CC BY
233
С. С. Капков
ПОЛИЦЕНТРИЗМ КАК ОСНОВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ АМЕРИКАНСКОЙ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ
МЫСЛИ
Американская школа геополитики традиционно была и остается ведущей в мире. Концепции таких ее видных представителей, как Мэхэн и Спикмен, широко известны в нашей стране. Однако современное состояние геополитических исследований в США недостаточно известно. По мнению автора, полицентризм, являющийся предметом рассмотрения в данной статье, — одно из основных направлений современной американской геополитической мысли наряду с ат-лантизмом и мондиализмом. Уже в 1960-х годах среди исследователей наметился сдвиг от двухполюсной к полицентристской трактовке современного мирового сообщества. Новая расстановка сил на мировой арене привела к возникновению геополитических схем полицентрического мира. Дистанцируясь от идеологической и эмоциональной нагрузки, автор подробно анализирует концепции Коэна, Валлерстайна, Закарии, Баттлера. Рассматривая основные тенденции в современной американской геополитике, автор показывает состоятельность геополитики как научной дисциплины в условиях глобализации и значимость ее выводов в XXI в. Обновление традиционных биполярных и униполярных моделей и их адаптация к реальностям современного мира — характерные черты геополитического анализа международной обстановки последних лет.
Ключевые слова: полицентризм, Хартленд, Римленд, геополитика, геостратегический район, мир-система, полупериферия, «постамериканский мир», полюс, центр силы.
Уже в 1960-х годах у исследователей наметился сдвиг от двухполюсной (океанически-континентальной) к полицентристской трактовке состояния современного мирового сообщества. Новая расстановка сил на мировой арене привела к возникновению геополитических схем полицентрического мира. Двухполюсный советско-американский мир в том виде, каком он возник после Второй мировой войны, в основном ушел в прошлое. Стало модным говорить о пятиполюсном мире: США, СССР, Китай, Западная Европа и Япония. При анализе международной политики в послевоенном мире выделяются два основных этапа, определяемых соотношением сил на мировой арене: 1947-1962 гг. — двухполюсный мир, когда все государства группируются вокруг СССР и США; с 1962 г. — многополюсный мир, где коалиции определяются не так четко, однако главная роль в этом полицентрическом мире неизменно отводится США, которые для проведения своего внешнеполитического курса должны использовать все остальные центры.
© С. С. Капков, 2009
Среди авторов, осознавших геополитическую значимость мно-гополюсности мира, следует назвать в первую очередь Сола Б. Ко-эна. В книге «География и политика в разделенном мире» Коэн разделил мир на геостратегические районы, характеризующиеся общностью хозяйства (иными словами, объединяющие промышленное ядро и аграрно-сырьевую периферию), системы коммуникаций и идеологии, в свою очередь, подразделяющиеся на геополитические районы по признакам общности образа жизни, исторических и культурных связей, потоков миграций и географической близости. Коэн выдвинул гипотезу, что политические отношения в новом взаимозависимом мире будут строиться на основе связей между «взаимозаменяемыми», т. е. примерно равными по влиятельности, блоками стран переменного состава (Cohen, 1971).
Суммируя многочисленные определения политической географии, Коэн пришел к заключению, что общим во многих из них является то, что «в основе географического мышления лежит пространственная дифференциация. Дифференциация политических явлений в зависимости от места и составляет суть политической географии» (Ibid., p. 6).
Коэн выделил два типа регионов мирового масштаба: геостратегические и геополитические. К первому типу он относил ориентированный на торговлю мир морских держав и евразийско-континентальный мир. Коэн говорил о возможности выделения самостоятельного региона стран Индийского океана, который возникнет на месте Британского содружества наций. Мир морских держав включает в себя Англию, США, Южную Америку, Карибский бассейн, прибрежные страны Европы, Магриб, Африку южнее Сахары, островную Азию и Океанию. Что касается континентального мира, то он состоит из двух геополитических регионов — «Хартленда» вместе с Восточной Европой и Восточной Азией. Каждый геополитический регион состоит из одной большой страны или нескольких малых стран. Причем каждый из них имеет собственные политические, экономические, социальные и культурные характеристики, которые придают ему особую специфику и региональное единство. Процесс объединения Европы Коэн рассматривал как процесс возникновения нового сверхгосударства, по своему весу и значимости равновеликого двум супердержавам. В его схеме два геостратегических региона разделяются друг от друга шаткими поясами Ближнего Востока и Юго-Западной Азии. Оба они только недавно вышли из-под колониального господства и не сумели добиться широкого регионального единства. Коэн объяснял это наличием в данных регионах внутренних естественных преград, отсутствием объедини_ 255
ЛОЛИШЭКС. 2009. Том 5. № 2
тельных геополитических стержней и постоянными внешними давлениями, исходящими от морского и континентального геостратегических регионов. В этой же работе Коэн характеризовал сформировавшуюся к 1970-м годам «глобальную политическую систему» в терминах полицентризма, выделив в ней четыре крупных силовых узла: США, прибрежную Европу, Советский Союз и Китай. В этих глобальных рамках, по схеме Коэна, существует множество мировых силовых «осей», которые служат лучшей гарантией глобального равновесия.
