CC BY
14
УДК 947.084.6 (571.6) А.А. исаев*
политико-идеологическая работа власти по привлечению демобилизованных воинов к заселению дальнего востока ссср в начале 1930-х гг.**
В статье рассматривается политико-идеологическая работа властных структур СССР, направленная на привлечение демобилизованных воинов для переселения на советский Дальний Восток с целью социально-экономического и военно-политического укрепления региона в предвоенный период. Автор анализирует причины, основные направления и процесс агитационной и политико-идеологической работы среди демобилизованных красноармейцев, выявляет ее успехи и упущения посредствам анализа высказываний переселенцев, представителей властных структур и старожилов.
Ключевые слова: Дальний Восток СССР, демобилизованные красноармейцы, политико-идеологическая работа, переселение, колхозы
Political and ideological work among demobilized soldiers to settle the Soviet Far East in the early 1930s. ALEKSANDR A. ISAEV (Far Eastern Federal University)
The article discusses political and ideological work of Soviet government aimed at attracting demobilized soldiers for the settlement of the Far East of the USSR to strengthen the region in socio-economic and military-political aspect in the prewar period. The author analyzes the causes and main directions of this campaign and identifies its successes and shortcomings basing on the opinions of the settlers, government and long-time residents of the region.
Keywords: Soviet Far East, Red Army returnees, political and ideological work, relocation, kolkhozes
Конец 1920-х - начало 1930-х гг. - переломный период в социально-экономическом развитии СССР. Главной целью политики правительства страны являлось обеспечение социальной, экономической и военной безопасности молодого, единственного в мире советского социалистического государства. В этой связи Дальневосточный регион рассматривался Москвой как стратегически важный, имеющий большое народно-хозяйственное значение и обладающий значительным экономическим потенциалом.
Руководство как центра, так и региона связывало перспективы развития дальневосточной экономики с завозом рабочих, служащих, крестьян из центральных районов страны, так как недостаток кадров на Дальнем Востоке являлся проблемой развития экономики в большей степени, чем в других территориях государства. Особенно остро стоял вопрос замены иностранной рабочей силы отечественной. С учетом специфики пограничного региона количественный и качественный демографический контроль над Дальневосточным
* ИСАЕВ Александр Александрович, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и архивоведения Школы гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета. E-mail: [email protected] © Исаев А.А., 2014
** Работа выполнена при финансовой поддержке гранта Научного фонда ДВФУ Проект №14-08-05-2_и
краем (далее - ДВК1) носил прежде всего политический характер. Все миграционные процессы, которые проходили на Дальнем Востоке, - как и экономические, так и социальные - имели строго директивный характер.
В заселении края особое место занимало начавшееся в 1930 г. оседание демобилизованных красноармейцев, краснофлотцев и представителей погранвойск НКВД, служивших на Дальнем Востоке. Годы службы в этом регионе давали им возможность хорошо ознакомиться с его разнообразными богатствами и перспективами развития. Эта категория поселенцев, прошедшая должную военную и идеологическую подготовку, считалась надежной и необходимой. Тем более что армия и флот являлись на Дальнем Востоке не только боевой, но и большой созидательной силой. Именно в этом состояла одна из особенностей социальной политики в регионе. Из демобилизованных создавались новые колхозы, которые должны были служить примером развития коллективизации в сельском хозяйстве данной территории. Вместе с тем среди демобилизованных многие имели различные производственные квалификации, что в свою очередь являлось источником некоторого пополнения рабочей силы городов [3, с. 124].
Еще с конца 1920-х гг. на Дальнем Востоке армия была тесно связана с сельским хозяйством. Её подразделения оказывали активную шефскую помощь колхозам в ремонте сельхозтехники, в посевных и уборочных мероприятиях. Политуправление Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (далее - ОКДВА) развернуло широкую работу среди воинов, увольняемых в запас, чтобы привлечь их к труду в создаваемых колхозах и укреплению существующих. По инициативе политуправления ОКДВА в декабре 1929 г. в Хабаровске состоялось собрание уволенных в запас воинов, на котором присутствовало руководство краевых партийных, советских и хозяйственных организаций. Звучали призывы активно включиться в процесс перестройки дальневосточной деревни, развернуть классовую борьбу с противниками коллективизации и т.д. Выступая от имени демобилизованных красноармейцев, Н. Гавриленко заверил собравшихся: «Мы едем на второй фронт, на фронт жестокой классовой борьбы, здесь мы не будем отдыхать. Мы будем застрельщиками соци-
1 Дальневосточный край - административно-территориальное образование на территории СССР с 1934 г. по 1938 г. В его состав входили следующие области: Приморская, Уссурийская, Хабаровская, Еврейская Автономная, Амурская, Нижнеамурская, Зейская, Камчатская, Магаданская, Сахалинская.
алистических соревнований, ударниками, такими, какими нас воспитала Красная Армия» [4, с. 146147].
По распоряжению крайкома ВКП(б) среди военнослужащих ОКДВА, флота, погранвойск НКВД проводилась большая политическая и разъяснительная работа. В воинские части направлялись агитаторы из числа местных жителей, представлявших хозяйственный и партийный актив. Они рассказывали военнослужащим о богатствах и перспективах развития Дальнего Востока, о льготах и возможностях для переселенцев и т.д. Для того чтобы заинтересовать родных и близких демобилизованных воинов переехать в ДВК, командование частей направляло им агитационные письма и литературу. Стремясь обеспечить высокие темпы переселения, Второй пленум крайкома ВКП(б) обязал все общественные организации принимать срочные меры по устройству красноармейских переселенческих колхозов, по обеспечению их первоочередным снабжением [6].
В воинских частях для подлежащих мобилизации были открыты курсы по подготовке колхозных работников. На них, как правило, зачислялись те, кто был призван в армию и на флот из сельской местности. Учащиеся получали знания по севообороту, агрокультурным мероприятиям, устройству и ремонту узлов и агрегатов машин и тракторов и т.д. Широкая агитационная кампания сопровождалась периодическим посещением красноармейцами колхозов для предварительного ознакомления с трудовыми и бытовыми условиями жизни в них.
Начало красноармейскому сельскохозяйственному переселению положило Постановление реввоенсовета СССР от 30 января 1930 г. «Об участии Красной Армии в колхозном строительстве страны». В нем содержалось указание на необходимость создания красноармейских колхозов на Дальнем Востоке. Для стимулирования переселения на добровольных началах демобилизованным воинам и их семьям, вступающим в колхоз, а также красноармейским колхозам, созданным на переселенческих землях, советское правительство предоставляло большие льготы.
1 февраля 1930 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О льготах для демобилизованных красноармейцев, переселяющихся на Дальний Восток», согласно которому бывшим воинам и членам их семей бесплатно предоставлялся проезд до места вселения, также их снабжали продовольствием и промышленными товарами. Ссуда красноармейским колхозам (по сравнению с остальными) была выше на 15% [1, с. 69]. В необ-
житых районах Камчатской и Сахалинской областей красноармейские колхозы получали больше преимуществ, чем те, что располагались на юге Дальнего Востока [2, с. 42].
Несмотря на прямую заинтересованность в формировании красноармейских колхозов и коммун, многие ответственные местные партийные и советские органы власти формально относились к данному мероприятию. Политико-пропагандистская и организационная работа, которая должна была постоянно проводиться с переселенцами, отсутствовала или была пущена на самотек, что приводило к отказу от переселения. Так, в докладной записке организационного отдела Политического управления Рабоче-крестьянской Красной Армии (далее - ПУ РККА) начальнику ПУ РККА Я.Б. Гамарнику о результатах вербовки и переселения красноармейцев на Дальний Восток в 1931 г. мы находим: «.. .большинство частей отпустило красноармейцев, едущих на Дальний Восток по домам для ликвидации имущества и подготовки семьи к отъезду. Есть опасность отсева. Уже есть отдельные заявления красноармейцев из дому о нежелании ехать на Дальний Восток, например, красноармеец 98 артполка ВВО пишет военкому: «В силу сложившихся семейных обстоятельств на Дальний Восток поехать не могу». Отпустив красноармейца домой, мы во многих отношениях рискуем его потерять для колхозов Дальнего Востока. Дома его отговаривают от поездки. Местные организации, в том числе и земельные органы, недостаточно содействуют, а иногда и задерживают отправку. Вербовщики рабочей силы разных предприятий и строек перехватывают красноармейцев-колхозников на свои работы. Не только низовые организации, но, например, в Наркомземе Украины некоторые ответственные работники заявляли: «Зачем нам посылать на Дальний Восток, у нас есть свои пограничные колхозы». Или другой факт: в 18 артполку 3 инициативных комсомольца сколотили вокруг себя группу красноармейцев в 30 чел. для поездки в колхозы Дальнего Востока. Приехав в Москву (домой) они зашли в ЦК ВЛКСМ, в отделе кадров им сказали: «Зачем едете в колхозы Дальнего Востока? Кузбасс важнее, нате вам путевку на руководящую работу в Кузбасс». Теперь группа разваливается, раз инициаторы не едут - и остальные отказываются» [7, с. 206-207].
