CC BY
98
А. И. Кольба
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СЕТИ В СИСТЕМЕ УПРАВЛЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКИМИ КОНФЛИКТАМИ И ПРОТЕСТНЫМИ
ДЕЙСТВИЯМИ1
В статье рассматриваются роль и возможности политических сетей в процессах управления политическими конфликтами и социально-политическим протестом. Автор выделяет ряд функций, которые сети могут выполнять в процессе регуляции конфликтов. Большое внимание уделяется проблемам взаимодействия иерархических и сетевых структур в ходе конфликта. Актуализируется вопрос о возможности совмещения сетевого подхода с концепциями и понятиями классической конфликтологии.
Ключевые слова: политические сети, политический конфликт, социальный протест, власть, оппозиция, институциализация конфликта, управление конфликтом.
Проблематика политических сетей в последние годы приобретает всё большую актуальность в политической науке. Сетевой подход становится одним из важных направлений исследований политико-управленческих взаимодействий. Л. В. Сморгунов отмечает, что теория политических сетей реконструирует отношения между государством и современным обществом, что предполагает вместо попытки редукции сложности общества для управления учет данной тенденции и, более того, помещение ее в основу современного процесса принятия решений. В её рамках восстанавливаются связи между управлением и политикой, что предполагает новое видение соотношения политических и управленческих компонентов в процессе выработки политики (Сморгунов, 2001), задаётся новый ракурс рассмотрения комплекса проблем политического управления, в частности управления конфликтами и политическим протестом. Данная тематика, на наш взгляд, до настоящего времени редко попадала в центр внимания исследователей, работающих в русле указанного подхода. События, происходящие в мировой и российской политике, указывают на растущую значимость сетевого управления в условиях роста политической конфликтности, поэтому необходим концептуальный анализ роли и возможностей политических сетей в сфере политико-управленческих отношений.
1 Работа выполнена в рамках проекта «Сетевой ландшафт российской публичной политики: проблемы развития и безопасность», проводимого в рамках государственного заказа Министерства образования и науки, 2012 г. Шифр заявки 6.1134.2011. © А. И. Кольба, 2012
Его отправной точкой, по-видимому, можно считать следующие вопросы: Какие функции могут выполнять политические и политико-управленческие сети в процессе развития конфликтов и управления ими? В чём заключаются особенности сетевого взаимодействия акторов различного типа (прежде всего, государственных и негосударственных структур) в условиях конфликта? Как соотносятся сетевой подход и классические подходы к управлению конфликтами, сложившиеся в процессе развития политической конфликтологии?
В поиске ответов на них прежде всего нужно обратиться к самому понятию и характеристикам политической сети. Согласно наиболее общему определению, она представляет собой сложное сочетание относительно стабильных, децентрализованных, неиерархических отношений, которые связывают разных по природе акторов (государственных и негосударственных). Они обмениваются ресурсами ради достижения общей цели (Börzel, 1998). В сети возникают относительно стабильные и длительные взаимоотношения, позволяющие мобилизовать и свести воедино рассеянные ресурсы с тем, чтобы организовать коллективные (или параллельные) действия, направленные на достижение общей цели в политике (Kenis, Schneider). Принципиальное значение имеет взаимозависимость, существующая в политических сетях, и понимание того, что кооперация облегчает достижение совместных целей (Börzel). Данный аспект подчёркивает органическую связь политики и управления (Громогласова, 2009, с. 20), проявляющуюся в пространстве политической сети. Функционирование сетей опирается как на формальные, так и на неформальные нормы (Политология, 2007, с. 686). Эти правила можно назвать институтами постольку, поскольку они известны большинству акторов и структурируют повторяющиеся взаимодействия (Blom-Hansen, 1997, p. 676).