В книге «География и политика в разделенном мире» Коэн предложил ввести в геополитический метод дополнительную классификацию, основанную на делении основных геополитических реальностей на ядра (nucleus) и дисконтинуальные пояса (Cohen, 1971, p. 18). С его точки зрения, каждый конкретный регион планеты может быть разложен на 4 геополитические составляющие: «1) внешняя морская (водная) среда, зависящая от торгового флота и портов; 2) континентальное ядро (nucleus), тождественное "Hinterland" (геополитическому термину, означающему "удаленные от побережья внутренние регионы"); 3) дисконтинуальный пояс (береговые сектора, ориентированные либо внутрь континента, либо от него); 4) регионы, геополитически независимые от этого ансамбля» (Ibid.).
Теория дисконтинуальных поясов Коэна стала известна в 1964 г. и была как бы предвестницей войны, развязанной США против Вьетнама в 1964-1975 гг., и агрессии, осуществленной Израилем против арабских стран в 1967 г. Политические выводы из карты «мировых геостратегических регионов и их геополитических подразделений», составленной Коэном, около десяти лет служили своего рода оправданием, пропагандистским прикрытием геостратегии США на Ближнем и Среднем Востоке, в Индокитае.
Коэн строил геополитический анализ современных международных отношений, исходя из положения о разделе мира после войны между СССР и США. «Новое деление (мира. — С. К.) отражает самое важное геополитическое событие нашего времени — отступление после 1945 г. Запада с позиций, которые плотно окружали внутреннюю часть Евразии, — писал Коэн. — Сегодня в политическом отношении мир можно уподобить сериям концентрических кругов с коммунистическим блоком в центре Евразии, с Западом, частично обрамляющим этот регион, и нейтральными странами, занимающими промежуточное положение между ними» (Ibid., p. 63). Два «внутренних круга» после Второй мировой войны расширили свои площади: коммунистический — за счет нейтрального и западного мира, нейтральный — за счет западного.
На основании теории Коэна американцы Кеннет Томпсон и Джозеф Блэк выдвинули Военно-геополитическую схему национальных целей США. «Внешнеполитические цели Соединенных Штатов, — пишут они, — лучше всего могут быть изображены в виде ряда концентрических окружностей» (цит. по: Тихонравов, 1998, с. 219). В центре этого круга помещено «требование обеспечения безопасности существующих территориальных границ США» (Там же, с. 220). Вторая окаймляющая его полоса обозначает необходимость оказания противодействия со стороны американского правительства любым попыткам какого-либо государства в Европе или Азии установить свою единоличную гегемонию в пределах Восточного полушария. И, наконец, на периферии этих целей находится третья окружность, обозначающая заинтересованность США в «создании и поддержании такого международного порядка, который бы обеспечивал хорошую возможность для выживания демократических ценностей» в масштабах всего мира (Там же).
Расстановка сил на международной арене сводилась Коэном к противоборству двух «центров силы» — Запада и Востока, на равном удалении от которых расположены все государства, относящиеся к числу неприсоединившихся. Таким образом, речь шла не о социальных системах во всей их многосложности, а лишь о группировках социалистических и империалистических государств.
Коэн поставил под вопрос политику сдерживания и на протяжении ряда лет пытался ревизовать теорию Спикмена «Хартленд-Римленд». Недостаток этой теории, по меткому выражению Коэна, заключается в том, что политика сдерживания «Хартленда» «похожа на запирание дверей конюшни, когда лошадь уже сбежала» (имелось в виду существование Военно-морских сил СССР во всех океанах и их присутствие на Кубе, во Вьетнаме) (Cohen, 1971, p. 63).