Оставлял желать лучшего подбор красноармейцев-переселенцев, проведенный политическим органами в частях. Несмотря на неоднократные указания на недопустимость преувеличения и приукрашивания условий переселения на Дальний Восток, часто наблюдались чрезмерные обещания
особых благ для красноармейцев, которых переселенцы при приезде не могли получить. Главным было завербовать как можно больше «желающих», чтобы отчитаться о выполнении плановых показателей по набору. Отсутствие индивидуального подхода к вербовке демобилизованных приводило к тому, что среди них попадались люди, ничего общего не имеющие с сельским хозяйством, а иногда и провинившиеся красноармейцы, для которых согласие на переселение сопровождалось освобождением от ответственности.
Так, в частности, в докладной записке о состоянии организационной партийно-массовой работы в переселенческом красноармейском колхозе им. 30-го Череповецкого полка Гродековского района Приморской области говорится: «...Отмечается большая засоренность коммуны классово-чуждым элементом, кулаками и подкулачниками. Они были завербованы и доставлены в коммуну под видом близких родственников красноармейцев. Бюро партячейки красноармейского колхоза им. 30-го Череповецкого полка на заседании от 02.01.1932 г. отмечало, что с эшелоном прибыла группа с явно рваческими настроениями, часть из них с уголовным прошлым, навербовано не из семей красноармейцев» (Государственный архив Приморского Края, далее - ГАПК. Ф. 1. ОП. 1. Д. 88. Л. 40).
Еще одним фактором, снижающим эффективность агитационной работы среди потенциальных переселенцев, являлось проявление элементов де-виантного поведения у отдельных красноармейцев, которое выражалось в склонности к пьянству, дракам, азартным играм и различным эксцессам.
Одновременно не везде была организована соответствующая встреча переселенцев ответственными за это дальневосточными организациями. Например, при следовании в регион одного московского эшелона наряду с особыми встречами, организованными ему партийными и общественными силами от Перми до Новосибирска (оркестры, митинги, кино и т.д.), при въезде в Хабаровск он никем встречен не был, несмотря на то, что красноармейцы-переселенцы особо готовились и в город заранее выслали представителя, чтобы договориться о встрече с местными организациями. Встреч не было и после Хабаровска [7, с. 250-252].
К приему переселенцев местные партийные и советские органы власти готовились очень слабо или совсем не готовились. Не было жилья и подсобных зданий. Власть надеялась на политическую сознательность красноармейцев, которые приезжали, но, не найдя на месте элементарных
жилищно-бытовых условий, возвращались обратно или уходили на другие работы. Лучшая часть, правда, оставалась.
Для того чтобы решить эту проблему, на местах вселения демобилизованных красноармейцев было развернуто большое жилищное строительство, но из-за ограниченности ресурсов и материальной базы оно проходило крайне медленно. При распределении использовался коммунистический принцип - снабжение в зависимости от наличия в колхозах (коммунах) ресурсов, всем поровну, не учитывая выработанные трудодни, количество и качество проделанной работы.
Строительство красноармейских переселенческих колхозов в большинстве случаев было пущено на самотек, проходило без повседневного руководства со стороны районных партийных и советских организаций. Партийная прослойка в колхозах была очень малочисленна, что отрицательно сказывалось на ходе колхозного строительства. Среди переселенцев, которые прибывали вместе с демобилизованными красноармейцами, был значительный процент кулаков, в особенности приехавших с Украины и Северного Кавказа. Именно они, играя на материально-бытовых трудностях в отсутствии партийно-массовой разъяснительной работы, проводили среди красноармейцев агитацию за уход из колхоза и обратничество. Вместе с тем в колхозах также отмечались безответственность, разгильдяйство, неприкрытые хищения и т.д. (ГАПК. Ф. 1. ОП. 1. Д. 157. Л. 236-237).
Массово-политическая работа в красноармейских коммунах и среди рабочих, занятых на строительствах, почти отсутствовала. Зачастую партийные ячейки и правления коммун в целях обеспечения ударных мероприятий или же в борьбе с нездоровыми настроениями у части коммунаров подменяли массовую работу администрированием. Отдельные коммунары коммуны ОКДВА в Спасском районе Приморской области высказывались: «Что и говорить о комсомольцах, когда партийная ячейка ничего не делает». Отсутствие политической и массово-разъяснительной работы при чрезвычайно плохом снабжении промтоварами и продовольствием, при расшатанной трудовой дисциплине и плохой организации труда приводило к росту недовольства у многих коммунаров. Так, коммунар тов. Черноусый (коммуна «Пограничник», Покровский район Приморской области), обращаясь к приехавшему уполномоченному по переселению тов. Сологубу, спрашивал: «Почему до сих пор не отпущено кредита на обмундирование? Красноармейцы раздеты, что принесли из армии - износили, нет ничего удиви-
тельного, что красноармейцы против своей воли вынуждены, будут дезертировать из коммуны». Коммунар тов. Пульковский говорил: «Находясь в армии, видел плакаты и фотоснимки и читал газету, в которой описывалось положение коммуны, и когда все это смотрел, то думал, что в коммуне не житье, а рай, но на месте совсем другое. Нас обманули» [5, с. 756-757].
Отношение колхозников-старожилов к переселению красноармейцев в ряде колхозов было отрицательным, а со стороны некоторых - даже враждебным. Приток большого числа новых работников влек за собой увеличение норм колхозам по хлебопоставкам государству. Вместе с тем снабжение промтоварами, стройматериалами и др. оставляло желать лучшего, а приезд новых едоков усугублял и без того сложное материально-бытовое состояние колхозников. «В усадьбу № 3 коммуны им. Сталина в селе Ляличи (Приморская область) 25 октября 1930 г. прибыло 25 красноармейцев. Большая часть колхозников отнеслась к ним недоброжелательно, враждебно, заявляя: «Приехали нас объедать, а не работать». Там же 28 октября на собрании коммунаров при обсуждении обращения ЦК ВКП(б) от 3 сентября в прениях по вопросу о снабжении промтоварами выступил коммунар тов. Горденко, который стал кричать: «Красноармейцы приехали нас объедать, работать их не заставишь, надо их гнать!» После этого присутствовавшие женщины подняли крик: «Коммунисты нас ограбили, все отобрали!» Аналогичные настроения и выпады против красноармейцев наблюдались и в других коммунах» [5, с. 536].
Красноармейцы-переселенцы вследствие отсутствия приспособленных для проживания помещений размещались по домам, изъятым у кулаков, по всему селу на значительном расстоянии друг от друга. При таких условиях хозяйственное, культурно-бытовое и пропагандистское обслуживание еще более ухудшалось. Пользуясь отсутствием политико-пропагандистской работы и разобщенностью среди коммунаров, кулаки и подкулачники входили в их доверие и распространяли всевозможные слухи о частых неурожаях, стихийных бедствиях и тяжелых условиях ведения сельского хозяйства на Дальнем Востоке, и это порождало настроения к уходу на производство или в колхозы, где были более благоприятные условия труда и быта (ГАПК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 88. Л. 41).
Партийные ячейки переселенческих красноармейских колхозов не мобилизировали работников на преодоление социально-бытовых трудностей, не давали отпора старым кулацким настроениям и
не боролись с текучестью в колхозах и коммунах. Нередко коммунисты своим примером показывали, как надо «работать» и уходить из колхоза. Так, только «с 1931 г. по 1932 г. из коммуны колхоза им. 30-го Череповецкого полка дезертировало 36 коммунистов и до 20 человек разошлись по различным партийным и хозяйственным районным организациям и учреждениям. Из 21 партийца только 4 на производстве, тогда как остальные работают по различным конторам. Есть отдельные случаи невыходов на работу членов ВКП(б) и комсомольцев. Имеют место выступления отдельных коммунистов против хлебозаготовок, т.к. планы хлебосдачи, по их мнению, нереально завышены. Политический уровень коммунаров крайне слаб из-за отсутствия партийно-просветительской и политико-идеологической работы. Авангардной роли комсомольцев и коммунистов в ударничестве не чувствуется» (ГАПК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 88. Л. 42, 55).
