CC BY
26
ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ УЧАСТИЯ ТАТАРАСТАНА В ОБСУЖДЕНИИ И ПРИНЯТИИ КОНСТИТУЦИИ РФ
(по материалам республиканской периодической печати)
А.В. ГОЛЫШЕВА,
соискатель кафедры истории и политологии Российского государственного университета туризма и сервиса
23.00.04 - Политические проблемы международных отношений,
глобального и регионального развития 12.00.02 -Конституционное право; муниципальное право
Аннотация. 1993 г. ознаменовался бурными политическими событиями для России, среди которых особо следует выделить принятие Конституции РФ. Политическая позиция руководства Татарстана, направленная на заключение двустороннего договора с Россией, обусловила негативное отношение к проекту основного закона, по которому республика получала статус субъекта Федерации. Итогом противостояния Москвы и Казани стало заключение двустороннего договора 15 февраля 1994 г. о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между Россией и Татарстаном.
Ключевые слова: исторический аспект, Россия, Татарстан, проект, конституция, договор, государство, республика, субъект, ассоциированный член.
POLITICAL AND LEGAL ASPECTS OF PARTICIPATION OF TATARASTAN
IN DISCUSSIONS AND DECISION OF CONSTITUTION OF RUSSIA (BASED ON MATERIALS OF THE REPUBLICAN PERIODICALS)
A.V. GOLYSHEVA, competitor of the Department of History and Russian Politics of State University of Tourism and Service
Annotation. 1993 was marked by stormy political events in Russia, including notably the adoption of the new Russian Constitution. The political position of the leadership of Tatarstan, to conclude a bilateral treaty with Russia, has led to sharply negative attitude to the draft Basic Law, to which the Republic received the status of the subject of the Russian Federation. The result of confrontation between Moscow and Kazan was the conclusion of a bilateral treaty on Feb. 15, 1994 on the Delimitation of Jurisdictional Subjects and Mutual Delegation of powers between the Russian Federation and Tajikistan.
Key words: historical aspects, Russia, Tatarstan, draft, constitution, treaty, state, republic, subject, Associate Member.
Конец 1980-х — начало 1990-х гг. ознаменовался процессом обретения национальной независимости союзными республиками в составе СССР и суверенизацией национальных автономией РСФСР. Отмежевание союзных республик от союзного центра шло параллельно с дезинтеграционными процессами в России. Содержанием последних стал отказ некоторых национальных республик (Татарстана, Чечни) от подписания Федеративного договора с Россией. Особый интерес представляет позиция политического руководства Татарии, которая изначально была ориентирована на выстраивание отношений как с СССР, так и с РСФСР в качестве равноправного субъекта. С 1990 по 1991 г. оба центра — союзный и российский стремились сконструировать отношения с входящими в их состав национальными автономиями на договорных началах, в основе которых лежали положения
о разграничении полномочий между центральными властями и субъектами. После распада СССР позиция Татарстана осталась неизменной — выстраивание отношений с Россией на основе равноправного двустороннего договора.
Основные положения Конституции Татарстана — путь выстраивания особых отношений с Россией. 6 ноября 1992 г. на XII сессии Верховного Совета Республики Татарстан была принята Конституция Республики Татарстан. Президент М. Шаймиев отметил, что республиканская «Конституция — первая в нашей истории, идущая от интересов республики. Она создавалась не по чьей-либо указке, а базировалась на волеизъявлении народа, выраженном в Декларации и на референдуме 21 марта 1992 года».
12 декабря 1992 г. был опубликован текст Конституции Республики Татарстан. В гл. 1 «Общественно-
политическая система» разд. I «Основы государственного и общественного строя Республики Татарстан» был определен государственно-правовой статус Татарстана как «суверенного демократического государства, выражающего волю всего многонационального народа республики. Суверенитет и полномочия государства исходят от народа». Государственный суверенитет был провозглашен «неотъемлемым качественным состоянием Республики Татарстан». В разд. III «Государственное устройство Республики Татарстан» зафиксировано право Татарстана самостоятельно определять свой государственно-правовой статус, решать вопросы политического, экономического, социально-культурного строительства. Законы Татарстана обладают верховенством на всей ее территории, если не противоречат международным обязательствам Татарстана (ст. 59).
В ст. 61 Конституции Республики Татарстан зафиксировано положение, в соответствии с которым Татарстан был провозглашен «субъектом международного права, ассоциированный с Российской Федерацией — Россией на основе договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения».