Коэн также отрицал существование геостратегического единства пространства. Мир в его модели достаточно фундаментально разделен. В своей модели автор использовал традиционное географическое понятие регионов, выделив два их типа — глобальные и региональные (по масштабу). Первые (глобальные) — геостратегические сферы — отражают международные отношения значительной части мира. Вторые (региональные) — геополитические регионы — являются подразделениями геостратегических сфер и сравнительно однородны по экономике, политике и культуре (Ibid.).
Одна из особенностей модели Коэна заключалась в полицентрич-ности геополитической карты мира. Он выделил пять геополитических центров мира (державы первого порядка): США, Россия, Япония, Китай и Европа (ЕС). Эти центры определяют свои геополити-
ческие регионы. Другие геополитические регионы определяют государства второго порядка, которые доминируют в своих регионах, такие как Индия, Бразилия и Нигерия. Коэн считал почти 30 стран государствами второго порядка, за ними следуют государства третьего, четвертого и пятого порядков. Выделение основывается на размере сферы их внешнеполитического влияния. Конечный результат заключается в многосторонних пересечениях Земного шара многими частично совпадающими районами влияния, которые более динамично меняются, чем биполярная модель.
Разновидностью полицентрической геополитики можно считать так называемую «радикальную географию». Методологическая база «радикалов» (марксизм, анархизм, троцкизм, маоизм) эклектична. Однако она предоставляет известную перспективу как для критики традиционной и нацистской геополитики, так и для переосмысливания современной геополитики как опирающейся на экономические отношения. Первоочередной упор на мировые хозяйственные связи, как определяющий фактор в геополитическом анализе международной обстановки, присущ для американских «радикалов» (см.: Лавров, Преображенский, Сдасюк, 1979).
Геополитика капитализма рассматривается как следствие порожденных неравномерностью в уровне развития между его политико-экономическими центрами конфликтов, как поиск пространственной альтернативы пораженным экономическим кризисом капиталистическим накоплением. Такая оценка основана, в частности, на концепции «мир-систем» американского экономиста И. Валлер-стайна, положенной в свое время в основу политико-географического подхода «центр - периферия» («ядро - периферия») для целей изучения мировой экономики. Идеи Валлерстайна находят отражение в подходе к геополитике многих «радикалов» из США.
Его главный вклад в развитие социальных наук заключается в разработке оригинальной теории мировых систем, носящей геополитический характер. В своей методологической концепции Вал-лерстайн предельно дедуктивен. Свой анализ он начинает с глобальной экономической системы, или, как он ее называет, мир-системы. По И. Валлерстайну, она может быть трех типов: 1) мир-империя, состоящая из нескольких локальных культур, присоединенных путем завоевания (например, Древний Египет, Древний Рим, Россия эпохи крепостного права); 2) мир-экономика, которую составляют независимые государства-нации. Единственным историческим примером здесь служит Европа от Нового времени до наших дней, которая из континентальной выросла до всемирной капиталистической мир-экономики, включающей существовавшие и существующие социалистические страны; 3) мир-социализм, кото-
рый представляет, по И. Валлерстайну, гипотетическую систему, никогда и нигде не осуществленную (Валлерстайн, 2001).
Мир-экономика имеет трехуровневую структуру. В ее центре, или ядре, находятся высокоразвитые государства, доминирующие в экономических отношениях, извлекающие дополнительные прибыли из всемирного разделения труда, определяющие мировую политику (в современном мире — это высокоразвитые страны). Периферию мир-экономики составляют страны, поставляющие сырье странам ядра и поэтому экономически и политически зависимые от последних. Страны периферии управляются слабыми коррумпированными правительствами (это слаборазвитые страны Азии, Африки, Латинской Америки). Полупериферийные страны мир-экономики (государства Центральной, Восточной Европы, быстроразвиваю-щиеся страны Юго-Восточной Азии) занимают промежуточное положение между государствами ядра и периферии. Они производят менее технологичную продукцию и зависимы от высоких технологий стран ядра, но используют свои преимущества при торговле со странами периферии (Там же).
В определениях Валлерстайна геополитика трактуется как имеющая отношение к соперничеству между главными политико-экономическими мировыми центрами (странами капиталистического ядра и так называемой «полупериферией», под которой подразумеваются социалистические государства), а империализм относится к господству развитых стран (в ядре) над развивающимися (на периферии). Географически геополитика и империализм соответственно отражены в пространственных моделях «Запад-Восток» и «Север-Юг».