Данные характеристики позволяют нам рассматривать функционирование политических сетей с позиций неоинституционального подхода и, в частности, анализировать их возможности в плане институциализации и регулирования конфликтов. Исследователи отмечают, что политические сети способны к выполнению и агрега-тивной, и интегративной функций. При агрегации интересов все участники политического процесса действуют, ориентируясь главным образом на собственную выгоду. Принимаемые в итоге решения отражают результат заключаемых между ними стратегических альянсов и сделок. Если же сеть выполняет интегративную функцию, то акторы в ней выступают как попечители общего блага (Стрежнева). Исходя из этого, можно сделать вывод, что сети как политический институт выполняют функции урегулирования кон_ 171
ПОЯИТЭКТ. 2012. Том 8. № 3
фликтов, поиска компромисса и консенсуса. Политические сети могут быть охарактеризованы как институты, основанные на договоренностях и переговорах (Иванчук). Принцип преодоления противоречий на основе широкого распространения переговорного начала, таким образом, лежит в самой основе сетевого взаимодействия. Обмен ресурсами, происходящий в рамках сети, предполагает создание условий для их взаимовыгодного и наиболее эффективного использования. В то же время сетевое взаимодействие нацелено на обеспечение необходимого уровня динамики в процессе согласования интересов и стратегий отдельных акторов, которые могут быть весьма изменчивыми. Как отмечает Г. Скогстад, акторы изменяют свою стратегию, а иногда и свои намерения, когда узнают, что представляется или не представляется возможным в сложившемся контексте внутрисетевых отношений (Skogstad). Таким образом, правила сетевого взаимодействия составляют основу институцио-нализации возникающих конфликтов.
В связи этим возможно выделение второй функции политических сетей: они представляют собой пространство развития конфликтов. Г. Питерс подчёркивает, что модели сетевого взаимодействия основаны по преимуществу на принципе консенсуса и исходят из того, что все члены «сети» имеют схожие представления и об основных проблемах, с которыми они столкнутся в своей деятельности, и о методах их решения. Если заглянуть еще глубже, то выходит, что все участники должны разделять некие общие политические установки. Однако даже если участники и способны определить приемлемый для всех общий «абрис» проводимой политики, они вполне могут не договориться, а то и рассориться друг с другом по поводу конкретных шагов, которые им следует предпринять (Пи-терс). Конфликты такого рода проверяют политическую сеть на прочность и при условии преобладания конструктивной направленности способствуют совершенствованию взаимодействия. При этом они могут привести к омоложению взаимодействий, выходу из числа участников сети отдельных акторов, а в предельном случае — к прекращению её функционирования.
Сетевое взаимодействие может также способствовать реализации таких функций, как сплочение разрозненных участников конфликта, образование ими коалиций на основе общих целей и интересов. По мнению Е. А. Оболонской, использование ресурсов сетевых сообществ позволяет резко повысить скорость передачи информации, установить большое количество контактов, оперативно решить практически любые вопросы (Оболонская, 2008, с. 21). При этом важным фактором сетевых взаимодействий выступает возможность опираться не только на их институциональные состав-
ляющие, но и на личные связи, что способствует решению проблемы доверия (Сергеев и др., 2007, с. 11). Данное свойство отношений между участниками сети позволяет им организовывать обмен ресурсами, необходимыми для участия в конфликте, мобилизовывать и объединять их, что способствует повышению ранга участников, превращению их из индивидуальных или акторов в организационную структуру. Это, в свою очередь, повышает шансы на достижение желаемого результат в условиях конфликта.
Реализацию указанных функций можно было наблюдать в ходе развития политического конфликта, возникшего по итогам выборов в Государственную Думу ФС РФ 4 декабря 2011 г., наиболее заметным проявлением которого стали массовые протестные акции, прошедшие в ряде крупных российских городов (наиболее значимые из них проходили в Москве и Санкт-Петербурге). Возникновение массового публичного протеста стало неожиданностью для большинства наблюдателей, прежде всего, в силу разрозненности оппозиционных сил в период, предшествовавший выборам. Хотя социологические службы отмечали рост социальной напряжённости и недовольства, вызванных в том числе и политическими факторами, однако мало кто предвидел возможность совместного выступления идеологически и организационно разнородных сил, которое произошло в действительности. Во многом его сделало возможным сетевое взаимодействие, приведшее к образованию проблемной сети, участники которой добивались отмены результатов выборов и выполнения ряда других политических требований. Исследователи сетевой проблематики считают, что подобные образования характеризуются высокой степенью автономности, большим, разнородным и постоянно меняющимся составом участников, нестабильностью взаимодействий, вытекающей из этого ограниченной возможностью к мобилизации и неравномерным и размытым распределением властного ресурса (Heclo). По ряду признаков сформировавшаяся сеть оппозиционных сил соответствует этому определению.
