CC BY
116УДК 94
Польша и Врангель: из истории кампании 1920 года
A.C. Пученков1
Статья посвящена роли Польши в Гражданской войне в России. На основе анализа архивных источников, воспоминаний участников событий, а также исторической литературы были рассмотрены политические и дипломатические шаги барона П.Н. Врангеля на посту Главнокомандующего Русской армии. Рассмотрены этапы переговорного процесса между П.Н. Врангелем и Ю. Пилсудским. Отмечено, что белый Главнокомандующий понимал, что только максимально долгое продолжение борьбы Советов с Польшей является гарантией сохранения существования белого Крыма. Как следствие, Петр Николаевич полагал, что максимально тесная, хотя, может быть, и не открыто провозглашенная, (поначалу Врангель не стремился к заключился каких-либо специальных соглашений с польскими военными и дипломатами), координация действий Русской и польской армий, крайне выгодна для Крыма. Автор статьи приходит к выводу, что в 1920 г. Польша сыграла огромную роль в Гражданской войне, отодвинув срок капитуляции Врангеля. В свою очередь, завершение советско-польской войны 1920 г. позволило Красной армии ускорить разгром «черного барона».
Ключевые слова: Гражданская война в России, П.Н. Врангель, Польша, Советско-польская война.
"Пученков Александр Сергеевич - доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9; [email protected]; [email protected]
Puchenkov Alexander Sergeevich - Doctor in History, professor, St. Petersburg State University, Russian Federation, 199034, St. Petersburg, Universitetskaya nab., 7-9; [email protected]; [email protected]
Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ в рамках гранта No 19-1800073 «Национальная идентичность в имперской политике памяти: история Великого княжества Литовского и Польско-Литовского государства в историографии и общественной мысли XIX-XX вв.» Российского научного фонда. This research was supported by the grant No 19-18-00073 "National Identity in the Imperial Politics of Memory: History of The Grand Duchy of Lithuania and the Polish-Lithuanian State in Historiography and Social Thought of the 19th - 20th Centuries" of the Russian Science Foundation.
Poland and Wrangel: from the history of the 1920 campaign
A.S. Puchenkov
The article is devoted to the role of Poland in the Russian Civil War. Based on the analysis of archival sources, memoirs of participants in the events, as well as historical literature, the political and diplomatic steps of Baron P.N. Wrangel as Commander-in-Chief of the Russian Army. The author considered the stages of the negotiation process between P.N. Wrangel and J. Pilsudski. It is noted that the white Commander-in-Chief understood that only the longest possible continuation of the struggle of the Soviets with Poland is a guarantee of the continued existence of the white Crimea. As a result, Pyotr Nikolaevich believed that as close as possible, although perhaps not openly proclaimed, (at first Wrangel did not seek to conclude any special agreements with the Polish military and diplomats), coordination of the actions of the Russian and Polish armies is extremely beneficial for Crimea. The author of the article concludes that in 1920 Poland played a huge role in the Civil War, postponing the term for Wrangel's surrender. In turn, the end of the Soviet-Polish war of 1920 allowed the Red Army to accelerate the defeat of the "the Black baron".
Keywords: Civil war in Russia, P.N. Wangel, Poland, Soviet-Polish war.
В 1920 г. Гражданская война в России продолжилась; главными фронтами стали врангелевский фронт в Крыму и Польский фронт. Преемник А. И. Деникина генерал П. Н. Врангель за те недолгие месяцы, что судьба отвела ему на посту Правителя Юга России, сумел добиться серьезных успехов, придав новый импульс белой борьбе. Историки и современники обращали внимание на тесную взаимосвязь крымской эпопеи и событий на Польском фронте. Вдумчивый мемуарист, кадет, князь В. А. Оболенский писал: «Совершенно развратившаяся во время отступления от Орла к Новороссийску армия в короткий промежуток времени была дисциплинирована. Жалобы на грабежи и насилия, которые мне так часто приходилось слышать от населения прифронтовой полосы, почти прекратились. В нравах боевой части армии произошел какой-то чудесный перелом, который отразился и на переломе ее настроения. Возродилась вера в вождя и в возможность победы. У нас на глазах совершалось чудо, и престиж Врангеля не только среди войск, но и среди населения возрастал не по дням, а по часам. Почему же произошло это чудо? Почему армия
под управлением Деникина разложилась, а Врангель сумел ее дисциплинировать? Одно случайное обстоятельство, конечно, облегчало дело Врангеля. Я имею в виду вспыхнувшую между Советской Россией и Польшей войну, благодаря которой значительно уменьшилось давление Красной армии на Белую...».2 Действительно, борьба Красной армии и «панской Польши» подарила Врангелю несколько месяцев передышки, определенную свободу действий, а главное - надежду на возобновление с нарастающей силой борьбы с большевиками, вероятно, что фортуна, в образе панской Польши, повернувшаяся к белому диктатору лицом, способствовала успехам, которых добился Врангель в области военного и государственного строительства в Крыму весной-летом 1920 г. О том, что «врангелевский фронт является продолжением польского фронта» писал И. В. Сталин,3 подобной же оценки придерживается и петербургский историк Ю. З. Кантор, по утверждению которой войска «Врангеля оттянули на себя значительную часть имевшихся в распоряжении РККА сил (и тем самым косвенно помогли полякам в битве за Варшаву)».4
Как бы то ни было, но поспособствовав военному поражению Деникина осенью 1919 г., уже в 1920 г. Польша сыграла огромную роль в продолжающейся русской Гражданской войне, отодвинув срок по-видимому неизбежной капитуляции Врангеля; в свою очередь, завершение советско-польской войны 1920 г. позволило Красной армии ускорить разгром «черного барона».5
Тому, сколь значима была та роль, которую сыграла Польша в 1920 году в катастрофе белого Крыма, посвящена эта статья.
