнести вышедшую после распада Советского Союза коллективную монографию, посвященную общественно-политическим процессам в Восточной Европе в 1944-1948 гг. [11]. В данной монографии польский вопрос носит уже несколько иной концептуальный вид. В ней впервые в отечественной историографии польский вопрос стал рассматриваться не в формате советско-польских отношений и не во взаимоотношении СССР с Великими державами, а с позиции влияния и роли советского фактора в деле формирования режима народной демократии в Польше. Особое внимание уделено влиянию советского фактора в политике ППР и в деле организации единой политической платформы с другими левыми партиями, в частности с ППС, которым впоследствие суждено было стать составными частями ПОРП. Авторы, подчеркивая важность влияния советского фактора на внутриполитическую жизнь Польши, высказывают мнение о том, что режим народной демократии был главным инструментом втягивания Польши в орбиту политического влияния СССР и фактором влияния Советского Союза на соседние с Польшей страны.
Позднее были опубликованы статьи Г.П. Кынина [12, 13]. Специфика его работ заключается в исследовании истории польского вопроса в контексте решения германского вопроса в советской дипломатии. Единственное, что связывало германский и польский вопросы - это проблема определения западной и северной границы Польши, а также проекты превращения некоторых германских территорий в польскую зону оккупации. Исследование проекта польских зон оккупации Германии, и, соответственно, поднятие такой дипломатической проблемы, носило новаторский характер для отечественной историографии.
Впоследствие вышла статья Л.И. Гинц-берга, посвященая советско-германскому Пакту о ненападении [14], в которой уделялось особое внимание польскому вопросу во взаимоотношениях Советского Союза и Германии. В целом Гинцберг занял радикально-критическую позицию в оценке советско-германских отношений в предвоенный период, обвиняя в равной степени стороны в развязывании Второй мировой войны.
В 1997 г. выходит статья В.С. Парсада-новой [15], подробнейшим образом касающаяся польской проблемы в советско-германских отношениях с конца августа по сентябрь 1939 года. Статья интересна своим исследованием проблемы заключения советско-германского договора о дружбе и границе и связанными с этим событием маневрами советской и германской дипломатии. В.С. Парсаданова продолжает оставаться в умеренно-критическом направлении и сохраняет прежние оценки истории советско-германских контактов по польскому вопросу.
Публикация О.И. Царева об истории советско-английских отношений в годы Великой Отечественной войны [16], затрагивала польский вопрос в контексте советско-английских отношений, что позволяет увидеть английский вариант решения польской проблемы и сравнить его с советским вариантом. Царев, исследуя данные события, дает поверхностные оценки поиску компромисса между советскими и английскими дипломатами в проблеме послевоенного переустройства Польши.
Анализируя последний этап историографии в эпоху кризиса 1988-1998 гг., мы выделяем некоторые тенденции, свидетельствующие о постепенном затухании кризиса в исторической науке. Прекращается мода на пересмотры и разоблачения, на вольную трактовку исторического процесса, и вместе с этим утихают радикальные споры, касающиеся проблем интерпретации истории польского вопроса. Позже издаются новые сборники документов [17-19], помогающие историкам ликвидировать некоторые белые пятна истории и сгладить острые углы в научных дискуссиях, сближая позиции консервативного и умеренно-критического направлений в историографии польского вопроса в отношениях к оценке Пакта о ненападении между СССР и Германией и истории советско-германских отношений 1939-1941 гг., а также к оценке советско-польских отношений 1939-1945 гг.
Рассматривая историографию польского вопроса в дипломатии СССР в годы Второй мировой войны, мы можем сделать вывод, что кризис отечественной исторической науки 1988-1998 гг. положительно повлиял на исследования данной научной проблемы. Кризис, несмотря на все свои издержки, открыл новые пути в исследовании польского вопроса. Были подняты и широко освещены в историографии советско-германские отно-
шения в 1939-1941 гг., а также широкое освещение в историографии получила проблема политического подчинения Польши диктату Советского Союза в последние годы Второй мировой войны. Кризис позволил историкам быть более автономными и самостоятельными в интерпретации истории польского вопроса, а продолжившийся процесс рассекречивания документов привел к тому, что были сформулированы новые научные проблемы, среди которых мы выделяем проблему изучения планов советизации Польши в случае вступления СССР во Вторую мировую войну в сентябре-декабре 1939 г., а также проблему изучения возможных альтернатив разрешения польского вопроса, обсуждавшихся советской дипломатией в годы Великой Отечественной войны.
ЛИТЕРАТУРА
1. Буганов В.И. Размышления о современной отечественной исторической науке // Новая и новейшая история. 1996. № 1. С. 77-87.
2. Сиполс В.Я. На пути к Великой победе: Советская дипломатия в 1941 - 1945 гг. М.: Политиздат, 1985. 496 с.
3. Парсаданова В.С. Армия Андерса на территории СССР (1941-1942 гг.) // Новая и новейшая история. 1988. № 5. С. 173-192.
4. Она же. Трагедия Польши в 1939 г. // Новая и новейшая история. 1989. № 5. С. 11-27.
5. Она же. К истории интернированных в СССР солдат и офицеров Войска Польского // Советское славяноведение. 1990. № 5. С. 17-26.
6. Мальков В.Л. Франклин Рузвельт. Проблемы внутренней политики и дипломатии. М.: Мысль, 1988. 348[2] с.
