ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ КОНТЕКСТ ПРЕЗИДЕНТСКИХ ВЫБОРОВ 2013 ГОДА В ИРАНЕ Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

ЭТАЖИ ДЕМОКРАТИИ

Политико-правовой контекст президентских выборов 2013 года в Иране

Юлия Свешникова

После президентских выборов 14 июня 2013 года и прихода к власти умеренных политиков по главе с бывшим переговорщиком по ядерной программе Хасаном Рухани аналитики заговорили о перспективах международной «разрядки» вокруг иранского ядерного вопроса и внутриполитических изменений в самом Иране. Избрание умеренного политика на этот пост не является предвестником структурных изменений в системе и говорит о частичной смене политического курса в целях ослабления внешнего давления для снятия напряжения внутри страны. Духовный лидер, поддерживаемый невыборными органами духовной власти, по-прежнему остается самым сильным институтом в системе. Система при этом сохраняет фракционное деление, обеспечивающее ей гибкость в реагировании на внешние вызовы. Восприятие внешних и внутренних угроз безопасности оказывает влияние на усиление тех или иных фракций в системе власти.

^ Выборы в Иране; иранская ядерная программа; исламская республика; система власти; Хасан Рухани

На первых этапах своего зарождения иранская послереволюционная система власти стала предметом интереса многих мусульманских мыслителей, обсуждавших, стоит ли следовать примеру государства, добившегося установления исламской республики. И хотя четкие предписания по поводу конструкции государственного устройства мусульманских сообществ не заложены в Коране и Сунне, идея создания исламского государства продолжает будоражить умы мусульманских философов.

Современная концептуализация «исламского государства» приписывается философу политического ислама индийского происхождения Абу аль-Аля Маудуди. Маудуди скончался в 1979 году, прожив всего несколько месяцев после свершения революции в Иране, не успев понаблюдать, как идеи ислам -ского государства в интерпретации аятоллы Хомейни и его сподвижников воплотятся в жизнь в форме теократической республики.

Государства Северной Африки, Персидского залива и Юго-Восточной Азии, осторожно проанализировав первый опыт ислам-

ской республики, предпочли дистанцироваться от Ирана, дабы избежать неожиданного «импорта исламской революции» в свои страны. Это объяснялось как чуждым преимущественно суннитским государствам принципом имамата и концепцией правления религиозного юриста (велаят-е факих), относящимися к джафаритскому толку фикха, так и геополитическими соображениями. Иран и в период правления шаха стремился играть роль регионального лидера, а после революции к историческим и геополитическим аргументам добавилась претензия на морально-духовное превосходство.

К президентским выборам 2013 года иранская система власти подошла в состоянии ослабления некоторых основных политических игроков, вновь обнаруживая нестыковки в гибридной религиозно-республиканской модели. Ряд внутренних и внешних факторов привел на президентский пост умеренного политика Хасана Рухани. Является ли это предвестником реформирования системы и изменения внешней политики, ведущей к разрешению ситуации вокруг иранской ядерной

программы, еще предстоит понять. До текущего момента система демонстрировала гибкость, когда нуждалась в сохранении, варьируя политическое влияние тех или иных игроков. Представляется, что, хотя выборы 2013 года и стали результатом значительного влияния ситуации вокруг ядерной программы Ирана, институциональные сдержки внутри страны не позволят иранскому государству пойти на беспрецедентное сближение с Западом, поскольку нарушение идеологического баланса и сдержанной политической изоляции поколеблет его «неприсоединенческую» концепцию и уничтожит ряд основ, на которые опирается государственный суверенитет. Тем более любопытно, как система отреагирует на смягчение образа Ирана на внешнеполитической арене.

Черты иранской системы государственной власти

К президентским выборам 2013 года иранская политическая система пришла, обладая рядом черт, заложенных как в момент создания исламской республики, так и на протяжении ее эволюции. Принцип велаят-е фа-кихх, означающий канонизацию власти общепризнанного, справедливого богослова-правоведа в качестве высшей духовной ин-станции2, со временем дополнился принципом предварительного отбора кандидатов, которые могут принимать участие в выборах (незарат-е эстесваби), реализуемым Наблюдательным советом. Изначально интерпретация концепции велаят-е факих аятоллы Хомейни в какой-то мере являлась шиитским переложением государства Платона, в котором верховный юрист заменяет собой платоновского философа. Но проблема, как всегда, не в конструкции, а в ее воплощении — никогда нет гарантии, что лидер будет нести в себе божественную искру и заряд абсолютной справедливости. Поэтому даже в теократической модели невозможно исключить создание институтов, выполняющих различные функции и обеспечивающих сдержки и противовесы друг другу и, хотя и в меньшей степени, духовному лидеру.

Однако, когда дело касается принятия политических решений, формальные процедуры и лица, избранные в рамках закона на свои должности, отходят на второй план перед лич-

ными, семейными связями, связями духовных лиц с коллегами по семинарии. Поэтому верховенство закона остается иллюзией. Так, аналитики отмечают, что институты, которые, например, могли бы обеспечить мирную смену власти в Иране, не функционируют3. Духовный лидер, или рахбар, обладает правом издавать указы, которые юридически стоят выше всех норм, устанавливаемых законодательными, исполнительными или судебными органами, и следование им является обязательным. Он также имеет право вмешиваться в законодательный процесс посредством механизма, именуемого «государственный порядок» (хокм-е хокумати), что отражает примат духовной власти над светской. Также духовный лидер участвует в формировании органов власти, в том числе контролирующих его деятельность, таких как Совет экспертов, обладающий правом отстранять рахбара от должности в соответствии со статьей 111 Конституции4. В силу этого их сдерживающая функция в отношении института рахбара практически теряет свое значение. Попытки оппозиционных активистов подвергнуть сомнению природу власти духовного лидера после президентских выборов 2009 года привели к тому, что консервативные элиты встали на защиту высшего института власти. Так, в ноябре 2009 года представитель духовного лидера в Корпусе стражей исламской революции (далее — КСИР) Моджтаба Зальнур заявил, что «в исламской системе должность и легитимность духовного лидера проистекает от Бога, Пророка и шиитских имамов, и дело обстоит не так, что люди наделяют лидера легитимностью и могут лишить его в любой момент, когда им захочется»5.

