Политические взгляды Н. Н. Ходотова в 1917 году Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

YAK 94(47).084.1 ББК 63.3(2)535

П.Н. ГОРДЕЕВ

P.N. GORDEYEV

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н.Н. ХОДОТОВА В 1917 ГОДУ

N.N. HODOTOV'S POLITICAL VIEWS IN 1917

В статье на основе архивных материалов и публикаций в периодической печати рассматривается эволюция политических взглядов выдающегося артиста Алексан-дринского театра Н.Н. Ходотова в период между Февральской и Октябрьской революциями. Делается вывод о том, что Ходотов, первоначально придерживавшийся крайне левых взглядов, в течение 1917 г. перешёл на более правые позиции и стал сторонником Трудовой народно-социалистической партии.

Based on archive materials and periodicals, the article considers the evolution of the political views of the outstanding actor of Alexandrinsky Theatre N.N. Hodotov in the period between the February and October revolutions. The author concludes that Hodotov, who initially followed extremely left-wing views, moved to right-wing positions in the course of 1917 and became a supporter of the Socialist Labour Party.

Ключевые слова: Н.Н. Ходотов, политические взгляды, Февральская революция, Октябрьская революция, Трудовая народно-социалистическая партия.

Key words: N.N. Hodotov, political views, February Revolution, October Revolution, Socialist Labour Party.

Задача изучения политических взглядов артистов государственных театров в 1917 году не ставилась ещё в историографии. Между тем подобное исследование, являясь частью более общей проблемы - восприятия представителями интеллигенции новых, созданных революцией, политических реалий - могло бы существенно дополнить и углубить научное знание о революционном процессе в России. Эта работа имела бы также значение для истории театра - и в плане изучения ментальности артистической среды, и с точки зрения биографики. Предметом настоящей статьи являются политические взгляды Н.Н. Ходотова, одного из наиболее крупных и популярных актёров Александринского театра начала XX века.

Заслуженный артист императорских театров Николай Николаевич Ходотов до революции слыл человеком радикальных взглядов. А.Р. Кугель, наблюдая за происходившей в 1917 г. идейной эволюцией артиста, вспоминал, каким «самым ужасным либералом» артист был при старом режиме: «Кто же не знает знаменитых вечеров у милого Н.Н. Ходотова, где, в придачу к самым несвободным от спирта напиткам, вырабатывались самые свободные взгляды?» [1, с. 603]. Это не было преувеличением: к примеру, 5 января 1914 г. директор Департамента полиции С.П. Белецкий сообщил директору императорских театров В.А. Теляковскому, что, по сведениям полиции, «31 Декабря минувшего года в зале Калашниковской Биржи артистом Императорских Театров Ходотовым устраивался музыкальный вечер, сбор с которого должен пойти на нужды местной революционной организации Российской социал-демократической рабочей партии, а также в пользу редакции газеты "Пролетарская Правда", являющейся органом названной партии» [5, л. 61]. Сам артист в письменном объяснении, данном восьмого января, все обвинения в свой адрес отверг («Никаких соц[иал] демократов и никакой "Правды" не читал. В первый раз узнал, что вечер, разрешённый полицией в пользу общества "Образование", вполне легального, устраивавшего много раз в свою пользу концерты, носил революционный характер. К социал-демократической пар-

тии никакого отношения не имею» написал он на обороте отношения С.П. Белецкого??), что и было сообщено Дирекцией театров в Департамент полиции [5, с. 61-62]. Позднее в своих мемуарах Ходотов подтвердил верность полицейского сообщения - вечер действительно был организован им «по просьбе партии социал-демократов большевиков» [17, с. 368].