В материалах проверки состояния партийно-массовой работы переселенческих красноармейских колхозов им. Буденного, им. 3-го полка связи, им. 14-й кавдивизии, им. 30-го Череповецкого полка от 05.04.1933 г. мы находим констатацию того факта, что «культурно-воспитательная и политическая работа среди колхозников отсутствует. Нет ни клуба, ни красного уголка, библиотеки, читальни и даже мест, где можно проводить общие собрания. Партийно-просветительская работа отсутствует. Есть передвижной киноаппарат, но из-за отсутствия кинофильмов последний бездействует...» (ГАПК. Ф. 1. Оп. 1. Д. 88. Л. 51-52).
Следует отметить, что в результате указанных выше недочетов в части отсутствия должной политико-идеологической массово-разъяснительной работы, а также в связи с агитацией антисоветского элемента фиксировались массовые недовольства красноармейцев своим положением в переселенческих колхозах. Местные органы власти недооценивали значение политико-идеологической работы среди переселенцев, считая ее малоэффективной. Самоустранение местных партийных и советских органов от реализации политико-идеологических задач государства в деле укрепления колхозного строя, налаживания контактов между старожилами и переселенцами, мобилизации у трудовых резервов чувства долга, желания приложить свои силы для развития народного хозяйства Дальневосточного региона значительно осложняло построение красноармейских переселенческих колхозов и коммун. Возникавшие трудности не останавливали государственные органы в проведении настойчивой политики переселения, ко-
торое, по их мнению, способствовало не только росту численности жителей региона, но и военно-оборонному укреплению восточных рубежей страны, поскольку создавало значительный резерв для армии и флота. Во многом именно благодаря переселению демобилизованных красноармейцев удалось значительно укрепить кадровый потенциал всех сфер народного хозяйства, что в немалой степени способствовало увеличению темпов социально-экономического развития Дальневосточного региона накануне тяжелых испытаний Второй мировой войны.
список литературы
1. Вологдина Е.С. Сельскохозяйственные переселения на российский Дальний Восток в 30-х годах XX века // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 10 (191). История. Вып. 39. С. 68-73.
2. Исторические проблемы социально-политической безопасности российского Дальнего Востока (вторая половина XX - начало XXI в.). Кн. 2. Миграционные вызовы и стратегии обеспечения социально-политической безопасности дальневосточных территорий. Владивосток: ИИАЭ ДВО РАН, 2014.
3. Пермякова О.П. Деятельность Приморской краевой партийной организации по заселению края в предвоенные годы (1938-1941 гг.) // Ученые записки. Т. 7. Ч. 1. Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1965. С. 124-133.
4. Песков В.М. Военная политика СССР на Дальнем Востоке в 30-е годы XX века. Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 2000.
5. Советская деревня глазами ВЧК-ОГ11У-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4-х т. Т. 3. 1930-1934 гг. Кн. 1. 1930-1931 гг. / под ред. А. Бе-реловича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2003.
6. Тихоокеанская звезда. 1930. 5 октября.
7. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939: Документы и материалы. В 5 т. Т. 3. Конец 1930-1933 / под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М.: РОССПЭН, 2001.
references
1. Vologdina, E.S., 2009. Sel'skokhozyaystvennye pereseleniya na rossiiskii Dal'nii Vostok v 30-h godakh XX veka [Agricultural resettlements to the Russian Far East in the 1930s], Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta, no. 10 (191), Vyp. 39, p. 68-73. (in Russ.)
2. Vashchuk, A.S., Druzyaka, A.V., Chernolutskaya, E.N. et al. 2014. Istoricheskie
problemy sotsial'no-politicheskoi bezopasnosti rossiiskogo Dal'nego Vostoka (vtoraya polovina XX - nachalo XXI v.). Kn. 2. Migratsionnye vyzovy i strategii obespecheniya sotsial'no-politicheskoi bezopasnosti dal'nevostochnykh territorii [Historical problems of social and political security of the Russian Far East (the second half of XXth - the beginning of XXIst century.). Book 2. Migration challenges and strategies of socio-political security of the Far Eastern territories]. Vladivostok: IIAEH DVO RAN. (in Russ.)
3. Permyakova, O.P., 1965. Deyatel'nost' Primorskoi kraevoi partiinoi organizatsii po zaseleniyu kraya v predvoennye gody (1938-1941 gg.) [Activities of Primorye regional party organizations to settle the region in the pre-war years, 1938-1941]. In: Uchenye zapiski, Vol. 7, part 1. Vladivostok: Dal'nevost. kn. izd-vo, pp. 124-133. (in Russ.)
4. Peskov, V.M., 2000. Voennaya politika SSSR na Dal'nem Vostoke v 30-e gody XX veka [The military
policy of the USSR in the Far East in the 1930s]. Khabarovsk: Izd-vo HGPU. (in Russ.)
5. Berelovich, A. and Danilov, V. eds., 2003. Sovetskaya derevnya glazami VCHK-OGPU-NKVD. 1918-1939. Dokumenty i materialy. V 4-h t. T. 3. 1930-1934 gg. Kn. 1. 1930-1931 gg. [Soviet village through the eyes of the Cheka-OGPU-NKVD. 1918-1939. Documents and materials. In 4 volumes. Vol. 3. 1930-1934. Book 1. 1930-1931]. Moskva: ROSSPEN. (in Russ.)
6. Tihookeanskaya Zvezda [Pacific Star], October 5, 1930. (in Russ.)
7. Danilov, V., Manning, R. and Viola, L. eds., 2001. Tragediya sovetskoi derevni. Kollektivizatsiya i raskulachivanie. 1927-1939: Dokumenty i materialy. V 5 t. T. 3. Konets 1930-1933 [The tragedy of a Soviet village. Collectivization and dispossession of the kulaks. 1927-1939: documents and materials. In 5 volumes. Vol. 3. The end of 1930-1933]. Moskva: ROSSPEN. (in Russ.)
УДК 93:323.26 Е.С. Оболкин*
экономические причины протестного движения
работников о6разования иркутской области
во время перехода к рыночным отношениям (1989-1991 гг.)
В статье исследуются истоки социального протеста в сфере образования Иркутской области в конце XX в. Автор анализирует экономические предпосылки и причины протеста, первые действия протестного характера в сфере образования, деятельность и роль отраслевого профсоюза народного образования региона в социальном протесте, а также итоги начального этапа протестного движения в педагогической среде области.
Ключевые слова: протестное движение, народное образование, перестройка, Иркутская область
Economic reasons of the protest movement of educators in Irkutsk Oblast during the transition to market relations, 1989-1991. EVGENIY S. OBOLKIN (Irkutsk National Research Technical University)
The article investigates the origins of social protest in the education sector of Irkutsk Oblast in the late XX century. The author analyzes the economic background and the reasons of the protest, first protest activities and the role the local branch of the national trade union of educators played in them, as well as the results of the initial phase of the protest movement.
Keywords: protest movement, public education, perestroika, Irkutsk Oblast
После избрания в 1985 г. генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачева в СССР наступает период перестройки и смены социально-экономической системы (1985-1990-е гг.). На первом этапе с марта 1985 г. по август 1991 г. в стране шел процесс пересмотра основ тоталитарного политического строя и планово-распределительной экономической системы. Для перехода к регулируемой рыночной экономике в стране предполагались: социальная переориентация, преобразование структуры экономики, реформа ценообразования и перестройка финансово-кредитной системы.
На рубеже 1980-х-1990-х гг. наступает системный кризис и, по сути дела, происходит крах советской экономики. Общепринятым является утверждение, что экономика первична, а
политика является ее продолжением. Однако в СССР на рубеже данных десятилетий политика была поставлена во главу угла, а экономика стала лишь ее продолжением. Ведь нельзя не признать тот факт, что крах советской модели социализма явился во многом следствием борьбы социалистической и капиталистической систем на политической арене. В конечном итоге назрела необходимость глубоких реформ, перехода к современной рыночной системе.
Период конца 1980-х-1990-х гг. в России характеризовался противоречивыми социально-экономическими и политическими преобразованиями, в ходе которых нарастали протестные настроения и движения в обществе. Данная тенденция была характерна почти для всех регионов Российской Федерации, в том числе и Иркутской области, в
* ОБОЛКИН Евгений Сергеевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры дизайна Иркутского национального исследовательского технического университета. E-mail: [email protected] © Оболкин Е.С., 2016
непроизводственной сфере которой социальный протест наиболее интенсивно проявился в среде учителей.