После революции 1979 года старые институты не были устранены полностью, но были дополнены системой-дублером, представляющей власть духовных лиц (рис. 1). А. Милани называет «насильственный брак» двух взаимоисключающих систем власти результатом искаженного хода революции6. Такая двойственная конструкция с сильным креном в сторону религиозно-политических органов изначально заложила в систему пороки, порождающие конфликты во взаимодействии ее элементов. Так, например, каждый из шести президентов с 1979 года имел публичные трения с духовным лидером, включая и нынешнего рахбара Али Хаменеи

рис. 1. Схема органов государственной власти в Иране с учетом их взаимосвязи

в его бытность Президентом при аятолле Хо-мейни. Именно в связи с обеспокоенностью духовенства тем, что светские органы могут усилиться в ущерб духовным во время президентства Абольхасана Банисадра, первого Президента Исламской Республики, был введен принцип предварительного отбора кандидатов, поскольку Президент обнаружил склонность к ведению самостоятельной от духовенства политики, а в Меджлис было избрано множество националистов и демократов. И несмотря на то что премьер-министр Банисадра Мехди Базарган сформировал правительство из людей, не принадлежащих к духовной среде, усилия другой, светской, опоры революции были нивелированы созданием и укреплением параллельной системы

институтов духовной власти. Последующая отмена поста премьер-министра также более четко определила место Президента в системе власти: согласно статье 60 Конституции, он, по сути, является главой исполнительной власти и не выполняет балансирующей функции между тремя ветвями власти. Уже при наличии развитой системы духовной власти Президент-реформист Хатами не смог в полной мере реализовать социальный запрос на ослабление цензуры и морально-нравственного давления внутри страны, равно как и воплотить свою концепцию «диалога цивилизаций», вызвав критику консерваторов за либеральные устремления. Неудачи были обусловлены в том числе сдержками системы, возвращающей любые политические дви-

жения в консервативное русло. И даже Махмуд Ахмадинежад со своей непримиримой риторикой в отношении внешней политики и внутренних дел фактически окончил свою популистскую политическую карьеру конфликтом с духовным лидером. Во время второго президентского срока Президент проявил своеволие, устранив ряд назначенцев рахба-ра с ключевых министерских постов, и был обвинен в светских настроениях из-за тесного контакта с главой президентской администрации Рахимом Машаи, взгляды и претензии на власть которого шли вразрез с планами духовного лидера и его окружения. Представляется, что эти и другие события вновь заставили властную элиту обеспокоиться сохранением собственной власти. Примечательно, что после возникновения разногласий между Президентом и духовным лидером в 2011 году Ахмадинежад был эффективно нейтрализован за счет системы неформальных связей, без применения процедуры импичмента, закрепленной в пункте 10 статьи 110 и реализуемой на основании статьи 89 Конституции. Отстраненный Президентом министр информации (один из ключевых министерских постов), человек духовного лидера Хейдар Мослехи был восстановлен на своем посту. Время и случаи, по которым Президент мог выступать в эфире государственных телеканалов, были ограничены. Из-за многочисленных обвинений членов команды Ахмадинежада в коррупции и возбужденных в соответствии с этим уголовных дел в общественном сознании укрепился образ Президента как виновника основных внутригосударственных проблем, в частности

экономических. В результате этой кампании Президент остался на своем посту фактически номинально. Так, несмотря на различные политические устремления иранских президентов и их принадлежность к различным политическим фракциям (табл. 17), система всегда так или иначе создавала трения между институтами президента и духовного лидера.

Парламент, Совет экспертов, Ассамблея по определению государственной целесообразности, Наблюдательный совет, КСИР и суды составляют институциональные опоры режима и на данный момент укомплектованы в основном консерваторами двух толков — ультраконсерваторами, или традиционалистами, и неоконсерваторами, укрепившими свои позиции с началом президентства М. Ахмадинежада в 2005 году. Но доминирование консерваторов не говорит о полной согласованности в принятии решений: по-прежнему на фоне консервативных элит существуют группы реформистов и технократов, что соответствует фракционному делению К. Шерилла8.

Однопалатный парламент (меджлис-е шорай-е эслами) также представлен в основном консерваторами, но является институционально более слабым, чем невыборный Наблюдательный совет и Аппарат духовного лидера9. Полномочие по ратификации международных соглашений, согласно статье 77 Конституции, дает Меджлису определенную власть над институтом президента, особенно в период столь важных международных переговоров, но всегда уступает усмотрению духовного лидера. Кроме того, полномочие по рекомендации отстранения Президента от власти, согласно статье 89 Конституции, тоже имеет свою долю влияния, но не имеет значения при наличии конструктивных отношений между духовным лидером и Президентом. На практике же Меджлис сталкивается с серьезными институциональными ограничениями и ослабляется отсутствием реальных партий, поскольку все коалиции создаются ad hoc, чаще только для участия в выборах. На духовного лидера обычно ложится ответственность по

Таблица 1

Президент Политическая ориентация Президента духовный лидер

Абольхасан Банисадр 1980-1981 годы (смещен с должности) политик светской ориентации Аятолла рухолла хомейни (1979-1989 годы)

Мохаммадали раджаи 2-30 августа 1981 года (погиб) консерватор

Али хаменеи 1981-1989 годы консерватор/технократ

Али-Акбар хашеми-рафсанджани 1989-1997 годы технократ Аятолла Али хаменеи (с 1989 года)

Мохаммад хатами 1997-2005 годы реформист

Махмуд Ахмадинежад 2005-2013 годы неоконсерватор

хасан рухани с 2013 года умеренный политик с опорой на технократов и реформистов

установлению баланса между различными неустойчивыми фракциями.