Расследование инцидента на этом прекратилось, однако Ходотову было объявлено управляющим Санкт-Петербургской Конторой императорских театров А.Д. Крупенским, что, поскольку его участие в частных концертах вызывает «серьёзные неудобства», ему следует «принять в дальнейшем к сведению, что подобные участия в виду имеющегося Высочайшего повеления не могут быть допускаемы, за исключением предоставленного Вам контрактом права на один концерт в Петербурге и один в Москве ежегодно» [5, с. 64]. В мемуарах самого Ходотова немало страниц посвящено общественной деятельности автора (сочувствующего революции) начиная с 1904 г., когда произошло его «знакомство с литературными кругами разных направлений, деятелями освободительного движения». По словам артиста, он был причастен и масонству, являясь «магистром» (мастером?) масонской ложи, собиравшейся в его квартире [17, с. 233, 413] (этот сюжет остался, по-видимому, неизвестным даже такому крупному исследователю русского масонства, как А.И. Серков - в составленном им словаре масонов фамилия Ходотова отсутствует [12, с. 854-855]).

Таким образом, накануне Февральской революции Н.Н. Ходотов являлся явным симпатизантом революционного движения, причём не «кадетского», как многие русские либеральные интеллигенты, а радикального, чуть ли не большевистского толка. В среде артистов императорских театров его в шутку называли, по аналогии с солистами, «социалистом Его Величества» [14]. Тем неожиданнее (впрочем, лишь на первый взгляд) была его идейная эволюция в 1917 г.

Получив в апреле 1916 г. длительный отпуск, который он использовал, выступая в Киеве в труппе известного антрепренёра, режиссёра и актёра Н.Н. Синельникова, Ходотов вернулся в Александринский театр 15 февраля 1917 г. и почти сразу же попал «в гущу событий февральской революции» [5, л. 106; 17, с. 379-380]. В первые дни «свободной России» он показывает себя активным участником переустройства театральной жизни на новых началах; так, например, 6 марта артист встречался с комиссаром над Дирекцией театров Н.Н. Львовым с целью получить разрешение устроить в Алексан-дринском театре «общее собрание артистов всех петроградских театров для выборов представительного комитета и обсуждения происшедших событий» (Львов отказал). На следующий день, 7 марта, это собрание уже заседало в Малом (Суворинском) театре и присутствовавший на нем Ходотов был избран в организационный комитет, состоящий из 18 человек (в основном, артистов частных театров) [14, 6, 16].

Как и многие другие сценические деятели, Ходотов быстро погружается в «концертно-митинговый потоп, в котором я с своей мелодекламацией чуть ли не каждый день тонул, как тонула вся наша докихотствующая интеллигенция». Вскоре артиста начинает охватывать разочарование воцарившейся в театре (в котором большую роль стали играть возникшие после революции актёрские комитеты) «неурядицей». «Дрязги и личные счёты были на первом плане» - вспоминал Ходотов позднее о положении Алексан-дринского театра весной 1917 г. «Труппа раскололась, не имея руководителя, шла к полному развалу» [17, с. 382]. 3 апреля он звонил В.А. Теляковскому, поздравляя директора театров с праздником Пасхи; их разговор Теляковский сохранил в своём дневнике. «Ходотов говорил, что он перестал ходить на заседания, ибо не видит в этом никакой пользы. Боится, что выдающимся артистам придётся уходить из театра и гастролировать в провинции. Опасается он также и падения театра в будущем, ибо коллегиальные управления едва ли дадут ожидаемое» [15, л. 87 об.].

По мере развития революционного процесса в стране и в театре взгляды Н.Н. Ходотова дрейфовали в противоположную сторону. Это не укрылось и от его коллег - так, писательница С.И. Смирнова-Сазонова со слов своей дочери, актрисы Александринского театра Л.Н. Шуваловой, записала в дневнике 31 августа: «Всегда левый Ходотов, и тот стал уже правым» [13, л. 341]. Сам артист вспоминал позднее, что осенью 1917 г. «моё народничество стало расползаться. Действительность оказалась отличным учителем. Она показала мне весь вздор сантиментальничанья. Душил кошмар» [17, с. 384].