В феврале 1989 г. в Москве состоялся Всесоюзный съезд работников народного образования [5, с. 2]. Он высветил основные проблемы в данной сфере. Помимо чисто профессиональных для народного образования вопросов на съезде был затронут и вопрос о материальном обеспечении образования. Его охарактеризовали как предкризисное, требующее незамедлительного перераспределения национального дохода в пользу всех типов народно-образовательных учреждений. Причину невыполнения задач, возложенных на народное образование, делегаты съезда видели в бедственном положении данной сферы. Но бедственное положение образования на съезде считали следствием не только ограниченности материальных вложений в эту область, но и неосваиваемостью получаемых средств самим народным образованием. Такое неосвоение в 1988 г. в СССР составило 1 млрд. рублей [9]. Для Иркутской области данное положение было характерно в той же мере. Главную причину этого делегаты съезда видели в нехватке строительно-ремонтных мощностей, и, как выход, предлагали наращивать строительные мощности и создавать специализированные строительные тресты, в том числе и для народного образования.
Также в 1989 г. председатель Иркутского областного совета профсоюзов (облсовпроф) Н.И. Мальцев отмечал, что перестройка идет вопреки ожиданиям и ни «внизу», ни «вверху» удовлетворенности нет [1, с. 4]. Кроме того, он констатировал, что ощутимых результатов нет, напротив, жить людям стало труднее, и не только морально, но и материально. Глава обл-совпрофа заявлял, что обстановка стала крайне напряженной и в экономике, и в политике, и в социальной сфере. Именно это и послужило причиной того, что к концу 1980-х гг. роль профсоюзов в Иркутске стала возрастать.
Действительно, вопрос о протестном движении на излете десятилетия стоял как никогда остро. На пленуме ВЦСПС был рассмотрен вопрос об отношении к забастовкам [12, с. 7]. В Иркутской области на тот момент было зафиксировано 30 конфликтов с остановкой работы [1, с. 4]. Главная причина - неудовлетворенность условиями труда, режимом работы, социальной сферой, зарплатой. О серьезности назревших проблем говорит тот факт, что люди пошли на забастовку, то есть решились, по сути, на неза-
конные по тем временам действия. Председатель облсовпрофа Н.И. Мальцев заявил даже о необходимости закона о забастовке, который на тот момент только обсуждался в Верховном Совете СССР.
Еще в октябре 1989 г. на профсоюзных собраниях в учреждениях народного образования Иркутска, Ангарска, Братска, п. Жигалово членами профсоюза поднимался вопрос переуплотненности школ, что сказывалось на условиях труда учителей (Государственный архив новейшей истории Иркутской области, далее - ГАНИИО. Ф. Р-2752. Оп. 1. Д. 2609. Л. 24). А участники собраний в Усть-Илимске, Усолье-Сибирском, Иркутске и других районах говорили о том, что еще мало делается для поднятия престижа учителя, хотя говорится много, кроме того, они заявили, что низкой остается заработная плата, снижается жизненный уровень работников учреждений, находящихся на государственном обеспечении (ГАНИИО. Ф. Р-2752. Оп. 1. Д. 2609. Л. 24).
На Х1-ой областной конференции профсоюза работников народного образования и науки, прошедшей 30 ноября 1989 г. в г. Иркутске, многие выступавшие критически высказывались по поводу ситуации в сфере народного образования Иркутской области, в частности, председатель Нижнеудинского райкома профсоюза Т.А. Ху-доногова отмечала, что народное образование до сих пор пользуется остаточным принципом финансирования (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 268. Л. 5). Так, в городе Нижнеудинске школы были переполнены, а строительство новых школ шло крайне медленно, затягиваясь на несколько лет. Не хватало финансирования. Глава Падунского районо г. Братска Л.Ф. Рященко на данной конференции заявила о социальной незащищенности учителя, так как его зарплата была меньше по сравнению с другими категориями работающих, кроме того, учитель работал в 1,5 смены, так как педагогов катастрофически не хватало, особенно на селе (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 268. Л. 9). Также Л.Ф. Ря-щенко назвала школу очень бедным учреждением, и, по ее мнению, исправить это нельзя было никакими реформами, а спасти школу мог только учитель, но он, как констатировал глава Падунского районо г. Братска, находился в бедственном положении. Выступавшая на данной конференции секретарь Иркутского обкома профсоюза Л.Н. Комышева констатировала, что ни одно из решений, которые принимались на местах органами советской власти, не было вы-
полнено, и все это в значительной степени усугубило положение (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 268. Л. 30). Так, в частности, когда принималось решение правительства о реформе общеобразовательной школы, надеялись, что будут на это выделены соответствующие средства, будет действенная помощь базовых предприятий, но этого не было. Также не произошло коренных изменений и улучшений в подготовке специалистов для народного образования.
О тенденции ухудшения социально-экономической ситуации в сфере образования в конце 1989 г. наглядно свидетельствует наряду с вышеизложенными фактами и то, что во главу защитной функции советских профсоюзов в конце 1989 г. ставилась забота о людях труда, условиях их производственной деятельности [8].
Негативные тенденции отмечались в 1989 г. и в отношении высшей школы. Копии постановления и других документов в Государственном архиве новейшей истории Иркутской области явно об это свидетельствуют. В частности, несмотря на принятие правительственного постановления по перестройке высшей школы, коллективы вузов не ощутили реальной помощи в улучшении учебно-материальной базы, более того, произошло сокращение ассигнований на развитие социальной сферы вузов в госкомитете по народному образованию (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 268. Л. 54).
Также в 1989 г. в Иркутской области отмечалось резкое возрастание оттока учителей в другие отрасли, в частности, высокая текучесть педагогических кадров наблюдалась в Тайшетском - 22,8%, Качугском - 20,6%, Аларском -15,3%, Бодайбинском - 15,7%, Иркутском -11,2% районах (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 268. Л. 58). Данная тенденция вполне объяснима, если учесть, что заработная плата работников народного образования в 1989 г. была ниже средней зарплаты по стране. Об этом свидетельствует обнаруженная в Государственном архиве новейшей истории Иркутской области копия Постановления Госкомтруда СССР от 20.03.1991 № 70 «Об утверждении новых размеров ставок заработной платы и должностных окладов работников народного образования, здравоохранения, социального обеспечения, культуры и архивных учреждений» (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 268. Л. 59). Кроме того, бесконтрольный рост цен на товары и услуги особенно сильно сказывался на снижении жизненного уровня наименее социально и экономически защищенных слоев населения. Также наблюдалась тен-
денция, связанная с тем, что в отрасли образования были не изжиты факты грубых нарушений трудового законодательства. Данная тенденция подтверждается тем, что в Иркутский обком профсоюза за период с декабря 1986 г. по ноябрь 1989 г. поступило 613 устных и письменных обращений трудящихся, из них 283 по вопросам нарушений трудового законодательства, 75% из которых подтвердились в пользу трудящихся (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 268. Л. 59).
В результате, 30 ноября 1989 г. в г. Иркутске было принято Постановление Х1-ой областной конференции профсоюза работников народного образования и науки. В данном постановлении очень важным аспектом являлось провозглашение того, что во главу деятельности областной профсоюзной организации должна быть поставлена защита прав и законных интересов трудящихся (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 268. Л. 46). Вместе с тем было отмечено, что обкому профсоюза, профсоюзным организациям области не удалось добиться принципиально иных подходов к осуществлению своих функций, крутого поворота в сторону защиты законных прав и интересов работников. Также в постановлении констатировалось, что президиум обкома профсоюза, профсоюзные комитеты не обеспечили достаточной требовательности и принципиальности в отношении органов народного образования, администрации учреждений и организаций по соблюдению законодательства о труде, правил и норм охраны труда. Что же касается приоритетов профсоюзных организаций в деле защиты прав и интересов трудящихся, то важнейшим инструментом осуществления первичными профсоюзными организациями своей защитной функции были ежегодно заключаемые коллективные договора и соглашения с администрацией. Предполагалось использовать коллективные договора для предотвращения трудовых конфликтов.
10 августа 1990 г. на собрании актива Иркутской областной партийной организации второй секретарь Иркутского обкома КПСС В.М. Спирин в своем докладе «Об итогах XXVIII съезда КПСС и основных направлениях деятельности областной партийной организации по реализации его решений» отмечал, что нарастание кризиса в экономике еще более усиливает социальную напряженность (ГАНИИО. Ф. 127. Оп. 128. Д. 239. Л. 5-6). Констатировалось также, что остается тяжелым положение в здравоохранении, образовании и во всей социально-культурной сфере.