Барон П. Н. Врангель, назначенный, после драматического «генеральского совдепа» в Севастополе,6 приказом А. И. Деникина на пост Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России (ВСЮР), принял от своего предшественника тяжелое наследство. В боях предыдущих месяцев белогвардейцы были не просто разбиты; казалось, был безнадежно подорван дух армии, в частях царили уныния и деморализация. В этой ситуации Врангель сумел проявить свои без преувеличения выдающиеся качества вождя, в считанные
2 Оболенский В. А. Моя жизнь и мои современники: Воспоминания. 1869 - 1920: в 2 т. Т. 2. М., 2017. С.
458.
3 Сталин И. В. О положении на польском фронте // Сочинения. М., 1947. Т. IV. С. 340.
4 Кантор Ю. З. Тухачевский. М., 2014. С. 152.
5 Подробнее см.: Пученков А. С. «Даешь Варшаву!»: из истории советско-польской войны 1920 года // Новейшая история России. 2012. № 2. С. 24-40.
6Предыстория этих событий, равно как и драматические обстоятельства, предшествующие возглавлению генералом П.Н. Врангелем остатков армий А.И. Деникина, изложены в одной из статей автора этих строк. См.: Пученков А.С. Антон Иванович Деникин - полководец, государственный деятель и военный писатель // Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. Т. 1. Крушение власти и армии (февраль - сентябрь 1917). М., 2017. С. 15-46.
месяцы белая армия, переименованная из ВСЮР в Русскую,7 буквально преобразилась. «Несомненно, что Русская армия при Врангеле стала более дисциплинированной и управляемой, нежели Вооруженные силы Юга России в последние месяцы перед новороссийской эвакуацией. В этом была несомненная личная заслуга нового главнокомандующего. Врангель во многом отличался от своего предшественника. Деникин всегда тяготился властью и это создавало вокруг него несколько мрачноватую ауру, ощущавшуюся окружающими. Врангелю же сам безвыходный, на первый взгляд, характер ситуации давал дополнительный заряд жизненной силы», - справедливо указывают современные исследователи проблемы А. И. Ушаков и В. П. Федюк.8 Врангель, по словам хорошо его знавшего В. В. Шульгина, «обладал неким даром гипнотизма»,9 колоссальной энергетикой, словом, он был вождем Божьей милостью. «Врангель был рожден для власти... Варяг-Врангель был на голову выше всего окружающего. Это - в буквальном и переносном смысле слова», - писал Шульгин.10 «Конечно, он был воин - с головы до пят. Конечно, он был настоящий военачальник. Но как невоенный, как ученый в области наук государственных, я могу удостоверить, что этот воин был - прирожденный правитель. В нем и был тот естественный гипнотизм власти, который бывает присущ таким прирожденным правителям. Этот гипнотизм исходил и от обаятельной силы духа, и от исполински -повелительной фигуры Воина-Правителя», - писал П. Б. Струве.11
Новому главнокомандующему предстояло решить большое количество проблем, доставшихся по наследству от Деникина, а главное - вернуть армии веру в победу. Врангель взялся за дело со свойственной ему огромной энергией, даже по признанию главного оппонента Врангеля - М. В. Фрунзе, «барон Врангель, начиная с апреля месяца (1920 г. -А.П.), развертывает в Крыму колоссальнейшую работу»12.
Врангелю удалось восстановить в армии дисциплину и боевой дух. «В то время Врангель пользовался громадным авторитетом. С первых же дней своего управления он показал себя недюжинным властителем, как бы самой судьбой призванным для водворения порядка. После Деникина хаос и развал царили всюду, - в верхах и в низах, но главным образом в верхах. Врангель сумел в короткий срок упорядочить все, - и управление, и войска, и офицерство, и оборону Крыма, - эти важнейшие вопросы первых дней своего
7 Врангель П. Н. Воспоминания: в 2 частях. 1916 - 1920. М., 2006. С. 437.
8 Ушаков А. И., Федюк В. П. Белый Юг. (ноябрь 1919 - ноябрь 1920). М., 1997. С. 57.
9 Шульгин В. В. Врангель // Последний очевидец: Мемуары. Очерки. Сны. М., 2002. С. 495.
10 Шульгин В. Дух Врангеля // Россия. Париж. 1928. 5 мая.
11 Струве П. Б. Памяти вождей Белой армии // Наши вести. 1992. №1. С. 8.
12 Фрунзе М.В. Врангель // Избранные произведения. М., 1951. С. 167.
пребывания у власти. Его промахи и бестактности не замечали и прощали в виду той громадной работы, которую он проявлял по восстановлению расшатанного аппарата власти. Блестящие победы на фронте снискали ему общее доверие в войсках; разумеется, у него были и недоброжелатели, но их было немного, и масса в общем шла за ним, как за признанным вождем», - вспоминал генерал В.А. Замбржицкий13. Врангель несомненно был не только талантливый военный и государственный деятель, но и администратор, не чуравшийся черновой работы.