В этой обстановке Ходотов выступает в печати с обширным интервью, данным корреспонденту «Петроградской газеты». Обвиняя Художественно-репертуарный комитет (далее в тексте - ХРК) труппы Александринского театра в неудачном, несоответствующим историческому моменту выборе пьес для постановки («Это репертуар, который знает каждый гимназист <...> Это не "репертуарная комиссия", а какие-то старьёвщики <...> Я отнюдь не хочу сказать, что театр должен идти на уступки партийности, но революцию он должен всё-таки отражать»), Ходотов, казалось бы, нападал на своих коллег с левых позиций. Однако в том же интервью артист весьма резко высказался и о самой идее «комитетского» управления, прочно ассоциировавшейся с Февральской революцией: «Сейчас, благодаря "автономии", в Александрин-ском театре создалось такое положение, что если бы не долг, если бы не контракт, вероятно многие из артистов ушли бы на частную сцену. <...> если я увижу, что и дальше будет продолжаться такая разруха, то поеду гастролировать в провинцию. <...> Казённая сцена никогда не была в таком ужасном положении! Хорошо или плохо, но прежде всё-таки кто-то управлял театром, у актёров всё-таки было хоть по одной роли в сезоне, кое-что сообщалось актёрам» [9].

Столь резкий выпад против главного достижения Февраля - коллективного самоуправления, распространившегося, в том числе, и на театры, не мог остаться незамеченным. На общем собрании труппы Александринского театра даже обсуждалась мысль «о необходимости принять меры для того, чтобы в печать не попадали непроверенные сведения», а главноуполномо-ченный по государственным театрам Ф.Д. Батюшков заявил, что хоть он «решительно» выступает за свободу слова, но, тем не менее, «по поводу инцидента с г. Ходотовым» он «должен сказать, что свобода слова отнюдь не избавляет человека от необходимости соблюдать такт. Интервью же г. Ходо-това, основанное на непроверенных фактах, было не тактичным по отношению к его товарищам» [2].

С публичным ответом Ходотову выступил Ю.М. Юрьев, один из ведущих актёров Александринского театра. В их судьбе было немало общего - оба относились к премьерам драматической труппы, оба в один и тот же день (6 мая 1916 г.) были награждены званием «заслуженного артиста императорских театров» [5, л. 86]. Теперь, в 1917 г., их пути разошлись. Юрьев, активно участвовавший в работе ХРК, упрекал своего коллегу: «Г. Ходотов употребил такие выражения, как "разруха", "старьёвщики". Мне кажется, что с гораздо большим правом можно назвать "разрухой" то, что делает г. Ходотов, схватывающий что-то на лету и, на основании этого, резко критикующий в печати действия своих товарищей». По существу высказываний Ходотова, касавшихся выбора репертуара, Юрьев возражал: «Почему мы "старьёвщики"? Старое старому рознь, но мне думается, что государственные театры должны быть во всяком случае хранилищем образцовых произведений искусства. <...> неужели позволительно быть неразборчивым в смысле постановки новых пьес, для того, чтобы прослыть театром новинок?» [11].

Спустя месяц, полемика Ходотова и его коллег по сцене возобновилась. В сентябре артист выступил перед общим собранием труппы Алексан-дринского театра, прося отпустить его в отпуск или отправить в отставку. К сожалению, протокол этого собрания пока не обнаружен; однако в нашем распоряжении имеется отправленное Ходотовым в печать, вскоре после вы-

ступления, открытое письмо (отметим, что ещё до его опубликования в «Петроградской газете» вышло интервью с Ходотовым, в котором основные идеи письма были кратко пересказаны [10]). В письме артист ещё раз излагал коллегам и читателям театральной периодики свои взгляды. Последние, отметим, были достаточно эклектичными. Ходотов вновь писал о неудачном, не отражавшем революцию репертуаре театра, намеченном ХРК («это же бедность и смерть творческой инициативы в переживаемый великий исторический момент! Я понимаю, что все это пьесы художественного репертуара, но одной художественной стороны сейчас мало»), о необходимости ориентироваться теперь на «нового зрителя» («предстоит ещё новая задача: поработать для всей российской демократии, которая предъявит нам свой давнишний счёт и мы должны быть готовы к этой работе - святой и благородной...»); с восторгом отзывался о Февральской революции («Радостно вздохнуло сердце русское, и широкие пути открылись пред ним»), мало, впрочем, повлиявшей на труппу Александринского театра - все это можно было назвать критикой «слева». Однако, в его письме содержались и мысли другой направленности: дань уважения прежнему руководству императорских театров - «дирекции в лице В.А. Теляковского и А.Д. Крупенского. За все время моей службы с ними они очень бережно относились ко мне как к актёру, так и к человеку, часто защищая меня от политических козней и прочих провокационных интриг со стороны полиции и охранного отделения»; заявления о том, что он не желает быть «легальным дезертиром» во время военных действий («В переживаемый момент революции и войны - я, как один из граждан, призываемых на фронт, не могу спокойно сидеть в тылу, если внутри себя не чувствую оправдания необходимости существования такого театра, который был бы необходим для государства и для той новой публики, которая с переменой старого строя будет нуждаться в нем, как в самом важном и насущном») [18, с. 728-730].