Особое место в иранской политике и системе власти занимает КСИР. По словам генерал-майора Мохаммадали Джафари, возглавляющего КСИР, этот орган не является только лишь военным, но также представляет собой политическую и культурную силу — настолько, насколько это необходимо для защиты исламского строя10. Могущество КСИР побудило его верхушку влиять на институциональную среду, меняя ее в соответствии со своими собственными соображениями. Бывшие его члены занимают посты в исполнительной власти и должности глав провинций, значительное количество мест в парламенте11. Формально действуя как гарант исламского строя, КСИР должен поддерживать в первую очередь духовного лидера и статус-кво, поскольку создан для того, чтобы охранять завоевания революции и исламский режим, на котором покоится и его собственная легитимность. Фактически действуя в интересах корпорации, КСИР поддерживает нужные ему политические фигуры и сдвиги в системе. Пока она стабильна и авторитет духовного лидера в личном качестве и в качестве института достаточно высок, КСИР будет стараться поддерживать легитимность рахбара и духовенства. КСИР также является одним из основных бенефициаров сохранения ядерных амбиций и умеренного экономического давления извне, так как экономические санкции позволяют ему сохранять монополию в экономике и оправдывать жесткую внутреннюю политику безопасности.

Примечательно, что после избрания Руха-ни министерство иностранных дел, как один из ключевых игроков в снижении международного напряжения вокруг Ирана, вновь вышло на первый план, потеснив Высший совет национальной безопасности (ВСНБ), который играл первую скрипку в период президентства Ахмадинежада. И хотя избрание политической линии в отношении ядерного вопроса, равно как и определение всей внешней политики, крайне централизовано и находится в руках рахбара12, команда технократов во главе с Рухани получила большой кредит доверия как со стороны духовного лидера, так и со стороны избирателей на осуществление планов по выходу из международного кризиса и улучшению ситуации в стране.

Обзор иранского политического спектра также раскрывает не только сложность политической среды, но и указывает на ее стабильность, подтверждая, что ни одна из фракций не поддержит радикальные перемены в иранской системе власти и тем более смену режима13. Высокая ценность личных связей, их приоритет перед профессиональной компетентностью и традиция запрета на публичную критику духовной власти укрепляют стабильность системы, несмотря на наличие различных фракций. «Более трех десятилетий истории демонстрируют, что руководители Исламской Республики, как многие лидеры где-либо еще, полностью озабочены сохранением режима и своей власти — в этой жизни, а не в будущей», — говорит представитель разведки США Поль Пиллар14. Эта система позволяет удерживать власть и реализовы-вать экономические, политические и идеологические интересы различных групп, поэтому все фракции заботятся о ее сохранении.

Идейный контекст - взгляды на суверенитет

Со временем ядерная программа Ирана стала не только предметом для реальных опасений по поводу нарушения режима ядерного нераспространения, но и в некотором роде одной из опор легитимности, задающей рамку для взаимоотношений между органами власти. Так, аятолла Хаменеи опирался на ядерную программу как на консолидирующий фактор внутри страны, ориентируя людей на противостояние с обобщенным «Западом», прежде всего с США. Президент Ахмадине-жад также эксплуатировал ядерную тему, например, в попытке успокоения волнений на улицах после выборов 2009 года15.

Профессор Стэнфордского университета С. Саган, опираясь на историю ядерного нераспространения, считает, что обычно получение ядерной боеспособности преследует три цели: защитить страну от внешней угрозы безопасности, удовлетворить интересы внутриполитических акторов и приобрести определенный статус16. По сути, принципиальная и непрозрачная позиция Ирана по ядерной программе выполняла все эти три функции, без необходимости непосредственного приобретения ядерного оружия, поэтому «институт» иранской ядерной программы

успел стать инструментом иранской внешней и внутренней политики.

Фактор постоянной угрозы безопасности, угрозы нарушения государственного суверенитета, оформившийся в единое восприятие в результате ряда исторических событий, создал у Ирана комплекс постколониального государства17, обеспокоенного собственной независимостью. Среди этих событий можно перечислить британско-советское господство над югом и севером Ирана, свержение правительства Национального фронта М. Мосад-дека в 1953 году, инспирированное американскими и британскими силами, ирано-иракскую войну 1980—1988 годов, где Ирак вел боевые действия при поддержке западной коалиции, трения в процессе переговоров по ядерной программе, настроения в США по смене политического режима в Иране и причисление его к «оси зла» и многое другое. Напряженное отношение к сохранению суверенитета было отражено и в Конституции Ирана, статьи 152 и 153 которой говорят об отрицании всяческого господства над Ираном со стороны иностранных держав и запрещают заключение договоров, которые могли бы привести «к установлению иностранного господства над природными и экономическими ресурсами, культурой, армией и другими сферами жизни государства»18. Так международное давление поместило иранскую внешнюю политику в определенные рамки, которые задают внутриполитические движения в республике, а политические акторы используют фактор внешней угрозы в своих целях. Обосновывая изменение относительной переговорной позиции властной коалиции применительно к внутриполитической обстановке, Д. Норт, Д. Уоллис и Б. Вайнгайст говорят о том, что она меняется в случае, когда внешние изменения улучшают или ухудшают положение ее членов19. В иранском же случае фактором влияния стала внешняя угроза государственному суверенитету и легитимности действующей власти. В зависимости от этого усиливалось влияние той или иной фракции в органах государственной власти.

