CC BY
215
УДК 327.51+327 (7 США)6
ПОЛИТИКА США В БЛИЖНЕВОСТОЧНОМ РЕГИОНЕ И ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С СОЮЗНИКАМИ ПО НАТО В ПЕРИОД ПЕРВОГО ПРАВЛЕНИЯ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ ДЖ.БУША-МЛАДШЕГО
Антюхова Е.А.
Статья посвящена периоду первого правления республиканской администрации Дж. Буша-младшего и политике взаимоотношений США и НАТО в ближневосточном регионе. Рассматриваются слагаемые нового внешнеполитического курса, проводимого США, взаимоотношение США с государствами, входящими в Североатлантический альянс. Анализу подвергнуты причины, по которым американская администрация Дж. Буша-мл. выделяла Ближний Восток в качестве приоритетного региона. Затрагиваются доктринальные установки НАТО и их реализация в Ближневосточном регионе.
Ключевые слова: республиканская администрация США, НАТО, Ближневосточный регион, военная доктрина, политический курс, стратегические установки, национальные интересы.
THE US POLICY IN THE MIDDLE EAST REGION AND RELATIONSHIPS WITH THE NATO ALLIES DURING THE FIRST BOARD OF THE REPUBLICAN ADMINISTRATION OF J. BUSH JR.
Antyukhova E.A.
The article is devoted to the period of the first board of the Republican Administration of J. Bush Jr. and the policy of the USA and NATO relationship in the Middle East region. The terms of the new foreign policy conducted by the USA, relationships of the USA with the countries of the North Atlantic Alliance are considered. The reasons for which the American Administration of J. Bush Jr. allocated the Middle East as the priority region are subjected to the analysis. Some doctrinal aims of NATO and their implementation in the Middle East region are touched upon.
Keywords: Republican Administration of the USA, NATO, the Middle East region, military doctrine, political policy, strategic aims, national interests.
В период предвыборной кампании 2000 года Республиканская партия, единым кандидатом которой был выдвинут Дж.Буш-младший, декларативно заявила о намерении своего кандидата в случае прихода к власти значительно снизить уровень международной вовлечённости США, уделяя при этом первостепенное внимание в большей степени проблемам внутриполитического, а не внешнеполитического характера. Однако с приходом в Белый дом, предвыборная риторика новой администрации США в значительной степени трансформировалась, уступив место более прагматическому подходу в выработке стратегических ориентиров при принятии политических решений. Возобладал иной подход, катализатором которого во многом стали трагические события 11 сентября 2001 года, когда в результате террористического акта боевики-смертники "Аль-Каида" обрушили два из четырёх захваченных самолетов на символ делового центра Нью-Йорка- башни Всемирного
торгового центра-, унеся жизни 2977 человек. Террористическая угроза, борьба с новыми вызовами, с которыми столкнулись не только США, но и другие страны мира, стали своеобразной политической индульгенцией американскому руководству для внесения существенных корректив во внешнюю политику.
Приход к власти Дж. Буша-младшего и трагические события 11 сентября 2001 года оказались в политической взаимосвязи, т.к. привели к изменению политического курса США, который оказал воздействие на партнеров по НАТО, придав необходимость согласования действий и выработки общего подхода к преодолению глобальных угроз. В основе американского взгляда на основы взаимодействия с НАТО лежала внешнеполитическая "доктрина Буша".
Формирование «доктрины Буша» происходило в условиях возникшей транснациональной террористической угрозы. Консервативная модель республиканской
администрации опиралась на
противопоставление ценностных установок «западных демократий» и антизападного исламского фундаментализма международных террористических организаций.
Неоконсервативная политическая идеология опиралась на принципы морализма, интернационализма, милитаризма и
абсолютизации демократической системы. Морализм республиканской администрации находился во взаимосвязи с концепцией американской исключительности. Опора на интернационалистский подход позволяла утверждать необходимость защиты
национальных интересов США от возникающих угроз, которые могут реализовываться на территории самого американского государства. Поэтому защита национальных интересов США требует вмешательства, в том числе и военного, во внешние и внутренние дела иностранных государств на основе модели «превентивных действий». Использование военной силы при решении политических проблем считалось оправданной, так как это обеспечивало достижение эффективного результата. Таким образом, неоконсерваторы отдавали предпочтение силовым действиям, отодвигая на второй план дипломатические и экономические средства [1, с. 22-23].