Таким образом, проблему усиления социальной напряженности власть признавала. Но одновременно с этим власть считала, что причины данной напряженности являются надуманными, а трудовые коллективы не выделяют эти причины в качестве основных. Подтверждает данную тенденцию вышеупомянутый доклад В.М. Спирина, в котором говорилось, что некоторые, на первый взгляд, вроде бы радикально настроенные лидеры, безответственно используют лозунги и призывы к забастовкам, и нетрудно представить себе, что произойдет, если где-нибудь эти призывы найдут отклик. Кроме того, отмечалось, что люди начинают видеть, и об этом говорить с озабоченностью на встречах, что под видом борьбы за демократию ведется разрушительная, антидемократическая деятельность не только в партии, но и в обществе в целом, что в последнее время провоцируется рост социальной и политической напряженности. Таким образом, речь шла о переходе социальной напряженности в политическую плоскость.
Начиная именно с 1989 г. Иркутский областной профсоюз работников народного образования начал использовать такие формы борьбы за свои права как коллективные акции протеста: забастовки, митинги, голодовки, «живые цепочки» и т.д. [6, с. 137]. Целью данных акций было сокращение безработицы, ликвидация задолженностей, своевременная выплата зарплаты и повышение жизненного уровня (то есть повышение зарплаты).
26-27 сентября 1990 г. на всероссийском учредительном Съезде работников народного образования и науки совершенно на новой основе было провозглашено создание Профессионального союза работников народного образования и науки РФ, был принят новый Устав профсоюза [4]. Впервые в качестве приоритетной задачи Профсоюза была провозглашена защита социально-экономических и трудовых прав и интересов членов организации. В условиях социально-экономических катаклизмов в стране и области профсоюзные организации начали овладевать практикой массовых коллективных выступлений - уличных митингов, пикетирования органов исполнительной и законодательной власти, многодневных забастовок.
На Республиканском и Всесоюзном съездах профсоюза работников народного образования и науки и 19-ом съезде профсоюзов СССР в 1990 г. было высказано однозначное требование к правительству - удвоить или утроить долю расходов государственного бюджета на обра-
зование и науку, начиная с 1991 г. [13]. Данное требование было вполне правомерным, так как доля расходов на народное образование в национальном доходе СССР в 1990 г. составляла в 2-3 раза меньше в сравнении с развитыми странами (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 279. Л. 24). Своей центральной задачей профсоюзы, в связи с борьбой за интересы работников на рынке труда, считали цену рабочей силы или, другими словами, заработную плату. На Всесоюзном съезде в 1990 г. был выработан документ - заявление к правительству СССР по вопросам повышения заработной платы работников народного образования. Кроме того, одним из важнейших направлений в деятельности профкомов должна была стать работа по улучшению условий труда и оплаты труда профессорско-преподавательского состава вузов. Внимание к вопросу повышения зарплаты работников народного образования и науки объясняется еще и тем, что в новых экономических условиях перехода страны к рынку уровень оплаты труда являлся своеобразным индикатором степени защищенности работников.
Таким образом, третьим признаком нового этапа борьбы профсоюзов за защиту прав и интересов работников народного образования и науки, начавшегося в 1990 г., наряду с единством действий всех звеньев организаций профсоюза и коренным изменением их тактики, являлся приоритет вопроса повышения заработной платы.
25 декабря 1990 г. коллегия Главного Управления народного образования (ГлавУНО) совместно с Президиумом Иркутского обкома профсоюза приняли постановление «О мерах социальной защиты учреждений и работников народного образования Иркутской области в условиях перехода экономики на рыночные отношения». В данном постановлении отмечалось, что в условиях перехода народно-хозяйственного механизма страны на рыночные отношения в системе народного образования резко обострилась социально-экономическая обстановка, наметилось ухудшение в отношениях к нуждам работников отрасли со стороны государственных, советских и хозяйственных органов (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 283. Л. 3). Кроме того, констатировалось, что в трудовых коллективах учреждений народного образования проходят собрания, конференции, на которых выдвигаются требования, касающиеся повышения уровня материального обеспечения педагогических кадров работников области, как и по всей стране
резко нарастает напряженность, создаются координационные стачечные и забастовочные комитеты.
Таким образом, данные факты еще раз подтверждают тенденцию ухудшения обстановки в сфере народного образования Иркутской области, а также указывают на тенденцию нарастания протестных настроений и действий протестного характера в педагогической среде Приангарья.
Также 25 декабря 1990 г. трудовые коллективы учреждений народного образования Иркутской области выдвинули ряд требований Иркутскому областному совету народных депутатов, Областному исполнительному комитету (облисполкому) и ГлавУНО с тем, чтобы данные органы власти вышли с предложением в Верховный Совет РСФСР и правительство по решению данных проблем в 1991 г. (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 283. Л. 12). Эти требования касались выделения централизованных бюджетных ассигнований на повышение заработной платы учителям и другим педагогическим работникам народного образования с 1 января 1991 г. и доведения зарплаты до уровня средней зарплаты в сфере материального производства, повышения заработной платы обслуживающего персонала на 50%; введения корректировки нормативов бюджетного финансирования в соответствии с индексом цен и тарифов на продукцию, товары и услуги, потребляемые учреждениями народного образования; радикального совершенствования организации, нормирования оплаты труда работников народного образования.
В итоге, ГлавУНО и Президиум Иркутского обкома профсоюза, обобщив требования трудовых коллективов области, поддержали пакет основных требований трудовых коллективов учреждений народного образования области, а также постановили обеспечить выполнение требований коллективов учреждений народного образования, находящихся в компетенции ГлавУНО и обкома профсоюза до 1 марта 1991 г.; считать важнейшим инструментом социально-экономической защиты работников народного образования, в условиях рыночных отношений, ежегодно заключаемые между администрацией и комитетами профсоюза учреждений коллективные договора и соглашения; заключить соглашения на уровне ГлавУНО и обкома профсоюза по решению социально-экономических проблем народного образования области в 1991 г. (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 283. Л. 4). Очень
показательно, что наряду с приоритетностью в деле социально-экономической защиты работников народного образования коллективных договоров и соглашений, в данном постановлении было провозглашено также, что в соответствии с решением Учредительного съезда профсоюза работников народного образования и науки сохранить за собой право использовать все меры защиты интересов работников народного образования, вплоть до организации и проведения в январе 1991 г. предупредительной забастовки в случае отказа органов государственной власти, Советских органов области удовлетворить изложенные требования трудовых коллективов. Данный факт подтверждает тенденцию усиления и радикализации настроений и действий протест-ного характера в сфере народного образования Иркутской области.
Но в 1991 г. бюджет народного образования Иркутской области составлял 420,5 млн. рублей, что было на 162 млн. рублей больше, чем в 1990 г., а средства на капитальный ремонт, оборудование и хозяйственные нужды школы были увеличены на 50% [2, с. 5]. Прибавка (как и прибавка к зарплате учителя) шла из тогда только создаваемого в России компенсационного фонда, целью которого как раз и была социальная защита образования в условиях роста цен [2, с. 5]. Казалось бы, картина складывалась вполне радужная. Но когда экономическая служба ГлавУНО подсчитала расходы, исходя из реальных цен, вышло, что дефицит бюджета составил 112 млн. рублей [2, с. 5]. Причиной стало удорожание тепла, электроэнергии, мебели и др., а итогом - нежелание подрядчиков заключать договоры на строительство школ и детских садов, и это несмотря на режим наибольшего благоприятствования, который создавали вокруг школы местные Советы.
В результате, заведующий ГлавУНО П. Юш-манов в интервью «Учительской газете» приводил много примеров, как школа может и сама зарабатывать. На базе школ стали появляться малые предприятия, кооперативы, ателье, а школьные сельские и лесные хозяйства переходили на хозрасчетную основу [2, с. 5].
Таким образом, помощь из госбюджета стала сокращаться, и ГлавУНО стало ориентировать школы на поиск собственных дополнительных источников дохода, а государство - перекладывать часть экономических обязательств на самих бюджетников.
Однако, справедливости ради, стоит отметить, что в Приангарье в то время отмечался и
ряд положительных тенденций в сфере народного образования: одним из первых в России в Иркутской области было заключено соглашение между Главным управлением образования и обкомом профсоюза по решению социально-экономических проблем работников образования в 1991 г., а с конца 1991 г. в Иркутской области начала действовать система местных надбавок к заработной плате.
В частности, в феврале 1991 г. по инициативе Иркутского обкома профсоюза было заключено двухстороннее Соглашение с ГлавУНО по решению ряда неотложных социально-экономических проблем непосредственно в области (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 290. Л. 10). Среди них: совершенствование нормирования и оплаты труда; организация работы по обеспечению надлежащих условий труда и др. В результате, по совершенствованию нормирования и оплаты труда вопрос в основном был решен. Были выделены централизованные и местные бюджетные ассигнования на увеличение размера зарплаты в порядке, предусмотренном постановлением Совета министров СССР от 8.01.91 г. №17, в среднем на 40%; на увеличение тарифных ставок и окладов на 25% работникам народного образования на селе в соответствии с Законом РСФСР «О социальном развитии села» (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 290. Л. 11). Кроме того, Указом Президента РСФСР «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР» предусматривалось дальнейшее повышение заработной платы работникам сферы образования [11].