Обладал ли Врангель четким видением того, что предстоит делать дальше? Известно несколько высказываний Врангеля в отношении того, каким он хотел видеть свое государство - Крым. Политический сотрудник барона, Г. В. Немирович-Данченко, сообщал о том, что «Крым Врангель предполагает превратить в маленькое самостоятельное образцовое государство: с разрешением в пользу обрабатывающих земельного вопроса, с истинными гражданскими свободами, с демократическими учреждениями, с университетами и прочими культурными учреждениями. Пусть там, за красной стеной, слышат о "Земном рае", действительном не в Совдепии, а в белом Крыму. Пусть видят и идут к нам; всем идущим -наша поддержка и братский привет. Образцовое государство на носу у большевиков -лучший способ пропаганды к восстаниям. И притом к восстаниям не бесплодным: где-то на Юге есть база - Крым с признанным иностранцами правительством [летом 1920 г. Франция де-факто признала правительство генерала Врангеля. - Авт.], с армией, с танками и боевыми
14
припасами».14
Врангель пришел на свой пост с полным осознанием необходимости не повторять тех ошибок, которые были сделаны Деникиным. По словам П. Н. Милюкова, «к крымскому опыту Врангель приступил в полном сознании ошибок, сделанных его предшественником, ошибок, на которые, как мы видели, он сам же и указывал Деникину».15 Спорный вопрос, был ли Врангель «единственным из вождей белого движения, кто, взяв власть, имел уже четкую программу действий на ближайшее будущее, причем программу развернутую, охватывающую все стороны жизни. Непредсказуемые и мало чем обусловленные экспромты в деникинском духе были чужды его натуре».16 Скорее Врангель видел очевидные ошибки Деникина, и пытался найти верное решение задачи. Необходимо было иначе, чем Деникин, решить те вопросы, которые были главными: отношение правительства к аграрному вопросу,
13 Государственный архив Российской Федерации. (ГАРФ). Ф. Р-6559. Оп. 1. Д. 5. Замбржицкий В. Последний поход на Кубань. Август 1920 года. (Записки участника). Л. 141.
14 ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 418. Патек В. Планы правителя Крыма. Л. 6.
15 Милюков П. Н. Россия на переломе. Т. 2. Антибольшевистское движение. Париж, 1927. С. 228.
16Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму.
Симферополь, 2008. С. 586.
отношение его к окраинным новообразованиям и отношение армии к населению. Однако, как заметил Милюков, «верные решения все были левыми решениями, а Врангель был. кандидатом правых. "левые" решения принимались Врангелем только как средство, а не как цель. И очень скоро из всей этой переоценки ценностей выглянула прежняя правая психология. "Левая" политика фатально переставала быть левой, попадая в "правые руки".17 Как следствие, Милюков был убежден, что «в сущности, не было разницы между причинами неудачи Врангеля и всех предыдущих опытов борьбы».18
Традиционно при обсуждении политической программы вождей Белого дела на первый план выводится вопрос об их «политической вере» - к какому строю они собирались привести Россию после победы над большевиками - к монархии или республике.
Разъясняя свою политическую позицию, Врангель говорил: «Хозяин - это сам русский народ. Как он захочет, так и должна устроиться страна. Если он предпочтет монарха, Россия будет монархией, если он признает для себя полезной республику, будет республика. Мои личные взгляды не имеют никакого значения. С минуты принятия на себя власти, я отделился. от личных влечений к тому или другому порядку и беспрекословно подчиняюсь голосу русской земли.».19 Еще более подробно Врангель высказал свою позицию в беседе с известным правым деятелем Н. Н. Чебышевым: «За что мы боремся? На этот вопрос, может быть только один ответ: мы боремся за свободу. По ту сторону нашего фронта, на севере, царит произвол, угнетение, рабство. Можно держаться самых разнообразных взглядов на желательность того или иного государственного строя, можно быть крайним республиканцем, даже монархистом, и все-таки признавать так называемую советскую республику образцом самого небывалого, зловещего деспотизма, под гнетом которого погибает и Россия, и даже новый ее, якобы господствующий класс пролетариата, придавленный к земле, как и остальное население. Теперь это не составляет тайны и в Европе. Над советской Россией приподнята завеса. Гнездо реакции в Москве. Там сидят поработители, трактующие народ как стадо. Только слепота и недобросовестность могут считать нас реакционерами. Мы боремся за раскрепощение народа от ига, какого он не знал в самые мрачные времена своей истории. В Европе долгое время не понимали, но теперь, по -видимому, уже начинают понимать то, что мы так ясно сознаем: все мировое значение нашей домашней распри. [Выделено в тексте. - Авт.] Если наши жертвы пропадут даром, то европейскому обществу, европейском демократии придется самим встать на вооруженную
''Милюков П. Н. Россия на переломе. Париж, 1927. Т. 2. Антибольшевистский этап русской революции. С. 222.
18 Там же. С. 228.
19 Вознесенский Н. Авторитетные разъяснения // Вечернее слово. Севастополь. 1920. 7 июня.