Республиканской администрацией Дж. Буша-мл. была выдвинута концепция «превентивного действия» для
противодействия национальным или глобальным угрозам. Во многом оправданием данного подхода служил страх распространения оружия массового уничтожения и использование его как террористического средства. Склонность неоконсерваторов к применению вооруженной силы определялась не фактом угрозы, а гипотетической возможностью ее
возникновения при тех или иных обстоятельствах. Опасность данного подхода состояла в том, что необходимость проведения «превентивной войны» определялась самим инициатором, что создавало угрозу произвольного инициирования ударов. Вмешательство в дела суверенного государства определяется путем апелляции к правам человека или неспособности Совета безопасности ООН оперативно среагировать на возникшие угрозы[2, р.252-254].
Стратегия «превентивных действий» выступала в качестве инструмента выполнения Соединенными Штатами миссии
распространения демократии. В представлениях республиканской администрации Дж. Буша-мл. процесс демократизации имел конкретную региональную направленность - Ближний Восток, с которым были связаны многочисленные интересы США как политические, определяемые необходимостью борьбы и противодействия террористической угрозе, так и экономические, основанные на энергоносителях и контроле, а также регулировании рынка энергоресурсов[3, с.8-11]. Американские неоконсерваторы выступали за использование вооруженной силы в отношении отдельных государств Ближнего Востока в соответствии с американскими интересами. Следует указать на волюнтаризм США в отношении принципа суверенитета, которого они придерживаются в отношении американского государства и конъюнктурно трактуют в отношении других стран.
Американская администрация Дж. Буша-мл. не случайно выделяла Ближний Восток в качестве приоритетного региона. Руководство США считало, что распространение демократии и реформирование исламского общества региона в соответствии со стандартами американской демократии будет способствовать не только сближению систем и росту потенциальных союзников, но и, самое главное, снизит угрозу национальным интересам США. Поэтому демократизация исламских стран Аравийского полуострова служит обеспечению национальной безопасности американского общества. Как отмечал Дж. Буш-мл. во время Второй иракской войны, «до тех пор, пока Ближний Восток остается местом тирании, безысходности и гнева, он будет порождать людей и движения, которые угрожают безопасности Америки и наших друзей. Таким образом, Америка следует прогрессивной стратегии свободы на Большом Ближнем Востоке. Мы будет бросать вызов противникам реформ, противостоять союзникам террора и ожидать высоких стандартов от наших друзей»[4].
В сентябре 2002 г. госсекретарь США К. Райс в ходе выступления в Манхэттенском институте подчеркнула, что «некоторые угрозы потенциально ...не могут быть предотвращены. Экстремистов, которые стремятся представить самоубийство как священное действие, вряд ли можно сдерживать. И новые технологии требуют нового взгляда на то, что когда именно угроза действительно становится «неминуемой». Поэтому, исходя из соображений здравого
смысла, США должны быть готовы предпринять действия, если необходимо, до того, как угрозы полностью
материализовались»[5].
С началом Иракской войны Дж. Буш-мл. отмечал, что «главное обязательство нашего поколения - распространять свободу, особенно на Ближнем Востоке<...> И победа свободы в Ираке усилит нового союзника в войне с террором, вдохновит демократических реформаторов от Дамаска до Тегерана, принесет надежду и прогресс в проблемный регион и, таким образом, отведет ужасную угрозу от жизни наших детей»[4].
Выработанная во время подготовки и проведения Второй иракской войны «доктрина Буша» включала в себя четыре компонента: 1) существование взаимосвязи между
внутриполитическим режимом государства и его внешней политикой; 2) придание исключительного характера угрозам, с которыми сталкивается Америка, и необходимость решительных и экстраординарных мер по их нейтрализации; 3) оправдание превентивных действий политической необходимостью; 4) в целях обеспечения политической стабильности США берут на себя бремя доминирования в основных областях мировой политики[7, c. 114124]. Следует сказать, что хотя «доктрина Буша» в 2000-е гг не оказала влияние на содержание стратегических документов НАТО, тем не менее, она во многом определила привлечение сил Альянса к операциям за пределами традиционной географии деятельности Альянса (на то время в Афганистане) в рамках реализации программы ИСАФ (International Security Assistance Force). С 2006 года НАТО приняла командование силами в Южном Афганистане.
