Полития Борны: gentes и Herrschaft в Далмации в первой четверти IX века Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Miscellanea

ББК 63.3(0)4; УДК 94(497.5)

Д. Е. Алимов

ПОЛИТИЯ БОРНЫ: GENTES И HERRSCHAFT В ДАЛМАЦИИ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ IX ВЕКА*

«Анналы королевства франков» — источник, довольно подробно освещающий ситуацию на юго-восточной периферии империи Каролингов и выгодно отличающийся от многих других нарративных памятников относительной точностью сообщаемой им информации1, — свидетельствуют о том, что в первой четверти IX в. на землях бывшей римской провинции Далмации существовало политическое образование, во главе которого стоял правитель по имени Борна. Упоминаемый в тексте «Анналов» несколько раз в связи с описанием событий 818-823 гг.. Борна обозначается анналистом сначала как «dux Guduscanorum»2, затем как «dux

* Работа выполнена при поддержке ACLS (the American Council of Learned Societies), краткосрочный грант 2010 г.

1 Погодная запись событий велась в «Анналах королевства франков» с 788 по 829 г. (см.: Ронин В. К. Анналы королевства франков // Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв.) / Составители С. А. Иванов, Г. Г. Литаврин, В. К. Ронин; Отв. ред. Г. Г. Литаврин. М., 1995. С. 464).

2 Annales Regni Francorum et Annales qui dicuntur Einhardi / Rec. F. Kurze. Hannoverae, 1895 (далее — ARF). P. 149; Monumenta spectantia slavorum meridionalium. Vol. VII. Documenta historiae chroaticae periodum antiquam illustrantia / Collegit, digessit, explicuit Dr F. Racki. Zagrabiae, 1877. P. 320 (далее — Documenta).

Miscellanea

Dalmaciae»3 и наконец — как «dux Dalmatiae atque Liburniae»4. Лаконичные и, вместе с тем, довольно информативные известия «Анналов» о Борне, пользующиеся вниманием исследователей уже более полутора веков, породили обширную литературу5. Уже в историографии второй половины XIX в. был сформулирован принятый затем многими последующими авторами тезис, провозглашавший Борну первым исторически засвидетельствованным хорватским правителем. Тогда же появилось и мнение о том, что Борне принадлежит особая заслуга в деле формирования хорватской государственности: последовательное именование этого правителя разными титулами на страницах «Анналов» было объяснено тем, что, пройдя путь от вождя небольшого «племени» до властителя Далмации и Либурнии, Борна стал создателем единого Хорватского государства6. Принимая во внимание то очевидное обстоятельство, что, сообщая о Борне, «Анналы» ни разу не упоминают имени хорватов, современные авторы нередко демонстрируют большую осторожность в истолковании статуса Борны, предпочитая не именовать его хорватским правителем и довольствуясь воспроизведением присущей самому источнику терминологии7.

Между тем, нет сомнений в том, что полития Борны, где бы ни располагалось ядро его владений, полностью или частично охватывала территорию, за которой, по крайней мере, к середине Х в., когда создавался трактат Константина Багрянородного «Об управлении империей», закрепилось имя Хорватии. Вопрос о соотношении между дукатом Борны и древнейшей хорватской политией и ныне сохраняет свою актуальность, так как в силу своей гипотетичности и спорности ни одно из предложенных в историографии решений не смогло пока занять прочного места. В связи с этим в настоящей статье мы сконцентрируем внимание на таких важных для решения данного вопроса проблемах, как этнополитическая ситуация

3 ARF. P. 151; Documenta. P. 322.

4 ARF. P. 155; Documenta. P. 325.

5 По понятным причинам тему политии Борны не обходит ни одна из работ, посвященных проблемам становления хорватской государственности, не говоря уже об обобщающих трудах по истории раннесредневековой Хорватии, число которых весьма велико. Ограничимся поэтому перечислением новейших исследований, как правило, содержащих обзоры историографии за более ранний период: KaticicR. Pretorijanci kneza Borne // SHP. Ser. III. 199G. Sv. 2G. S. 65-83; Goldstein I. Hrvatski rani srednji vijek. Zagreb, 1995. S. 166-171; Ancic M. 1) Od karolinskog duznosnika do hrvatskoga vladara. Hrvati i karolinsko carstvo u prvoj polovici IX. stoljeca // Radovi Zavoda za povijesne znanosti HAZU u Zadru. Zadar, 1998. Sv. 4G. S. 27-41; 2) U osvit novog doba. Karolinsko carstvo i njegov jugoistocni obod // Hrvati i Karolinzi. Dio I. Split, 2GGG. S. 7G-1G3; Muzic I. 1) Hrvati i autohtonost: Na teritoriju rimske provincije Dalmacije. 7. izdanje. Split, 2GG1. S. 56-6G, 256-259, 282-283; 2) Hrvatska povijest devetoga stoljeca. 2. dopunjeno izd. Split, 2GG7. S. 157-17G; TrestikD. Vznik Velke Moravy. Moravane, Cechove a stfedni Evropa v letech 791-871. Praha, 2GG1. S. 97-1G1; KrznaricM. Gacani i knez Borna // Grad Otocac. Otocac, 2GG3. Sv. 7. S. 57-7G; Margetic L. O Borni, vojvodi Gacana // Zbornik biskupa Mile Bogovica (Proslost obvezuje. Povijesni korijeni Gospicko-Senjske biskupije) / Ur. F. E. Hosko. Rijeka, 2GG4. S. 87-1G1; Алимов Д. Е. «Borna dux Guduscanorum». К вопросу о характере княжеской власти в Далматинской Хорватии в первой четверти IX в. // Европа: Международный альманах. Тюмень, 2GG6. Вып. VI. С. 5-21.

6 Данный тезис был аргументирован М. С. Дриновым (Дринов М. С. Южные славяне и Византия в Х веке. М., 1876. С. 37). И. Н. Смирнов также писал, что «Борна из мелкого жупана сделался князем всей Далмации» (Смирнов И. Н. Очерк истории Хорватского государства до подчинения его угорской короне. Казань, 1879. С. 22).

7 См., например: Budak N. Hrvati u ranom srednjem vijeku // Povijest Hrvata. Knj. 1: Srednji vijek. Zagreb, 2GG3. S. 7G.

на территории, входившей в состав дуката Борны, и организация власти (Herrschaft) на контролируемом Борной пространстве Далмации.

1. Далмация до Борны: в поисках «хорватского ядра»

Как правило, в историографии ответ на вопрос о характере древнейшего хорватского политического образования зависел от того, какой ответ давался на вопрос о характере общности первоначальных носителей имени «хорват». В другом месте нам уже приходилось отмечать, что ответ на этот последний вопрос сам зависел не только, а порой и не столько от результатов анализа скудной информации письменных источников, сколько от представлений исследователей о том, что такое «племя», gens, и как совершался в раннем Средневековье процесс, обычно именуемый «этногенезом»9. Противоположные взгляды исследователей на социальный облик древнейшего хорватского «ядра», которые, по крайней мере, в большинстве случае могут быть сведены к альтернативе «славянские пахари — неславянские (готские, иранские и др.) ратники», в большинстве случаев предопределяли и соответствующие ответы на вопрос о том, что представляла собой древнейшая хорватская полития.

Так, уже в историографии конца XIX - первой половины ХХ в. можно условно выделить две основные историографические традиции, к одной из которых неизбежно тяготеет та или иная гипотетическая реконструкция социальнополитического устройства хорватов в период до IX в. В рамках одной историографической традиции, представленной именами Ф. Рачкого, В. Ягича, Ф. Шишича, М. Лановича, ранняя хорватская полития (если, конечно, подобное определение вообще здесь уместно) представлялась как рыхлое объединение славянских жуп, в котором хорваты мало чем отличались от прочих славян. Лишь позднее — в результате самостоятельного «созревания» или под внешним воздействием (со стороны франков) — это образование стало государством с прочной центральной властью. Важно подчеркнуть, что сторонники данной схемы социального развития хорватов одновременно являлись поборниками идеи о славянской этнической принадлежности носителей имени «хорват»10. В рамках другой историографической традиции, представленной именами Л. Гумпловича, Н. Жупанича, Л. Хауптманна, К. Шегвича, акцент, наоборот, делался на воинском характере хорватской общности, в связи с чем считалось возможным говорить о появлении в Далмации прочной политической организации — государства — уже вследствие завоевания этой территории хорватами. Большинство исследователей, придерживавшихся

8 Мы следуем традиции использования слова Herrschaft («господство»), впервые терминологически концептуализированного М. Вебером, для характеристики властных отношений в раннесредневековых обществах. О понятии Herrschaft см.: Крадин Н. Н. Политическая антропология: Учебник. 2-е изд., испр. и доп. М., 2004. С. 90-95.

9 См.: Алимов Д. Е. «Переселение» и «крещение»: К проблеме формирования хорватской этничности в Далмации // SSBP. 2008. № 2 (4). С. 96-100.

10 Racki F. Nutarnje stanje Hrvatske prije XII. stoljeca // Rad JAZU. 1884. Knj. 70. S. 184-191; 1888. Knj. 91. S. 128-132; Sisic F. Povijest Hrvata u vrijeme narodnih vladara. 2. izd. Zagreb, 1990. S. 263-265, 268-269, 276-279, 664; Lanovic M. Ustavno pravo Hrvatske narodne drzave // Rad JAZU. 1938. Knj. 265. S. 189-197; 1939. Knj. 266. S. 26-28.

Miscellanea

данной точки зрения, настаивали при этом на неславянском — готском, иранском или кавказском — происхождении хорватов, установивших свою власть над славянами Далмации11.

Так как ввиду крайней скудости информации о первых веках существования хорватской политии известно очень мало, то исследователи обильно использовали в своих рассуждениях сравнительно-исторический материал. Однако, как нетрудно заметить, аналогии в этих случаях подбирались в соответствии с представлениями о социальном и этническом облике хорватского «ядра». В то время как сторонники идеи о существовании в Далмации рыхлого племенного объединения апеллировали к знаменитым известиям Прокопия Кесарийского и других византийских авторов У1-У11 вв. о славянах, перенося на хорватов полученные на их основе выводы о полном отсутствии у славян какой бы то ни было центральной власти12, то поборники существования в У11-У111 вв. хорватского государства определяли место хорватов в возникшем в Далмации политическом образовании по аналогии с положением либо германских gentes в «варварских королевствах» Западной Европы, либо «орд» кочевников в таких созданных ими «державах» как Аварский каганат или Дунайская Болгария13.

Интересно, что при всем расширении источниковой базы и значительных изменениях в методологии, похожая ситуация сохранилась и в историографии второй половины ХХ в. Показательным примером является выступление в 1970-е гг. Н. Клаич против возобладавшего в послевоенной хорватской историографии тезиса о существовании в Далмации У11-У111 вв. хорватского «племенного союза», трансформировавшегося впоследствии в Хорватское государство, и реакция на него других исследователей. Отвергая вслед за другими авторами развивавшуюся Л. Ха-уптманном теорию «социального дуализма», согласно которой потомки хорватов-завоевателей столетиями оставались в Далмации господствующим слоем населения, Н. Клаич, тем не менее, указала на недопустимость преуменьшения роли хорватов в борьбе с аварами, о которой сообщается в трактате императора Константина У11 Багрянородного «Об управлении империей» (середина Х в.). По мнению исследовательницы, невозможно представить, чтобы простые землепашцы прошли через Аварский каганат и организовали восстание против аваров, а потому в случае с хорватами речь должна была идти о «воински организованной группе» или «военной дружине». Предполагая наличие у раннего хорватского образования более прочной политической структуры, Н. Клаич предпочла не применять к нему термин «племенной союз», под которым исследовательница понимала кратковременное и неустойчивое политическое объединение, и именовать хорватское политическое образование У11-У111 вв. государством14. В то время как одни авторы вполне согла-

11 GumplowiczLj. Politicka povijest Srba i Hrvata // Hrvati i Goti / Priredio R. Tafra. Split, 1996. S. 183-192; Zupanic N. Bela Srbija // Narodna starina. Zagreb, 1922. Knj. I. S. 1G7-118; Segvic K. Gotsko podrijetlo Hrvata i kako nastade Hrvatska / Preveo i priredio V. Nuic. Split, 1997; Hauptmann Lj. Podrijetlo hrvatskoga plemstva // Rad HAZU. 1942. Knj. 273. S. 19-112.

12 См.: SisicF. Povijest Hrvata... S. 264, 664; LanovicM. Ustavno pravo Hrvatske narodne drzave // Rad JAZU. 1938. Knj. 265. S. 189-191.

13 См., например: Segvic K. Gotsko podrijetlo Hrvata... S. 58-78; Zupanic N. Bela Srbija. S. 1G7-118.

14 KlaicN. Povijest Hrvata u ranom srednjem vijeku. Zagreb, 1975. S. 147-148.

сились с выводом Н. Клаич15, другие подвергли сомнению весь ход рассуждений исследовательницы. Так, например, И. Беуц, критикуя Н. Клаич за излишнее, по его мнению, доверие позднейшим свидетельствам Константина Багрянородного, высказал убеждение, что в случае с хорватами речь шла об одной из групп славян, отношения которой с прочими славянами в Далмации на основании имеющегося материала просто не поддаются определению16. Как видно, даже спустя полвека после появления работ Ф. Шишича, рисовавшего хорватов славянским племенем, ничем не отличавшимся от других славян17, и Л. Хауптманна, видевшего в них завоевателей, установивших свое господство над славянами18, ситуация в оценке в историографии места «хорватского ядра» в политической организации У11-У111 вв. не претерпела существенных изменений.

В историографии конца XX - начала XXI в. проблема «хорватского ядра» в политической организации Далмации «темных веков» была практически снята в работах тех авторов, которые приняли теорию о том, что хорваты появились в Далмации лишь в конце У111 столетия. Данная теория, выросшая из предложенной Л. Мар-гетичем гипотетической интерпретации известий 30-й главы трактата императора Константина «Об управлении империей»19, была с энтузиазмом поддержана рядом историков и археологов по двум основным причинам. Во-первых, она позволяла согласовать датировку миграции хорватов с археологическим материалом, свидетельствующим о появлении в Далмации около 800 г. богатых захоронений с предметами франкского вооружения и воинского снаряжения, несомненно принадлежавших элите. Во-вторых, она предлагала внешне весьма логичное объяснение тому, почему название «хорваты» начинает фигурировать в письменных источниках лишь в IX столетии. Иными словами, феномен довольно внезапного появления ярких материальных свидетельств существования воинской элиты в Далмации и письменных свидетельств существования на этой же территории хорватской идентичности

15 См., например: Koscak V. 1) Pripadnost istocne obale Jadrana do splitskih sabora 925-928. // HZ. 1980-1981. God. XXXIII-XXXIV (1). S. 292, 295; 2) Dolazak Hrvata // HZ. 1987. God. XL (1). S. 376.

16 Beuc I. Jos o problemu formiranja feudalnih drzava u Juznih Slavena // Radovi Instituta za hrvatsku povijest. Zagreb, 1976. Sv. 8. S. 107-110.

17 SisicF. Povijest Hrvata... S. 263-265.

18 Hauptmann Lj. 1) Dolazak Hrvata // Zbornik kralja Tomislava. Zagreb, 1925. S. 86-127; 2) Karantanska Hrvatska // Zbornik kralja Tomislava. S. 297-317.

19 См.: Margetic L. Konstantin Porfirogenet i vrijeme dolaska Hrvata // Zbornik Historijskog zavoda JAZU. Vol. 8. Zagreb, 1977. S. 5-88 (см. развернувшуюся по итогам этой работы полемику: SuicM. Ocjena radnje L. Margetica «Konstantin Porfirogenet i vrijeme dolaska Hrvata» // Zbornik Historijskog zavoda JAZU. Zagreb, 1977. Vol. 8. S. 85-95; AntoljakS. Obnovljeno i nadopunjeno tumacenje jednoga pasusa u 30. glavi Porfirogenetova De administrando imperio // Годишен зборник на Филозофскиот факултет на Универзитетот во Скоп|е. Скоп|е, 1979-1980. Кн. 5-6. С. 63-86; Koscak V. 1) Pripadnost istocne obale Jadrana... S. 291-355; 2) O nekim pitanjima hrvatske povijesti u ranom srednjem vijeku // HZ. 1984. God. XXXVII (1). S. 211-234; 3) Dolazak Hrvata // HZ. 1987. God. XL (1). S. 339-383; Stih P. 1) Karantanija = stara domovina Hrvatov? // ZC. 1987. Letnik 41. S. 529-549; 2) K polemiki o vprasanju casa prihoda Hrvatov // ZC. 1989. Letnik 43. S. 111-117; Margetic L. 1) Marginalije uz rad V. Koscaka «Pripadnost istocne obale...» // HZ. 1983. God. XXXVI (1). S. 255-286; 2) Jos o dolasku Hrvata // HZ. 1985. God. XXXVIII. S. 227-240; 3) Jos o pitanju vremena dolaska Hrvata // ZC. 1988. Letnik 42. S. 234-240; 4) O nekim pitanjima nase ranosrednjovjekovne povijesti // ZC. 1990. Letnik 44. S. 121123; Klaic N. 1) O problemima stare domovine, dolaska i pokrstenja dalmatinskih Hrvata // ZC. 1984. Letnik 38. S. 253-270; 2) Najnoviji radovi o 29, 30. i 31. poglavlju u djelu De administrando imperio cara Konstantina VII. Porfirogeneta // SHP. Ser. III. 1985. Sv. 15. S. 31-60).

Miscellanea

объяснялся в рамках данной теории тем, что именно в это время в Далмации физически появляются хорваты-воины. Не задаваясь по понятным причинам вопросом о том, какова была политическая организация хорватов на их «прародине», сторонники тезиса об их позднем появлении в Далмации лишь отмечали быстрое становление государственности в Далмации с приходом хорватов, иногда напрямую связывая утверждение в регионе хорватской элиты с его интеграцией в зону политического доминирования франков20.

Между тем, некоторым авторам тезис о миграции хорватов с севера в Далмацию в конце У111 в. по-прежнему представляется несостоятельным. Они ссылаются

главным образом на молчание современных письменных источников о хорватской

21

миграции21, которое, как следует признать, в данном случае должно оцениваться как довольно весомый аргумент. Если сторонники традиционного представления о миграции хорватов в Далмацию в правление императора Ираклия (610-641 гг.), основанного на позднейших известиях императора Константина, могут, по крайней мере, сослаться на общую скудость информации об этом периоде в отношении Далмации, то поборники идеи о миграции хорватов в конце У111 в. лишены даже этой возможности. Отсутствие каких-либо намеков на эту миграцию на фоне сравнительного обилия информации об аварской политике Карла Великого делает данную гипотезу по меньшей мере натянутой.

Думается, на сегодняшний день у нас нет веских оснований считать, что воинская элита, оставившая столь впечатляющие захоронения в Далмации, датируемые периодом около 800 г., была пришлого, а не местного происхождения. Но как же в таком случае объяснить отсутствие в источниках известий о хорватах до 800 г.? В современной историографии этому обстоятельству предложено несколько объяснений. Наряду с вполне естественными попытками объяснить отсутствие упоминаний о хорватах характером самих источников — их скудостью, консерватизмом и незаинтересованностью в местных реалиях и т. п., в последнее время появились гипотезы, в рамках которых молчание источников о хорватах объясняется характером самой хорватской идентичности. Так, И. Голдштейн, определяя хорватское общество У11-У111 вв. как «сегментированное», склонен видеть в этом и одну из причин отсутствия в источниках того времени упоминаний имени хорватов, так как «для этих “протохорватов”, окруженных славянами, которые по образу жизни, вероятно, не отличались, гораздо важнее были род и семья, нежели хорватское имя»22. По мнению исследователя, хорватское имя стало звучать в источниках лишь тогда,

20 Так, по мнению В. Сокола, занятие хорватами Далмации, санкционированное Карлом Великим, было следствием их активного участия в войнах франков с аварами (Sokol V. 1) Panonija i Hrvati u 9. stoljecu // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 1990. Sv. 14. S. 193-195; 2) Arheoloska bastina i zlatarstvo // Hrvatska i Europa. Zagreb, 1997. Sv. I. S. 123-124, 136-137; Matijevic SokolM., Sokol V. Hrvatska i Nin u doba kneza Branimira. II. dopunjeno izdanje. Zagreb, 2005. S. 7-8). Похожую позицию занимает и М. Анчич, датируя появление хорватов в Далмации временем франко-аварских войн, в которых хорваты выступали в качестве военных союзников франков (Ancic M. U osvit novog doba. S. 74-80).