Что же касается непосредственно акций протеста педагогов Приангарья, то в апреле 1991 г. в г. Иркутске состоялся пикет возле здания управления Восточно-Сибирской железной дороги (ВСЖД), устроенный учителями железнодорожных школ [7, с. 2]. Требования касались всех тридцати с лишним железнодорожных школ, от Усть-Илима до Бурятии. Данные требования сводились к повышению на 40% заработной платы (с января 1991 г. всем российским учителям повысили зарплату на 40%), дотациям на питание, квартирному вопросу и вопросу о путевках. Но руководство ВСЖД с пикетчиками не встретилось. Таким образом, данный опыт протестной борьбы иркутских учителей оказался не слишком удачным (удалось добиться лишь признания существования проблем, которые и так были на лицо). Но мирный лимит решения данных проблем, как признавали сами учителя, был исчерпан, и педагоги заявляли, что у них не
было другого выхода, кроме как пойти на столь радикальные меры. Таким образом, это был не столько способ борьбы, сколько знак отчаяния, вынужденная мера учителей, но все же она носила организованный характер, так как требования касались более 30-ти железнодорожных школ с приличным географическим диапазоном.
Также в 1991 г. председатель Иркутского областного комитета профсоюза работников народного образования и науки А.М. Кондрашова отмечала, что обстановка в народном образовании слишком накалена и грозит социальным взрывом [10, с. 4]. Столь серьезное заявление имело столь же вескую причину, ведь 1991 г. в разных городах страны начался митингами и забастовками учителей, угрожавшими перерасти во всеобщую забастовку [3]. Но ее удалось предотвратить, по мнению А. Кондрашовой, за счет того, что Верховный Совет и Правительство России приняли решение о повышении зарплаты работникам народного образования. В Иркутской же области к делу защиты учителей подключился Иркутский облисполком, который своим решением от 11 января 1991 г. предусмотрел меры, облегчающие вхождение в рынок гуманитарной сферы [10, с. 4].
Таким образом, обстановка в народном образовании была признана властями социально взрывоопасной и предприняты меры для недопущения как акций протеста в отдельных городах и регионах России, так и их перехода во всеобщую забастовку. Власть признала существование проблем в народном образовании и приняла ряд актов для их разрешения, но все-таки от политики вхождения гуманитарной сферы в рынок государство не отказалось, а наоборот, продолжало ее. Необходимо отметить, что меры по социально-экономической защите педагогов были разработаны, но предстояла еще их практическая реализация.
В результате, начало нового 1991-1992 учебного года в системе народного образования страны было отмечено значительным ростом общественно-политической активности трудящихся отрасли [3]. Низкий уровень заработной платы в сочетании с бесконтрольным ростом цен являлись основными причинами данной активности.
В итоге, многие трудовые коллективы учреждений народного образования Иркутской области поддержали требования учительства Кузбасса и других регионов республики, выдвинув ряд своих требований по решению социально-политических проблем, среди которых:
сохранить уровень повышения заработной платы работникам гуманитарной сферы в размере 50%, предусмотренный Распоряжением Главы администрации Иркутской области №6, при введении новых условий оплаты труда согласно Указу Президента России №1; ускорить реализацию Указа №1 Президента России «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР»; реализовать пункт 2 Указа Президента РСФСР от 11 июля 1991 г. №1 с 1 ноября 1992 г. в части повышения заработной платы в промышленности; ввести в действие «Основы законодательства СССР и республик об индексации доходов населения»; ускорить принятие Закона об образовании в РСФСР и др. (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 290. Л. 25-27). Данные требования поддержали коллегия ГлавУНО и Президиум Иркутского обкома профсоюза, а затем письма с этими требованиями были направлены Президенту и Верховному Совету РСФСР, Министерству образования и ЦК профсоюза РСФСР, Главе администрации и областному Совету народных депутатов Иркутской области.
Этому предшествовало совместное постановление Президиума Иркутского обкома профсоюза работников народного образования и науки и коллегии ГлавУНО от 9 октября 1991 г. «О чрезвычайных мерах по защите социально-экономических интересов работников народного образования Иркутской области» (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 290. Л. 19).В данном постановлении обстановка в сфере народного образования была названа чрезвычайной, в результате чего коллегия ГлавУНО и обком профсоюза постановили: не позднее октября 1991 г. подготовить и рассмотреть на совместном заседании коллегии и президиума вопрос о ходе выполнения Соглашения по решению социально-экономических проблем работников народного образования, о чем проинформировать трудовые коллективы области через средства массовой информации; провести в ноябре 1991 г. областное совещание представителей стачечных комитетов учреждений народного образования; рекомендовать районным и городским комитетам профсоюза, СПП возглавить стачечное движение трудовых коллективов по отстаиванию социальных и экономических интересов работников народного образования и науки, использовать в этих целях все права профсоюзных органов, предусмотренные законодательством Союза ССР и РСФСР, строго руководствуясь требованиями Закона о порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов).
В результате, до введения новых условий оплаты труда постановлением Главы администрации Иркутской области от октября 1991 г. №6 с 1.10.91 г. зарплата работникам народного образования была увеличена на 50% (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 290. Л. 11). По вопросу введения дифференцированной оплаты труда было разработано постановление Госкомтруда СССР от 20.03.91 г. №70, копия которого имеется в Государственном архиве новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 290. Л. 11). По данному постановлению предусматривалось введение новых условий оплаты труда, где размеры ставок и окладов находятся в прямой зависимости от квалификации работников. В 1991 г. этот документ прорабатывался в Министерстве образования РСФСР.
Также в 1991 г. по инициативе школ №№11, 13 г. Усть-Илимска, где сложилась особенно острая ситуация, на совместном расширенном заседании Совета по народному образованию и председателей профкомов были выработаны требования работников народного образования г. Усть-Илимска, которые вошли в программу развития народного образования на пять лет по трем направлениям: создание условий для развития образования; обновление содержания образования; повышение социально-правового статуса учителя (ГАНИИО.Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 33-34). В результате работы примирительной комиссии были достигнуты определенные соглашения, но не были удовлетворены основные требования: обеспечение учителей жильем и срок ввода школы в девятом микрорайоне. Именно поэтому учителя вынуждены были выйти на предупредительную однодневную забастовку.
Президиум Усть-Илимского городского Совета народных депутатов признал требования педагогических коллективов справедливыми и принял постановление по их выполнению. В частности, был решен вопрос о доплате до коэффициента 1:6, выделены 20 секций в семейном общежитии, 5 квартир и др. (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 33-34). Также в октябре 1991 г. было заключено соглашение между исполкомом Совета народных депутатов и педагогическим коллективом города Усть-Илимска по решению первоочередных социально-экономических проблем, социальной защищенности работников народного образования (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 33-34). В итоге, коллегия ГлавУНО и Президиум обкома профсоюза одобрили опыт г. Усть-Илимска по созданию
механизма социальной защиты работников народного образования. Здесь уместно будет напомнить, что еще в феврале 1991 г. было заключено соглашение между ГлавУНО и Иркутским обкомом профсоюза по решению ряда социально-экономических проблем работников народного образования в 1991 г. Кроме того, в 1991 г. было начато формирование областной системы управления охраной труда (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 290. Л. 3).
26 ноября 1991 г. в г. Иркутске прошел У-й Пленум Иркутского обкома профсоюза работников народного образования и науки. Выступавший на Пленуме председатель стачечного комитета г. Ангарска С.В. Метелкин отмечал, что во многих регионах области профсоюзные органы и стачечные комитеты не нашли общего языка, не идут рука об руку (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 5). Прозвучали призывы со стороны стачечного комитета к лидерам профсоюзного движения о помощи. В частности, стоявший остро на тот момент вопрос о забастовках С.В. Метелкин объединил с вопросом поддержки со стороны профсоюзов, назвав забастовку - крайней мерой, так как стачечные комитеты не видели реальных результатов поддержки профсоюзной организации. Проанализировав выступление председателя стачечного комитета г. Ангарска, можно сделать вывод о том, что наиболее волнующим для учителей г. Ангарска был вопрос заработной платы. Объяснялось это готовящейся либерализацией цен и опасением в связи с этим учителей по поводу возможной новой ценовой реформы (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 5).