В годы правления республиканской администрации Дж. Буша-мл. широкое распространение получила теория государств-изгоев [7, c. 99-110]. К категории государств-изгоев американская администрация относила те страны, в которых нарушаются международные стандарты политического поведения, а также осуществляется систематическая дискриминация и нарушение прав человека на основе расового или гендерного аспектов, производятся репрессии против собственного населения. Именно государства-изгои должны быть подвергнуты процессу демократизации в первую очередь посредством смены режима или перехода всей полноты власти в руки политической оппозиции. В отношении этих стран демократия будет способствовать
становлению правовой системы, основанной на стандартах западноевропейского общества [8, p.377-378]. Так называемые государства-изгои стали рассматриваться в качестве наиболее вероятных объектов военных вторжений США и их союзников по НАТО. В качестве сценариев следующих актов насилия указывались и государства Ближнего Востока, например, Сирия [9, а 69-90].
С точки зрения республиканской администрации США, демократизация стран исламского Ближнего Востока способствовала бы снижению террористической угрозы и выступала бы противодействием радикальному экстремизму и террору. Распространение демократии в регионе вовлечет в орбиту США новых сторонников либерально-
демократических ценностей, что будет способствовать усилению присутствия США в нестабильных регионах и вытеснению из них возможных конкурентов.
Американская администрация
ориентировалась на использование
американской военной мощи в большей степени, чем задействование союзников по НАТО. Нельзя сбрасывать со счетов и стремление нормализовать отношения и обезопасить союзника США в ближневосточном регионе - Израиль. Американская тенденция демократизации Ближнего Востока была высказана президентом США Дж. Бушем-мл.: «Демократии производят идеологию<.. .>, которая говорит людям о том, что они свободны - свободны делать свой выбор. Идеология нашего врага говорит о том, что лишь немногие достойны делать выбор, и если вам не нравится то, во что мы призываем вас верить, мы запугаем вас или убьем. <.>Очевидно, что единственный способ уничтожить террористов заключается в том, чтобы уничтожить их темное мировоззрение ненависти и страха, предложив многообещающую альтернативу политической свободы и мирных реформ»[11]. Политическую поддержку США видели во взаимодействии с умеренными авторитарными режимами бассейна Персидского залива, которые демонстрировали видимость проведения реформ и могли рассматриваться в качестве форпоста демократизации региона.
Направленность американской политики в ближневосточном регионе четко
демонстрировала стремление США к проведению односторонних действий без задействования арсенала и военно-
политического потенциала НАТО. Это объяснялось уверенностью Соединенных Штатов в собственных силах, громоздкостью управленческого аппарата Альянса и необходимостью применения экстраординарных мер. Также имело место несогласие ряда европейских членов НАТО с американской политикой в регионе [10, р. 195].
Военные кампании в Афганистане и Ираке, приведшие к смене режимов, не привели к быстрой демократизации общества.
Столкнувшись с военно-политическими сложностями, американская администрация стала говорить о необходимости привлечения натовских сил для поддержания безопасности в регионе. В целом, американская доктрина продвижения демократии с упором на односторонние действия продемонстрировала свою мало эффективность.
Объявленная администрацией Дж. Буша-мл. война с терроризмом привела к изменению отношений США и НАТО, вызванному тактической необходимостью американского правительства продемонстрировать
эффективность противостояния новой глобальной угрозе, которая бросила вызов США на ее территории. Здесь сочетались внутриполитические и внешнеполитические причины, определяемые, с одной стороны, необходимостью консолидации американского общества перед угрозой террористических действий, с другой стороны, оперативной эффективностью военного противостояния мусульманскому террористическому
экстремизму[11, р.68-69].
Неудавшиеся уроки косовского конфликта 1999 г наглядно показали неэффективность громоздкой структуры военного управления в рамках миротворческой акции НАТО. Именно этим объясняется неучастие НАТО в афганской операции США против талибов в Афганистане в 2001 г[12, р. 7; 111; 34-35, 69] По мнению американского сенатора Р. Лугара, неучастие Альянса в афганской операции 2001 г. объяснялось необходимостью в сжатые сроки мобилизовать военный потенциал для проведения войсковой операции против талибов, что в условиях взаимодействия США с системой НАТО было достичь проблематично. Поэтому это «легче было сделать самостоятельно» и Пентагон отдал предпочтение системе единого командования перед сложной натовской системой управления. Р. Лугар отмечал, что кроме системы военной эффективности существовал фактор политического доверия. В
глазах американского руководства европейские союзники по НАТО теряли характер надежных партнеров политики США. «Годы сокращения оборонных расходов и неудачи по улучшению европейского военного потенциала вызвали сомнения в способности европейцев внести существенный вклад в обеспечение безопасности. Верно это или нет, но наследие Косово усилило опасение, что НАТО не подходит для ведения современной войны»[13, р. 137].