После принятия Конституции Республики Татарстан позиция руководства Татарстана по принятию Конституции РФ заключалась в юридическом оформлении на конституционном уровне договорно-правовых отношений между Россией и Татарстаном.
Историко-политический процесс обсуждения проекта Конституции РФ. Концепция «ассиметричной» федерации. Большинство депутатов Верховного Совета Татарстана высказывались против участия представителей от республиканского парламента в выработке Конституции РФ, и 17 мая 1993 г., в день открытия очередной сессии представительного органа, были против участия в рассмотрении проекта. Однако выступление М. Шаймиева переломило ситуацию в пользу сторонников участия представителей республики в разработке Конституции РФ. Он отметил, что будет «последовательно отстаивать позиции Татарстана и других республик по проблемам государственного устройства федерации, конституировании взаимоотношений России и Татарстана»1.
В формально-юридическом плане выстраивание государственно-правовых взаимоотношений между Москвой и Казанью, по мнению политических лидеров Татарстана, должно было воплотиться во введение соответствующих норм в текст Конституции РФ. Так, председатель Верховного Совета Республики Татарстан Ф.Х. Мухаметшин, выступая на XVI сессии республиканского парламента 24 мая 1993 г., отметил, что Татарстан примет тот проект основного закона, который отразит произошедшие в республике политические и социальные перемены: «Первым шагом в этом направлении могло бы явиться скорейшее признание со стороны федеральных органов Российской
Федерации нового государственного статуса Республики Татарстан и включения в проект новой Конституции Российской Федерации отдельного положения о договорно-конституционных отношениях на основе ассоциации, закрепленных в Договоре, двусторонних отношениях»2.
Кроме того, Ф.Х. Мухаметшин подверг критике проект Конституции РФ, который не предусматривал права свободного выхода из нее государственных образований, входящих в ее состав: «Демократическое государство, тем более федеративное, каким является Россия, должно конституционно закрепить для составляющих ее государственных образований право добровольного вхождения в состав федерации и свободного выхода из нее. Опубликованные проекты не предусматривают такого механизма, что является отступлением, явным шагом назад в создание правового общества»3.
В риторике татарского руководства прослеживалось стремление придать российской государственности конфедеративный территориально-административный статус, предусматривающий право выхода из состава России. Политическая воля руководства Татарстана нашла свое юридическое воплощение в постановлении Верховного Совета Республики Татарстан от 25 мая 1993 г. «Об отношении к проектам новой Конституции Российской Федерации — России», в котором было отмечено: «Считать необходимым официальное признание со стороны федеральных органов власти Российской Федерации — России статуса суверенного государства Республики Татарстан и включения в проект новой Конституции Российской Федерации — России отдельного положения о договорно-конституционных отношениях между Республикой Татарстан и Россией».
Позиция властей Татарстана о необходимости кон-ф едеративно-государственных отношений с Россией отразилась в выступлениях представителей татарской интеллигенции со страниц ведущих периодических изданий Татарии. Так, И. Тагиров, отстаивал необходимость структурирования отношений России и Татарстана как равноправных субъектов признанием республики в качестве субъекта международного права, и подчеркивал, что «области России могли бы иметь закрепленные в Конституции широкие права, дающие им возможности для экономического и культурного строительства со своими соседями. И не только с ними, но и с иностранными государствами». В республике существует две точки зрения на проект Конституции РФ. Одна заключается в том, чтобы не принимать участия в конституционном процессе. Другая позиция настаивает на том, чтобы добиваться особых ассоциированных отношениях между Россией и Татарстаном, вытекающих из договора, положения о котором были прописаны в Конституции Республики Татарстан4.
Политическое руководство Татарстана в лице Президента М.Ш. Шаймиева последовательно отстаива-
ло необходимость создания обновленной федерации на основе добровольного волеизъявления составляющих ее субъектов. При этом лидер Татарии в выступлении на сессии Верховного Совета РФ подчеркивал, что соглашение субъектов Федерации должно опираться только на те юридические документы, которые отражают их интересы. Таковым, по его мнению, должен являться Федеративный договор для субъектов, которые его подписали, «а в случае с Татарстаном — Конституция Республики Татарстан, в которой определена формула договорных отношений с последующим конституированием согласно постановлению Верховного Совета о введении в действие нашей Конституции»5. Татарстан настаивал на введение в Конституцию РФ права народа на самоопределение. Однако это положение после его введения было ограничено положением о праве на самоопределение в территориальных границах России. По мнению лидера Татарстана, в проекте Конституции РФ существовали положения, призванные закрепить правовой статус республики. Таковыми являлись примечания к ст. 10 и положения ст. 61 Конституции РФ, в которых подчеркивалась необходимость учета особого статуса отдельного субъекта Федерации.