Как подчёркивает обозреватель журнала «Эксперт» Н. Силаев, и политическое, и социальное лицо протестов оказалось куда более размытым и неопределенным, чем думали внешние наблюдатели. В то же время группа исследователей под руководством заместителя директора Центра современной философии и социальных наук при философском факультете МГУ А. Бикбова отметила, что в митингах протеста кристаллизовались, встретились несколько разнонаправленных тенденций, которые ранее не были синхронизированы. Оппозиция отказалась от узкой партийной логики в пользу модели социальных движений (Силаев). Под лозунгом «За честные
выборы!» объединился не только широкий спектр разнородных оппозиционных сил, но и значительное количество граждан, не поддерживающих идеологические установки тех или иных инициаторов движения. На наш взгляд, это подтверждает гипотезу о проблемной ориентации создаваемой сети, хотя в данном случае за «одной проблемой» — результатами выборов скрывается комплекс вопросов, порождающих недовольство граждан функционированием государственных институтов. Участники сети, соединяясь для организации конкретных акций и оказания давления на властные структуры, не скрывали имеющихся разногласий по поводу многих вопросов, связанных с более отдалёнными перспективами движения.
Для организации взаимодействия использовались многие методы и технологии, характерные для эпохи информационного общества. Был создан ряд специализированных интернет-сайтов (а также разделов на уже существующих порталах) — «РосМитинг» (http://rosmiting.ru), «География протеста» (http://www.kommersant.ru/ doc/1834402?stamp=634591358686928071), «Белая лента» (http://www.belayalenta.com), «За честные выборы!» (http://realvybor.ru) и др. С их помощью концентрировалась информация о планах протестных акций, осуществлялся сбор финансовых средств, обсуждались проблемные вопросы их организации, размещались сообщения об уже прошедших мероприятиях. Большую роль сыграли ресурсы социальных интернет-сетей, таких как «ВКонтакте», «Фейсбук». На них были созданы группы, с помощью которых координировалась деятельность активистов и участников протестных акций, объединившие по несколько тысяч пользователей, например, «Россия за честные выборы!» (http://vk.com/chestnye_vybory), «Миллионы граждан за честные выборы» (http://www.facebook.com/za.chestnie.vibory). Аналогичные группы (как правило, с меньшим числом пользователей) создавались для взаимодействия протестующих и на региональном уровне. Большую роль сыграли блоги гражданских активистов движения, особенно тех, кто уже играл заметную роль в интернет-сообществах. В этом смысле характерен пример блога, размещённого на платформе «Живого журнала», — «Любовь к истории», принадлежащего известному писателю Б. Акунину (литературный псевдоним Г. Чхартишвили). До начала протестных акций автор блога относительно редко высказывался по поводу общественно-политических событий и инициатив, однако с декабря 2011 г. занял активную гражданскую позицию и принял участие в организации протестных акций. В его блоге размещалась информация о деятельности оргкомитета протестного движения, интервью с оппозиционными политиками, личные впечатления самого писателя об
участии в акциях. Поскольку блог изначально был весьма популярен, то эти сообщения вызывали живой интерес пользователей, во многих из них набиралось тысяча и более откликов.
Происходящее быстрыми темпами формирование политической сети не могло не вызвать аналогий с протестными движениями «арабской весны» 2011 г., а также с более ранними событиями в Иране (2009 г.). Однако надо отметить, что распределение ресурсов в этой сети происходило в большинстве случаев не в пользу радикально настроенных элементов политической оппозиции. Возникший проест можно охарактеризовать в большей степени как гражданский, а не как политический. Характерно, что заметными фигурами среди протестующих стали деятели, непосредственно не занимающиеся политикой (помимо уже упоминавшегося Г. Чхарти-швили — это Л. Парфёнов, Ю. Шевчук, К. Собчак и др.). При этом участие некоторых политиков (А. Навального, С. Удальцова, А. Кудрина, М. Прохорова и др.) вызывало крайне неоднозначную оценку в сети. Надо отметить, что случаи и попытки нарушить функционирование сети с помощью технического вмешательства (например, подобного отключению Интернета и мобильной связи во время волнений в Египте (Роль социальных сетей...)) были единичны, что также препятствовало радикализации требований участников. В то же время отмечены случаи использования демократических процедур для решения спорных вопросов (например, проведение голосования по поводу желательности выступления на митингах тех или иных персон, проводимого некоторыми интернет-ресурсами).