В 2003 г. появился очередной труд Валлерстайна — «Упадок американской мощи. США в хаотичном мире». Валлерстайн критиковал и критикует американские власти и элиты за проводимую и поддерживаемую ими внутреннюю и внешнюю политику. Надо, однако, признать, что критика имеет одну особенность: она по большей части логически вытекает из его знаменитой концепции мир-системы, сложившейся в основных чертах еще тридцать лет назад, но достраиваемой им по сей день. Именно логика эволюции капиталистического мира-системы подводит автора к выводу об упадке американской мощи, о закате американской гегемонии, выводу, который был впервые сделан и обнародован им много лет назад и который он не устает повторять снова и снова, вызывая критику из либерального лагеря. Упреки либералов нельзя признать справедливыми, ибо Валлерстайн не говорил и не говорит, что США слабеют (тем более в военном отношении) с каждым днем и окончатель-
но утратят роль гегемона в ближайшее время. Американский теоретик рассуждает об исторической перспективе и анализирует исторические тенденции.
Новая книга американского теоретика является подтверждением сказанному. Это, правда, не монография, хотя она и разбита на главы, а сборник, составленный из докладов и выступлений на многочисленных конгрессах, конференциях, семинарах в период с 1999 по 2002 г., а также опубликованных и неопубликованных статей, написанных в те же годы, и кратких комментариев по поводу войны США в Ираке. Круг тем и проблем, рассматриваемых в книге, довольно широк: глобализация, демократия, судьбы левого движения, ислам и т. п. И тем не менее она предстает перед читателем как органически целостный текст, объединенный не только общей методологией анализа, но и сквозной темой, которой к тому же посвящено несколько специальных глав. Эта тема — настоящее и будущее Соединенных Штатов Америки.
Валлерстайн оказался одним из очень немногих известных американцев, решившихся публично заявить, что сентябрьская трагедия — не поворотный пункт в Новейшей истории. «11 сентября 2001 г. было драматическим и шокирующим моментом в американской истории. Однако оно не было определяющим моментом. Это было просто важное событие, вписывающееся в траекторию, которая восходит к значительно более ранним временам и будет продолжаться еще на протяжении нескольких десятилетий — длительного периода, который мы можем назвать закатом гегемонии США в хаотичном мире» (Wallerstein, 2003, p. 1).
Кризисное состояние мира-хозяйства (органической и важнейшей частью которого являются США), с одной стороны, и недальновидная политика американских элит внутри страны и на международной арене — с другой, и предопределяют, по Валлерстайну, упадок американской мощи и ослабление позиций Соединенных Штатов как мирового гегемона. Сегодня, говорит автор книги, многие предрекают наступление «американского века». Это иллюзия. «Американский век» — не впереди, а позади, он наступил после 1945 г., когда в мире установился порядок, отвечавший интересам США. В итоге Соединенные Штаты оказались в положении «одинокой супердержавы, лишенной подлинной власти; мирового лидера, за которым никто не идет и которого уважают немногие; нации, опасно дрейфующей среди глобального хаоса, который она не в состоянии контролировать» (Ibid., p. 16).
Былая гегемония США основывалась на сочетании военной мощи, производственной эффективности, которая далеко превосходила эффективность соперников, и на активной поддержке в Ев-
ропе и Азии мировой политической повестки дня, сформулированной за океаном. Теперь осталась только военная составляющая. И хотя превосходство Америки над другими странами в военной области огромно, его недостаточно для восстановления прежних позиций. И тем не менее, пишет Валлерстайн, руководство США, которое лучше других понимает, что «американский век» подошел к концу, пытается восстановить свои былые позиции именно с помощью военной силы. Для этого ему и понадобилось вторжение в Ирак весной 2003 г. Однако эта война, по мнению американского аналитика, лишний раз убеждает в том, что ослабление позиций США в мир-системе имеет структурный характер, а не является просто следствием политических ошибок, допущенных американскими правительствами прежних лет. И дать этому процессу обратный ход невозможно. «Он, конечно, поддается разумному регулированию, но этого-то как раз и не наблюдается» (Wallerstein, 2003, p. 17). Ориентация Америки на грубую силу заставляет ее делать еще одну ошибку: направлять огромные инвестиции в сферу военного производства. А это — тупиковый путь, что прекрасно понимают ее набирающие силу конкуренты — Япония и Евросоюз.