Так, комплекс уязвленности, ощущение угрозы безопасности являются не только одним из мотивов, почему Тегеран не готов поступиться своими техническими приобретениями, но также и средством манипулирования образом ядерной программы в качестве

инструмента внутренней политики. Отсюда появляется значение образа ядерной программы как основания легитимности действующей власти, которая, несмотря на неспособность обеспечить экономическое благополучие, является гарантом безопасности и защиты от внешнего вмешательства и уполномочена на жесткие меры.

В число возможных внутренних угроз стабильности власти входит трансформация Движения зеленого пути (джонбеш-е рах-е сабз), оформившегося после выборов 2009 года из уже существующих социальных движений в более организованную оппозицию. «Зеленую» оппозицию можно классифицировать как несистемную, но это не отменяет того факта, что ее ориентация изначально находилась в рамках, заданных революцией 1979 года и имамом Хомейни, и ее участники подчеркивали верность «Ирану, исламу и революции»20. После жесткого подавления протестов в 2009 году движение было маргина-лизовано, но это необязательно означает ре-ориентацию основной массы участников на идеи о свержении существующего строя. Скорее, это создало предпосылку для социального недовольства в будущем, когда ухудшение экономической ситуации, например в связи с санкциями и неспособностью государства устранить международное давление, позволило бы вновь мобилизовать широкие слои населения, ведь «зеленая» оппозиция объединяла в себе не только городских интеллектуалов, но и людей, принадлежащих различным социальным слоям, профессиональным группам и регионам Ирана. К тому же множественность центров силы в иранской системе власти всегда позволяет воплотить соблазн одного из них воспользоваться поддержкой оппозиции, которая в общем и целом призывает действовать в рамках системы, а значит, может собрать широкую социальную базу.

Оппозиционные настроения также представляют собой разменную карту в условиях международных санкций, когда ряд внешних игроков рассчитывает на то, что усилившееся давление может привести к свержению правящего режима21. Предполагается, что люди, утомленные экономическим давлением, все больше будут выражать недовольство действующим правительством, а критика режима в целом будет становиться все интенсивнее.

Однако даже рекордное падение цены иранского риала в 2012 году привело не только к публичным протестам, но и создало дополнительный аргумент для противников Президента-неоконсерватора, которого вновь обвинили в неумелом руководстве экономикой22. Путем определения виновного в лице Президента система отвела народное недовольство от своей внешнеполитической позиции, а ужесточение санкций, основным инициатором которого стали США, усилило антиамериканские настроения и, соответственно, позиции консерваторов во власти. Консервативные группы вновь указали на слабость института президента уже в ходе новых переговоров по иранской ядерной программе в Женеве в 2013—2014 годах. Основанием для этого стали несколько законодательных актов.

15 мая 2005 года Меджлис утвердил закон «О получении ядерной технологии мирного назначения»23, где была провозглашена цель достижения способности производить электричество за счет ядерной энергии в размере 20 000 МВт ежегодно, в то время как сданная в эксплуатацию атомная станция в Бушере пока способна произвести только 1 000 МВт, что означает стремление иранского руководства реализовать долгосрочный план по развитию ядерной энергетики. Документ о 20-летней перспективе развития, составленный под руководством духовного лидера в 2003 году, выделяет в качестве одного из приоритетов обретение полного ядерного цикла (п. 6)24, что является средством проведения провозглашенной политики самодостаточности. Опираясь на эти и ряд других специальных актов, накануне выступления Президента Ирана в 2013 году в Генассамблее ООН и его телефонного разговора с Президентом США консервативный парламент выразил беспокойство об изменениях внутри страны, которые могло бы произвести улучшение ирано-американских отношений и разрешение ядерного кризиса.

В период до и после заключения Промежуточного соглашения по ядерной программе Ирана в Женеве 24 ноября 2013 года25 Меджлис высказывался о возможном ущемлении права Ирана на обогащение урана и пытался воздействовать на позицию исполнительной власти законодательными мерами. Так, группа консервативных депутатов представила проект закона, предполагавший всестороннее

расширение ядерной программы, который собрал подписи ста парламентариев26, а позже от парламента поступила угроза принять закон о повышении степени обогащения урана до 60 % в случае невыполнения западной стороной условий соглашения. МИД в лице заместителя министра Аббаса Арагчи заявил, что воля Меджлиса для исполнительной власти является законом, который она вынуждена будет исполнять27, хотя соответствующие законы так и не были приняты. Парламент даже намеревался принять специальный акт, чтобы понудить МИД обнародовать полную информацию о Женевском соглашении28 после заявления министра иностранных дел Джавада Зарифа о том, что пока рано раскрывать подробности сделки.

Очевидно, в течение нового раунда переговоров по ядерному вопросу обострились противоречия между умеренными технократами во главе исполнительной ветви власти и консерваторами в законодательной. И разногласие возникло не по поводу социально-экономических вопросов,а в связи с обеспокоенностью консервативных элит целостностью иранского права на обогащение урана как залога технологического развития, а значит, независимости и сохранения государственного суверенитета, а также как основания консолидации населения перед лицом «внешнего врага», оказывающего экономическое и политическое давление.

Ядерный кризис как основа предвыборной кампании 2013 года

В свете международных событий избрание умеренного кандидата Хасана Рухани на пост Президента Ирана в ходе выборов 14 июня 2013 года связывают с осознанием иранскими элитами необходимости разрешения ядерного кризиса, который оказывает влияние и на внутриполитическую обстановку.

