CC BY
58
УДК 94 (47)
ПОЛИТОТДЕЛЫ МТС: НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИОГРАФИИ
И МЕТОДОЛОГИИ
© 2011 г. В.В. Наухацкий
Ростовский государственный экономический университет, ул. Б. Садовая, 69, г. Ростов-на-Дону, 344002, main@rsue.ru
Rostov State Economic University,
B. Sadovaya St., 69, Rostov-on-Don, 344002,
main@rsue.ru
Анализируются условия создания и особенности колхозной системы в СССР в 1930-е гг. и роль политотделов машинно-тракторных станций в этом процессе. Исследуются этапы и характерные черты отечественной историографии дея-
тельности политотделов машинно-тракторных станций. Формулируется авторская позиция по вопросу о причинах и целях создания политотделов, их роли в стабилизации обстановки в деревне и создании советской колхозной системы.
Ключевые слова: историография, модернизация, колхозная система, политотделы, машинно-тракторные станции.
Conditions of establishment and specific features of collective farm system in the USSR during 1930s, and the role of political departments (politotdel) are studied. The article looks into the stages and characteristic features of national historiography of the activities ofpolitical departments of machine and tractor stations. The author formulates his position on causes and objectives for political departments creation, and their role in steadying the situation in the countryside and creation of the Soviet collective farm system.
Keywords: historiography, modernization, collective farm system, political departments (politotdel), machine and tractor stations.
Политотделы машинно-тракторных станций (МТС), формирование которых началось в ноябре 1932 г., а оформлено было решением пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) в январе 1933 г., представляли собой чрезвычайные органы партии, наделенные политическими, хозяйственными и репрессивными функциями. Неполные два года деятельности политотделов представляют собой особый период истории коллективизации. Целью настоящей статьи является анализ основных этапов историографии политотделов МТС и попытка концептуального осмысления места и роли политотделов в истории коллективизации и становлении советской колхозной системы.
Литература 30 - середины 1950-х гг., разумеется, не ставила под сомнение правильность стратегического курса на сплошную коллективизацию и отдельных решений партийного руководства, закономерный характер преобразования сельского хозяйства, что предопределило некритический подход к источникам, проблематику исследований, теоретические выводы, политическую тональность и комментаторский характер многих работ [1]. В силу этого литература не носила строго научного характера и не смогла глубоко проанализировать причины создания, характер и результаты деятельности политотделов.
С середины 50-х гг. разработка проблем истории колхозного строительства активизировалась [2]. Следует отметить возросший уровень реализма в описании коллективизации, умеренно критический настрой историков, постановку ряда острых проблем. В начале 60-х гг. И.Е. Зеленин предпринял наиболее значимую для того периода попытку пересмотреть результаты и характер деятельности политотделов МТС. Обращает на себя внимание эмоционально сдержанная, но принципиальная критика сталинизма. Так, отмечая необходимость организации политотделов, И.Е. Зеленин пишет: «Объективные трудности сплошной коллективизации были усугублены в эти годы просчетами и ошибками в руководстве сельским хозяйством. Многие из них возникали на почве отсутствия опыта социалистического строительства. Однако в обстановке складывавшегося культа личности, когда коллективный разум партии все больше и больше подменялся волей Сталина и небольшой группы близких к нему лиц, некоторые из этих ошибок, не исправленных вовремя, привели к серьезным последствиям» [3].
Разумеется, характеристика политотделов в статье И.Е. Зеленина не сводилась к критике издержек культа личности. Основной материал статьи свидетельствовал о положительной организаторской, массово-
политической и хозяйственной деятельности политотделов. Говоря о негативных сторонах их деятельности, автор не ставил под сомнение необходимость и правомерность их создания, позитивные в целом результаты, принципы функционирования колхозной системы и механизмы партийно-государственного руководства колхозами. В этой же тональности трудились в те годы М.Л. Богденко, М.А. Вылцан, В.П. Данилов, Н.А. Ивницкий, В.В. Кабанов и некоторые другие видные историки.
В последующие 20 лет в литературе по истории коллективизации произошел своего рода ренессанс сталинизма. Литература, отбросив наиболее одиозные оценки 30 - 40-х гг., фактически восстановила схему коллективизации, отраженную в «Кратком курсе». В «классическом» виде она нашла отображение в книге С.П. Трапезникова [4]. В рамках социалистической парадигмы деятельность политотделов рассматривалась в плане объективной неизбежности избранного варианта коллективизации и трудностей, обусловленных происками классовых врагов. Такая трактовка представляется по-своему логичной конструкцией, в рамках которой объяснялись необходимость создания политотделов, цели их деятельности, формы и методы работы, результаты. Однако при обилии «фигур умолчания», когда ключевые факторы исторического процесса (деятельность органов ОГПУ, голод) исключаются из анализа, рассчитывать на получение объективной картины прошлого не приходится, в том числе и в фундаментальном труде об истории советского крестьянства [5].