Однако идеи политического истеблишмента Татарстана об ассоциативном выстраивании отношений между республикой и Россией не получили юридического оформления, в связи с чем при окончательном принятии проекта делегация республики отказалась принимать участие в его обсуждении. Председатель Верховного Совета Республики Татарстан Ф.Х. Мухаметшин отметил, что «мы были вынуждены прекратить свою работу на этом совещании... чтобы потом избежать упреков в том, что данный проект был разработан с участием Татарстана». Мухаметшин в дополнение тезиса Шаймиева о добровольном учреждении федерации, входящими в нее членами, выдвинул тезис об «ассиметричной, мягкой федерации», которая учреждается снизу, и «каждый субъект берет на себя столько полномочий, сколько в состоянии осуществить». «Жесткая» модель федерации для Татарстана является неприемле-мой6. Модель построения «гибкой, ассиметричной» федерации, по мнению спикера Татарии, должна выглядеть следующим образом. Республики признаются суверенными государствами. После этого они самостоятельно решают, как распорядиться своими прерогативами. Одни республики согласятся с набором предоставленных правомочий, другие сочтут, что их слишком много, третья группа (Татарстан, Саха — Якутия, Башкортастан, Чечня) потребую расширения своей компетенции7.
В августе 1993 г. в Татарстане прошла научно-практическая конференция «Федерализм — глобальное и российское измерение», на которой Председатель Верховного Совета Татарстана выступил с докладом «К новой, полноценной федерации».
В нем содержалась развернутая концепция «мягкой, ассиметричной федерации». По мнению Ф.Х. Муха-метшина, в основе национально-государственного устройства СССР лежало неравноправное положение субъектов, входивших в ее состав: «Одни республики, став союзными, смогли сохранить лишь часть своих прав. Автономии же, оставшись в составе урезанной России, приобрели чисто номинальный государственный статус»8. В дальнейшем наблюдалась тенденция к урезанию прав автономных образований в составе России.
Легитимной основой взаимоотношений между Россией и Татарстаном, по мнению Ф.Х. Мухамет-шина, должен стать договор, который соответствует положениям ст. 61 Конституции Республики Татарстан. Татарстан не должен в одностороннем порядке передавать какие-либо полномочия России. Отношения должны строиться исключительно на равноправной основе. Следовательно, не допустимым является указание в Конституции РФ на то, что Татарстан является частью России, ибо хорошо известно, что часть не может быть равной целому. Для подлинного равноправия необходимо, чтобы договор заключался между самостоятельными целостностями». Двусторонний договор должен определить «степень союз-ности» между сторонами. Отношения между Россией и Татарстаном должны являть собой «новый тип взаимодействия наших государств. основываться на незыблемости принципов реального, а не формального полноправия9.
Политические идеи руководства Татарии в отношении будущей модели взаимоотношений с Россией выходили далеко за рамки двустороннего формата договаривающихся субъектов. Политические руководители Татарстана предложили модель будущего устройства России, в основе которой лежала конфедеративная модель устройства федерации. Так, по мысли Ф.Х. Мухаметшина, все субъекты будущей федерации независимо от размеров, численности населения, территориально-административного статуса, экономического потенциала являлись полноправными суверенными государствами. Все субъекты первоначально на добровольной основе должны были передать определенный объем полномочий и предметов ведения центру. Вектор процесса делегирования полномочий обозначен Мухаметшиным формулой «снизу-вверх», что означает добровольную передачу субъектами определенного ими объема государственно-правовых полномочий: «Субъекты федерации выступают источниками образовавшейся федерации и ее суверенитета»10.