Одним из наиболее значимых результатов развития сетевого взаимодействия оппозиционеров стало создание «Лиги избирателей», позиционирующей себя как «общественное объединение, создаваемое без государственной регистрации и приобретения прав юридического лица». Главный принцип построения организации заявлен как координация самостоятельных групп. «Лига предлагает проекты, участие в которых добровольно. Благодаря Лиге группы добровольцев координируют свои усилия, помогают друг другу ресурсами, получают общую информационную поддержку». Предполагается решение наиболее важных вопросов путём общего голосования, которое проводится электронным способом на сайте Лиги, равно как и приём новых членов организации. Рабочие группы для реализации отдельных проектов формируются на сайте Лиги и в социальных сетях. При этом её организаторы заявили, что Лига не ставит перед собой политических целей (Правила Лиги). На наш взгляд, создание данной организации является пока что наиболее полным воплощением идеи сетевого взаимодействия для реализа-
ции возможностей гражданского и политического участия. Её появление можно рассматривать как результат конфликта между властью и определённой частью общества (институциализация взаимодействия части оппозиционно настроенных граждан в виде сети с определёнными правилами) и как способ объединения ресурсов для возможного участия в последующих конфликтах.
Рассматривая проблему сетевых взаимодействий акторов различного типа в рамках политических сетей, необходимо прежде всего обратить внимание на различия, существующие между сетевыми структурами и традиционными иерархическими принципами управления. Исследователи отмечают, что политические сети представляют собой структуру управления публичными делами, связывающую государство и гражданское общество. Они продуцируют конвенциональный характер политики и управления, при этом важной характеристикой является кооперация участников сетей в целях достижения значимого для них блага, а в ходе выстраивания сети не формируется строгая иерархия (Борисова, 2011, с. 196). Governance-парадигма делает акцент на раскрытии потенциала взаимодействия, поиске процедуры, технологий, практик, способных этот потенциал реализовать, преодолеть жесткую дихотомию «субъект - объект» (Иванчук). Исходя из этого, взаимодействие государства и общественных структур в условиях конфликта должно осуществляться без широкого применения технологий административного давления, а тем более прямого силового давления контрагентов друг на друга. Однако в реальности это происходит не всегда. Сущность их взаимоотношений во многом определяется тем, сети какого типа возникают и функционируют в тех или сферах взаимодействия. Пользуясь классификацией, предложенной М. Хо-улеттом и М. Рамешем (Howlett, Ramesh, 1995, p. 130), можно утверждать, что в условиях, когда государство является доминирующим игроком в политике, высока вероятность складывания сетевых отношений клиентелистского и триадического типов. При таком подходе, по мнению Л. И. Никовской, остаются в тени интересы множества участников политического процесса, которые противостоят корпоративизму в политике и хотят строить свои отношения с государством, не руководствуясь иерархическими отношениями (Никовская, 2010, с. 57).
Формирующиеся с участием государственных структур политические сети зачастую близки к «идеальному типу» «политических сообществ», выделенному Д. Маршем и Р. Родесом. Число их участников ограничено, некоторые группы сознательно исключаются. Такие сети высокоинтегрированны и являются устойчивыми на протяжении длительного времени (Taylor). В некоторых случаях обра-
зуются «железные треугольники» — сети с весьма стабильным составом участников, объединявшихся для контроля за конкретными государственными программами в целях удовлетворения собственных экономических интересов (Дегтярёв). Создание подобных сетей способствует ограничению влияния не входящих в них групп интересов на процессы принятия государственных решений. Возникает противоречие, связанное с разным характером функционирования двух типов сетей, на основе которого могут формироваться политические конфликты. Борьба за включение в политические сети (или за создание сетей новых типов) в данном случае может быть рассмотрена как борьба за расширение реальных политических прав и возможностей.
