CC BY
628
Волгин Е.И.
Политические партии России в начале нового века
Волгин Евгений Игоревич — кандидат политических наук, доцент, исторический факультет, МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва, РФ. E-mail: [email protected] SPIN-код РИНЦ: 1885-0532
Аннотация
В статье показана трансформация российской партийной системы в течение первого десятилетия XXI века. Работа построена на комплексном изучении фактического материала, электоральной статистики, программных документов, а также избирательного и партийного законодательства. Учитывая практически полное отсутствие в настоящее время исследований, сочетающих историко-политологический подход при анализе современного отечественного партогенеза, а также — очередной «партийный бум», который переживает наша страна накануне парламентских выборов, данная проблематика кажется весьма актуальной.
Структурно статья разделена на три составные части. Вначале речь идет об объективных факторах, повлиявших на пересмотр политики государства в отношении партий. Укрепление властной вертикали в начале 2000-х годов предполагало непременное встраивание влиятельных парламентских организаций в эту моноцентричную систему. Это привело к повышению зависимости партий не столько от избирателя, сколько непосредственно от государства. Электоральная конкуренция постепенно подменялась системой распределения политических бонусов между лояльными объединениями.
На основании обобщения и анализа различных материалов, формулируется вывод об относительной деидеологизации (нивелировании) программных установок политических партий, независимо от их идеологической самоидентификации. Практически все требования теперь сводились к общему знаменателю, который умещался в «идеальной программной формуле». При этом партии (в зависимости от своей идейно-политической ориентации) старались выделить какую-нибудь одну стратегическую проблему, от решения которой зависело качественное улучшение всей ситуации.
В статье последовательно рассматривается реконфигурация основных сегментов партийно-политического пространства, состоящего левых (коммунистических и социалистических объединений), центристских (партия власти), либерально -демократических и национал-патриотических организаций. Несмотря на ужесточение законодательных требований и вытеснение из легальной политики ряда объединений, их активисты продолжали изыскивать новые формы консолидации, в том числе протестной.
Ключевые слова
Политическая партия, выборы, Государственная Дума, оппозиция.
Первые альтернативные общественно-политические объединения, едва заявив о себе в годы перестройки, сразу же привлекли внимание как отечественных, так и зарубежных исследователей. На протяжении 1990-х годов появились сотни работ, посвященных изучению феномена российской многопартийности. Однако после 2000 года этот поток публикаций стал заметно иссякать, что свидетельствовало о резком снижении интереса к проблемам современного российского партогенеза1. И это вполне
1 Среди наиболее заметных работ, появившихся в последние 5-10 лет, можно выделить следующие издания: Коргунюк Ю.Г. Становление партийной системы в современной России. М.: Фонд ИНДЕМ;
понятно: партии превратились в декоративный элемент современной политической системы, так и не став по-настоящему влиятельными катализаторами демократического развития. Учитывая прагматический характер известных организаций (их нацеленность на участие и победу на выборах), политологов сегодня больше привлекают прикладные
аспекты партийно-политической практики, как то: идеологическая
2 3
самоидентификация или же правовая институализация . Определенная работа по изучению нынешней многопартийности ведется на диссертационном уровне, правда, в большей степени авторы уделяют внимание отдельным общественно-политическим объединениям.
Вместе с тем можно констатировать практически полное отсутствие фундаментальных историко-политологических исследований, посвященных комплексному изучению общественно-политических организаций России в первом десятилетии нового века. В то же время наша страна (после некоторого затухания партийной жизни во второй половине 2000-х годов), как и четверть века назад, вновь переживает партийный бум. Очередные парламентские выборы в 2016 году обещают стать беспрецедентными по числу партийных участников. Подобная ситуация стала возможной благодаря радикальным изменениям, которые были инициированы властью весной 2012 года и во многом явились следствием издержек предыдущей
Московский государственный педагогический университет, 2007; Барабанов М.В. Партии и многопартийность в современной России: возникновение, основные тенденции развития. М.: Издательство Московского государственного областного университета, 2011; Белонучкин Г.В., Лаврентьев П.А., Прибыловский В.В. Есть такие партии! 2011/2012. Путеводитель избирателя. М.: Центр «Панорама», 2012; Богачева Н.И. Политические партии России в структуре государственной власти: интерпретация прошлого, настоящего, будущего. М.: Граница, 2010; Лоза Г.Г., Панов А.И., Федоренко Н.Г. Трансформации политических партий России на постсоветском пространстве. М.: ЭЙДОС, 2009; Михалева Г.М. Российские партии в контексте трансформации. М.: Либроком, 2009.
2 Об идейно-политическом дискурсе российских политических партий в 2000-е годы см.: Бученков Д.Е. Идеология политических партий и организаций в современной России (начало XXI в.). Нижний Новгород: Волжский государственный инженерно-педагогический университет, 2008; Карпенко О.М., Ламанов И.А. Сравнительный анализ программных документов политических партий России. М.: Современный гуманитарный университет, 2008; Глазычев В.Л.Социальное меню в программах российских партий: обзор Вячеслава Глазычева. М.: Европа, 2005; Топтыгина О.А. Идейно-политические контуры партийного ландшафта современной России. М.: ИНИОН РАН, 2014; Болоцких В.Н. Есть ли политические партии в России? Анализ партийных программ. М.: Библио-Глобус, 2014.
3 О правовом регулировании деятельности политических партий и изменении электорального законодательства в 2000-е годы см.: Заславский С.Е., Зотова З.М. Организационно-правовые основы участия политических партий в выборах. М.: РЦОИТ, 2007; Бабурин С.Н., Малумов А.Ю., Спиридонов А.А. Комментарий к Федеральному закону «О политических партиях» от 11 июля 2001 г. № 95-Ф3: (в редакции Федерального закона от 26 апреля 2007 г. № 64-ФЗ) (постатейный). М.: Юстицинформ, 2008; БорисовИ.Б., Заславский С.Е. Партии на будущих выборах. Новое законодательство. М.: Европа, 2005; Лапаева В.В. Право и политика: из научной публицистики. М.: Норма, 2005; Курочкин А.В. Правовая институционализация политических партий в Российской Федерации. Казань: Казанский государственный университет, 2014; Авакьян С.А. Конституционно-правовой статус политических партий в России: учебное пособие для студентов вузов. М.: Норма, 2011.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
государственной политики по отношению к общественно-политическим (прежде всего оппозиционным) объединениям.
Цель данной работы заключается в том, чтобы на основании комплексного изучения фактов пусть непродолжительной, но при этом весьма насыщенной десятилетней истории, электоральной статистики, различных программных материалов и нормативно-правовых актов наметить некоторые контуры для будущего объективного исследования основных тенденций общественно-политической жизни России в начале XXI века, которые, несомненно, будут оказывать влияние на последующее демократическое развитие нашей страны.
Начало нового века символично ознаменовалось появлением в России целого ряда новых общественно-политических объединений. В связи с этим можно констатировать начало третьей волны отечественной многопартийности. Как показывает новейшая (да и не только) история России, возникновение альтернативных политических институций происходило, как правило, на фоне «кризисных разломов». И это вполне понятно: тектонические социально-политические перемены открывали новые возможности для заинтересованных акторов, актуализировали различные подходы к решению накопившихся проблем. Так, 1990 год, который с уверенностью можно назвать отправной точкой современного отечественного партогенеза, совпал с провозглашением Россией государственного суверенитета. Ключевая республика СССР бросила открытый вызов центральному руководству и все еще правящей КПСС, усилив кризис союзного государства.
Вторая волна многопартийности в России поднялась в конце 1993 года, на исходе затяжного политического противостояния Президента и Парламента. На этот раз на авансцену вышли объединения, сформированные специально под выборы профессиональными политиками, «не запятнавшими себя» непосредственным участием в драматических событиях осени 93-го4.