Афганская операция США и НАТО против талибов 2001 г продемонстрировала избирательный характер к выбору партнеров при проведении военной операции силами американской армии. Отбор партнеров определялся их способностью быстро и эффективно принять участие в боевых действиях как в рамках НАТО, так и на основе двухсторонней договоренности вне
евроатлантических структур. Тем не менее, НАТО стала основой формирования таких коалиций, их ядро составляли государства-члены Альянса, связанные с США тесными партнерскими отношениями. Как заявлял министр обороны США Д. Рамсфельд, «цель определяет коалицию, а не коалиция - цель» [13, р. 140].
Некоторое охлаждение США к НАТО в начале афганской кампании носило в большей степени временный характер, определяемый политической необходимостью
продемонстрировать американскому обществу способность государства противостоять вызову терроризма и склонность республиканцев к решительным наступательным действиям. Односторонние действия США против талибов вызвали критику в начале 2002 г., в которой среди прочего отмечалось ошибочность односторонних действий американской администрации и необходимость привлечения НАТО к проведению антитеррористических действий [14, р. 124]. Вовлечение в войну с международным терроризмом партнеров по НАТО придало бы действиям США большую легитимность. По мнению американского историка У Пфаффа, администрация США признала значение военного потенциала НАТО, который мог быть задействован в антитеррористических действиях. «НАТО остается для Соединенных Штатов ценным инструментом, незаменимым для военных операций США в Европе, на Ближнем Востоке, в западной и центральных частях азиатского континента. Она обеспечивает хорошо развитую
и разветвленную военную инфраструктуру и сеть военных баз в Европе».
Американская администрация Дж. Буша-мл. с 2002 г. поддерживала идею расширения НАТО, руководствуясь тем, что США удастся использовать это взаимодействие в своих целях. Расширение НАТО позволило бы объединить европейские государства вокруг Соединенных Штатов в стратегическом отношении, а также создавало бы возможность для превращения Альянса в инструмент американской политики, который можно было бы использовать не только в рамках европейского пространства, но и вне его.
Прошедший в 2002 г. в Праге саммит привел к поиску эффективных отношений между США и НАТО. В ходе обсуждения проблемы будущего НАТО были обозначены три наиболее вероятных пути модернизации Альянса. Сторонники первого пути считали, что в современных условиях трансконтинентальных угроз европейские партнеры по НАТО не в состоянии обеспечить безопасность, поэтому следует в рамках НАТО разграничить функции: США обеспечивают использование военной силы, а партнеры по НАТО - ее финансирование. Сторонники второго подхода полагали, что Североатлантический альянс сохранит свою роль военно-политического союза, в рамках которого США возьмет на себя бремя использования вооруженных сил, а европейские партнеры составят основу миротворческих сил, обеспечивающих прикрытие военных операций. Сторонники третьего подхода придерживались позиции, что НАТО должно возглавить борьбу с терроризмом на глобальном уровне[15].
Главным результатом Пражского саммита стали решения, подчеркнувшие важную роль трансатлантического Альянса в решении глобальных проблем и сохранение позиций НАТО в организационной иерархии европейской безопасности в условиях доминирования США в мировой политике.
Решения Пражского саммита вызвали критические комментарии о путях трансформации НАТО в условиях глобальных угроз. В целом, подчеркивая роль НАТО как фактора коллективной обороны и безопасности, высказывалось опасение за то, какое место США стремились отвести Альянсу. Это превращало НАТО в своего рода «мусорный коллектор», уборщика за Соединенными Штатами [16]. Начатая США война с терроризмом обозначила различие в подходах между США и европейскими государствами - членами НАТО.
Если Соединенные Штаты придерживались проведения военных действий с использованием высокотехнологичного военного потенциала, то европейские государства выступали за долгосрочные методы юридического (единый европейский ордер на арест) и экономического (блокирование источников финансирования террористов) характера [17, р. 50].