В отношениях российских властей с оппозиционными силами, формирующимися после 4 декабря 2011 г., наглядно выступает различие подходов к проблеме организации сетевых взаимодействий. Федеральная власть в лице двух своих лидеров — Д. А. Медведева и В. В. Путина — сделала некоторые заявления о готовности вести диалог и прислушиваться к мнению оппозиционеров, однако на практике он свёлся к единичным шагам, призванным скорее имитировать новый подход, нежели реально закладывать его основания. Например, на одном из самых заметных мероприятий такого рода было высказано предложение создать постоянно действующий круглый стол из полномочных представителей президента, думских партий и общегражданского протестного движения для обсуждения и выработки решений по комплексной политической реформе и формированию в России легитимной и эффективной системы власти (Итоги встречи...), однако оно не имело никаких видимых последствий. Характерно и то, что контакты с оппозицией происходили в основном через уходящего президента Д. А. Медведева, тогда как В. В. Путин не брал на себя никаких обязательств и не демонстрирует готовности сделать подобные контакты регулярными. Напротив, в период его президентской кампании был сделан ряд шагов, призванных продемонстрировать поддержку со стороны других сегментов общества, которые могут быть противопоставлены «рассерженным горожанам». Сюда можно отнести и активизацию структур «Народного фронта», и организацию масштабных «пропутинских» митингов, и внимание, демонстрируемое кандидатом в президенты и действующим премьер-министром к нуждам работников промышленных предприятий. Отчётливо мотив противопоставления одних социальных слоёв другим прозвучал и в поствыборном обращении В. В. Путина к работникам «Уралвагонза-вода», оказавшего ему наиболее активную поддержку: «Оказалось,
что ваш интеллектуальный уровень на два порядка выше, чем у тех, кто считал себя человеком, на котором Боженька заснул. Вы показали, что такое российский народ, российский трудовой человек — и рабочий, и инженер, человек труда. Вы показали, что на голову выше любого бездельника, любого болтуна» (цит. по: Вы просто молодцы). Этим в определённой степени было продемонстрировано продолжение тренда деятельности федеральных властей, в рамках которого они считают возможным как выбирать себе контрагентов для взаимодействия, так и более или менее произвольно устанавливать правила самих взаимодействий.
Инициативы, провозглашаемые федеральной властью в сфере формирования сетевых взаимодействий с общественностью, также сталкиваются с препятствиями в условиях преобладания иерархических методов управления. Так, начато развитие системы крауд-сорсинга, поддержанное В. В. Путиным (Наумов, Щварц) и технически обеспеченное работой открывшегося 1 марта 2012 г. портала Открытого правительства (zakon.government.ru). Однако результаты обсуждения законопроектов, организуемых на нём, не всегда влияют на конечный вид документа. Так, в частности, произошло при обсуждении закона о контроле над расходами чиновников. Предложенные общественностью поправки в законопроект не вошли. По информации журнала «Коммерсант-Власть», «начальник государственно-правового управления Кремля Лариса Брычева дала понять, что никакие общественные обсуждения законопроекта ее не волнуют, президенты приходят и уходят, а ей с этими законами работать, — и переписала законопроект» (цит. по: Сурначева, 2012, с. 26).
Традиционные структуры политического управления - иерархия государственных органов и возникающие при ней сети с ограниченным числом участников, — могут вступать с конфликт с сетевыми структурами, объединяющими широкий круг участников. Основное противоречие, лежащее в основе подобных конфликтов, — частичная несовместимость правил и норм, которыми руководствуются участники отношений при использовании разных принципов управления. Селективный подход к организации взаимодействия, применяемый госструктурами, а также использование моделей коммуникации, при которых преобладает односторонняя передача информации со стороны властных структур без налаживания постоянной обратной связи, или же двусторонняя асимметричная модель, при которой обратная связь востребована в той степени, в которой это необходимо органам власти, препятствуют сетевому взаимодействию. Приведённые примеры говорят о том, что в коммуникациях между властью и гражданами проявляется дефицит субъект-
субъектного взаимодействия. Во многом это связано с широким использованием манипулятивных и конфликтных стратегий взаимодействия (см. подробнее: Кольба, Ильченко, 2012, с. 122-132).