21 См.: Goldstein I. Hrvatski rani srednji vijek. S. 126-128; Muzic I. Hrvatska povijest. S. 153-154.

22 Goldstein I. Hrvatski rani srednji vijek. S. 103. — Похожее объяснение (в ряду других, связанных с характером источников) выдвигает Н. Будак: BudakN. Identities in early medieval Dalmatia (seventh - eleventh centuries) // Franks, Northmen, and Slavs: Identities and state formation in early medieval Europe / Ed. by I. H. Garipzanov, P. J. Geary, and P. Urbanczyk. Turhhout, 2008. P. 233.

когда славянское общество, до того разделенное по родам, стало интегрироваться на более высоком уровне. Вопрос о том, где размещалось и что именно представляло собой хорватское ядро, И. Голдштейн считает не поддающимся выяснению23, хотя полагает, что первоначальные хорваты были преимущественно ратниками24. Напротив, Л. Маргетич, исходя из своей теории, согласно которой хорваты в так называемый «среднеаварский» период были военной элитой Аварского каганата, сконцентрировавшейся затем в Далмации в результате смены правящих слоев в каганате около 675 г., считает возможным реконструировать социальную структуру древней «Хорватии» по аналогии со структурой Второго Аварского каганата. По мнению исследователя, после предполагаемого им поражения хорватской элиты каганата от новой волны азиатских пришельцев около 675 г.25, хорваты «больше не были решающим фактором» не только в центре каганата, но и на территории Далмации, ведущее место здесь имели славяне, а хорваты стали «второразрядным элементом правящей элиты этой территории». Именно этим обстоятельством объясняется, по мнению Л. Маргетича, столь длительное молчание о хорватах на страницах письменных источников26.

Приведенные здесь рассуждения исследователей могут показаться весьма умозрительными, если не схоластическими, однако, для нас важно подчеркнуть, что, даже пытаясь понять, почему хорваты начинают фигурировать под своим названием в письменных источниках лишь начиная с IX в., мы неизбежно сталкиваемся с ключевым, но пока неразрешимым вопросом «хорватского ядра». Между тем, вся история изучения данного вопроса хорошо показывает, насколько важную роль в его решении играли в значительной степени априорные представления исследователей, побуждавшие представлять развитие хорватов по аналогии то с «варварами»-германцами, то с азиатскими кочевниками, то с ранними славянами. Сместить фокус исследовательского внимания с кажущейся неразрешимой проблемы «хорватского ядра» в сторону изучения социально-политических факторов распространения хорватской идентичности в Далмации в последние годы попытался в своих работах Д. Дзино27, однако несмотря на всю справедливость предлагаемого исследователем подхода, было бы наивным ожидать, что проблема в ближайшее время полностью утратит свою актуальность для исследователей хорватского этно- и политогенеза.

23 Goldstein I. Hrvatski rani srednji vijek. S. 103.

24 Ibid. S. 91.

25 Margetic L. Neka pitanja etnogeneze Hrvata // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 1995. Vol. 28. S. 30-56.

26 В попеременном использовании хорватского и славянского имени в титулатуре хорватских правителей второй половины IX в., а также в известиях источников о происходившей в это время борьбе за престол, Л. Маргетич усматривает отражение борьбы между представителями двух элит — хорватской и славянской, закончившейся на рубеже IX-X вв. окончательной победой хорватов (Margetic L. Povezanost strukture hrvatskog drustva i politickih odnosa u srednjem vijeku (do pojave staleza) // Rad HAZU. 2003. Knj. 487. S. 54-56).

27 См.: Dzino D. 1) «Biti», «Ciniti» i «Znati»: Multietnicnost hrvatskog identiteta u ranom srednjem vijeku (Predgovor uz knjigu «Hrvatska povijest devetoga stoljeca» Ivana Muzica) // Muzic I. Hrvatska povijest devetoga stoljeca. Split, 2006. S. 9-19; 2) Novi pristupi izucavanju ranog hrvatskog identiteta // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2009. Knj. 41. S. 33-54; 3) Becoming Slav, becoming Croat: Identity transformations in postRoman and early medieval Dalmatia. Leiden, 2010. P. 175-210; Дзино Д. «Становиться славянином», «становиться хорватом»: Новые направления в исследовании идентичностей позднеантичного и раннесредневекового Иллирика // SSBP. 2008. № 2 (4). С. 37-58.

Miscellanea

Возможно, что единственный способ обратиться к рассмотрению политии Борны, полностью сознавая при этом нерешенность проблемы «хорватского ядра», — это избрать в качестве базового руководства теоретические разработки современной политической антропологии, позволяющие в известной степени абстрагироваться от не всегда позитивного влияния в данном вопросе историографической традиции. Пойти именно таким путем побуждает и присутствие в интеллектуальном и обыденном дискурсе, связанном с проблемой происхождения хорватской государственности, вненаучных компонентов, которые Р. Катичич удачно назвал «идеологемами»28. В Хорватии, точно так же как в России и в других странах, эти идеологемы не только оказывали существенное влияние на формирование тех или иных мифов общественного сознания, но и подчас присутствовали в более или менее скрытом виде в подоплеке, казалось бы, чисто научных споров. Достаточно сопоставить в связи с этим воздействие на научную мысль противостояния сторонников германской, иранской и славянской идеологем в Хорватии с теми общественно-политическими импликациями, которые порою содержались в полемике вокруг участия норманнов, хазар и славян в складывании Древнерусского государства29, или со скрытым присутствием в позднейшем научном дискурсе славянской истории представлений о «славянском характере», восходивших в конечном счете к воззрениям И. Г. Гердера30.

2. Групповая идентичность в дукате Борны: в поисках этничности

Впервые Борна упоминается под 818 г. в сообщении «Анналов королевства франков» о прибытии в Геристальскую резиденцию Людовика Благочестивого посольств от различных народов:

«Были там и от других народов послы, а именно от ободритов и от Борны, дукса

гудусканов, и от тимочан, которые недавно отложились от болгар и к нашим пределам

примкнули, как и от Людевита, дукса Нижней Паннонии.. ,»31

Хотя Борна выступает в данном сообщении как правитель гудусканов (dux Guduscanorum)32, в содержащемся в этом же источнике под 819 г. известии о бит-

28 Katicic R. O podrijetlu Hrvata // Hrvatska i Europa: Kultura, znanost i umjetnost. Sv. I / Ur. I. Supicic, J. Bratulic. Zagreb, 1997. S. 149-167.

29 Об этом см., например: Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. СПб., 2009; Ващенко Э. Д. «Хазарская проблема» в отечественной историографии XVIII-XX вв. СПб., 2006.

30 См.: Curta F The Making of the Slavs: History and archaeology of the Lower Danube Region, c. 500-700. Cambridge, 2001. P. 6-14. — О генезисе взглядов И. Г. Гердера на славян см.: Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М., 2003. С. 447-461.

31 «Erant ibi et aliarum nationum legati, Abotritorum videlicet ac Bornae ducis Guduscanorum, et Timocianorum, qui nuper a Bulgarorum societate desciverant et ad nostros fines se contulerant, simul et Liudeviti, ducis Pannoniae inferioris...» (ARF. P. 149).

32 Примечательно, что при описании этих же посольств в «Жизнеописании Людовика» анонимного автора (Астронома), несомненно, опиравшегося в данном случае на текст «Анналов королевства франков», имя дукса Борны опущено: «Praeterea aliarum aderant missi nationum, Abotritorum videlicet et Goduscanorum et Timotianorum...» (Anonymus. Vita Hludowici imperatoris // Quellen zur karolingischen Reichsgeschichte / Hrsg. von R. Rau. Bd. I. Berlin, 1958. S. 306). Данное обстоятельство, очевидно, следует объяснять присущим Астроному стремлением к логичности изложения, вероятно, побудившим его указать в своем тексте только названия самих народов, как того и требует вводная фраза. О посольстве от Людевита Астроном говорит от-

ве между войсками Борны и Людевита на реке Купе говорится о том, что Борна, именуемый здесь дуксом Далмации, в первом сражении был покинут гудусканами и едва спасся благодаря своим преторианцам33, под которыми, скорее всего, имелись в виду его дружинники34. Здесь же сообщается о том, что после того как гудусканы вернулись домой, они были снова подчинены Борной35.

Очевидно, что известиях «Анналов королевства франков» гудусканы, территория проживания которых с уверенностью локализуется в горной области Гацка на северо-западе Далмации, упоминаемой в трактате Константина Багрянородного «Об управлении империей» под названием «Гоит^пока»36, выступают как общность, являющаяся субъектом политической и военной активности. Неудивительно поэтому, что в сообщении о посольствах ко двору Людовика Благочестивого гудусканы причисляются к общностям, по отношению к которым используется термин natio, каковым во франкской историографии именовались, как правило, самостоятельные этнополитические организмы.

В связи с вопросом о характере власти Борны над гудусканами важен конфликт, возникший между ними и дуксом Далмации во время его войны с Людевитом. Мотивы поведения гудусканов остаются неясными. Показательно, что анонимный

дельно: «Sed et Liuteviti rectoris inferioris Pannoniae ibidem aderant missi...» (Ibid. S. 306). О манере изложения материала Анналов Астрономом см.: Ронин В. К. Светские биографии в каролингское время: «Астроном» как историк и писатель // СВ. 1983. Вып. 46. С. 165-183; Сидоров А. И. Отзвук настоящего: Историческая мысль в эпоху каролингского возрождения. СПб., 2006. С. 110-113. В связи с этим трудно согласиться с мнением М. Анчича, предложившего ввести в рассматриваемый фрагмент Анналов запятую перед словом «Guduscanorum», отделив тем самым дукса Борну от гудусканов (см.: AncicM. Od karolinskog duznosnika do hrvatskoga vladara. S. 30-31). В Анналах перечисляются посольства от народов, в то время как о посольстве от Людевита, дукса Нижней Паннонии, здесь, так же как и в тексте Астронома, говорится отдельно, после слов «simul et». Представляется поэтому, что Астроном в данном случае в точности следовал смыслу того,

о чем говорилось в «Анналах», однако сделал изложение более связным.

33 «Borna vero, dux Dalmaciae, cum magnis copiis ad Colapium fluvium Liudewito ad se venienti occurens, in prima congressione a Guduscanis deseritur; auxilio tamen praetorianorum suorum protectus, evasit» (ARF. P. 151; Documenta. P. 322).

34 См. подробно: KaticicR. Pretorijanci kneza Borne. S. 74-83.

35 «Guduscani domum regressi, iterum a Borna subiguntur» (ARF. P. 151; Documenta. P. 322).

36 Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г. Г. Литаврина, А. П. Новосельцева; перевод Г. Г. Литаврина. М., 1991. С. 133. — Такая локализация района проживания гудусканов была одним из оснований, по которым в историографии было, главным образом, отвергнуто встречавшееся в работах авторов XVII - первой половины XIX в. (И. Лучич, И. Х. Энгель, П. Шафарик) чтение процитированного выше фрагмента анналов, согласно которому Борна был также правителем тимочан, населявших бассейн реки Тимок на востоке современной Сербии. Такому прочтению способствовало отсутствие в оригинальном тексте Анналов запятой после слова «Guduscanorum»: «Bornae ducis Guduscanorum et Timocianorum...» (см. в издании: Einhardi annales / Ed. G. H. Pertz // MGH SS. T. I. Hannoverae, 1826. S. 205). Запятую после слова «Guduscanorum» считали нужным ввести уже К. Цойс, Э. Дюммлер и Ф. Рачки. Ф. Рачки убедительно аргументировал такой шаг удаленностью района проживания гудусканов, локализованного в горной Хорватии, от мест обитания тимочан, а также всем дальнейшим повествованием Анналов, где между Борной и тимочанами не прослеживается никакой связи (см. комментарий Ф. Рачкого: Documenta. P. 322). Попытку оспорить правильность принятого большинством исследователей чтения предпринял в середине ХХ в. С. М. Прванович, связавший этноним гудусканов с названием римского поселения Guduscum в восточной Сербии, где зафиксированы и похожие славянские топонимы (Prvanovic Sv. M. Ko je bio hrvatski knez Borna (Da li je poreklom iz Istocne Srbije)? // Rad JAZU. Knj. 311. Zagreb, 1957. S. 301-310). Построение это весьма шатко, особенно труднообъяснима предполагаемая исследователем миграция гипотетических сербских гудусканов в горную Хорватию (см.: AntoljakS. Da li bi se jos nesto moglo reci o hrvatskim knezovima Borni i Ljudevitu Posavskom? // Годишен зборник на Филозофскиот факултет на Универзитетот во Скоп|е. Скоп|е, 1967. Кн. 19. C. 130-134; NovakovicR. Balticki Sloveni u Beogradu i Srbiji. Beograd, 1985. S. 71-80).

Miscellanea

автор «Жизнеописания Людовика» (Астроном), опиравшийся в своем описании событий, связанных с восстанием Людевита, на «Анналы королевства франков», затрудняясь определить причины поступка гудусканов, предположил, что дело здесь в «неверности» (perfidia) или «страхе» (timor)37, употребив тем самым стереотипную лексику, неоднократно использовавшуюся во франкской анналистике при описании причин мятежей «народов», инкорпорированных в империю Каролингов38.

В связи с этим следует согласиться с замечанием М. Анчича, что мы едва ли можем считать Борну гентильным правителем гудусканов, так как подобный его статус затруднительно согласовать с фактом неповиновения его власти со стороны той самой gens, от которой должна была исходить легитимация его как правителя39. Где же в таком случае находился политический центр дуката Борны? Результаты археологических раскопок показывают, что около 800 г. на территории Далмации появляются воинские захоронения, в которых обильно представлены предметы франкского оружия и воинского снаряжения (мечи, навершия копий, боевые ножи, стремена)40. Немалое число подобных артефактов было, в частности, обнаружено в некрополе в Црквине в Бискупии под Книном, включающем в свой состав около двух десятков могил, расположенных частично у южной стены церкви св. Марии (погребения в деревянных раках), а частично — внутри самого храма в его западной части (погребения в каменных саркофагах и сводчатых гробницах)41. Погребения, находившиеся внутри церкви, которая, судя по всему, была воздвигнута здесь уже в первые десятилетия IX в.42, содержали поражающие своей роскошью предметы — богато декорированные стремена и приспособления к ним, выполненные из бронзы и покрытые золотом или серебром43. Как видно, характер погребального комплекса и обнаруженных в нем артефактов не оставляет сомнений в том, что речь идет о захоронениях представителей высшего правящего слоя политического организма, располагавшегося в хинтерланде Далмации44. Картографирование мест нахождения раннекаролингских артефактов, аналогичных книнским, показывает, что под контролем этой политии находились, помимо окрестностей Книна, регион Равни Котари, часть прибрежной зоны с Нином (античная Энона), а также течение реки Цетины45.

37 «Sed Borna, Goduscanorum perfidia an timore desertus incertum...» (Anonymus. Vita Hludowici imperatoris P. 308; Documenta. Р. 322).

38 Cр., например, с неверностью (perfidia) бретонцев, послужившей, согласно «Анналам королевства франков», причиной восстаний 818 и 824-826 гг. См. об этом: Smith J. M. H. Confronting identities: The rhetoric and reality of a Carolingian frontier // Integration und Herrschaft. Ethnische Identitaten und soziale Organisation im Fruhmittelalter / Hrsg. von W. Pohl und M. Diesenberger. Wien, 2002. S. 179-180.

39 AncicM. Od karolinskog duznosnika do hrvatskoga vladara. S. 37.

40 См., напр.: Milosevic A. Karolinski utjecaji u Hrvatskoj knezevini u svjetlu arheoloskih nalaza // Hrvati i Karolinzi. Dio I. Split, 2000. S. 106-139.

41 Ibid. S. 118-119, 123-125.

42 См.: Milosevic A. Crkva Sv. Marije, mauzolej i dvori hrvatskih vladara u Biskupiji kraj Knina. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2002; Sokol V. Zapadno zdanje i njegova pogrebna funkcija u crkvi sv. Marije u Biskupiji // Zbornik o Luji Marunu. Zbornik radova sa Znanstvenog skupa o fra Luji Marunu u povodu 150. obljetnice rodenja (1857.-2007.), Skradin - Knin, 7.-8. prosinca 2007. / Ur. Z. Tomicic, A. Uglesic. Sibenik; Zadar; Zagreb, 2009. S. 159-168.

43 Hrvati i Karolinzi. D. II. Split, 2000. S. 220-227.

44 См.: Milosevic A. Karolinski utjecaji. S. 123-125; Sokol V. Zapadno zdanje... S. 162-165.

45 См. карту: Milosevic A. Karolinski utjecaji. S. 116.

В связи с этим необходимо отметить, что в районах, где локализуется область расселения гудусканов, находки предметов вооружения и воинского снаряжения чрезвычайно скудны. Помимо ряда спорадических находок бронзовых элементов ремней, украшенных в манере, характерной для позднеаварского блатницкого стиля, здесь обнаружены только одна пара каролингских стремян (в воинском погребении на некрополе Горица близ Странче в Винодоле) и только один франкский меч (находка с Гацкого поля)46. Хотя этому обстоятельству в связи с недостаточной археологической изученностью данного района и нельзя придавать решающего значения, попытки локализовать в завелебитской области Далмации первоначальное хорватское ядро47 или центр политии Борны, откуда он впоследствии тем или иным образом переместился в район Трогира и Сплита48, представляются на этом фоне весьма натянутыми.

Таким образом, результаты археологических раскопок однозначно склоняют к тому, что дружинники Борны происходили с территории, тяготевшей к Книну, где в это время определенно фиксируется центр политического организма, чья военная элита была способна к экспансии. То, что именно с этой территории, расположенной между реками Зрманя и Цетина происходят и древнейшие упоминания названия «хорват», засвидетельствованные в эпиграфических памятниках и актовом материале IX в.49, позволяет с уверенностью считать именно район Книна местом формирования древнейшей хорватской политии.

Если, таким образом, допустить, что Борна был хорватским (книнским) правителем, в подчинении которого находились гудусканы, то привлечение им ополчения гудусканов к походу против Людевита представляется вполне логичным: область их проживания располагалась не очень далеко от района военных действий. Исходя из того обстоятельства, что в битве у реки Купы с уходом гудусканов Борна едва спасся, причем лишь благодаря своим «преторианцам», можно предположить, что ополчение из других районов возглавляемого им политического образования либо вовсе не участвовало в этом сражении, либо играло гораздо меньшую роль, чем войско гудусканов и дружинники. Судя по контексту повествования, повторное подчинение Борной оставивших его войска и возвратившихся домой гудусканов произошло вскоре после битвы, в связи с чем нельзя исключать, что и эта акция была также осуществлена дружинниками Борны50. По всей видимости,

46 О предметах франкского воинского снаряжения, обнаруженных на территории Либурнии, включая земли Лики, Гацки и Крбавы, см.: SimoniK. Neobjavljeni okovi i jezicci nakitnog stila Blatnica iz Arheoloskog muzeja u Zagrebu // Vjesnik Arheoloskog muzeja u Zagrebu. Zagreb, 1986. Vol. XIX. S. 222-224; Tomicic Z. Arheoloska slika ranoga srednjeg vijeka na prostoru medurjecja Drave, Dunava i Save // Hrvati i Karolinzi. D. I. Split, 2000. S. 157-158.

47 См.: Muzic I. 1) Goti ili Sklavi i nastajanje hrvatske drzave u Liburniji i medu Dalmatima // Hrvati i Goti. Split, 1996. S. 54-61; 2) Hrvati i autohtonost. Split, 2001. S. 56-60, 256-259, 282-283; 3) Doseljenje, smjestaj

i pokrstavanje Hrvata prema izvorima // Hrvatska povijest. Split, 2002. S. 32-41, 48-54; 4) Hrvatska povijest... S. 139-156; 249-262.

48 См.: Margetic L. 1) Ugovor Mletaka i italskih gradova contra generationes Sclavorum (840.) // HZ. 1988. God. XLI (1). S. 231-232; 2) Biljeske u vezi s nastankom hrvatske drzave... S. 144-147; 3) O Borni, vojvodi Gacana. S. 87-101.