В выборах приняло участие беспрецедентное количество избирателей: из 50,5 млн граждан, обладающих активным избирательным правом, 36,7 млн явились на избирательные участки29. Однако демократическими состоявшиеся выборы можно назвать условно, поскольку квалификацию в Наблюдательном совете из нескольких сотен прошли только восемь кандидатов, из которых шестеро приняли участие в выборах. Тем не менее вы-

сокая явка обеспечила легитимность избранного Президента30.

Прогнозировалось, что Рухани не пройдет дальше второго тура вместе с традиционалистами — переговорщиком по ядерной программе Саидом Джалили и мэром Тегерана Мохаммадом Галибафом, уступив в итоге одному из них. Расчет избирателей на то, что Рухани сможет внести корректировки в существующую модель режима, укрепила поддержка его со стороны системной оппозиции — реформиста Хатами и центриста Рафсанджа-ни. Двое экс-президентов предложили кандидату от реформистов, бывшему вице-президенту в администрации Хатами Мохаммадре-зе Арефу, снять свою кандидатуру с предвыборной гонки31, чтобы протестный электорат всецело поддержал Рухани.

Возможным избрание умеренного кандидата сделала, в первую очередь, необходимость поддержать легитимность режима. На фоне международного давления иранские элиты осознавали, что использование административного ресурса было бы слишком рискованно после того, как в 2009 году духовный лидер отступил от позиции независимого арбитра, обеспечив победу одного из кандидатов. Поэтому в случае с выборами 2013 года Хаменеи выступил с призывом прийти на выборы даже тех, кто не доверяет режиму, а сам не заявлял о своих предпочтениях32.

Строго говоря, Хасан Рухани не является реформистом, но оказался самым умеренным на фоне более консервативных кандидатов. В сложной экономической ситуации оформились представления о том, что причиной неудач являются не только просчеты руководства страны, но и международные санкции и неспособность правительства снизить международную напряженность. В ходе международного кризиса вокруг иранской ядерной программы обострились собственные проблемы в экономике. Еще до приостановки закупок иранской нефти Евросоюзом с 1 июля 2012 года «Royal Dutch Shell» имела долг перед Ираном в размере около одного миллиарда, который так и не был погашен. Инфляция росла галопирующими темпами и достигла 30 %33, обнаружился дефицит лекарств, непрерывно повышались цены на основные продукты питания. Сократились возможности выезда за рубеж, усилилось ощущение изоляции.

Возможно, именно поэтому избиратели отдали предпочтение тому, кто демонстрировал серьезные намерения разрешить ситуацию вокруг иранской ядерной программы, хотя на дебатах о ней говорили все кандидаты. Например, советник рахбара по международным вопросам Али-Акбар Велаяти отмечал, что переговоры под руководством Саида Джалили привели только к новым «калечащим» санкциям, а позиция советника обычно не отличается от позиции самого духовного лидера. Мохаммад Галибаф, Мохсен Резаи, Мохаммад Каррази также были настроены улучшить положение дел, но первые двое относятся к лагерю строгих консерваторов, а третий не обладал достаточной харизмой. Велаяти, в свою очередь, отстаивал конфрон-тационную позицию по отношению к Западу. Рухани же проводил параллель между внутренним благосостоянием и ядерным вопросом. «Хорошо, что наши центрифуги крутятся, надо, чтобы и жизнь у народа закрутилась», — замечал он в ходе дебатов34. Кроме того, избиратели, полагавшие, что фаворитом духовного лидера является Джалили как иная версия Ахмадинежада, предпочли Ру-хани, пользовавшегося поддержкой Хатами и Рафсанджани. Популярности Рухани способствовал и эпизод его политической карьеры, когда в бытность его переговорщиком по ядерной программе Ирану удалось снизить международное напряжение, подписав Дополнительный протокол к ДНЯО (Договор о нераспространении ядерного оружия), и движение дела из МАГАТЭ в Совет Безопасности ООН было приостановлено. Позже передача дела в Совет Безопасности ООН под давлением США отчасти стала причиной прихода к власти неоконсерваторов во главе с Ахмадинежадом.

Некоторые объясняют выбор Рухани также кризисом в среде консерваторов. В период политико-экономической турбулентности консерваторы, во-первых, продолжали делать упор на идеологию, в то время как была необходима внятная экономическая программа, а во-вторых, не смогли объединить силы и сконцентрироваться на поддержке единого кандидата. Даже тройка, которая условилась снять свои кандидатуры перед выборами в пользу одного — Галибаф, Велаяти и Хадад-Адель35, так и не смогла объединить усилия. Возможно, что Рухани выполняет баланси-

рующую функцию внутри правящей элиты, где необходимо уравновесить непрагматичных ультраконсерваторов во главе с аятоллами Язди и Джаннати. С другой стороны, хотя выборы 2013 года и стали поражением для консерваторов, но для системы в целом они оказались выигрышными, по крайней мере в краткосрочной перспективе, устанавливая баланс по линии государство — общество.

Рухани приступил к исполнению своих обязанностей после инаугурации 3 августа 2013 года. Иранские аналитики настаивали на том, что приход такой фигуры по уровню положительных ожиданий вернул иранцев в эпоху Хатами, так что это большой шанс для Запада, который нельзя упустить36. После подведения итогов выборов аятолла Хаменеи также заявил, что теперь избиратели должны помочь Президенту в выполнении его задач и снизить уровень ожиданий. Подобные высказывания в отношении умеренного кандидата, которого поддерживают реформистские силы, несвойственны рахбару. Особенно они контрастировали с его обычной риторикой об интенсивном сопротивлении «вражеским замыслам» США, в то время как Рухани как раз планировал налаживать отношения с Западом. Так, тонкие признаки сдвига в курсе правящей элиты во главе с духовным лидером указывали на готовность возобновить переговоры по иранской ядерной проблеме. Хотя до сих пор неясно, не кратковременное ли это смягчение позиции в условиях санкций и окажется ли Рухани способен оправдать интересы той значительной части иранского электората, которая голосовала за перемены. Его политическое прошлое делает оптимизм довольно сдержанным.