Валлерстайн признается, что не знает, какой мир придет на смену существующему. Но он уверен (и этот мотив стал для него в последние годы одним из сквозных), что мир «первой половины XXI века по своей сложности, неустойчивости и вместе с тем открытости намного превзойдет все виденное нами в XX веке» (Ibid., p. 19). Более того, Валлерстайн предрекает наступление тяжелых и грозных времен, вызванных во многом крахом либерализма как определяющей культуры капиталистического мир-системы.
Методологическая, а в конечном счете и политическая ценность мир-системного подхода заключается, прежде всего, в том (и это подтверждает последняя книга американского исследователя), что он заставляет серьезно задуматься о направлении движения исторического времени, о путях мирового развития — социального, экономического, политического, идейного, духовного, а значит, о направлении и конкретных путях движения той или иной страны, о методах решения стоящих перед ней задач.
Капиталистический мир-хозяйство не имеет будущего: ему осталось жить всего несколько десятилетий, и ориентироваться в перспективе на идеалы капитализма — значит смотреть в прошлое. Полностью исчерпал себя и либерализм. «Коллапс коммунизма, — утверждает Валлерстайн, — фактически означал коллапс либерализма, ибо он устранял единственное идеологическое оправдание гегемонии США, оправдание, молчаливо поддерживавшееся мни_ 261
ЛОЛИШЭКС. 2009. Том 5. № 2
мыми идеологическими оппонентами либерализма» (Ibid., p. 21). Что касается Соединенных Штатов как модели для подражания, то следует иметь в виду, предупреждает Валлерстайн, что эту страну ожидают нелегкие времена. Но главное даже не в этом. «Россия и Китай — гигантские державы, более слабые, чем они могли бы быть или хотели бы быть. Обе они стоят перед такой проблемой, как сохранение единства государства, расширение производственной базы и укрепление вооруженных сил. Если они добьются успеха в этих трех областях, геополитика мира претерпит внезапную трансформацию. Если потерпят поражение, то следствием его станет хаос, который почувствует на себе весь мир» (Ibid., p. 291-292).
Радикальные взгляды Валлерстайна, на наш взгляд, лучше всего рассматривать в сравнении со взглядами другого представителя полицентризма, о котором уже говорилось выше, — С. Коэна, стоящего на позициях либерализма. Близость радикального и либерального направлений геополитики в известном смысле парадоксальна. Валлерстайн считает, что мир имеет жесткую иерархическую структуру, которая сохраняется в течение длительного исторического периода. В ней доминируют страны мирового «ядра», а среди них — «главная» держава. Коэн, напротив, видит мир полицентрическим и полагает, что в нем сосуществуют несколько региональных центров мощи, контролирующих собственные иерархические структуры, определенным образом «вмонтированные» в глобальную систему.
Концепция Валлерстайна предполагает существование длительных периодов относительной геополитической стабильности, характеризующихся экономическим, политическим и идеологическим господством ведущей державы и связанных с кондратьевскими длинными волнами экономического развития. Валлерстайн называет их «мировыми геополитическими порядками». В то же время Коэн подчеркивает, что геополитические структуры всех уровней — результирующая постоянно меняющегося баланса политических и геостратегических сил, и, следовательно, в наше время они не могут быть устойчивыми, что четких геополитических границ нет, а есть лишь широкие переходные зоны. Однако постоянные геополитические изменения происходят не случайно, а вдоль особых линий-разломов — культурных и религиозных рубежей, старых политических границ.
Валлерстайн доказывает, что переход от одного мирового геополитического порядка к другому происходит в течение коротких драматических переходных периодов, наступление которых вызывается катастрофическими событиями, такими как мировые войны, эпидемии, голод, хотя эти геополитические водоразделы не обяза-
тельно совпадают с известными датами начала или окончания войн. По Коэну, история не знает резких геополитических переходов, новые геополитические элементы и отношения поглощаются и модифицируются старой системой, в свою очередь, изменяя ее саму.
Хотя концепция Валлерстайна базируется на теории длинных циклов, т. е. основа ее экономическая, но и он, и Коэн уделяют много внимания неэкономическим причинам геополитических сдвигов. Валлерстайн считает, что причины мощи доминирующего государства не столько в его военной силе и даже опережающем развитии технологии и экономики, сколько в привлекательности идей, лежащих в основе его внутренней и внешней геополитики. Коэн при этом подчеркивает роль, которую играют для статуса государства в региональной и глобальной иерархии такие факторы, как идеология и ее устойчивость, национальная воля, имидж, способность к самообновлению, стратегия поддержания международного влияния.