Любопытно, что в черновом варианте своих мемуаров, созданном 10 лет спустя1, Ходотов не без самоуничижения признавался: «Моё письмо в общее собрание труппы яркими красками рисует неубедительность и расхлябанность моих тогдашних убеждений» [21, л. 105]. Тогда же, в сентябре 1917 г. ему вновь публично отвечал Ю.М. Юрьев, упрекнувший своего коллегу в поспешности его выводов, сделанных тогда, когда «жизнь нашего театра на новых началах только что зарождается» [22]. Тем временем, Ходотов все дальше расходился в своих взглядах с большинством труппы: так, в противовес выбранной артистами Александринского театра «Комиссии десяти», призванной разработать проект реорганизации государственных театров [8, с. 585-597], он попытался основать ещё одну комиссию с теми же задачами, под своим председательством [4].

Важнейшим источником, на основании которого можно установить политические воззрения Н.Н. Ходотова осенью 1917 г., является его письмо к Ф.Д. Батюшкову от 4 ноября (документ не датирован, но в нем имеется упоминание о собрании труппы Александринского театра, которое состоится «кажется, завтра 5-го Ноября» [3, л. 1 об.]), содержавшее в себе и новое обра-

1 Эта рукопись, которая, кажется, остаётся до сих пор неизвестной историкам театра, хранится в Отделе рукописей и документов Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства, в фонде Н.Н. Ходотова [19, 20, 21]. Она озаглавлена иначе, чем опубликованные мемуары артиста - «30 лет, или жизнь игрока. Записки и воспоминания» (заглавие Ходотов позаимствовал у популярной французской пьесы В. Дюканжа и П. Дино). Рукопись состоит из трёх тетрадей: первые две охватывают период от рождения артиста до 1903 г., третья тетрадь - с 1903 г. по 1921 г. Мемуары, видимо, писались к тридцатилетию службы Ходотова в Александринском театре, куда он был зачислен в 1898 г.; в начале третьей тетради проставлена дата: «Октябрь 1927 г.» [19, л. 1 об.]. По объёму рукопись превосходит опубликованные воспоминания артиста и содержит описания целого ряда колоритных эпизодов его жизни, не вошедшие в печатный текст. Впрочем, политическая позиция артиста в «30 годах» уже полностью «советская».

щение артиста к труппе, зачитать которое он просил Батюшкова (тот выполнил просьбу [7, л. 5 об.]). Небольшой отрывок из письма главноуполномочен-ному, а также предельно краткий пересказ письма к труппе Ходотов привёл в своих опубликованных мемуарах [17, с. 384-385], полный же текст обоих писем имеется в уже упоминавшейся рукописи из собрания петербургского Театрального музея [21, л. 106-109] (вероятно, Ходотов воспроизводил их по сохранившемуся у него черновику) - однако наиболее политически острые места в этом источнике «исправлены» и наделены зачастую противоположным смыслом. В составе обширного архива Ф.Д. Батюшкова, к счастью, сохранился оригинал документа, в тексте которого отпечатались мрачные, предельно тревожные взгляды премьера Александринского театра на политические события осени 1917 г.