защиту своих культурных и политических завоеваний против окрыленного успехом врага
20
цивилизации.».20
Как видим, Врангель оставался на общей для всех вождей южнорусского Белого движения позиции «непредрешения» будущей формы государственного устройства России, обозначенной еще осенью 1917 г. в период «Быховского сидения» генералов-участников корниловского выступления.
Позднее Врангель вспоминал: «Первый месяц моего управления всюду был такой хаос, такой всеобщий развал, такое озлобление против главного командования, что, отбросив все остальные вопросы, я свою энергию направил исключительно на приведение в порядок всего разрушенного, на поднятие престижа главного командования».21 Весной 1920 г. под контролем Врангеля находился только Крымский полуостров, а под контролем большевиков вся Россия. В связи с этим политическая программа Врангеля сводилась к тому, чтобы выиграть время, в надежде на изменение обстановки в Центральной России в пользу белогвардейцев. Врангель говорил: «я не задаюсь широкими планами. Я считаю, что мне необходимо выиграть время. Я отлично понимаю, что без помощи русского населения нельзя ничего сделать. Политику завоевания России надо оставить. Ведь я же помню. Мы же чувствовали себя, как в завоеванном государстве. Так нельзя. Нельзя воевать со всем светом. Надо на кого-то опереться. Не в смысле демагогии какой-нибудь, а для того, чтобы иметь, прежде всего, запас человеческой силы, из которой можно черпать; если я разбросаюсь, у меня не хватит. того, что у меня сейчас есть, не может хватить на удержание большой территории. Для того, чтобы ее удержать, надо брать тут же на месте людей и хлеб. Но для того, чтобы возможно было это, требуется известная психологическая подготовка. Эта психологическая подготовка, как она может быть сделана? Не пропагандой же, в самом деле. Никто теперь словам не верит. Я чего добиваюсь? Я добиваюсь, чтобы в Крыму, чтобы хоть на этом клочке, сделать жизнь возможной. Ну, словом, чтобы, так сказать, показать остальной России. вот у вас там коммунизм, то есть голод и чрезвычайка, а здесь: идет земельная реформа, вводится волостное земство, заводится порядок и возможная свобода. Никто тебя не душит, никто тебя не мучает -живи, как жилось. Ну, словом, опытное поле. И так мне надо выиграть время. чтобы, так сказать, слава пошла: что вот в Крыму можно жить. Тогда можно будет двигаться вперед, - медленно, не так, как мы шли при Деникине, медленно, закрепляя за собой захваченное.
20 Беседа с ген. Врангелем // Великая Россия. Севастополь. 1920. 5 июля.
21 Раковский Г. Конец белых. От Днепра до Босфора. (Вырождение, агония и ликвидация). Прага, 1921. С. 25-26.
Тогда отнятые у большевиков губернии будут источником нашей силы, а не слабости, как было раньше. Втягивать их надо в борьбу по существу. чтобы они тоже боролись, чтобы им было за что бороться.».22
Белое командование отчетливо осознавало, что в случае отсутствия со стороны Русской армии наступательных действий занятие Крыма Красной армией является только вопросом времени. Как следствие, Врангель сделал ставку на выход из «крымской бутылки» и создание нового очага борьбы за пределами полуострова. Военные операции Русской армии в этот период подробно рассмотрены в одной из работ автора этих строк;23 очевидно, что тех результатов, на которые рассчитывал Врангель, белому командованию достигнуть не удалось - новую базу - за пределами Крыма - белогвардейцы так и не обрели. Врангель сотоварищи переоценили «контрреволюционность» кубанского и донского казачества, надежда на всеобщий сполох казаков и их повсеместное восстание против Советской власти себя не оправдали; не удалось и сохранить в тайне от красного командования саму подготовку десанта на Кубани и Дону. Очевидно, также и то, что синяя птица удачи в тот момент отвернулась от белых, а само командование не слишком-то и верило в успех операции. Как бы то ни было, после неудачной попытки расширить базу Русской армии стало очевидно, что режим Врангеля в Крыму недолговечен, а вопрос о ликвидации врангелевщины большевиками связан исключительно с внешним фактором - тем, сколь долго будет продолжаться советско-польская война. Предельно откровенно это высказал в своих воспоминаниях видный белый генерал Д. П. Драценко: «Каждый, внимательно следивший за действиями Крымской армии на фронте Каховка - Александровск - Бердянск невольно поражался той энергии, подвижности и смелости, с коими Главное Командование перебрасывало свои резервы, всюду нанося большевикам поражения. Десятки тысяч пленных, сотни орудий, тысячи ружей и пулеметов, десятки броневиков и бронепоездов были результатом этих поистине тигровых прыжков. Целые отряды, корпуса и даже армии большевиков были уничтожены или приведены в полную негодность, но Крымская армия все же почему-то вертелась на одном месте и не могла выйти за линию Каховка -Александровск - Бердянск. На место уничтоженного отряда, корпуса большевиков появлялись другие части и, подвергаясь участи своих предшественников, вновь заменялись свежими. Сами большевики назвали фронт Крымской армии - мельницей генерала Врангеля, ибо действительно все, посылаемое на этот фронт, уничтожалось, но и самый фронт, подобно мельнице, оставался на месте. Армия, правда, крепла числом и духом, но очень
22 Шульгин В. В. Дни. 1920: Записки. М., 1989. С. 462-463.