Видение происходящих в мире перемен Валлерстайном можно назвать радикальным. Хотя Валлерстайн отвергает возможность конфликта между Севером и Югом, в его работах выражена тревога по поводу поднимающейся волны национализма и возможности дальнейшего дробления государств; он считает идею нации-государства, способную дестабилизировать ситуацию в мире, важнейшим наследием периода европоцентризма в мировой политике. Не исключено, по его мнению, и объединение Юга вокруг идей исламского фундаментализма (Валлерстайн, 2001). Либеральное видение Коэна более оптимистично. Он рисует более или менее мирную картину постепенной эволюции глобальной геополитической системы, способной гасить деструктивные импульсы, в которых резко нарушен баланс между различными компонентами государственной мощи, что, в свою очередь, нарушает иерархию внутри региональных группировок (Коэн, 1971).
Любопытно, что оба автора фактически придерживаются одинаковой точки зрения на геополитическую организацию мира в будущем: значение «третьего мира» и всего Южного полушария в мировой политике уменьшится; часть государственного суверенитета отойдет на региональный (районный), макрорегиональный (межгосударственный) и глобальный уровни. Вся глобальная система станет более гибкой: множество стран будет одновременно входить в разные организации, созданные по разным признакам, увеличится значение сотрудничества между отдельными частями соседних государств.
К полицентризму в геополитике можно также отнести автора идеи «нелиберальной демократии» Ф. Закария, который еще в 2003 г.
стремился объяснить мыслящей Америке и Западу в целом политическое многообразие современного мира, внушить американскому истеблишменту уважительное отношение к историческому выбору незападных народов. Книга Фарида Закарии «Постамериканский мир» — неординарное событие. Это не описание упадка США, ставшее уже общим местом, а вдумчивый анализ усиливающейся в мире полицентричности, ее истоков и возможных контуров будущей конфигурации. Ф. Закария описывает несколько тенденций, которые определяют и будут определять траекторию развития «постамериканского мира». Автор особо выделяет «исламскую угрозу», которая, впрочем, на уровне идеологии не может соперничать с порожденной Западом парадигмой современности и модернизации (Za-karia, 2008). Ф. Закария констатирует смещение «мировой геоэкономической оси» на восток, в направлении Азиатско-Тихоокеанского региона. Данная тенденция была усилена процессами глобализации. «Глобальное политическое пробуждение», как назвал это явление З. Бжезинский, многолико: оно определяется такими разнонаправленными силами, как экономический успех, национальное достоинство, повышение уровня образования, информационная «вооруженность», историческая память народов (Бжезинский, 2007). Отсюда, в частности, возникает неприятие американской версии мировой истории.
Далее, мало кто в современном мире готов согласиться с западной версией «нового мирового порядка», который является продолжением Pax Americana. Сейчас многие страны устанавливают между собой горизонтальные связи, обходясь без помощи американского «центра». Одним из примеров подобного рода является взаимодействие четырех крупных стран — Индии, Китая, России и Бразилии.
США («последняя сверхдержава») сохраняют (и сохранят) свои позиции наиболее конкурентоспособной экономики, в частности, за счет высокой для развитых обществ демографической динамики. Одновременно роль Западной Европы и Японии в мировом хозяйстве, согласно Ф. Закарии, будет и дальше снижаться, в том числе по причине вялости демографических процессов. Противоречивость бытия Америки состоит в том, что США, с одной стороны, остаются на вершине и нового мирового порядка, а с другой стороны, сам новый порядок своей динамикой бросает вызов привилегированному положению Америки. Прогресс в новой мировой системе — это, прежде всего, компромисс. Суть проблемы заключается в том, что сама Америка пока не готова к компромиссам (Zakaria, 2008).