«Наступил великий момент, когда вся трудовая интеллигенция попала в тупик перед неожиданно свершившимися событиями, полными кошмара и ужаса, наполнившими всю нашу необъятную Родину»1 - так начинал артист своё обращение к труппе. Ходотов призывал коллег: «Нужно выявить себя, своё лицо перед всем народом на деле. Нужно определённо, искренно, мощно сказать своё слово: кто мы и во имя чего мы боремся и существуем»2. По мнению артиста, поскольку «Наши учителя в лице Великих писателей, драматургов, композиторов, художников, актёров и т.д. - в своём громадном большинстве отдавали себя на служение народу, на служение чистому, идейному социализму», поэтому «мы смело можем примкнуть и призывать сочувствующих нам в Партию Народных Социалистов и Трудовиков. Мы сами по духу принадлежим и к тем и к другим - и тогда наше слово [здесь и далее - подчёркнуто Н.Н. Ходотовым. - П.Г.] - будет делом»3. Заканчивалось письмо на весьма тревожной ноте: «Россия и наше Искусство на краю пропасти. Наш долг - спасать, что ещё возможно, пока не поздно» [3, л. 2-2 об.]. интеллигент.

Проследив, таким образом, идейную эволюцию артиста в период между Февралём и Октябрём, представляется уместным сделать ряд выводов. Во-первых (и это, на наш взгляд, наиболее интересно), несмотря на определённый эклектизм своих взглядов, к осени 1917 г. Ходотов, всегда интересовавшийся политикой, был симпатизантом партии энесов - наиболее правой из всех социалистических партий, поддерживавшей Временное правительство и занимавшей чёткую антибольшевистскую позицию. Во-вторых, этот вывод вряд ли можно было бы сделать, если бы в бумагах Батюшкова не сохранился оригинал письма Ходотова к нему; приведённые выше «разночтения» между оригинальным текстом и его пересказом в написанных десять лет спустя мемуарах заставляют задуматься о степени достоверности воспоминаний артистов бывших императорских театров (и шире - вообще всех мемуаров участников революции), созданных и опубликованных в советское время -тем более, что Ходотов считался до революции человеком с независимыми и радикальными убеждениями, да и писал он свой труд в 1920-х, а не

1 В рукописных воспоминаниях артиста этот фрагмент приведён в более политически благонадёжной редакции: «Наступил великий момент, когда вся трудовая интеллигенция попала в тупик перед неожиданно развернувшимися событиями на нашей необъятной Родине» [21, л. 108].

2 В воспоминаниях так: «Нужно определённее выявить себя перед народом и победившей демократией, не саботажничать, а искренно и мощно сказать, кто мы и во имя кого и чего существуем и м. б. тогда демократия не отвернётся от нас, как она уже почти отвернулась от всех слоёв интеллигенции, переставая верить им». Сверху строки, в которой содержатся слова о победившей демократии, дописано замечание о том, что к её победе «немало приложено и наших - интеллигентских творческих сил» [21, л. 108 об.].

3 В воспоминаниях так: «мы и в настоящий, стихийный момент борьбы не должны себя отмежёвывать от народных - демократических слоёв, чтобы не оказаться изменником перед ними. Поймите, дорогие товарищи, мы раньше принадлежали им, а теперь тем более - и тогда наше слово да будет делом» [21, л. 108 об.-109].

в 1930-х - начале 1950-х гг. В-третьих, что касается динамики политических взглядов этого выдающегося артиста в 1917 г., то он, как и многие представители русской интеллигенции, во время революции несомненно сдвинулся вправо. В его выступлениях и открытых письмах начинают все чаще звучать необычные в устах социалиста (тем более - близкого большевикам) понятия, такие как «Россия», «Родина», «война». в-четвёртых, октябрьские события вызвали у Ходотова депрессивное настроение (другим источником депрессии стала тяжёлая болезнь, с которой в то время боролся артист [17, с. 383-390]). К концу рокового года прежний «социалист Его Величества» был настроен крайне пессимистично; 4 ноября 1917 г. он писал Батюшкову: «Россия гибнет. А с нею летят в пропасть и вся наша вера, убеждения и все, чем была проникнута наша жизнь» [3, л. 1].