Общественно-политические объединения (в силу своей специфики) всегда находились на острие основных социально-политических конфликтов. В зависимости от ситуации, положения их непосредственных лидеров, а также программных требований, эти институции пытались либо погасить противостояние, найти компромисс, либо, напротив, способствовали радикализации конфликта (правда, для оппозиционных
4 См.: Волгин Е.И. Электоральная реформа 1993 г.: новый этап российского партогенеза // Клио. 2013. № 9. С. 136-142; Его же. Общественно-политические объединения современной России на рубеже веков. Курс лекций. М.: Исторический факультет МГУ, 2012. Ч. I. Вторая половина 1980-х — 1999 гг.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
политиков, прочно усвоивших уроки октября - 93, такая тактика во второй половине 1990-х годов применялась крайне редко и выверенно). При этом любая модель поведения партийно-политических акторов предполагала извлечение когортой профессиональных политиков определенных дивидендов из кризисной ситуации.
В начале нового века ситуация кардинально изменилась. С одной стороны, третья волна многопартийности в очередной раз совпала с кризисным переломом российской истории. Речь шла о борьбе бюрократических и стоящих за ними олигархических группировок за так называемое ельцинское наследство, которая проходила в крайне неблагоприятных условиях (последствия дефолта 1998 года, ослабление государственной централизации, эскалация террористической угрозы). Эта борьба ознаменовалась победой центральной власти над «региональными баронами», стремившимися опрокинуть намеченный в Кремле сценарий передачи власти.
Однако уже с начала 2000-х годов внутриполитическая ситуация стала постепенно выпрямляться на фоне успешной контртеррористической операции в Чечне, некоторого экономического роста, преодоления внутриэлитного конфликта. Поэтому деятельность политических партий (как старых, так и возникших в ходе предвыборной кампании 1999 года) протекала в условиях относительной стабилизации, что казалось весьма непривычно (и даже неприемлемо!) для некоторых политиков из лагеря «профессиональной оппозиции».
Более того, вскоре выяснилось, что создание вертикали власти предполагало обязательное встраивание федеральных партий в эту моноцентричную систему. Данное обстоятельство многократно повышало зависимость партий не от избирателя, а непосредственно от государства. Подобная ситуация в свою очередь стала возможна благодаря некоему негласному консенсусу, сложившемуся между властью и обществом в нулевые годы, когда основная масса населения, уставшая от перманентных встрясок, в обмен на социальное спокойствие и относительное благополучие была готова (до определенного момента) в большей степени доверять именно партии власти (в широком смысле этого слова), нежели политической альтернативе.
Такое умиротворенное состояние российского социума (или, как говорят некоторые политологи, пассивность патерналистски настроенного электората, состоящего в основном из «бюджетополучателей») на практике способствовала тому, что электоральная конкуренция постепенно заменялась некой системой распределения между лояльными статусными партиями различных бонусов (голосов избирателей,
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
депутатских мандатов, денежных субсидий, информационных ресурсов и даже самих лицензий на законную деятельность в виде государственной регистрации партий).
Такое положение сложилось отнюдь не сразу, однако во второй половине 2000-х годов (под влиянием объективных и субъективных обстоятельств) трансформация партийной системы от конкурентной к распределительной приобрела устойчивые тенденции. При этом следует учитывать, что распределяемые между «проверенными» партиями ресурсы существенно сократились ввиду появления так называемой партии власти, поглощавшей львиную долю материальных, электоральных (здесь следует учитывать в целом невысокую явку избирателей) и прочих благ5.
Надо сказать, что системные политические партии и их непосредственные лидеры восприняли новые правила игры достаточно спокойно. Некоторые политологи, рассуждавшие о соотношении различных политических сил в нулевые годы, часто употребляют понятие «навязанный консенсус»6. Под ним подразумевается некое негласное соглашение, достигнутое центральной властью с наиболее влиятельными акторами. В первую очередь, речь шла о региональных элитах и крупном корпоративном капитале. Однако сюда же можно включить и ключевых представителей партийного истеблишмента, скрепя сердце обменявшего неопределенность электоральной конкуренции на гарантированное (пусть даже квотированное) присутствие в органах законодательной власти .
К середине 2000-х годов третья волна российской многопартийности схлынула, не оставив после себя практически ни одной значимой политической институции (за исключением партии власти). Новые партии, появившиеся в начале 2000-х годов, не имея ни прочных связей с избирателем, ни длительной электоральной практики, не располагая авторитетными лидерами, отошли в политическое небытие. Кроме того, немаловажным фактором партийной селекции стало ужесточение законодательства, ставшего важным инструментом распределительной системы.
5 См.: ИвановВ.В. Партия Путина. История «Единой России». М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008. Даже попытка создать во второй половине 2000-х годов устойчивую двухпартийную систему, одним из сегментов которой должна была стать «запасная партия власти», не увенчалась успехом (не в последнюю очередь — из-за дефицита ресурсов).
6 Рогов К.Ю. Гипотеза третьего цикла // Россия 2020. Сценарии развития / под ред. М.А. Липман, Н.В. Петрова. М.: РОССПЭН, 2012. С. 142; Гельман В.Я. Из огня да в полымя: российская политика после СССР. СПб: БХВ-Петербург, 2013. С. 105-144.
7 Подробнее о манипулировании избирательным процессом в 2000-е годы см.: КыневА.В., Любарев А.Е. Партии и выборы в современной России. М.: Фонд «Либеральная миссия»; Новое литературное обозрение, 2011; Бузин А.Ю., Любарев А.Е. Преступление без наказания. Административные технологии федеральных выборов 2007-2008 годов. М.: ЦПК «НИККОЛО М»; Центр «Панорама», 2008.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
Сам же партогенез (если понимать под этим термином естественный процесс возникновения гражданских общественно-политических структур) сменился партийной инженерией, когда политическое пространство стало настолько податливым, что без труда переформатировалось в нужном направлении. Данное обстоятельство лишний раз доказывает поверхностный (виртуальный) характер российских партий, отсутствие у них глубоких социальных корней (что в свою очередь может являться следствием рыхлости современного российского общества, неосознанностью интересов его различных страт). При этом распределительная система лишь усилила оторванность общественно-политических структур от непосредственных избирателей, способствовала превращению их в механизмы, способные решать больше собственные (партийно-корпоративные), нежели социально значимые проблемы. «Партийная инженерия» также подразумевала создание крупных партийных проектов (по сути — фиктивных общественно-политических структур). Такая тактика позволяла расчистить политическое пространство от «сорняков» и уже ненужных партий-спойлеров, сделать партийную систему более управляемой и предсказуемой, упорядочить распределение ресурсов.
Таким образом, партийную систему, сложившуюся в России в начале 2000-х годов, можно условно охарактеризовать как манипулятивно-распределительную с большой долей фиктивности. Действительно, из семи партий, имевших регистрацию накануне федеральных парламентских выборов 2011 года («Единая Россия», КПРФ, «Справедливая Россия», ЛДПР, «Правое дело», «Яблоко», «Патриоты России»), более половины (ЕР, СР, ПД, ПР) во многом являлись организациями «искусственного происхождения», появившимися в результате вмешательства в партогенез различных кураторов и добровольно-принудительной коагуляции (укрупнения) одних структур за счет стигматизации и разрушения других.
Разумеется, несмотря на ликвидацию ряда объединений, не вписавшихся в «легальную политику», общественно-политическая жизнь продолжалась. То и дело возникали новые структуры различной идеологической ориентации, складывались очередные (в основном протестные) коалиции, лидеры которых надеялись получить-таки регистрацию и принять участие в выборах. Однако этим ожиданием не суждено было сбыться — по крайней мере до завершения электорального цикла 2011-2012 годов. Лишь только после успешной операции, которую политологи назвали «обратной заменой», а также на волне протестной активности несистемной оппозиции, условия легитимации политических партий были радикально пересмотрены. Это привело к
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
очередному многопартийному взрыву, который можно условно назвать очередной (на этот раз — четвертой) волной российского партогенеза.