Ф. Закария увлекательно описывает историческое восхождение Запада к вершинам индустриальной цивилизации, тему, хорошо из-
вестную специалистам по экономической истории, но плохо знакомую массовому читателю. В подобном подходе присутствует убедительная, на наш взгляд, геополитическая логика. Смысл ее заключается в том, что индустриальная цивилизация и ее основы не ставятся под сомнение. Бросившие вызов Америке и Pax Americana общества и государства пытаются сделать свою индустриальную цивилизацию более жизнеспособной, чем американская. Ф. Зака-рия, в частности, пишет: «Беспрецедентный экономический рост породил беспрецедентные социальные изменения. Китай спрессовал два века индустриализации Запада в свои три десятилетия» (Ibid., p. 97). Страна с активно работающим рыночным механизмом и самым значительным населением в мире — это новый вызов Соединенным Штатам, вызов, с которым Америка ранее не сталкивалась и к которому оказалась неподготовленной.
Если Китай — потенциальный противник, то Индия рассматривается автором (впрочем, не только им) как потенциальный союзник Америки. Индия, отмечает Ф. Закария, обладает структурой занятости, схожей со структурами стран Южной Европы, в частности Португалии и Греции. Высок в Индии и уровень потребления — 67% ВВП, что значительно выше показателей Китая (42%) и уступает лишь показателю США (70%) (Ibid., p. 136). Помимо этого, индийцы в целом весьма положительно относятся к Америке. Ф. Закария отмечает процесс активного культурного сближения двух обществ, чему способствуют, в частности, особенности культурной системы индуизма. «Индусы, — пишет Ф. Закария, — глубоко практичны. Они легко находят общий язык с внешней реальностью. Индийские предприниматели, по преимуществу индусы, процветают в любой среде, лишь бы она благоприятствовала бизнесу и коммерции» (Ibid., p. 155). Однако Индия не спешит занять место противовеса Китаю в американской внешнеполитической стратегии; у этой страны своя стратегия действий, которую Дели последовательно осуществляет.
Заключительные главы книги Ф.Закария посвящены роли Америки в «постамериканском мире». «Секретным оружием» Америки автор полагает демографический потенциал страны, который к 2030 г. возрастет еще на 65 млн человек, тогда как соотношение между работающими и неработающими будет более благоприятным, чем, скажем, в Западной Европе и Японии. Ф. Закария отмечает, что инновационный потенциал США является в значительной степени продуктом иммиграции. Экономическая система, согласно автору, сохраняет основные черты жизнеспособности, тогда как политическая система (ориентированная более на партийные интересы, чем
на национальные цели) подрывает жизнеспособность американского общества. В конечном счете судьба Америки как ведущей мировой державы будет зависеть от способности американцев слушать и слышать других и в более широком смысле — жить и процветать в мире, который уже не принадлежит им ^акапа, 2008, р. 292). Значение книги Ф. Закария, на наш взгляд, заключается в том, что автор уловил и обобщил новые тенденции в развитии человечества и доходчиво объяснил их содержание и логику развертывания американской общественности.
Сходные взгляды на современное мироустройство мы встречаем у Алекса Баттлера, позиционирущего себя как независимого исследователя, т. е. не связанного ни с университетскими кругами, ни с государственными структурами. В своей статье «Контуры мира в первой половине XXI в. и чуть далее» А. Баттлер разделяет геоэкономическую и гестратегическую структуры мира (Баттлер, 2002).
Геоэкономическая структура, по Баттлеру, определяется экономическим «весом», или потенциалом, государств, который выражается через соотношение ВНП/ВВП (валовый национальный продукт/валовый внутренний продукт). Государство, образующее глобальный или региональный полюс в геоэкономическом пространстве, должно превосходить по экономической мощи следующее за ним государство в два раза1. Геостратегическую структуру современного мира он определяет не через категорию «полюс», а через категорию «центр силы». Центр силы — это актор, имеющий возможность подчинить деятельность других акторов в соответствии со своими национальными интересами. Для этого его внешнеполитический потенциал (ВПП) должен превосходить ВПП конкурента как минимум в четыре раза2.
1 Региональными полюсами являются: в Латинской Америке — Бразилия с ВВП 743 млрд долл. (превосходит следующую за ней по этому показателю Мексику с ВВП в 429 млрд долл., т. е. почти в два раза), в Африке — ЮАР с ВВП 133 млрд долл. (Нигерия — 38 млрд долл.), на Ближнем и Среднем Востоке — Турция с ВВП 186 млрд долл. (Иран — 111 млрд долл.), в Восточной Азии — Япония с ВВП 4 трлн долл. (КНР — 1 трлн. долл.), в Восточной Европе — Россия с ВВП 333 млрд. долл. (Польша — 153 млрд долл.), в Западной Европе выраженных полюсов нет, так как Германия с ВВП 2,1 трлн долл. недостаточно опережает Францию (1,4 трлн долл.). Мировым полюсом являются США с ВВП 8,3 трлн долл. (у Японии — 4 трлн. долл.). В рамках СНГ Россия значительно опережает идущую за ней Украину (38 млрд долл.), но по показателям ВНП занимает лишь 16-е место в мире, а по ВВП на душу населения — 98-е место. Это, по мнению А. Баттлера, не дает ей право называться не только мировой, но даже региональной державой (Баттлер, 2002).