Доминирующими отношениями внутри России между составляющими ее субъектами должны были стать координационные отношения вместо отношений соподчинения. Федерация не должна вести к ограничению суверенитета составляющих ее субъектов. «Главная цель объединения в единое федеративное
государство, — отмечал Ф.Х. Мухаметшин, — не установление подчиненности учредителей друг другу, а обеспечение более эффективного их функционирования и развития». Каждый субъект, входящий в состав России, должен сохранить свои специфические политико-правовые черты. «Для национальных республик, — указывал он, — это качество суверенной государственности, для административно-территориальных единиц, не обладающих государственной суверенностью — качество учредителя федерации». «Ассиметричность» России трактовалась как дифференцированный подход к передаче полномочий субъектами центру в зависимости от их уровня развития. «Могут ли быть, — спрашивал Мухаметишин, — одинаковыми права у Карелии и Якутии, у Нижнего Новгорода и Республики Марий Эл? Безусловно! Однако права и полномочия (особенно экономические), передаваемые федеральным властям, будут, конечно же, разными. Они и сейчас фактически разные, только никто не хочет этого признавать»11.
Татарские лидеры обосновывали необходимость добровольности объединения субъектов в федерацию историческими фактами. Советник Президента Республики Татарстан Р. Хакимов призывал обратиться к политическим актам 1918 г., «когда образовывалась Российская Федерация, непредвзято осмыслить их, и тогда можно естественным путем прийти к формированию федерации как добровольного союза, объединения ее субъектов»12.
Представители политической элиты Татарии выступали против проекта Конституции РФ, который не отражал политической позиции Татарстана по поводу оформления договорно-конституционных отношений с Россией. Вице-президент Республики Татарстан В. Лихачев отмечал, что главными недостатками проекта Конституции РФ являлось отсутствие, во-первых, принципа добровольности при создании федерации; во-вторых, дефиниции федерации; в-третьих, определения субъекта федерации. «И, наконец, одним из крупнейших недостатков я считаю, отсутствие закрепления за республиками статуса государств... Кроме того, право народов на самоопределение не обозначено как принцип построения федерации, что вызывает, мягко говоря, некоторое недоумение». Эта формулировка позволила бы республикам и другим субъектам повысить свой государственно-правовой статус, а также дать «право на изменение характера отношений с центральными органами власти»13.
Ф.Х. Мухаметшин, выступая с докладом по поводу годовщины принятия Конституции Республики Татарстан, отметил, что у проекта Конституции РФ мало шансов быть принятым на референдуме Татарстана14.
Позиция Татарстана по отношению к проекту Конституции РФ стала знаковой для ряда автономных республик, которые усмотрели в ней возможность
повысить свой государственно-правовой статус. Так, вице-президент В. Лихачев отметил, что «руководители некоторых республик, хотели бы, судя по ряду признаков, чтобы Татарстан стал их лидером в достижении максимальной государственной самостоя-тельности»15.
Политические заявления руководителей Татарии по проекту Конституции РФ нашли свое выражение в решениях государственных органов власти. Так, 17 мая 1993 г. на открытии сессии Верховного Совета Татарстана большинство депутатов отказалось обсуждать проект Конституции РФ. Негативное отношение руководства Татарии к проекту Конституции РФ отразилось в политико-правовом акте — постановлении Верховного Совета Республики Татарстан от 26 ноября 1993 г., в котором отмечалось, что:
Ф проект Конституции РФ, представленный Президентом РФ на всенародное голосование (референдум), не отражает последовательной позиции Татарстана в демократическом преобразовании федеративного устройства России;
Ф считать целесообразным закрепить в проекте Конституции РФ статус Республики Татарстан с учетом законодательной инициативы Республики Татарстан, вытекающей из итогов республиканского референдума 21 марта 1992 г. и ст. 61 ее Конституции. «Республика Татарстан — суверенное государство, субъект международного права, ассоциированный с Российской Федерацией — Россией на основе Договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения».
Советник президента Татарстана Р. Хакимов заявил, что проект Конституции РФ носит унитарный характер, поскольку федерация должна создаваться снизу вверх на основе добровольного волеизъявления субъектов. Конституционный процесс в России направлен на создание нового государства. Однако Татарстан в соответствии с положениями собственной Конституции является суверенным государством и поэтому «не может участвовать в госстроительстве РФ»16.
Президент Республики Татарстан М.Ш. Шаймиев 1 декабря 1993 г. отметил, что готовящийся к принятию проект — это «конституция унитарного государства, декоративно оформленная под федерацию, и об этом тоже надо честно и открыто говорить и не пытаться преподносить проект как документ демократического федерализма»17.