Вопрос о включении сетевой методологии в парадигму конфликтологических исследований тесно связан с особенностями развития классических концепций социального конфликта на современном этапе. На наш взгляд, ряд ключевых положений, на которые опирается современная конфликтология, может быть реин-терпретирован в рамках неоинституционального и сетевого подходов, что повышает актуальность их использования в исследовательской практике. Это затрагивает в первую очередь базовые понятия, такие как «институциализация конфликта», «управление конфликтом» и ряд других. Исходя из определения конфликта как борьбы за ресурсы, данного Л. Козером, можно сказать, что сетевые структуры создают возможность новой организации пространства этой борьбы. Это не означает скорого и вообще безусловного отмирания традиционных институтов, в рамках которых происходит регулирование конфликтов. Скорее, происходит включение этих институтов в более широкий контекст. Как подчёркивали М. Кастельс и Э. Киселёва, в обществе, основанном на сетевых структурах, институциональный порядок будет перестраиваться. Новыми институтами станут сами сети (Кастельс, Киселёва, 2000, с. 23-51). В связи с этим должна происходить адаптация уже существующих и новых институтов. Политические сети, отличающиеся неформальным характером институциализации отношений, в этом плане создают новые возможности для участников политических конфликтов, особенно в связи с распространением Интернета.
Как отмечает И. В. Мирошниченко на примере состояния российской политики, институционализация политической субъектности сетевых сообществ на этом уровне в большей степени носит мобилизационный характер и приобретает партисипационную форму субъектности публичной политики при объединении с политическими субъектами, обладающими значительными политическими ресурсами (Мирошниченко, 2012, с. 82). В этих условиях сетевые взаимодействия позволяют участникам конфликта, обмениваясь значимыми ресурсами, увеличивать свой ресурсный потенциал, а значит, создавать более выгодные позиции как для конфликтова-ния, так и для ведения переговоров с оппонентами. Например, сеть российских оппозиционных сил включила в себя депутатов парламента от системных политических партий, представителей несистемной оппозиции, так называемых «медийных лиц» из различных сфер жизни, блоггеров, обычных граждан и т. д. Вряд ли столь раз_ 179
ПОЛИТЭКС. 2012. Том 8. № 3
розненные силы могли бы объединиться каким-либо другим способом, пусть и на относительно короткое время. Взаимовыгодный характер обмена ресурсами (например, оппозиционные партии получают электоральную поддержку, а рядовые граждане — шансы участвовать в политической жизни) позволяет в данном случае преодолевать разногласия. Таким образом, несмотря на высокую динамичность сетевых взаимодействий и изменчивость внутренних взаимоотношений, они становятся частью системы институциали-зации конфликтов. В сложных сетях достаточно затруднительно создать устойчивую систему правил (в этом смысле они могут рассматриваться как протоинституты), однако на их основе потенциально могут формироваться более устойчивые сети с более ограниченным составом участников. Немаловажным является и усиление взаимозависимости участников сети, что в перспективе позволяет им создавать более устойчивые сетевые образования.
Управление конфликтом приобретает характер со-управления. Участники сети должны в своих решениях ориентироваться друг на друга, используя преимущественно стратегии компромисса и сотрудничества. В этом плане наличие развитых сетей снижает вероятность деструктивного развития конфликтов. Однако это касается лишь тех конфликтных ситуаций, когда речь идёт о внутрисете-вых отношениях. При столкновении с субъектами, не входящими в сеть, вероятность развития конфронтационных сценариев сохраняется, а возможность идти путём эскалации конфликта увеличивается за счёт ресурсной поддержки друг друга участниками сети. Ин-ституционализация и вероятность конструктивного управления конфликтом в политических сетях во многом зависят от того, с какой степенью полноты они включают в себя акторов, заинтересованных в распределении тех или иных ресурсов. Таким образом, применение сетевого подхода даёт исследователям шанс по-новому взглянуть на процесс взаимодействия участников конфликта — как союзников, так и противоборствующих сторон. В свою очередь, исследователи политических сетей также могут получить новый ракурс рассмотрения интересующих их проблем. Представляется актуальным рассмотрение вопросов создания и развития сетей в условиях конфликта, конкретных характеристик сетевого обмена ресурсами в конфликтных ситуациях, оценки мобилизационного потенциала сетей и возможностей его конструктивного использования и ряда других.