Литература

1. Homo novus [Кугель, А.Р.] Заметки [Текст] / А.Р. Кугель // Театр и искусство. - 1917. - № 35. - С. 603-605.

2. «Автономная труппа» вводит у себя цензуру [Текст] // Петроградская газ. -1917. - 23 авг. - С. 5.

3. Батюшков Фёдор Дмитриевич. Письма к нему (6) разных лиц: H.H. Ходо-това, Е. Вольф-Израэль. Е. Рощиной-Инсаровой, A. Dubosc, E. Brouette, H. Roggers [Текст] // Рукописный отдел Института русской литературы РAH (РО ИРЛИ РАЩ. № 15630.

4. Ещё комиссия [Текст] // Петроградская газ. - 1917. - 28 сент. - С. 4.

5. О службе артиста русской драматической труппы Hиколая Hиколаеви-ча Ходотова [Текст] // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 497. Оп. 13. Д. 1138.

6. Общее собрание артистов [Текст] // Петроградский листок. - 1917. - 8 мар. -С. 4.

7. Переписка по вопросам, связанным с событиями в октябре 1917 года [Текст] // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 497. Оп. 6. Д. 5129.

8. «Проект нового Статуса государственных театров»: забытая театральная «конституция» 1917 г. [публ. П.^ Гордеева] [Текст] // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2012 год. - СПб. : ДМИТРИЙ БУЛAHИH, 2013. - С. 578-606.

9. Александринская разруха (беседа с заслуженным артистом H.H. Ходото-вым) [Текст] // Петроградская газ. - 1917. - 20 авг. - С. 9.

10. H.H. Ходотов - о разложении Александринского театра [Текст] // Петроградская газ. - 1917. - 27 сент. - С. 5.

11. Ответ г. Юрьева г. Ходотову [Текст] // Петроградская газ. - 1917. - 23 авг. -С. 5.

12. Серков, А.И. Русское масонство 1731-2000 : Энциклопедический словарь [Текст] / А.И. Серков. - М. : РОССПЭ^ 2001. - 1222 с.

13. Смирнова-Сазонова, С.И. Дневник за 1917 год [Текст] // Рукописный отдел Института русской литературы РAH (РО ИРЛИ РАЩ. Ф. 285. № 66.

14. Театральный курьер [Текст] // Петроградский листок. - 1917. - 7 мар. - С. 8.

15. Теляковский, В.А. [Текст] Дневник 1916-1917 гг. // Архивно-рукописный отдел Государственного центрального театрального музея им. А.А. Бахрушина (АРО ГЦТМБ). Ф. 280. № 1325.

16. Учредительное собрание деятелей сцены [Текст] // ^вое время. - 1917. -9 мар. - С. 3.

17. Ходотов, H.H. Близкое - далёкое [Текст] / H.H. Ходотов. - М. ; Л. : Academia, 1932. - 446 с.

18. Ходотов, H. Письмо в общее собр[ание] труппы Александринск[ого] Театра [Текст] / H.H. Ходотов // Театр и искусство. - 1917. - № 42. - С. 728-730.

19. Ходотов, Н.Н. 30 лет, или жизнь игрока. [Первая тетрадь] [Текст] // Отдел рукописей и документов Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства (ОРД СПбГМТиМИ). Ф. 14. ГИК 12779/3 а.

20. Ходотов, Н.Н. 30 лет, или жизнь игрока. [Вторая тетрадь] [Текст] // Отдел рукописей и документов Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства (ОРД СПбГМТиМИ). Ф. 14. ГИК 12779/3 б.

21. Ходотов, Н.Н. 30 лет, или жизнь игрока. [Третья тетрадь] [Текст] // Отдел рукописей и документов Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства (ОРД СПбГМТиМИ). Ф. 14. ГИК 12779/3 в.

22. Юрьев, Ю. Мой ответ Н.Н. Ходотову [Текст] / Ю.М. Юрьев // Петроградская газ. - 1917. - 28 сент. - С. 4.