23 См.: Пученков А. С. 1920 год: Агония белого Крыма // Россия на переломе: Войны, революции, реформы. СПб., 2018. С. 175-203.
медленно, а между тем у поляков с Совдепией начались переговоры о мире. Было ясно, что если Крымская армия продвигалась вперед с большим трудом при условии, что главные силы большевиков (около 40 дивизий) были отвлечены против поляков, то что же будет, когда все эти силы, или хотя бы половина их, обрушится на Крым.».24
Стремление к максимальному расширению военного и политического сотрудничества со всеми антибольшевистскими силами, выраженное в формуле «Хоть с чертом, но против большевиков», предопределяло попытку сближения Врангеля с Польшей.
Белый Главнокомандующий понимал, что только максимально долгое продолжение борьбы Советов с Польшей является гарантией сохранения существования белого Крыма. Как следствие, Петр Николаевич полагал, что максимально тесная, хотя, может быть, и не открыто провозглашенная, (поначалу Врангель не стремился к заключился каких-либо специальных соглашений с польскими военными и дипломатами),25 координация действий Русской и польской армий, крайне выгодна для Крыма. «Согласованность наших операций с операциями на польском фронте приобретала первенствующее значение», - признавался Врангель, отмечавший в то же время, что «политическая обстановка исключала возможность каких-либо непосредственных соглашений с польским правительством и требовала особой осторожности с нашей стороны, дабы согласовать с поляками наши военные операции, не связывая себя в то же время никакими политическими обязательствами».26
Неудачу в переговорах о совместном ведении боевых действий против большевиков осени 1919 г. Врангель сводил к чересчур прямолинейной дипломатии Деникина.27 Для Петра Николаевича было очевидно, что использование такого серьезного противника Советов, как абсолютно не подверженных большевистской пропаганде поляков,28 во благо Крыма, а следовательно - и национальной России. Еще в июне 1920 г. Врангель телеграфировал в российское дипломатическое представительство в Варшаве, что для него «польские войска не только не являются вражескими, но рассматриваются как союзные, поскольку Польша борется не с русским народом, а с советским режимом.»29 Парадокс,
24 ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 719. Драценко Д. П. Десантная операция на Кубани 1920 г. Л. 182.
25 Цветков В. Ж. Белое дело в России. 1919 - 1922 гг. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). М., 2013. Ч. 1.С. 246.
26 Врангель П. Н. Воспоминания. С. 499.
27 Пученков А. С. Национальная политика генерала Деникина (весна 1918 - весна 1920 года). - 2-е изд., испр. и доп. М., 2016. С. 56-67; Он же. Национальная политика генерала Деникина (лето 1918- весна 1920) // Русский сборник. Т. VIII. М., 2010. С. 163-164.
28 Национальный архив Республики Белорусь. (НАРБ). Ф. 8. Оп. 1. Д. 7. Доклад РВС Западного фронта. 24. 01. 1920. Л. 13 об.
29 Цветков В. Ж. Белое дело в России. 1919-1922 гг. (Формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). М., 2013. Ч. 1. С. 253.
135
однако, был в том, что, как вспоминал осведомленный дипломат Г. Н. Михайловский, «сочувствие всех членов русской белой миссии в Варшаве [было] на стороне большевиков»30. Вместе с тем, и представители военных кругов, и дипломаты отчетливо осознавали: единственный шанс Врангеля на продолжение борьбы с большевизмом заключался в максимальном затягивании срока советско-польской войны, т. е. в следовании принципу «враг твоего врага есть твой союзник», как бы это цинично не выглядело по отношению к своей Родине. Предельно четко это выразил в дневниковой записи близкий к Врангелю А. А. Лампе: «Дай Бог, чтобы большевистско-польская кадриль тянулась с переменным успехом возможно больше - это нам во всяком случае на руку».31
Дипломатический представитель Врангеля в Варшаве Г. Н. Кутепов, разделявший «идеологию национального чувства», спрашивал Михайловского: «Неужели вы думаете, что Врангель удержится после того, как большевики избавятся от поляков?!»32
Влиятельный политик правого толка Н. В. Савич вспоминал: «Вообще то обстоятельство, что мы вели борьбу с большевиками во время войны с Польшей, вызывало и нас известное смущение [разрядка моя. - Авт.]. С одной стороны, все радовались, когда мы наносили удар большевикам, с другой - боялись, что победа поляков не принесет России освобождения, но за нее придется расплачиваться не большевикам, а русскому народу.»33
Летние успехи Красной армии на Польском фронте привели к возрастанию интереса поляков к переговорному процессу с белыми, возросла и политическая значимость врангелевского Крыма.34 Вместе с тем даже в столь непростом положении, в каком находилась летом 1920 г. Польша, она не торопилась связывать себя какими -то обязательствами в отношениях с Врангелем. Отчаянные попытки миссии генерала П. С.