В настоящее время в России, на наш взгляд, происходит складывание ситуации институционального конфликта, когда традиционные институты власти периодически будут вступать в конфронтацию с оппозиционными политическими сетями. Объективно сущест-
вующие сложности координации деятельности государственной вертикали с горизонталью сетевых сообществ в данном случае усиливаются существующей в нашей стране моделью властных отношений, в рамках которой осуществляется, скорее, имитация публичной политики, нежели формирования её поля. Однако в перспективе давление со стороны сетевых структур, рост политического протеста способны привести к изменению данной модели. Для снижения деструктивного потенциала российской конфликтности необходимо использование регулирующего потенциала политических сетей. Во многом возможность этого зависит от осознания данной проблемы конфликтующими сторонами.
Литература
Борисова Н. В. Городское соуправление в контексте теории политических сетей (на примере г. Пермь) // Политическая регионалистика и исследования в регионах России. Политическая наука. Ежегодник-2010. М.: РОССПЭН, 2011. (Borisov N. V. City comanaging in a context of the theory of political networks (on the example of Perm) // Political регионалистика and researches in regions of Russia. Political science. Yearbook 2010. M: ROSSPEN, 2011.)
«Вы просто молодцы» // http://www.interfax.ru/politics/txt.asp?id=234285 («You simply good fellows» // http://www.interfax.ru/politics/txt.asp?id=234285)
Гоомогласова Е. С. Теория и практика политического управления в Европейском Союзе. М.: ИМЭМО РАН, 2009. (Gromoglasova E. S. The theory and practice of political management in the European Union. M.: IMEMO of the Russian Academy of Sciences, 2009.)
Дегтярёв А. А. Методологические подходы и концептуальные модели в интерпретации политических решений (II) // http://www.politanaliz.ru/articles_56.html (Degtyaryov A. A. Methodological approaches and conceptual models in interpretation of political decisions (II) // http://www.politanaliz.ru/articles_56.html)
Иванчук Н. В. Governance-парадигма: методологический и практический потенциал // chinovnik.uapa.ru/modern/article.php?id=609 (Ivanchuk N. V. Governance-paradigm: methodological and practical potential chinovnik.uapa.ru/modern/article. php?id=609)
Итоги встречи Д. Медведева с несистемной оппозицией // http://news.qip.ru/ politics/129041-itogi_vstrechi_dmedvedeva_s_nesistemnojj_oppoziciejj?from=main (Results of a meeting of D. Medvedev with not system opposition // http://news.qip.ru/ politics/129041-itogi_vstrechi_dmedvedeva_s_nesistemnojj_oppoziciejj?from=main)
Кастельс М, Киселёва Э. Россия и сетевое общество // Мир России. 2000. Т. 9. № 1. (Castels M., Kiselyova E. Russia and network society//World of Russia. 2000 . Vol. 9. N 1.)
Кольба А. И., Ильченко А. А. Модели политической коммуникации в конфликте между структурами власти и обществом (региональный уровень) // Человек. Сообщество. Управление. 2012. № 1. (Kolba A. I., Ilchenko A. A. Models of political communication in the conflict between structures of the power and society (regional level) // The Person. Community. Management. 2012. N 1.)
Мирошниченко И. В. Формирование субъектности сетевых сообществ в российской публичной политике // Человек. Сообщество. Управление. 2012. № 1. (Miroshnichenko I. V. Formation of subjectivity of network communities in the Russian public policy // The Person. Community. Management. 2012. N 1.)