49 Delonga V. Latinski epigraficki spomenici u ranosrednjovjekovnoj Hrvatskoj. Split, 1996. S. 321-323; BudakN. Identities in early medieval Dalmatia. P. 237-239.

50 KaticicR. Pretorijanci kneza Borne. S.74

Miscellanea

и в сообщении «Анналов королевства франков» о том, что Борна совершал нападения на появившиеся в его землях войска Людевита «с отборным отрядом» (cum delecta manu)51, подразумеваются именно дружинники52.

На периферийный характер области проживания гудусканов по отношению к ядру хорватской политии ретроспективно указывает и информация 30-й главы трактата «Об управлении империей». Перечислив одиннадцать жупаний Хорватского государства, автор 30-й главы53 сообщает: «Боян их владеет Кривасой, Лицей и Гуциской»54. В историографии уже высказывалось мнение о том, что особый статус этих областей (современные Крбава, Лика и Гацка) в составе Хорватии, выражавшийся в их управлении баном, может быть связан с тем, что именно здесь находился район проживания гудусканов, название которых связано с названием области Гуциска (ГоитСцака)55.

Между тем, были предложены и иные объяснения особого статуса этих территорий. Так, Ф. Шишич, отталкиваясь от вероятного аварского происхождения титула «бан» (Poavog) и зафиксированных на северо-западе Далмации топонимов с корнем «obr», будто бы образованных от славянского названия аваров (обры), локализовал в горных районах северо-западной Хорватии район проживания подвластных хорватскому правителю аваров, о которых сообщается в 30-й главе трактата императора Константина56. Гипотеза Ф. Шишича получила развитие в работах Н. Клаич, интерпретировавшей хорватский, а также боснийский банаты, в качестве остатков аварской политической организации на западе Балкан, надолго переживших коллапс лежавшего в Карпатской котловине ядра каганата57. Иной точки зрения придерживается И. Мужич, согласно которому хорватский банат был древнейшим местом обитания хорватов на Балканах, откуда около 800 г. началась их санкционированная франками экспансия в приморскую Далмацию58. Наконец, совсем недавно в историографии была предпринята попытка связать появление баната с франкской

51 «.cum delecta manu nunc a tergo nunc a latere insistens Liudewiti copias et noctu et interdiu, quacumque poterat, laceravit neque eum in sua provincia inpune versari permisit» (ARF. P. 153; Documenta. Р. 322-323).

52 См., например: Ферлуга J. Византина и постанак наjраниjих jужнословенских држава // ЗРВИ. 1968. Ка. XI. С. 62.

53 В историографии преобладает мнение о том, что 30-я глава была составлена между 955 и 973 гг., то есть несколько позднее остальных глав трактата, созданных между 948 и 952 гг., причем не императором, а неизвестным автором, вероятно, являвшимся уроженцем Далмации. См.: Hauptmann Lj. Dolazak Hrvata. S. 96-101; Grafenauer B. Prilog kritici izvjestaja Konstantina Porfirogeneta o doseljenju Hrvata // HZ. 1952. God. V. Br. 1-2. S. 15-32; MargeticL. Konstantin Porfirogenet... S. 11-31; AncicM. Zamisljanje tradicije: Vrijeme i okolnosti postanka 30. glave djela De administrando imperio // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. 143-147.

54 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 133.

55 См., например: БабиЬ В. Хрватске земле у ранофеудално доба // Исторща народа Jугославиjе. Ка. I. Београд, 1953. С. 168; KlaicN. Povijest Hrvata. S. 279.

56 SisicF. Povijest Hrvata. S. 678-680.

57 См.: Klaic N. 1) Poganska stara ili Vela Hrvatska cara Konstantina Porfirogeneta // CCP. Zagreb, 1988. God. XII. Br. 21. S. 52-56; 2) Srednjovjekovna Bosna: Politicki polozaj bosanskih vladara do Tvrtkove krunidbe. Zagreb, 1994. S. 22-28.

58 См. примеч. 47. — В подкрепление данной гипотезы исследователь предпринял попытку отождествить с банской областью «Белую Хорватию» трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей», развивая в данном случае идею Н. Клаич: Muzic I. Bijeli Hrvati u banskoj Hrvatskoj i zupanijska Hrvatska // SHP. Ser. III. 2010. Sv. 37. S. 259-292. Ср.: Klaic N. Poganska stara ili Vela Hrvatska... S. 49-62.

экспансией в регионе, отрицая таким образом даже опосредованную связь баната с аварской политической организацией59.

Несмотря на присущую всем сторонам скудость аргументации, естественно вытекающую из состояния источников, гипотеза Ф. Шишича о связи хорватского баната с аварами представляется нам более приемлемой, чем попытка локализовать здесь первоначальное хорватское ядро, которое, таким образом, находилось бы за пределами территории между Зрманей и Цетиной, где обнаружены как упоминавшиеся выше погребения правящей элиты, так и древнейшие эпиграфические памятники с названием «хорват»60. Что касается возможности иных, неалтайских, этимологий для слова бан, на которую часто ссылаются противники гипотезы об аварском происхождении хорватского баната, то следует подчеркнуть, что в трактате императора Константина, где впервые засвидетельствован этот титул, оба раза фигурирует форма «боян» (Роауод, Роеауод), которая, очевидно, является более древней, чем форма «бан», из которой неправомерно исходят противники алтайской этимологии, выводя ее из иранских или германских языков61. И хотя вполне можно согласиться с прозвучавшей в историографии критикой попыток связывать с аварами многочисленные топонимы с корнем «оЬг»62, вполне допускающих иную этимологию, очевидно, что данное замечание не в состоянии всерьез поколебать гипотезу о связи далматинских аваров с хорватским банатом.

Как показал В. Поль, относительно быстрое исчезновение в источниках упоминаний об аварах, последовавшее после окончательного падения Аварского каганата, не было случайным. Оно объясняется самим характером аварской идентичности,

59 Sokol V. Starohrvatska ostruga iz Brusana u Lici. Neki rani povijesni aspekti prostora Like — problem banata // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 2008. Vol. 23. S. 185-186.

60 Гипотеза о том, что хорватская воинская элита первоначально базировалась на территории Лики, Гацки и Крбавы и лишь около 800 г. с санкции франков стала занимать территории к востоку от Веле-бита, базируется, главным образом, на интерпретации известий о переселении хорватов Хроники Фомы Сплитского (XIII в.), абсолютизация которых в ущерб соответствующей информации трактата императора Константина «Об управлении империей» вряд ли оправдана, а также на отождествлении «Белой Хорватии» Константина Багрянородного с областью Хорватского государства середины Х в., управлявшейся баном, что выглядит крайне сомнительным на фоне традиционного и весьма убедительного соотнесения «Белой Хорватии» с Чешским государством. Между тем, есть веские основания полагать, что вытекающее из работ Н. Клаич и И. Мужича представление о том, что хорваты отнюдь не сразу появились в прибрежной полосе, первоначально занимая территорию в гористом хинтерланде Далмации, в основе своей верно. Так, в археологической литературе последних лет (Н. Якшич, А. Милошевич, Ж. Рапанич) все сильнее звучит тезис о сохранении в VII-VIII вв. в прибрежной зоне Далмации, там, где впоследствии будут размещаться властные центры хорватской политии (Нин, Клис, Биячи, Солин) общин автохтоного населения, которые, вопреки господствовавшим прежде представлениям, далеко не сразу оказались под властью пришедших на Балканы варваров, будь то славяне или хорваты (обзор релевантной археологической литературы см.: Bilogrivic G. Ciji kontinuitet? Konstantin Porfirogenet i hrvatska arheologija o razdoblju 7-9. stoljeca // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. S. 40-42). Гипотеза, согласно которой пришлый элемент (славяне и хорваты) первоначально базировался на некотором удалении от побережья Адриатики в хинтер-ланде Далмации, в несколько ином контексте была также высказана И. Голдштейном, обратившим внимание на географию археологических находок VII-VIII вв., атрибутируемых пришедшим в Далмацию славянам (Goldstein I. 1) Bizant na Jadranu. Zagreb, 1992. S. 129, 143-146; 2) Hrvatski rani srednji vijek. S. 123-129). О том, с чем могло быть связано подобное географическое размещение хорватского ядра, см.: Алимов Д. Е. Хорваты и горы: К вопросу о характере хорватской идентичности в Аварском каганате // SSBP. 2010. № 2 (8). С. 141-145.

61 Обзор мнений см.: MuzicI. Hrvatska povijest... S. 283-286.

62 См.: Suic M. Ocjena radnje L. Margetica. S. 98; Muzic I. Bijeli Hrvati... S. 273.

Miscellanea

неразрывно связанной с существованием аварской политической организации: с разрушением последней авары стали утрачивать свою прежнюю идентичность63. Тем более интересным выглядит на этом фоне известие 30-й главы трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей» о проживании аваров в Далматинской Хорватии, то есть далеко за пределами Паннонии, еще в середине Х в. Описывая войну, начавшуюся между аварами и хорватами после прихода последних в Далмацию из «Белой Хорватии», автор 30-й главы сообщает:

Поэтому несколько лет они воевали друг с другом — и одолели хорваты; одних аваров они убили, прочих принудили подчиниться. С тех пор эта страна находится под властью хорватов. В Хорватии и по сей день имеются остатки аваров, которых и считают аварами64.

Согласно утвердившемуся в историографии мнению, 30-я глава трактата, в которой, в отличие от 31-й главы, инициатива в переселении и крещении хорватов не приписывается византийскому императору Ираклию (610-641 гг.), опирается в ряде своих известий на историческую традицию самих хорватов65. Одним из таких известий, несомненно, является пассаж о приходе хорватов в Далмацию и их победоносной войне с аварами, находящий аналогии в целом ряде раннесредневековых этногенетических легенд типа «origo gentis»66. При этом известие о проживании аваров в современной написанию 30-й главы Хорватии, содержащееся в заключительной фразе приведенного фрагмента, скорее всего, представляет собой нечто вроде занимательной этнографической подробности, добавленной в качестве иллюстрации к известиям хорватской традиции67. По убедительному суждению Л. Маргетича, данное известие, подобно предваряющему его этногенетическому мифу, было также почерпнуто автором 30-й главы или его информаторами от самих хорватов68.

Лаконичная формулировка фразы, содержащей упоминание о проживающих в Хорватии аварах69, способствовала появлению различных по смыслу переводов. Наряду с распространенным переводом, согласно которому остатки или потомки аваров в Хорватии признаются, то есть считаются аварами70, в историографии можно встретить и иное чтение. Так, хорватский перевод Н. Томашича начала ХХ в. («...i pozna im se, da su Avari»71), как и позднейший сербский перевод Б. Ферьянчича («...и по аима се види да су Авари»72), предполагает, что жившие в Хорватии потомки аваров своим внешним обликом отличались от хорватов и поэтому их узнавали

63 Pohl W. Conceptions of ethnicity in early medieval studies // Archaeologia Polona. 1991. Vol. 29. P. 44.

64 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 131.

65 См.: Hauptmann Lj. Dolazak Hrvata. S. 96-101; Grafenauer B. Prilog kritici izvjestaja Konstantina Porfirogeneta. S. 15-32; MargeticL. Konstantin Porfirogenet... S. 11-31.

66 См.: Алимов Д. Е. «Переселение» и «крещение».... С. 104

67 См.: GrafenauerB. Prilog kritici izvjestaja Konstantina Porfirogeneta... S. 30.

68MargeticL. Konstantin Porfirogenet. S. 12.

69 «ка! elaiv akmnv ev Xprnbatla ек {тойд} trnv ’APaprnv, Kai givmcKovtai ’"APapeig ovteg» (Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 130).

70 См., например: Грот К. Я. Известия Константина Багрянородного о сербах и хорватах. СПб., 1880. С. 31; ConstantinePorphyrogenitus. De administrando imperio / Greek text ed. by Gy. Moravcsik; Engl. transl. by R. J. H. Jenkins. Washington, 1967. P. 143; Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 131.

71 Цит. по: MuzicI. Hrvatska povijest... S. 288.

72 Византиски извори за исторщу народа Jугославиjе. Т. II / Обрадио Б. Ферjанчиh. Београд, 1959. C. 31.

как аваров. Впрочем, далеко не только возможность двоякого понимания смысла фразы обусловила разнообразие взглядов, присутствующее в историографии по поводу интерпретации известия о хорватских аварах. В то время как многие авторы вне зависимости от того или иного варианта перевода рассматривали данное известие как указание на наличие лиц аварского происхождения среди самих хорватов, другие были готовы искать на территории Далмации островки компактного аварского населения.

В то же время, уже давно было замечено, что известие о проживании аваров в Хорватии в середине Х в. контрастирует с тем, что в Паннонии, где присутствие аваров, казалось бы, должно было быть гораздо более явственным и продолжительным, чем в Далмации, авары как таковые перестают упоминаться на страницах источников уже к концу IX в. Необычным выглядело длительное сохранение в Далмации аварского элемента и на фоне сообщения 31-й главы трактата «Об управлении империей» о том, что хорваты заняли Далмацию уже в правление императора Ираклия73, что подразумевает, что период аварской власти над Далмацией продлился совсем недолго. Подобные соображения уже давно побуждали некоторых исследователей относиться к содержащемуся в 30-й главе известию об аварах с осторожностью, если даже не с открыто выраженным недоверием74. Впоследствии скептицизм в отношении данной информации еще более усилился благодаря результатам археологических раскопок. К настоящему времени на территории Далмации выявлено определенное число артефактов, характерных для материальной культуры Аварского каганата, однако ввиду отсутствия археологического контекста, который бы позволил четко атрибутировать данные находки аварам, говорить на их основании о проживании аваров в Далмации не представляется возможным. Такое положение резко контрастирует с ситуацией в Славонии, Баранье и Воеводине, то есть на территориях соседствовавших с Далмацией позднеримских провинций Посавской и Сирмийской Паннонии, где открыто большое число достоверно аварских памятников, включая отсутствующие в Далмации аварские некрополи75. Некоторых исследователей данное обстоятельство смущало настолько, что побуждало локализовать упомянутых в 30-й главе аваров не в Далмации, а в Посавской Паннонии, на которую к середине Х в. распространялась власть хорватских правителей76. Однако с такой локализацией невозможно согласиться, так как она противоречит географическому контексту известий 30-й главы. Описывая территориальное деление Хорватии по жупаниям, автор 30-й главы не включает в ее состав Посавскую Паннонию77. Даже если считать, вслед за рядом авторов, что содержащееся в 30-й главе известие о занятии хорватами «Иллирика и Паннонии», породившее много споров в историографии, отражает присутствие хорватов в По-савской Паннонии, невозможно игнорировать тот факт, что в представлении автора

73 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 137.

74 Обзор мнений см.: MuzicI. Hrvatska povijest. S. 288.

75 См.: VinskiZ. Rani srednji vijek u Jugoslaviji od 400. do 800. godine // Vjesnik Arheoloskog muzeja u Zagrebu. Ser. III. Zagreb, 1971. Br. 5. S. 63-67; Tomicic Z. Arheoloska slika ranoga srednjeg vijeka... S. 145-151.

76 ЖивковиЬ Т. Jужни Словени под византийском влашйу 600-1025. 2. изд. Београд, 2007. С. 193, 394-395; Sokol V. Starohrvatska ostruga iz Brusana u Lici. S. 185.

77 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 133.

Miscellanea

30-й главы гипотетическая Посавская Хорватия была отдельной от Далматинской Хорватии страной, имевшей своего архонта78.

Патовая ситуация, в известном смысле сложившаяся относительно интерпретации известия 30-й главы о проживании аваров в Хорватии, на наш взгляд, вызвана тем, что при его рассмотрении в историографии до сих пор почти безраздельно господствовал примордиалистский подход к пониманию раннесредневековой эт-ничности. Между тем, последние десятилетия стали временем интенсивного пересмотра методологических основ исследования этнической идентичности в раннее Средневековье с точки зрения конструктивистского подхода, рассматривающего эт-ничность как форму социальной организации, всецело зависящую от субъективных факторов, таких как самоидентификация и категоризация извне, и подчеркивающего ситуационную обусловленность, текучесть и разнообразие критериев этнической идентичности. Подобный подход предполагает, что наше внимание должно быть обращено не столько на поиски в Далмации будто бы «объективных», а на деле весьма неопределенных признаков аваров вроде антропологического типа или материальной культуры, сколько на содержание, которое могло вкладываться в понятие «авары» в конкретных исторических условиях Хорватии середины Х в. В связи с этим как минимум заслуживает внимания идея, некогда высказанная В. Полем, но, к сожалению, не получившая дальнейшего развития, о том, что в случае с хорватскими аварами речь необязательно шла о реальном этническом континуитете79.

Как справедливо отметил Д. Дзино, хорватская этногенетическая традиция, легшая в основу сообщений 30-й главы о древнейшем прошлом хорватов, представляет собой, прежде всего, отражение «этнического дискурса» хорватской элиты80. Помня об этом и учитывая, что информация о проживавших в Хорватии аварах происходила, по всей очевидности, также от самих хорватов, интересующее нас известие 30-й главы следует рассматривать, в первую очередь, в контексте того хорватского представления об аварах, которое отражено в хорватской этногенетической традиции. Важнейшей чертой этого представления было восприятие хорватами аваров в качестве своих исторических врагов. То обстоятельство, что хорваты в середине Х в. ставили в начало хорватской истории именно конфликт с аварами свидетельствует о том, что для носителей хорватской идентичности противопоставление себя аварам было чрезвычайно значимо. В связи с этим столь характерную для хорватской традиции оппозицию «хорваты — авары» следует рассматривать в качестве одного из основных элементов самоидентификации хорватской элиты81. В таких условиях наличие в числе тех, кто

78 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 131.

79 Pohl W. Osnove hrvatske etnogeneze: Avari i Slaveni // Etnogeneza Hrvata / Ur. N. Budak. Zagreb, 1995. S. 94.

80 Дзино Д. «Становиться славянином», «становиться хорватом»... С. 54-55; Dzino D. Pricam ti pricu: ideolosko-narativni diskursi o dolasku Hrvata u De administrando imperio // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. S. 158-159.

81 В свете аналогий с германскими легендами жанра «origo gentis», рассмотренными Х. Вольфрамом (WolframH. Razmatranja o Origo gentis // Etnogeneza Hrvata / Ur. N. Budak. Zagreb, 1995. S. 50-51), а также на основании анализа исторических элементов хорватской традиции (упоминание аваров и имена хорватских вождей), представляется возможным интерпретировать данное обстоятельство как свидетельство того, что генезис хорватской этнополитической общности в Далмации явился результатом дезинтеграционных процессов в среде военно-политической элиты Аварского каганата (см.: Алимов Д. Е. «Переселение» и «крещение»... С. 104-107).

считал себя хорватами, лиц, сохранявших аварскую идентичность, представляется совершенно невозможным: эти идентичности были взаимоисключающими. Следовательно, необходимо обратить внимание на факторы сохранения этнической границы (в социальном, а не пространственном значении данного понятия82) между хорватами и теми, кто «признавался аварами», в середине Х в. Очевидно, что длительное сохранение этнической границы в данной ситуации было возможно лишь в двух случаях. Хорватские «авары» либо непосредственно жили среди хорватов, образуя подчиненный социальный слой, либо обладали своей собственной администрацией, в той или иной степени подконтрольной хорватскому правителю. При этом отмеченный выше характер аварской идентичности, тесно связанный с функционированием аварской политической организации во главе с каганом, делает маловероятной возможность сохранения в Далмации аварской самоидентификации спустя более чем сотню лет после разрушения каганата: велика вероятность того, что аварская идентичность приписывалась хорватами подчиненной группе.

Такой подчиненной хорватам группой, скорее всего, были гудусканы, приписывание которым аварской идентичности могло быть продиктовано не просто антиавар-ским характером хорватской самоидентификации, но и конкретными историческими обстоятельствами, в пользу чего свидетельствует политическое положение книнской политии около 800 г. Факт наличия в погребениях книнской элиты франкского оружия и воинского снаряжения позволяет согласиться с неоднократно высказывавшимся в историографии мнением, согласно которому в самом начале IX в. хорваты являлись военными союзниками франков. При этом само геостратегическое положение книнской политии на южных рубежах Аварского каганата делает весьма вероятным участие хорватов в войнах Карла Великого с аварами, а многочисленные находки на территории Далмации фрагментов позднеаварских поясных гарнитур блатницкого типа убедительно интерпретируются некоторыми исследователями как военные трофеи, добытые хорватами в войнах с аварами83.