Позиция руководства Татарстана во многом совпадала с общественным мнением жителей республики, которые 12 декабря 1993 г. бойкотировали выборы в Федеральное Собрание РФ и референдум по проекту Конституции РФ. На избирательные участки явилось 13,8%. Заместитель премьер-министра Республики Татарстан И.К. Хайруллин отметил, «что выборы в Федеральное Собрание РФ и референдум по Конституции РФ не состоялись ни в одном из округов Республики Татарстан»18.
По мнению Ф.Х. Мухаметшина, позиция большинства населения республики была обусловлена тем, что они «не увидели в проекте нового основного закона РФ юридического закрепления инициатив нашей республики, ее Президента, парламента и правительства по демократическому переустройству Российской Федерации». Главную причину игнорирования референдума и выборов Мухаметшин усмотрел в том, что из проекта Конституции РФ было исключено положение о суверенности республик — государств. «Они увидели в этом не что иное, как возврат к временам авторитаризма и усиления диктатуры центра»19.
Двусторонний договор между Россией и Татарстаном: государственно-правовой и исторический компромисс между сторонами. В период 1990—1993 гг. Татарстан занимал негативную политическую позицию по отношению к политико-правым и государственным инициативам, исходившим от центра. Руководство республики не пошло на подписание Федеративного договора, отказалось от участия в обсуждении проекта Конституции РФ на завершающем этапе обсуждения и последовательно настаивало на выстраивание особых, договорных отношений с Россией в качестве ассоциированного с ней государства. Конституции РФ и Республики Татарстан создавали легитимное поле для структурирования отношений между центром и республикой, основанных на взаимном делегировании полномочий. Об этом, в частности, говорил министр по делам национальностей С. Шахрай, отвечая на вопрос: «Как будут уживаться две Конституции — РФ и Республики Татарстан?». «Договор о разграничении предметов ведения и полномочий, — отмечал он, — единственная возможность снять противоречия двух Конституций. Потому что и в Конституции Татарстана такой договор упомянут, и Конституция РФ прямо предусматривает его заключение». Его предметом является не «особый статус Татарстана, а узкая сфера правового регулирования — разграничение предметов ведения и полномочий, взаимное их делегирование — это есть высшее проявление суверенности»20.
15 февраля 1994 г. был подписан Договор между Россией и Татарстаном «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан». Подписание Договора сторонами стало возможным благодаря консенсусу по формулировкам его статей. Так, Президент РФ Б.Н. Ельцин отметил, что «в преамбуле документа записано, что Республика Татарстан как государство объединено с Российской Федерацией Конституцией РФ, Конституцией РТ и Договором о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий. Республика Татарстан участвует в международных и внешнеэкономических отношениях».
Текст Договора был опубликован 17 февраля 1994 г. в центральной республиканской газете «Республика Татарстан». Этот документ стал беспрецедентным политико-правовым актом, не имеющим аналогов в национальной и международной юридической практике. Договор подвел черту под конституционным процессом начала 1990-х гг., в котором находилась республика, и установил новый уровень отношений между Россией и Татарстаном. Была структурирована новая модель взаимоотношений между центром и одним из ее субъектов.
М.Ш. Шаймиев отметил, что «договор юридически закрепил фактически пройденный Татарстаном путь становления государственности. Это реальность, с которой нельзя не считаться. Он не имеет аналогов в международной юридической практике, и его нельзя оценивать с позиций традиционной мысли: вошел Татарстан в состав России или нет. Мы предложили новый тип отношений с Москвой, новую модель построения федерации — как добровольный союз. Российская Федерация будет развиваться своим путем, не традиционным». Характер отношений между Россией и Татарстаном был определен Шаймиевым как симметричный, поскольку в нем были определены перечни исключительных полномочий России, республики и предметов совместного ведения21.
Таким образом, процесс принятия Конституции Республики Татарстан шел с опережением аналогичных событий в России. Основной закон республики был принят раньше его общероссийского аналога, что привело к усилению влияния татарской политической элиты в лице Шаймиева, Мухаметшина, Сабирова, Лихачева среди населения республики, выступавшей против участия Татарии в принятии Конституции РФ и юридическом оформлении двусторонних отношений на основе равноправного двустороннего договора. В качестве идеологического обоснования необходимости оформления договорных отношений была выдвинута концепция «ассиметричной» федерации, в соответствии с которой за основу федеративного устройства государства предлагалось положить принцип объединения «снизу-вверх», т.е. объединение субъектов в федеративное государство на основе добровольного делегирования некоторых полномочий.