7. Семиряга М.И. 17 сентября 1939 года // Советское славяноведение. 1990. № 5. С. 3-16.
8. Бережков В.М. Просчет Сталина // Международная жизнь. 1989. № 8. С. 14-27.
9. Безыменский Л.А. К истории заключения советско-германского договора о ненападении 23 августа 1939 года (документальный обзор) // Новая и новейшая история. 1989. № 6. С. 3-21.
10. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941 гг. М.: Высшая школа, 1992. 368 с.
11. Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Народная демократия: миф или реальность? Общественно-политические процессы в Восточной Европе. 1944-1948 гг. М.: Наука, 1993. 344 с.
12. Кынин Г.П. Германский вопрос во взаимоотношениях СССР, США и Великобритании 19411943 гг. // Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 91-113.
13. Кынин Г.П. Германский вопрос во взаимоотношениях СССР, США и Великобритании 19411943 гг. // Новая и новейшая история. 1995. № 4. С. 105-132.
14. Гинцберг Л.И. Советско-германский пакт: замысел и его реализация // Отечественная история. 1996. № 3. С. 29-40.
15. Парсаданова В.С. Польша, Германия и СССР между 23 августа и 28 сентября 1939 года // Вопросы истории. 1997. № 7. С. 13-31.
16. Царев О.И. СССР - Англия: от сотрудничества к конфронтации (1941 - 1945 гг.) // Новая и новейшая история. 1998. № 1. С. 92-105.
17. Русский архив: Великая Отечественная: В 23 т. Т. 14 (3-1). СССР и Польша. М.: ТЕРРА, 1994. 492 с.
18. Восточная Европа в документах российских архивов. 1944-1953 гг.: В 2 т. Т. 1. 1944-1948 гг. М.; Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. 986 с.
19. Советский фактор в Восточной Европе. 19441953 гг.: В 2 т. Т. 1. Документы. 1944-1948 гг. / Отв. ред. Т.В. Волокитина. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. 688 с.
REFERENCES
1. Buganov V.I. Novaya i noveishaya istoriya, 1996, no. 1, pp. 77-87.
2. Sipols V.Ya. Na puti k Velikoi pobede: Sovetskaya diplomatiya v 1941-1945 gg. [On the road to great victory: Soviet diplomacy 1941-1945]. Moscow, Politizdat, 1985, 496 p.
3. Parsadanova V.S. Novaya i noveishaya istoriya,
1988, no. 5, pp. 173-192.
4. Parsadanova V.S. Novaya i noveishaya istoriya,
1989, no. 5, pp. 11-27.
5. Parsadanova V.S. Sovetskoe slavyanovedenie, 1990, no. 5, pp. 17-26.
6. Mal'kov V.L. Franklin Ruzvel't. Problemy vnutren-nei politiki i diplomatii [Franklin Roosevelt. Problems of internal policy and diplomacy]. Moscow, Mysl', 1988, 348[2] p.
7. Semiryaga M.I. Sovetskoe slavyanovedenie, 1990, no. 5, pp. 3-16.
8. Berezhkov V.M. Mezhdunarodnaya zhizn', 1989, no. 8, pp. 14-27.
9. Bezymenskii L.A. Novaya i noveishaya istoriya, 1989, no. 6, pp. 3-21.
10. Semiryaga M.I. Tainy stalinskoi diplomatii. 19391941 gg. [Secrets of Stalin's diplomacy. 1939-1941]. Moscow, Vysshaya shkola, 1992, 368 p.
11. Volokitina T.V., Murashko G.P., Noskova A.F. Narodnaya demokratiya: mif ili real'nost'? Ob-shchestvenno-politicheskie protsessy v Vostochnoi Evrope. 1944-1948 gg. [People's democracy: myth or reality? Socio-political processes in Eastern Europe. 1944-1948]. Moscow, Nauka, 1993, 344 p.
12. Kynin G.P. Novaya i noveishaya istoriya, 1995, no. 1, pp. 91-113.
13. Kynin G.P. Novaya i noveishaya istoriya, 1995, no. 4, pp. 105-132.
14. Gintsberg L.I. Otechestvennaya istoriya, 1996, no. 3, pp. 29-40.
15. Parsadanova V.S. Voprosy istorii, 1997, no. 7, pp. 13-31.
16. Tsarev O.I. Novaya i noveishaya istoriya, 1998, no. 1, pp. 92-105.
17. Russkii arkhiv: Velikaya Otechestvennaya. Tom 14 (3-1). SSSR i Pol'sha. [Russian archive: Great Patriotic war. In 23 vols. Vol. 14 (3-1). The USSR and Poland]. Moscow, TERRA, 1994, 492 p.
18. Vostochnaya Evropa v dokumentakh rossiiskikh arkhivov. 1944-1953 gg. T. 1. 1944-1948 gg. [Eastern Europe in the documents from Russian archives. 1944-1953. In 2 vols. Vol. 1. 1944-1948]. Moscow, Novosibirsk, Sibirskiy khronograf, 1997, 986 p.
19. Sovetskii faktor v Vostochnoi Evrope. 1944-1953 gg. Dokumenty. T. 1. 1944-1948 gg. [The Soviet factor in Eastern Europe. 1944-1953. In 2 vols. Vol. 1. 1944-1948]. Ed. by T.V. Volokitina. Moscow, Russian political encyclopedia (ROSSPEN), 1999, 688 p.
1 июля 2016 г.