Как показал Н. Лабус, именно в контексте силового противостояния Франкского государства и Аварского каганата логичнее всего рассматривать произошедшее в 799 г. близ Тарсатики в приморской части Либурнии убийство фриульского маркграфа Эрика, о котором сообщается в «Анналах королевства франков»84. Следовательно, территория позднеантичной провинции Либурнии, во внутренней части которой находилась гудусканская полития, играла немаловажную роль в период борьбы франков с аварами. В этом случае подчинение гудусканов политическому центру, располагавшемуся в районе Книна, осуществленное Борной или кем-то из его предшественников, могло быть не просто актом экспансии одного вождества против другого, а предпринятой франкскими союзниками операцией против связанной с Аварским каганатом политии (баната) в хинтерланде Либурнии.

82 О понятии этнической границы см.: Барт Ф. Введение // Этнические группы и социальные границы. Социальная организация культурных различий / Под ред. Ф. Барта; пер. И. Пильщикова. М., 2006. С. 15.

83 См.: Milosevic A. Karolinski utjecaji... S. 128; 124, 137; Sokol V. Arheoloska bastina i zlatarstvo. S. 124, 136-137.

84 Labus N. Tko je ubio vojvodu Erika? // Radovi Zavoda za povijesne znanosti HAZU u Zadru. Zadar, 2000. Sv. 42. S. 1-16.

Miscellanea

3. Организация власти в дукате Борны: в поисках государственности

О том, что власть дукса Далмации была не только институционализированной, но и наследственной, свидетельствует известие «Анналов королевства франков» о смерти Борны, помещенное под 821 г.:

«Между тем Борна, дукс Далмации и Либурнии, умер, и по просьбе народа и с согласия

императора племянник его по имени Владислав поставлен был его преемником»85.

Санкцию императора на передачу власти логично истолковать как указание на вассальный статус политии Борны по отношению к Франкской империи. Об отношениях вассалитета недвусмысленно свидетельствуют и описанные в «Анналах королевства франков» действия Борны в период восстания Людевита Посавского: дукс Далмации принимает активное участие в боевых действиях против мятежного вассала86, а также является ко двору своего сюзерена для участия в совете87. То обстоятельство, что в 821 г. власть перешла к племяннику Борны, который вполне мог являться его единственным наследником, позволяет предположить, что в данном случае речь шла не об избрании как таковом, а о санкции «политического народа»88 на передачу власти в пределах правящего рода. Если учесть при этом сведения грамоты Трпимира середины IX в., которые позволяют говорить об особой политической роли жупанов, выражавшейся, возможно, в наличии собрания жупанов как органа власти в «стране хорватов», то в «народе», просившем поставить правителем Владислава, логично видеть воинскую элиту книнской политии.

Довольно подробная информация франкских источников о событиях, разворачивавшихся в Далмации в 818-823 гг. в связи с восстанием Людевита, позволяет понять важнейшие черты политической организации дуката Борны и поставить вопрос об ее форме в соответствии с классификацией, принятой в современной политической антропологии. Так, на основании известия «Анналов королевства франков» о том, что Борна во время походов Людевита на его землю спрятал «все свое» в крепостях89, можно говорить о том, что опорой власти книнского дукса, помимо преданных ему преторианцев, служили находившиеся в его распоряжении крепости (castella). Правда, мы не знаем, были ли у этих крепостей какие-либо еще функции, помимо военной. Известно, что по отношению к так называемым «градам» Моравии, служившим элементами системы административного управления и редистрибуции, в латиноязычных источниках использовался термин «civitas», в то время как термин «castellum» мог применяться по отношению к обычной сто-

55 «Interea Borna, dux Dalmatiae atque Liburniae, defunctus est, et petente populo atque imperatore consentiente nepos illius, nomine Ladasclavus, succesor ei constitutus est» (ARF. P. 155; Documenta. Р. 324).

56 ARF. P. 15G-151.

57 Ibid. P. 152.

SS См., например: BeucI. Jos o problemu formiranja feudalnih drzava u Juznih Slavena. S. 113; Ронин В. К. Политическая организация славян Центральной Европы и их отношения с западными соседями в VII - начале IX в. // Этпосоциальпая и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. М., 1987. С. 83; Katicic R. Filoloska razmatranja uz izvore o zacecima hrvatske drzave // SHP. Ser. III. 1986. Sv. 16. S. 87-88, bilj. 4G.

S9 «.omnia sua castellis inclusit...» (ARF. P. 153; Documenta. Р. 322-323).

рожевой крепости90. В связи с этим было бы слишком рискованно отождествлять крепости Борны с перечисляемыми в 31-й главе трактата императора Константина «населенными крепостями» (каотра ошойцеуа) Хорватии, среди которых упоминаются такие важные политические центры, как Книн и Нин91. Разграничение понятий «civitas» и «castellum» обнаруживается и в сообщениях «Анналов королев -ства франков», относящихся к Далмации. Так, термин «civitas» использован в «Анналах» по отношению к столице Людевита — Сисаку92, а также к граду одного из сербских вождей, у которого нашел убежище Людевит, бежав в 822 г. из Сисака93. В то же время по отношению к крепостям, в которых в период франкских вторжений укрывались воины Людевита, в «Анналах» используются термины «castellum» и «типШв»94. Если использование термина «civitas» применительно к Сисаку еще может объясняться его античными урбанистическими традициями и прежним статусом епископского центра95, то подобное же обозначение града одного из сербских вождей должно быть истолковано иначе. В этой связи заслуживает внимания замечание франкского анналиста о том, что о народе сербов «говорится, что он владеет большой частью Далмации»96. Казалось бы, на основании данного известия можно заключить, что сербы представляли собой этнополитическую общность, во главе которой стояло несколько или множество вождей, каждый из которых сидел в своем граде97. Подобная организация власти находила бы в этом случае аналогию в политической организации вильцев в том виде, в каком она описана в переработанной версии «Анналов королевства франков» — «Так называемых анналах Эйнхарда»,

90 БялековаД. Развитие форм поселений в Великой Моравии // Великая Моравия: Ее историческое и культурное значение. М., 1985. С. 111.

91 «[Знай], что в крещеной Хорватии имеются населенные крепости: Нона, Белеград, Белицин, Скордона, Хлевена, Столпон, Тенин, Кори, Клавока» (КонстантинБагрянородный. Об управлении империей. С. 138 (текст), 139 (перевод)). Речь идет о Нине, Биограде, Скрадине, Ливне, Ступине и Карине. Локализация Бе-лицина и Клавоки (Клобука) остается спорной (см.: Goldstein I. Hrvatski rani srednji vijek. S. 178). Подобные же списки «населенных крепостей» содержатся в труде Константина Багрянородного при описании Сербии, земли неретвлян, Захумья, Дукли, Травунии и Конавле (Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 148-153). Подробнее о них см.: ЪирковиЬ С. М. «Населени градови» Константина Порфирогенита и наjстариjа територщална организацща // ЗРВИ. 1998. Ка. 37. С. 9-32. — Как недавно показал Т. Живкович, выражение «населенные крепости» означало «города, населенные христианами», то есть те центры, которые были включены в церковную организацию (Zivkovic T. Constantine Porphyrogenitus’ Kastra oikoumena in the Southern Slavs Principalities // ИЧ. 2008. Ка. 57. С. 9-28). Данное обстоятельство еще более снижает вероятность того, что перечисленные Константином Багрянородным центры соответствовали «крепостям» Борны, упомянутым в «Анналах королевства франков».

92 ARF. P 158; Documenta. Р. 327.

93 Под 822 г. Анналы сообщают о том, что посавский князь Людевит бежал из Сисака к сербам и нашел убежище у одного из их князей (uno ex ducibus eorum), захватив впоследствии «его град» (civitatem eius) (ARF. P. 158; Documenta. Р. 327).

94 ARF. P. 150, 152.

95 Так, Н. Будак привлек обозначение Сисака термином «civitas» в пользу своего предположения о восстановлении франками древнего епископства Сисции после установления франкского контроля над Посавской Паннонией (см.: BudakN. Sisak u ranom srednjem vijeku // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 1994. Vol. 27. S. 173).

96 «.ad Sorabos, quae natio magnam Dalmatiae partem optinere dicitur...» (ARF. P. 158; Documenta. Р 327).

97 Именно так интерпретирует это известие Р. Катичич, предполагая, что подобная же форма политической организации существовала и у хорватов, то есть в политии Борны (KaticicR. Pretorijanci kneza Borne. S. 6970). Точно также трактует известие Анналов о сербах М. Анчич, допуская, однако, возможность важного отличия в политической организации хорватов, где такие civitates (= castella) находились в распоряжении не локальных вождей, а дукса Борны (AncicM. Od karolinskog duznosnika. S. 37).

Miscellanea

где под 789 г. упоминается «град Драговита» (civitas Dragawiti), старшего из князей вильцев98. Между тем, уже давно было высказано убедительное предположение, что Людевит бежал из Сисака по античной трассе, проходившей вдоль берега Уны, вследствие чего упоминаемый здесь сербский град следовало бы локализовать не на территории, известной по трактату императора Константина «архонтии» Сербии, а в верховьях реки Уны, где в XIV в. было засвидетельствовано существование общины Срб99. Так как групповое обозначение «сербы», так же как и название «хорваты», не было связано своим происхождением с названием какой-либо местности на Балканах, существование изолированной сербской группы на западе Далмации не должно удивлять. Подобная интерпретация известия подразумевает, что град сербского вождя, упоминаемый в «Анналах королевства франков», был центром очень небольшой, но самостоятельной политии, соответствовавшей, видимо, уровню простого вождества. Так как функции такого града должны были быть не только военными, то и использование франкским анналистом применительно к нему термина «civitas» могло быть вполне сознательным.

Известия «Анналов королевства франков» до некоторой степени позволяют судить и о том, какое место занимали в дукате Борны представители правящего рода. Так, под 823 г. источник сообщает о том, что Людевит, оставив сербов, «пришел в Далмацию к Людемыслу, дяде дукса Борны» и, пробыв у него некоторое время, был им обманным путем убит100. В историографии относительно статуса Людемысла высказывались различные суждения. Если Ф. Шишич видел в нем просто родственника хорватского дукса, возможно, наделенного какими-то властными полномочия-ми101, то, например, Д. Тржештик считал его князем, пусть и подчиненным Борне как верховному правителю102. То, что Людемысл смог принять у себя мятежного вассала, некоторые исследователи расценивали как намек на его политическую самостоятельность или, по крайней мере, как свидетельство того, что он управлял какой-то территорией103. Если же к этому добавить то, что в источнике Людемысл

98 Annales qui dicuntur Einhardi // ARF. P. 85, 87. — «Но народ тот, хотя и воинственный и рассчитывающий на свою многочисленность, не смог долго выдерживать натиск королевского войска, и потому, когда сначала подошли к городу Драговита (civitatem Dragawiti) — ведь он далеко превосходил всех царьков (regulis) вильцев и знатностью рода, и авторитетом старости, — он тотчас со всеми своими вышел из города к королю.» (Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II. С. 471 (перевод В. К. Ронина)).

99 Klaic N. Povijest Hrvata. S. 211-212; Goldstein I. 1) Ponovno o Srbima u Hrvatskoj u 9. stoljecu // HZ. 1984. God. XXXVII (1). S. 235-246; 2) Hrvatski rani srednji vijek. S. 295-297. — Против данной интерпретации выступил Р. Катичич, сославшись на то, что такая небольшая группа сербов не могла владеть большой частью Далмации и у нее не могло быть нескольких князей, как о том говорится в тексте Анналов (Katicic R. Pretorijanci kneza Borne. S. 67). Между тем, в тексте Анналов могли быть объединены сведения о сербском вождестве на Уне и располагавшейся вдали от него большой сербской политии. На это может указывать употребленное анналистом слово «dicitur», намекающее как будто на слабую осведомленность анналиста о большой сербской политии, хотя, вероятно, и охватывавшей часть римской Далмации, но относительно далеко расположенной от Франкского государства.

100 «.de interitu Liudewiti, quod relictis Sorabis, cum Dalmatiam ad Liudemuhslum avunculum Bornae ducis pervenisset, et aliquantum temporis cum eo moratus fuisset, dolo ipsius esset interfectus» (ARF. P. 161; Documenta. Р. 325).

101 SisicF. Povijest Hrvata. S. 310, bilj. 25.

102 Тржештик Д. Возникновение славянских государств в Среднем Подунавье // Раннефеодальные государства и народности (южные и западные славяне VI-XII вв.). М., 1991. С. 81.

103 По мнению Х. Ловмяньского, на это указывает обеспечение Людемыслом убежища бежавшему князю (Lowmianski H. Pocz^tki Polski. Z dziejow slowian w I tysi^cleciu n. e. T. IV. Warszawa, 1970. S. 271-272).

фигурирует как дядя Борны по матери (avunculus), а не по отцу (patruus)104, то может показаться естественным считать Людемысла представителем местной родовой знати, если даже не главой некого гипотетического вождества.

Нам представляется, что для того, чтобы считать Людемысла самостоятельным правителем, существует меньше всего оснований, ведь в рассматриваемом сообщении «Анналов королевства франков» Людемысл не именуется дуксом. Более того, франкский автор четко показывает существовавшее между Борной и Людемыслом статусное различие, именуя последнего дядей дукса Борны, а не просто дядей Борны. Это позволяет думать, что легитимация статуса Людемысла исходила от самого Борны105. Если учесть, что, еще находясь у сербов, Людевит отправил послов к императору Людовику Благочестивому с обещанием явиться ко двору106, вполне приемлемым выглядит предположение В. К. Ронина, что Людевит находился в Далмации в качестве добровольного пленника, ожидая решения своей судьбы императором107. Следовательно, область, которой предположительно управлял Людемысл, являлась составной частью дуката Борны. Все это позволяет предполагать наличие в Далмации организации власти, основанной на принципе конического клана, когда место во властной иерархии определялось степенью генеалогической близости к общему предку и старшей линии его потомков108.

Как известно, наличие во главе единого этнополитического организма нескольких или множества представителей одного правящего рода, один из которых мог занимать положение верховного правителя, находит многочисленные аналогии в политической организации раннесредневековых социумов как в Центральной и Восточной Европе, так и далеко за ее пределами109. В связи с этим можно согласиться с исследователями, предполагавшими существование у хорватов политической организации, в рамках которой во главе одной гентильной общности находилось несколько вождей, один из которых занимал главенствующее положение110. Однако другой высказанный в историографии тезис, согласно которому каждый из таких

О. А. Акимова также полагала, что «известие о бегстве Людевита “в Далмацию к Людемыслу” можно расценить как доказательство управления Людемыслом какой-то областью “Далмации”» (Акимова О. А. Формирование хорватской раннефеодальной государственности // Раннефеодальные государства на Балканах. VI-XII вв. М., 1985. С. 225).

104 Впрочем, нельзя исключать и путаницу в данных терминах родства. Так, в сообщении «Анналов королевства франков» под 773 г. Бернгард ошибочно назван дядей Карла Великого по матери, а не дядей по отцу. См.: ARF. P. 36.

105 В этом плане следует согласиться с О. А. Акимовой, что уже само «подчеркнутое внимание, которое франкский анналист уделяет родственникам Людевита и Борны., предполагает исключительное положение всех членов княжеского рода» (Акимова О. А. Формирование хорватской раннефеодальной государственности. С. 225).

106 ARF. P. 158; Documenta. Р. 324.

107 РонинВ. К. Славянская политика Людовика Благочестивого: 814-829 гг. // Из истории языка и культуры стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 1985. С. 25.

108 См., напр.: Куббель Л. Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М., 1988. С. 122-123. — Наличие подобного принципа обычно рассматривается как один из признаков вождества (см., например, применительно к антам: CurtaF. The Making of the Slavs. P. 322-323).

109 См. многочисленные примеры из разных регионов мира: Кобищанов Ю. М. Место комплексов типа полюдья в общественной жизни и развитии // Полюдье: Всемирно-историческое явление / Под общ. ред. Ю. М. Кобищанова. М., 2009. С. 656-665.

110 Тржештик Д. Возникновение славянских государств. С. 81; Katicic R. Pretorijanci kneza Borne. S. 69-70.

Miscellanea

князей обладал особой «племенной» легитимацией111, не находит подтверждения в источниках112. В данном случае важно указать на то, что хорватский правящий род, свидетельствами существования которого являются не только известия «Анналов королевства франков» о Борне, Людемысле и Владиславе, но и вышеупомянутые погребения в Бискупии, содержащие роскошные предметы парадного воинского снаряжения, выступает в источниках в качестве консолидированной группы, члены которой не связаны с какими-либо локальными «племенными» центрами113.

Из сказанного становится очевидным, что политическая организация дуката Борны имеет ряд признаков, характерных как для вождества, так и для раннего государства. К их числу следует отнести социальную дифференциацию, ярко выраженную в наличии воинской элиты, институционализированную власть верховного вождя, наличие единого правящего рода, в рамках которого осуществлялось наследование власти. И хотя нам ничего неизвестно о редистрибуции, присутствие в окружении правителя преданных ему «преторианцев», которые могли выступать в роли эффективного аппарата принуждения, и наличие крепостей, вероятно, являвшихся опорными пунктами власти, позволяют допустить существование в политии Борны характерной для вождеств и ранних государств редистрибутив-ной экономики114. Как известно, на практике бывает крайне сложно разграничить стадии вождества и раннего государства, так как разница между ними во многом заключается в степени развития признаков, присущих обеим формам политической организации115. В случае же, когда доступная нам информация о той или иной по-литии не отличается достаточной полнотой, однозначно классифицировать ее как вождество или как раннее государство бывает попросту невозможно. Хотя в случае с дукатом Борны мы сталкиваемся с похожими проблемами, некоторые соображения все-таки могут быть высказаны. Если вслед за П. Скальником и Х. Дж. М. Классе-ном усматривать важнейшее отличие вождества от раннего государства в развитии в последнем узаконенной власти116, обладавшей достаточными ресурсами для осуществления централизованного управления, то, конечно, нельзя не принять во внимание отсутствие в источниках каких-либо намеков на существование в политии Борны сколько-нибудь развитого административного аппарата управления. Правда, мы имели возможность убедиться в том, что дружина, являющаяся, как известно, потенциальным источником формирования такого административного аппарата, играла в политии Борны весьма значительную роль. Если верно предложенное выше

111 См.: KaticicR. Pretorijanci kneza Borne. S. 69-70.

112 Как справедливо отмечал Тржештик, на территории Чешской котловины множество князей находилось во главе одной-единственной этнополитической общности — gens Boemanorum, в то время как предполагать существование соответствовавших им малых «племен» нет оснований (TrestikD. Krest ceskych knizat roku 845 a christianizace Slovanй // CCH. 1994. Roc. 92. S. 431).

113 Как справедливо заметил Д. Тржештик, поведение Борны «показывает, что, опираясь на свои грады и дружину, он был уже в значительной мере независим от племени» (Тржештик Д. Возникновение славянских государств. С. 81).

114 См. подробно: Крадин Н. Н. Вождество: Современное состояние и проблемы изучения // Ранние формы политической организации: От первобытности к государственности / Отв. ред. В. А. Попов. М., 1995. С. 11-61; The Early State / Ed. by H. J. M. Claessen and P. Skalnik. The Hague, 1978.

115 См.: КрадинН. Н. Политическая антропология. С. 179-181.

116 См. об этом: КочаковаН. Б. Понятие «раннее государство». Раннее государство (РГ) и вождество // Антропология власти. Т. 2. Политическая культура и политические процессы. СПб., 2007. С. 323.

понимание известий «Анналов королевства франков», согласно которому в битве на реке Купе помимо проживавших неподалеку от театра военных действий гуду-сканов принимали участие только «преторианцы» Борны и только их силами Борне удалось снова покорить гудусканов, то все указывает на наличие или складывание в дукате Борны такой формы политической организации, в которой ведущую роль играла многочисленная и хорошо вооруженная дружина. Как известно, военноиерархическая структура организации власти, основанная на доминирующей военной и политической роли дружины, была довольно распространенной в ранних государствах Центральной и Восточной Европы. Так, многочисленная дружина стала основой формирования административного аппарата в Великой Моравии117. Позднее, возможно, не без воздействия моравских традиций подобная структура управления складывается в Чехии, Венгрии и Польше118. В Восточной Европе весьма значительная роль дружины в процессе политогенеза засвидетельствована на Руси 1Х-Х вв., что позволило некоторым исследователям охарактеризовать раннюю Русь как «дружинное государство»119, а также в Булгарском эмирате на средней Волге120. Хотя в случае с дукатом Борны мы ничего не можем сказать об участии дружины в управлении, ее исключительная роль в военной сфере указывает на наличие здесь организации власти, весьма благоприятной для появления дружинного государства как одной из форм ранней государственности.