По сути, речь шла о трансформации России из федерации в конфедерацию, так как будущее объединение предполагало не только добровольный вход, но и выход из ее состава. При этом объем переданных полномочий субъектами центру должен различаться в зависимости от их уровня социально-экономического развития, исторических, геополитических и иных факторов. Неприятие руководством республики федерального конституционного проекта привело к его жесткой критике в республиканской периодической печати, формированию негативного общественного мнения и как следствие отрицательным результатам референдума по вопросу его принятия.
Концепция «ассиметричной», мягкой федерации была неприемлема для центра, который отверг идеи Татарстана при обсуждении и принятии конституционного проекта, но пошел на компромисс с его политическим руководством. 15 февраля 1994 г. был заключен двусторонний Договор между Россией и Татарстаном о взаимном делегировании полномочий. Это соглашение стало итогом взаимных уступок Москвы и Казани, так как Конституция РФ была упомянута в качестве легитимной основы объединения с Россией наряду с Конституцией РФ и Договором о разграничении предметов ведения.
Конституционный опыт Татарстана по мягкому интегрированию в единое федеративное пространство уникален тем, что республика получила ассоциированный статус в составе России, промежуточный между федеративным и конфедеративным правовым положением субъекта. Татарстан получил по договору значительно больший объем полномочий по сравнению с другими автономными республиками. В то же время прямое указание в договоре об объединении с Россией на основе Конституции РФ исключила возможность выхода его из состава России.
1 Сов. Татария. 1993. № 100, 101.
2 Сов. Татария. 1993. № 103, 104.
3 Там же.
4 Сов. Татария. 1993. № 132-133.
5 Сов. Татария. 1993. № 142-143
6 Сов. Татария. 1993. № 144.
7 Сов. Татария. 1993. № 147-148.
8 Республика Татарстан. 1993. № 180.
9 Там же.
10 Там же.
11 Там же.
12 Известия Татарстана. 1993. № 125.
13 Известия Татарстана. 1993. № 96.
14 Республика Татарстан. 1993. № 22315 Известия Татарстана. 1993. № 125.
16 Известия Татарстана. 1993. № 146.
17 Республика Татарстан. 1993. № 241.
18 Республика Татарстан. 1993. № 250.
19 Республика Татарстан. 1993. № 25220 Вечерняя Казань. 1994. № 25.
21 Республика Татарстан. 1994. № 36.
224.
253.
ПРАВОВЫЕ И ФАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ POSSESSIO В СИСТЕМЕ РИМСКОГО ЧАСТНОГО ПРАВА В I—III ВВ.
М.А. ГОРБУНОВ,
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства
и права Российской правовой академии Минюста РФ
12.00.01 - Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
Аннотация. Анализируются правовые и фактические аспекты possessio (владения) в системе римского частного права в I—III вв. Конструкция possessio в системе римского частного права решало три круга вопросов: устраняло произвол третьих лиц по отношению к вещи; разрешало конфликты между собственником и фактическим обладателем вещи; определяло принадлежность вещи при отсутствии у нее собственника. В каждом из этих случаев огромное практическое значение имело определение вида владения (genera possessionum) того или иного лица.
Ключевые слова:владение, объективное и субъективное владение, выделение незаконного или неправомерного владения, правовое основание владения
LEGAL AND FACTUAL ASPECTS «POSSESSION» IN THE SYSTEM OF ROMAN PRIVATE LAW IN I-III CENTURIES A.D.
M.A. GORBUNOV
PhD in Law, Associate Professor, Theory and History of State and LawCathedra Russian Law Academy, Ministry of Justice of Russian Federation
Annotation. This article examines the legal and factual aspects of «possessio» (ownership) in the system of Roman private law in I—III centuries A.D. It is concluded that the design of «possessio» in the system of Roman private law solved three ranges of questions: eliminated the arbitrariness of third parties in relation to the thing; resolved conflicts between the owner and the beneficial owner of the thing; defined the ownership of the thing in the absence of its owner. In each of these cases the determination of the kind of ownership (genera possessionum) had the great practical significance.
Key words:Possessio, corpus possessionis, animus possessionis, animus tenendi, ius singularum, iniustum possessionis, causa possessionis, genera possessionum