Наумов И., Шварц И. Владимир Путин сделал ставку на краудсорсинг //
http://www.ng.ru/economics/2012-04-19/2_kraudsorsing.html (Naumov I., Schwarz I. Vladimir Putin relied on crowdsourcing // http://www.ng.ru/economics/2012-04-19/2_kraudsorsing.html) Никовская Л. И. От модели конфликта элит к модели конфликта групп интересов: к вопросу о поиске субъекта общественных изменений // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2010. № 3. (Nikovskya L. I. From the model of the conflict of elite to model of the conflict of groups of interests: to a question of search of the subject of public changes // Caspian region: policy, economy, culture. 2010. N 3.)
Оболонская Е. А. Сетевые сообщества в политическом пространстве региона // Вестник ВГУ. Серия: История. Политология. Социология. 2008. № 1. (Obolonskaya E. A. Network communities in political space of the region // The Messenger of VGU. Series: History. Political science. Sociology. 2008. N 1.)
Питерс Г. Глобализация, управление и его институты // http://www.strana-oz.ru/2004/2/globalizaciya-upravlenie-i-ego-instituty (Piters G. Globalization, management and its institutes // http://www.strana-oz.ru/2004/2/globalizaciya-upravlenie-i-ego-instituty)
Политология: Лексикон / под ред. А. И. Соловьева. М.: РОССПЭН, 2007. (Political science: Lexicon / ed. by A. I. Solovyev. M.: ROSSPEN, 2007.)
Правила Лиги // http://ligaizbirateley.ru/pages/rules.html (League rules // http://ligaizbirateley.ru/pages/rules.html)
Роль социальных сетей в египетских беспорядках // http://ria.ru/analytics/20110201/329144526.html (Role of social networks in the Egyptian disorders // http://ria.ru/analytics/20110201/329144526.html)
Сергеев В. М., Кузьмин А. С., Нечаев В. Д., Алексеенкова Е. С. Доверие и пространственное взаимодействие социальных сетей // Полис. 2007. № 2. (Sergeyev V. M, Kuzmin A. S., Nechaev V. D., Alekseenkova E. S. Trust and spatial interaction of social networks // Policy. 2007. N 2.)
Силаев Н. Плоды умолчаний // http://expert.ru/expert/2012/16/plodyi-umolchanij/ (Silayev N. Fruits of umolchaniye // http://expert.ru/expert/2012/16/plodyi-umolchanij/)
Сморгунов Л. В. Сетевой подход к политике и управлению // Полис. 2001. № 3. (Smorgunov L. V. Network approach to policy and management // The Policy. 2001. N 3.)
Стрежнева М. Сетевой компонент в политическом устройстве Евросоюза // http://www.intertrends.ru/nineth/005.htm (Strezhneva M. Network component in a political system of the European Union // http://www.intertrends.ru/nineth/005.htm)
Сурначева Е. Министерство по сторонникам // Коммерсантъ-Власть. 2012. № 21 (975). 28 мая. (Surnacheva E. Ministry of supporters // Kommersant-Power. 2012 . N 21 (975). May 28.)
Blom-Hansen J. A. «New Institutional» perspective on Policy networks // Public Administration. 1997. Vol. 75.
Borzel T. А. Organizing Babylon - on the Different Conceptions of Policy Networks // Public Administration. 1998. Vol. 76. N 2.
Borzel Т. А. What's So Special About Policy Networks? // An Exploration of the Concept and Its Usefulness in Studying European Governance // http://eiop.or.at/eiop/texte/1997-016a.htm
Heclo H. Issue Networks and the Executive Establishment // http://www.apubb.ro/wp-content/uploads/2011/03/Issue_networks.pdf
Howlett M., Ramesh M. Studying Public Policy. Policy Cycles and Policy Subsystems. Toronto: Oxford University Press, 1995.
Kenis P., Schneider V. Policy Networks and Policy Analysis: Scrutinizing a New Analytical Toolbox // http://ceses.cuni.cz/CESES-90-version1-2_2_1.pdf
Skogstad G. Policy Networks and Policy Communities: Conceptual Evolution and Governing Realities // http://www.cpsa-acsp.ca/papers-2005/Skogstad.pdf
Taylor M. Community and public policy: the opportunities and pitfalls of new governance spaces // http://www.york.ac.uk/chp/hsa/papers/autumn03/Taylor%20Plenary.pdf 182 _