Рассмотрение организации управления на территории, находившейся в первой четверти IX столетия под властью «дукса Далмации» Борны, не позволяет отыскать здесь никаких признаков промежуточного уровня политической иерархии, которые можно было бы рассматривать в качестве следов существования более локального по своим масштабам этапа политической интеграции местных общин. Даже если, исходя из невозможности очертить границы пространства, контролировавшегося книнскими ратниками около 800 г., взять за основу границы одиннадцати жупаний и трех банских областей Хорватского государства в том виде, в каком они были зафиксированы в трактате Константина Багрянородного в середине Х в., все равно придется констатировать применительно к первой четверти IX в. существование только трех политических единиц — книнской политии в узком смысле слова (то есть без гудусканского баната), гудусканской политии и гипотетического крошечного сербского вождества в верховьях Уны. Данную картину не в состоянии поколебать и материалы археологических раскопок. В то время как территориальная распространенность характерных групп артефактов, таких как предметы франкского вооружения и воинского снаряжения, хорошо маркирует территорию, находившуюся под контролем или, по крайней мере, политическим влиянием книнской элиты, ничто в этих материалах не указывает на существование даже на сравнительно

117 См., например: Тржештик Д., Достал Б. Великая Моравия и зарождение Чешского государства // Раннефеодальные государства и народности. С. 96-97.

118 См.: Тржештик Д. Среднеевропейская модель государства периода раннего Средневековья // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. М., 1987. С. 124-133.

119 Обзор мнений см., например: Шинаков А. Е. Образование Древнерусского государства: Сравнительноисторический аспект. Изд. 2-е, исправ. и доп. М., 2009. С. 42-45.

120 Измайлов И. Военное дело // История татар с древнейших времен в семи томах. Т. II. Волжская Булгария и Великая Степь. Казань, 2006. С. 351-355.

Miscellanea

далеких от Книна территориях, таких как пространства будущих Псетской и Плив-ской жупаний, каких-либо конкурирующих с ним политических центров.

Правда, в историографии в качестве первичных единиц социально-политической интеграции на западе Балкан нередко рассматривались жупании и/или жупы, фигурирующие в позднейших источниках в качестве территориальных сегментов ряда южнославянских политических организмов, включая Хорватию. В соответствии с популярным в историографии представлением, согласно которому до IX в. хорватские жупаны были связаны с родоплеменной организацией славянского общества121, такие территориальные единицы, как жупании и/или жупы, рассматривались как формы социальной интеграции, характерные для родоплеменной эпохи и предшествовавшие возникновению княжеств-«архонтий».

Между тем, ни одно из названий одиннадцати хорватских жупаний, перечисленных в 30-й главе трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей»122, не может быть с определенностью связано с названием какого-либо славянского «племени» или рода. Все они носят «географический» характер, будучи образованными непосредственно от названий местностей, рек, населенных пунктов, в большинстве своем восходящих ко временам до прихода славян. Данное обстоятельство хорошо согласуется с отсутствием в источниках известий о существовании каких-либо еще групповых идентичностей в пределах территории, находившейся под властью хорватского правителя, за исключением периферийных по отношению к хорватскому этнополитическому организму гудусканов. Все это, естественно, не позволяет говорить о том, что в рамках жупаний могли осуществляться процессы этнополитической консолидации, которые бы предшествовали аналогичному процессу, осуществлявшемуся в рамках всего хорватского политического образования. Внутренняя структура хорватских жупаний, их размеры

и, что особенно важно, соотношение друг с другом указывают скорее на то, что они изначально создавались в качестве административных единиц более крупной политической структуры123.

Казалось бы, мнение о том, что в древнейшую эпоху в Далмации существовало жупное устройство, которое следует отличать от появившейся позднее административной системы жупаний124, не может вызвать столь же серьезных

121 См., напр.: Racki F. Nutarnje stanje Hrvatske prije XII. stoljeca. S. 185-190; 1888. Knj. 91. S. 128-144; LanovicM. Ustavno pravo Hrvatske narodne drzave // Rad JAZU. 1938. Knj. 265. S. 194-197; 1939. Knj. 266. S. 26-28; Mandic O. Bratstvo u ranosrednjovjekovnoj Hrvatskoj // HZ. 1952. God. V. S. 277-284; Suic M. Marafor — Maricus — Zupan // Arheoloska istrazivanja u Kninu i Kninskoj krajini (Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Sv. 15). Zagreb, 1992. S. 52-53; Smiljanic F. 1) Prilog proucavanju zupanijskog sustava sklavinije Hrvatske // Etnogeneza Hrvata / Ur. N. Budak. Zagreb, 1995. S. 186-190; 2) O polozaju i funkciji zupana u hrvatskim srednjovjekovnim vrelima od 9. do 16. stoljeca // Povijesni prilozi. Zagreb, 2007. Br. 33. S. 33, 38-39.

122 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 133.

123 Smiljanic F. Prilog proucavanju zupanijskog sustava. S. 186-187.

124 По мнению О. Мандича, в раннесредневековой Хорватии параллельно существовало деление по жупам и по жупаниям, причем территории жуп, организованных по принципам «старого родового устройства» и возглавлявшихся «жупными» жупанами, покрывались системой административных единиц Хорватского государства — жупаний, возглавлявшихся жупанами «королевскими». Один из основных аргументов О. Мандича — отсутствие в перечне хорватских жупаний в трактате Константина Багрянородного нескольких жуп, фигурирующих в ряде грамот XI в. Эти жупы, по мнению исследователя, располагались на территории Клисской жупании (Mandic O. Bratstvo u ranosrednjovjekovnoj Hrvatskoj // HZ. 1952. God. V. Br. 3-4. S. 277-284).

возражений, как попытка рассматривать жупании в качестве политических единиц «родоплеменной» эпохи. К тому же географические характеристики и размеры районов, обычно именуемых в источниках термином «жупа», делают весьма соблазнительной идею рассматривать жупу в качестве первичного уровня надобщинной интеграции славянского общества125. Так, относительно полные данные о средневековых боснийских жупах, имеющиеся в распоряжении исследователей, позволили говорить о том, что под термином «жупа» выступали здесь, как правило, небольшие, относительно замкнутые географические районы, отделенные друг от друга естественными природными рубежами126. Такая жупа обычно включала в себя от 20 до 30 сел127. Если предположить, что такая форма социальной организации как «жупа», действительно, существовала на западе Балкан в «темные века» и представляла собой небольшую социальную и территориальную единицу во главе с жупаном, то, разумеется, было бы нетрудно подыскать ей аналоги в разных уголках мира и соотнести с той стадиальной формой социальной интеграции, которая в политической антропологии получила название «простое вождество»128.

Однако, как в свое время показал В. П. Грачев, детально проанализировавший сведения имеющихся источников о западнобалканских жупах, большинство районов, которые в историографии считались жупами, обозначаются так только в Летописи попа Дуклянина, и в источниках Х1У-ХУ вв., когда эти районы входили в состав Боснийского государства. То обстоятельство, что многие районы, не входившие ранее в состав Боснийского государства, стали именоваться жупами в источниках только став его составными частями, позволило В. П. Грачеву высказать предположение об административном характере самого термина «жупа», не говоря уж о «жупании»129. Помимо того очевидного обстоятельства, что первые упоминания территориальных единиц, обозначаемых в источниках термином «гара» или «гнра» (жупа), относятся ко временам более поздним, чем сведения императора Константина о жупаниях, отсутствует ясность и в вопросе о пространственном

125 Из новых работ см.: Плетерский А. О «the Making of the Slavs» изнутри / Пер. В. Е. Попова // SSBP. 2008. № 2 (4). C. 33-36.

126 AndelicP. Studije o teritorijalnopolitickoj organizaciji srednjovjekovne Bosne. Sarajevo, 1982. S. 12-13.

127 Грачев В. П. Термины «жупа» и «жупан» в сербских источниках и трактовка их в историографии (К изучению политической организации в средневековой Сербии) // Источники и историография славянского средневековья. М., 1967. С. 9.

128 Х. Ловмяньский, исходя из средней площади западнобалканской жупы, определяемой им в 500 кв. км, рассматривает древнеславянскую жупу в качестве соседской территориальной общины, которая не могла играть самостоятельной политической роли и входила в состав «малого племени» (Lowmianski H. Pocz^tki Polski. T. IV. S. 47-53). С этим мнением трудно согласиться. Если даже, за неимением других данных, делать заключения на основании средних размеров жупы, то, по крайней мере, на Балканах такие размеры вполне могли иметь этнополитические организмы, то есть «племена». Об этом свидетельствует пример области Ко-навле, фигурирующей в трактате императора Константина в качестве самостоятельной политии. По одной из типологий, предложенных в политической антропологии, так называемое «минимальное вождество» должно включать в себя приблизительно десяток поселений, что меньше, чем размеры средней западнобалканской «жупы» (см.: КарнейроР. Процесс или стадии: Ложная дихотомия в исследовании истории возникновения государства // Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000. С. 90).

129 Грачев В. П. 1) Термины «жупа» и «жупан». С. 51-52; 2) Сербская государственность в X-XIV вв. (Критика теории «жупной организации»). М., 1972.

Miscellanea

соотношении этих жуп и перечисленных в трактате императора Константина хор-

'“'130

ватских жупаний130.

Остается констатировать, что имеющиеся в нашем распоряжении источники не дают возможности усматривать в жупах и тем более в жупаниях следы первичной социально-политической интеграции славянского населения Далмации, которая бы предшествовала вхождению этой территории в состав хорватской политии. Что же касается термина «жупан», то все указывает на то, что у южных славян он мог применяться к представителям власти разного уровня. Жупанами могли именоваться как главы небольших политий типа вождества, как упоминаемый в трактате императора Константина жупан Травунии Белое131, так и главы более мелких единиц социальной интеграции, основанных на территориальных или родственных связях, как жупан Фиссо, фигурирующий в грамоте баварского герцога Тассило III 777 года в качестве лица, лично засвидетельствовавшего своей клятвой границы населенной славянами декании (небольшой хозяйственно-административной единицы, охватывавшей обычно несколько поселений132), пожалованной баварским герцогом основанному им Кремсмюнстерскому монастырю133. Если верна популярная гипотеза об аварском происхождении термина «жупан», то это могло бы указывать на то, что в период аварского господства лица, именовавшиеся жупанами, были интегрированы в политическую структуру каганата, очевидно, составляя ее нижний уровень. Как известно, в так называемых «кочевых империях» и подобных им политических образованиях родовые подразделения кочевников были тесно связаны с военной организацией134. В аварском происхождении термина «жупан», вероятнее всего, следует усматривать распространение данного принципа на славянские общины, чья социальная верхушка должна была стать элементом военно-политической иерархии каганата. При этом интерпретация статуса некоторых жупанов как глав образовавшихся на пост-аварском пространстве самостоятельных этнополитиче-ских организмов не предполагает наличия функционального различия между ними и теми, кого император Константин именует архонтами. Данное обстоятельство делает безосновательным распространенное в историографии представление о стадиальности социально-политического развития Хорватии и других политических организмов запада Балкан, выразившейся будто бы в существовании эпохи «племенных жупанов» и сменившей ее эпохи «архонтов».

13G Последнее обстоятельство дает возможность некоторым исследователям вообще не разграничивать жупы и жупании, называя жупами даже те жупании, которые перечислены в трактате императора Константина. Мнение О. Мандича о дуальной организации (деление по жупам и жупаниям) было оспорено Н. Клаич, указавшей как на возможную неполноту перечня жупаний в труде императора Константина, так и па педостаточпую обосповаппость локализации жуп па территории Клисской жупапии (см.: Klaic N. Postanak plemstva dvanaestero plemena kraljevine Hrvatske // HZ. 1959. God. XI-XII. S. 126-127; Клаjиh Н. Новими радови па друштвепой проблематици средаовековпе Хрватске // Годишаак историског друштва Боспе и Херцеговипе. Сараjево, 1959. Год. Х (1949-1959). С. 341-342).

131 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 151.

132 Ронин В. К. Грамота Тассило III Кремсмюнстерскому монастырю // Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв.). С. 432.

133 Там же. С. 43G.

134 Крадин Н. Н. Структура власти в кочевых империях // Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Н. Н. Крадин, Д. М. Бондаренко. М., 2GG2. С. 87.

Таким образом, складывается стойкое впечатление, что, если не считать периферийного гудусканского баната, политическая структура с центром в районе Книна представляла собой единственный уровень надлокальной интеграции отдельных общин автохтонного и пришлого населения в рассматриваемой нами части Далмации. На фоне наличия в дукате Борны многочисленной и хорошо вооруженной дружины, сближающего его с ранними государствами дружинного типа, простота его организационной структуры нуждается в объяснении. Основную причину, вероятно, следует усматривать в природно-географических условиях и чрезвычайно редкой населенности данного пространства. Хотя мы лишены возможности определить численность населения рассматриваемой части Далмации в интересующий нас период, число погребений на известных раннесредневековых некрополях дает основание полагать, что численность населения оставивших их общин была обычно довольно незначительной135. К этому следует добавить и то, что до начала направлявшейся франками крупномасштабной экспансии книнского вождества в прибрежную зону, общины автохтонного населения, существовавшие по соседству с такими городами, как Задар, Трогир и Сплит, должны были политически тяготеть именно к ним, что еще более сужало пространство для возникновения альтернативных Книну локальных властных центров.

4. Вместо заключения.

Этногенез и политогенез: в поисках корреляции

Едва ли стоит особо подчеркивать, что в раннесредневековых социумах между процессами генезиса политической организации и формирования этнической идентичности существовала определенная взаимосвязь. Думается, что наблюдения, сделанные нами на основе рассмотрения групповой идентичности и политической организации в дукате Борны, могут способствовать лучшему пониманию этой взаимосвязи в раннесредневековом хорватском социуме.

Сопоставление идеологии хорватской элиты, выраженной в этногенетическом предании, легшем в основу известий о прошлом хорватов 30-й главы трактата императора Константина «Об управлении империей», с этнополитической ситуацией УП-К вв., запечатленной в современных ей источниках, уже позволило нам выявить механизм конструирования хорватской этничности, определяющую роль в котором играли оппозиции «хорваты — авары» и «хорваты — франки»136. Однако противопоставление местной пост-аварской элиты (хорватов) аварам и франкам, являвшееся конституирующей основой новой этнополитической общности, было бы невозможно без вполне осязаемых политических успехов тех, кто стал именовать себя хорватами. В этом смысле само становление надлокальной политической организации с центром в районе Книна и политическая эмансипация местной эли-

135 См.: Goldstein I. Hrvatski rani srednji vijek. S. 107-110. — О малой численности населения Хорватии в IX в. с уверенностью говорит Ж. Рапанич, справедливо отмечая, что природные условия внутренней части Далмации не были способны ни принять, ни прокормить большое число народа (Rapanic Z. Hrvatska u doba kneza Branimira // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 1993. Sv. 16. S. 18).

136 Алимов Д. Е. 1) «Переселение» и «крещение». С. 104-109; 2) «Франкский эпизод» хорватской эт-ногенетической традиции: Идеологический аспект // Предания и мифы о происхождении власти эпохи Средневековья и раннего Нового времени: Материалы конференции. М., 2010. С. 8-12.

Miscellanea

ты от аваров, последующая экспансия книнского вождества в приморскую зону, политическая эмансипация от франков и окончательная кристаллизация «раннего государства» к середине IX столетия, когда дукс хорватов Трпимир приобретает статус почти полностью самостоятельного правителя137, могут рассматриваться в качестве факторов хорватского этногенеза.

Вместе с тем, быстрое усиление пост-аварской книнской элиты после 800 г., приведшее к формированию вассального франкам дуката Борны, логично связывать не столько с внутренними социально-политическими факторами, сколько с внешними импульсами, связанными с существенным изменением политической ситуации на западе Балкан. Так, становление эффективной военной организации, необходимой для контроля над широкими и подчас труднодоступными в географическом отношении пространствами, было обеспечено вероятным участием книнских ратников в войнах с аварами и византийцами, сопровождавшимся широким притоком в Книн франкского вооружения. Территориальному росту книнской политии должна была способствовать и актуализация в условиях ведения военных действий сохранившейся с поздней античности инфрастуктуры (дороги, каструмы), приведшая в конечном итоге к формированию на ее основе территориальной организации власти, выразившейся в системе жупаний.

При этом не исключено, что даже в правление Борны полития, начавшая в свое время складываться в хинтерланде Далмации в районе Книнского поля, не имела своего этнического «лица». Достаточно указать на то, что в византийских, римских и франкских источниках пост-аварские элиты Далмации, включая тех, кто станет затем известным под именем хорватов, вплоть до Х столетия скрывались под предельно расплывчатыми определениями, такими как «славяне» и «славяне-далматинцы»138, соответствовавшие географическим и этническим представлениям образованных авторов, описывавших новую варварскую реальность. Разумеется, в подобном словоупотреблении был силен элемент консервативной традиции, но очевидно и то, что процесс стабилизации хорватской групповой идентичности, истоки которой теряются в бурной истории Аварского каганата, превращения ее в базовую идентичность этнополитической общности был весьма длительным, заметно уступая в своих темпах процессу становления на территории, где к середине IX в. оформится «страна хорватов» (Regnum Chroatorum), надлокальной политической организации.

Данные о статье:

Работа выполнена при поддержке ACLS (American Council of Learned Societies), краткосрочный грант 2010 г.

Автор: Денис Евгеньевич Алимов, кандидат исторических наук, Россия, Санкт-Петербург, старший преподаватель Санкт-Петербургского государственного университета, [email protected]

Заголовок: Полития Борны: Gentes и Herrschaft в Далмации в первой четверти IX века

137 Cm.: KlaicN. Povijest Hrvata... S. 221-231; BudakN. Prva stoljeca Hrvatske. Zagreb, 1994. S. 20-22, 71-78; Goldstein I. Hrvatski rani srednji vijek. S. 198-203.

138 Cm.: Budak N. Identities in early medieval Dalmatia. P. 233-237.

Резюме: Полития Борны, существование которой на территории бывшей римской провинции Далмации в первой четверти IX в. фиксируется франкскими источниками, традиционно считается колыбелью раннесредневековой хорватской государственности. Между тем, характер данной политии и то, каким образом она была связана с хорватами как раннесредневековой gens, остается во многих отношениях неясным. Автор доказывает, что дукат Борны состоял только из двух политических единиц: собственно хорватской политии с центром в районе Книна и небольшого гудусканского вождества в Гацке. Борна был вождем хорватов, группы людей, которая постепенно развилась в этническую единицу под руководством христианизированной военной элиты, противопоставившей себя сначала аварской, а затем и франкской верховной власти. Гудусканы составляли отдельную natio, чья идентичность никак не была связана с хорватами. Известия источников, касающиеся важных институтов дуката Борны, таких как praetoriani и castella, указывает на существование всех необходимых условий для трансформации этой политии в раннее государство «дружинного» типа. Между тем, быстрое усиление пост-аварской книнской элиты, происходившее около 800 г. и приведшее к формированию дуката Борны, следует объяснять не столько внутренними социально-политическими факторами, сколько внешними импульсами, связанными с существенным изменением политической ситуации на западе Балкан вследствие франкской экспансии. При этом процесс стабилизации хорватской групповой идентичности и превращения ее в базовую идентичность этнополитической общности был весьма длительным, заметно уступая в своих темпах процессу становления на территории, где к середине IX в. оформится «страна хорватов» (Regnum Chroatorum), надлокальной политической организации.

Ключевые слова: раннесредневековая Далмация, хорватский этногенез, хорватский политогенез, хорваты, гудусканы, Борна.

Литература, использованная в статье:

Акимова, Ольга Анатольевна. Формирование хорватской раннефеодальной государственности // Раннефеодальные государства на Балканах. VI-XII вв. / Отв. ред. Литаврин, Геннадий Григорьевич. Москва: Наука, 1985. С. 219-249.