На май 2015 года в России насчитывается 77 официально зарегистрированных партий8. Таким образом, количество общественно-политических объединений за три года (с весны 2012, когда началась четвертая волна, до весны 2015 года) увеличилось более чем в 10 раз. Правда, многие из новоявленных институций являются реинкарнацией общественно-политических структур, ликвидированных во второй половине 2000-х годов. Чем завершится этот процесс бурного партогенеза — покажет электоральная практика, но факт остается фактом: очередная волна многопартийности поднялась на фоне кризисной поствыборной ситуации. И хотя характер и масштабы протестной активности несопоставимы с социально-политическими конфликтами 1990-х годов, недавние митинги оппозиции стали самым масштабным выражением политического недовольства за весь период «стабильности».
Отличительной особенностью российских партий в 2000-е годы стала их деидеологизация, точнее, нивелирование (выравнивание) основных программных требований. По мнению экспертов, на фоне снижения политической неопределенности в России в нулевые годы спрос на идеологии на электоральном рынке резко снизился. При этом, разумеется, «эпоха стабильности» вовсе не была лишена проблем и имела свои издержки: сырьевая экономика, излишняя государственная централизация и системная коррупция, неблагоприятная демографическая ситуация, неконтролируемая миграция и возросшая этническая преступность, террористические вызовы и техногенные катастрофы, нарушение прав и свобод граждан. Об этих «пороках» системы говорили в своих программах практически все объединения, особо выделяя (в зависимости от идейно-политической специализации) какую-нибудь одну магистральную проблему, разрешение которой могло бы, по их мнению, привести к качественному улучшению ситуации в стране.
Если попытаться синтезировать основные требования различных партий (безотносительно к их идейно-политической идентификации), можно составить некий шаблон партийной программы, характерный периода нулевых. Практически все общественно-политические объединения желали видеть Россию сильным и процветающим государством («великой державой»), которое удерживает лидирующие позиции на мировой арене. Во всех партийных программах говорилось о
8 Список зарегистрированных политических партий // Министерство юстиции Российской Федерации [Официальный сайт]. URL: http ://minj ust. ru/nko/go sreg/partii/spisok (05.05.2015).
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
необходимости всесторонней модернизации экономики, устранения ее зависимости от продажи полезных ископаемых, внедрения инновационных технологий и развития наукоемких производств. Практически каждая предвыборная платформа взывала к преодолению вопиющего социального неравенства, созданию условий для достойной жизни граждан, проведению налоговой реформы или же справедливому перераспределению доходов от продажи ресурсов (природной ренты). Партии требовали осуществления сбалансированной федеративной политики (при условии сохранения государственной целостности), избегая при этом излишней бюрократической централизации, повышения экономической и политической самостоятельности регионов (последнее обычно подразумевало восстановление прямого избрания губернаторов).
Остро ставились проблемы обеспечения национальной безопасности, модернизации Вооруженных Сил, реформирования правоохранительных и силовых структур. Политики говорили об адекватном ответе на террористические угрозы и вызовы, борьбе с организованной преступностью и системной коррупцией (при этом в программах существенно различалась степень ответственности и мера наказания за названные преступления).
Чтобы больше понравиться избирателю, все партии предлагали в своих программах широкое «социальное меню», которое обязательно включало: качественное и доступное здравоохранение, образование, жилье, ограничение роста тарифов ЖКХ, достойное пенсионное обеспечение для пожилых и социальные лифты для молодежи, ограничение миграционных потоков, решение демографической проблемы посредством государственной поддержки молодых семей и поощрения высокой рождаемости.
Большинство партийных программ уделяло внимание проведению политической реформы, которая подразумевала реальное разделение властей (и обязательно — установление подлинно независимой судебной власти), восстановление мажоритарно-пропорциональной избирательной системы, возрождение электоральных блоков, возвращение к всенародному избранию глав регионов, снижение электорального барьера, упрощение регистрации партий, запрет на использование административного ресурса и создание равных условий для участников выборов.
Таким образом, стратегические цели партий различной идейно-политической ориентации укладывались в следующую идеальную программную формулу: высокий международный статус России, инновационное социально-экономическое развитие,
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
свобода, безопасность, благополучие и достоинство граждан. Основные межпартийные расхождения касались тактики в достижении вышеназванных целей, которая в свою очередь обусловливалась идеологической самоидентификацией партий.
Левые силы (то есть те, кто называл себя коммунистами, социалистами или социал-демократами) по-прежнему упирали на усиление роли государства в социально-экономической жизни, частичный пересмотр итогов приватизации, национализацию природных ресурсов и ключевых отраслей промышленности, недопущение (ограничение) частной собственности на землю, введение прогрессивной шкалы налогообложения. Остро ставился вопрос об усилении безопасности, укреплении армии, проведении независимой внешней политики. В меньшей степени левые говорили о проблемах политического переустройства, гражданских правах и свободах. В центре внимания левых объединений находился классический социально-классовый конфликт между абсолютным меньшинством (олигархами, крупными чиновниками), узурпировавшим власть и собственность, и основной массой населения, живущей за счет своего труда. Программной квинтэссенцией левых выступала борьба за социальную справедливость (разумеется, эта борьба должна была носить исключительно политический, а не насильственно-революционный характер). При этом социальный идеал (будь то коммунизм или же социализм) лежал далеко за пределами российской действительности нулевых. Движение к этому идеалу определяло, с точки зрения соответствующих партий, вектор развития страны.
Либеральные объединения, напротив, требовали избавить современный российский капитализм от административных барьеров, снизить уровень участия государства в экономических и политических процессах, усилить приватизацию и разгосударствление собственности, проводить адресную социальную политику. Правда, по мере электоральных неудач, либералы стали расширять социальную составляющую своих программ. Внешнеполитический курс данные партии в большей степени увязывали с участием России в различных западных альянсах (НАТО, ВТО и т. д.). При этом первостепенное значение либералы, многие из которых являлись активистами демократического движения еще со времен перестройки, придавали проведению именно политических преобразований, а также правозащитной деятельности. Корневой проблемой для либералов являлся конфликт между неэффективным, коррумпированным, бюрократическим государством (аппаратом) и гражданским обществом. Программным приоритетом выступала конкурентная эффективность в самом широком смысле: экономическая (хозяйствующих субъектов),
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
политическая (партий и государственных институций), личная (профессиональная). Именно всесторонняя конкурентная борьба (в ее западном понимании) должна была стать залогом социально-экономического прогресса, обеспечить качественное улучшение власти и госуправления.
Национал-патриотические организации по-прежнему остро ставили в своих программах русский вопрос. Однако в отличие от 1990-х годов, когда основное внимание акцентировалось на проблемах русских в странах СНГ, в 2000-е годы риторика националистов приобрела больше внутрироссийскую специфику. Это прежде всего касалось возросшей и практически неконтролируемой миграции как из среднеазиатских республик бывшего СССР, так из национальных (северокавказских) субъектов Федерации. Основной конфликт для националистов пролегал по линии «русские vs приезжие (понаехавшие)», а первоочередные задачи виделись в том, чтобы законодательно закрепить за русскими статус государствообразующей нации, ограничить (либо полностью перекрыть) миграционные потоки, жестко подавить этническую преступность и терроризм, приступить к решению демографической проблемы, дабы остановить депопуляцию русских. Главным фактором развития здесь выступала созидающая сила именно русского народа, который (при соблюдении вышеназванных условий) мог обеспечить общенациональный прогресс. При этом решение русского вопроса для отдельных националистов-радикалов предполагало отнюдь не только цивилизованный (правовой) подход, но также демонстрационные акции прямого действия (последние, впрочем, рассматривались как результат неспособности коррумпированного государства навести порядок в собственном доме).