В рамках названного подхода сложились определенные стереотипы в описании деятельности политотделов МТС. Так, причины их создания виделись в новизне дела, новых формах сопротивления кулачества, недостатке квалифицированных кадров, организационной слабости колхозов, малочисленности сельских парторганизаций [6].
Однако при всей внешней и формальной логичности эти объяснения представляются недостаточными, потому что не содержат ответа по крайней мере на такие вопросы: Почему нельзя было решить указанные проблемы путем укрепления райкомов партии и направления непосредственно в них партийных работников, коммунистов из города? Почему нельзя было отменить мораторий на прием в партию, действовавший с января 1933 г. по июль 1936 г., укрепив тем самым парторганизации колхозов сельскими активистами? Почему для укрепления сельских партийных организаций нужно было устанавливать в деревне двоевластие (политотделы и райкомы) и выво-
дить колхозы из сферы прямого воздействия райкомов ВКП(б)? Почему, наконец, нельзя было укрепить МТС партработниками, не наделяя эти органы чрезвычайными репрессивными полномочиями?
Без ответа на эти вопросы объяснение причин создания политотделов МТС в таком виде, как это делалось в советской литературе, не выглядит убедительным. Как представляется, рассматривая вопрос о причинах создания политотделов, речь нужно вести не столько о них, сколько о том, что на рубеже 1932 - 1933 гг. райкомы партии не могли выполнить задачи по организационно-хозяйственному и политическому укреплению колхозов по той причине, что были деморализованы и утратили авторитет у крестьян-колхозников как организаторы насильственной коллективизации, массового раскулачивания и принудительных заготовок, к тому же проваленных. (Последнее, кстати, лишало райкомы партии доверия со стороны вышестоящих органов власти). Такие райкомы едва ли могли решить сложнейшие задачи организации колхозной жизни, если бы даже получили чрезвычайные полномочия, аналогичные тем, которые были даны политотделам, на которых не лежал груз ответственности за эксцессы коллективизации. Это, на наш взгляд, помогает понять причины создания временных чрезвычайных органов и фактическое возложение на них (а не на райкомы партии) задачи укрепления колхозов. В этой связи обращает на себя внимание тот факт, что ядро политотделов составляли представители крупных городов и командно-политического состава Красной Армии. По данным на конец 1933 г., более половины всех политотдельцев (54,2 %) были мобилизованы с партийно-политической, профсоюзной и хозяйственной работы, около трети - из учебных заведений [7], т.е. не из сельских райкомов партии.
Еще один стереотип советской литературы 60 -80-х гг. Любые формы протеста крестьянства рассматривались исключительно сквозь призму обострения классовой борьбы как вредительская деятельность классово-чуждых элементов. Правда, в литературе признавались перегибы в проведении антикулацкой политики и в ходе чистки колхозов от «враждебных элементов», которые своевременно поправлялись самой партией [8]. Первопричина кулацкого саботажа или открытых действий против колхозов и колхозных активистов виделась в сопротивлении последнего эксплуататорского класса - кулачества. Литература была полна отдельными примерами антисоветской активности кулаков, но не содержала обобщающих сведений по данному вопросу. Более того, собственно репрессивная практика политотделов, направленная против кулаков и других враждебных советской власти и колхозному строю элементов, не находила отражения на страницах исторических работ. Это обстоятельство не позволяло дать всестороннюю характеристику деятельности политотделов.
Тем не менее в советской литературе был накоплен значительный фактический материал, в основном позитивного характера, выявлены формы и методы работы политотделов, проанализированы отдельные
конкретные направления их деятельности (проведение сельскохозяйственных кампаний, культурно-просветительная работа, работа с молодежью). Однако тенденциозный характер подачи исторического материала во многом обесценивал проделанную исследователями работу.
Только с конца 80-х гг., в позднесоветской и постсоветской исторической литературе, в связи с публикацией ранее секретных архивных материалов и попытками концептуального переосмысления истории коллективизации были существенно расширены наши представления о ходе коллективизации, хлебозаготовках, состоянии сельского хозяйства в начале 30-х гг., репрессиях в деревне, настроениях колхозников и единоличников, об антисоветских выступлениях, продовольственном положении на селе, голоде и мерах борьбы с ним. В эти же годы обозначился и поворот к объективному анализу деятельности политотделов. Правда, количество специальных публикаций по вопросу невелико [9]. Среди них обращают на себя внимание работы И.Е. Зеленина, в которых проанализированы причины и условия создания политотделов МТС, их характер, принципы и методы работы, позитивные и негативные результаты деятельности, причины ликвидации, а деятельность политотделов МТС как чрезвычайных органов рассматривается в рамках системы антикризисных мероприятий в сельском хозяйстве.