30 Михайловский Г. Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914-1920 гг. В 2 кн. Кн. 2. Октябрь 1917 г. - ноябрь 1920 г. М., 1993. С. 511. Противоречивость «белого» мировоззрения в дни наступления Красной армии на Варшаву выразил один из идеологов Белого движения Н. Н. Львов: «Нам пришлось вынести столько оскорблений нашего национального достоинства, пережить такое унижение России, что вполне естественно в душе поднимается чувство злорадства, когда заносчивость поляков получает заслуженный урок и политика западных держав - свое возмездие за всю несправедливость по отношению к русским... Ужас нашего положения заключен в том, что дело борьбы с Польшей ведется русскими руками, но не русской головой. Вместо головы у русского туловища образовался нарост, чудовищный и отвратительный, приводящий все тело к судорожным и конвульсивным движениям, и эти конвульсии и подергивания зверской гримасы выдаются за подлинное выражение русского лица. Нет, это не русская армия. Мы не хотим раздавить польский народ и отдать его в руки. палачам Интернационала». (См.: Львов Н. Как мы относимся к полякам // Великая Россия. Севастополь. 1920. 24 августа.).
31 ГАРФ. Ф. Р-5853. Оп. 1. Д. 3. Л. 80. Дневниковая запись от 27 августа 1920.
32 Там же. С. 512.
33 Савич Н. В. Воспоминания. СПб.; Дюссельдорф, 1993. С. 386.
34Гришанин П. И., Ермаков В. П. П. Н. Врангель и Польша: сложности и противоречия взаимоотношений // Крым. Врангель. 1920 год / Сост. С. М. Исхаков. М., 2006. С. 118-119.
Махрова, прибывшего в Варшаву в середине сентября 1920 г.35, ускорить заключение фактического соглашения между Врангелем и Польшей не увенчались успехом. Махров вспоминал потом, что вроде бы и сам Ю. Пилсудский был сторонником соглашения с белыми, но штаб генерала Врангеля потратил три драгоценные недели на урегулирование сугубо военных вопросов, что вызвало «в польском командовании недовольство, а сведения о внутренней политике Главнокомандующего - раздражение.» На встрече с Махровым Пилсудский «озабоченно» заявил о том, что «до сих пор он не видит со стороны генерала Врангеля желания приступить к переговорам о политическом соглашении с Польшей и украинцами», и о том, что «совершенно неожиданно для него политическая обстановка резко изменилась» и со дня на день между поляками и советской делегацией будет подписано перемирие36. Таким образом, надежды Врангеля на военный союз с поляками не оправдались - разочарование и Махрова, и белого Главнокомандующего было велико. В действительности, по словам биографа Пилсудского В. Сулея, маршал и не думал заключать союз с белыми, так как целью «восточной политики Пилсудского было не временное, а полное устранение угрозы со стороны России» и выступление «против той силы, которая после столкновения "белого" и "красного" империализмов осталась бы на поле битвы. В интересах Польши было - с учетом ее ориентированной на Запад позиции - чтобы этой силой в России были большевики, а не белые».37 «Белый империализм» казался полякам более опасным, чем «красный», как следствие, «игра на усиление» Врангеля, равно как и прежде - Деникина, была для поляков невыгодна. Полное осознание этого пришло к белому командованию слишком поздно.
Подписание предварительных условий мира между Советской Россией и Польшей сделало все усилия белой дипломатии по заключению договора с Пилсудским тщетными. По утверждению генерала Б. С. Пермикина, командующего 3-й Русской армией, формирующейся в Польше, «последний шанс возможности нашего союза с поляками был пропущен во время наступления большевиков на Варшаву»38. После победы под Варшавой и крушения большевистских планов по овладению польской столицей у поляков не было резонов видеть во Врангеле спасителя от уже несуществующей опасности поглощения Польши большевиками. Фактически белый Крым остался один на один с Советской Россией. Когда до чинов Русской армии Врангеля стали доходить слухи о том, что «поляки с
35 Росс Н. Г. Врангель в Крыму. Франкфурт-на-Майне, 1982. С. 85.
36 Columbia University Libraries, Rare book and Manuscript Library, Bakhmeteff archive, (BAR). Petr S. Makhrov collection. Box 4. Махров П. С. Генерал Врангель и Б. Савинков. Р. 342, 348. Предоставлено С. Машкевичем (Нью-Йорк).
37 Сулея В. Юзеф Пилсудский. М., 2009. С. 236.
38 Пермикин Б. С. Генерал, рожденный войной. Записки 1912-1959. М., 2011. С. 86.
137
большевиками заключили перемирие и начали переговоры о мире в Риге, у всех здравомыслящих мелькнула мысль - конец Крыму», - вспоминал вернувшийся в Советскую Россию генерал Ю. Гравицкий39. Подписание предварительных условий мира между Советской Россией и Польшей стало для белого Крыма роковым - командование красных получило возможность бросить все силы на разгром Врангеля. 40 Сам Врангель так прокомментировал поведение поляков: «Поляки в своем двуличии остались себе верны», 41 даже не пытаясь скрыть свое раздражение: Главнокомандующий надеялся, что «польское правительство, под давлением Франции, будет возможно долее оттягивать заключение мира, дав нам время закончить формирование армии на польской территории или, по крайней мере, перебросить русские войска в Крым. Получение свежих пополнений, военного снабжения и осуществление намеченного займа дали бы возможность продолжать борьбу». 42 Надежды Врангеля не оправдались: поляки просто не пожелали нужным принять в расчет резоны белого диктатора.