Особняком от остальных идеологических партий держалась так называемая партия власти, получившая доминирующее представительство в партийно-политическом пространстве России в 2000-е годы. Считается, что партия власти, созданная президентской администрацией для максимизации контроля над политическими процессами, была изначально чужда какой-либо идеологии. Отсутствие идеологии, по мнению политологов, оставляло за этой структурой широкое пространство для маневра, которое было недоступно раздробленной оппозиции. Тем не менее определенный идеологический дискурс велся на протяжении 2000-х годов в руководстве и этой институции. Вначале она пыталась позиционировать себя как «партия национального успеха», затем примеряла идеологему суверенной демократии и к концу нулевых, провозгласила своей идеологией консерватизм.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
На самом деле, идейно-политическая доктрина партии власти укладывалась в вышеупомянутую идеальную программную формулу, однако в отличие от манифестов оппозиционных структур была лишена критического пафоса. Краеугольным камнем выступала идея сохранения стабильной государственно-политической ситуации. Такое бескризисное и бесконфликтное состояние в свою очередь позволяло осуществить долгосрочную стратегию общенационального прорыва во всех сферах. Основным гарантом стабильности являлся Владимир Путин, который в политической доктрине партии власти был заявлен как общепризнанный национальный лидер. При таком раскладе главной угрозой стабильности могла выступать любая оппозиционная сила, активисты которой своими популистскими или протестными действиями представляли угрозу начавшейся было нормализации обстановки и укреплению международного престижа России. Таким образом, конфликт пролегал между партией власти, призванной сделать все от нее зависящее, чтобы «удержать ситуацию» политическими средствами, и, фактически, всем остальным партийным спектром.
Несмотря на кажущуюся уязвимость и субъективизм такой позиции, идейно-политическая доктрина партии власти имела определенное преимущество. Дело в том, что остальные идеологические партии в той или иной степени имели отрицательный политический дифферент. Поздние коммунисты, составившие костяк КПРФ, дискредитировали себя катастрофическим реформированием советской системы в годы перестройки. Либералы, пришедшие на смену коммунистам, потерпели фиаско в деле радикальной капиталистической трансформации, когда ослабленное государство утратило контроль не только над собственностью, но и над своей территорией. Отдельные представители патриотического фланга, едва пробившись наверх, начинали вести себя довольно странно, после чего их карьеры заканчивались громкими отставками.
Партия власти и ее непосредственный лидер Владимир Путин, появившись на политической авансцене на исходе 1990-х годов, не несли персональной ответственности за крах СССР, неудачную приватизацию и последующий социально-экономический коллапс, проигранную первую чеченскую войну и ослабление российской государственности. Кроме того, социальный идеал партии власти лежал не в сфере прошлого, как у некоторых известных объединений (утерянный «советский рай»,
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
относительно свободные 1990-е и т. д.), но апеллировал к стабильному настоящему, которое при условии сохранения статус-кво сулило благополучное будущее9.
И, наконец, еще один феномен российской общественно-политической жизни второй половины нулевых, часто обозначаемый как несистемная оппозиция. Данное понятие во многом условно. За ним скрываются активисты различных общественно-политических организаций, ликвидированных (либо незарегистрированных) ввиду несоответствия новым законодательным требованиям. Лидерами этих объединений выступали достаточно известные публичные политики, как правило, либерального толка. Не желая мириться со статусом политических аутсайдеров (эдаких новых неформалов поневоле), они радикализовали свои требования именно в части кардинального изменения существующего в России режима.
В основе консолидации несистемных сил лежал негативный консенсус, то есть объединение на основе неприятия путинской России и самого национального лидера. Залогом подлинной модернизации несистемщики видели в отставке Путина и его ближайшего окружения, радикальном обновлении (или же очищении) органов власти (как через всеобщие выборы, так и посредством принятия специального закона о люстрациях) от чиновников, замешанных в грубом попрании демократических норм. Представители несистемной оппозиции, используя доступные интернет-технологии, пытались мобилизовать своих сторонников для участия в массовых протестных акциях. Основная ставка делалась на «электоральный рубеж» 2011-2012 годов, точнее — на сами итоги голосования, которые априори объявлялись фальсифицированными. Такая тактика не была лишена логики, ибо, как показывала практика, массовые нарушения в ходе голосования в Сербии (2000), Грузии (2003), Украине (2004) и Кыргызстане (2005) стали предтечей краха тамошних режимов на фоне мобилизации оппозиции10.
Говоря о деидеологизации программ, следует учитывать, что важнейшим маркером политической самоидентификации партий по-прежнему оставались их лидеры. Имея доступ к государственным СМИ (прежде всего на ТВ), они оперативно формулировали позицию своих объединений по текущим вопросам, формировали имидж самих организаций, создавали информационные поводы, популяризируя себя и стоящие за ними объединения. Говоря о партийно-политическом истеблишменте 2000-х годов, необходимо отметить, что наряду с политиками, которые выдвинулись в ходе второй
9 Однако на исходе нулевых такая позиция подвергалась жесткой критике со стороны оппозиции, которая все чаще обвиняла партию власти в плавном переходе от стабильности к застою (ибо практика показала, что синонимом стабильности и консерватизма является несменяемость власти и ее партии).
10 Гельман В.Я. Указ. гоч. С. 139.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
волны (и достаточно примелькались избирателю), на партийной орбите появились новые фигуры. Так, лояльные организации, в том числе партия власти, комплектовалась, как правило, за счет бывших функционеров среднего звена, профсоюзных деятелей, предпринимателей, отставных военных (бывших политруков), офицеров спецслужб, перемещенных на партийную работу и т. д. Иные из них, оказавшись не у дел в 1990-е годы, вновь оказались востребованы при формировании партийной вертикали. К началу 2000-х годов эти люди в основной своей массе перешагнули 50-летний рубеж, имели солидный жизненный и профессиональный опыт, не понаслышке знали, что такое дисциплина, потому были мало предрасположены к «интеллигентскому» дискурсу. Нередко новые институции пополнялись за счет выходцев из «старых» оппозиционных партий, вступивших в конфликт со своими бывшими товарищами или же искавшими новые перспективы.
Наиболее одиозные формирования (будь то несистемная либеральная оппозиция или же радикально-националистические объединения) комплектовались относительно молодыми активистами, многим из которых к началу 2000 года не было и 30 лет. Социализация этих людей пришлась на закат перестройки и совпала с ельцинской эпохой. Эти «рискованные времена» сопровождались стремительным распадом прежнего уклада, но одновременно предоставляли новые возможности и заманчивые перспективы. Стабильность, пришедшая на смену «лихим 90-м», привела к иерархическому перераспределению ресурсов и статусов, перекрыв, в том числе молодежи, многие каналы восходящей социальной мобильности. Распределительная партийно-политическая система с крайне ограниченным набором легитимно действующих партий практически не оставляла политизированной молодежи, не желавшей «идти вместе», пространство для самореализации. Поэтому многие молодые люди пополняли ряды несистемной (в широком смысле) оппозиции, участвовали в протестных акциях конца 2011 — начала 2012 годов11.
Теперь попытаемся в общих чертах проследить политическую трансформацию и реконфигурацию каждого из вышеназванных сегментов партийного поля в 2000-2011 годы. Так, в нулевые годы (несмотря на кажущуюся стабильность) общественно-политические организации левой идейно-политической ориентации продолжали играть
11 Примечательно, но абсолютное большинство (23 из 27) фигурантов так называмеого «болотного дела» составили относительно молодые люди до 40 лет; более половины (15 из 27) — молодежь до 30-ти лет. Возможно, социологи будут оценивать те столкновения не только сквозь призму политических разногласий, но также еще и как некий поколенческий конфликт между адептами советской модели управления, воплощенной в так называемой вертикали власти, и более молодыми и продвинутыми гражданами, в корне не согласными с подобной архаикой.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
заметную роль в общественно-политической жизни. Однако левый фланг являлся крайне неоднородным. Наряду с ветеранами российского коммунистического движения: Коммунистической партией Российской Федерации, Российской коммунистической рабочей партией в 2000-е годы при активной поддержки Кремля (чтобы маргинализовать коммунистов) возникают различные левоцентристские организации, которые умеренно критиковали власть и при этом активно претендовали на электорат партии Зюганова. Среди них: Партия возрождения России Г. Селезнева, Социалистическая единая партия России А. Подберезкина, Партия социальной справедливости В. Кишенина, Российская партия пенсионеров С. Атрошенко, «Патриоты России» Г. Семигина и др.