Уроженец Семнана, 65-летний Хасан Ру-хани с 17 лет начал выступать в поддержку идей имама Хомейни. Сразу после революции Рухани занимался реорганизацией вооруженных сил, после был избран депутатом Меджлиса. В 1980—1983 годах — руководитель администрации гостелерадиокомпании Ирана. Во время ирано-иракской войны входил в Высший совет обороны, был заместителем главнокомандующего, президентом центрального офиса компании «Хатам-оль-Анбия», которая подконтрольна КСИР, командующим воздушной обороной. В 1988—1989 годах был заместителем исполняющего обязанности главнокомандующего. После принятия

новой Конституции и формирования государственных институтов стал представителем рахбара в ВСНБ. В течение 16 лет также возглавлял Секретариат ВСНБ. 13 лет был советником Президента по национальной безопасности. Являлся членом Наблюдательного совета, возглавлял Центр стратегических исследований при Наблюдательном совете. В 1989 году был избран в Совет экспертов и возглавлял комиссию по политическим и общественным делам. По слухам, принимал участие в деле Иран-Контрас (дело Макфар-лейна) по поставкам американского оружия в Иран во время ирано-иракской войны, которое закончилось большим скандалом в США37.

История карьеры Рухани указывает на его сильную позицию в политической системе, но избрание поставило перед ним ряд политических вызовов: одновременно провести реформы во внутренней политике, ослабить цензуру и морально-политическое давление внутри страны и сохранить ровные отношения с духовным лидером, для того чтобы реализовать свой курс по ядерному вопросу. Ведь с разрешением ядерного вопроса Хасан Рухани связывал и решение вопросов экономики и социальной политики, называя политические проблемы причиной экономических, и его приоритетом во внутренней политике было названо улучшение уровня жизни и сокращение разрыва между различными слоями об-щества38.

После избрания Рухани пятеро влиятельных депутатов иранского Меджлиса высказали мнение, что со сменой Президента внешняя политика страны, в частности в отношении ядерного вопроса, не изменится, и Рухани должен отстаивать иранские ядерные планы в противостоянии с «угнетателями» в лице евротройки и США39. Из-за консервативной позиции парламентариев первые шаги Ру-хани в переговорном процессе натолкнулись на сопротивление Меджлиса. Но при наличии осознания духовным лидером необходимости перемен для сохранения системы в целом сопротивление отдельных членов иранского парламента не будет иметь столь серьезного значения, если учесть институциональную слабость самого Меджлиса.

При неясности вопроса о наличии политической воли в иранской правящей элите полностью разрешить иранский ядерный кризис

задача Президента Рухани представляется достаточно сложной. Очевидно, что Президент планирует проводить прагматичную политику, и, исходя из этого настроя, была сформирована новая администрация.

Институциональное значение выборов 2013 года

Избрание умеренного кандидата Хасана Рухани на пост Президента 14 июня 2013 года вызвало надежды у внутренней аудитории на улучшение экономической ситуации и либерализацию в социальной сфере, у внешней — на возрождение политики Ирана времен «диалога цивилизаций» Хатами. Рухани сравнивают с Горбачевым, приписывая ему способность повлиять на систему изнутри, запустив процесс либерализации, который ослабит внутреннее и внешнее напряжение.

С одной стороны, очевидно, что Иран нуждается в ослаблении внешнего давления, в первую очередь в связи с необходимостью политической элиты защитить систему от массовых народных волнений. С другой стороны, опасения элиты по поводу ослабления легитимности режима, основанной на его моральном превосходстве и политике неприсоединения, в связи с проникновением инородных элементов не позволят сделать государство абсолютно открытым внешним связям, инвестициям и культурному влиянию. Несмотря на воодушевление в связи с избранием Рухани, система государственной власти в Иране препятствует сколь-нибудь серьезным институциональным преобразованиям, оставляя в силе практически неограниченное влияние духовного лидера и милитаризованной структуры КСИР. Система государственных органов по-прежнему в значительной мере укомплектована различными фракциями консерваторов, основная цель каждой из которых — сохранить существующий режим. Поэтому представляется, что на действительную либерализацию системы потребуется еще достаточно большой срок. Попытки смены режима извне не принесут реальных плодов в условиях высокой фракционной раздробленности и неоформленной внесистемной оппозиции.

Президентские выборы в Иране помогли «выпустить пар» — мнение избирателей было услышано, к власти пришел умеренный

политик в лице Рухани. Но, во-первых, сам Хасан Рухани является выходцем из системы и долгое время занимал посты, требующие консервативной ориентации, а во-вторых, Президент по-прежнему является всего лишь главой исполнительной власти, а значит, во всем следует решениям духовного лидера. Пока система стремится ослабить внешнее и, как следствие, внутреннее напряжение, мягкая, по сравнению с предыдущим президентским циклом, политика имеет шанс реализоваться. Конструкция власти при этом не будет меняться, перемены могут коснуться только перестановки сил и политики, проводимой государством. Фундаментальные же перемены могут быть обусловлены сменой духовного лидера в будущем, о чем говорить преждевременно. А пока влияние невыборных органов духовной власти превышает возможности выборных институтов президента и парламента. Избрание Хасана Рухани не предвещает фундаментальные сдвиги в системе, но обещает политику большей открытости — до тех пор, пока она получает одобрение духовного лидера.

Юлия Владимировна Свешникова — младший научный сотрудник Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», эксперт аналитического агентства «Внешняя политика», ассистент профессора в Международном институте исламской мысли и цивилизации (Куала-Лумпур, Малайзия).