Белый генерал Б. А. Штейфон, в свою очередь, с горечью написал о несостоявшемся соглашении Врангеля и поляков: «Нетрудно себе представить, что произошло бы, если бы эти внушительные силы продолжали бы свое движение. Впрочем, кто и когда, за редчайшим исключением, ценил русские самопожертвование и героизм?»43 Разгром Врангеля и великий Русский исход остатков его армии на Чужбину были уже не за горами. Предельно четко высказался в своих воспоминаниях профессиональный генштабист, полковник Е. Э. Месснер: «Прекращение польско-советской войны сделало положение Русской армии безнадежным». 44
Большевистско-польская «кадриль», о необходимости продолжения которой когда-то с надеждой писал А. А. Лампе, была недолгой, а надежды Врангеля на долгую войну между РСФСР и Польшей и на военный союз с последней, что позволило бы белому Крыму укрепиться и заручиться поддержкой мощного союзника, - несостоятельными. Кроме того, сам факт опоры на поляков в период их борьбы с большевиками безмерно дискредитировал
39 Гравицкий Ю. Белый Крым (1920 г.) // Военная мысль и революция. 1923. Кн. 2. С. 116.
40 Ушаков А. И., Федюк В. П. Белый Юг. Ноябрь 1919 - ноябрь 1920. М., 1997. С. 76. Еще 9 августа до Главного Командования Русской армией дошли сведения о «вероятности заключения поляками мира с Москвой в этнографических границах». «Наше положение становилось действительно критическим. Не было сомнения, что по заключении перемирия с поляками красные бросят на нас такие силы, против которых мы не будем в состоянии обороняться», - вспоминал генерал П. Н. Шатилов, alter ego Врангеля и начальник его штаба. (Шатилов П. Н. Записки: в 2 томах. Ростов-на-Дону, 2017. Т. 1. С. 426).
41 Врангель П. Н. Воспоминания: в 2 частях. 1916-1920. М., 2006. С. 630.
42 Там же. С. 628.
43 Штейфон Б. А. Военная деятельность П. Н. Врангеля // Главнокомандующий Русской армией генерал барон П. Н. Врангель. Берлин, 1938. С. 206.
44 BAR. Messner Collection. Рукопись Е. Э. Месснера «Мои воспоминания». Раздел I, часть IV. Р. 326. Предоставлено С. Машкевичем (Нью-Йорк).
белую армию в глазах многих и многих, почитавших поддержку Врангелем поляков в момент их наступлению на Россию антирусским делом.45 Помимо этого, нельзя не признать и того, что серьезных дивидендов именно для Белого дела, своей поддержкой поляков Врангель не получил. «На самом деле врангелевская армия оказала неоценимую помощь полякам, но не извлекла для себя из этого никакой пользы. Как бы врангелевские офицеры ни сочувствовали большевикам, но они своей вооруженной борьбой наносили им страшный ущерб. Кто же, спрашивается, проиграл? - Россия. И большевики, и врангелевцы потерпели поражение: большевики - от поляков с помощью врангелевцев, последние - от большевиков благодаря их миру с поляками», - писал белый дипломат Г. Н. Михайловский.46 Как бы то ни было, но именно Польша сыграла в 1920 году центральную роль в русской Гражданской войне, с одной стороны обеспечив ее эскалацию и дав шанс Врангелю на продолжение борьбы с большевиками, а с другой - способствовала ускорению падения белого Крыма, пойдя на заключение соглашения о перемирии с Советской Россией.
45 Ярким выразителем подобной позиции был отнюдь не симпатизировавший большевикам знаменитый генерал А. А. Брусилов: «Наступила весна 1920 года. С юга стал наступать Врангель, поляки с запада. Для меня было непостижимо, как русские белые генералы ведут свои войска заодно с поляками, как они не понимали, что поляки, завладев нашими западными губерниями, не отдадут их обратно без новой войны и кровопролития. Как они не понимают, что большевизм пройдет, что это временная, тяжкая болезнь, наносная муть. А что поляки, желающие устроить свое царство по-своему, не задумаются обкромсать наши границы. Я думал, что пока большевики стерегут наши бывшие границы, пока Красная армия не пускает в бывшую Россию поляков, мне с ними не по путь. Они сгинут, а Россия останется. Я думал, что меня поймут там на юге. Но нет, не поняли!». (См.: Брусилов А. А. Мои воспоминания. Харьков. 2012. С. 288-289.). Ср. с критикой позиции Брусилова, подписавшего известное воззвание «Ко всем русским офицерам, где бы они не находились», исходившей от полковника (в эмиграции - генерала) А. А. фон Лампе, заметившего по этому поводу своем дневнике: «До какой степени подлости могут дойти люди со страху или с голоду. Каждое слово воззвания дышит этим страхом, каждое слово - подлость. Ведь не могут же старые генералы искренне верить, что интернационалисты-большевики действительно думают о "матушке России". Какую сволочь дал, однако, нам старый строй. В такие минуты, когда старые генералы служат красному разбойнику, я начинаю думать, что действительно старый строй ни к чему не годился, раз люди, служившие ему по 40 лет, не находят в себе мужества быть честными. Куда завлекают они своими именами несчастное русское офицерство, на каких струнах играют они. Да, пыл поляков надо умерить, но если говорить о том, что может безвозвратно погубить Россию - лучше большевиков и жидов этого никто сделать не может и не сумеет! Жалко, что я не редактор газеты - постарался бы я отделать этих классических мерзавцев-предателей!» (См.: ГАРФ. Ф. Р-5853. Оп. 1. Д. 3. Л. 58-60. Дневниковая запись от 14 августа 1920.).