2 С точки зрения геостратегической структуры в Западной Европе отсутствует центр силы, так как ВПП Германии, Великобритании, Франции и Италии находится между 40 и 50 млрд долл. У Японии он составляет более 50 млрд долл., поэтому она может быть определена как региональный центр силы. У Китая ВПП равен 10-12 млрд долл. США имеют ВПП 266 _
А. Баттлер делит мир на три группы стран: 1) первый мир (или развитые страны), который состоит из трех зон: Северная Америка, Западная Европа и Япония; 2) второй мир (или среднеразвитые страны) — страны СНГ, Восточной Европы, Балтии, Китай и Индия. Их специфика — проведение реформ с целью перехода от социализма или госкапитализма к западным моделям капитализма; 3) третий мир — развивающиеся страны Африки, Латинской Америки, Ближнего и Среднего Востока, Восточной Азии (за исключением Южной Кореи, Тайваня, Китая) и Южной Азии (за исключением Индии). Для них характерен низкий уровень социально-экономического развития. Они — объекты, а не субъекты мировой политики (Там же, 2002).
Нынешний мир (на момент написания работы) с точки зрения его полюсной структуры, считает А. Баттлер, однополярен, но циклическая закономерность заключается в том, что однополярная структура переходит в многополярную, а та, в свою очередь, порождает биполярную, которая вновь переходит в однополярную, и т. д.
То же происходит и в структуре центров силы, которая меняется по схожей закономерности: один центр силы — много центров силы — два центра силы. Эти закономерности А. Баттлер называет законом мощи (или законом полюса) и законом центра силы (или законом силы) (Там же, 2002).
Сейчас, на наш взгляд, мир если не стал, то становится многополярным, что подтверждает состоятельность и даже некоторую прогностическую значимость закономерностей, подмеченных Батт-лером. Отсюда возникает вопрос, станет ли мир в скором будущем вновь биполярным в действительности? Ответ пока дать сложно, особенно учитывая ситуацию в мировой экономике в наши дни и то, какой будет внешняя политика США при Обаме (пока это не совсем понятно), но такой поворот событий отнюдь не исключен. Нет оснований не доверять концепции Баттлера, которая, во всяком случае, пока достаточно точно отражает реалии современного мироустройства и на деле доказывает состоятельность геополитики как научной дисциплины, окончательно снимая вопрос о значимости ее выводов в XXI в. в условиях глобализации.
Таким образом, обновление традиционных биполярных и униполярных моделей, схем и их адаптация к реальностям современного мира — характерные черты геополитического анализа международной обстановки последних лет. Наряду с попытками придать
в 300 млрд долл., т. е. превосходят следующую за ними Японию в пять раз и, несомненно, являются единственным глобальным центром силы (Там же).
_ 267
динамизм теории «Хартленда» Маккиндера при помощи выдвижения в ее защиту дополнительных аргументов предлагаются и ее более сложные интерпретации, а также отличные от нее концепции.
Литература
1. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и современная ситуация в мире. СПб., 2001.
2. Баттлер А. Контуры мира в первой половине XXI века и чуть далее // Мировая политика и международные отношения. 2002. № 1.
3. Бжезинский З. Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы. М.: Международные отношения, 2007. 240 с.
4. Лавров С. Б., Преображенский В. С., Сдасюк Г. В. Современная «радикальная география» Запада: корни, история, позиции // Известия АН СССР. Серия «География». 1979. № 2.
5. Тихонравов Ю. В. Геополитика. М., 1998.
6. Cohen S. B. Geography and Politics in a Divided World. Oxford, 1971.
7. Wallerstein I. The Decline of American Power. The U.S. in a Chaotic World. New York; London: The New Press, 2003. 324 p.
8. Zakaria F. The post-American World. New York; London: W. W. Norton, 2008. 292 p.