Подводя общие итоги деятельности политотделов МТС, И.Е. Зеленин отмечает, что, «находясь в железных тисках между административно-командными подходами и "неонэпом", пытаясь в той или иной мере внедрить элементы материальной заинтересованности, товарно-денежных отношений (путем улучшения организации и оплаты труда, поощрения развития личного подсобного хозяйства, колхозной торговли и т.п.), политотделы, как правило, вынуждены были отдавать предпочтение первым, а поэтому не смогли добиться подлинного перелома в развитии производства, заложить прочные основы для его подъема. И все же справедливости ради следует отметить, что обстановка в деревне к середине 1930-х гг. нормализовалась, аграрный кризис в целом по стране, в большинстве регионов и республик удалось преодолеть. В определенных пределах политотделы смогли продвинуться по пути организационно-хозяйственного укрепления колхозов, улучшения жизни колхозников» [10]. Приведенные выводы видного отечественного историка-аграрника нам представляются в целом обоснованными.
В современной литературе доминируют критические оценки политотделов МТС, акцентируется вопрос о репрессивной составляющей их деятельности. Правда, при этом, как правило, не отрицается и определенная позитивная, созидательная линия, которая, однако, преподносится как явно подчиненная репрессивной компоненте. Иными словами, в литературе отмечается противоречивость деятельности политотделов, которая нередко описывается в категориях «с одной стороны -с другой стороны». Это в принципе справедливо, поскольку задачи, поставленные перед политотделами, изначально были противоречивы: с одной стороны, репрессии, насилие, принуждение, а с другой - созида-
тельная деятельность по организации труда и быта, сплочению колхозников вокруг задач возрождения села. Но вместе с тем, рассуждая в дихотомии «с одной стороны - с другой стороны», мы не выходим за рамки описания процесса, фиксации объективной противоречивости конкретно-исторической стороны событий, нередко лишь переставляем акценты в связи со сменой политической конъюнктуры. В связи со сказанным есть основания утверждать, что концептуальное осмысление истории политотделов отстает от накопления архивного материала. Не претендуя на бесспорность суждений, сформулируем ряд тезисов.
Во-первых, в результате форсированной коллективизации была разрушена прежняя деревня, т.е. организационная, технологическая, агрономическая, управленческая, хлебозаготовительная система сельскохозяйственного производства, а также система обеспечения продовольственной безопасности и социального вспомоществования крестьянства. Столь радикальные преобразования, не обеспеченные ресурсами, кадрами, грозили негативными последствиями, крахом не только социалистического эксперимента в области сельского хозяйства, но и разрушением основ жизнеобеспечения в деревне и отношений между городом и деревней. Возможность краха отчетливо видна в провале хлебозаготовок в 1932 г., в отчаянных попытках центральных и региональных властей любой ценой выполнить хлебозаготовительные планы. Именно в этих условиях и было принято решение о создании политотделов МТС как чрезвычайных органов.
Иными словами, политотделы были вызваны к жизни экстремальными условиями модернизации аграрной экономики и становления колхозов в обстановке глубокого продовольственного кризиса и голода начала 30-х гг. Целью создания политотделов МТС была нормализация ситуации в деревне в условиях распада старых структур жизнеобеспечения, недееспособности сельсоветов, исчезновения самостоятельных крестьянских хозяйств и неэффективности новых социально-экономических механизмов. Переходный характер экономики и нарастание голода подталкивали власти к применению административных мер, а характер политического режима в стране не оставлял иных вариантов действия, кроме наделения чрезвычайными полномочиями партийно--государственных органов. Политотделы были созданы в условиях переходной аграрной экономики и были призваны не только обеспечить выполнение государственных планов хлебозаготовок, стабилизировать обстановку в деревне на основе репрессий и продовольственную ситуацию, но и запустить механизм созданных, но не работающих институтов хозяйствования и жизнеобеспечения на селе. Они должны были возникший конгломерат колхозов сделать колхозной системой, утвердив на практике принципы ее функционирования (сохранившиеся, кстати сказать, на десятилетия).
Во-вторых, политотделы МТС не добились коренного перелома в развитии производства, да и не могли это сделать в условиях переходной экономики (более того: такая задача перед ними и не ставилась), но они
обеспечили определенную нормализацию обстановки в колхозах и преодоление наиболее острых проявлений аграрного и продовольственного кризиса. Устранив наиболее тяжелые последствия и издержки начального этапа коллективизации, политотделы стабилизировали обстановку в деревне. Но при этом стабилизация проводилась на основе создания государственной (а не кооперативной) системы руководства и управления колхозами. Поэтому можно утверждать, что главным итогом деятельности политотделов стал выбор хозяйственного вектора развития колхозов и формирование на этой основе государственной колхозной системы.