Алимов, Денис Евгеньевич. Хорваты и горы: к вопросу о характере хорватской идентичности в Аварском каганате // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2010. № 2 (8). С. 135-160.

Алимов, Денис Евгеньевич. «Borna dux Guduscanorum». К вопросу о характере княжеской власти в Далматинской Хорватии в первой четверти IX в. // Европа: Международный альманах. Тюмень: Мандр и Ка, 2006. Вып. VI. С. 5-21.

Алимов, Денис Евгеньевич. «Переселение» и «крещение»: к проблеме формирования хорватской этничности в Далмации // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2008. № 2 (4). С. 94-116.

Алимов, Денис Евгеньевич. «Франкский эпизод» хорватской этногенетической традиции: идеологический аспект // Предания и мифы о происхождении власти эпохи Средневековья и раннего Нового времени. Материалы конференции / Отв. ред. Флоря, Борис Николаевич. Москва: Индрик, 2010. С. 8-12.

Бабик, Владимир. Хрватске земле у ранофеудално доба // Исторща народа Jугославиjе. Ка. I: До почетка XVI века / Ред. Бого Графенауер, Душан ПеровиЪ, Ярослав Шидак. Београд: Просвета, 1953. С. 169-226.

Барт, Фредрик. Введение // Этнические группы и социальные границы. Социальная организация культурных различий / Под ред. Фредрика Барта; Пер. Игоря Пильщикова. Москва: Новое издательство, 2006. С. 9-48.

Бялекова, Дарина. Развитие форм поселений в Великой Моравии // Великая Моравия, ее историческое и культурное значение / Ред. Королюк, Владимир Дорофеевич; Мельников, Георгий Павлович; Поулик, Йозеф; Раткош, Петер; Санчук, Генрих Эдуардович; Хроповский, Богуслав. Москва: Наука,

1985. С. 108-125.

Ващенко, Эдуард Дмитриевич. «Хазарская проблема» в отечественной историографии XVIII-XX вв. Санкт-Петербург: Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета, 2006. 194 с.

Miscellanea

Вульф, Ларри. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения / Пер. с англ. И. Федюкина. Москва: Новое литературное обозрение, 2003. 560 с.

Грачев, Виктор Петрович. Термины «жупа» и «жупан» в сербских источниках и трактовка их в историографии (К изучению политической организации в средневековой Сербии) // Источники и историография славянского средневековья. Сборник статей и материалов / Отв. ред. Никитин, Сергей Александрович. Москва: Наука, 1967. С. 3-52.

Грачев, Виктор Петрович. Сербская государственность в Х-XIV вв.: Критика теории «жупной организации». Москва: Наука, 1972. 332 с.

Грот, Константин Яковлевич. Известия Константина Багрянородного о сербах и хорватах: Историко-этнографическое исследование. Санкт-Петербург: Типография В. Киршбаума, 1880. 232 с.

Дзино, Дэниел. «Становиться славянином», «становиться хорватом»: Новые направления в исследовании идентичностей позднеантичного и раннесредневекового Иллирика // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2008. № 2 (4). С. 37-58.

Дринов, Марин Степанович. Южные славяне и Византия в Х веке. Москва: Императорское Общество истории и древностей российских при Московском университете, 1876. 153 с.

Живковик, Тибор. Jужни Словени под византийском влашЪу 600-1025. 2. изд. Београд: Чиго^а штампа, 2007. 499 с.

Измайлов, Искандер Лерунович. Военное дело // История татар с древнейших времен в семи томах. Т. II. Волжская Булгария и Великая Степь. Казань: Издательство «РухИЛ», 2006. С. 351-355.

Koрнейро, Роберт. Процесс или стадии: ложная дихотомия в исследовании истории возникновения государства // Альтернативные пути к цивилизации / Ред. Крадин, Николай Николаевич; Коротаев, Андрей Витальевич; Бондаренко, Дмитрий Михайлович; Лынша, Валерий Алексеевич. Москва: Логос, 2000. С. 84-94.

Kлаjиh, Нада. Новщи радови на друштвеной проблематици средаовековне Хрватске // Годишаак историског друштва Босне и Херцеговине. Сара)ево, 1959. Год. Х (1949-1959). С. 333-354.

Елейн, Лев Самойлович. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. Санкт-Петербург: Евразия, 2009. 400 с.

Kобищанов, Юрий Михайович. Место комплексов типа полюдья в общественной жизни и развитии // Полюдье: всемирно-историческое явление / Под общ. ред. Юрия Михайловича Кобищанова. Москва: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. С. 590-689.

Юочакова, Наталия Борисовна. Понятие «раннее государство». Раннее государство (РГ) и во-ждество // Антропология власти. Хрестоматия по политической антропологии: В 2 т. / Сост. и отв. ред. Бочаров, Виктор Владимирович. Т. 2. Политическая культура и политические процессы. Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2007. С. 321-344.

Kj>адин, Николай Николаевич. Вождество: современное состояние и проблемы изучения // Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности / Отв. ред. Попов, Владимир Александрович. Москва: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. С. 11-61.

Kj>адин, Николай Николаевич. Политическая антропология: Учебник. 2-е изд., испр. и доп. Москва: Логос, 2004. 272 с.

Kj>адин, Николай Николаевич. Структура власти в кочевых империях // Кочевая альтернатива социальной эволюции / Отв. ред. Крадин, Николай Николаевич; Бондаренко, Дмитрий Михайлович. Москва: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, 2002. С. 79-90.

Kyббель, Лев Евгеньевич. Очерки потестарно-политической этнографии. Москва: Наука, 1988. 272 с.

Плетерский, Андрей. О «the Making of the Slavs» изнутри // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2008. № 2 (4). C. 33-36.

Ронин, Владими Koрлович. Грамота Тассило III Кремсмюнстерскому монастырю // Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. ІІ (VII-IX вв.) / Составители: Иванов, Сергей Аркадьевич; Литав-рин, Геннадий Григорьевич; Ронин, Владимир Карлович; Отв. ред. Литаврин, Геннадий Григорьевич. Москва: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. С. 429-434.

Ронин, Владимир Kaрлович. Анналы королевства франков // Свод древнейших письменных известий

о славянах. Т. ІІ (VII-IX вв.) / Сост.: Иванов, Сергей Аркадьевич; Литаврин, Геннадий Григорьевич; Ронин, Владимир Карлович; Отв. ред. Литаврин, Геннадий Григорьевич. Москва: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. С. 464-479.

Ронин, Владимир Kaрлович. Политическая организация славян Центральной Европы и их отношения с западными соседями в VII - начале IX в. // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей / Отв. ред. Литаврин, Геннадий Григорьевич. Москва: Наука, 1987. С. 83-97.

Ронин, Владимир Ka^рлович. Славянская политика Людовика Благочестивого: 814-829 гг. // Из истории языка и культуры стран Центральной и Юго-Восточной Европы / Отв. ред. Виноградов, Владлен Николаевич. Москва: Наука, 1985. С. 5-33.

Ронин, Владимир Ka^рлович. Светские биографии в каролингское время: «Астроном» как историк и писатель // Средние века. 1983. Вып. 46. С. 165-183.

Сидоров, Александр Иванович. Отзвук настоящего: Историческая мысль в эпоху каролингского возрождения. Санкт-Петербург: Издательский центр «Гуманитарная Академия», 2006. 352 с.

Смирнов, Иван Николаевич. Очерк истории Хорватского государства до подчинения его угорской короне. Казань: Университетская типография, 1879. 128 с.

Тржештик, Душан. Возникновение славянских государств в Среднем Подунавье // Раннефеодальные государства и народности (южные и западные славяне VI-XII вв.) / Отв. ред. Литаврин, Геннадий Григорьевич. Москва: Наука, 1991. С. 69-86.

Тржештик, Душан. Среднеевропейская модель государства периода раннего Средневековья // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей / Отв. ред. Литаврин, Геннадий Григорьевич. Москва: Наука, 1987. С. 124-133.

Тржештик, Душан; Достал Б. Великая Моравия и зарождение Чешского государства // Раннефеодальные государства и народности (южные и западные славяне VI-XII вв.) / Отв. ред. Литаврин, Геннадий Григорьевич. Москва: Наука, 1991. С. 87-106.

Ъирковик, Сима М. «Населени градови» Константина Порфирогенита и наjстариjа територщална организацща // Зборник радова Византолошког института. 1998. Ка. 37. С. 9-32.

Ферлуга, Jaдрaн. Византща и постанак наjраниjих jужнословенских држава // Зборник радова Византолошког института. 1968. Ка. XI. С. 55-66.

Шинаков, Евгений Александрович. Образование Древнерусского государства: Сравнительноисторический аспект. 2-е изд., испр. и доп. Москва: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2009. 477 с.

Ancic, Mladen. 2010. Zamisljanje tradicije: Vrijeme i okolnosti postanka 30. glave djela De administrando imperio // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. S. 133-152.

Ancic, Mladen. Od karolinskog duznosnika do hrvatskoga vladara. Hrvati i karolinsko carstvo u prvoj polovici IX. Stoljeca // Radovi Zavoda za povijesne znanosti HAZU u Zadru. Zadar, 1998. Sv. 40. S. 27-41.

Ancic, Mladen. U osvit novog doba. Karolinsko carstvo i njegov jugoistocni obod // Hrvati i Karolinzi. Dio I: Rasprave i vrela. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2000. S. 70-103.

Andelic, Pavao. Studije o teritorijalnopolitickoj organizaciji srednjovjekovne Bosne. Sarajevo: Svjetlost, 1982. 242 s.

Antoljak, Stjepan. Da li bi se jos nesto moglo reci o hrvatskim knezovima Borni i Ljudevitu Posavskom? // Годишен зборник на Филозофскиот факултет на Универзитетот во Скопіе. Скопіе, 1967. Кн. 19. C. 129-139.

Antoljak, Stjepan. Obnovljeno i nadopunjeno tumacenje jednoga pasusa u 30. glavi Porfirogenetova De administrando imperio // Годишен зборник на Филозофскиот факултет на Универзитетот во Скопле. Скоще, 1979-1980. Кн. 5-6. С. 63-86.

Beuc, Ivan. Jos o problemu formiranja feudalnih drzava u Juznih Slavena // Radovi Instituta za hrvatsku povijest. Zagreb, 1976. Sv. 8. S. 65-165.

Bilogrivic, Goran. Ciji kontinuitet? Konstantin Porfirogenet i hrvatska arheologija o razdoblju 7-9. stoljeca // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. S. 37-48.

Budak, Neven. Prva stoljeca Hrvatske. Zagreb: Hrvatska sveucilisna naklada, 1994. 248 s.

Miscellanea

Budak, Neven. Hrvati u ranom srednjem vijeku // Povijest Hrvata. Knj. 1: Srednji vijek / Glavni urednik Franjo Sanjek. Zagreb: Skolska knjiga, 2003. S. 49-79.

Budak, Neven. Identities in early medieval Dalmatia (seventh — eleventh century) // Franks, Northmen, and Slavs: Identities and state formation in early medieval Europe / Ed. by Ildar H. Garipzanov, Patrick J. Geary, and Przemyslaw Urbanczyk. Turnhout: Brepols Publishers, 2008. P. 223-241.

Budak, Neven. Sisak u ranom srednjem vijeku // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 1994. Knj. 27. S. 171-174.

Claessen, Henri J. M.; Skalnik, Peter (Eds). The Early State. The Hague: Mouton, 1978. 689 p.

Curta, Florin. The making of the Slavs: History and archaeology of the Lower Danube Region, c. 500-700. (Cambridge Studies in Medieval Life and Thought, Fourth Series). Cambridge; New York: Cambridge University Press, 2001. 463 p.

Delonga, Vedrana. Latinski epigraficki spomenici u ranosrednjovjekovnoj Hrvatskoj. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 1996. (Monumenta medii aevi Croatiae; 1). 608 s.

Dzino D. Pricam ti pricu: Ideolosko-narativni diskursi o dolasku Hrvata u De administrando imperio // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. S. 153-165.

Dzino, Danijel. «Becoming Slav», «becoming Croat»: New approaches in the research of identities in post-Roman Illyricum // Hortus Artium Medievalium. 2008. Vol. 14. P. 195-206.

Dzino, Danijel. «Biti», «Ciniti» i «Znati»: Multietnicnost hrvatskog identiteta u ranom srednjem vijeku (Predgovor uz knjigu hrvatska povijest devetoga stoljeca Ivana Muzica) // Muzic, Ivan. Hrvatska povijest devetoga stoljeca. Split: Naklada Boskovic, 2006. S. 5-20.

Dzino, Danijel. Becoming Slav, becoming Croat: Identity transformations in post-Roman and early medieval Dalmatia. Leiden: Brill, 2010. 272 p.

Dzino, Danijel. Novi pristupi izucavanju ranog hrvatskog identiteta // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2009. Knj. 41. S. 33-54.

Goldstein, Ivo. Bizant na Jadranu. Zagreb: Latina e Graeca, 1992. 235 s.

Goldstein, Ivo. Hrvati, hrvatske zemlje i Bizant. Zagreb: Filozofski fakultet Sveucilista u Zagrebu, Odsjek za povijest, 2003. 78 s.

Goldstein, Ivo. Hrvatski rani srednji vijek. Zagreb: Novi Liber: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta Sveucilista u Zagrebu, 1995. 512 s.

Goldstein, Ivo. Ponovno o Srbima u Hrvatskoj u 9. stoljecu // Historijski zbornik. 1984. God. XXXVII (1). S. 235-246.

Grafenauer, Bogo. Prilog kritici izvjestaja Konstantina Porfirogeneta o doseljenju Hrvata // Historijski zbornik. 1952. God. V. Br. 1-2. S. 1-56.

Grafenauer, Bogo. Vprasanje konca Kocljeve vlade v Spodnji Panoniji // Zgodovinski casopis. 1952-1953. Letnik VI-VII (Kosov zbornik). S. 171-190.

Gumplowicz, Ljudevit. Politicka povijest Srba i Hrvata // Hrvati i Goti / Priredio Robert Tafra. Split: Iberia, 1996. S. 183-192.

Hauptmann, Ljudmil. Dolazak Hrvata // Zbornik kralja Tomislava. Zagreb: Jugoslavenska akademija znanosti i umjetnosti, 1925. (Posebna izdanja Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Knj. 17). S. 86-127.

Hauptmann, Ljudmil. Karantanska Hrvatska // Zbornik kralja Tomislava. Zagreb: Jugoslavenska akademija znanosti i umjetnosti, 1925. (Posebna izdanja Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Knj. 17). S. 297-317.

Hauptmann, Ljudmil. Podrijetlo hrvatskoga plemstva // Rad Hrvatske akademije znanosti i umjetnosti. 1942. Knj. 273. S. 19-112.

Katicic, Radoslav. Filoloska razmatranja uz izvore o zacecima hrvatske drzave // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. 1986. Sv. 16. S. 77-92.

Katicic, Radoslav. O podrijetlu Hrvata // Hrvatska i Europa: kultura, znanost i umjetnost. Sv. I: Srednji vijek — rano doba hrvatske kulture / Ur. Ivan Supicic, Josip Bratulic. Zagreb: Hrvatska akademija znanosti i umjetnosti: AGM d.d., 1997. S. 149-167.

Katicic, Radoslav. Pretorijanci kneza Borne // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. 1990. Sv. 20. S. 65-83.

Klaic, Nada. Najnoviji radovi o 29, 30. i 31. poglavlju u djelu De administrando imperio cara Konstantina VII. Porfirogeneta // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. 1985. Sv. 15. S. 31-60.

Klaic, Nada. O problemima stare domovine, dolaska i pokrstenja dalmatinskih Hrvata // Zgodovinski casopis. 1984. Letnik 38. S. 253-270.

Klaic, Nada. Poganska Stara ili Vela Hrvatska cara Konstantina Porfirogeneta // Croatica Christiana Periodica. 1988. God. XII. Br. 21. S. 49-62.

Klaic, Nada. Postanak plemstva dvanaestero plemena kraljevine Hrvatske // Historijski zbornik. 1959. God. XI-XII. S. 14-64.

Klaic, Nada. Povijest Hrvata u ranom srednjem vijeku. 2. izd. Zagreb: Skolska knjiga, 1975. 595 s. Klaic, Nada. Srednjovjekovna Bosna: Politicki polozaj bosanskih vladara do Tvrtkove krunidbe. Zagreb: Eminex, 1994. 280 s.

Koscak, Vladimir. Dolazak Hrvata // Historijski zbornik. 1987. God. XL(1). S. 339-383.

Koscak, Vladimir. O nekim pitanjima hrvatske povijesti u ranom srednjem vijeku // Historijski zbornik. 1984. God. XXXVII (1). S. 211-234.

Koscak, Vladimir. Pripadnost istocne obale Jadrana do splitskih sabora 925-928 // Historijski zbornik. 1980-81. God. XXXIII-XXXIV (1). S. 291-355.

Krznaric, M. Gacani i knez Borna // Grad Otocac / Urednik: Milan Kranjcevic. Otocac: Katedra Cakavskoga sabora pokrajine Gacke: Gacko pucko otvoreno uciliste Otocac: Gratfrade d.o.o., 2003. Sv. 7. S. 49-70.

Labus, N. Tko je ubio vojvodu Erika? // Radovi Zavoda za povijesne znanosti HAZU u Zadru. Zadar,

2000. Sv. 42. S. 1-16.

Lanovic, Mihajlo. Ustavno pravo Hrvatske narodne drzave // Rad JAZU. 1938. Knj. 265. S. 167-242; 1939. Knj. 266. S. 1-92.

Lowmianski, Henryk. Poczqtki Polski. Z dziejow slowian w I tysiqcleciu n. e. T. IV. Warszawa: Panstwowe wydawnictwo naukowe, 1970. 538 s.

Mandic, Oleg. Bratstvo u ranosrednjovjekovnoj Hrvatskoj // Historijski zbornik. 1952. God. V. Br. 3-4. S. 225-298.

Margetic, Lujo. Biljeske u vezi s nastankom hrvatske drzave u 9. stoljecu // Etnogeneza Hrvata / Ur. Neven Budak. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 144-147.

Margetic, Lujo. Biljeske uz Trpimirovu ispravu (CD I, 3-8) // Zbornik radova Pravnog fakulteta u Splitu. Split, 1993. God. 30. Br. 1. S. 47-51.

Margetic, Lujo. Dolazak Hrvata = Ankunft der Kroaten. Split: Knjizevni krug, 2001. 339 s.

Margetic, Lujo. Jos o dolasku Hrvata // Historijski zbornik. 1985. God. XXXVIII. S. 227-240. Margetic, Lujo. Konstantin Porfirogenet i vrijeme dolaska Hrvata // Zbornik Historijskog zavoda Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Zagreb, 1977. Knj. 8. S. 5-88.

Margetic, Lujo. Marginalije uz rad V. Koscaka «Pripadnost istocne obale.» // Historijski zbornik. 1983. God. XXXVI (1). S. 255-286.

Margetic, Lujo. Neka pitanja etnogeneze Hrvata // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 1995. Knj. 28. S. 19-56.

Margetic, Lujo. O Borni, vojvodi Gacana // Proslost obvezuje: Povijesni korijeni Gospicko-Senjske biskupije: Zbornik biskupa Mile Bogovica / Urednik: Franjo Emanuel Hosko. Rijeka: Katolicki bogoslovni fakultet Sveucilista u Zagrebu — Teologija u Rijeci, 2004. S. 87-101.

Margetic, Lujo. O nekim pitanjima nase ranosrednjovjekovne povijesti // Zgodovinski casopis. 1990. Letnik 44. S. 119-124.

Margetic, Lujo. Povezanost strukture hrvatskog drustva i politickih odnosa u srednjem vijeku (do pojave staleza) // Rad Hrvatske akademije znanosti i umjetnosti. 2003. Knj. 487. S. 1-150.

Margetic, Lujo. Ugovor Mletaka i italskih gradova contra generationes Sclavorum (840.) // Historijski zbornik. 1988. God. XLI (1). S. 217-235.

Margetic, Lujo. Jos o pitanju vremena dolaska Hrvata // Zgodovinski casopis. 1988. Letnik 42. S. 234-240.

Miscellanea

Matijevic Sokol, Mirjana; Sokol, Vladimir. Hrvatska i Nin u doba kneza Branimira. 2. dopunjeno izdanje. Zagreb: Hrvatski studij Sveucilista u Zagrebu, 2005. 114 s.