[email protected]

1 Велаят-е факих (velayat-e faqih) - от перс. «власть/правление духовного правоведа», где сам правовед называется, соответственно, вали-ефаких (vali-yefaqih).

2 Сущность системы «Велаят-е факих» // Iran.ru (http://www.iran.ru/rus/zakonodatelstvo.php).

3 См.: Sherrill C. W. After Khamenei: Who Will Succeed Iran's Supreme Leader? // Orbis. Vol. 55. 2011. No. 4. P. 631-647, 634.

4 В реальности роль Совета экспертов проявляется только в переходные периоды, когда он согласно статье 107 Конституции реализует свое исключительное полномочие по избранию духовного лидера.

5 Iran's Supreme Leader Cannot Be Removed // Reuters. 2009. 13 November (http://www.reuters. com/article/2009/1 1/13/us-iran-leader-id USTRE5AC2TB20091113).

6 См.: Milani A. Ahmadinejad vs. The Ayatollah // The National Interest. 2011. July-August. P. 42— 50, 44.

7 Банисадр и Раджаи представляют собой особый случай. Оба президента находились у власти короткое время. Первый был отстранен в результате импичмента, второй погиб во время теракта. Поскольку их политическая карьера после революции была короткой, невозможно вписать их политическую ориентацию в общепринятую классификацию, поэтому она получается условной. Даже сам аятолла Хаменеи менял ориентацию за время своего пребывания у власти в различных качествах. В бытность Президентом он выступал в тандеме с технократом Рафсанджа-ни за либерализацию экономики против Мир-Хоссейна Мусави, который, будучи в то время премьер-министром, настаивал на приоритете государственной собственности, а позже неожиданно стал одним из лидеров Движения зеленого пути и сторонником либерализации.

8 Существует несколько классификаций политических фракций в Иране, что само по себе составляет полноценный предмет исследования. В данной работе используется классификация К. Шерилла, который предлагает рассматривать пять групп - ультраконсерваторов, неоконсерваторов, технократов, реформистов и революционеров. Последние представляют собой неоформленную внесистемную оппозицию. См.: Sherrill C. W. Op. cit. P. 637.

9 См.: The Iran Primer: Power, Politics, and U.S. Policy / Ed. by R. B. Wright. Washington, D.C.: Endowment of the United States Institute of Peace, 2010. P. 20.

10 См.: Wehrey F, Green J. D., Nichiporuk B., Nader A., Hansell L, Nafisi R., Bohandy S. R. The Rise of the Pasdaran: Assessing the Domestic Roles of Iran's Islamic Revolutionary Guards Corps. Santa Monica, CA: RAND Corporation, 2009. P. 11; КСИР может преодолеть любые трудности — иранский генерал // TREND. 2012. 25 июня (http://www.trend.az/regions/iran/ 2040272.html#popupInfo).

11 См.: Alfoneh A. The Revolutionary Guards' Role in Iranian Politics // Middle East Quarterly. Vol. 15. 2008. No. 4. P. 3—14.

12 См.: Vatanka A. Ali Khamene'i: Iran's Most Powerful Man // The Middle East Institute Policy

Brief. 2008. March. No. 10. P. 3 (http://www.mei. edu/sites/default/files/publications/Vatanka%20 PB.pdf).

13 См.: Филин Н.А. Социально-историческое развитие Исламской Республики Иран (1979 — 2008): факторы устойчивости государственной власти: Дис. ... канд. ист. наук: 07.00.03. М.,

2009.

14 См.: Zakaria F. Another War in the Middle East? // Time. 2012. 19 March. P. 14.

15 Именно в разгар оппозиционных митингов, приуроченных годовщине революции в 2010 году, он провозгласил с площади Азади о том, что первая партия урана, обогащенного до 20 %, уже получена. См.: Рагозин Л., Портякова Н., Сова Е. Зеленый день календаря // Newsweek.

2010. 15—21 февраля. С. 38.

16 См.: Sagan S.D. How to Keep the Bomb From Iran // Foreign Affairs. Vol. 85. 2006. No. 5. P. 45— 59, 47.

17 Технически Иран никогда не был колонизован.

18 Конституция Исламской Республики Иран, утв. 24 абана 1358 года (15 ноября 1979 года).

19 См.: Норт Д., Уоллис Д., Вайнгаст Б. Насилие и социальные порядки: Концептуальные рамки для интерпретации письменной истории человечества. М.: Изд-во Института Гайдара,

2011.

20 См.: Adelkhah F. The Political Economy of the Green Movement: Contestation and Political Mobilization in Iran // Iran: From Theocracy to the Green Movement / Ed. by N. Nabavi. New York: Palgrave Macmillan, 2012. P. 17—38, 19.

21 См.: Мамедова Н. М. Место и роль Ирана в регионе // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. 2006. № 6. С. 139 — 147.

22 Bozorgmehr N. Iran Uses Force to Strengthen Rial // Financial Times. 2012. 7 October (http:// www.ft.com/intl/cms/s/0/a5f1e336-1087-11e2-a5f7-00144feabdc0.html#axzz28jq0IMVx).

23 Канун-е дастияби бе фанавари-йе хастеи-йе сольхамиз (Закон о приобретении ядерной технологии мирного назначения) (на перс. яз.) от 15 мая 2005 года. Утвержден Наблюдательным советом 22 мая 2005 года (http://rc.majlis.ir/fa/ law/show/97747).

24 Матн-е санад-е нахаяти чешмандаз-е бист сале джомхури-йе эслами-йе иран (Документ о 20-летней перспективе развития Исламской Республики Иран (до 1404 года солнечной хиджры)) (на перс. яз.). 4 ноября 2003 года (http:// www. dolat.ir/PDF/20years.pdf).