Лидерами этих новоявленных формирований часто являлись либо успешные предприниматели, пытавшиеся привлечь политический ресурс для усиления своих лоббистских возможностей, либо бывшие соратники Зюганова, которые, будучи изгнанными из КПРФ, истово критиковали главного коммуниста страны и мечтали отобрать его избирателей, а иногда — и саму партию. Однако вышеназванные институции отличались друг от друга, разве что, фамилиями своих лидеров, а их программы носили типовой популистский характер. Электоральная практика показала, что ни одному из вышеперечисленных объединений не удалось добиться успеха на федеральных парламентских выборах. Хотя, безусловно, всем вместе им удалось «откусить» у КПРФ на выборах 2003 года порядка 9% голосов, что стало неплохим подспорьем для партии власти12.
После выборов эти социал-популисты еще какое-то время продолжали имитировать партийную жизнь. На региональном уровне иные из них, блокируясь друг с другом (пока это было возможно), иногда добивались успехов, подчас создавая конкуренцию не столько коммунистам, сколько партии власти. В сложившейся ситуации вполне закономерным выглядело созревшее «наверху» решение объединить эту партийную «мелочь» в единую лояльную организацию «левой ноги» (с помощью которой в перспективе можно было перейти к полностью управляемой двухпартийной системе).
Другое дело, что «новая левая» партия, получившая благозвучное название «Справедливая Россия», была «скроена» из довольно разношерстных «политических лоскутов» (националистической «Родины», социал-популистской «Партии
12 IV созыв. Голосование 7 декабря 2003 года // История выборов в Государственную Думу 1993-2007 [Сайт]. URL: http://duma11.ru/history index.php3 (08.05.2015).
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
пенсионеров» и абсолютно безжизненной «Партии жизни»), поэтому не имела четкой самоидентификации в системе «власть — оппозиция». Учрежденная «сверху» и возглавляемая Сергеем Мироновым (председателем Совета Федерации, то есть третьим лицом в государстве) «Справедливая Россия» первоначально претендовала едва ли не на статус второй (или же альтернативной) партии власти (партии Путина). Однако практика показала, что отведенная «новой левой» партии роль строго регламентирована и заключается в том, чтобы, эксплуатируя популярные в народе лозунги о социальной справедливости, нивелировать влияние коммунистов, не создавая при этом помех партии власти. Постепенно усваивая эту довольно скромную миссию, руководство эсеров периодически выказывало недовольство и даже (ближе к выборам 2011 года) пыталось предстать в качестве подлинно оппозиционной силы. Однако эта оппозиционность произрастала в большей степени из-за обиды лидеров СР на власть, которая обделила перспективный проект необходимым ресурсом.
Мировой капиталистический кризис, разразившийся в конце нулевых, актуализировал лозунги левых. При этом системные партии (как старая КПРФ, так и новая «Справедливая Россия») предпочли ограничиться символическими акциями протеста и жесткой антиправительственной риторикой, ожидая причитавшихся электоральных дивидендов. Однако активисты ликвидированных компартий, левые интеллектуалы продолжают поиски новых форм протестной консолидации. Появляются различные «фронты» («Левый фронт», Российский объединенный трудовой фронт), участники которых подчеркивая мобилизационно-протестный характер своих институций, неприятно напоминали власти о радикальных объединениях оппозиции времен «августовской республики».
Как было отмечено выше, начало XXI века стало временем прочной институализации партии власти. В отличие от проправительственных структур 1990-х годов новая структура получилась куда более устойчивой и долговременной. Политологи обычно характеризуют «Единую Россию» как партию для власти, где понятие «власть» выступает абсолютной доминантой по отношению к самой организации (при этом сами единороссы не отрицали подобной характеристики)13. Не секрет, что успех «Единой России» неразрывно связан с авторитетом и популярностью Владимира Путина. Партию власти можно рассматривать как личный ресурс главы государства, помогавший консолидировать элиты, мобилизовать лояльный электорат,
13 Так, один из разделов доклада председателя «Единой России» Бориса Грызлова на VI съезде партии носил характерное название: «От партии для власти — к партии власти».
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
нивелировать оппозицию, контролировать законодательный процесс, ретранслировать определенные месседжи.
В 2000-е годы «Единая Россия» занимала главенствующее место в партийно-политической системе. Росла численность партии, перевалившая за 1 млн чел. (небывалое количество членов с момента исчезновения КПСС), увеличивалось присутствие единороссов в региональных легислатурах, не ослабевала законотворческая деятельность (правда, с оговорками на качество принимаемых законов). Партия жестко управлялась извне: ослабление внутренней дисциплины и ненужное идеологическое брожение пресекалось, что называется, в зародыше. После относительной стабилизации социально-экономической ситуации, снижения угрозы территориальной сецессии, а также обеспечения преемственности политического курса, перед центральной властью вставали новые вызовы. Среди них: террористические угрозы, влияние «цветных революций», которые произошли в ряде стран ближнего зарубежья и привлекли внимание некоторых отечественных политиков и политтехнологов, разрешение «дилеммы — 2008». Ответом на эти вызовы стала дальнейшая государственная централизация, сокращение избыточной электоральной активности на местах, мобилизация своих сторонников. Все эти мероприятия осуществлялись при непосредственном участии партии власти, ставшей важным механизмом консолидации «народа и власти».
Экономический кризис стал серьезным испытанием для «Единой России». Ибо, названная Дмитрием Медведевым в ноябре 2008 года правящей, эта партия должна была вместе с Правительством РФ разделить ответственность за преодоление трудностей. Теперь основные задачи единороссов заключались в том, чтобы оперативно принимать антикризисные законы, а также удерживать ситуации в регионах, на которых кризис отражался по-разному. Значительным преимуществом для партии власти стало то, что ее председателем (хотя и беспартийным) в апреле 2008 года официально стал Владимир Путин, одновременно возглавивший правительство. Однако в условиях возникновения так называемого тандема, когда новый глава государства провозгласил курс на проведение всесторонней модернизации, «Единой России» было необходимо подстраиваться под новую повестку. В результате партия власти оказалась в двойственной ситуации. С одной стороны, она должна была действовать как антикризисный механизм, с другой — выступать (или хотя бы казаться) некой модернизационной силой (так в ее программе появился концепт консервативной модернизации). Кроме того, по истечении срока полномочий
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
Медведева, партии власти предстояло обеспечить возвращение Путина на пост президента. Надо сказать, что несмотря на некоторые объективные и субъективные трудности, партии удалось, правда, с известными издержками, выполнить возложенные на нее задачи.
Либеральные организации (несмотря на трудности осуществления капиталистической реформации в России) в начале 2000-х годов оставались важным элементом партийного ландшафта. Относительно успешно выступив на парламентских выборах 1999 года, либералы (речь идет о коалиции «Союз правых сил») обеспечили себе представительство в Думе третьего созыва. Кремль, заинтересованный в проведении дальнейших социально-экономических реформ, блокируемых предыдущей «красной» Думой, усматривал в либеральных фракциях (СПС и «Яблоко») важного партнера. Во многом эти ожидания оправдались. При непосредственном содействии известных депутатских объединений были приняты законы об укреплении вертикали власти, обновлено аграрное, налоговое, трудовое законодательство, подкорректированы избирательный закон и закон о референдуме. Успешно блокировались популистские инициативы коммунистов и их думских союзников.
Однако по мере приближения очередных выборов отношения между властью и либералами накалялись. Последние, в частности, были недовольны скандалом вокруг НТВ (2001), итогами антитеррористической операции по освобождению заложников мюзикла «Норд-Ост» (2002) и, наконец, резонансным делом М. Ходорковского (2003). При этом, если по первым двум сюжетам между СПС и партией «Яблоко» не было единства, то арест главы компании ЮКОС вызвал дружное осуждение со стороны руководства обеих либеральных организаций. В итоге копившиеся разногласия привели к острому конфликту, который отразился на неблагоприятных итогах голосования 2003 года.
Либералы, не смирившись с поражением, жаждали реванша. Их политическая активность в 2004-2007 годах была направлена прежде всего на то, чтобы доказать: провал на выборах стал в лучшем случае недоразумением (кризисом партийного менеджмента), в худшем — результатом козней со стороны Кремля (ни о каком кризисе либеральной идеологии не могло быть и речи). Для власти, провозгласившей во второй половине 2000-х годов доктрину «суверенной демократии», прозападная либеральная фронда априори находилась «на особом подозрении». Действительно, лидеры соответствующих организаций жестко критиковали президентские
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
инициативы, связанные с отменой прямых выборов губернаторов, изменением партийного и избирательного законодательства и т. д.