Стремление США превратить Пражский саммит в прелюдию будущей Иракской кампании не увенчалось успехом. Надежда американцев на то, что будущая вторая иракская война вызовет такую же политическую поддержку, как и первая, не учитывала изменившуюся мировую конъюнктуру. Два ключевых государства ЕС и члены НАТО ФРГ и Франция высказались против нанесения удара по Ираку. В случае военного решения иракской проблемы они заявили США об отказе в политической поддержке. Иракский вопрос обозначил раскол в рамках НАТО между США и европейскими государствами, а также определил отсутствие политического единства по иракскому вопросу среди самих европейских государств. В итоге в рамках второй иракской войны военные действия США были поддержаны только Великобританией, политическое одобрение американским шагам было высказано Италией и Испанией [18, р. 615]. В феврале 2003 г. основные европейские противники иракской политики США ФРГ, Франция и Бельгия отказались удовлетворить натовский запрос об оказании Турции дополнительной помощи в связи с возможным началом войны в Ираке. Бонн, Париж и Брюссель сочли оказание такой помощи Турции равнозначной согласию на начало войны США против Ирака. Таким образом, иракская война продемонстрировала различие в подходе к разрешению глобальных политических угроз между Соединенными Штатами и европейскими государствами.
В рамках борьбы с терроризмом стратегами Альянса рассматривались различные пути возможных действий Североатлантического союза. Натовская концепция защиты от терроризма предусматривала профилактическое применение вооруженной силы, хотя само понятие «превентивного удара» в ней отсутствовало. Концепция НАТО определяла четыре направления возможной военной деятельности Альянса: 1) антитерроризм; 2) ликвидация последствий терактов; 3) контртерроризм (использование наступательных мер как в рамках НАТО, так и с использованием союзнических коалиций); 4) военное
сотрудничество. Необходимо указать на то, что решение на применение вооруженной силы с целью нанесения упреждающего удара возможно только на основе консенсуса [19].
Прошедший 28-29 июня 2004 г в Стамбуле саммит НАТО привел к согласованию позиций и выработке общей стратегии для стран-членов НАТО в борьбе с глобальным терроризмом. В рамках проходившей встречи был обозначен регион, приоритетный, с точки зрения НАТО, в свете определенных политических интересов Альянса, в который вошел Кавказ, Центральная Азия и «Большой Ближний Восток». Свою позицию по данному вопросу обозначили и США.
Высказанная помощником госсекретаря США У Бернсом концепция «Большого Ближнего Востока» предусматривала привитие мусульманскому миру американо-европейских ценностей «открытого общества».
Американское видение изменений
предусматривало создание институтов гражданского общества с наличием обязательных элементов, таких как: свободные и открытые выборы, возможность для населения участвовать в формировании политической власти, создание конкурентной политики, политических партий и свободных средств массовой информации, либерализация экономической жизни путем уменьшения государственного регулирования экономики и расширение роли малого и среднего бизнеса [20, а 231-235].
Стамбульская встреча способствовала сглаживанию возникшей напряженности между отдельными представителями НАТО и США, хотя ФРГ и Франция продемонстрировали критику американской концепции «Большого Ближнего Востока». Прагматический подход США к определению роли НАТО в рамках американской внешнеполитической доктрины при администрации Дж. Буша-мл. отводил Альянсу место инструмента распространения ценностей демократического общества, что приводило к разностороннему подходу в предназначении военного блока. Если европейские члены НАТО, прежде всего ФРГ и Франция, рассматривали ее как элемент системы безопасности и не спешили придавать ей глобальные задачи, то США, напротив, видели в ней и инструмент безопасности, и средство продвижения американских интересов.
Одним из ключевых вопросов между США и европейскими членами НАТО выступал выбор средств противодействия глобальным
угрозам, особенно террористическим действиям. Как показал иракский кризис, найти точки соприкосновения в этом вопросе оказалось крайне сложно. По оценке М. Рюле, выработать совместный единый взгляд на транснациональные угрозы на основе признания единства позиции представляется практически невозможным. Для поиска компромисса следовало бы активизировать стратегический диалог по различным политическим и военным вопросам, в рамках которого можно предпринять усилия по выходу из политического тупика [21, р.99].
Трансформация внешнеполитической идеологии США в условиях роста глобальных угроз начала XXI в. во многом имела определяющее значение для изменения политической стратегии НАТО по противодействию глобальным угрозам. Несмотря на разногласия между членами блока по вопросу вторжения в Ирак, эволюция Альянса и его стратегии была определена политической линией США по установлению однополярного миропорядка. В значительной степени, в соответствии с интересами США, развитие НАТО было направлено на совершенствование его глобального потенциала.