Milosevic, Ante (Glavni urednik). Hrvati i Karolinzi. Dio II. Katalog. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2000. 396 s.

Milosevic, Ante. Crkva Sv. Marije, mauzolej i dvori hrvatskih vladara u Biskupiji kraj Knina. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2002. 32 s.

Milosevic, Ante. Karolinski utjecaji u Hrvatskoj knezevini u svjetlu arheoloskih nalaza // Hrvati i Karolinzi. Dio I: Rasprave i vrela. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2000. S. 106-139.

Muzic, Ivan. Hrvati i autohtonost: na teritoriju rimske provincije Dalmacije. 7. izd. Split: Knjigotisak,

2001. 584 s.

Muzic, Ivan. Bijeli Hrvati u banskoj Hrvatskoj i zupanijska Hrvatska // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. 2010. Sv. 37. S. 259-292.

Muzic, Ivan. Doseljenje, smjestaj i pokrstavanje Hrvata prema izvorima // Hrvatska povijest. Split: Naklada Boskovic, 2002. S. 7-69.

Muzic, Ivan. Goti ili Sklavi i nastajanje hrvatske drzave u Liburniji i medu Dalmatima // Hrvati i Goti / Priredio Robert Tafra. Split: Iberia, 1996. S. 7-80.

Muzic, Ivan. Hrvatska povijest devetoga stoljeca. 2. dopunjeno izd. Split: Matica hrvatska, Ogranak: Naklada Boskovic, 2007. 358 s.

Novakovic, Relja. Balticki Sloveni u Beogradu i Srbiji. Beograd: Narodna knjiga, 1985. 180 s.

Pohl, Walter. Conceptions of ethnicity in Early Medieval Studies // Archaeologia Polona. 1991. Vol. 29. P. 39-49.

Pohl, Walter. Osnove hrvatske etnogeneze: Avari i Slaveni // Etnogeneza Hrvata / Ur. Neven Budak. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 86-96.

Prvanovic, Svetislav M. Ko je bio hrvatski knez Borna (Da li je poreklom iz Istocne Srbije)? // Rad Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. 1957. Knj. 311. S. 301-310.

Racki, Franjo. Nutarnje stanje Hrvatske prije XII. stoljeca // Rad Jugoslavenske akademije znanosti I umjetnosti. 1884. Knj. 70. S. 153-190; 1888. Knj. 91. S. 125-180.

Rapanic, Zeljko. Hrvatska u doba kneza Branimira // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 1993. Sv.16. S. 13-28.

Segvic, Kerubin. Gotsko podrijetlo Hrvata i kako nastade Hrvatska / Preveo i priredio Vlado Nuic. Split: HKD Napredak, 1997. 132 s.

Simoni, Katica. Neobjavljeni okovi i jezicci nakitnog stila Blatnica iz Arheoloskog muzeja u Zagrebu // Vjesnik Arheoloskog muzeja u Zagrebu. Zagreb, 1986. Vol. XIX. S. 217-228.

Sisic, Ferdo. Povijest Hrvata u vrijeme narodnih vladara. Pretisak izdanja iz 1925. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske, 1990. 749 s.

Smiljanic, Franjo. O polozaju i funkciji zupana u hrvatskim srednjovjekovnim vrelima od 9. do 16. stoljeca // Povijesni prilozi. Zagreb, 2007. Sv. 33. S. 33-102.

Smiljanic, Franjo. Prilog proucavanju zupanijskog sustava sklavinije Hrvatske // Etnogeneza Hrvata / Ur. Neven Budak. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 178-192.

Smith, Julia. M. H. Confronting identities: The rhetoric and reality of a Carolingian frontier // Integration und Herrschaft. Ethnische Identitaten und soziale Organisation im Fruhmittelalter / Hrsg. von Walter Pohl und Maximilian Diesenberger. Wien: Verlag der Osterreichischen Akademie der Wissenschaften, 2002. S. 168-182.

Sokol, Vladimir. Arheoloska bastina i zlatarstvo // Hrvatska i Europa: Kultura, znanost i umjetnost. Sv. I: Srednji vijek — rano doba hrvatske kulture / Ur. Ivan Supicic, Josip Bratulic. Zagreb: Hrvatska akademija znanosti i umjetnosti: AGM d.d., 1997. S. 116-146.

Sokol, Vladimir. Hrvatska srednjovjekovna arheoloska bastina od Jadrana do Save. Zagreb: Golden marketing - Tehnicka knjiga, 2006. 335 s.

Sokol, Vladimir. Panonija i Hrvati u 9. stoljecu // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 1990. Sv. 14. S. 193-195.

Sokol, Vladimir. Starohrvatska ostraga iz Brusana u Lici. Neki rani povijesni aspekti prostora Like — problem banata // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 2008. Sv. 23. S. 183-197.

Sokol, Vladimir. Zapadno zdanje i njegova pogrebna funkcija u crkvi sv. Marije u Biskupiji // Zbornik

0 Luji Marunu. Zbornik radova sa Znanstvenog skupa o fra Luji Marunu u povodu 150. obljetnice rodenja (1857.-2007.), Skradin - Knin, 7.-8. prosinca 2007. / Ur. Zeljko Tomicic, Ante Uglesic. Sibenik; Zadar; Zagreb, 2009. S. 159-168.

Stih, Peter. K polemiki o vprasanju casa prihoda Hrvatov // Zgodovinski casopis. 1989. Letnik 43. S. 111-117.

Stih, Peter. Karantanija = stara domovina Hrvatov? // Zgodovinski casopis. 1987. Letnik 41. S. 529-549. Stih, Peter. Novi pokusaji rjesavanja problematike Hrvata u Karantaniji // Etnogeneza Hrvata / Ur. Neven Budak. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 122-139.

Suic, Mate. Marafor - Maricus - Zupan // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 1992. Sv. 15: Arheoloska istrazivanja u Kninu i Kninskoj krajini. S. 51-53.

Suic, Mate. Ocjena radnje L. Margetica «Konstantin Porfirogenet i vrijeme dolaska Hrvata» // Zbornik Historijskog zavoda Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Zagreb, 1977. Vol. 8. S. 89-100. Tomicic, Zeljko. Arheoloska slika ranoga srednjeg vijeka na prostoru medurijecja Drave, Dunava

1 Save // Hrvati i Karolinzi. Dio I: Rasprave i vrela. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika,

2000. S. 142-161.

TrestikDusan. Krest ceskych knlzat roku 845 a christianizace Slovanfi // Cesky casopis historicky. 1994. Roc. 92. S. 423-459.

Trestik, Dusan. Vznik Velke Moravy. Moravane, Cechove a stredni Evropa v letech 791-871. Praha: Nakladatelstvi Lidove noviny, 2001. 384 s.

Vinski, Zdenko. Glose uz dvije novije knjige o proslosti Slavena // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. Split, 1986. S. 195-230.

Vinski, Zdenko. Rani srednji vijek u Jugoslaviji od 400. do 800. godine // Vjesnik Arheoloskog muzeja u Zagrebu. Ser. III. Zagreb, 1971. Br. 5. S. 47-74.

Wolfram, Herwig. Razmatranja o Origo gentis // Etnogeneza Hrvata / Ur. Budak, Neven. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 40-53.

Zivkovic, Tibor. Constantine Porphyrogenitus’ Kastra oikoumena in the Southern Slavs Principalities // Истори)ски часопис. 2008. Ка. 57. С. 9-28.

Zupanic, Niko. Bela Srbija // Narodna starina. Zagreb, 1922. Knj. II. Br. 2. S. 107-118.

Information about the article:

The Paper was written by the support of American Council of Learned Societies, grant 2010.

Author: Alimov, Denis Eugenievich, Ph. D. in History, Russia, St.-Petersburg, St.-Petersburg State University, [email protected]

Title: Borna’s Polity: Gentes and Herrschaft in Dalmatia in 1st quarter of the 9th century.

Summary: Borna’s polity attested by Frankish sources in the territory of the former Roman province of Dalmatia in the first quarter of the 9th century is traditionally considered by many to be the cradle of the early medieval Croatian statehood. Meanwhile, the exact character of this polity and the way it was linked with the Croats as an early medieval gens remain obscure in many respects. It is argued by the author that Borna’s ducatus consisted of only two political entities, the Croat polity proper, with its centre in the region of Knin, and a small chiefdom of the Guduscani in the region of Gacka. Borna was the chief of the Croats, a group of people that gradually developed into an ethnic unit under the leadership of a christianized military elite opposed first to the supreme power of the Avars and then to that of the Franks. The Guduscani as a single whole constituted a separate natio whose identity was in no way connected with that of the Croats. The evidence concerning the important institutions of Borna’s ducatus such as praetoriani and castella points to the existence of all the necessary conditions for transforming the polity into an early state the administrative apparatus of which would be based on the ruler’s retinue of warriors. Meanwhile, the rapid reinforcement of

Miscellanea

the post-Avar Knin elite that took place c. 800 and led to the formation of Borna’s ducatus should be explained by external impulses connected with a considerable change of political conditions in the Western Balkans following the expansion of the Franks rather than by any internal social factors. For all that, the process of the stabilization of the Croats’ group identity and its transformation into basic identity of an ethnopolitical community was very durable, the rate of the process being considerably inferior to that of the formation of a supralocal political organization in the territory of the future «land of the Croats» (Regnum Chroatorum).

Key words: early medieval Dalmatia, Croatian ethnogenesis, Croatian state formation, Croats, Gudus-cani, Borna.

References (Transliteration):

Akimova, Ol’ga Anatol’evna. Formirovanie horvatskoj rannefeodal’noj gosudarstvennosti // Rannefeodal’nye gosudarstva na Balkanah. VI-XII vv. / Otv. red. Litavrin, Gennadij Grigor’evich. Moskva: Nauka, 1985. S. 219-249.

Alimov, Denis Eugenievich. Horvaty i gory: k voprosu o haraktere horvatskoj identichnosti v Avarskom kaganate // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2010. № 2 (8). S. 135-160.

Alimov, Denis Eugenievich. «Borna dux Guduscanorum». K voprosu o haraktere knjazheskoj vlasti v Dalmatinskoj Horvatii v pervoj chetverti IX v. // Evropa: mezhdunarodnyj al’manah. Tjumen’: Mandr i Ka,

2006. Vyp. VI. S. 5-21.

Alimov, Denis Eugenievich. «Frankskij jepizod» horvatskoj jetnogeneticheskoj tradicii: ideologicheskij aspekt // Predanija i mify o proishozhdenii vlasti jepohi Srednevekov’ja i rannego Novogo vremeni. Materialy konferencii / Otv. red. Florja, Boris Nikolaevich. Moskva: Indrik, 2010. S. 8-12.

Alimov, Denis Eugenievich. «Pereselenie» i «krewenie»: k probleme formirovanija horvatskoj jetnichnosti v Dalmacii // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2008. № 2 (4). S. 94-116.

Ancic, Mladen. 2010. Zamisljanje tradicije: Vrijeme i okolnosti postanka 30. glave djela De administrando imperio // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. S. 133-152.

Ancic, Mladen. Od karolinskog duznosnika do hrvatskoga vladara. Hrvati i karolinsko carstvo u prvoj polo-vici IX. Stoljeca // Radovi Zavoda za povijesne znanosti HAZU u Zadru. Zadar, 1998. Sv. 40. S. 27-41.

Ancic, Mladen. U osvit novog doba. Karolinsko carstvo i njegov jugoistocni obod // Hrvati i Karolinzi. Dio I: Rasprave i vrela. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2000. S. 70-103.

Andelic, Pavao. Studije o teritorijalnopolitickoj organizaciji srednjovjekovne Bosne. Sarajevo: Svjetlost, 1982. 242 s.

Antoljak, Stjepan. Da li bi se jos nesto moglo reci o hrvatskim knezovima Borni i Ljudevitu Posavskom? // Godishen zbornik na Filozofskiot fakultet na Univerzitetot vo Skopje. Skopje, 1967. Kn. 19. C. 129-139.

Antoljak, Stjepan. Obnovljeno i nadopunjeno tumacenje jednoga pasusa u 30. glavi Porfirogenetova De administrando imperio // Godishen zbornik na Filozofskiot fakultet na Univerzitetot vo Skopje. Skopje,

1979-1980. Kn. 5-6. S. 63-86.

Babih, Vladimir. Hrvatske zemae u ranofeudalno doba // Istorija naroda Jugoslavije. Kft. I: Do po-chetka XVI veka / Red. Bogo Grafenauer, Dushan Perovih, Jaroslav Shidak. Beograd: Prosveta, 1953. S. 169-226.

Bart, Fredrik. Vvedenie // Jetnicheskie gruppy i social’nye granicy. Social’naja organizacija kul’turnyh razlichij / Pod red. Fredrika Barta; Per. Igorja Pil’wikova. Moskva: Novoe izdatel’stvo, 2006. S. 9-48.

Beuc, Ivan. Jos o problemu formiranja feudalnih drzava u Juznih Slavena // Radovi Instituta za hrvatsku povijest. Zagreb, 1976. Sv. 8. S. 65-165.

Bilogrivic, Goran. Ciji kontinuitet? Konstantin Porfirogenet i hrvatska arheologija o razdoblju 7-9. stoljeca // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. S. 37-48.

Bjalekova, Darina. Razvitie form poselenij v Velikoj Moravii // Velikaja Moravija, ee istoricheskoe i kul’turnoe znachenie / Red. Koroljuk, Vladimir Dorofeevich; Mel’nikov, Georgij Pavlovich; Poulik, Jozef; Ratkosh, Peter; Sanchuk, Genrih Jeduardovich; Hropovskij, Boguslav. Moskva: Nauka, 1985. S. 108-125.

Budak, Neven. Prva stoljeca Hrvatske. Zagreb: Hrvatska sveucilisna naklada, 1994. 248 s.

Budak, Neven. Hrvati u ranom srednjem vijeku // Povijest Hrvata. Knj. 1: Srednji vijek / Glavni urednik Franjo Sanjek. Zagreb: Skolska knjiga, 2003. S. 49-79.

Budak, Neven. Identities in early medieval Dalmatia (seventh — eleventh century) // Franks, Northmen, and Slavs: identities and state formation in early medieval Europe / Ed. by Ildar H. Garipzanov, Patrick J. Geary, and Przemyslaw Urbanczyk. Turnhout: Brepols Publishers, 2008. P. 223-241.

Budak, Neven. Sisak u ranom srednjem vijeku // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 1994. Knj. 27. S. 171-174.

Claessen, Henri J. M.; Skalnik, Peter (Eds). The Early State. The Hague: Mouton, 1978. 689 p.

Curta, Florin. The making of the Slavs: history and archaeology of the Lower Danube Region, c. 500-700. (Cambridge Studies in Medieval Life and Thought, Fourth Series). Cambridge; New York: Cambridge University Press, 2001. 463 p.

Delonga, Vedrana. Latinski epigraficki spomenici u ranosrednjovjekovnoj Hrvatskoj (Monumenta medii aevi Croatiae; 1). Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 1996. 608 s.

Drinov, Marin Stepanovich. Juzhnye slavjane i Vizantija v H veke. Moskva: Imperatorskoe Obwestvo istorii i drevnostej rossijskih pri Moskovskom universitete, 1876. 153 s.

Dzino, Danijel. Pricam ti pricu: ideolosko-narativni diskursi o dolasku Hrvata u De administrando imperio // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2010. Knj. 42. S. 153-165.

Dzino, Danijel. «Becoming Slav», «becoming Croat»: new approaches in the research of identities in post-Roman Illyricum // Hortus Artium Medievalium. 2008. Vol. 14. P. 195-206.

Dzino, Danijel. «Biti», «Ciniti» i «Znati»: Multietnicnost hrvatskog identiteta u ranom srednjem vijeku (Predgovor uz knjigu hrvatska povijest devetoga stoljeca Ivana Muzica) // Muzic, Ivan. Hrvatska povijest devetoga stoljeca. Split: Naklada Boskovic, 2006. S. 5-20.

Dzino, Danijel. Becoming Slav, becoming Croat: identity transformations in post-Roman and early medieval Dalmatia. Leiden: Brill, 2010. 272 p.

Dzino, Danijel. Novi pristupi izucavanju ranog hrvatskog identiteta // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 2009. Knj. 41. S. 33-54.

Dzino, Danijel. «Stanovit’sja slavjaninom», «stanovit’sja horvatom»: novye napravlenija v issledovanii identichnostej pozdneantichnogo i rannesrednevekovogo Illirika // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2008. № 2 (4). S. 37-58.

Ferluga, Jadran. Vizantija i postanak najranijih juzhnoslovenskih drzhava // Zbornik radova Vizanto-loshkog instituta. 1968. Ka. XI. S. 55-66.

Goldstein, Ivo. Bizant na Jadranu. Zagreb: Latina e Graeca, 1992. 235 s.

Goldstein, Ivo. Hrvati, hrvatske zemlje i Bizant. Zagreb: Filozofski fakultet Sveucilista u Zagrebu, Odsjek za povijest, 2003. 78 s.

Goldstein, Ivo. Hrvatski rani srednji vijek. Zagreb: Novi Liber: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta Sveucilista u Zagrebu, 1995. 512 s.

Goldstein, Ivo. Ponovno o Srbima u Hrvatskoj u 9. stoljecu // Historijski zbornik. 1984. God. XXXVII (1). S. 235-246.

Grachev, Viktor Petrovich. Terminy «zhupa» i «zhupan» v serbskih istochnikah i traktovka ih v istoriografii (K izucheniju politicheskoj organizacii v srednevekovoj Serbii) // Istochniki i istoriografija slavjanskogo srednevekov’ja. Sbornik statej i materialov / Otv. red. Nikitin, Sergej Aleksandrovich. Moskva: Nauka, 1967. S. 3-52.

Grachev, Viktor Petrovich. Serbskaja gosudarstvennost’ v X-XIV vv. Kritika teorii «zhupnoj organizacii». Moskva: Nauka, 1972. 332 s.

Grafenauer, Bogo. Prilog kritici izvjestaja Konstantina Porfirogeneta o doseljenju Hrvata // Historijski zbornik. 1952. God. V. Br. 1-2. S. 1-56.

Grafenauer, Bogo. Vprasanje konca Kocljeve vlade v Spodnji Panoniji // Zgodovinski casopis. 1952-1953. Letnik VI-VII (Kosov zbornik). S. 171-190.

Grot, Konstantin Jakovlevich. Izvestija Konstantina Bagrjanorodnogo o serbah i horvatah. Istoriko-etnograficheskoe issledovanie. Sankt-Peterburg: Tipografija V. Kirshbauma, 1880. 232 s.

Gumplowicz, Ljudevit. Politicka povijest Srba i Hrvata // Hrvati i Goti / Priredio Robert Tafra. Split: Iberia, 1996. S. 183-192.

Miscellanea

Hauptmann, Ljudmil. Dolazak Hrvata // Zbornik kralja Tomislava (Posebna izdanja Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Knj. 17). Zagreb: Jugoslavenska akademija znanosti i umjetnosti, 1925. S. 86-127.

Hauptmann, Ljudmil. Karantanska Hrvatska // Zbornik kralja Tomislava. (Posebna izdanja Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Knj. 17). Zagreb: Jugoslavenska akademija znanosti i umjetnosti, 1925. S. 297-317.

Hauptmann, Ljudmil. Podrijetlo hrvatskoga plemstva // Rad Hrvatske akademije znanosti i umjetnosti. 1942. Knj. 273. S. 19-112.

Izmajlov, Iskander Lerunovich. Voennoe delo // Istorija tatar s drevnejshih vremen v semi tomah. T. II. Volzhskaja Bulgarija i Velikaja Step’. Kazan’: Izdatel’stvo «RuhIL», 2006. S. 351-355.

Carnejro, Robert. Process ili stadii: lozhnaja dihotomija v issledovanii istorii vozniknovenija gosudarstva // Al’ternativnye puti k civilizacii / Red. Kradin, Nikolaj Nikolaevich; Korotaev, Andrej Vital’evich; Bondarenko, Dmitrij Mihajlovich; Lynsha, Valerij Alekseevich. Moskva: Logos, 2000. S. 84-94.

Katicic, Radoslav. Filoloska razmatranja uz izvore o zacecima hrvatske drzave // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. 1986. Sv. 16. S. 77-92.