В ответ на критику, доносившуюся со стороны либерального сообщества, государственные СМИ периодически напоминали электорату об «успехах» либеральных преобразований в 1990-е годы, тем самым стигматизируя оппозицию. Пик политического противостояния, как обычно, пришелся на очередные парламентские выборы 2007 года, когда за четыре либеральные партии (как оппозиционные — СПС, «Яблоко», так и прокремлевские — Демократическую партию России и «Гражданскую силу») проголосовало в общей сложности около 4% избирателей (более 2,5 млн чел.)14. Повторное поражение не только «задвинуло» либеральную альтернативу, но также привело к существенному переформатированию известных общественно-политических институций.
«Электоральный дефолт» 2007 года поставил либералов на грань выживания. Единственным разумным решением, чтобы окончательно не исчезнуть с партийно-политической карты, казалось перспективное объединение известных партий в единую организацию. Однако власть никак не могла пустить этот процесс на самотек. Поэтому Кремль в опережающем порядке решил сам «инициировать и направить» процесс реконсолидации либеральной оппозиции. Так, в конце 2008 года на руинах трех партий (СПС, ДПР и «Гражданской силы») появилась новая организация — «Правое дело». Однако, изначально раздираемая разногласиями своих столь неоднозначных лидеров, эта новая «партия русского капитализма» казалась для гражданских активистов искусственной и малоэффективной. Попытка поставить во главе новой организации знаковую фигуру в лице олигарха Михаила Прохорова закончилась скандалом и расколом самой партии, за которым последовало разгромное поражение на выборах 2011 года.
Что касается «Яблока», изрядно «надкусанного» в силу предшествующих неудач15, то партия Григория Явлинского воздержалась от участия в «кремлевском проекте». Вместе с тем, находясь в конструктивной оппозиции и стараясь (по возможности) избегать крайностей, обновленное «яблочное» руководство приняло ряд
14 V созыв. Голосование 2 декабря 2007 года // История выборов в Государственную Думу 1993-2007 [Сайт]. URL: http://duma11.ru/history index.php3 (08.05.2015).
15 Попцов О.М. Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет. М.: АЛГОРИТМ-ИЗДАТ, 2011. С. 347.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
жестких организационных мер16, чтобы удержать однопартийцев от сползания в сторону несистемной оппозиции. Это позволило партии сохранить свое лицо, а также
17
получить обнадеживающие результаты на выборах 2011 года .
Иные политики-либералы, не надеясь на электоральный успех и легитимное возвращение во власть, все больше присматривались к «цветным» технологиям. Понимая, что для «борьбы с режимом» потребуется консолидация сил, лидеры российских «оранжистов» учредили летом 2006 года коалицию «Другая Россия», под эгидой которой проводились регулярные «марши несогласных». Однако чрезвычайно пестрый характер этой «цветной» коалиции, куда помимо респектабельных либералов (А. Каспарова, М. Касьянова, В. Рыжкова) влились левые маргиналы (Э. Лимонов, В. Анпилов), а также политические амбиции отдельных лидеров (разногласия между Каспаровым и Касьяновым по вопросу о едином кандидате от оппозиции на президентских выборах 2008 года) предопределили быстрый закат «Другой России» .
Так и не сумев выдвинуть единого кандидата на президентских выборах, представители либерал-«оранжистов» после 2008 года, чтобы вновь напомнить о себе, занялись переформатированием своих политических институций и обновлением имиджа. На повестку дня вновь встал вопрос о консолидации оппозиции для участия в электоральном процессе 2011-2012 годов. Так возникли очередные коалиционные формирования в лице форума «Национальная ассамблея РФ» (2008), объединенного демократического движения «Солидарность» (2008) и, наконец, Партии народной свободы «За Россию без произвола и коррупции» — ПАРНАС (2010).
На исходе нулевых когорте «несогласных» казалось, будто сами обстоятельства (последствия мирового кризиса, осторожные политические новации Д. Медведева, туманные перспективы тандема после 2012 года) указывали на перспективу перемен. Другое дело, что сама несистемная оппозиция, состоящая в основном из примелькавшихся столичных лидеров, объединенных лишь ненавистью к «правящему тандему», не пользовалась широким доверием в масштабах страны, а потому могла рассчитывать на эффект громкого политического скандала (в который, в
16 К ним, безусловно, относится исключение из партии «Яблоко» в 2007-2008 годах таких «революционеров», как И. Яшин и А. Навальный.
17 Выборы в Государственную Думу VI созыва // История выборов в Государственную Думу 1993-2007 [Сайт]. URL: http://duma11.ru/history index.php3 (08.05.2015). «Яблочный» список хоть и получил 3,43% (2,2 млн), однако число проголосовавших за партию (по сравнению с 2007 годом) увеличилось на 1 млн. Кроме того, партия получила право на государственное финансирование и возможность бесплатной агитации с помощью государственных СМИ на следующих выборах.
18 В 2010 году бренд «Другая Россия» присвоил Эдуард Лимонов, который после запрещения Национал-большевистской партии назвал так свою новую организацию единомышленников.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
сущности, превратились выборы 2011 года), чтобы на его фоне раскрутить спираль протестной активности (такой расчет отчасти сработал).
В начале XXI века державно-патриотическая идеология по-прежнему оставалась актуальной среди определенной части российского электората. Во многом это было связано с политикой нового президента России, направленной на укрепление государственности, подавление очагов сепаратизма и терроризма на Северном Кавказе, упрочение международного авторитета страны. Умеренная державная риторика стала важной составляющей предвыборных кампаний партии власти. Однако, учитывая недоверие протестного электората к «партии чиновников», на политической арене продолжали действовать объединения националистической направленности, как умеренные, так и радикальные. Некоторые из них, в том числе «бессменная» ЛДПР, возникли еще в 1990-е годы. Иные формировались в преддверии парламентских выборов 2003 года в основном как сугубо политтехнологические проекты (партии «Русь», «За Русь святую» или же несостоявшаяся «исламская партия» под несколько странным названием «Истинные патриоты России»), не имеющие ни малейших шансов.
Исключение составил предвыборный блок «Родина» (Народно -патриотический союз), созданный известным экономистом и политиком Сергеем Глазьевым всего за три месяца до выборов. Бытует мнение, что учреждение этого «цивилизованного» социал-патриотического проекта стало удачным ходом Кремля для нейтрализации протестного (прежде всего коммунистического и маргинально-националистического) электората. Тем не менее, как показывает практика, блок «Родина» возник вполне самостоятельно и лишь затем был замечен и поддержан «сверху» как перспективный проект.
Успех блока «Родина» на выборах 2003 года принес умеренным национал-патриотам (радикальные националисты были благополучно вычищены из коалиции незадолго до голосования19) скромное представительство в IV Думе. В ходе самой предвыборной схватки блок удачно вел борьбу против правых либералов в лице СПС. Однако, попав в парламент, национал-патриоты, не обнаружив там своих прежних антагонистов (ибо либералы выборы проиграли), повели атаку уже на партию власти, вменяя ей ответственность за принятие непопулярных законов (в первую очередь о монетизации льгот). Это предопределило дрейф фракции «Родина» во главе с Д. Рогозиным в сторону левой оппозиции. Поэтому «партийные инженеры» со Старой
19 Речь идет об активистах националистических движений «Спас» и «Русское возрождение».
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
площади решили поменять бренд «Родина», ставший слишком претенциозным, на более нейтральный: «Справедливая Россия».