Политотделы МТС были упразднены тогда, когда стало очевидным, что механизм функционирования спешно созданных колхозов начал работать, что был запущен хозяйственный механизм, обеспечивающий производство продовольствия в общественном и личном хозяйстве на уровне минимально необходимой продовольственной безопасности государства и колхозников. С этой точки зрения политотделы выполнили свою главную задачу. Создав колхозы как форму хозяйствования, правящая партия через политотделы обеспечила превращение рыхлой формы в структуру - колхозную систему.
И только после этого партия вернулась к руководству колхозами через райкомы партии. Утвердив на деле принципы функционирования колхозной системы, политотделы тем самым сделали своё дальнейшее существование бессмысленным и потому были упразднены. Этот вывод позволяет понять, почему политотделы были упразднены именно в тот момент, когда они действительно окрепли, приобрели политический и организационный опыт и, казалось бы, вполне могли ещё работать. Это же позволяет понять, почему решение о ликвидации политотделов МТС явилось неожиданным для очень многих, даже большинства партийных и политотдельских работников. Политотделы были нужны в колхозах и оказались лишними в колхозной системе, создание которой они же и завершили.
В-третьих, политотделы завершили действительную историю коллективизации, если под последней понимать не только процесс создания колхозов из индивидуальных хозяйств, но и колхозной системы из колхозов. Все, что происходило после 1934 года, происходило уже в рамках созданной и функционирующей колхозной системы. Институционально коллективизация началась с форсированного создания колхозов и завершилась появлением системы колхозов. Политотделы способствовали закреплению результатов коллективизации и с этой точки зрения можно утверждать, что именно политотделы привели к окончательному утверждению колхозной системы. Вот почему партийно-государственное руководство и советская историческая литература на всех этапах историографии характеризовали деятельность политотделов в позитивном ключе.
В-четвертых, в контексте институционального подхода деятельность политотделов МТС правомерно рассматривать с точки зрения закрепления неоптимального для общества и крестьянства институционального выбора.
Политотделы стали отражением ошибки первоначального институционального выбора, под которым мы понимаем форсированную коллективизацию, начатую в чрезвычайно сложной ситуации кризиса нэпа и поиска варианта модернизации российского общества. Именно политотделы МТС сделали необратимыми результаты сплошной коллективизации, создав хозяйственную систему, неразрывно сочетавшую коллективное и частное производство продовольствия. Эта колхозная система стала неотъемлемым элементом советской модели социализма.
Литература
1. Абрамов Б.А. Партия большевиков - организатор борьбы за ликвидацию кулачества как класса. М., 1952; Краев М.А. Победа колхозного строя в СССР. М., 1954; Лаптев С.И. Политотделы машинно-тракторных станций в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1933 - 1934 гг.) (по материалам Северо-Кавказского края) : дис. ... канд. ист. наук. М., 1950; Оганян А.Г. Историческая роль политотделов МТС в деле укрепления колхозного строя в СССР (1933 - 1934 гг.) (на материалах Северного Кавказа) : дис. .канд. ист. наук. М., 1948; Тугаринов И.И. Коллективизация сельского хозяйства - глубочайший революционный переворот. М., 1941; и др.
2. Левыкин К.Г. КПСС - организатор колхозного производства в годы второй пятилетки (1933 -1937). М., 1969;
Поступила в редакцию
Мельситов В.А. Азово-Черноморская партийная организация в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов в годы 2-й пятилетки : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д, 1969; Юдачев С.А. Борьба КПСС за организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1933 - 1934 гг.). М., 1962; и др.
3. Зеленин И.Е. Политотделы МТС (1933 -1934 гг.) // Исторические записки. Т. 76. М., 1965. С. 43 - 44.
4. Трапезников С.П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос : в 2 т. М., 1976.
5. История советского крестьянства. Т. 2. М., 1986.
6. Левыкин К.Г. Указ. соч.; Чигринов Г.А. Борьба КПСС за организационно-хозяйственное укрепление колхозов в довоенные годы. М., 1970. С. 106 - 107.
7. Материалы о работе политотделов МТС за 1933 г. М., 1934. С. 205.
8. История КПСС : в 6 т. Т. 4, кн. 2. М., 1971. С. 259 -260; История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 9. М., 1971. С. 143.
9. Шевляков А.С. Политотделы МТС и совхозов: чрезвычайные партийно-государственные органы управления в сельском хозяйстве Западной Сибири в 1930-е годы. Томск, 2000; Игонин А.В. Политотделы МТС и совхозов на Ставрополье в 1933 - 1934 гг. // Ставропольская земля в прошлом и настоящем. Ч. 2. Ставрополь, 1998; и др.
10. Зеленин И.Е. Сталинская «революция сверху» после «великого перелома». 1930 - 1939: политика, осуществление, результаты. М., 2006. С. 165 -166.
28 января 2011 г.