Katicic, Radoslav. O podrijetlu Hrvata // Hrvatska i Europa: kultura, znanost i umjetnost. Sv. I: Srednji vijek — rano doba hrvatske kulture / Ur. Ivan Supicic, Josip Bratulic. Zagreb: Hrvatska akademija znanosti

i umjetnosti: AGM d.d., 1997. S. 149-167.

Katicic, Radoslav. Pretorijanci kneza Borne // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. 1990. Sv. 20. S. 65-83.

Klaic, Nada. Najnoviji radovi o 29, 30. i 31. poglavlju u djelu De administrando imperio cara Konstantina VII. Porfirogeneta // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. 1985. Sv. 15. S. 31-60.

Klaic, Nada. O problemima stare domovine, dolaska i pokrstenja dalmatinskih Hrvata // Zgodovinski casopis. 1984. Letnik 38. S. 253-270.

Klaic, Nada. Poganska Stara ili Vela Hrvatska cara Konstantina Porfirogeneta // Croatica Christiana Periodica. 1988. God. XII. Br. 21. S. 49-62.

Klaic, Nada. Postanak plemstva dvanaestero plemena kraljevine Hrvatske // Historijski zbornik. 1959. God. XI-XII. S. 14-64.

Klaic, Nada. Povijest Hrvata u ranom srednjem vijeku. 2. izd. Zagreb: Skolska knjiga, 1975. 595 s.

Klaic, Nada. Srednjovjekovna Bosna: Politicki polozaj bosanskih vladara do Tvrtkove krunidbe. Zagreb: Eminex, 1994. 280 s.

Klajih, Nada. Noviji radovi na drushtvenoj problematici sredаovekovne Hrvatske // Godishftak istoriskog drushtva Bosne i Hercegovine. Sarajevo, 1959. God. X (1949-1959). S. 333-354.

Klejn, Lev Samojlovich. Spor o varjagah. Istorija protivostojanija i argumenty storon. Sankt-Peterburg: Evrazija, 2009. 400 s.

Kobistchanov, Jurij Mihajovich. Mesto kompleksov tipa poljud’ja v obwestvennoj zhizni i razvitii // Poljud’e: vsemirno-istoricheskoe javlenie / Pod obstch. red. Jurija Mihajlovicha Kobiwanova. Moskva: Rossijskaja politicheskaja jenciklopedija (ROSSPeN), 2009. S. 590-689.

Kochakova, NatalijaBorisovna. Ponjatie «rannee gosudarstvo». Rannee gosudarstvo (RG) i vozhdestvo // Antropologija vlasti. Hrestomatija po politicheskoj antropologii: V 2 t. / Sost. i otv. red. Bocharov, Viktor Vladimirovich. T. 2. Politicheskaja kul’tura i politicheskie processy. Sankt-Peterburg: Izdatel’stvo Sankt-Peterburgskogo universiteta, 2007. S. 321-344.

Koscak, Vladimir. Dolazak Hrvata // Historijski zbornik. 1987. God. XL(1). S. 339-383.

Koscak, Vladimir. O nekim pitanjima hrvatske povijesti u ranom srednjem vijeku // Historijski zbornik. 1984. God. XXXVII (1). S. 211-234.

Koscak, Vladimir. Pripadnost istocne obale Jadrana do splitskih sabora 925-928. // Historijski zbornik.

1980-81. God. XXXIII-XXXIV (1). S. 291-355.

Kradin, Nikolaj Nikolaevich. Politicheskaja antropologija: Uchebnik. 2-e izd., ispr. i dop. Moskva: Logos, 2004. 272 s.

Kradin, Nikolaj Nikolaevich. Struktura vlasti v kochevyh imperijah // Kochevaja al’ternativa social’noj jevoljucii / Otv. red. Kradin, Nikolaj Nikolaevich; Bondarenko, Dmitrij Mihajlovich. Moskva: Centr civilizacionnyh i regional’nyh issledovanij RAN, 2002. S. 79-90.

Kradin, NikolajNikolaevich. Vozhdestvo: Sovremennoe sostojanie i problemy izuchenija // Rannie formy politicheskoj organizacii: Ot pervobytnosti k gosudarstvennosti / Otv. red. Popov, Vladimir Aleksandrovich. Moskva: Izdatel’skaja firma «Vostochnaja literatura» RAN, 1995. S. 11-61.

Krznaric, M. Gacani i knez Borna // Grad Otocac / Urednik: Milan Kranjcevic. Otocac: Katedra Cakavskoga sabora pokrajine Gacke: Gacko pucko otvoreno uciliste Otocac: Gratfrade d.o.o., 2003. Sv. 7. S. 49-70.

Kubbel’, Lev Evgen’evich. Ocherki potestarno-politicheskoj jetnografii. Moskva: Nauka, 1988. 272 s. Labus, N. Tko je ubio vojvodu Erika? // Radovi Zavoda za povijesne znanosti HAZU u Zadru. Zadar,

2000. Sv. 42. S. 1-16.

Lanovic, Mihajlo. Ustavno pravo Hrvatske narodne drzave // Rad JAZU. 1938. Knj. 265. S. 167-242; 1939. Knj. 266. S. 1-92.

Lowmianski, Henryk. Poczqtki Polski. Z dziejow slowian w I tysiqcleciu n. e. T. IV. Warszawa: Panstwowe wydawnictwo naukowe, 1970. 538 s.

Mandic, Oleg. Bratstvo u ranosrednjovjekovnoj Hrvatskoj // Historijski zbornik. 1952. God. V. Br. 3-4. S. 225-298.

Margetic, Lujo. Biljeske u vezi s nastankom hrvatske drzave u 9. stoljecu // Etnogeneza Hrvata / Ur. Neven Budak. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 144-147.

Margetic, Lujo. Biljeske uz Trpimirovu ispravu (CD I, 3-8) // Zbornik radova Pravnog fakulteta u Splitu. Split, 1993. God. 30. Br. 1. S. 47-51.

Margetic, Lujo. Dolazak Hrvata = Ankunft der Kroaten. Split: Knjizevni krug, 2001. 339 s.

Margetic, Lujo. Jos o dolasku Hrvata // Historijski zbornik. 1985. God. XXXVIII. S. 227-240.

Margetic, Lujo. Jos o pitanju vremena dolaska Hrvata // Zgodovinski casopis. 1988. Letnik 42. S. 234240.

Margetic, Lujo. Konstantin Porfirogenet i vrijeme dolaska Hrvata // Zbornik Historijskog zavoda Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Zagreb, 1977. Knj. 8. S. 5-88.

Margetic, Lujo. Marginalije uz rad V. Koscaka «Pripadnost istocne obale...» // Historijski zbornik. 1983. God. XXXVI (1). S. 255-286.

Margetic, Lujo. Neka pitanja etnogeneze Hrvata // Radovi Zavoda za hrvatsku povijest. Zagreb, 1995. Knj. 28. S. 19-56.

Margetic, Lujo. O Borni, vojvodi Gacana // Proslost obvezuje: Povijesni korijeni Gospicko-Senjske biskupije: Zbornik biskupa Mile Bogovica / Urednik: Franjo Emanuel Hosko. Rijeka: Katolicki bogoslovni fakultet Sveucilista u Zagrebu — Teologija u Rijeci, 2004. S. 87-101.

Margetic, Lujo. O nekim pitanjima nase ranosrednjovjekovne povijesti // Zgodovinski casopis. 1990. Letnik 44. S. 119-124.

Margetic, Lujo. Povezanost strukture hrvatskog drustva i politickih odnosa u srednjem vijeku (do pojave staleza) // Rad Hrvatske akademije znanosti i umjetnosti. 2003. Knj. 487. S. 1-150.

Margetic, Lujo. Ugovor Mletaka i italskih gradova contra generationes Sclavorum (840.) // Historijski zbornik. 1988. God. XLI (1). S. 217-235.

Matijevic Sokol, Mirjana; Sokol, Vladimir. Hrvatska i Nin u doba kneza Branimira. 2. dopunjeno izdanje. Zagreb: Hrvatski studij Sveucilista u Zagrebu, 2005. 114 s.

Milosevic, Ante (Glavni urednik). Hrvati i Karolinzi. Dio II. Katalog. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2000. 396 s.

Milosevic, Ante. Crkva Sv. Marije, mauzolej i dvori hrvatskih vladara u Biskupiji kraj Knina. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2002. 32 s.

Milosevic, Ante. Karolinski utjecaji u Hrvatskoj knezevini u svjetlu arheoloskih nalaza // Hrvati i Karolinzi. Dio I: Rasprave i vrela. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2000. S. 106-139.

Muzic, Ivan. Hrvati i autohtonost: na teritoriju rimske provincije Dalmacije. 7. izd. Split: Knjigotisak,

2001. 584 s.

Muzic, Ivan. Bijeli Hrvati u banskoj Hrvatskoj i zupanijska Hrvatska // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. 2010. Sv. 37. S. 259-292.

Miscellanea

Muzic, Ivan. Doseljenje, smjestaj i pokrstavanje Hrvata prema izvorima // Hrvatska povijest. Split: Naklada Boskovic, 2002. S. 7-69.

Muzic, Ivan. Goti ili Sklavi i nastajanje hrvatske drzave u Liburniji i medu Dalmatima // Hrvati i Goti I Priredio Robert Tafra. Split: Iberia, 1996. S. 7-80.

Muzic, Ivan. Hrvatska povijest devetoga stoljeca. 2. dopunjeno izd. Split: Matica hrvatska, Ogranak: Naklada Boskovic, 2007. 358 s.

Novakovic, Relja. Balticki Sloveni u Beogradu i Srbiji. Beograd: Narodna knjiga, 1985. 180 s.

Pleterskij, Andrej. O «the Making of the Slavs» iznutri // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2008. № 2 (4). C. 33-36.

Pohl, Walter. Conceptions of ethnicity in Early Medieval Studies // Archaeologia Polona. 1991. Vol. 29. P. 39-49.

Pohl, Walter. Osnove hrvatske etnogeneze: Avari i Slaveni // Etnogeneza Hrvata / Ur. Neven Budak. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 86-96.

Prvanovic, Svetislav. Ko je bio hrvatski knez Borna (Da li je poreklom iz Istocne Srbije)? // Rad Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. 1957. Knj. 311. S. 301-310.

Racki, Franjo. Nutarnje stanje Hrvatske prije XII. stoljeca // Rad Jugoslavenske akademije znanosti I umjetnosti. 1884. Knj. 70. S. 153-190; 1888. Knj. 91. S. 125-180.

Rapanic, Zeljko. Hrvatska u doba kneza Branimira // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 1993. Sv.16. S. 13-28.

Ronin, Vladimi Karlovich. Gramota Tassilo III Kremsmjunsterskomu monastyrju // Svod drevnejshih pis’mennyh izvestij o slavjanah. T. ІІ (VII-IX vv.) / Sostaviteli: Ivanov, Sergej Arkad’evich; Litavrin, Gennadij Grigor’evich; Ronin, Vladimir Karlovich; Otv. red. Litavrin, Gennadij Grigor’evich. Moskva: Izdatel’skaja firma «Vostochnaja literatura» RAN, 1995. S. 429-434.

Ronin, Vladimir Karlovich. Annaly korolevstva frankov // Svod drevnejshih pis’mennyh izvestij o slavjanah. T. ІІ (VII-IX vv.) / Sostaviteli: Ivanov, Sergej Arkad’evich; Litavrin, Gennadij Grigor’evich; Ronin, Vladimir Karlovich; Otv. red. Litavrin, Gennadij Grigor’evich. Moskva: Izdatel’skaja firma «Vostochnaja literatura» RAN, 1995. S. 464-479.

Ronin, Vladimir Karlovich. Politicheskaja organizacija slavjan Central’noj Evropy i ih otnoshenija s zapadnymi sosedjami v VII - nachale IX v. // Jetnosocial’naja i politicheskaja struktura rannefeodal’nyh slavjanskih gosudarstv i narodnostej / Otv. red. Litavrin, Gennadij Grigor’evich. Moskva: Nauka, 1987. S. 83-97.

Ronin, Vladimir Karlovich. Slavjanskaja politika Ljudovika Blagochestivogo: 814-829 gg. // Iz istorii jazyka i kul’tury stran Central’noj i Jugo-Vostochnoj Evropy / Otv. red. Vinogradov, Vladlen Nikolaevich. Moskva: Nauka, 1985. S. 5-33.

Ronin, Vladimir Karlovich. Svetskie biografii v karolingskoe vremja: «Astronom» kak istorik i pisatel’ /I Srednie veka. 1983. Vyp. 46. S. 165-183.

Segvic, Kerubin. Gotsko podrijetlo Hrvata i kako nastade Hrvatska / Preveo i priredio Vlado Nuic. Split: HKD Napredak, 1997. 132 s.

Shinakov, EvgenijAleksandrovich. Obrazovanie Drevnerusskogo gosudarstva: Sravnitel’no-istoricheskij aspekt. 2-e izd., ispr. i dop. Moskva: Izdatel’skaja firma «Vostochnaja literatura» RAN, 2009. 477 s.

Sidorov, Aleksandr Ivanovich. Otzvuk nastojawego: Istoricheskaja mysl’ v epohu karolingskogo vozrozhdenija. Sankt-Peterburg: Izdatel’skij centr «Gumanitarnaja Akademija», 2006. 352 s.

Simoni, Katica. Neobjavljeni okovi i jezicci nakitnog stila Blatnica iz Arheoloskog muzeja u Zagrebu /I Vjesnik Arheoloskog muzeja u Zagrebu. Zagreb, 1986. Vol. XIX. S. 217-228.

Sisic, Ferdo. Povijest Hrvata u vrijeme narodnih vladara. Pretisak izdanja iz 1925. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske, 1990. 749 s.

Smiljanic, Franjo. O polozaju i funkciji zupana u hrvatskim srednjovjekovnim vrelima od 9. do 16. stoljeca /I Povijesni prilozi. Zagreb, 2007. Sv. 33. S. 33-102.

Smiljanic, Franjo. Prilog proucavanju zupanijskog sustava sklavinije Hrvatske // Etnogeneza Hrvata I Ur. Neven Budak. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 178-192.

Smirnov, Ivan Nikolaevich. Ocherk istorii Horvatskogo gosudarstva do podchinenija ego ugorskoj korone. Kazan’: Universitetskaja tipografija, 1879. 128 s.

Smith, Julia. Confronting identities: The rhetoric and reality of a Carolingian frontier // Integration und Herrschaft. Ethnische Identitaten und soziale Organisation im Fruhmittelalter / Hrsg. von Walter Pohl und Maximilian Diesenberger. Wien: Verlag der Osterreichischen Akademie der Wissenschaften, 2002. S. 168-182.

Sokol, Vladimir. Arheoloska bastina i zlatarstvo // Hrvatska i Europa: Kultura, znanost i umjetnost. Sv. I: Srednji vijek — rano doba hrvatske kulture / Ur. Ivan Supicic, Josip Bratulic. Zagreb: Hrvatska akademija znanosti i umjetnosti: AGM d.d., 1997. S. 116-146.

Sokol, Vladimir. Hrvatska srednjovjekovna arheoloska bastina od Jadrana do Save. Zagreb: Golden marketing - Tehnicka knjiga, 2006. 335 s.

Sokol, Vladimir. Panonija i Hrvati u 9. stoljecu // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 1990. Sv. 14. S. 193-195.

Sokol, Vladimir. Starohrvatska ostruga iz Brusana u Lici. Neki rani povijesni aspekti prostora Like — problem banata // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 2008. Sv. 23. S. 183-197.

Sokol, Vladimir. Zapadno zdanje i njegova pogrebna funkcija u crkvi sv. Marije u Biskupiji // Zbornik o Luji Marunu. Zbornik radova sa Znanstvenog skupa o fra Luji Marunu u povodu 150. obljetnice rodenja (1857.-2007.), Skradin - Knin, 7.-8. prosinca 2007. / Ur. Zeljko Tomicic, Ante Uglesic. Sibenik; Zadar; Zagreb, 2009. S. 159-168.

Stih, Peter. K polemiki o vprasanju casa prihoda Hrvatov // Zgodovinski casopis. 1989. Letnik 43. S. 111-117. Stih, Peter. Karantanija = stara domovina Hrvatov? // Zgodovinski casopis. 1987. Letnik 41. S. 529-549. Stih, Peter. Novi pokusaji rjesavanja problematike Hrvata u Karantaniji // Etnogeneza Hrvata / Ur. Neven Budak. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 122-139.

Suic, Mate. Marafor - Maricus - Zupan // Izdanja Hrvatskog arheoloskog drustva. Zagreb, 1992. Sv. 15: Arheoloska istrazivanja u Kninu i Kninskoj krajini. S. 51-53.

Suic, Mate. Ocjena radnje L. Margetica «Konstantin Porfirogenet i vrijeme dolaska Hrvata» // Zbornik Historijskog zavoda Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Zagreb, 1977. Vol. 8. S. 89-100.

Tomicic, Zeljko. Arheoloska slika ranoga srednjeg vijeka na prostoru medurijecja Drave, Dunava i Save // Hrvati i Karolinzi. Dio I: Rasprave i vrela. Split: Muzej hrvatskih arheoloskih spomenika, 2000. S. 142-161.

Trestik, Dusan. Krest ceskych kmzat roku 845 a christianizace Slovanu // Cesky casopis historicky. 1994. Roc. 92. S. 423-459.

Trestik, Dusan. Vznik Velke Moravy. Moravane, Cechove a stredm Evropa v letech 791-871. Praha: NakladatelsM Lidove noviny, 2001. 384 s.

Trzheshtik, Dushan. Vozniknovenie slavjanskih gosudarstv v Srednem Podunav’e // Rannefeodal’nye gosudarstva i narodnosti (juzhnye i zapadnye slavjane VI-XII vv.) / Otv. red. Litavrin, Gennadij Grigor’evich. Moskva: Nauka, 1991. S. 69-86.

Trzheshtik, Dushan. Sredneevropejskaja model’ gosudarstva perioda rannego Srednevekov’ja // Jetnosocial’naja i politicheskaja struktura rannefeodal’nyh slavjanskih gosudarstv i narodnostej / Otv. red. Litavrin, Gennadij Grigor’evich. Moskva: Nauka, 1987. S. 124-133.

Trzheshtik, Dushan; DostalB. Velikaja Moravija i zarozhdenie Cheshskogo gosudarstva // Rannefeodal’nye gosudarstva i narodnosti (juzhnye i zapadnye slavjane VI-XII vv.) / Otv. red. Litavrin, Gennadij Grigor’evich. Moskva: Nauka, 1991. S. 87-106.

Vawenko, Jeduard Dmitrievich. «Hazarskaja problema» v otechestvennoj istoriografii XVIII-XX vv. Sankt-Peterburg: Izdatel’skij dom Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta, 2006. 194 s.

Vinski, Zdenko. Glose uz dvije novije knjige o proslosti Slavena // Starohrvatska prosvjeta. Ser. III. Split,

1986. S. 195-230.

Vinski, Zdenko. Rani srednji vijek u Jugoslaviji od 400. do 800. godine // Vjesnik Arheoloskog muzeja u Zagrebu. Ser. III. Zagreb, 1971. Br. 5. S. 47-74.

Vul’f, Larri. Izobretaja Vostochnuju Evropu: Karta civilizacii v soznanii jepohi Prosvewenija / Per. s angl. I. Fedjukina. Moskva: Novoe literaturnoe obozrenie, 2003. 560 s.

Miscellanea

Wolfram, Herwig. Razmatranja o Origo gentis // Etnogeneza Hrvata / Ur. Budak, Neven. Zagreb: Nakladni zavod Matice hrvatske: Zavod za hrvatsku povijest Filozofskog fakulteta, 1995. S. 40-53.

Zhivkovih, Tibor. Juzhni Sloveni pod vizantijskom vlashhu 600-1025. 2. izd. Beograd: Chigoja shtampa,

2007. 499 s.

Zivkovic, Tibor. Constantine Porphyrogenitus’ Kastra oikoumena in the Southern Slavs Principalities // Istorijski chasopis. 2008. Kft. 57. S. 9-28.

Zupanic, Niko. Bela Srbija // Narodna starina. Zagreb, 1922. Knj. II. Br. 2. S. 107-118.

Eirkovih, Sima. «Nase^eni gradovi» Konstantina Porfirogenita i najstarija teritorijalna organizacija /I Zbornik radova Vizantoloshkog instituta. 1998. Kft. 37. S. 9-32.