В 2000-е годы продолжали действовать объединения радикальной националистической направленности. Несмотря на кризис и распад некоторых старых организаций националистов (типа «Русского национального единства» А. Баркашова), на их обломках возникали новые, достаточно агрессивные формирования, вербовавшие активистов из молодежной среды. В 2002 году заявило о себе Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ); еще раньше, в 1999 году, возник «Славянский союз». Националистов раздражал усилившийся приток мигрантов, служивших источником постоянных этносоциальных конфликтов. Резко возросшая этническая преступность, сопряженная с частым бездействием пораженных коррупцией правоохранительных органов, являлись важными факторами активизации националистических группировок, участники которых подчас предпочитали политическому урегулированию и толерантности прямые насильственные акции.
Националисты-радикалы, априори находясь в оппозиции, неоднозначно воспринимали фигуру Владимира Путина. Если у нацболов личность президента России вызывала неприятие, то представители иных организаций были готовы поддержать его курс, когда речь шла о принятии жестких внешнеполитических решений, борьбе с национал-сепаратизмом и терроризмом, уголовным преследованием олигархов, различными «русскими проектами», которые пыталась запустить партия власти. Более того, с середины 2000-х годов некоторые националистические группировки, чтобы продемонстрировать лояльность, позиционировали себя в качестве борцов с «оранжевой» угрозой, а также публичными сборищами представителей так называемых сексуальных меньшинств, акции которых стремительно приобретали политический оттенок. С другой стороны, лидеры националистов продолжали эпатировать правоохранительные органы своими неоднозначными заявлениями и громкими рейдами, которые благодаря интернету получали широкое освещение. Столь двойственный «репертуар» действий привел к тому, что власть, так и не оценив по достоинству «вклад» националистов в борьбу с распространением в России «оранжевой» (и прочей заграничной) «заразы», продолжала загонять их группировки в еще более глубокое подполье.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
Как бы то ни было, но к 2011 году социологические исследования констатировали усиление националистических настроений в России20. Тревожным сигналом стали беспорядки на Манежной площади в декабре 2010 года. На этом фоне даже респектабельным политикам самых разных мастей становилось очевидно: русский вопрос на выборах — 2011 будет как никогда актуален. Та же партия власти не хотела упускать голоса патриотически настроенного электората. Однако, в отличие от партии Жириновского, которая обычно собирала основные дивиденды на «национал-протестном поле», «Единая Россия» не могла себе позволить ставить «русский вопрос», что называется, ребром. Для этого пришлось реанимировать и подключать к собственной избирательной кампании (посредством широкой коалиции в лице Общероссийского народного фронта) несколько подзабытые, но по-прежнему популярные националистические бренды. Их олицетворяли не менее известные политики, прошедшие, правда, некоторую «перековку» и теперь органично вписанные в «государственнический сегмент» властной элиты. Так, при участии Д. Рогозина, покинувшего в конце 2000-х годов оппозиционную нишу и перешедшего на
государственную службу, в 2011 году неожиданно заявили о себе сразу два его
21
«детища»: «Родина» и «Конгресс русских общин» . Остальные партии умеренно-патриотического толка, как, например, «Народный союз» Сергея Бабурина, не имея поддержки «в верхах», исчезали за ненадобностью.
Что касается одиозных ДПНИ или же «Славянского союза», то до определенного момента их деятельность носила вполне легальный характер. Она выражалась в митингах (например, «русский марш»), размещении на собственных интернет-ресурсах информации об этнических преступлениях, совершаемых мигрантами при попустительстве местных властей, правовой (и не только) поддержке русских, ставших жертвами приезжих, попытках политической консолидации и т. д. Однако после событий на Манежной площади власть поспешила объявить эти объединения экстремистскими и запретить их, одновременно заблокировав соответствующие интернет-ресурсы. Впрочем, это привело лишь к очередной перегруппировке в стане националистов и созданию новых «нацпроектов». Уже в 2011 году на смену запрещенным ДПНИ и «Славянскому союзу» пришло этнополитическое объединение «Русские», возглавляемое всё теми же хорошо
20 Топтыгина О.А. Указ. соч. С. 78.
21 Объединенных, однако, под одним лейблом «Родина — Конгресс русских общин» в формате международного союза общественных объединений помощи соотечественникам.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
известными «звездами» националистического движения. После парламентских выборов 2011 года националисты приняли активное участие в протестных митингах, однако достигнуть консенсуса с «болотной оппозицией» им так и не удалось.
Итак, подводя некоторый промежуточный итог, можно сказать, что первое десятилетие XXI века стало, возможно, не самым ярким периодом в истории российского общественно-политического движения и многопартийности. Вместе с тем одни политологи (А.М. Мигранян) полагают, что сложившаяся в России в начале нового века «полуторапартийная» система является объективной потребностью для государства, которое переживает сложный процесс общественной трансформации, когда сильны различные антисистемные силы22. Иные исследователи (Ю.Г. Коргунюк), напротив, предрекали скорый закат этой системе, которую называли «псевдопартийной»23. Однако этим прогнозам не суждено было сбыться (по крайней мере — пока). Несмотря на протестную активность уличной оппозиции в конце 2011 — начале 2012 годов, власть оперативными действиями сумела удержать ситуацию, не допустив ее развития по самому неблагоприятному сценарию.
Последующие события исторического масштаба отодвинули партийную жизнь на задний план (очевидно — до следующих парламентских выборов). Общественно-политические объединения (и те, которые существовали ранее, и те, что возникли в связи с радикальными законодательными послаблениями), сегодня вынуждены встраиваться в новую повестку, улавливать общественные настроения, формировать свою точку зрения по тем или иным проблемам. Вместе с тем, какую бы позицию ни занимали современные общественно-политические структуры, их лидеры должны помнить: несмотря на то, что партия в классическом понимании ассоциируется лишь с частью общества, в нынешних условиях она должна способствовать объединению различных социальных сил для решения общенациональных задач и ответов на возникающие вызовы.
22 Мигранян А.М. Современные политические процессы в России // Современная Россия. Курс лекций / под ред. В.А. Никонова. М.: Издательский дом Международного университета в Москве, 2008. С. 210.
23 Коргунюк Ю.Г. Указ. соч. С. 436.
Список литературы:
1. Авакьян С.А. Конституционно-правовой статус политических партий в России: учебное пособие для студентов вузов. М.: Норма, 2011.
2. Бабурин С.Н., Малумов А.Ю., Спиридонов А.А. Комментарий к Федеральному закону «О политических партиях» от 11 июля 2001 г. № 95-Ф3: (в редакции Федерального закона от 26 апреля 2007 г. № 64-ФЗ) (постатейный). М.: Юстицинформ, 2008.
3. Барабанов М.В. Партии и многопартийность в современной России: возникновение, основные тенденции развития. М.: Издательство Московского государственного областного университета, 2011.
4. Белонучкин Г.В., Лаврентьев П.А., Прибыловский В.В. Есть такие партии! 2011 / 2012. Путеводитель избирателя. М.: Центр «Панорама», 2012.
5. Богачева Н.И. Политические партии России в структуре государственной власти: интерпретация прошлого, настоящего, будущего. М.: Граница, 2010.
6. Болоцких В.Н. Есть ли политические партии в России? Анализ партийных программ. М.: Библио-Глобус, 2014.
7. Борисов И.Б., Заславский С.Е. Партии на будущих выборах. Новое законодательство. М.: Европа, 2005.
8. Бузин А.Ю., Любарев А.Е. Преступление без наказания. Административные технологии федеральных выборов 2007-2008 годов. М.: ЦПК «НИККОЛО М»; Центр «Панорама», 2008.
9. Бученков Д.Е. Идеология политических партий и организаций в современной России (начало XXI в.). Нижний Новгород: Волжский государственный инженерно-педагогический университет, 2008.
10. Волгин Е.И. Общественно-политические объединения современной России на рубеже веков. Курс лекций. М.: Исторический факультет МГУ, 2012. Ч. I. Вторая половина 1980-х — 1999 гг.
11. Волгин Е.И. Электоральная реформа 1993 г.: новый этап российского партогенеза // Клио. 2013. № 9. С. 136-142.
12. Гельман В.Я. Из огня да в полымя: российская политика после СССР. СПб: БХВ-Петербург, 2013.
13. Глазычев В.Л. Социальное меню в программах российских партий: обзор Вячеслава Глазычева. М.: Европа, 2005.