В период руководства страной Дж. Бушем-младшим США, безусловно, укрепили свои позиции в качестве лидера НАТО. Несмотря на то, что подходы, предложенные Вашингтоном, не всегда совпадали с позицией государств, входивших в Североатлантический альянс, НАТО приобрела в лице США политического партнера, готового к защите не только своих интересов, но и интересов североатлантического сообщества, продвижению на мировом пространстве глобальных интересов военно-политического блока.
Список литературы
1. Батюк В. Национальная оборонительная стратегия США после неоконсервативной революции // США-Канада: экономика, политика, культура. 2007. №7. С. 22-23.
2. Holsti O. Public Opinion and American Foreign Policy. Michigan, 2004. P. 252-254.
3. США на Ближнем Востоке: «доктрина Буша» в действии. М.: ИСКРАН, 2004. С.
8-11.
4. Bush G.W. Address Before a Joint Session of the Congress on the State of the Union. The American Presidency Project. Режим доступа: http://www.presidency.ucsb.edu/ws/?pid=58746 [дата обращения - 12.06.2014].
5. Rice C. A Balance of Power That Favors Freedom. Manhattan Institute for Policy Research. Режим доступа: URL:http://www.manhattan-institute.org/html/w12002.htm [дата обращения 13.06.2014]
6. Богданов А.Н. Внешнеполитическая идеология США и современный мировой порядок/ А.Н. Богданов. СПб.: Издательство СПбГУ, 2012. С.114-124.
7. Харкевич М. В. Государства-изгои как образ "другого" в мировой политике /М.В. Харкевич// Полис. 2009. №. 4. С. 99-110.
8. Caprioli M., Trumbore P. Identifying "Rogue" States and Testing their Interstate Conflict Behavior// European Journal of International Relations. 2003. №3. Р. 377-378.
9. Эллиот С. Сценарий дальнейших вторжений США. Официальные документы Пентагона. М.: Европа, 2009. С. 69-90.
10. Schmidt B. The Bush Doctrine and the Iraq War: Neoconservatives vs. Realists// Security Studies. 2008. № 2.Р. 195.
11. Berger S.R. A Foreign Policy for the Global Age//Foreign Affairs. - 2000. - №6. -P.12:Haglund D. Trouble in Pax Atlantica? The United States, Europa, and the Future of Multilateralism// US Hegemony and International Organizations/ ed. by R. Foot. N.Y., 2003. P. 68-69.
12. Howorth J., Keeler T.S. The EU, NATO and the Quest for European Autonomy. //Defending Europe: The EU, NATO and the Quest for European Autonomy.(eds.) Howorth J., Keleer T.S. N.Y.: Palgrave Macmillan. 2003. P.7; Hunter R. The European Security and Defense Policy: NATO's Companion - or Competitor? N.Y., 2002. P.111; Kagan R. Paradise and Power. America and Europe in a New World Order. L., 2003. P.34-35,69.
13. Gerges F A. The Rise and Fall of Al-Qaeda. Oxford, 2011.
14. Gheciu A. NATO in the "New Europe": the politics of international socialization after the Cold War. Stanford University Press. 2005. P. 124.
15. Conservative Policy Research and Analysis. Режим доступа: http://www.heritage.org [режим обращения - 22.05.2014]
16. Missing Something? The Future of NATO. A Moment of Truth// Economist.com. Special reporf. 2002. Mai 2.
17. Rasmussen M.V. Turbulent Neighborhoods: How to Deploy the EU's Rapid Reaction Force// Comtenporary Security Policy. 2002. August. Vol.23. № 2. P.50.
18. Peterson J. America as a European Power: the End of Empire by Integration// International Affairs. 2004. № 4. P. 615.
19. Transforming NATO. Nato Review. Режим доступа: http://www.nato.int/docu/review/2003 [дата обращения - 3.06.2014г.]
20. Шарипов УЗ. Концепция «Большого Ближнего Востока» в действии/ УЗ.Шарипов. М.: Институт востоковедения РАН, 2013. С.231-235.
21. Rühle M. Op. cit. P. 99.
Об авторе
Антюхова Екатерина Андреевна - кандидат политических наук, старший преподаватель, кафедра сравнительной политологии, Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России, 15e_ant77@mail.ru