25 Joint plan of action, Geneva, November 24, 2013 (http://www.pircenter.org/media/content/ files/l2/l3853032150.pdf).

26 Тарх-е сефорияти хокук-е хастеи (Законопроект о ядерном праве) (на перс. яз.) // Tadbir24. 2013. 19 ноября (http://tadbir24.ir/fa/news/ 8473/ijc

27 Ваконеш-е вазарат-е омур-е харедже бе тарх-е маджлес бара-йе канисази-йе 60 дарсад (Реакция Министерства иностранных дел на законопроект Меджлиса об обогащении до 60 %) (на перс. яз.) // Jamejam Online. 2013. 26 декабря (http://www.jamejamonline.ir/NewsPreview/ 1325523086271461651).

28 Тарх-е маджлес бара-йе эльзам-е доулат бе энтешар-е аснад-е тавафог-е женев (Законопроект Меджлиса для понуждения правительства к опубликованию Женевского соглашения) (на перс. яз.) // Akharin News. 2014. 24 января (http://www.akharinnews.com/^»^-ÜJl¿/

item/51420-ijc-fE<J^-^j!^-!<J-j'f-Jj<JCl-^">-

IjCi^lj-l^jb-Cijl^j-jjj.html).

29 По сообщению министра внутренних дел Му-стафы-Мохаммада Наджара. См.: Хасан Рухани раис-е джомхур-е иран шод (Хасан Рухани стал Президентом Ирана) (на перс. яз.) // Iran Emrooz. 2013. 15 июня (http://www.iran-emrooz.net/index.php/news1/46093/).

30 Аятолла Хаменеи: дар энтехабат мохалефан хам бе незам этемад карданд (Аятолла Хаменеи: на выборах даже оппозиционеры вынесли вотум доверия государству) (на перс. яз.) // BBC. 2013. 26 июня (http://www.bbc.co.uk/persian/ iran/2013/06/130626_l10_khamenei_election_ nuclear.shtml).

31 Мохаммадреза Ареф аз намзадий-е риясат-е джомхури-йе иран энсераф шод (Мохаммадреза Ареф снял свою кандидатуру с участия в президентских выборах в Иране) (на перс. яз.) // BBC. 2013. 10 июня (http://www.bbc.co.uk/ persian/iran/2013/06/130610_ir92_u06_aref_ out_of_race.shtml).

32 Аятолла хаменеи: хата кясани ке хами незам ни-станд бе хатере кешвар рай бедеханд (Аятолла Хаменеи: даже те, кто не поддерживают правительство, пусть проголосуют) (на перс. яз.) // BBC. 2013. 12 июня (http://www.bbc.co.uk/ persian/iran/2013/06/130612_l39_khamenei_ election_ir92.shtml).

33 Источники: Статистический центр Ирана, Центральный банк Ирана, МВФ, BP, ОПЕК.

34 Могаисе конид: намзадха-йе энтехабат дар масайел-е асли че мигуянд (Сравните, что говорят кандидаты в президенты по основным вопросам) (на перс. яз.) // BBC. 2013. 12 июня (http://www.bbc.co.uk/ persian/iran/2013/06/ 130609_l10_ir92_candidates_comparison_table. shtml).

35 Пошт-е парде-йе мосалас-е этелафи хадад адель, галибаф ва велаяти чист? (Что стоит за союзом Хадад-Аделя, Галибафа и Велаяти?) (на перс. яз.) // ISNA. 2012. 18 декабря (http://

isna.ir/fa/news/91092816684/v^c-^jjo-

fùJù-I^cJI^^-^jb-^bJ-jIJ^^I^).

36 Пирузи-йе хасан рухани: тахлильгяран че мигуянд? (Победа Хасана Рухани: что говорят аналитики?) (на перс. яз.) // BBC. 2013. 15 июня (http://www.bbc.co.uk/ persian/iran/2013/06/ 130615_ir92_election_l44_coments.shtml ).

37 Хасан Рухани кист? (Кто такой Хасан Рухани?) (на перс. яз.) // Шафаф. 2013. 15 июня (http:// www.shafaf.ir/fa/news/192497/c^ù-jjc'û^-^^^C); Зендегинаме-йе Хасан Рухани (Биография Хасана Рухани) (на перс. яз.) // BBC. 2013. 15 июня (http://www.bbc.co.uk/persian/ iran/2013/05/130514_l39_proifile_aar_ir92_ hassan-rowhani.shtml); Ходжаст-Рахими Р. По-ште парде-йе маджара-йе макфарлин дар гоф-тегу ба али хашеми рафсанджани (За кулисами дела Макфарлина: интервью с Али Хашеми-Рафсанджани) (на перс. яз.) // Энсани. 2008. май—июнь (http://www.ensani.ir/fa/content/ 49477/default.aspx).

38 См., например: Моназере: сохбатха-йе рухани ва нагд-е кандидаха (Дебаты: выступления Рухани и критика оппонентов) (на перс. яз.). 2013. 31 мая (https://www.youtube.com/watch?v= xAz3rX-DsfQ).

39 Хосейни: сиясатха-йе хастеи ба тагир-е раис-е джомхур тагир немиконад (Хосейни: ядерная политика не изменится со сменой президента) (на перс. яз.) // ISNA. 2013. 15 июня (http:// www.isna.ir/fa/news/92032514950/c^^ù^-

^^l ^Cl-ol ^-o^Clo-I ^-^ll

£fsjj). Таваколи: тагир-е махваи дар сиясат-е хареджи бе воджуд немиаяд (Таваколи: существенных изменений во внешней политике не произойдет) (на перс. яз.) // ISNA. 2013. 15 июня

(http://www.isna.ir/fa/news/cij^J^-Ci^^j-