Государственное управление. Электронный вестник
Выпуск № 51. Август 2015 г.
14. Заславский С.Е., Зотова З.М.Организационно-правовые основы участия политических партий в выборах. М.: РЦОИТ, 2007.
15. Иванов В.В. Партия Путина. История «Единой России». М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008.
16. Карпенко О.М., Ламанов И.А. Сравнительный анализ программных документов политических партий России. М.: Современный гуманитарный университет, 2008.
17. Коргунюк Ю.Г. Становление партийной системы в современной России. М.: Фонд ИНДЕМ; Московский государственный педагогический университет, 2007.
18. Курочкин А.В. Правовая институционализация политических партий в Российской Федерации. Казань: Казанский государственный университет, 2014.
19. Кынев А.В., Любарев А.Е. Партии и выборы в современной России. М.: Фонд «Либеральная миссия»; Новое литературное обозрение, 2011.
20. Лапаева В.В. Право и политика: из научной публицистики. М.: Норма, 2005.
21. Лоза Г.Г., Панов А.И., Федоренко Н.Г. Трансформации политических партий России на постсоветском пространстве. М.: ЭЙДОС, 2009.
22. Мигранян А.М. Современные политические процессы в России // Современная Россия. Курс лекций / под ред. В.А. Никонова. М.: Издательский дом Международного университета в Москве, 2008.
23. Михалева Г.М. Российские партии в контексте трансформации. М.: Либроком, 2009.
24. Попцов О.М. Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет. М.: АЛГОРИТМ-ИЗДАТ, 2011.
25. Рогов К.Ю. Гипотеза третьего цикла // Россия 2020. Сценарии развития / под ред. М.А. Липман, Н.В. Петрова. М.: РОССПЭН, 2012. С. 129-150.
26. Топтыгина О.А. Идейно-политические контуры партийного ландшафта современной России. М.: ИНИОН РАН, 2014.
Volgin E.I.
Russian Political Parties at the Beginning of the New Century
Evgeny I. Volgin — Ph.D., associate professor, Faculty of History, Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russian Federation. E-mail: [email protected]
Annotation
The article is devoted to the transformation of the Russian party system during the first decade of the 21th century. The author uses a complex historical and political science approach. The article based on the study of factual material — electoral statistics, program regulations and laws that regulate the activities of political parties. This period coincided with the "third wave" of Russian multipartisan activity. This wave, like the other ones, was a result of a crisis period of the Russian history. However, as the political situation was improving, the main opposition parties, which were created during the "permanent crisis" of 1990s, began to lose their political influence. Besides that, the new "vertical power structure" provided for the mandatory integration of all the legal federal parties into this system. This led to the dependence of political parties on the state power, not on the electorate. In this way, the electoral competition was gradually replaced by the new practice of distribution of different "political bonuses" among the main parties. In this situation, political organizations were looking for new forms of consolidation.
Keywords
Political party, elections, The State Duma, opposition.
References:
1. Avak'ian S.A. Konstitutsionno-pravovoi status politicheskikh partii v Rossii: uchebnoe posobie dlia studentov vuzov. Moscow: Norma, 2011.
2. Baburin S.N., Malumov A.Iu., Spiridonov A.A. Kommentarii k Federal'nomu zakonu "O politicheskikh partiiakh" ot 11 iiulia 2001 g. № 95-F3: (v redaktsii Federal'nogo zakona ot 26 aprelia 2007 g. № 64-FZ) (postateinyi). Moscow: Iustitsinform, 2008.
3. Barabanov M.V. Partii i mnogopartiinost' v sovremennoi Rossii: vozniknovenie, osnovnye tendentsii razvitiia. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta, 2011.
4. Belonuchkin G.V., Lavrent'ev P.A., Pribylovskii V.V. Est' takie partii! 2011 /2012. Putevoditel' izbiratelia. Moscow: Tsentr "Panorama", 2012.
5. Bogacheva N.I. Politicheskie partii Rossii v strukture gosudarstvennoi vlasti: interpretatsiia proshlogo, nastoiashchego, budushchego. Moscow: Granitsa, 2010.
6. Bolotskikh V.N. Est' li politicheskie partii v Rossii? Analiz partiinykh programm. Moscow: Biblio-Globus, 2014.
7. Borisov I.B., Zaslavskii S.E. Partii na budushchikh vyborakh. Novoe zakonodatel 'stvo. Moscow: Evropa, 2005.
8. Buzin A.Iu., Liubarev A.E. Prestuplenie bez nakazaniia. Administrativnye tekhnologii federal'nykh vyborov 2007-2008 godov. Moscow: TsPK "NIKKOLO M"; Tsentr "Panorama", 2008.
9. Buchenkov D.E. Ideologiia politicheskikh partii i organizatsii v sovremennoi Rossii (nachalo XXI v.). Nizhnii Novgorod: Volzhskii gosudarstvennyi inzhenerno-pedagogicheskii universitet, 2008.
10. Volgin E.I. Obshchestvenno-politicheskie ob 'edineniia sovremennoi Rossii na rubezhe vekov. Kurs lektsii. Moscow: Istoricheskii fakul'tet MGU, 2012. Ch. I. Vtoraia polovina 1980-kh — 1999 gg.
11. Volgin E.I. Elektoral'naia reforma 1993 g.: novyi etap rossiiskogo partogeneza. Klio, 2013, 9, pp. 136-142.
12. Gel'man V.Ia. Iz ognia da vpolymia: rossiiskaiapolitikaposle SSSR. Saint Petersburg: BKhV-Peterburg, 2013.
13. Glazychev V.L. Sotsial'noe meniu v programmakh rossiiskikh partii: obzor Viacheslava Glazycheva. Moscow: Evropa, 2005.
14. Zaslavskii S.E., Zotova Z.M. Organizatsionno-pravovye osnovy uchastiia politicheskikh partii v vyborakh. Moscow: RTsOIT, 2007.
15. Ivanov V.V. Partiia Putina. Istoriia "Edinoi Rossii". Moscow: OLMA Media Grupp, 2008.
16. Karpenko O.M., Lamanov I.A. Sravnitel'nyi analiz programmnykh dokumentov politicheskikh partii Rossii. Moscow: Sovremennyi gumanitarnyi universitet, 2008.
17. Korguniuk Iu.G. Stanovlenie partiinoi sistemy v sovremennoi Rossii. Moscow: Fond INDEM; Moskovskii gosudarstvennyi pedagogicheskii universitet, 2007.
18. Kurochkin A.V. Pravovaia institutsionalizatsiia politicheskikh partii v Rossiiskoi Federatsii. Kazan': Kazanskii gosudarstvennyi universitet, 2014.
19. Kynev A.V., Liubarev A.E. Partii i vybory v sovremennoi Rossii. Moscow: Fond "Liberal'naia missiia"; Novoe literaturnoe obozrenie, 2011.
20. Lapaeva V.V. Pravo ipolitika: iz nauchnoipublitsistiki. Moscow: Norma, 2005.
21. Loza G.G., Panov A.I., Fedorenko N.G. Transformatsii politicheskikh partii Rossii na postsovetskom prostranstve. Moscow: EIDOS, 2009.
22. Migranian A.M. Sovremennye politicheskie protsessy v Rossii. Sovremennaia Rossiia. Kurs lektsii / pod red. V.A. Nikonova. Moscow: Izdatel'skii dom Mezhdunarodnogo universiteta v Moskve, 2008.
23. Mikhaleva G.M. Rossiiskie partii v kontekste transformatsii. Moscow: Librokom, 2009.
24. Poptsov O.M. Anshlag v Kremle. Svobodnykh prezidentskikh mest net. Moscow: ALGORITM-IZDAT, 2011.
25. Rogov K.Iu. Gipoteza tret'ego tsikla. Rossiia 2020. Stsenarii razvitiia / pod red. M.A. Lipman, N.V. Petrova. Moscow: ROSSPEN, 2012. Pp. 129-150.
26. Toptygina O.A. Ideino-politicheskie kontury partiinogo landshafta sovremennoi Rossii. Moscow: INION RAN, 2014.