В итоге, С.В. Метелкин в лице стачечного комитета г. Ангарска предложил поддержать координационный Совет и 16 декабря 1991 г. выйти на однодневную забастовку. По мнению С.В. Метелкина, только данный шаг мог привлечь внимание к проблемам отрасли народного образования.
Идею объединения действий профсоюзов и стачечных комитетов поддержала и председатель Черемховского горкома профсоюза Л.А. Андреева. Председатель стачкома г. Усолье-Сибирское А.Г. Лис высказался также в подобном ключе, но с большей категоричностью и радикальностью во взглядах (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 7). Так, надбавку, которая предлагалась по указу Б.Н. Ельцина, он назвал очередным обманом. К тому же А.Г. Лис констатировал, что забастовочное движение будет развиваться и дальше, пока не будет рассмотрен вопрос
о приоритетном развитии народного образования в Иркутской области. В результате, стачком г. Усолье-Сибирское предложил конкретные меры, которые, по его мнению, позволили бы кардинальным образом решить назревшие проблемы народного образования.
Хотя стачком г. Усолье-Сибирское и был по сравнению с другими выступавшими территориями на У-м Пленуме более радикальным во взглядах, но все-таки требования данного стачкома не выбивались из общей тенденции, связанной с экономическим характером выдвигаемых требований. Особого внимания из числа предложенных Усольским стачкомом мер заслуживают те, которые высвечивают ряд новых тенденций и подтверждают старые. Так, например, по-прежнему звучало требование довести размеры средних ставок и должностных окладов до уровня не ниже средней заработной платы в промышленности; впервые прозвучало предложение осуществлять практические шаги по решению вопросов экономической самостоятельности школ, по созданию на территории области сети платных и частных школ; кроме того, стачком предложил узаконить ежегодное подписание трудового соглашения между профсоюзами и административными структурами.
Директор иркутского Института усовершенствования учителей Л.А. Выговский на У-м Пленуме Иркутского обкома отраслевого профсоюза образования высказал мнение о том, что формируется альтернативная система управления народным образованием в лице стачечного комитета, который поддерживается педагогическими коллективами (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 16-17). Также Л.А. Выговский отметил, что с этим движением нужно считаться и относиться к нему достаточно серьезно. Таким образом, это еще раз подтверждает тенденцию, связанную с призывами к объединению профсоюзов и стачечных комитетов Иркутской области, звучавшими от этих же организаций, для защиты интересов работников народного образования. Данная тенденция проявилась в При-ангарье в 1991 г.
Необходимо признать, что местная областная власть поддерживала действия педагогов как мирного, так и более радикального характера. Так, присутствовавший на У-м Пленуме заместитель главы областной администрации А.И. Круликовский основной акцент в борьбе учителей за свои права и интересы сделал на ее мирной составляющей, отметив, что прежде чем что-то потребовать от областной админи-
страции, стоит попытаться обратиться в Областной совет (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 27). Также А.И. Круликовский отметил, что очень важно, чтобы в совете было как можно больше депутатов от просвещения, чтобы они отстаивали точку зрения педагогов. Кроме того, А.И. Круликовский призвал учителей к тому, чтобы они перед начавшейся работой по формированию бюджета на 1992 г. потребовали по максимуму для социальной сферы. Что же касается позиции областной администрации по более радикальным методам борьбы работников народного образования за свои права, то А.И. Круликовский заявил, что стачечное движение должны возглавить профсоюзы, как всюду в мире. К тому же, заместитель главы иркутской областной администрации отметил, что профсоюзы должны действовать более активно и решительно, отстаивая свои права, признав также, что именно угроза стачек со стороны врачей и учителей сыграла свою положительную роль.
Кроме того, 26 ноября 1991 г. на ^м Пленуме Иркутского областного комитета профсоюза работников народного образования и науки председатель данного профсоюза А.М. Кондрашова в своем докладе отмечала, что спад промышленного и сельскохозяйственного производства, безудержный рост цен, остаточный принцип финансирования народного образования и невостребованность обществом знаний, умений, культуры и профессионализма вызвали нарастание социальной напряженности (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 35). Действительно, в 1991 г., с началом учебного года, наблюдалась тенденция нарастания социальной напряженности в Иркутской области. Данную тенденцию также подтверждают факты создания во многих территориях комитетов по социальной защите, забастовочных и стачечных комитетов, принятие и предъявление администрации требований педагогических коллективов (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 35-36).
Наряду с тенденцией нарастания социальной напряженности, в 1991 г. в Иркутской области имела место также тенденция, связанная с развитием стихийных действий протестного характера в учреждениях народного образования. Так, в г. Иркутске учащиеся школы №9 пикетировали здание облисполкома, где проходила сессия областного Совета народных депутатов (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 35-36). Участники ^го Пленума Иркутского отраслевого профсоюза образования единодушно высказались против участия детей в акциях протеста.
Кроме того, в нескольких школах г. Усо-лье-Сибирское прошла стихийная забастовка с нарушением Закона о порядке разрешения коллективных споров (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 35-36).
Причины развития стихийных протестных действий в образовательной отрасли были следующими: 1) параллельная, а не совместная работа городских комитетов (горкомов) профсоюза и забастовочных комитетов области по защите прав работников образования; 2) медлительность действий обкома профсоюза и ГлавУНО (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 35-36).
Подтверждают данные тенденции в про-тестном движении региона приведенные выше мнения участников ^го Пленума Иркутского обкома профсоюза работников народного образования и науки о необходимости объединения действий профсоюзных организаций и забастовочных комитетов, а также доклад на данном пленуме А.М. Кондрашовой, в котором отмечалось, что председатели горкомов профсоюза Иркутска, Ангарска, Братска, Усолье-Сибирско-го, Тулуна, где имеет место острая социальная напряженность среди работников просвещения, не смогли вовремя объединить усилия с забастовочными комитетами по выработке действий по социальной защите или работали параллельно.
В том же докладе А.М. Кондрашовой на ^м Пленуме Иркутского отраслевого профсоюза образования 26 ноября 1991 г. констатировалось, что работу обкома профсоюза и ГлавУНО в оперативной и компетентной практической помощи на местах и их влиянии на местные органы власти можно оценить критически.
Также Иркутский обком профсоюза работников народного образования и науки совместно с ГлавУНО, проанализировав требования педагогических коллективов Иркутской области, пришли к выводу, что в 1991 г. повсеместно были поставлены вопросы повышения и совершенствования зарплаты и льготного предоставления жилья учителям, бесплатной приватизации жилья (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 35-36).
Центральный комитет профсоюза работников народного образования и науки в 1991 г. считал, что в результате повышения размеров средних ставок и должностных окладов на 30% с 1.12.91 г. по Указу Президента Б.Н. Ельцина не будет достигнут уровень средней зарплаты в промышленности РСФСР [4]. В Государственном архиве новейшей истории Иркутской
области имеется копия документа, свидетельствующего о том, что в 1991 г. ЦК профсоюза совместно с Министерством образования вошел в Правительство с предложением - установить зарплату 750 рублей с 1 декабря 1991 г. (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 38). В случае отказа ЦК профсоюза предлагал выйти на Всероссийскую забастовку 16 декабря 1991 г.
Готовность выйти на акцию протеста столь радикального характера, как забастовка, и столь большого территориального масштаба говорила о том, что ситуация с бюджетным материальным обеспечением народного образования достигла критической отметки. Данную тенденцию также подтверждает тот факт, что 26 ноября 1991 г. на У-м Пленуме Иркутского отраслевого профсоюза образования председателем данной организации А.М. Кондрашовой было заявлено о том, что нужно активизировать работу по привлечению внебюджетных средств в образовательную отрасль. Показательно еще и то, что в докладе А.М. Кондрашовой отмечалось, что, исходя из проблем настоящего времени, нельзя снижать интенсивность совместных действий по социальной защите трудящихся в условиях перехода к рынку. Но, в то же время, несмотря на данную решительность, Иркутский обком профсоюза работников народного образования и науки приоритет в борьбе за права педагогов отдавал заключению коллективных договоров и соглашений между комитетами профсоюза и органами управления народным образованием. Так, в докладе А.М. Кондрашовой на вышеупомянутом У-м Пленуме отмечалось, что необходимо вести цивилизованный диалог с органами власти и отказаться от силовых методов давления.