46 Михайловский Г. Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914 - 1920 гг. В 2-х кн. Кн. 2. Октябрь 1917 г. - ноябрь 1920 г. М., 1993. С. 478.
Список литературы
Гришанин П. И., Ермаков В. П. П. Н. Врангель и Польша: сложности и противоречия взаимоотношений // Крым. Врангель. 1920 год / Сост. С. М. Исхаков. М.: Социально-политическая мысль, 2006. С. 116-124.
Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму. Симферополь: Антиква, 2008. 724 с.
Кантор Ю. З. Тухачевский. М.: Молодая гвардия, 2014. 440 с.
Пученков А. С. 1920 год: Агония белого Крыма // Россия на переломе: Войны, революции, реформы. СПб., 2018. С. 175-203.
Пученков А.С. Антон Иванович Деникин - полководец, государственный деятель и военный писатель // Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. Т. 1. Крушение власти и армии (февраль - сентябрь 1917). М.: АЙРИС-пресс, 2017. С. 5-58.
Пученков А. С. «Даешь Варшаву!»: из истории советско-польской войны 1920 года // Новейшая история России. 2012. № 2. С. 24-40.
Пученков А. С. Национальная политика генерала Деникина (весна 1918 - весна 1920 года). 2-е изд., испр. и доп. М.: Научно-политическая книга, 2016. 399 с.
Пученков А. С. Национальная политика генерала Деникина (весна 1918 - весна 1920 года) // Русский сборник. Т. VIII. М., 2010. С. 158-259.
Раковский Г. Конец белых. От Днепра до Босфора. (Вырождение, агония и ликвидация). Прага: Воля России, 1921. 275 с.
Росс Н. Г. Врангель в Крыму. Франкфурт-на-Майне, 1982. 362 с.
Сулея В. Юзеф Пилсудский. М.: Летний сад, 2009. 438 с.
Ушаков А. И., Федюк В. П. Белый Юг, ноябрь 1919 - ноябрь 1920. М.: АИРО-ХХ, 1997.
100 с.
Цветков В. Ж. Белое дело в России. 1919 - 1922 гг. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). М.: Наука, 2013. Ч. 1. 495 с.
References
Grishanin P. I., Ermakov V. P. P. N. Vrangel' i Pol'sha: slozhnosti i protivorechija vzaimootnoshenij. Krym. Vrangel'. 1920 god / Sost. S. M. Ishakov. Moscow, Social'no-politicheskaja mysl' Publ., 2006, pp. 116-124. (In Russian)
Zarubin A. G., Zarubin V. G. Bez pobeditelej. Iz istorii grazhdanskoj vojny v Krymu. Simferopol, Antikva Publ., 2008. 724 p. (In Russian)
Kantor Ju. Z. Tuhachevskij. Moscow: Molodaja gvardija Publ., 2014. 440 p. (In Russian)
Puchenkov A. S. 1920 god: Agonija belogo Kryma. Rossija na perelome: Vojny, revoljucii, reformy. St. Petersburg, 2018, pp. 175-203. (In Russian)
Puchenkov A.S. Anton Ivanovich Denikin - polkovodec, gosudarstvennyj dejatel' i voennyj pisatel'. Denikin A.I. Ocherki Russkoj Smuty. T. 1. Krushenie vlasti i armii (fevral' - sentjabr' 1917). Moscow, AJRIS-press Publ., 2017, pp. 5-58. (In Russian)
Puchenkov A. S. «Daesh' Varshavu!»: iz istorii sovetsko-pol'skoj vojny 1920 goda. Novejshaya istoriya Rossii. 2012, no 2, pp. 24-40. (In Russian)
Puchenkov A. S. Nacional'naja politika generala Denikina (vesna 1918 - vesna 1920 goda). 2-e izd., ispr. i dop. Moscow, Nauchno-politicheskaja kniga Publ., 2016. 399 p. (In Russian)
Puchenkov A. S. Nacional'naya politika generala Denikina (vesna 1918 - vesna 1920 goda). Russkij sbornik. Vol. VIII. Moscow, 2010, pp. 158-259. (In Russian)
Rakovskij G. Konec belyh. Ot Dnepra do Bosfora. (Vyrozhdenie, agonija i likvidacija). Prague, Volja Rossii Publ., 1921. 275 p. (In Russian)
Ross N. G. Vrangel' v Krymu. Frankfurt am Main, 1982. 362 p. (In Russian)
Suleja V. Juzef Pilsudskij. Moscow, Letnij sad Publ., 2009. 438 p. (In Russian)
Ushakov A. I., Fedjuk V. P. Belyj Jug, nojabr' 1919 - nojabr' 1920. Moscow, AIRO-HH Publ., 1997. 100 p. (In Russian)
Cvetkov V. Zh. Beloe delo v Rossii. 1919 - 1922 gg. (formirovanie i jevoljucija politicheskih struktur Belogo dvizhenija v Rossii). Moscow, Nauka Publ., 2013. Iss. 1. 495 p. (In Russian)