Все вышеизложенные тенденции нашли свое отражение в Постановлении Пленума Иркутского областного комитета профсоюза работников народного образования и науки от 26 ноября 1991 г. (ГАНИИО. Ф. Р-3197. Оп. 1. Д. 287. Л. 31). В частности, Пленум постановил - объединить усилия государственных и общественных организаций и движений по защите прав и социально-экономических интересов работников народного образования; расширять и совершенствовать парламентские формы работы при отстаивании правовых и социально-экономических интересов работников путем укрепления связей с народными депутатами всех уровней; не позднее 20 января 1992 г. заключить Соглашение с органами власти, управления народного образования в 1992 г.; рекомендовать первичным профсоюзным организациям учреждений
народного образования заключить на 1992 г. коллективный договор с администрацией; в целях активизации деятельности и координации работы рекомендовать включение в Областной комитет социальной защиты работников народного образования представителей стачечных и забастовочных комитетов из территорий области; обратиться в областной Совет народных депутатов о рассмотрении на одной из ближайших сессий вопроса о приоритетном развитии народного образования в Иркутской области.
Таким образом, в 1991 г. забастовочное движение в образовательной отрасли Иркутской области все еще носило локальный характер, а действия коллективов были разрознены.
Для координации деятельности, объединения усилий по коллективной защите социально-экономических и правовых интересов работников по инициативе обкома профсоюза в декабре 1991 г. было проведено областное совещание представителей территориальных забастовочных и стачечных комитетов, где был избран областной Координационный совет забасткомов. Таким образом, Иркутский обком профсоюза в декабре 1991 г. возглавил стачечное движение в Иркутской области.
С середины 1980-х гг. в СССР стали происходить серьезные изменения. Данные изменения затронули все стороны социально-экономической и политической жизни советского общества и носили противоречивый характер. В результате произошло стремительное падение уровня жизни населения Советского Союза, что в свою очередь привело к росту в конце 1980-х гг. забастовочного движения по всей стране. Не осталась в стороне и образовательная сфера государства, в том числе и педагогические работники Иркутской области.
Таким образом, для начального периода про-тестной борьбы учителей Приангарья за свои права, начавшегося с 1989 г., характерно требование повышения оплаты своего труда. Данный период характеризуется началом процесса социального протеста работников образования Иркутской области, однако первые акции протеста педагогов в регионе носили локальный характер. Также для данного периода были характерны тенденции ухудшения социально-экономической ситуации в сфере образования и резко возрастающего оттока учителей области в другие отрасли.
С 1990 г. протестная борьба развернулась вокруг Президентского Указа №1, то есть приоритетным было опять же требование повы-
шения зарплаты, но специфика данного этапа протеста заключалась в том, что, во-первых, педагоги требовали повышения на основании данного Указа, а во-вторых, повысить зарплату должны были до уровня средней зарплаты в промышленном секторе. Кроме того, основанием для того, чтобы считать именно 1990 г. началом нового этапа борьбы работников образования за свои права, является еще и то, что в 1990 г. произошел переход социальной напряженности в политическую плоскость. Также 1990-м г. датируется новый этап борьбы профсоюзов за защиту прав и интересов работников образования, характеризующийся единством действий всех звеньев организаций профсоюза, коренным изменением их тактики, приоритетом и основным значением вопросов повышения заработной платы. К тому же в 1990 г. в Иркутской области начали создаваться координационные стачечные и забастовочные комитеты, а также проявилась тенденция нарастания протестных настроений и действий протестного характера в педагогической среде.
Таким образом, резюмирую вышеизложенное, можно сделать вывод, что в протестном движении работников образования Приангарья в 1989-1991 гг. экономические причины играли главенствующую роль.
список литературы
1. Баталина О. «Сегодня нам нужна свобода...» // Восточно-Сибирская правда. 1989. 10 октября. С. 4.
2. Галкина В. Что делать? Табуретки! // Учительская газета. 1991. № 77. 12-19 февраля. С. 5.
3. Кацва А.М. Массовый протест в социально-трудовой сфере. Коллективные действия наемных работников в современной России: истоки, проблемы и особенности. М: Летний сад, 2002.
4. Кацва А.М. Российский профсоюз работников народного образования и науки: становление, социальные проблемы и коллективные действия. М.: Рохос, 2002.
5. Кичатинов Л. Баобаб в горшке не вырастишь // Восточно-Сибирская правда. 1989. 14 февраля. С. 2.
6. Кондрашова А. Защиту и помощь // Восточно-Сибирская правда. 1991. 30 апреля. С. 4.
7. Мадьярова Д. Утро у парадного подъезда // Восточно-Сибирская правда. 1991. 16 апреля. С. 2.
8. О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов): закон СССР от 9 окт. 1989 г. № 500-1 // Ведомости СНД СССР и ВС СССР. 1989. № 18. Ст. 342.
9. Осмачько С.Г. Политическое и социально-экономическое развитие СССР, РФ (198599 гг.). Ярославль: Изд.-во ЯГТУ, 2003.
10. Прошлое и настоящее Иркутской областной организации общероссийского Профсоюза образования в воспоминаниях современников / под ред. А.И. Сайфутдинова. Иркутск: Оттиск, 2005.
11. Указ Президента РСФСР от 11 июля 1991 г. № 1 «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1991. № 31. Ст. 1025.
12. Шестой пленум ВЦСПС: стеногр. отчет. М.: Профиздат, 1989.
13. XIX Съезд профессиональных союзов СССР, 23-27 октября 1990 года: стеногр. отчет. М.: Профиздат, 1991.
references
1. Batalina, O., 1989. «Segodnya nam nuzhna svoboda...» [«Today we need freedom ...»], Vostochno-Sibirskaya pravda, October 10, p. 4. (in Russ.)
2. Galkina, V., 1991. Chto delat'? Taburetki! [What is to be done? Stools!], Uchitel'skaya gazeta, no. 77, February 12-19, p. 5. (in Russ.)
3. Katsva, A.M., 2002. Massovy protest v sotsial'no-trudovoi sfere. Kollektivnye deistviya nayomnykh rabotnikov v sovremennoi Rossii: istoki, problemy i osobennosti [Mass protest in the social and labor sphere. Collective actions of wage workers in modern Russia: background, problems and special features]. Moskva: Letniy sad. (in Russ.)
4. Katsva, A.M., 2002. Rossiiskiy profsoyuz rabotnikov narodnogo obrazovaniya i nauki: stanovlenie, sotsial'nye problemy i kollektivnye deistviya [Russian Trade Union of the Education and Science Workers: formation, social problems and collective actions]. Moskva: Rokhos. (in Russ.)
5. Kichatinov, L., 1989. Baobab v gorshke ne vyrastish' [Baobab will not grow in a pot], Vostochno-Sibirskaya pravda, February 14, p. 2. (in Russ.)
6. Kondrashova, A., 1991. Zashchitu i pomoshch' [Protection and assistance], Vostochno-Sibirskaya pravda, April 30, p. 4. (in Russ.)
7. Mad'yarova, D., 1991. Utro u paradnogo pod»ezda [Morning at the main entrance], Vostochno-Sibirskaya pravda, April 16, p. 2. (in Russ.)
8. O poryadke razresheniya kollektivnykh trudovykh sporov (konfliktov): zakon SSSR ot 9 okt. 1989 g. № 500-I [On the procedure for settling collective labor disputes (conflicts) : law of the USSR of October 9, 1989 № 500-I], Vedomosti
SND SSSR i VS SSSR, 1989, no. 18, Article 342. (in Russ.)
9. Osmach'ko, S.G., 2003. Politicheskoe i sotsial'no-ekonomicheskoe razvitie SSSR, RF (198599 gg.) [Political and socio-economic development of the USSR, the Russian Federation (1985-99)]. Yaroslavl': Izd.-vo YAGTU. (in Russ.)
10. Saifutdinov, A.I. ed., 2005. Proshloe i nastoyashchee Irkutskoi oblastnoi organizatsii obshcherossiiskogo Profsoyuza obrazovaniya v vospominaniyakh sovremennikov [Past and present of the Irkutsk regional branch of the All-Russian Trade Union of Education in the memoirs of contemporaries]. Irkutsk: Ottisk. (in Russ.)
11. Ukaz Prezidenta RSFSR ot 11 iyulya 1991 g. № 1 «O pervoocherednyh merah po razvitiyu obrazovaniya v RSFSR» [Decree of the President of the RSFSR of July 11, 1991 № 1 «On urgent measures for the development of education in the RSFSR»], Vedomosti SND i VS RF, 1991, no. 31, Article 1025. (in Russ.)
12. Shestoi plenum VCSPS [The Sixth Plenary Session of the All-Union Central Council of Trade Unions]. Moskva: Profizdat, 1989. (in Russ.)
13. XIX S'ezd professional'nykh soyuzov SSSR, 23-27 oktyabrya 1990 goda [XIX Congress of Trade Unions of the USSR, October 23-27, 1990]. Moskva: Profizdat, 1991. (in Russ.)
